следил за неизвестным, у него большой опыт в подобных делах. - Знаю, знаю. Ну и дальше? - Остальное вам расскажет мистер Гудвин, но прежде я должен сообщить вам свое предположение о личности человека, бывшего в последний вторник в машине вместе с женщиной, когда она попросила мальчика позвать полицейского. Я пришел к выводу, что этим человеком мог быть только Мэттью Бирч. - Почему именно Бирч? - не скрывая удивления, спросил Кремер. - Я ничего не хочу объяснять, потому что мое предположение подтвердилось и в машине был действительно Бирч. И еще один факт... - Пожалуйста, пожалуйста, только подробно. - О нем расскажет мистер Гудвин. Ночью, во время дежурства в гостиной с половины четвертого до половины пятого, я потратил целый час, чтобы все обдумать, и решил опустить только два обстоятельства: каким образом мы добились признания Липса Игена и то, что у нас есть его записная книжка. Еще ранее, во время инструктажа в комнате Вулфа, шеф сказал мне, что книжку мы предъявим только в том случае, если будет доказано, что она является существенной уликой в ходе расследования. Так вот, за исключением этих двух деталей, я рассказал обо всем. Стеббинс начал было делать заметки, но затем прекратил, не справившись. Я передал ему револьвер Морта и показал клещи. После того, как я закончил, Кремер и Стеббинс некоторое время молча смотрели друг на друга, а затем Кремер сказал, обращаясь к Вулфу: - Нам тут нужно еще разобраться. - Да, конечно, - согласился Вулф. - Этот Иген нам известен? - спросил Кремер у Стеббинса. - Мне - нет, но он может быть известен другому отделу полиции. - Сейчас же свяжитесь с Роуклиффом и скажите, чтобы он быстро проверил его по учету. Стеббинс не мешкая позвонил Роуклиффу, передал ему указание Кремера и сел на прежнее место. - Ну, Горан, конечно, по уши запутан в этой истории, но пока мы не можем задерживать его, - заметил Кремер, обращаясь к Вулфу. - А я его и не задерживаю. Он явился ко мне добровольно для защиты интересов своего клиента. - Знаю. Вы поступили правильно... Если вам удастся заставить Игена заговорить, мы успешно закончим расследование. Вулф покачал головой. - Но не обязательно найдете убийцу. Вполне возможно, что Иген знает об убийствах так же мало, как и вы. Шутка была злой, и Кремер предпочел пропустить ее мимо ушей. - Во всяком случае, мы предоставим ему возможность сознаться... Но и мне-то еще нужно во всем разобраться. Например, пока еще нельзя столь категорически утверждать, что в машине с женщиной был именно Бирч. А что, если это был не он, а кто-либо из тех бедняг, которых они облапошивали? Предположим, что женщина была членом шайки, наводившей Игена на клиентов. Ей могло показаться, что человек, бывший с ней в машине, намеревается убить ее, и велела мальчику позвать полицейского. Потом ей как-то удалось отвязаться от него, но в тот же вечер он встретился с главарем шайки Бирчем и убил его. Опасаясь, что мальчик может опознать его (возможно, что он все же расправился с женщиной, ехавшей с ним в машине, однако ее труп не был до тех пор найден), убийца на следующий день убрал и мальчика. Затем ему стало известно, что миссис Фромм является главой этой так называемой ассоциации, и добавил ее к списку своих жертв... Бог мой, таким образом, мы можем разоблачить всю эту банду и участие Горана в ней! Эмигрантов, прибывших в США нелегально, в одном Нью-Йорке тысячи, все они доведены до отчаяния, постоянно опасаются быть вышвырнутыми из страны и поэтому являются находкой для всякого рода шантажистов. Несомненно, где-то должен быть список бедняг, которых доили эти мерзавцы, и мне очень бы хотелось заполучить его. Я готов биться об заклад, что в нем мы нашли бы фамилию убийцы. Вы согласны со мной? - Нет. - Вы так отвечаете только потому, что, как всегда, разговаривая со мной, одержимы духом противоречия. Почему же нет? - Вы еще недостаточно проанализировали все, что мы сообщили вам, мистер Кремер, а тот факт, что вы выдвигаете утверждение, будто бы убийцей был одни из шантажируемых, свидетельствует об отсутствии у вас какой-либо ясности в деле. Произошло три убийства. Если предположить, что произошло лишь одно убийство, можно ли сказать, что из всех возможных преступников вы остановились на какой-то одной вероятной кандидатуре? - Нет. - Но кого бы все-таки вы исключили из такого списка? - Пока никого. Если вы хотите назвать мне вероятного преступника - пожалуйста. У вас есть такая кандидатура? - Конечно. - Да?! Назовите. - Возможно, что я смогу сделать это через час или через неделю, но не сию минуту. - Вы или рисуетесь, что вам свойственно, или умалчиваете о чем-то. Я признателен вам, вы узнали многое и о шайке, и об Игене, и благодаря везению о Горане. Все это хорошо, но не содержит каких-либо указаний на личность преступника. Что же еще есть у вас? Если хотите узнать, чем располагаем мы, а вы, несомненно, именно этого и добиваетесь, пожалуйста, я расскажу вам, но при условии, что вы поступите так же и расскажете мне абсолютно все известное вам. - Вообще-то говоря, - ответил Вулф, - это вполне резонное предложение, но оно бессмысленно, во-первых, потому, что я уже рассказал вам все, что знаю, а во-вторых, вам неизвестно то, что мне нужно. Кремер и Стеббинс удивленно и с подозрением посмотрели на него. - Вы уже сообщили мне, - продолжал Вулф, - что спустя целых три дня после убийства миссис Фромм из подозреваемых пока еще никто не отпал. Этого для меня достаточно. Сейчас в рапортах и протоколах показании написаны десятки тысяч слов, и вполне возможно, что там же может оказаться фраза или факт, на мой взгляд, имеющие отношение к делу, но, если бы вы даже привезли сюда все это море бумаг, я не намерен процеживать его. Вот, например, сколько страниц вы исписали о прошлом и настоящем мисс Анджелы Райт и о ее знакомых? - Порядочно, - признал Кремер. - Вот видите! Конечно, я не отрицаю необходимости этой работы потому, что она иногда содержит нужную информацию, но сейчас вы не получили даже намека на что-либо, иначе вы не приехали бы ко мне. Скажите, найду ли я в ваших бумагах ответ на такой вопрос: почему преступник убил мальчика днем на улице на глазах у прохожих, рискуя возможностью опознания? Или на такой: как объяснить историю с сережками - миссис Фромм купила их одиннадцатого мая, девятнадцатого их надевала другая женщина, а двадцать второго снова миссис Фромм? Узнали ли вы, кто их надевал еще после этого? - Нет. - Вот и ответы на мои вопросы, но, не называя подозреваемого мною человека, я не могу объяснить, что имею в виду, и поэтому вам придется подождать. Пока же... Вулф умолк, потому что в приоткрывшейся двери показался Фред Даркин и жестом позвал меня. Вулф спросил: - Ну, что там у тебя, Фред? - Сообщение Сола. - Говори. У нас нет секретов от мистера Кремера. - Слушаюсь. Горан хочет срочно переговорить с вами. - Он знает, что у нас сейчас мистер Кремер и мистер Стеббинс? - Нет, сэр. Вулф обернулся к Кремеру. - Этот Горан напоминает гиену и раздражает меня, - сказал он. - Полагаю, что вы предпочтете заняться им и двумя его сообщниками у себя в полиции. Почему бы вам не забрать их отсюда? Кремер долго смотрел на Вулфа, то вынимая сигару изо рта, то снова принимаясь жевать ее. - Вы знаете, - наконец не очень решительно ответил он, - я думал, что мне известны все ваши трюки и хитрости, но это что-то новое. Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Горан и другой адвокат, Мэддокс, уже раньше побывали здесь, и вы их выставили, так же как и Поля Кюффнера. Вы утверждаете, что ищете убийцу, однако Горан и еще два мошенника сейчас находятся у вас, а вы даже не желаете взглянуть на них. Я слишком хорошо знаю вас, чтобы спросить, почему вы так поступаете, но все же мне очень хотелось бы узнать. - Он повернулся к Фреду: - Приведите Горана. Фред молча взглянул на Вулфа. - Выполняй, Фред, - с тяжелым вздохом произнес Вулф. ГЛАВА 14  Деннис Горан вошел в кабинет с самым деловым видом, но, обнаружив, что мы не одни, остановился, затем сделал несколько шагов вперед, узнал Кремера и снова остановился. - О! - воскликнул он. - Я не хочу мешать вам. - Вы нам вовсе не мешаете, - заверил его Кремер. - Присаживайтесь. Мы как раз беседовали о вас. Мне уже известно, как вы оказались здесь. Учитывая обстановку и обстоятельства, включая трудную ночь, проведенную у нас, следует признать, что Горан держался довольно хорошо. Ему пришлось принимать мгновенное решение: следует ли и как именно менять сейчас свое поведение. Горан посмотрел на Кремера, затем на Вулфа и снова на Кремера. - Я рад, что вы здесь, - заявил он. - И я тоже, - кивнул Кремер. - Прежде всего потому, - продолжал Горан, - что у вас могло создаться впечатление, будто мне следовало сообщить вам о разговоре между мною и миссис Фромм вечером в пятницу. - Но вы уже рассказали нам о нем, - заметил Кремер, не сводя пристального взгляда с Горана. - Да, но не полностью. Мне нужно было принять весьма трудное решение, я его принял, и тогда оно казалось мне единственно правильным, но сейчас я уже не уверен в этом. Дело в том, что миссис Фромм рассказала мне нечто об Ассоциации помощи перемещенным лицам, причем эти данные, если они станут широко известными, могут скомпрометировать ассоциацию. Она была президентом, а я юрисконсультом ассоциации, и потому все сказанное ею должно было рассматриваться как строго конфиденциальное. Обычно юрист не имеет права разглашать подобные сообщения, и мне пришлось решать, не является ли этот конкретный случай таким, когда интересы общественности превалируют над частными. И я решил, что ассоциация имеет полное право рассчитывать на мое благоразумие. В тот вечер, после обеда, миссис Фромм отозвала меня в сторону и сообщила нечто, буквально потрясшее меня. По ее словам, она получила информацию о том, что кто-то, связанный с ассоциацией, снабжает шантажиста или шайку шантажистов фамилиями лиц, нелегально приехавших в США, после чего эти несчастные становятся объектами вымогательств, что шантажистом или главарем шантажистов является некий Мэттью Бирч, что к этому делу причастен некий Иген и что... - И вы сейчас адвокат Игена? - перебил Кремер. - Нет. Я действовал под влиянием минутного порыва, а когда подумал, сказал ему, что не могу выступать в качестве его адвоката... Миссис Фромм также рассказала мне, что местом встреч банды шантажистов был гараж на Десятой авеню, и дала мне адрес. Она хотела, чтобы я приехал туда в пятницу около полуночи, сообщила, что слева от въезда в гараж имеется кнопка звонка, что я должен дать два коротких, один длинный и один короткий звонок, после чего спуститься в подвальный этаж. Она предоставила целиком на мое усмотрение, как мне вести себя с теми, кого я застану там, и особо подчеркнула, что самое важное - предотвратить любой скандал, который может скомпрометировать ассоциацию. Это было так похоже на нее - всегда заботиться только о других и никогда о себе! Горан умолк, очевидно от волнения. - И вы побывали там? - поинтересовался Кремер. - Вы же знаете, инспектор, что нет. Как мы с женой уже рассказывали вам, я проводил миссис Фромм до машины, вернулся и лег спать. Я сказал миссис Фромм, что подумаю над ее сообщением. Вероятно, я решил бы поехать в гараж на следующий вечер, но утром стало известно о смерти миссис Фромм, и эта ужасная новость... - Горан снова замолчал, но после небольшой паузы продолжал: - Честно говоря, я надеялся, что вы найдете убийцу, и тогда станет ясно, что между преступлением и делами ассоциации нет никакой связи. Именно поэтому я и умолчал об этой части разговора с миссис Фромм. Однако прошло воскресенье, прошел понедельник, и я начал опасаться, что сделал ошибку. Вчера вечером я решил предпринять кое-что. Около полуночи я подъехал к гаражу и действительно нашел кнопку звонка, нажал ее, подавая сигнал, как мне сказала миссис Фромм. Я направился было к лестнице внутри гаража, чтобы спуститься в подвал, как на меня напал прятавшийся где-то поблизости человек и, угрожая револьвером, привел в маленькую комнату в подвале гаража. Внизу у лестницы стоял другой человек, тоже с револьвером. Я узнал его - это был Арчи Гудвин. Горан кивнул мне, но я не ответил. Он продолжал: - Мы с ним встречались здесь в субботу вечером. Гудвин велел еще одному человеку, тоже вооруженному, поставить меня к стене, что тот и сделал. Этого человека я видел вчера утром, когда он заходил ко мне в канцелярию, назвавшись Леопольдом Хеймом и... - Знаю, - прервал его Кремер. - Вначале расскажите все о том, что произошло в гараже. - Конечно, конечно, инспектор, как вам угодно!.. Вскоре Гудвин обратился к этому человеку, называя его Солом, и велел провести меня в комнату. Там уже было трое. Одному из них, которого Вулф назвал Игеном, он сообщил, что я адвокат и, возможно, возьмусь представлять его, Игена, интересы. Иген обратился ко мне с соответствующей просьбой, и я ответил согласием, хотя сейчас должен признаться, что поступил необдуманно. Не в качестве оправдания, а в качестве объяснения могу сказать, что, давая согласие, я, очевидно, не совсем еще пришел в себя. Со мной грубо обращались и угрожали оружием... разумеется, я категорически возражал против насильственной доставки этих лиц в дом Вулфа... Как бы там ни было, я согласился представлять Игена, приехал с ними сюда, и меня продержали здесь всю ночь. Я... - Одну минуточку, - вмешался я. - Поправка. Никто вас здесь не удерживал. Я несколько раз предлагал вам уйти. - Да, но вы задерживали их, а я был связан глупым обязательством, которое взял на себя. Я еще раз заявляю, что совершил промах и сожалею об этом. Учитывая все происшедшее в последнее время, я должен констатировать, что смерь миссис Фромм в какой-то степени может иметь отношение к делам ассоциации или к кому-то из ее сотрудников, и в этом случае я должен выполнять свои обязанности. Это я и делаю сейчас - вполне искренне, полностью и, надеюсь, с пользой. Горан вынул носовой платок и вытер лоб, лицо и шею. - Я не имел возможности привести себя в порядок утром, - извиняющимся тоном произнес он, что было наглейшей ложью. Рядом с гостиной у нас ванная комната, и ночью Горан несколько раз заходил туда. Если утром, видимо, еще не решив быть "искренним и полезным", не желая ни на минуту выпускать Игена из виду, он не захотел пойти умыться, - это его личное дело. Взгляд Кремера мягче не стал. - Разумеется, мы всегда признательны за помощь, мистер Горан, - заметил он, - даже когда она предлагается нам позднее, чем следовало бы... А кто слышал вашу беседу с миссис Фромм? - Никто. Как я уже говорил, она отозвала меня в сторону. - Вы рассказывали об этом кому-нибудь? - Нет. Она запретила мне. - Кого именно она подозревала в причастности к этому делу? - У меня создалось впечатление, что из ассоциации она никого конкретно не подозревала. - От кого она получила информацию? - Не знаю. - Ну, этому поверить трудно. Ей было известно много деталей - фамилии Бирча, Игена, адрес гаража, даже наличие звонка и условный сигнал... И она ничего не говорила, как узнала обо всем этом? - Нет. - Но вы спрашивали ее? - Конечно! Она ответила, что ничего больше сказать не может, так как все это было сообщено ей по секрету. Все мы не сводили глаз с Горана, а он, в свою очередь, сидел, уставившись на Кремера. Мы знали, что Горан нагло лжет, и он прекрасно понимал это, но пытался выкарабкаться. Пока он неплохо справлялся с этим. Миссис Фромм не было в живых, и он мог приписывать ей все, что угодно. Бирч тоже был покойником, и Горан ничем не рисковал, называя его главарем банды. Но вот с Игеном, конечно, было сложнее. Не упомянуть о нем адвокат не мог, поскольку тот находился рядом - в соседней комнате. И вместе с тем совершенно исключалось, чтобы Горан мог быть адвокатом Игена, ибо Иген оказался шантажистом, деятельность которого была разоблачена, причем это разоблачение компрометировало ассоциацию, юрисконсультом которой Горан состоял. Таким образом, приходилось пожертвовать Игеном и отдать его на растерзание. Так понимал ситуацию я и, насколько можно было судить по выражению лиц, все остальные. Наконец Кремер вопросительно взглянул на Вулфа, и тот утвердительно кивнул. - Пэрли, приведи сюда Игена, - приказал Кремер. Стеббинс вышел. Горан поерзал на стуле, затем выпрямился. Положение для него еще более осложнялось, но он сам напросился на это. - Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что этот бандит вряд ли является надежным свидетелем, - заявил Горан, обращаясь к Кремеру. Кремер что-то промычал. - Гудвин, - сказал он, - поставьте стул для Игена рядом с собой. Я сделал так, как велел Кремер. Таким образом, Стеббинс оказывался между Игеном и Гораном. Правда, Вулф мог видеть Игена только в профиль, но у моего шефа это никаких возражений не вызвало. Как только Стеббинс привел Игена и усадил на приготовленное мною место, Иген сейчас же уставился на Горана, но тот даже не посмотрел на него, так как не сводил глаз с Кремера. - Вы - Лоренс Иген, - начал Кремер, - известный также как Липс Иген? - Да, это я, - хрипло подтвердил Иген, откашливаясь. - Я - инспектор полиции, а это Ниро Вулф. Скоро мне доставят подробное досье на вас. У нас есть судимости? Иген явно заколебался, а затем заявил: - А вы все и узнаете из досье. - Я спрашиваю вас! - В досье все должно быть точнее. Я мог забыть. - Сидящий рядом с вами Арчи Гудвин доложил мне все, что произошло вчера, начиная с того, как вы приходили в гостиницу на Первой авеню к человеку, назвавшемуся Леопольдом Хеймом, и до вашей доставки сюда. Мы вернемся позднее к этому, но вначале я хочу пояснить вам, в каком положении вы находитесь. Вы, вероятно, полагаете, что здесь сидит адвокат, представляющий ваши интересы, но это не так. По словам мистера Горана, он уже сообщил вам, что не может защищать вас и не намерен браться за это. Он говорил вам об этом? - Да. - Когда он говорил вам об этом? - Примерно полчаса назад. - В таком случае вы действительно знаете, что он не представляет вас здесь как ваш адвокат. Уже сейчас вам может быть предъявлено обвинение по двум пунктам - вооруженное нападение и попытка вымогательства. По первому пункту обвинения есть два свидетеля - Фред Даркин и Арчи Гудвин, и этого вполне достаточно. Вы, вероятно, думаете, что по второму пункту обвинения у нас есть только один свидетель - Сол Пензер, он же Леопольд Хейм, но вы ошибаетесь. Сейчас у нас есть и другие данные и подтверждение его показаний. По словам мистера Горана, вечером и пятницу надежный источник сообщил ему, что вы занимаетесь шантажом, вымогая деньги от лиц, нелегально прибывающих в США. Мистер Горан теперь заявляет, что его согласие представлять вас в качестве вашего адвоката было дано под влиянием порыва и он сожалеет об этом. Он сказал, что не намерен защищать таких бандитов, как вы, и... - Не говорил я этого! - пропищал Горан. - Я лишь... - Молчать! - крикнул Кремер. - Еще одно ваше слово, и я удалю вас отсюда. Вы сообщили мне, что, как вам сказали, Иген занимался шантажом? Да или нет? - Да. - Вы заявили мне, что не будете его адвокатом? - Да. - Вы называли его бандитом? - Да. - В таком случае заткнитесь, если хотите оставаться здесь, - резко заявил Кремер и обратился к Игену. - Я решил, что вам следует знать о заявлении мистера Горана, но мы можем обойтись и без его показаний, чтобы подтвердить обвинение вас в шантаже. Леопольд Хейм далеко не первый ваш "клиент", и не думайте, что мы не найдем и другие ваши жертвы. В присутствии мистера Горана я хочу спросить вас кое о чем. До вчерашнего вечера вы когда-нибудь видели его? Иген растерянно молчал. - Я жду! - потребовал Кремер. - Мне нужно подумать, - наконец прохрипел Иген. - Думайте да поживее, но не обманывайте себя. Вы у нас вот где! - Кремер поднял руку и сжал пальцы в кулак. - Я задаю вам простой вопрос: до вчерашнего вечера вы когда-нибудь видели его? - Да... пожалуй, да... Слушайте, а что, если я предложу вам сделку, а? - Никаких сделок! Это право прокурора и судьи смягчить приговор за чистосердечное признание. Вам-то должно быть хорошо известно, что они часто делают подобное. - Да, мне известно это. - Ну вот, в таком случае и отвечайте на мой вопрос. Итон глубоко вздохнул и с трудом начал: - Вы совершенно правы. Я встречался с ним и до вчерашнего вечера. И не один раз, а много. - Он повернулся к Горану и злобно ухмыльнулся. - Правильно? Проклятый трус и предатель! - Клевета! - холодно возразил Горан и, обращаясь к Кремеру, продолжал: - Инспектор, вы умышленно подвели его к подобному утверждению. - Да? В этом случае я поведу его еще несколько дальше. Как имя мистера Горана? - Деннис. - Адрес его конторы? - Восточная Сорок первая улица, дом сто двадцать один. - Где он живет? - Грэмерси-парк, дом номер триста пятнадцать. - На какой автомашине он ездит? - На "крайслере" выпуска 1951 года. - Какого цвета его машина? - Черная. - Какой номер его служебного телефона? - Риджуэй, три-четыре-один-четыре-один. - А домашнего? - Палас, восемь-шесть-три-ноль-семь. - Пока довольно. Мистер Горан, я задерживаю вас как важного свидетеля, показания которого будут весьма существенны для следствия по делу об убийстве. Пэрли, отведи его в другую комнату... Кстати, кто там сейчас? - Даркин и Пензер с Эрвином. - Скажи им, чтобы присмотрели за Гораном, и возвращайся сюда. Горан встал. - Инспектор, я предупреждаю, что вы делаете серьезную ошибку, о которой вам потом придется сожалеть, - спокойно и с достоинством заявил он. - Посмотрим, мистер Горан. Пэрли, уведи его. После ухода Горана в сопровождении Стеббинса Кремер выкинул остатки сигары в корзинку для мусора, подошел было к Вулфу, но, увидев, что тот с закрытыми глазами сидит, откинувшись на спинку кресла и не говоря ни слова, возвратился на свое место, а затем спросил у меня, можно ли его слышать из соседней комнаты. Я ответил отрицательно и пояснил, что стены звуконепроницаемые. В это время вернулся Пэрли Стеббинс. - Ну, хорошо, выкладывай все начистоту, - обратился Кремер к Игену. - Горан состоит в вашей банде? - Я хочу предварительно договориться с вами о сделке, - упрямо заявил Иген. - Черт тебя побери! - с отвращением воскликнул Кремер. - Твоя песенка уже спета, и, будь у меня мешок возможностей, я ни одной бы на тебя не потратил. Если хочешь, чтобы к тебе потом отнеслись со снисхождением, заработай его, да поживее. Итак, Горан состоит в вашей шайке? - Да. - Какую роль он играет? - Дает мне указания, как нужно держаться с "клиентами", делает наводки, как и в случае с Леопольдом Хеймом... чтоб ему провалиться на месте. - А ты потом передаешь деньги ему? - Нет. - Никогда? - Никогда. Он получает свою долю от Бирча... Получал. - Откуда тебе известно это? - Через Бирча. Он сделал мне предложение года два назад, и я решил попробовать. Месяца три-четыре спустя у одного парня в Бруклине возникли серьезные неприятности с властями, и Бирч послал меня на встречу с юристом в известном вам гараже, чтобы тот просветил меня, как поступить. Юристом оказался Горан. После этого я встречался с Гораном еще раз... двадцать. - И всегда в том же самом гараже? - Да, и больше нигде. Правда, иногда я разговаривал с ним по телефону. - У тебя есть что-нибудь, написанное Гораном? Что-нибудь, чти он присылал или давал тебе? - Нет. - Ничего? - Я же сказал, что нет. Трус паршивый! - Кто-нибудь еще бывал на твоих встречах с Гораном? - А как же! Бирч. - Но он мертв. А кто-нибудь еще? - Больше никого, - подумав, ответил Иген. - Ни разу?! - В подвальном помещении с нами никого и никогда не было, хотя ночной сторож, конечно, всякий раз, когда Горан приходил, видел его. - Иген оживился. - Да, да, сторож видел его! - Не сомневаюсь, - равнодушно заметил Кремер. - Но Горан резонно спросит, кому можно больше верить - такому солидному и крупному адвокату, как он, или такому гангстеру, как ты, поддерживаемому дружком, про которого он заявит, что ты научил его дать подобные показания. Я не хочу сказать, что сторож с его показаниями не нужен нам. Мы найдем сторожа и... Послушайте, вы это куда? - внезапно обратился он к Вулфу, который встал с кресла, намереваясь уйти. - Наверх, в оранжерею. Уже девять часов, - ответил Вулф, направляясь к двери. - И вы уходите, - запротестовал Кремер, как раз в то самое время, когда... - Что когда? - потребовал Вулф. - Я уже сделал для вас все, что мог, и вы больше не нуждаетесь во мне. Меня же шантажисты не интересуют - я ищу убийцу. Мое расписание вы знаете, и после одиннадцати часов я снова к вашим услугам. Буду признателен, если вы очистите мой дом от этих подонков. С таким же успехом вы можете продолжить их допрос где-нибудь еще, а не у меня. - Могу, могу! - вставая, раздраженно подтвердил Кремер. - Но в таком случае мне придется забрать с собой Гудвина, Пензера, Даркина и Кэтера. - Ну, положим, вы можете забрать только первых троих, так как мистера Кэтера здесь сейчас нет. - Но мне он нужен. Где он? - Мало ли, что вам нужно. Он выполняет мое поручение. Разве вы еще недостаточно получили от меня сегодня? Арчи, ты помнишь, куда отправился Орри? - Нет, сэр. Я не могу вспомнить, даже если бы это было нужно для спасения моей жизни. - Вот и хорошо. И не пытайся вспоминать. - Вулф повернулся и вышел. ГЛАВА 15  За всю свою жизнь я не видел столько большого начальства, сколько увидел всего лишь за восемь часов - с девяти утра до пяти вечера. И произошло это в четверг, то есть через неделю после того, как Пит Дроссос побывал у Вулфа, чтобы посоветоваться по своему делу. В Десятом полицейском участке меня принял заместитель начальника нью-йоркской полиции Ниери, в управлении полиции Нью-Йорка - сам начальник Скиннер, и прокуратуре не кто иной, как прокурор Боуэн, совместно с тремя помощниками, включая Мандельбаума. Я вовсе не намерен утверждать, что у меня закружилась голова от этого, поскольку понимаю, что пользуюсь подобной популярностью не только потому, что они видят во мне интересного собеседника. Во-первых, убийство миссис Фромм и два связанных с ним преступления стоили того, чтобы расходовать на сообщения о них не одну тысячу бочек типографской краски, не говоря уже о времени, затраченном на радио- и телетрансляции. Во-вторых, в городе началась подготовка к муниципальным выборам, а Боуэн, Скиннер и Ниери не страдали от недостатка амбиций. Для людей, которые так преданы идее служения обществу, что не возражают взвалить на себя дополнительную ответственность (с более высоким жалованьем, конечно), расследование убийства какой-либо хорошо известной личности открывает весьма интересные возможности. В Десятом участке полиции нас изолировали друг от друга, но меня это не обеспокоило. Я твердо знал, что полиции ни в коем случае нельзя сообщить о наших методах допроса Игена, а также о его записной книжке. Сол и Фред хорошо знали об этом. Я провел битый час в маленькой комнатушке со стенографисткой, продиктовал ей свои показания, дождался, пока она перепечатает их, подписал, а затем был проведен к Ниери для допроса. Ни Кремера, ни Стеббинса не было. Ниери был угрюм и мрачен, но не хамил. Наша беседа продолжалась всего полчаса. Когда меня провожали по зданию к выходу, все встречавшиеся знакомые и незнакомые полицейские любезно здоровались со мной. Вероятно, по управлению полиции уже циркулировал слух, что меня уговаривали выставить свою кандидатуру на пост мэра, а ведь все полицейские получали жалованье от муниципалитета. Во всяком случае, я также вежливо отвечал на приветствия, как человек, понимающий их подоплеку, но страшно занятый в данный момент. В прокуратуре, куда меня доставили после этого, я тут же был проведен к самому Боуэну. Перед ним на столе уже лежала копия моих показаний. В ходе нашего разговора он неоднократно меня останавливал, ссылаясь на то или иное место показаний, находил его, хмурясь, прочитывал и затем кивал, словно желая сказать: "Да, возможно, что ты и не привираешь". Он не только не похвалил меня за задержание Эрвина и Игена и за хитроумную уловку, принудившую Горана поехать с нами, но наоборот, даже намекнул, что, доставив их в дом Ниро Вулфа вместо полиции, я вполне мог заработать не менее пяти в каталажке, возьмись лично он за это дело. Прекрасно зная Боуэна, я умышленно не придал этому значения и пропустил мимо ушей, чтобы не расстраивать его: в этот день у него хватало неприятностей и без меня. Несомненно, ему был испорчен уик-энд, от недосыпания у него покраснели глаза, телефон не переставал звонить, все время приходили его помощники, и в довершение ко всему в списке наиболее популярных кандидатов на пост мэра, опубликованном в одной из утренних газет, он оказался лишь на четвертом месте. Не забывал он и того обстоятельства, что к следствию по делу шантажистской организации, раскрытой Солом, мной и Фредом, а значит, и к расследованию дела Фромм - Бирч - Дроссос, к сожалению, теперь примажется ФБР. Вовсе не удивительно, что после всего этого прокурор был не очень любезен со мною. Хотя, говоря по совести, это же самое можно было сказать и про всех остальных. Никому даже и в голову не пришло, что я иногда ем. Мандельбаум, один из помощников Боуэна, провел меня в свой кабинет, усадил и начал разговор так: - Ну так вот, о предложении, которое вы сделали мисс Эстей вчера... - Бог мой! Опять! - Да, но теперь это выглядит иначе. Мой коллега Рой Бонино сейчас у Вулфа и беседует с ним по этому поводу. Давайте прекратим ломать комедию и потолкуем, исходя из предпосылки, что вас к ней с таким предложением действительно послал Вулф. Вы же сами заявили мне, что ничего плохого в этом предложении на самом деле не было, а раз так, почему бы нам не поговорить откровенно? Я был голоден и зол. - Ну, хорошо. Предположим, что это предпосылка. Что же дальше? - Тогда естественно предположить, что Вулф знал о существовании банды шантажистов еще до того, как послал вас с этим предложением. В таком случае он, очевидно, считал, что мисс Эстей будет исключительно важно узнать, сообщила ли миссис Фромм об этом ему. Правда, я и не ожидаю, что вы подтвердите мне это, но мы подождем Бонино и узнаем, что Вулф рассказал ему. Однако я все же хочу знать, как мисс Эстей ответила на ваше предложение и что именно сказала. Я покачал головой. - Если мы и дальше будем беседовать, основываясь только на вашей предпосылке, у вас может сложиться ложное впечатление. Разрешите мне предложить другую рабочую гипотезу. - Пожалуйста. - Предположим, что мистер Вулф ничего не знал о банде шантажистов, а просто хотел поудить рыбку в мутной воде. Предположим, что он не подозревал ни в чем мисс Эстей, а она просто оказалась первой в списке возможных кандидатов. Предположим, что я сделал такое же предложение не только ей, но также миссис Горан, Анджеле Райт, Винсенту Липскомбу и продолжал бы делать и другим, если бы мистер Вулф не вызвал меня, так как к нему явился Поль Кюффнер и обвинил меня в вымогательстве. Разве такая предпосылка не более интересна? - Конечно, да!.. Так, так... Понимаю. В таком случае я хочу знать, что вам ответил каждый из них. Начните с мисс Эстей. - Мне придется придумывать их ответы. - Вы же мастер на это. Давайте. Мы потратили еще около часа, а когда мое воображение иссякло, Мандельбаум вышел, предложив подождать его. Я сказал, что хотел бы пойти поесть, но он не разрешил мне уходить: я мог понадобиться ему в любую минуту. Пришлось согласиться. Прошло еще минут двадцать. Наконец Мандельбаум вернулся, сказал, что меня снова хочет видеть Боуэн. Боуэна на месте не оказалось, и мне пришлось снова ждать. На мое счастье, в кабинет вскоре вошел молодой человек с подносом. Я мысленно воскликнул "ура!", слава богу, в этом заведении не все бесчеловечны, однако молодой человек поставил поднос на стол Боуэна и удалился, даже не взглянув на меня. Как только дверь за ним закрылась, я подошел к столу, снял салфетку с подноса и увидел весьма аппетитный сандвич с горячим вареным мясом, кусок вишневого пирога и бутылку молока. Я едва успел вернуться с подносом к своему креслу и запустить зубы в сандвич, как в кабинет пошел Боуэн. Не желая ставить его в дурацкое положение, я тут же обратился к нему: - Тысячу раз спасибо, мистер Боуэн, что вы прислали мне поесть! Вы чертовски любезны. Я, конечно, не голоден, но растущего ребенка нужно подкармливать. Да здравствует наш будущий заботливый мэр - мистер Боуэн! Гип-гип-ура! Боуэн ожег меня злобным взглядом, повернулся и вылетел из комнаты, а через несколько минут вернулся с другим подносом и поставил его перед собой на письменный стол. Не знаю, у кого ему удалось конфисковать этот завтрак. Вскоре выяснилось, что Боуэну нужно уточнить добрую сотню вопросов по докладу, который ему уже успел сделать Мандельбаум. В итоге в главное управление полиции меня доставили с эскортом часа в три, а начальник полиции Скиннер принял меня только около четырех. Наша беседа в течение всего следующего часа была довольно-таки сумбурной. Вы, наверное, подумали, что перед тем, как приступить к беседе с таким солидным гражданином Соединенных Штатов, как я, Скиннер распорядился, что его можно беспокоить только в случае, если в Нью-Йорке вспыхнет мятеж? Ничуть не бывало - нам то и дело мешали. И тем не менее в редкие и крохотные промежутки между помехами Скиннер все же исхитрился задать мне несколько важных вопросов: шел ли дождь, когда я приехал к гаражу, или заметил ли я по выражению лиц Горана и Игена, что они знакомы? В те же минуты, когда он не отвечал на звонки четырех телефонов, стоявших на столе, не звонил куда-нибудь сам, не разговаривал с кем-то из чиновников, прорвавшихся к нему, не подписывал принесенные бумаги, Скиннер без конца шагал по огромному, шикарно обставленному кабинету с высоким потолком. Около пяти в кабинет пошел Боуэн, сопровождаемый двумя помощниками с туго набитыми портфелями. Очевидно, предполагалось какое-то совещание на высоком уровне. Я подумал, что, если меня не выставят за дверь, мне будет полезно послушать, и поэтому, стараясь быть как можно более незаметным, быстро пересел с кресла у стола Скиннера на стул в сторонке. Будучи занят, Скиннер не заметил этого, и другие, наверное, решили, что я нужен ему. Они расселись вокруг стола и открыли дискуссию. У меня от природы прекрасная память, которую я еще хорошо натренировал за годы работы с Ниро Вулфом. Конечно, я мог бы подробно и полно изложить все услышанное мною в течение следующих тридцати минут, но не сделаю этого из-за присущей мне скромности. Да и, кроме всего прочего, кто я такой, чтобы подрывать доверие избирателей к избранным ими высокопоставленным слугам народа? И тем не менее произошло нечто такое, о чем следует все же сказать. Во время бурного обсуждения того, что сообщить ФБР, а о чем нужно умолчать, совещание вдруг было нарушено. В кабинет заявился не кто иной, как инспектор Кремер собственной персоной. Направляясь к столу, он мельком взглянул на меня, но, видимо, думал в это время о чем-то несравненно более важном. - Я только что разговаривал с этим Уитменом, который в свое время заявил, что может опознать водителя машины, убившей юного Дроссоса. Так вот, только что в группе предъявленных ему лиц он опознал Горана и готов подтвердить свои показания под присягой. Все уставились на Кремера, и лишь Боуэн пробормотал: - Ну и чертовщина! - Что же дальше? - раздраженно спросил Скиннер, нарушив наступившее молчание. - Сам не знаю, - угрюмо ответил Кремер. Я только что узнал об этом. Горан не мог быть с женщиной в машине во вторник. Если мы примем подобное утверждение, оно совершенно выбивает нас из колеи. Мы не могли опровергнуть его алиби для вторника, да и, кроме того, мы исходим из предположения, что там был Бирч. Да и зачем Горану убивать подростка? Сейчас, когда, как выяснилось, он оказался участником шайки шантажистов, мы, конечно, можем его взять в работу как следует, но вряд ли он сознается в убийстве. Конечно, мы обязаны учитывать показания Уитмена, но ситуация от них значительно осложняется. Честно говоря, мне кажется, что должен быть какой-то закон против так называемых очевидцев. - Ну это вы уж слишком! - все так же раздраженно заявил Скиннер. - Очевидцы бывают исключительно полезны. Возможно, что и сейчас это тот самый поворот, которого мы все-таки ждали. Присаживайтесь и давайте все обсудим. Кремер начал было пододвигать кресло к столу, но в это время опять раздался телефонный звонок. Скиннер взял трубку, назвался и тут же сказал Кремеру: - Звонит Ниро Вулф. Он хочет поговорить с вами и утверждает, что это важно. - Я поговорю с ним в приемной. - Нет, говорите отсюда. Голос у него был самодовольный. Кремер взял трубку. - Вулф? Кремер у телефона. Кремер только слушал, а все остальные, так же, как и я, лишь молча наблюдали за выражением его лица. Как только я заметил, что его лицо начало медленно багроветь, а глаза щуриться все больше и больше, мне захотелось соскочить со стула и немедленно помчаться на Тридцать пятую улицу, но я сдержался, чтобы не привлечь к себе внимание. Наконец Кремер положил трубку, некоторое время стоял, молча стиснув зубы и морща нос, а затем заявил: - Этот толстый сукин сын действительно ужасно доволен собой. Утверждает, что ему все же удалось оправдать гонорар миссис Фромм. Сейчас он приглашает к себе меня, сержанта Стеббинса, всех шестерых подозреваемых, Гудвина, Пензера, Даркина и трех-четырех женщин-полицейских в штатском лет тридцати пяти - сорока каждая. Гудвина он требует немедленно. Ему также нужен Иген. Скромно, правда? Кремер сердито обвел взглядом всех, а затем закончил: - Вулф утверждает, что когда мы уедем от него, то увезем с собой убийцу. Убийцу, говорит этот пивной бочонок. - Маньяк этот Вулф! - с ожесточением воскликнул Боуэн. - Это же возмутительно! Немедленно доставьте его сюда. - Добровольно он не поедет. - Доставьте его под конвоем! - Вулф и рта тут не раскроет, и конце концов мы вынуждены будем отпустить его. Он вернется к себе домой, вызовет кого ему нужно, но только без нас. Все принялись переглядываться, видя на лицах друг друга то же самое, что видел я, - выбора у них не было. Я встал, помахал рукой и бодро попрощался: - Пока, джентльмены! До скорой встречи. ГЛАВА 16  Я никогда не дружил с женщинами-полицейскими, но, конечно, видел их на улицах и должен признать, что человек, отобравший тех троих, что явились к Вулфу, несомненно, обладал хорошим вкусом. Я не собираюсь утверждать, что они были сногсшибательны, но с любой из них я согласился бы зайти в какую-нибудь забегаловку и пропустить стаканчик кока-колы. Правда, в глазах у них было профессиональное, чисто полицейское выражение, но винить в этом их было бы несправедливо, ведь они были при исполнении служебных обязанностей, да еще в присутствии инспектора полиции, и должны были выглядеть бдительными, компет