мающуюся насыпь: - Пожалуй, то, что мне надо. Самое подходящее место. И ветер не так дует... Мужчина остановился, положил на землю объемистый пакет и принялся ходить взад-вперед по насыпи, борясь с ночным холодом. - В соседней деревеньке только что пробило три, бормотал он. - Значит, мне ждать еще минут десять. Ну что ж, лучше прийти пораньше, чем опоздать... Он посмотрел на пакет: - Черт, эта штука оказалась тяжелее, чем я думал! И чертовски неудобная. Несколько минут незнакомец ходил молча, потом возобновил беседу с самим собой. - В сущности, мне нечего волноваться. Местечко здесь тихое, а трава такая, что никаких следов не останется. И пути хорошо просматриваются. Фонари паровоза я увижу издалека. Губы его искривила ироническая усмешка. - Вот ведь никогда не знаешь, что тебе в жизни пригодится! Думал ли я, когда бродяжничал в Америке, что умение влезать в поезд на ходу еще сослужит мне службу! Шум колес, донесшийся издалека, отвлек мужчину от размышлений. - Итак, внимание! Точным движением он подхватил пакет, сбежал вниз по насыпи и там притаился, стараясь ничем себя не обнаружить. Рельсы в том месте, где прятался таинственный незнакомец, шли на подъем. Слабый шум поезда приблизился и постепенно перерос в оглушительный грохот. Это был звук, характерный для локомотива, поднимающегося в гору. Мужчина тихо прошептал: - Ошибки нет, это тот самый поезд. Ну что ж, да не оставит меня удача! Под стук колес к нему быстро приближались два белых огня. Это были фонари паровоза. Следя за ними, незнакомец сделал несколько неслышных движений, напряг мускулы и с удовлетворением произнес: - Да, я еще хоть куда, формы не потерял! Мне любая работенка под силу! Наконец состав с грохотом поравнялся с мужчиной. Поезд шел не слишком быстро из-за того, что паровозу приходилось тянуть в гору. Он делал километров тридцать в час, не более. Пропустив локомотив, незнакомец вскочил и изо всех сил побежал. Двигался он с быстротой молнии и ловкостью кошки. Ветер и камни сильно затрудняли его бег, и поезд понемногу его обгонял. Вот уже мимо проплыл багажный вагон, затем вагон-ресторан, вагоны третьего класса... Незнакомец бежал, не переводя дыхания, пока не поравнялся с вагоном второго класса. Мужчина не лгал себе - он действительно был в прекрасной форме. Более того, он был настоящим атлетом! Такая гонка могла бы свалить лошадь, но не его. Когда дверь оказалось рядом с ним, он прыгнул и невероятным усилием подтянулся, ухватившись за медную ручку. Ноги его оказались на ступеньке. Тут ему наконец удалось перевести дух. Восстановив дыхание, он наклонился и прижался ухом к двери, ведущей в коридор. Потом выпрямился и удовлетворенно про шептал: - Вроде никого... Да и понятно, в это время все должны спать! Посмотрим... Осторожно звякнув отмычкой, незнакомец тихо открыл дверь, стараясь не привлечь внимания проводника, и через несколько секунд оказался в вагоне второго класса. Движения его были точны и уверенны - было очевидно, что он привык к риску и готов поставить все на карту. Неслышно ступая, мужчина добрался до ближайшей туалетной кабинки и заперся в ней. Затем вынул из кармана платок и вытер лицо, черное от угольной пыли. Приведя себя в порядок, он вышел в коридор и с самым естественным видом уверенно пошел в конец вагона, громко говоря сам с собой, нимало не заботясь, что его могут услышать: - Нет, право, это в конце концов невыносимо. Как можно ехать с такими попутчиками?! Видит Бог, никто не в состоянии вынести этот храп! С этими словами незнакомец переходил из вагона в вагон. Добравшись до последнего, он остановился и оглянулся по сторонам. Коридор был пуст. Перед ним было купе, в котором спали три пассажира. Воспользовавшись тем, что дверь была чуть приоткрыта, мужчина бесшумно проскользнул внутрь. Он расположился на четвертом месте, пристроил рядом свой громоздкий пакет и притворился спящим. Проведя таким образом без единого движения около четверти часа, незнакомец наконец убедился, что все обитатели купе крепко спят. Тогда он осторожно раскрыл пакет и, засунув туда руку, с минуту что-то делал внутри - то ли искал что-нибудь, то ли собирал какой-то аппарат. Закончив, он уже без прежней осторожности вынул руку и вышел, тщательно закрыв за собой дверь. Оказавшись в коридоре, загадочный ночной посетитель облегченно вздохнул. Небрежно прислонившись к стене, он вытащил из кармана сигару. - Что ж, пока все идет как по маслу... Похоже, меня можно поздравить - ни одной ошибки. Напрасно я проклинал эту бурю, она как раз сыграла мне на руку. В такую погоду вряд ли кому-нибудь придет мысль открыть окно. Разве что чудак любит дышать водой, а не свежим воздухом. Но ведь рыбы не ездят поездом... Рассуждая таким образом, он прохаживался по коридору, время от времени поглядывая на часы. Потом решительно остановился: - У меня не так много времени. Надо поторопиться, а то предмет моих поисков может опоздать на свой последний поезд! Эта мысль развеселила незнакомца, и он довольно хмыкнул. Потом отвел сигару в сторону, чтобы дым не лез в лицо и повел носом. - Неплохо... - пробормотал он. - Уже сейчас ощущается легкий запах... Да ведь его если раньше не знал, то и не заметишь! Он снова потянул носом воздух, огляделся по сторонам и проговорил: - А ведь, не приведи Господь, принесет кого-нибудь нелегкая. Вот что было бы некстати! Незнакомец немного постоял, прислушиваясь. Но в вагоне не было слышно ничего, кроме стука колес. Снова посмотрев на часы, мужчина заключил: - Ну хватит. Я жду уже двадцать минут, больше, чем достаточно. К делу! Он снова подошел к купе, которое недавно покинул, бросил быстрый взгляд по коридору и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, решительно распахнул дверь, не соблюдая на этот раз никаких мер предосторожности, как будто всякая надобность в них отпала. Когда глаза привыкли к мертвенному свету ночной лампочки, он внимательно вгляделся в лица попутчиков. Все трое спали непробудным сном. Мужчина довольно ухмыльнулся и пробормотал: - Безотказно, черт побери! Он полез в пакет и вытащил оттуда какой-то предмет, слабо блеснувший в неярком свете. Отшвырнув пакет в сторону, посмотрел в лицо пассажира, находящегося напротив, и быстрым движением вытащил у того из-под головы портфель. Достав оттуда бумаги, он поднес их к лампочке и принялся просматривать. Перебрав почти все листки, незнакомец в голос воскликнул: - Вот то, чего я боялся! Вынув какую-то бумагу, он аккуратно сложил ее и спрятал в бумажник. Затем достал оттуда другой документ и положил его в портфель на место изъятого. Совершив этот обмен, он вернул портфель на прежнее место и снова посмотрел на часы: - Пора! Быстро выйдя из купе, злоумышленник подошел к задней двери вагона и, повозившись отмычкой, открыл ее. В лицо ему ударил свежий ветер. Затем, ступая по-прежнему быстро и неслышно, незнакомец вернулся обратно, взял ограбленного путешественника под мышки, без видимых усилий поднял, подтащил к открытой двери и сильным толчком выбросил на рельсы позади поезда. Туда же он отправил и чемоданы несчастного. Закончив свою кошмарную работу, мужчина мрачно улыбнулся: - Отлично, дружок. Ты не опоздаешь на следующий поезд. Вернее, под него... Надеюсь, он постарается, чтобы перемолоть тебя на фарш. Забыв о пакете, он захлопнул дверь в купе, где только что совершил редкое по жестокости и невероятное по ловкости и дерзости убийство. Два оставшихся пассажира продолжали безмятежно спать... Через несколько минут зловещий незнакомец уже преспокойно сидел в купе другого вагона второго класса, в самой середине состава. "Однако мне повезло, - довольно думал он, вытягиваясь на скамейке и собираясь поспать. - Да, повезло. Все прошло просто как по маслу!" Внезапно его чуть не скинуло на пол - поезд, резко переходя с пути на путь, тряхнулся на стыке. Мужчина выпрямился и произнес с улыбкой: - Черт побери, я оказался прав! Я ведь сказал, что мой подопечный не опоздает на поезд! Каких-нибудь пять минут - и он его дождется. Все - и багаж, и труп, будет перемолото колесами... - Жювизи! Жювизи! - выкрикивал название станции молоденький служащий, бегая вдоль только что остановившегося состава. - Стоянка три минуты! Поторопитесь на посадке, дамы и господа! Его пронзительный голос будил мирно дремавших пассажиров - ведь было всего половина шестого утра. Позевывая, они выглядывали в окна. Из вагона второго класса небрежной походкой вышел незнакомец и, не торопясь, направился к станции. Проходя мимо служащего, он протянул ему плацкарту: - Мое место было зарезервировано. Бросив эти слова, преступник растворился в толпе. На улице он спустился в подземный переход и ускорил шаги, размышляя: "Однако, это была совсем неплохая мысль - забронировать место заранее. Теперь все концы в воду. Это совсем не так опасно, как покупать билет в кассе - полиция всегда может его найти". Перейдя широкую дорогу, незнакомец свернул на небольшую тропинку, спускающуюся к Сене. Ноги его скользили по грязи, но он, казалось, этого не замечал. Пройдя по полю, мужчина скрылся в рощице на берегу реки. Убедившись, что его никто не видит, он скинул плащ, снял брюки и куртку и, вытащив из вместительного кармана плаща узелок с одеждой, переоделся. Закончив переодевание, незнакомец аккуратно сложил брюки, куртку и шляпу вместе, завернул их в дождевик и набил его карманы крупными булыжниками. Все это он закинул в Сену. - На этот раз не подкопаешься! - довольно произнес преступник, глядя, как по воде расходятся круги. - Ищи ветра в поле! Через некоторое время мужчина, по виду каменщик, одетый в обычную рабочую одежду, появился на вокзале в Жювизи и обратился к женщине, сидящей со скучающим видом в кассе: - Мамаша! Будьте так добры - льготный билет до Парижа и обратно. Вскоре поезд Лушон - Париж подходил к конечной остановке - вокзалу Аустерлиц. Однако около сортировочной станции состав вдруг медленно остановился, не доезжая до пассажирского перрона. В окнах показались удивленные лица. - Что случилось? - переговаривались пассажиры. - Неужели несчастный случай? С этой чертовой железнодорожной компанией ни в чем нельзя быть уверенным! Неудивительно, если у паровоза кончится уголь! Пока они таким образом выясняли причины неожиданной остановки, к поезду подошли трое мужчин и двинулись вдоль вагонов, тщательно осматривая окна и двери. Двое из них были служащими железной дороги, третий же, в штатском, был одет скромно, но элегантно. Оба железнодорожника относились к нему с явным почтением! - Взгляните-ка, мсье комиссар! - воскликнул один из них, когда они дошли до конца состава. - Похоже, эту дверь открывали! Комиссар кивнул и влез в вагон. Когда он зашел в ближайшее купе, оба его обитателя удивленно повернули головы, не понимая, откуда в самом конце пути мог появиться еще один пассажир. - Прошу извинить меня, господа, за неожиданное вторжение, - сказал вошедший. Он снял шляпу и представился: - Я спецкомиссар вокзала Аустерлиц. Мне необходимо провести расследование. В окрестностях Бретиньи обнаружен труп, и есть основания полагать, что он выпал или был выкинут из этого поезда. Оба пассажира смотрели на него с изумлением. Наконец один проговорил: - Боже, какой ужас! Комиссар кивнул: - Приятного мало. Припомните, мсье, вы всю дорогу ехали вдвоем? - Нет, сначала нас было трое. Но один попутчик исчез, пока мы спали. Мы думали, он сошел ночью, и совершенно не волновались... Комиссар подался вперед. - Вот как? - заинтересованно спросил он. - А вы можете его описать? Пассажир подумал: - Что ж, это не трудно. Лет шестидесяти, но еще вполне крепкий. И такие смешные бакенбарды... - А как бы вы определили его профессию? Похож он, скажем, на содержателя гостиницы? Его собеседник вскинул брови: - Пожалуй, так! Комиссар потер подбородок: - Похоже, это тот самый. Думается, здесь вряд ли может идти речь о самоубийстве. Даже самый чокнутый самоубийца не станет прыгать под поезд с чемоданом. А на полотне обнаружено много багажа. Судя по всему, беднягу жестоко прикончили. Именно убили, а не ограбили - ведь вор бы забрал вещи с собой! Тут пассажир, до этого молчавший, повертел головой и сказал: - Подождите, господин комиссар! Кое-какие вещи здесь остались! И он указал на пакет, лежавший на сиденьи. - Я думал, что это принадлежит господину, - указал он на попутчика. - Но только что выяснилось, что пакет не его. Комиссар заглянул в пакет, потом быстрым движением поднял со скамейки большую бутыль. - Черт возьми! - произнес он. - Да это же жидкий углеводород! Некоторое время он размышлял, потом поднял глаза на пассажиров: - Этот пакет принадлежит вашему исчезнувшему попутчику? Вспомните, это очень важно! Оба отрицательно покачали головами. - Нет, не думаю, - сказал один. - У того мсье были чемоданы, портфель... Нет, пакет бы я разглядел. Это не его вещь. - Так что же, в купе был четвертый пассажир? Он оставил пакет? - Нет, нас было трое. Тут вмешался второй мужчина: - Вы знаете, господин комиссар... Возможно, я ошибаюсь, но кто-то входил к нам в купе этой ночью. Понимаете, я сплю довольно чутко, и что-то такое мне слышалось сквозь сон... Полицейский невесело усмехнулся: - Да уж, не приходится сомневаться, что кто-то вас посетил. И я хочу сказать вам, господа, что вы еще очень легко отделались после визита этого "кого-то". Я не вполне понимаю мотивы преступления, но уже очевидно, почему вы спали так крепко. Он указал на бутылку: - Совершенно ясно, что мы имеем дело с преступлением, невероятным по дерзости. Такие дела встречаются нечасто, поверьте моему опыту! Оба пассажира смотрели на него с ужасом. - Да-да, господа, - грустно покачал головой комиссар. - При помощи этой жидкости можно кого угодно усыпить и сделать с ним, что заблагорассудится. Он немного помолчал, потом махнул рукой, высунулся в окно и крикнул: - Поезд может отправляться дальше! Глава 27 ТРИ НЕВЕРОЯТНЫХ ПРОИСШЕСТВИЯ Под утро тринадцатого ноября Нибье сменился с поста. Он вернулся домой в пять часов и сразу же лег в постель, так как должен был вернуться в тюрьму не позднее полудня. Обычно после бессонной ночи, проведенной на часах, охранник мгновенно засыпал. Но на этот раз он подремал всего с полчаса, после чего уже не мог сомкнуть глаз - только ворочался с боку на бок. Тюремщику не давали покоя мысли о возможных последствиях побега своего подопечного, который он сам так тщательно подготовил. Перед его мысленным взором маячил призрак каторги. Наконец, так и не сумев уснуть, Нибье решительно встал. Было около одиннадцати. Вне всяких сомнений, к этому времени вся тюрьма была уже на ногах, разыскивая пропавшего арестанта. Ровно в семь часов дневной охранник заглядывает в камеры, приказывая заключенным вставать. Не исключено, конечно, что через маленький глазок он не заметил ничего подозрительного, но через час, в восемь, начинается раздача пищи, и уж тут-то сразу станет ясно, что постель Гарна пуста... Наскоро перекусив, Нибье вышел из своей маленькой квартирки на улице Пласьер. Подходя к тюрьме он увидел группу рабочих, идущих на обед. Охранник пересек улицу и пошел к ним навстречу в надежде узнать что-нибудь прежде, чем доберется до работы. Но рабочие молча прошли мимо. Лишь двое безразлично ему кивнули. Нибье кольнуло тревожное предчувствие. Все это показалось ему подозрительным. "Может, неспроста? - подумал он. - Что, если меня уже подозревают?" И тут же принялся сам себя успокаивать: "Да нет, ерунда. В конце концов, почему администрация должна докладывать рабочим о побеге! В таких случаях предпочитают помалкивать..." С сильно бьющимся сердцем Нибье прошел мимо будки наружного охранника. Что сообщит ему сейчас папаша Моррен? Однако тот лишь едва кивнул ему, целиком занятый починкой печки в каморке. Дымоход засорился, и в комнате стоял запах гари. Старого охранника едва было видно в чаду. Нибье громко поздоровался, старик рассеянно что-то буркнул в ответ и замолчал. Пожав плечами, Нибье двинулся по тюремному двору. По левую сторону находились комнатушки писцов. В освещенных окнах молодой человек видел служащих. Некоторые склонились над бумагами, остальные читали утренние газеты и пили кофе. Никто не выглядел встревоженным. Нибье молча показал пропуск охраннику и вошел в здание. Он двигался с подчеркнуто независимым видом, стараясь скрыть, как он издерган. Порой ему казалось, что коллеги, едва завидя его, скрутят ему руки за спиной и поволокут на допрос. В то же время его удивляло странное спокойствие вокруг. Неужели исчезновение такого опасного преступника, как убийца лорда Белтхема, не произвело никакого впечатления?! Заметив, что двигается почти бегом, Нибье сделал над собой усилие и перешел на обычный размеренный шаг. Со стороны походка его выглядела спокойной и уверенной, совсем как всегда. Часы пробили полдень. Нибье почувствовал удовлетворение. Он был точен по-военному - никогда не опаздывал, но никогда и не приходил раньше. - Привет, Кола! - обратился он к коллеге. - Вот и я. Можешь идти. - Ты, как всегда, пунктуален, - откликнулся тот. - Итак, жди меня в шесть вечера. И охранник удалился. - Как тут дела? - крикнул ему вслед Нибье, стараясь, чтобы голос его звучал как можно естественней. Никаких происшествий? Кола удивленно обернулся. - С чего ты взял? Все в порядке! И, помахав рукой на прощанье, он побежал вниз по лестнице, что-то насвистывая. Через пару минут Нибье, не в силах больше сдерживаться и не думая об осторожности, подбежал к камере Гарна и заглянул внутрь. Как он не старался держать себя в руках, у него вырвался удивленный вскрик. Убийца лорда Белтхема сидел на своей кровати. Разложив на коленях блокнот, он с сосредоточенным видом делал какие-то пометки. Он даже не заметил, как дверь открылась и вошел охранник. - Как же так? - ошарашенно произнес Нибье. - Вы все еще здесь? Гарн спокойно поднял глаза на надзирателя и загадочно улыбнулся: - Да, я здесь. Нибье побледнел и прислонился к стене. Все с той же улыбкой Гарн его успокоил: - Ну полно, дорогой мой, не надо так удивляться. А то ты выглядишь так, словно у тебя отняли любимую игрушку. Да, я здесь. Но ведь ты для того тут и поставлен, чтобы это было так. Будем считать, что вчерашнего разговора не было. - Так что же... - все еще не понимал Нибье. - Вы раздумали бежать? - Именно так, - подтвердил заключенный. - Если тебя очень интересуют причины, можешь считать, что я просто испугался. Недоуменно покачав головой, охранник огляделся. Под умывальником он увидел небольшой сверток с одеждой, который сам принес накануне. "Нашел, куда положить! - с досадой подумал он. - Будто не понимает, что эти тряпки могут погубить мою карьеру. Ведь это серьезнейшая улика! Надо немедленно убрать их". Он оглянулся на заключенного, но тот, казалось, не обращал на него никакого внимания. Нибье быстро наклонился, взял сверток и засунул его под полу своей куртки. У него вырвался возглас удивления. Бумага была холодной и влажной. Ощупав ее, Нибье убедился, что одежда под ней мокрая. Охранник с укоризной посмотрел на Гарна. - Мсье, не надо водить меня за нос! - сказал он. - Насколько я помню, эта одежда не нуждалась в стирке. Признайтесь, ведь вы выходили на улицу сегодня ночью! Иначе куртку было не намочить. Узник добродушно усмехнулся. - Браво, мой друг, - протянул он. - Совсем неплохо для простого тюремщика! Нибье начинал закипать. Он уже открыл рот, чтобы высказать все, что он думает по поводу человека, который позволяет себе говорить в подобном тоне с тем, кто старался оказать ему услугу, но тут Гарн примирительно поднял руку и заговорил: - Ну полно, полно, не обижайся! Я действительно вылезал на крышу вчера вечером. Как только эти бедняги там работают под дождем - я промок до нитки. Ну, а потом, признаться, струхнул и не решился ввязываться в столь опасную авантюру. Но и в тюремный коридор возвращаться было боязно - я ведь не знал, в какое время надзиратель делает обход. Пришлось сидеть на крыше всю ночь. А утром я подгадал момент, когда охранник сменялся и проскользнул обратно. Объяснения заключенного выглядели вполне правдоподобными. "В сущности, может это и к лучшему, - размышлял Нибье. - Свяжешься с таким трусом - и сам угодишь из-за него под суд". В то же время охранник с тревогой думал о том, что таинственной даме, которая так хорошо платит, это придется не по вкусу. Что толку платить за побег, который не состоялся? Тюремщик простодушно поделился опасениями с Гарном. Тот расхохотался: - Не печалься, мой друг! Тебе еще представится случай заработать. Это еще далеко не конец. Все только начинается! Почем знать, может, я просто хотел тебя испытать, проверить, так сказать, твои способности. Между прочим, ты оказался на высоте. Так что успокойся и запомни - если я сейчас в тюрьме, то не из любви к этому заведению. На все есть причины... Во Дворце Правосудия следователь Фузилье беседовал с глазу на глаз с инспектором Жювом. Дверь была заперта, чтобы им не мешали. - Еще раз повторяю вам, господин следователь, - говорил полицейский. - Я придаю огромное значение обнаружению этой карты в доме Гарна. Фузилье хмыкнул с явным сомнением, но Жюв невозмутимо продолжал: - Не торопитесь с сомнениями, мсье. Сейчас я вам все объясню. Итак, что-то около года назад, когда я расследовал убийство маркизы де Лангрюн - помните, та самая старая женщина, которую зарезали в собственной спальне - так вот, мне пришлось прочесать все окрестности замка Болье. И я нашел обрывок топографической карты, в точности изображающий этот самый район. Я показывал его господину де Преслю, местному следователю, занимавшемуся этим делом. Тот, как и следовало ожидать, не придал находке никакого значения. Да и я сам, конечно, не мог предвидеть, какую службу может сослужить этот клочок бумаги. Фузилье улыбнулся. - Что ж, я вполне понимаю местного следователя. Найти в своем районе карту, изображающую этот же район - что тут удивительного? Жюв кивнул: - Правильно, мсье, именно так и говорил господин де Пресль. Я вам отвечу то же, что и ему: если когда-нибудь мы отыщем ту карту, из которой был вырван этот кусочек, и если удастся определить, что у них один и тот же владелец, то мы узнаем имя неизвестного лица, появлявшегося в окрестностях замка накануне преступления. А это может оказаться важнейшей уликой! - Вот как? - заинтересовался следователь. - Продолжайте, продолжайте. - Все очень просто. Кусок карты, найденный возле замка Болье, принадлежит некому господину "икс". Кто это, я пока не берусь утверждать. Но кусок карты номер два я нахожу в Париже, в квартире Гарна. И если оба куска при соединении окажутся частью одного целого, то можно сделать логический вывод, что их владельцем является одно и то же лицо. Гарн! Фузилье закурил, выпустил дым и с сомнением почесал подбородок: - Да, но как вы сможете это доказать? - А вот для этого я и просил вас вызвать в качестве свидетеля господина Доллона, бывшего управляющего маркизы де Лангрюн. Вместе с материалами дела он должен привезти и обрывок карты. И тогда легче легкого будет провести идентификацию. - Пожалуй... - проговорил следователь. - И все же, мсье Жюв, неужели вы думаете, что на основании одной-единственной улики вам удастся доказать, что убийца старой маркизы и убийца лорда Белтхема - одно и то же лицо? Что вы сами думаете по этому поводу? Инспектор пожал плечами. Фузилье хотел было перейти к другим делам, которыми они занимались вместе с Жювом, но тут в дверь постучали, и раздался голос писаря: - Господин следователь! Уже два часа. У вас на это время вызваны обвиняемые и еще множество свидетелей. Прикажете отменить? - Нет-нет, не нужно, - отозвался Фузилье. Писарь положил перед ним две толстые папки с делами и остался стоять, ожидая приказаний. Одна из папок привлекла внимание инспектора. На ней было написано крупными буквами: Руайяль-Палас. - А что, господин следователь, - спросил Жюв, - так и нет ничего нового по делу об ограблении женщин в этом отеле? Фузилье отрицательно покачал головой. - А кого вы собираетесь допрашивать? Мюллера, ночного дежурного? - Да, его. - Прошу вас, когда закончите, доставьте мне удовольствие. Допросите при мне Гарна по поводу убийства лорда Белтхема. - Извольте. - И знаете еще что... - продолжал Жюв, обдумывая какую-то мысль. - Мне бы очень хотелось, чтобы эти два человека здесь встретились. Следователь бросил на него удивленный взгляд: - Ну, мой друг, с вами скучать не приходится. Какую связь вы видите между этими двумя делами? Я понимаю, соединять отдельные звенья цепи воедино - ваша профессия, но это, по-моему, чересчур... Или вам действительно пришла в голову интересная идея? Инспектор улыбнулся: - Так, ничего определенного. Просто я вспомнил шрам на одной ладони... - Может, вы все-таки объясните? Или я не пойму? - обиделся Фузилье. - Господь с вами, я вовсе не хотел вас обидеть! - извинился Жюв. - Вспомните - грабитель из Руайяль-Паласа перерезал электрические провода в ванной комнате княгини Данидофф. И серьезно поранил себе руку. По этой примете я несколько недель разыскивал бандита и наконец напал на его след в одном подозрительном кабаке возле Рыбных рядов. И этот человек с характерным ожогом на ладони оказался никем иным, как Гарном. А потом началась потасовка, и ему удалось от меня ускользнуть. Когда я наконец настиг его, то убедился, что на руке у него есть следы давнего ожога. Понимаете? Следователь глубоко затянулся. - Интересно... - пробормотал он. Потом посмотрел на собеседника. - Попробуем проверить ваши подозрения. Обоих сейчас приведут. Мюллера первым? Жюв кивнул. Фузилье повернулся к писцу. - Велите привести, - приказал он. Допрос ночного дежурного подходил к концу. Следователь откинулся в кресле: - Итак, вы невиновны? И без умысла приказали выпустить из гостиницы незнакомого коридорного, которого никогда раньше не видели? - Да, да, и еще раз да, мсье, - твердо ответил старый служащий. - Никакого злого умысла у меня не было. Я знал, что как раз в тот день в отеле появился новый работник, но еще не успел с ним познакомиться. А когда увидел этого рыжего парня, будь он неладен, то принял его за новичка... Старик очень волновался. - Успокойтесь, - сказал Фузилье. - Даже если вы в чем-то и окажетесь виновны, то только в пособничестве, так как у преступника на ладони остался след от электрического разряда, а у вас его нет. Следователь наклонился и испытующе посмотрел Мюллеру в глаза: - А теперь слушайте внимательно. Вы смогли бы узнать этого человека? - Конечно! - без колебаний ответил тот. - Хорошо, - заключил Фузилье и подал знак ввести второго обвиняемого. В комнату вошел Гарн в сопровождении двух рослых охранников. Следом появился мэтр Роже де Сера, снова заменявший своего патрона. Как только свет упал на лицо заключенного, Фузилье скомандовал: - Мюллер! Посмотрите на этого человека! Вы его когда-нибудь видели? Старый гостиничный служащий повернулся к убийце лорда Белтхема. Его взгляд скользнул по мускулистой фигуре Гарна и остановился на энергичном лице арестованного. - Итак? - настаивал следователь. Мюллер развел руками: - Нет, мсье. Я не знаю его. - Гарн, - сказал Фузилье, - покажите мне вашу правую ладонь. Заключенный молча протянул руку. Следователь внимательно присмотрелся. - Несомненно, это след от ожога, - проговорил он и снова обратился к Мюллеру. - Вы никогда не видели этого человека в Руайяль-Паласе? Коридорный снова оглядел Гарна, пожевал губами и произнес: - Я понимаю, господин следователь, что мне была бы прямая выгода признать его и выпутаться из этой истории. Но я не хочу, чтобы из-за меня страдали посторонние. Я никогда его не видел. Фузилье наклонился к Жюву и принялся с ним тихо шептаться. Видимо, их мнения совпали, потому что беседа заняла совсем немного времени. Следователь снова обратился к Мюллеру: - Правосудие отдает должное вашей прямоте и честности, мсье. Вы можете идти. Единственное требование - не покидать Париж и явиться по первому вызову. Лицо старика просветлело: - Конечно, мсье! Он хотел сказать что-то еще, но Фузилье махнул рукой, и коридорного увели. Следователя не прельщало выслушивать поток благодарностей - он привык к ним, равно как и к проклятиям. Сейчас его куда больше интересовало дело Гарна. - Итак, мсье, - начал Фузилье, - не могли бы вы нам рассказать, чем вы занимались во второй половине декабря прошлого года? Заключенный, казалось, удивленный подобным вопросом, сделал неопределенный жест. "Самое время дать посмотреть на него Доллону", - подумал следователь, и тут в дверь его кабинета тихонько постучали. Писарь открыл ее, и в проеме показалась приземистая фигура жандарма. Он что-то проговорил, и писарь не смог удержаться от удивленного возгласа. Потом он бросился к следователю и зашептал: - Господин Фузилье! Господин Фузилье! Мне сейчас сообщили, что... Фузилье жестом остановил его, поскольку жандарм уже вошел в комнату. Почтительно козырнув, он протянул письмо. Следователь нетерпеливо вскрыл конверт и прочел: "Господину Жермену Фузилье, следователю, в его кабинет во Дворце Правосудия, Париж. От специального комиссара вокзала Бертиньи. Настоящим имею сообщить, что сегодня в восемь утра железнодорожной полицией обнаружен на путях в пяти километрах от Бертиньи труп мужчины. Подозревается, что совершено преступление. Судя по имеющимся уликам, покойника усыпили и выбросили на ходу из поезда, направлявшегося в Париж этой ночью. Труп был изуродован колесами идущего следом состава. Идентификация не представляется возможной. Но из документов следует, что убитого звали Доллон и он ехал в Париж по Вашему вызову. К сожалению, мне доложили о случившемся непозволительно поздно. Я также узнал, что пассажиры пятичасового поезда по прибытии были допрошены специальным комиссаром вокзала Аустерлиц, после чего отпущены. Со своей стороны мы сочли необходимым немедленно поставить Вас в известность о случившемся и посылаем жандарма с этим письмом. С уважением специальный комиссар вокзала Бертиньи Нуаре". Фузилье, сильно побледнев, молча протянул послание инспектору. Тот быстро ознакомился с содержанием и обратился к жандарму: - Маловато здесь подробностей. Может, приятель, вы сможете что-нибудь добавить? Тот недоуменно пожал плечами. - Ну хорошо, - продолжал Жюв. - А где хотя бы бумаги покойника? Этого жандарм тоже не знал. Инспектор повернулся к Фузилье и сказал: - Я немедленно отправляюсь в Бертиньи. Мэтр Роже де Сера, как ни прислушивался к разговору, не смог понять ни слова. Что же до Гарна, то лицо его оставалось бесстрастным. В этот день болтливому молодому адвокату не суждено было узнать больше ничего интересного. Фузилье приказал увести Гарна и машинально кивнул де Сера, вряд ли понимая, кто перед ним. Жюва в кабинете уже не было. Глава 28 СУД ПРИСЯЖНЫХ Подошел к концу допрос очередного свидетеля. Советник из Асторга, возглавлявший судебное заседание, приказал секретарю: - Позовите леди Белтхем. Судейский встал и подошел к двери, ведущей в комнату для свидетелей. По залу, битком набитому зеваками, не желавшими пропустить столь сенсационный процесс, пробежал заинтересованный шепот. Помещение суда блистало красками, как модный салон. Здесь были почти все, кто кичится своей принадлежностью к справочнику "Весь Париж". Каждому хотелось присутствовать на суде над убийцей аристократа, тем более, что убит был лорд Белтхем, человек известнейший, бывший посол! Однако столь блестящее общество не помешало суду начать с обычных рутинных формальностей. Секретарь суда нудным голосом прочитал обвинительное заключение, которое, казалось, целиком было переписано из газет и не содержало ничего нового. Речь обвиняемого, который вел себя до странности безучастно, также не произвела особого впечатления. Он повторил все то же, что говорил сразу после ареста, не добавив никаких пикантных подробностей, на которые так рассчитывала публика. И стоял на своем, несмотря на настояния председательствующего, который требовал, чтобы он прояснил несколько неясных моментов. Так, например, оставалось непонятным, что побудило Гарна залезть в сад к вдове своей жертвы, где инспектору Жюву и удалось наконец поймать его. Поэтому все с нетерпением ждали, когда показания начнет давать леди Белтхем, надеясь, что она прольет свет на загадочное поведение обвиняемого. Наконец она появились - смертельно бледная, в черном платье до пят. Траурный цвет одежды только подчеркивал ее красоту и очарование. Судебный секретарь проводил ее к полукруглому барьеру, где свидетели дают показания. Леди Белтхем оказалась лицом к лицу с судьями. Председатель суда встал и торжественно произнес: - Мадам, прошу вас снять перчатки и положить руку на Библию. После того, как молодая женщина подчинилась, он привел ее к присяге: - Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды? Клянетесь ли вы говорить без ненависти и страха? Леди Белтхем молчала. Секретарь суда легонько подтолкнул ее: - Отвечайте же, мадам! Женщина чуть слышно сказала: - Клянусь. Несмотря на то, что голос ее слегка дрожал, он прозвучал ясно и мелодично. Увидев неподдельное волнение молодой леди, председательствующий смягчил суровый тон, которым он обычно разговаривал со свидетелями: - Успокойтесь, мадам, никто не хочет вам зла. Мне очень жаль заставлять вас исполнять столь неприятные обязанности, но этого требуют интересы правосудия... Итак - вы действительно леди Белтхем, - вдова лорда Белтхема, по национальности англичанка, проживаете в Париже в особняке на улице Нейи? - Да. - Не будете ли вы так любезны, мадам, повернуться и сказать - узнаете ли вы человека, сидящего на скамье подсудимых? Леди Белтхем медленно повернулась и, бросив взгляд на Гарна, ответила: - Да, господин председатель. Я его знаю. Это тот, кто называет себя Гарном. - Отлично, мадам. Не могли бы вы нам объяснить, где вы познакомились. - Когда мой муж воевал в Трансваале, ваша честь, этот человек тоже был там. Он был сержантом регулярной армии. Я встретилась с ним, когда приехала вслед за мужем. - И вы были близко знакомы? - О нет, господин председатель, в Трансваале мы встречались совсем нечасто. Я едва знала его по имени, да и то случайно - услышала во время боя. Естественно, наше с мужем положение никак не способствовало близкому знакомству с простым сержантом. Председатель усмехнулся: - Что ж, это понятно. В армии должна быть субординация. Ну, а после кампании вы продолжали видеться? - Да, ваша честь, мы встретились на корабле по пути на родину. Плыли одним рейсом. - И вы часто встречались? - Да нет. Мы ехали первым классом, а он, конечно, вторым. Мы встретились случайно, когда проходили по второй палубе. Муж его узнал. - Итак, отношения между вашим мужем и обвиняемым были, как говорится, шапочными? - Не могу сказать, ваша честь. По крайней мере, у меня с ним были именно такие отношения. Впрочем, я знаю, что мой муж иногда прибегал к услугам Гарна для выполнения каких-то поручений. Председатель покивал: - Хорошо, мадам, мы к этому еще вернемся чуть позже. А теперь будьте так добры объяснить нам одну деталь: если бы вы встретили обвиняемого на улице несколько месяцев назад, вы бы его узнали? - Наверняка, нет, - решительно ответила леди Белтхем. - И доказательством можно считать то, что в день его ареста я несколько минут говорила с ним, не подозревая, что этот оборванец и есть Гарн, которого полиция разыскивает по подозрению в убийстве моего несчастного мужа. Председатель продолжал: - Прошу меня простить, мадам, за несколько, гм... некорректный вопрос. И считаю своим долгом напомнить, что вы поклялись говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Он помолчал, затем спросил: - Итак, мадам, любили ли вы вашего мужа? Леди Белтхем вздрогнула и надолго замолчала. Губы ее беззвучно шевелились. - Лорд Белтхем был намного старше меня... - наконец проговорила она. И, почувствовав, как двусмысленно прозвучали эти слова, поспешно добавила: - Но, конечно, я испытывала к нему искреннюю привязанность и самое глубокое уважение. На губах председателя суда появилась скептическая усмешка. Он выразительно посмотрел на коллег, привлекая их внимание к последним словам свидетельницы. Потом снова обратился к ней: - Знаете ли вы, почему я задаю вам этот вопрос? - Нет, ваша честь. - Видите ли, до нас доходят настойчивые слухи, что обвиняемый был сильно вами увлечен. Итак, это правда? Задавая последний вопрос, председатель сверлил женщину пронзительным взглядом. Та опустила голову и произнесла чуть слышно: - Это ложь, ваша честь. Тут Гарн, сидевший с каменным лицом, вдруг встал, скрестил руки на груди и, обращаясь к присяжным, сказал: - Я заявляю перед всеми, что не испытываю к леди Белтхем ничего, кроме самого глубокого уважения! И считаю, что французскому правосудию не пристало верить слухам, которые распространяют гнусные лжецы. Да, я убил лорда Белтхема и признаюсь в этом. Но я не собирался бросать тень ни на его доброе имя, ни на имя его жены! По отношению к этой женщине я всегда был не более, чем простой сержант, случайный знакомый. Председатель резко прервал его: - Тогда объясните вразумительно, почему вы убили вашу жертву, если питали к ней такое уважение? Гарн устало опустился на место: - Ну я же столько раз говорил, господин председатель... Деньги! Леди Белтхем тут вовсе ни при чем. У нас с ее мужем были кое-какие дела, и как-то мне показалось, что он мне не доплачивает. Я позвонил ему, и он пришел ко мне домой. Мы заговорили о финансовых проблемах, и разговор перешел в ссору. Мы оба так рассвирепели, что бросились друг на друга. Это было какое-то безумие... Гарн вздохнул. - А потом у меня под рукой оказался нож, и я ударил лорда Белтхема, - закончил он. Нельзя сказать, что это объяснение отличалось возвышенностью и отражало величие души, однако то, как решительно подсудимый вступился за честь дамы, вызвало симпатии зала. Даже у присяжных на лицах появилось одобрительное выражение. Но председателя не так просто было сбить с толку. - Извините, мадам, - сказал он, снова обращаясь к леди Белтхем, - мне кажется, объяснение слишком примитивно. Никак не могу поверить, что с самой англо-бурской войны между вами не было никаких отношений! Возможно, они были настолько деликатны, что вы оба их отрицаете, чтобы сохранить вашу репутацию. Однако подумайте вот о чем - ведь может статься, что вы скрываете нечто такое, что могло бы изменить судьбу обвиняемого не в худшую, а в лучшую сторону! Оставив вконец растерявшуюся женщину размышлять над его словами, председатель повернулся к судебному секретарю и велел: - Позовите еще раз госпожу Дулен! Секретарь вышел в изолированную комнату, куда отвели консьержку дома, где жил Гарн, после того, как она дала первые показания. Вскоре он вернулся вместе с ней и подвел ее к судьям. По