согласно завещания Натана Идза. Она требует также отклонения всех их попыток оспаривать эти права. - Что? - голос Холмера звучал недоверчиво. - Можете ли вы повторить то, что сказали? Паркер с готовностью повторил, добавив: - Я думаю, коллега, что это новый подход к делу, причем чрезвычайно интересный. Ее идея такова, что данное постановление должно оставаться в силе до тех пор, пока в суде не будет доказана невиновность всех вышеупомянутых лиц в совершении преступления относительно Присциллы Идз. Откровенно говоря, в начале я сомневался, согласится ли суд принять подобное постановление, но при дальнейшем размышлении пришел к выводу, что такой вариант вполне возможен. Во всяком случае, стоит попытаться, ведь миссис Джеффи, как акционер корпорации, является, безусловно, заинтересованным лицом. Я дал ей свое согласие вести дело и приступаю к нему немедленно. Он замолчал на несколько секунд. В трубке раздался голос Холмера: - Такое решение вашей клиентки никак нельзя назвать благожелательным. Определенно, действия миссис Джеффи инспирированы Ниро Вулфом. Я намерен переговорить с миссис Джеффи. - Не думаю, что это вам поможет, - голос Паркера зазвучал несколько прохладнее. - Как адвокат миссис Джеффи, я посоветовал ей, не обсуждать это дело с кем бы то ни было, конечно, кроме Ниро Вулфа, если у нее появится такая необходимость. Сейчас она здесь со мной в кабинете Ниро Вулфа. И, как я уже сказал, я звоню вам лишь исходя из профессиональной этики. Кроме того, я верю, так же как и вы, что деловой разговор всегда предпочтительнее драки или даже вооруженного столкновения. - Но ни один судья не вынесет подобного постановления. - Это покажет будущее. - Теперь интонации голоса Паркера были почти ледяными. - Я обсуждал этот вопрос с Ниро Вулфом, который направил ко мне миссис Джеффи. Он тоже считает, что медлить не следует. Я отправляюсь в свой офис, чтобы составить черновик заявления. Но я предупредил Вулфа, что нам следует все же предпринять шаги к защите общих интересов. Может быть, без вмешательства суда. Он сказал, что, по его мнению, такие шаги совершенно бесполезны, но все же согласился попытаться договориться, конечно, на определенных условиях. Они таковы: мы встретимся сегодня вечером в кабинете Вулфа. При этом должны присутствовать все лица, вовлеченные в это дело. - В кабинете Вулфа? - Холмер снова пришел в неистовство. - Да, - твердо сказал Паркер. - О, никогда! Никогда! Он сам убийца. - Я думаю, коллега, вы все же немного вольно обращаетесь со словами. Я, конечно, понимаю, что ваши нервы напряжены, но давайте поговорим серьезно. - Хорошо, - согласился Холмер. - Но не думайте, что вы можете заставить меня придти в офис Вулфа. Я не согласен! И тем не менее, он все же согласился. Хотя сначала заявлял, что ни за что не придет, даже если ему придется выбирать между этим визитом и судебным постановлением. Когда же он пошел на попятный, то заявил, что не может позволить своим четырем компаньонам подобную встречу без консультации с ним. И не уверен, как скоро сумеет войти с ними в контакт. Он просил отсрочки до шести часов вечера, но Паркер сказал, что это его не устраивает и крайний срок всех согласований - до половины четвертого. За это время Паркер должен был подготовить текст заявления и все остальные документы, включая договоренность о встрече с судьей. Он сказал Холмеру, что обратится в суд, если к указанному им сроку не получит известия о согласии софтдаунской компании прибыть в кабинет Ниро Вулфа к девяти часам. Паркер положил трубку и выпрямился. - Они обязательно придут, - сказал он уверенно, но без удовлетворения. - Черт бы вас всех побрал, ведь у меня билеты в театр. - Ну и идите, - сказал Вулф. - Вы нам не нужны. Паркер фыркнул. - А моя клиентка останется здесь незащищенной? Между прочим вам следует учесть, что один из ваших будущих гостей - возможный убийца, а вы... разве вы не становитесь диким зверем, когда чувствуете добычу? - Ха! Теперь, миссис Джеффи, одна из моих главных обязанностей, как вашего адвоката, - сказал он, обращаясь к Саре, - держать вас как можно дальше от всех опасных лиц и уберечь от посторонних влияний, а эти два человека готовы заманить вас во все волчьи ямы вместе взятые. Вы не пообедаете со мной? Они вышли вместе. Я гордился этой женщиной! Еще и потому, что Натаниэль Паркер был холостяк, у него было совершенно особое отношение к женщинам, и он никогда не приглашал их на ленч просто так. Но я не ревнив. Я все равно занимал первое место, так как теперь в ее прихожей не было пальто и шляпы ее покойного мужа, которые он мог бы подарить Армии Спасения. Теперь Вулф по-настоящему занялся делом. Он даже и пальцем не шевельнул, чтобы взять, как обычно, книгу, приняться за кроссворд или заняться еще какой-нибудь из своих игрушек. До обеда он сидел, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. Временами шевелил губами: то вытягивая их, то втягивая обратно. Я решил оставить его одного с его страданиями. Когда дело станет по-настоящему жарким, и мы начнем наступление, он также будет волноваться, как и любой другой, хотя и постарается всеми силами это скрыть. Но на данном этапе он еще пытался доказать, что все это дело его не очень-то волнует. Ну, а я должен был взяться за работу вовсю. В оставшееся до обеда время я позвонил в "Пан-Атлантик". Мне ответили, что рейс 193 прибудет как всегда около двух тридцати. Я вновь снял трубку и попросил приехать к нам Эрика Хафа в половине четвертого. Если, конечно, он сможет. По другому варианту, ему со своим адвокатом следует приехать в шесть. После обеда все шло по-прежнему. Вулф был терпелив, не желая показывать свое бедственное положение, которое всегда возникало у него, когда предстояла большая работа. Кроме того, ему досаждал я, у которого на языке постоянно вертелось несколько ехидных замечаний. Вскоре после трех позвонил Паркер с сообщением о том, что он только что разговаривал с Холмером и встреча состоится. Пятеро сотрудников корпорации прибудут в девять, а он с миссис Джеффи немного раньше. Я спросил, сопровождает ли он миссис Джеффи лично. - Разумеется, - ответил Паркер скромно. - Она же моя клиентка. А, собственно, к чему весь этот шум? - О, нам предстоит нечто необычное, можно сказать специфическое, - сказал я ему. - Дело, доступное только большим специалистам. И никаких экспромтов, в противном случае результат может оказаться смехотворным. Я прошел на кухню обсудить с Фрицем ассортимент напитков. Существовало непреложное правило: на вечерние сборища в этом доме, какой бы характер они не носили, подавались напитки на любой вкус. Мы с Фрицем всегда советовались по этому вопросу, если, конечно, я не был очень занят. Но я всегда спорил, поскольку Фриц считал обязательным подавать белое и красное вино, а я утверждал, что вино вообще не годится, поскольку вгоняет американцев в сон, а нам желательно видеть их бодрыми и энергичными. Мы как раз пришли к обычному компромиссу - пара бутылок белого, а от красного отказаться совсем, - когда в дверь позвонили, и я пошел открывать. Появился Ирби в сопровождении своего спутника в белом полотняном костюме, кое-где помятом и не слишком чистом. Я снял цепочку, открыл дверь, и они вошли. Наслушавшись всяких разговоров о Южной Америке, я ожидал увидеть некоего латиноамериканца, похожего на Диего Риверу*. Однако этого типа с его белокурыми волосами и голубыми глазам скорее можно было бы принять за викинга. Конечно, если бы он постирал свой костюм. Он был немного старше меня, а также, насколько я мог об этом судить, несмотря на его утомленный вид, возможно, и немного красивее. Оставив его багаж, сумку и чемодан в прихожей, я провел обоих в кабинет и представил Ниро Вулфу. Хаф, как оказалось, был несколько громогласным, но ничего вызывающего в нем не было. Это меня почему-то возмутило. Я был готов возненавидеть этого парня, женившегося на богатой наследнице и заставившего ее подписать документ, о котором теперь столько говорилось. И я, естественно, считал, что он будет соответствовать созданному мной образу злодея. Но он меня разочаровал. Говорил он с акцентом, происхождения которого я никак не мог установить, однако, чувствовалось, что между ним и нами, американцами, расстояние не так уж и велико. Судя по тому, как наши гости прочно уселись в своих креслах, они ожидали, по-видимому, продолжительной беседы. Но Вулф был краток и не слишком-то любезен. С нашей точки зрения, эти двое были теперь всего лишь статистами. Еще вчера Ирби был для нас счастливой находкой, но сейчас, когда *Ривера Диего (1886 - 1957) - мексиканский живописец и общественный деятель, один из создателей школы монументальной живописи. - Прим. ред. Сара Джеффи вышла на первое место в наших планах, и он, и его клиент уже не имели особого значения. Вулф был довольно вежлив. - Как вы долетели, мистер Хаф? - спросил он. - Да так. Особого страха я не испытал. Правда, немного трясло. Вулф пожал плечами. - Ну что ж, в таком случае поздравляю вас с благополучным прибытием. - Он обратился к Ирби: - Возникли непредвиденные обстоятельства, но я не волен излагать их вам в деталях. Во всяком случае, они настолько близко касаются мистера Холмера и его компаньонов, что они согласились придти сюда сегодня вечером в девять часов и обсудить сложившуюся ситуацию. Хотя... - Я хотел бы с ними встретиться, - решительно заявил Хаф. - Знаю, что хотите. Хотя они придут и не по вашему делу, я все же не вижу причин, по которым нельзя было бы обсудить эти проблемы совместно, поскольку оба дела тесно связаны между собой. Но, если вы придете сегодня вечером, то должны понимать, что бразды правления находятся исключительно в моих руках. Вы примите участие во встрече только потому, что приглашены, но могли и не быть в числе приглашенных. Готовы ли вы присутствовать на подобных условиях? - Но... - запротестовал Ирби, - вы же говорили, что встреча назначена для обсуждения заявления и требований моего клиента! Я настаиваю... - Ваше положение совсем не таково, чтобы вы могли настаивать. Делая мне вчера смехотворное предложение, вы потеряли тем самым право на беспристрастное отношение к вам. Я спрашиваю вас, хотите ли вы присутствовать на нашем совещании сегодня вечером? - Я хочу только получить принадлежащее мне по праву, - сказал Хаф, - ...и смогу это доказать. - Может быть, я облек свое предложение в неудачную форму, - допустил Ирби. - Я мог неверно понять ваши интересы в этом деле. Но с нашей стороны было бы крайне неблагоразумно встречаться здесь с этими людьми до тех пор, пока мы не будем уверены, что вы и мистер Гудвин собираетесь удостоверить подлинность... - Тогда не приходите, - буркнул Вулф. Хаф извлек из кармана какой-то конверт и помахал им в воздухе. - Здесь лежит документ, подписанный собственноручно моей женой и засвидетельствованный ее горничной Маргрет Казелли. Я тоже присутствовал при его оформлении. Эта бумага у меня. Не может быть ни малейших сомнений в ее подлинности. Все что мы хотим - это добиться справедливости. И просим вашей помощи. Он, видимо, был полностью убежден в своей правоте, как и в августе 1946 года, когда спровоцировал Присциллу подписать документ. Однако его патетический призыв не вызвал в нас сочувствия. Вулф сухо сказал: - Ни о каких гарантиях не может быть и речи, джентльмены. Равно как и о намерении согласиться с вашими предложениями. До вечера я буду занят. Можете придти сюда в девять часов, но только на предложенных мною условиях. На этом встреча и закончилась. Хотя Хаф и хотел, чтобы Вулф взглянул на его ценный документ, а Ирби упорно собирался предпринять еще одну попытку нас подкупить. Но никто их не слушал. Вулф только посоветовал им приберечь свой пыл на вечер. Я вышел с гостями в прихожую и был снова разочарован, когда Хаф, который был моложе, выше и сильнее, чем Ирби, настоял на том, чтобы самому нести чемодан и сумку. Я все еще пытался найти хоть что-нибудь, что говорило бы против него, но безуспешно. Пройдя в кухню, я сказал Фрицу, что гостей у нас будет девять, а не семь, как предполагалось раньше. Но дело повернулось так, что и эта цифра оказалась неточной. Четырьмя часами позже, когда я поднялся в комнату, чтобы переменить рубашку и галстук, в дверь позвонили. Фриц, открывший дверь, сообщил, что человек, стоявший на ступеньках лестницы, отказывается назвать себя и требует моего присутствия. Я оделся, спустился вниз и подошел к двери. Фриц не сводил глаз с цепочки. На ступеньках хорошо наблюдаемый сквозь прозрачное с одной стороны стекло стоял Эндрю Фомоз собственной персоной и сердито глядел на щель, которую оставил ему Фриц. Вся его поза говорила о том, что он готов силой ворваться в дверь. Я подошел к двери и сказал не снимая цепочки: - Успокойся, сынок. Тебе ни за что не одолеть эту дверь. Чего ты хочешь? - Я плохо вас слышу. Его голос показался мне даже более сердитым и низким, чем тогда, когда я разговаривал с ним в первый раз. Но теперь он оказался на моем месте. - Пустите же меня в дом! - Я тоже хотел попасть в твой дом, а что из этого вышло? Теперь мы поменялись ролями. Но у меня про запас осталась еще одна возможность. Ты ведь задал мне три вопроса, пока удосужился меня пустить. - О, я мог бы свернуть вам шею, Гудвин! - Тогда тебе никогда не удастся войти сюда. Мне моя шея еще нужна. Из глубины до нас донесся голос Вулфа: - Это что за шум? Он появился на пороге кабинета и направился к нам. Это не было порывом с его стороны, как могло показаться сначала. Время близилось к ужину, и ему вскоре все равно пришлось бы заставить себя двигаться. Фриц рысцой побежал на кухню, где что-то, возможно, достигло своей кульминации. - Это Эндрю Фомоз, - сказал я Вулфу, - тот самый, который вчера вечером испортил мне ботинок. - А непрошеному гостю крикнул. - Эндрю, через десять секунд я захлопну дверь, можешь в этом не сомневаться! - Что вы толковали мне вчера? - прорычал он. - О чем это ты? О том, что Присцилла Идз собиралась сделать твою жену одним из директоров корпорации? - Да. Я думал об этом и позвонил миссис Джеффи. Многого она, конечно, не сказала, но посоветовала повидаться с вами. Если эта Идз собиралась сделать мою жену такой важной фигурой, у нее должны же были быть на это какие-то причины. Я хочу, чтобы вы рассказали мне, какие именно. Наверное, она что-то должна была моей жене. И если это что-то принадлежит мне, то я хочу его иметь. Во всяком случае, моя жена определенно захотела бы, чтобы я не упустил своего. Вы должны все об этом знать, иначе зачем же вы ко мне приходили? Я повернулся к Вулфу: - Когда вы посылаете меня за чем-нибудь, вы от этого что-то имеете, не так ли? Этот человек дополнил общую картину. Он вам нужен? Вулф стоял неподвижно и пристально смотрел на посетителя сквозь стекло. Фомоз являл собой не столь впечатляющую картину, как у себя дома, по все же это была личность. Вулф проворчал: - Если мы отложим нашу встречу до вечера, он не выйдет из-под контроля? - Конечно нет, если я буду держать оружие под рукой. - Пригласи его на вечер. Я повернулся к двери. - Послушай, приятель. В девять часов сюда придут люди кое о чем потолковать, и тогда мы сможем поговорить с ними по интересующему тебя вопросу. Возможно, ты узнаешь, по каким причинам твою жену собирались сделать директором. Ты можешь придти, если обещаешь вести себя хорошо. А иначе у нас не задержишься. - Я не желаю ждать! Я хочу знать немедленно! Я хочу... - О, пожалуйста, без истерики! Ты слышал, что я сказал? Сейчас мы собираемся ужинать, и мысль о том, что ты разбил свой лагерь под нашей дверью, будет нас раздражать. Если ты выйдешь на улицу прежде, чем я сосчитаю до десяти, я впущу тебя сюда ровно в девять. Если же нет... Раз, два, три, четыре, пять... восемь... Он повиновался. Вулф направился в столовую, а я на кухню. - Еще один, - сказал я Фрицу. - Итого, значит, будет десять, а считая Вулфа и меня, даже дюжина. А если и тебя, то - тринадцать. - Тогда не надо меня считать, - сказал он твердо. ГЛАВА 10 Меня начал несколько раздражать Натаниэль Паркер. Существовала договоренность, что он и миссис Джеффи придут минут на пятнадцать-двадцать раньше для предварительного обсуждения организационных вопросов. А они явились последними, на десять минут позже всех остальных. Судя по всему они обедали вместе, что, конечно, не было запрещено законом. Паркер, видимо, не считал необходимым что-либо, предварительно обсуждать. Однако их опоздание осложнило мое собственное положение, и я не получил никакой помощи от Вулфа, поскольку он имел привычку в преддверии сборища оставаться на кухне до тех пор, пока все не соберутся. К моменту появления Паркера и Сары Джеффи атмосфера в кабинете накалилась, так как софтдаунский кабинет, хотя и не явился к нам сомкнутым строем, но немедленно сформировал таковой, сгрудившись в углу на диване и завязав оживленный разговор вполголоса. Когда я представил им Эрика Хафа и его адвоката Ирби, никаких рукопожатий не последовало. Впрочем, софтдаунцы были совершенно неподготовлены к этой встрече. Я не стал объяснять им, почему здесь появились Ирби и Хаф, но никто у меня и не спросил об этом. Потом пришел Эндрю Фомоз. После того, как я представил его присутствующим, он смешал себе порядочную порцию белого вина с содовой, отошел в сторону и стоял, потягивая свой напиток и озирая собравшихся внимательным взглядом, как будто решая, чью шею свернуть первой. Преградой для него был только я, да, может быть, еще Хаф. Я предупредил Вулфа, что оружие будет у меня под рукой: курносый "фаргер" положил в кобуру, а кастет в карман пиджака. Казалось маловероятным, чтобы Вулф довел общество до точки кипения на этой встрече, но если бы такое случилось, я бы без колебаний вступил в дело и знал, с кого начинать. Хватит с меня испорченной обуви. Фриц ввел в кабинет Паркера и Сару Джеффи. Она остановилась на пороге и огляделась. Я впервые увидел миссис при искусственном освещении. Надо сказать, она являла собой весьма привлекательное зрелище: слегка разрумянившаяся, в белом летнем платье и белых туфельках с висящей на руке маленькой белой сумочкой. Перри Холмер окликнул Сару и направился было к ней, но я преградил ему путь и, потребовав внимания, представил ее и Паркера присутствующим. Конечно, никто из них никогда не видел Паркера раньше, а Ирби и Хаф никогда не видели Сару Джеффи. Хаф поцеловал ей руку, а руку Дьюди целовать не стал. Я отметил про себя, что теперь, когда Хаф был причесан, умыт и одет в чистый белый костюм и новые туфли, вид у него был куда более презентабельный, чем днем. Я проводил Перри Холмера к красному кожаному креслу и рассадил остальных, согласно заранее разработанному плану, потом подошел к письменному столу Вулфа и, нажав на кнопку, дал один длинный и два коротких звонка. Вошел Вулф. Из-за большого скопления посетителей ему пришлось лавировать между кресел, чтобы добраться до своего стола. Но садится он не стал. - Арчи? - спросил патрон. Я представил ему тех четверых, которых он еще не видел. - Мисс Виола Дьюди, бывшая заместительница президента корпорации, а ныне помощник секретаря. Джей Л.Брукер, президент. Бернар Квест, отдавший делу компании шестьдесят два года, в течение тридцати четырех лет замещавший должность коммерческого директора, а в течение двадцати девяти лет - президент, то есть, вице-президент. Оливер Питкин, секретарь и казначей корпорации. Вулф наклонил голову на полдюйма, что являлось для него изысканнейшим поклоном, и сел. Прежде чем он успел достичь максимально удобного положения, что всегда требовало от него инженерного искусства, Перри Холмер заговорил: - Я приготовил заявление, - объявил он, - с которым хотел бы вас ознакомить. - Сколько времени это займет? - спросил Вулф. - Три-четыре минуты. - Приступайте. Холмер поудобнее приладил очки в металлической оправе, поднял бумагу до уровня глаз и начал: "Официальное заявление, сделанное Перри Холмером двадцать шестого июня 1952 года. Говоря от своего имени и от имени моих коллег, я подвергаю сомнению правильность участия частного детектива по имени Ниро Вулф в любом обсуждении дел покойной Присциллы Идз, так же, как и любых дел, связанных с ее именем, включая сюда и обстоятельства ее смерти. Я основываю это утверждение на том факте, что вышеупомянутый Ниро Вулф сокрытием присутствия в его доме 23 июня 1952 года вышеупомянутой Присциллы Идз способствовал совершенному позднее преступлению и, вследствие этого, несет значительную ответственность за ее убийство. Полный отчет об этом факте был мною представлен районному прокурору. Копия этого отчета приложена к настоящему заявлению. Я еще раз утверждаю, что Ниро Вулф не имеет права принимать участие в любого рода расследовании, связанном с именем Присциллы Идз. Говоря от имени моих четырех компаньонов: Бернара Квеста, Джей И. Брукера, Оливера Питкина и Виолы Дьюди, которые были единодушны в своем мнении, я обвиняю вышеупомянутого Ниро Вулфа в подстрекательстве миссис Сары Джеффи к необдуманным действиям против нас. Вышеуказанное обстоятельство говорит о преступном намерении. Угроза же судебного преследования, произнесенная от имени Джеффи, ни что иное, как не имеющее оправдания, ничем не вызванного с нашей стороны и достойное всяческого осуждения, принуждение. Мы подчеркиваем то обстоятельство, что от имени миссис Джеффи действует адвокат Натаниэль Паркер, в прошлом много раз сотрудничавший с Ниро Вулфом и просим рассматривать это обстоятельство, как подтверждающее попытку принуждения. Мы требуем предоставить нам право на частную беседу с миссис Джеффи, прежде чем начнется дискуссия с адвокатом Паркером в присутствии вышеупомянутого Ниро Вулфа". Холмер убрал бумагу. - Это наше общее требование, - добавил он агрессивным тоном. - Могу ли я получить слово... - начал было Натаниэль Паркер, но Вулф остановил его движением руки. - Позвольте, мистер Холмер. Не может быть никаких разговоров о вашем праве на частную беседу с миссис Джеффи, так же как нельзя говорить о правах мистера Паркера или моих давать ей советы, как вести себя с вашими людьми. Вопрос состоит в том, как отнесется ко всему этому сама миссис Джеффи. Так что спросите лучше ее. Холмер повернул голову влево. Он сидел в красном кожаном кресле, а остальные четверо устроились в креслах, отходящих от него в направлении моего письменного стола. Сара Джеффи устроилась на диване, рядом с ней - Эрик Хаф, а за ним два адвоката, Ирби и Паркер. Эндрю Фомоз расположился в некотором отдалении, у книжных полок. - Ты даже не желала говорить со мной по телефону, Сара, - сказал он, обращаясь к миссис Джеффи. - Но ты ведь знаешь меня всю жизнь. Я держал тебя на руках, когда ты была еще совсем малышкой. Разве тебе известен хоть какой-нибудь нечестный поступок, несправедливый или злой, который бы я совершил? - Да, - выдохнула Сара. Этим она сказала несколько больше, чем намеревалась, что и вызвало легкий шумок среди присутствовавших. Но ее "да" прозвучало достаточно веско и громко. Это потрясло Холмера. Eго глаза округлились. - Что? Ты сказала "да"? - Именно так, мистер Холмер... Вы поступили подло с Прис. Вы не любили ее, не понимали и плохо относились к ней. То, что я сейчас сказала - это мои слова, меня к ним не принуждали ни мистер Вулф, ни мистер Паркер. Я так захотела, но побудил меня к такому признанию мистер Арчи Гудвин. И ни вам, мистер Холмер, ни любому другому, разговор со мной наедине не принес бы никакой пользы, так что забудьте об этом. - Но, Сара, ты же не понимаешь! - Я думаю, что понимаю. А если и нет, то что из этого? - Бросьте вы это, Перри, - фыркнула Виола Дьюди. - Она попросту безнадежна. - Есть ли у кого-нибудь еще какие-нибудь заявления? - спросил Вулф. Выступил вперед Паркер. - Я посоветовал бы мистеру Холмеру не оставлять копии своих заявлений. Он и сам знает, что в них содержится чистейшая клевета. Вулф кивнул и взял слово: - Господин Холмер сейчас расстроен и не может должным образом расценивать свои поступки. Я мог бы ответить на все его обвинения, но это заняло бы слишком много времени, а нам необходимо продолжить наше совещание. Прежде всего, я хочу пролить свет на одно обстоятельство - мой статус в этом деле. Я был нанят расследовать дело об убийстве Присциллы Идз. Только это меня и интересует. - Кто же вас нанял? Сара Джеффи? - спросил Холмер. - Нет. Личность моего клиента вас совершенно не касается. По-моему мнению, миссис Джеффи, как акционер, имеет полное право на подобные действия, однако это будете устанавливать не вы и не я, а суд. Предоставить суду решать это дело, конечно, самое правильное решение. Уверяю вас, что завтра утром оно будет претворено в жизнь, если, конечно, за сегодняшний вечер не выясниться, что в этом нет необходимости. - Что же может воспрепятствовать передаче дела в суд? - спросил Оливер Питкин. - Ну, например, если я назову убийцу. Взгляд Вулфа нарочито медленно заскользил по лицам приглашенных, встречаясь с ними взглядами. В продолжение этой сцены ни один из них не двинулся с места и не заговорил. Вулф тем временем продолжал: - Хотя, признаюсь, я не очень надеюсь на такую возможность. Возможно, я сделаю заключение после разговора с вами о том, что никто из вас пятерых не причастен к убийству. Хотя заявление миссис Джеффи и говорит о том, что один из вас, а может быть и не один, либо имеет прямое отношение к преступлению, либо его действия направлены на то, чтобы помешать убийце или убийцам извлечь выгоду из ими содеянного. Так что есть две возможности обойтись без обращения в суд. Цель этой встречи - выяснить все обстоятельства и сделать вывод. - Цель этой встречи, - возразил Холмер, - потребовать от вас и адвоката Паркера объяснить всю эту возмутительную затею! Вулф впился в него взглядом: - Вы действительно так думаете? - Конечно. - Тогда уходите. - Вулф взмахнул рукой: - Вон! Я уже натерпелся от вашего присутствия! Никто не двинулся с места. Все они лишь повернули головы и обменялись взглядами. - Но прежде чем вы уйдете, - продолжил Вулф, - я вам хочу кое-что сообщить. Мне сказали, а если точнее, это сделали вы, мистер Холмер, будто документ, дающий права на получение половины состояния Присциллы Идз, в замужестве Хаф, подписанный ею в пользу своего мужа Эрика Хафа - поддельный. Вот почему здесь находится мистер Ирби, а его клиент, мистер Хаф, вынужден был прилететь в Нью-Йорк. Если вы, сэр, обвиняете меня в обмане, то я обвиняю вас в бесстыдной лжи и попытке выдать желаемое за действительное. В понедельник вечером в этой самой комнате мисс Идз в самой категоричной форме заявила мне и мистеру Гудвину о том, что собственноручно подписала этот документ, и вы, конечно, знаете... - Браво!... - Хаф вскочил со стула и рванулся вперед, доставая из кармана конверт. - Как благородно с вашей стороны, джентльмены! Вот оно! Вот оно! Судя по наружности, он не мог унаследовать от южноамериканцев тенденцию выплескивать избытки своих чувств. И все же он подхватил у них эту черту. Эндрю Фомоз вскочил со своего стула и стал прямо перед софтдаунской компанией. - И раньше, чем вы уйдете отсюда, - выпалил он, - вам придется выслушать меня! Она собиралась сделать мою жену директором! А теперь они обе убиты! И теперь вы обязаны поступить по справедливости, но честному. Я думаю, вы должны сделать теперь директором меня и платить те же деньги, что она собиралась платить моей жене! Он поднял свой могучий кулачище, и я тут же приподнялся. Но он опустил руку и разжал кулак, чтобы указать пальцем на Виолу Дьюди. - И что нужно было вам, когда вы приходили на прошлой неделе, чтобы секретничать с моей женой? - Теперь он нацелил палец, на Брукера. - А вы о чем разговаривали с ней? Просили ее стать директором? Теперь вам предоставляется возможность просить об этом меня. Нет никаких... - Арчи! - прервал его Вулф. Но я уже и сам двинулся вперед. Все остальные испуганно сгрудились возле Хафа и Фомоза. Я отвел Фомоза назад в его угол, не встретив серьезного сопротивления, и, повернувшись, обратился к софтдаунской группе: - Так вы уходите или нет? Если уходите, то я провожу вас. Если нет, тогда вас всех наверное мучает жажда. Что позволите предложить? - Мне "бурбон" с водой, - решительно сказала Виола Дьюди. Вулф позвонил Фрицу, тот пришел и несколько разрядил атмосферу. Эрик Хаф тоже предложил свои услуги. Возникло некоторое оживление, связанное с процессом обслуживания. После чего я заметил, что Хаф устроился на диване рядом с Сарой. Эндрю Фомоз был единственным, кто заказал вино. Вулф, конечно, пил только пиво. Я налил себе в бокал воды. Не то, чтобы я не любил немного выпить в свободные часы, по эта встреча была слишком ответственна. То, что я не заносил в свою записную книжку, я должен был сохранить в памяти для будущих справок, а в этой компании приходилось за всеми смотреть в оба. Софтдаунская группa уходить теперь не собиралась. Когда все подкрепились, Холмер выставил вперед подбородок и начал: - Вопрос о подлинности этого документа... Вулф оборвал его. - Нет, сэр, ваше понятие о цели этой встречи, понятия Хафа и Фомоза различны. Но все они ложны. Повторяю, цель состоит в беседе с вами, из которой я должен выяснить, причастен ли кто из вас к убийству Присциллы Идз. Если я решу, что виновных здесь нет, действия миссис Джеффи не получат дальнейшего продолжения. Если я сделаю другой вывод, то они будут немедленно осуществлены. - Но это просто какая-то фантастика, - сказал Холмер. - Мы что же, находимся перед судом по обвинению в убийстве, а вы судьи и присяжные? - Нет, вы все себе совершенно неправильно представляете. Я не вправе применять санкции. В моем распоряжении нет электрического стула. Но если миссис Джеффи просит остановить в судебном порядке решение о наследстве до выяснения обстоятельств дела, а вы ее действия оспариваете, то суд выслушает ваши доводы, рассмотрит, не причастен ли один из нас, а, может быть, двое или трое к убийству. Мы здесь обсудим все вероятные факты, а потом это уже станет предметом обсуждения в суде. Я понимаю, что вы хотели бы избежать суда. И это вполне возможно, если мы побеседуем здесь, сегодня вечером, тет-а-тет. Итак, хотите попытаться? Если вы согласны, то нам лучше начать, не теряя времени. Уже десять часов. Софтдаунцы переглянулись. - Что вы имели в виду, когда предложили нам "побеседовать"? - спросила Виола Дьюди. - Вы хотите сказать, что будете задавать нам любые вопросы, как это делают в полиции? Но ведь каждого из нас допрашивали там по несколько часов. Вулф покачал головой. - О, это заняло бы не один день. Я же хочу задать вам всего лишь несколько вопросов. Ну, например, поинтересуюсь содержанием секретной беседы, которую, как утверждает мистер Фомоз, вы имели с его женой на прошлой неделе. Я предлагаю другую форму беседы. Пусть каждый из вас выскажет свое понимание событий. Все вы были уже достаточно тщательно допрошены полицией, так что имеющие отношение к делу факты все еще свежи в вашей памяти. Скажем, мисс Дьюди. Допустим я считаю, что есть подозрение в вашей причастности к убийству Присциллы Идз, а также Mapгрет Фомоз, и даже, более того, подозреваю, что вы совершили все это своими собственными руками. Что вы можете сказать в свое оправдание? В вашем распоряжении полчаса. Хорошо? - О, это весьма опасный трюк, Виола, - предупредил ее Холмер. - Чем же он опасен для невиновного? - спросил Вулф. Мисс Дьюди сделала глоток из своего стакана. - И все же, - сказала она, - я думаю что стоит рискнуть, хотя я и сомневаюсь понадобится ли мне полчаса. Вряд ли вы предполагаете, мистер Вулф, что у меня почти нет никаких мотивов, позволяющих пойти на такое преступление. Конечно, я получила бы ценные бумаги на большую сумму, так же, как и все остальные. Но они могут забаллотировать и выставить меня, если захотят. А если Присцилла была бы жива, я стала бы вскоре главой корпорации и держала бы все ее дела под контролем. Кажется ли вам это разумным? Вулф кивнул. - Гудвин уже разъяснил мне вашу точку зрения, - ответил он, - а миссис Джеффи слышала от мисс Идз, что та действительно намеревалась сделать вас президентом. А знали вы о том, что миссис Фомоз предполагали сделать директором? - Да. Потому что Присцилла хотела, чтобы всеми директорами были женщины. Нужны были пять кандидатур. Она, я и Сара Джеффи - трое, миссис Дренчер, управляющая фабрикой, была четвертой. Не хватало еще одной женщины. Маргрет пробыла с Присциллой долгое время и была ей очень предана. Так вот мы и решили, что подобный жест будет очень милым и никакого вреда корпорации не принесет. - Это было единственной причиной подобного поступка? - Да. Должна сказать, что я принимала этот вариант без особого энтузиазма. Все дела обсуждаются на директорских совещаниях, и если Маргрет будет принимать в них участие то, естественно, окажется в курсе всех дел. Но Присцилла полностью ей доверяла, и у меня не было причин протестовать. Но я все же хотела узнать о ней немного больше, в частности, о ее отношениях с мужем. Женщины, на которых можно положиться во всех других делах, обычно все выбалтывают своим мужьям. Вот почему я приходила к Маргрет в один из вечеров на прошлой неделе. Я хотела встретиться с ее мужем, поговорить с ним и посмотреть, как они ладят между собой. В этом нет никакой тайны... - Нет?! Эндрю снова вышел из себя. Он рванулся вперед, размахивая руками. Я сразу же вскочил и перехватил его на дороге. Мне ничего не оставалось, как обеспечить свою безопасность, так как он полез на пролом прямо на меня. Но я несколько переоценил его подвижность и вес. Поэтому мне удалось всего лишь отшвырнуть его в сторону. Он поднялся и двинулся на меня, но я предусмотрительно отгородился от него стулом и на всякий случай зажал в руке кастет. - Послушай, мальчуган, - сказал я, - я не хочу пробовать на тебе эту игрушку, но, думаю, тебе самое время вздремнуть. Садись-ка ты лучше на свое место, а мы пока продолжим разговор. Следя за Фомозом краешком глаза, я обратился к Вулфу: - Может быть, вы позволите ему продолжать? - Не теперь. Возможно, позднее. Продолжайте, мисс Дьюди. Виола Дьюди подождала, пока Фомоз вернулся к своему креслу, и продолжила: - Мой визит к Маргрет Фомоз и моя с ней беседа не имели большого значения. Но я говорила о мотиве. Должна ли я продолжать? - Говорите обо всем, что может с вашей точки зрения помочь делу. - Но это будет трудно сделать, не создав ложного впечатления. Я все же попытаюсь. Не хочу, чтобы вы подумали, будто я бросаю тень на одного из моих компаньонов. Но факт есть факт. Хотя Присцилла и не питала ко мне никаких нежных чувств, она все же была высокого мнения о моих умственных способностях. Кроме того, она считала, что женщинам следует добиваться большей власти. Решив около восемнадцати месяцев назад заняться делами "Софтдауна", она была возмущена тем, что мужчины, особенно четверо здесь присутствующих, относятся к ней с подобострастным, но не скрывают... Двое софтдаунцев возмущенно зашумели... Виола замолчала. Вулф, метнув на нарушителей спокойствия суровый взгляд, заставил их утихнуть. Дьюди продолжала: -...Но не скрывают своих сомнений относительно ее способностей понять тайны процесса производства полотенец. Если я и разделяла их сомнения, то у меня хватало ума не показывать этого, и Присцилла это оценила. Она сблизилась со мной и стала обращаться ко мне за разъяснениями и советами. В результате у меня появились веские причины ожидать крупных продвижений по службе, как только дело перейдет в ее собственность. А что могли ожидать наши мужчины, об этом они могут рассказать сами. Могу добавить следующее: в 1941 году, когда мистер Идз был еще жив, и я была помощницей президента, мое жалование составляло сорок тысяч долларов. В прошлом году я получала всего лишь восемнадцать. Присцилла же обещала, что я, как президент, буду иметь пятьдесят тысяч долларов. Жалование мистера Брукера - шестьдесят пять тысяч. Вулф хмыкнул несколько раздраженно, как мне показалось. Возможно, причиной этого было известие о том, что простой торговец полотенцами получает в два раза больше его. Он спросил: - Знали ли эти джентльмены о том, что мисс Идз намеревается поставить вас во главе корпорации? - Я предпочла бы, чтобы они сами ответили на этот вопрос. Если только... если они скажут "нет", то я могу доказать, что это не так. - Хорошо. Продолжайте, мисс Дьюди. - Что ж... я, конечно, понимаю, что, как предполагают, обе жертвы - дело рук одного и того же лица, и Маргрет Фомоз убита после половины одиннадцатого, а Присцилла - до двух часов ночи. В течение этих трех с половиной часов я... - Остановитесь, - перебил, ее Вулф. - Мы не можем тратить на это время. - Вас это не интересует? - удивленно спросила Виола. - Конечно, нет. Если один из вас имеет неуязвимое алиби, и оно проверено полицией, он может послать меня к черту и, конечно же, так и сделает. Но и это алиби меня все равно ни в чем бы не убедило. А теперь давайте рассмотрим, как было совершено преступление. Миссис Фомоз подстерегли на улице вечером, затащили в вестибюль, задушили и взяли ее сумочку, в которой были ключи от квартиры Присциллы Идз. Воспользовавшись ими, убийца проник в ее комнату, устроил там засаду и, как только она вошла, ударил ее чем-то, а потом задушил. Глядя на вас, мисс Дьюди, я бы счел крайне сомнительной возможность совершения лично вами этих преступлений. Но я допускаю, что вы могли им содействовать. Сколько вам могли бы заплатить за это? Десять тысяч, двадцать? Нет, я оставляю ваше алиби или отсутствие его на усмотрение полиции. Меня больше интересуют мотивы преступления, а они не нуждаются в дальнейших расследованиях. Они заявляют сами о себе. Убийца мог быть подкуплен. Игра была такой крупной, что ее стоило тщательного спланировать и не жалеть средств. Я не собираюсь расставлять вам западню, а предоставляю вам самой высказаться. Скажите, как мистер Холмер и мистер Брукер ладили с мисс О'Нейл? Этот вопрос вызвал некоторое смущение. Брукер, развалившийся в кресле, дернулся и привстал. Питкин издал такой звук, словно собирался захихикать, но тут же подавил его. Челюсть Холмера отвисла. Мисс Дьюди сохранила полнейшее самообладание. - Я просто не знаю, - ответила она. - Вы сказали Гудвину, что Присцилла Идз, собираясь взять дело под свой контроль, уволила бы мисс О'Нейл. - Неужели? Ну, теперь она не потеряет ее. - Вы также сказали, что она натравливала мистера Холмера и мистера Брукера друг на друга. Есть ли связь между этим фактом и убийством? - Да никакой, насколько мне известно. - Нет, связь должна обязательно быть. Гудвин сказал тогда, что он расследует убийство, и вы добровольно дали ему эту информацию. Вы же слишком умны для того, чтобы просто так болтать о ничего не значащих вещах. Так какая же связь? Дьюди улыбнулась немного принужденно. - То есть, говоря откровенно, вы приперли меня к стенке. Вы предполагаете, ч