госпожу Бурра, Жером попросил разрешения проводить ее. Пожилая дама не возражала, а скорее наоборот, была рада возможности поговорить с журналистом и, будучи любопытной, как все женщины, испытывала жгучее желание как можно больше узнать о необычной драме, в которой она оказалась невольно замешанной. Когда же хозяйка семейного пансиона и Жером Фандор приехали в Отей, она так ничего конкретного и не узнала, так как журналист на все ее вопросы давал лишь уклончивые ответы. Одно было несомненно - госпожа Бурра считала Жерома Фандора самым любезным мужчиной на свете и была готова, насколько это в ее силах, помогать ему. Госпожа Бурра непременно захотела принять Жерома Фандора у себя. Она посетовала на неприятности, приносимые этим делом ее размеренному и мирному существованию. Конечно же, летом жильцов было меньше, иногда всего лишь двое-трое. В этом году посетители были еще более редкими, а этот несчастный случай или попытка убийства мадемуазель Элизабет Доллон, несомненно, испугает возможных жильцов ее пансиона. Пожилой парализованный господин, находившийся здесь во время драмы, на следующий же день выехал. Жильцов больше не осталось. Дом был пустым. Они проговорили допоздна, даже не подумав об ужине. Впечатления от недавних событий отбили у них аппетит. Убедившись, что камердинер Жюль и кухарка Мариан были в своих комнатах, госпожа Бурра проводила Жерома Фандора к выходу. Было около девяти часов вечера. Опускавшаяся ночь набросила на здание загадочное покрывало темноты... - Вы найдете дорогу? - спросила госпожа Бурра, - которой не очень хотелось провожать журналиста и возвращаться через парк. - Конечно же, мадам, - сказал Фандор, смеясь. - Умение ориентироваться - часть моей профессии. Госпожа Бурра добавила: - Выходя, не забудьте сильно потянуть на себя решетку, разделяющую двор и улицу. Если она будет закрыта, мы будем в безопасности. Никто не сможет открыть ее снаружи. Пожимая руку пожилой дамы, Жером Фандор пообещал ей сделать все так, как она сказала. И после того, как шум его шагов по гравию затих, раздался звук с силой закрываемой калитки и наступила абсолютная тишина, госпожа Бурра окончательно убедилась в том, что ее гость ушел. Но это было далеко не так. Жером Фандор, действительно, с шумом закрыл калитку, но остался на территории парка, неподвижно стоя у ворот, почти не дыша, пристально вглядываясь в темноту, не желая никоим образом выдать свое присутствие. Так он стоял в течение минут двадцати. Убедившись в том, что вошедшая в дом госпожа Бурра опустила жалюзи и погасила свет, Фандор потер руки: - Теперь дело за мной! Тихонько передвигаясь вдоль стены, Жером Фандор осторожно добрался до дома. На втором этаже он сразу же узнал окно комнаты, в которой жила Элизабет Доллон, и с радостью заметил, что оно было приоткрыто. - Сегодня удача ко мне поистине благосклонна. Мне все удается, и все складывается в мою пользу. И даже, - добавил он, осматривая водосточную трубу, которая поднималась вдоль стены и проходила вблизи заветного окна, - провидение и архитекторы предоставили в мое распоряжение роскошную лестницу, которую я без труда одолею, даже не будучи очень ловким. Переходя от слов к делу, журналист, привыкший к спортивным упражнениям, быстро поднялся к окну комнаты Элизабет Доллон, помогая себе руками и ногами. Он ухватился за выступ окна и подтянулся на руках. Две секунды спустя он уже был в комнате... Жером Фандор раздумывал, зажечь ли свет, чтобы получше изучить комнату, в которой он находился, хотя он немного помнил расположение мебели в ней, когда вдруг лунный свет озарил комнату и помог Фандору. Комната, в основном, была обставлена по-современному: белые стены, выкрашенные эмалевой краской, совершенно голые, словно в келье монахини. В центре комнаты - металлическая кровать. В одном из углов закрытый на ключ шкаф с зеркалом. За ширмой - умывальник. Письменный стол в стиле Людовика XV, два стула, кресло - вот и все. Бегло осмотрев комнату, Жером Фандор задумчиво потер подбородок. - "Ситуация осложняется, - подумал он. - Я глубоко убежден, что скоро в эту комнату наведаются люди, совсем не заинтересованные в том, чтобы быть узнанными или встретить меня здесь. Эти люди, несомненно, знают, что уже завтра утром сюда придет следователь с обыском... Откуда они об этом знают? О, это очень просто! Сам автор попытки убийства или, по крайней мере, один из его соучастников был сегодня днем среди свидетелей у Фюзелье. Может быть, эта любезная пожилая женщина? А может быть, этот тупица Жюль, который производит впечатление полнейшего дурака, хотя возможно и скрывает свои намерения? Пока мне это неизвестно. Разве что появится важный Барбе или элегантный Нантей! Но это предположение не выдерживает никакой критики, так как все говорит о том, что эти два персонажа скорее жертвы, чем злоумышленники, в этом загадочном деле... Кстати, может быть, место преступления уже посетили до меня?.." Едва подумав об этом, Жером Фандор тут же повернул ключ в замке комода и поискал под кучей белья разоблачающий кусок мыла, спрятанный им два дня назад. Ему доставило большую радость убедиться в том, что предмет не тронут. - Вот и хорошо! - воскликнул он. - Я пришел вовремя. Сейчас и наши незнакомцы появятся. Но - кто они? Молодой человек пытался представить лица загадочных людей, по следам которых он безуспешно мчался. И понемногу невольно, но настойчиво, так, что можно было поверить в предчувствия, перед его глазами предстала физиономия сахарозаводчика Томери с седыми волосами, красным лицом и светло-голубыми глазами. Голова этакого янки на сильном и прочном торсе. - Томери! - воскликнул журналист почти во весь голос. - Все заставляет меня думать... но не будем заниматься предположениями, а поразмыслим, как бы спрятаться. Жером Фандор посмотрел на кровать: залезть под нее было бы крайне неосмотрительно, так как его присутствие тотчас заметят... С ширмой та же история... Жером Фандор уже собирался искать укромное место в коридоре или в какой-нибудь большой соседней комнате, как вдруг заметил большой чемодан Элизабет Доллон. Это был один из огромных плетеных чемоданов, которые обычно любят женщины. Мужчина солидного роста мог бы в нем спокойно уместиться. Жером Фандор это быстро заметил, и ему тут же пришла в голову идея уст-роиться в этом необычном убежище. - "Хорошенькая будет шуточка, - подумал он, - если я заберусь внутрь. Могу себе представить удивление тех, кто придет рыться в вещах Элизабет Доллон и окажется нос к носу со мной. Во всяком случае хорошо будет показать им помимо моей, конечно же, симпатичной физиономии, менее приветливый ствол моего револьвера. Посмотрим, можно ли там устроиться?" Жером Фандор открыл крышку и приподнял первое отделение. В нем среди женского белья валялись бумаги, книги, какие-то предметы, принадлежавшие, очевидно, несчастному художнику, часть из которых Элизабет Доллон забрала, в спешке уходя с улицы Норвен. Внутренняя часть чемодана была пуста. - "Прекрасно! - подумал Жером Фандор. - Вот здесь-то я и спрячусь". И молодой человек совершенно спокойно устроился в чемодане в довольно удобном положении. Потом убедился в том, что при уложенном первом отделении и открытой крышке достаточно лишь встряхнуть чемодан, чтобы крышка закрылась. Внутри же он мог находиться несколько часов, не испытывая значительных неудобств. Снова подняв крышку, Жером Фандор заметил сам себе: "Пока что не стоит укладываться, как цыпленок табака, еще никого нет, можно подождать". Прошло несколько часов, которые показались репортеру нескончаемыми. Ему хотелось курить, но он боялся оставить запах, который мог бы выдать его присутствие. Фандор уже стал думать, не напрасно ли он проводит здесь неприятную ночь, когда у входных ворот внезапно раздался звонок. Жером Фандор вскочил и попытался разглядеть, кто мог объявиться так поздно. Но окно комнаты, где он находился, не выходило во двор. Даже выглянув из него, невозможно было разглядеть пришедших ни на пороге дома, ни в пристройке госпожи Бурра. Кроме того, Жером Фандор боялся шуметь - очень легкий паркет скрипел при малейшем движении. "Мне остается лишь одно, - подумал он, - снова забраться в мой чемодан и ждать. Но кто же мог прийти?" Любопытство молодого человека было быстро удовлетворено. За звонком последовали торопливые шаги, какой-то шепот, отголоски разговора, и снова наступила тишина. Некоторое время спустя сидящий в чемодане Жером Фандор четко услышал, как несколько человек вошли на первый этаж дома. Жером почувствовал, как сильно бьется его сердце. Чей-то голос говорил: - Боже, можно ли беспокоить людей в такой час! Как будто бы дневных впечатлений с нас недостаточно. Это просто какой-то ужас. Нас никогда не оставят в покое!.. "Но, - озадаченно сказал себе Жером Фандор, - но это же голос славной госпожи Бурра..." Он прислушался. Кто-то говорил: - Закон есть закон, мадам, и мы всего лишь его скромные исполнители. Поскольку следователь приказал провести обыск с конфискацией, мы обязаны ему подчиниться. Скажите, пожалуйста, своему слуге, чтобы он проводил нас на место покушения... "Что это такое? - спрашивал себя Жером Фандор. - И откуда взялся этот комиссар полиции? Только этого еще не хватало. Ну и рассердится же он, когда я появлюсь перед ним. Но как объяснить ему мое присутствие? Ну ладно, посмотрим дальше!" Кто-то поднимался по лестнице. - Сюда, господа, - произнес хриплый голос. - Комната, которую занимала девушка, находится в конце коридора... "На этот раз, - подумал Жером Фандор, - я узнаю голос. Он принадлежит этому балбесу Жюлю. Но как он торжественно говорит, и как его голос отличается от того, каким он говорил сегодня днем на следствии..." Вдруг Жером Фандор чуть было не вздрогнул в своем тайнике. "Ах, неужели я так глуп! Да ни один комиссар полиции в мире не придет в такой час производить обыск! Что же, черт возьми, все это значит? А не те ли это господа, которых я жду? Я просто теряюсь в догадках..." Загадочные посетители вошли в комнату, и один из них включил свет. Хотя ячейки ивового чемодана и позволяли свободно дышать, но увидеть что-либо через них было невозможно, и Жером Фандор должен был довольствоваться только тем, что мог слышать. Странных посетителей сопровождала госпожа Бурра. - Вот здесь, - объяснила она, - он нашел мою жилицу лежащей. Вот в том углу, видите, газовая плита со шлангами, которые с тех пор даже забыли присоединить к ней. Но ничего страшного, кран перекрыт и счетчик тоже... Человек, который представился комиссаром полиции и голос которого, возможно измененный, был незнаком Жерому Фандору, отвечал односложно. Третий собеседник был не более разговорчив... но по некоторым интонациям Жерому Фандору показалось, что он узнал голос человека, о котором он уже давно думал: "Томери! Неужели это Томери?" Но он не так хорошо знал сахарозаводчика, чтобы по этим деталям уверенно заключить, что перед ним Томери. Однако Фандор не мог избавиться от мысли, что знаменитый сахарозаводчик, почитаемый всем Парижем, и вместе с тем взломщик или даже убийца, находится в двух шагах от него, в этом загадочно странном доме... Отныне он был убежден в этом. Здесь не было никакого комиссара полиции, здесь были преступники. Фандор уже аплодировал себе за свою хитрость, готовясь внезапно выбраться из чемодана, возникнуть перед ошарашенными преступниками, как статуя командора, выстрелить несколько раз из револьвера наугад кому-нибудь в грудь, наделать дьявольского шума и, может быть, даже спасти эту несчастную женщину, которая, видимо, не была соучастницей банды, когда он услышал, как назвавшийся комиссаром полиции незнакомец сказал госпоже Бурра: - Не могли бы вы нам найти что-нибудь, мадам, чем писать? Нам нужно составить протокол. - Конечно же, месье! - ответила пожилая дама, вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Загадочные личности, очевидно, хотели удалить на время мешавшего им свидетеля, чтобы поговорить между собой. Как только госпожа Бурра ушла, они тихими голосами быстро заговорили. "Во всяком случае, Жюль также замешан в этом деле", - подумал Фандор. Псевдокомиссар полиции спросил у Жюля отрывистым, властным голосом: - Никого не было сегодня вечером, никаких происшествий? - Нет! Приходил журналист, провожавший хозяйку. Но он ушел в девять часов... - От Альфреда нет новостей? Наступила очередь третьего персонажа отвечать: - Нет, ты же знаешь, что он по-прежнему в тюрьме предварительного заключения. Это решенное дело. - Будем действовать! - сказал главный. Жером Фандор отдавал себе отчет, что наступил решительный момент - кто-то поднял крышку чемодана и лихорадочно перебирал собранные в первом отделении вещи. - Ничего не нашел? - спросил тот же человек, обращаясь к Жюлю. - Нет, нет, месье! Причем, я хорошо искал, но может быть потому, что я бегло не читаю, это сложно для меня... - Дурак, - произнес первый голос. "Смотри-ка, - сказал себе Жером Фандор, - вот этот парень мне нравится. Его мнение об этом тупице Жюле совпадает с моим. " Журналист, сжавшись, с револьвером в руке был готов вскочить сразу же, как только злоумышленники поднимут крышку отделения, которое скрывало Фандора, когда он услышал медленные и спокойные шаги поднимавшейся по лестнице госпожи Бурра. - Черт возьми! - выругался один из присутствующих. - У нас ни за что не хватит времени все посмотреть! И со злостью быстро захлопнул крышку чемодана. В этот момент госпожа Бурра вошла в комнату. - Вот, господа, чернила и бумага... То, что последовало дальше, не было специально задумано, чтобы удивить Жерома Фандора. Однако удивление его было неизмеримым, когда он услышал из уст того, кто, конечно же, не был настоящим комиссаром полиции: - Мадам, у нас мало времени, и мы плохо подготовлены для проведения тщательного обыска. Сама комната не кажется нам подозрительной, но в этом чемодане содержатся документы большой важности. Мы сейчас заберем его в комиссариат. - Как вам будет угодно, - ответила госпожа Бурра. - Мне нужно лишь одно, чтобы меня оставили в покое... Ключ, быстро повернувшись в каждом из двух замков чемодана, отныне сделал Жерома Фандора пленником. Будучи человеком смелым, репортер, однако почувствовал, как кровь прилила к сердцу. На лбу проступил холодный пот. "Черт побери! - подумал он. - Я в неприятном положении. И двинуться невозможно. Если эти бандиты догадываются о моем присутствии, они, конечно же, бросят меня в воду, и - прощай следствие, прощай "Капиталь"... В какое-то мгновение Жером Фандор почувствовал, что его мысли устремляются к более приятному воспоминанию. В его широко раскрытых от ужаса глазах на мгновение промелькнул нежный образ той, ради которой он шел на такую опасность, той, ради любви которой - а он несомненно любил ее, - он и оказался в таком глупом положении. Но невероятный оптимизм репортера взял верх... Жером Фандор надеялся на лучшее. Нет, скорее всего, бандиты не догадывались о его присутствии в чемодане. Не могут же они подумать, что Жером Фандор настолько глуп, чтобы самому забраться в ловушку. "Пожалуй, - заключил он, - я достоин того, чтобы протянуть руку этому балбесу Жюлю. Мы друг друга стоим!" В этот момент чемодан задвигался, двое мужчин подняли его за ручки, стараясь сохранять устойчивое положение. Жером Фандор не мог не заметить с некоторым удовлетворением: "Подумать только, они даже не обыскали комод и не взяли разоблачающий кусок мыла. Да, но ведь я говорил о нем только Фюзелье. Но куда, черт возьми, мы направляемся?" Глава XIX. Преступник или жертва Сидящего в чемодане Жерома Фандора переполняла злость на самого себя за то, что он так глупо попался. Чем же закончится эта авантюра? В то время, как незнакомцы с трудом несли тяжелый чемодан на улицу Раффэ, Жером Фандор принял окончательное решение. Не думая о последствиях, он сейчас станет кричать, двигаться, устроит ужасную возню, привлечет внимание прохожих - если, случайно, они будут, но выберется отсюда, чего бы это ему не стоило. Для молодого человека оставался еще слабый луч надежды. Госпожа Бурра провожала незнакомцев до ворот. Последние в присутствии свидетеля, от которого им впрочем было нетрудно избавиться, но, несмотря ни на что, мешавшего им, будут все-таки сдержанны в поведении, когда Жером Фандор проявит свое присутствие. А уж он-то этим воспользуется... Журналист собирался действовать; еще секунда - и он бы сделал это. Но Фандор услышал, что незнакомцы заговорили вновь и инстинктивно притих, чтобы послушать. Первые же слова успокоили его. Лжекомиссар сказал, обращаясь к госпоже Бурра: - Нам нужно будет найти такси или по меньшей мере фиакр, чтобы перевезти этот объемный ящик. Вы не знаете, где их можно найти? - По правде сказать, месье, - отвечала хозяйка пансиона, - я боюсь, что в столь поздний час вы здесь ничего не найдете, но, если хотите, я могу послать Жюля на вокзал Отей? - Договорились. Пусть идет и поторопится. "Это меня успокаивает, - подумал Жером Фандор, - если эти ребята берут первый попавшийся фиакр, то не с намерением бросить меня в воду, чего я больше всего опасаюсь. Но, может быть, они сдадут меня в камеру хранения какого-нибудь вокзала либо отправят первым поездом в Карпантра или куда-нибудь еще! Это будет выглядеть необычно, но, в конце концов, я буду всего лишь безбилетным пассажиром и всегда смогу выкрутиться. И потом, какой прекрасный репортаж я напишу, вернувшись в "Капиталь". Что обо мне думают в газете? Я уже двое суток там не появлялся. Все равно, когда они узнают..." Жером Фандор продолжал прислушиваться, но собеседники не были словоохотливы и говорили только о самом необходимом. Жером Фандор старался запомнить их голоса. Странная вещь, голос, который он то узнавал, то принимал за незнакомый, производил впечатление наработанного, неестественного, в некотором роде поддельного. А нужно ли им было скрывать свои истинные голоса от госпожи Бурра? Она же их видела и могла бы в дальнейшем узнать. Она могла бы сказать, как они выглядели, имели ли бороды, были ли на них парики. И если Жером Фандор все слышал, сидя в чемодане, то видеть ничего не мог. И все его гипотезы, относящиеся к внешнему виду злоумышленников на том и заканчивались. Отдаленный шум приближающегося фиакра давал повод думать, что Жюль преуспел в поисках на вокзале Отей. И действительно вскоре послышалась лошадиная рысь, и несколько секунд спустя запряженный экипаж остановился возле тротуара. - Такси я не нашел, - объявил Жюль, подъезжая на коляске. Кучер проворчал охрипшим голосом: - Далеко-то ехать? Псевдокомиссар полиции ответил голосом, определить который Жерому Фандору не удавалось: - В префектуру полиция. "Ну и ну! - подумал Жером Фандор. - Похоже, этот адрес дается, чтобы надуть старуху Бурра. По-моему, в дороге мы сменим маршрут. В общем, посмотрим! Сволочи, - выругался в мыслях молодой человек, когда незнакомцы взяли чемодан и начали его поднимать. - Они что, собираются воткнуть меня на переднее сиденье рядом с кучером да еще головой вниз? Вот уж, спасибо! Мы, должно быть, весим по меньшей мере килограммов девяносто, из которых я лично потяну на семьдесят!" Однако Жером Фандор быстро успокоился. После бесплодной попытки втиснуть слишком объемный и слишком тяжелый чемодан радом с кучером, решено было поставить его на заднем сиденье открытой коляски. Один из незнакомцев устроился на откидном сиденье, а второй - рядом с кучером. Лжеполицейские попрощались с госпожой Бурра, оставшейся со своим слугой, и коляска печальной и тяжелой рысью, характерной для всех ночных колымаг, отъехала от дома на улице Раффэ. Жером Фандор старался расслышать долетавшие до него обрывки разговора. Он только понял, что кучеру дали новый адрес. Шум движущейся коляски мешал ему слышать разговор. Вскоре по бледному свету, пробивавшемуся сквозь ячейки плетеного ивового чемодана, Жером Фандор понял, что приближается рассвет. Было уже около трех часов утра. "Скоро мы приедем к месту назначения, - подумал он. - Мне кажется, что мои знакомые похитители чемоданов не заинтересованы в том, чтобы встретить кого-нибудь при свете дня в подобном экипаже. Но куда же, черт возьми, они меня везут?" Напрасно Жером Фандор пытался определить по доносившимся до него звукам и неровностям дороги маршрут следования коляски - мостовая, грунтовая дорога трамвайные пути, внезапные повороты вплотную к тротуарам. Все это ему ни о чем не говорило. Примерно после двадцати пяти минут пути извозчик остановился. Мужчины вышли, поставили чемодан на тротуар, заплатили кучеру, и он удалился. "Вот мы и приехали, - подумал Жером Фандор, - что же мы теперь будем делать?" Раздался звонок, очевидно, у каких-то ворот. Ворота открылись, и двое мужчин бесшумно взяли чемодан каждый со своей стороны, ругая сквозь зубы его чрезмерный вес. Проходя под аркой, они произнесли неизвестное Жерому Фандору и такое невразумительное имя, что он не смог его запомнить. Затем последовал подъем по лестнице с остановкой на двух лестничных площадках. "Три этажа! - сосчитал Жером Фандор. - Мы приближаемся к цели, и в конце концов я предпочитаю находиться в каком-нибудь здании, чем на дне реки. " Ключ быстро повернулся в замке, чемодан втолкнули в комнату, послышался звук закрываемой двери. Жером Фандор очутился в какой-то квартире, несомненно, один на один с преступниками, может быть, отданный на их милость. Теперь Фандор оказался в полнейшей темноте. Очевидно, ставни были закрыты. Однако по звонко отдающему звуку шагов журналист понял, что на полу не лежал ковер. В комнате была хорошая акустика, а следовательно, - мало мебели, и, возможно, отсутствовали обои. Была ли это обычная квартира, мастерская или какой-нибудь холл? Во всяком случае злоумышленники, принесшие его сюда, похоже, старались слишком не шуметь. Вдруг крышка чемодана слегка прогнулась, ива заскрипела. Жером Фандор подумал, что незнакомцы открывают его тюрьму, и приготовился защищаться... Но после нескольких секунд размышлений он понял, что мужчины просто сели на чемодан. И начали беседовать. На этот раз Фандор их прекрасно слышал. Можно было подумать, что разговор был начат специально для него. Страшно радуясь возможности узнать какой-нибудь важный секрет, он в волнении прислушался. Но, увы! Если он и слышал что-нибудь, то ничего не понимал. Жером Фандор мысленно выругался от досады - злоумышленники говорили по-немецки. Казалось, прошел добрый час, прежде чем лжекомиссар полиции и его пособник ушли из комнаты, даже не закрыв входную дверь на ключ, что очень обрадовало Жерома Фандора. Он прекрасно понимал, что если ничто не помешает ему выбраться из чемодана, то он сможет спокойно уйти из загадочного помещения, в которое его принесли. Вокруг царила абсолютная тишина. Жером Фандор был убежден, что он в комнате один, однако, чтобы еще раз проверить это, он время от времени шевелился, покачивал чемодан, чтобы дать понять о своем присутствии тому, кто мог остаться поблизости... По правде говоря, подобное поведение могло оказаться не очень разумным, но молодому человеку необходимо было найти выход из этой ненормальной ситуации. Каким бы большим и удобным ни был чемодан Элизабет Доллон, репортер не мог не почувствовать, как затекли мышцы, ведь со вчерашнего вечера он находился в этом не очень удобном положении, которое к тому же было трудно изменить в этой ивовой тюрьме. На скромные сигналы Жерома Фандора ответа не последовало. Молодой человек слушал так внимательно, что, пожалуй, даже услышал бы чье-нибудь дыхание. Значит, он был один, совсем один. Жером Фандор решил попытаться выбраться. Это оказалось делом нелегким. Чемодан был закрыт, и думать о том, чтобы выбить крышку обычными ударами, не приходилось. Поджигать же ее было очень опасно: Жером Фандор, несомненно, заживо сгорел бы раньше, чем смог бы выбраться, и потом, от огня идет дым. В общем неизвестно, чем все это могло бы кончиться. Такие неразумные действия достойны разве что этого балбеса Жюля. Когда работаешь репортером, нужно иметь при себе целый арсенал, - и Фандор помимо обычных револьвера и коробки спичек носил с собой солидный охотничий нож с несколькими лезвиями, среди которых была и пилочка. Не без труда молодому человеку удалось извлечь его из кармана, и он принялся за штурм прутьев. Тонкие и сухие веточки недолго сопротивлялись стальным зубьям пилочки. Жером Фандор с удовлетворением заметил, что ему понадобится минут десять, чтобы освободиться. Добровольный пленник рассчитал верно. Через четверть часа ему удалось высунуть голову и плечи из ивовой клетки. Жером Фандор так резко и быстро вылез из своего тайника, что ободрал себе одежду и руки. - Уф! - сказал журналист, вставая и разминая тело. - В общем, я хорошо отделался, и если не ошибаюсь, то я теперь хозяин дома, поскольку мне кажется, что никого кроме меня здесь нет. Хорошенькое дело! Жером Фандор обернулся, бросив последний взгляд на ящик, в котором он только что прожил несколько часов, таких активных и полных впечатлений. Вдруг, разглядывая комнату, он неподвижно застыл с широко открытыми: от удивления глазами. Его нервно передернуло... Между чемоданом, который находился в центре большой, совершенно пустой квадратной комнаты и окном с закрытыми ставнями, сквозь которые пробивалось утреннее солнце, Фандор заметил лежавшее на полу тело мужчины. Он совершенно не двигался и, казалось, глубоко спал. После того, как первый страх прошел, Жером Фандор приблизился к загадочному незнакомцу, готовясь сразить его, если бы спящий надумал проснуться... Подойдя поближе, Жером Фандор дотронулся до руки лежащего на полу и вскрикнул - рука была ледяной. Перед Фандором лежал труп. Охваченный ужасом, журналист захотел взглянуть на лицо трупа, которое было повернуто к полу. Он с трудом поднял огромный могучий торс, посмотрел на лицо мужчины и вдруг, опустив труп, который упал на пол с глухим звуком, произнес: - Томери, это Томери... Это действительно был известный сахарозаводчик, бездыханно распростертый в пустой квартире! Его лицо было фиолетовым, а черный язык слегка высовывался изо рта. Вне всякого сомнения, Томери был задушен. И как знак высшей иронии убийца повязал вокруг шеи жертвы трехцветную перевязь комиссара полиции! Ошеломленный, с путающимися мыслями Жером Фандор опустился на пол... Понемногу, взяв себя в руки, журналист попытался спокойно оценить события, героем и свидетелем которых он был последние несколько часов: "Если кто-то хотел сыграть злую шутку, то это у него получилось. Войди сейчас кто-нибудь, я не знаю, что бы я ему объяснил? Вот я один на один с трупом человека, которого я знаю, в квартире, которая мне незнакома, в квартале, о котором я не имею ни малейшего представления. Где я? У кого? Почему? Знали ли ночные злоумышленники, что я был в чемодане, или притащили меня в свое логово, не догадываясь об этом?" Жером Фандор вытер вспотевший лоб и заметил, что ладонь его руки стала слегка влажной и красной - это кровоточили царапины, полученные им, когда он выбирался из своей ивовой тюрьмы. - Час от часу не легче! - раздосадованно прошептал журналист. - Сейчас уже я не выгляжу святым Жаном. Труп, человек в крови рядом с ним... Что еще надо, чтобы тебя отвели в тюрьму? Отправиться в тюрьму не страшно, но отправиться туда с угрозой такого подозрения - это гораздо страшнее. А выбраться оттуда, наверное, будет почти невозможно. Тем более, что сбивающаяся с ног в безрезультатных поисках полиция будет рада убить одним выстрелом двух зайцев - убрать журналиста и найти виновного... Выбираться? Да! Но победителем! Никаких неосторожных шагов. Алиби - вот что мне необходимо. Хочется надеяться, что мой лжекомиссар и его сообщник убрались на какое-то время и не торопятся вернуться. Тем более, что они оставили здесь труп господина Томери. Какую еще роль мог играть этот недотепа? Преступник он или жертва? Но дело не в этом. Теперь Жером Фандор слушал, что происходило за дверью прихожей, выходившей на лестницу. Он быстро осмотрел квартиру, которая оказалась совершенно пустой. Найдя на кухне воду, Фандор умылся, убрав все следы крови. Он находился в зажиточном доме, по всей видимости, довольно элегантном. Квартира состояла из трех больших комнат - столовой, гостиной, спальни. "В квартале Монсо, - подумал Жером Фандор, - за нее нужно было бы платить 20 000 франков, а на Гренель - только 1000 франков..." Фандор взглянул на часы. Было семь часов утра. Молодой человек посмотрел в замочную скважину и увидел, что с верхнего этажа спускается жилец, которого остановила консьержка: - Господин Меркадье, мне принести вашу корреспонденцию? - Не стоит, славная женщина, я спускаюсь, и вам не нужно будет подниматься на шестой этаж. - Да нет же, месье, мне все равно надо подняться, чтобы убрать лестницу. Этот разговор происходил на площадке того этажа, на котором находился Жером Фандор. Сквозь отверстие, проделанное в двери для установки задвижки, он мог наблюдать за движением двух человек, встретившихся на площадке. Господин Меркадье продолжал спускаться, а консьержка подниматься. Сердце Жерома Фандора забилось сильнее, когда он понял, что консьержка приближается к двери квартиры, за которой он находился. Может быть, новые жильцы, должно быть, переехавшие сюда недавно, раз вся обстановка комнаты, где он сейчас был, состояла из обыкновенного чемодана Элизабет Доллон и трупа, оставили ей ключ от квартиры? Но нет, консьержка подмела лестничную площадку и стала подниматься выше... Жером Фандор слышал, как она поднималась, поднималась... Тогда он решился приоткрыть дверь и выскользнуть на площадку. Несмотря на все усилия, Жерому Фандору не удалось выйти тихо. Пол заскрипел под его ботинками - уже была весна, и ковры убрали. Он собирался спуститься, как уже знакомый ему голос консьержки спросил сверху: - Кто там? Кто вам нужен? Жером Фандор вздрогнул. Слышала ли она, как он выходил из квартиры? Не попался ли он так глупо в тот момент, когда уже собирался ускользнуть? Он чуть было не устремился со всей скоростью вниз, чтобы скорее пробежать три этажа, отделявших его от выхода. Ему хотелось бежать, мчаться из этого ужасного места, но он спохватился - у него внезапно появилась идея. Вместо того, чтобы спускаться, он поднялся на несколько ступенек и спросил консьержку: - Господин Меркадье у себя? - Нет, месье, он только что вышел. Я удивляюсь, что вы его не встретили... "Неплохо, - подумал Жером Фандор, - какой-то господин Меркадье, которого я и в глаза не видел, оказывает мне редкую услугу". Журналист повернулся и крикнул консьержке: - Ничего, мадам, я зайду в другой раз. И, насвистывая, руки в карманах, Жером Фандор спустился на первый этаж, вышел на улицу, смешался с прохожими и не без некоторого любопытства узнал, прочтя на первой попавшейся табличке название улицы, что находился всего лишь на улице Лекурб в Вожирар... Глава XX. Под маской Так что же произошло? Вследствие каких загадочных приключений Жером Фандор оказался на улице Лекурб в компании с трупом финансиста Томери? Чтобы узнать это, следует вернуться к тому дню, когда Жером Фандор сделал во Дворце Правосудия сенсационное заявление, вынудившее господина Фюзелье немедленно арестовать Элизабет Доллон. Господин Томери работал у себя в кабинете, когда вышел слуга и сообщил, что какая-то дама хочет с ним поговорить. - Какая-то дама? - спросил Томери. - Она представилась? - Нет, месье, она сказала, что ее имя вам ничего не скажет, но что месье обязательно захочет ее принять, и отнимет она у него всего лишь несколько минут. На столе сахарозаводчика грудились кипы всевозможных документов. Машинистки только что положили перед ним множество писем, дожидавшихся его подписи. Томери подумал: "У меня работы еще на добрых полчаса... К дьяволу эту навязчивую личность..." И он уже собирался ответить, что не может принять посетительницу, когда слуга добавил: - Эта женщина заявила, что она пришла по поводу госпожи княгини Данидофф... Томери был не только очень деловым человеком, он был еще и очень... влюбленным. Его предстоящий брак с княгиней, долго державшийся в секрете, был теперь известен всем. Он мог признаться себе, что влюблен. Имя княгини Данидофф развеяло его сомнения. - Ну, хорошо. Пусть войдет. Слуга на минуту исчез и вернулся с женщиной очень невзрачной внешности. Томери встал и любезным жестом указал посетительнице на одно из широких кресел, стоящих у него в кабинете. Но посетительница запротестовала: - Я очень сожалею, господин Томери, что мне приходится вас беспокоить в такой час, когда у вас наверняка много работы, но дело, которое привело меня сюда, не терпит отлагательств, и я уверена, что оно вас заинтересует... Это была маленькая женщина, неопределенного возраста, совершенно обыкновенная, но казавшаяся очень умной, и Томери был сразу же приятно удивлен ее простым и в то же время решительным поведением. - Мадам, я слушаю вас. Чем могу быть вам полезен?.. Собеседница возразила: - Месье, я пришла не для того, чтобы докучать вам надоедливыми просьбами. Я посредница в торговле драгоценностями и... Она не успела закончить фразу, как Томери, улыбаясь, решительно встал: - По правде говоря, мадам, в таком случае я догадываюсь о цели вашего визита... - Но, месье... - Нет, нет... С тех пор как было объявлено о моей свадьбе, я каждый день принимаю десяток ювелиров, золотых дел мастеров, торговцев мебелью и так далее. Я сожалею, но вы не убедите меня купить что-нибудь... У моей невесты полно свадебных подарков... Мне больше абсолютно ничего не нужно... Но, несмотря на то, что финансист произнес эту фразу тоном, не допускающим возражений, несмотря на то, что он встал, чтобы лучше выразить свое намерение закончить разговор, женщина продолжала сидеть, уютно устроившись в кресле. И, похоже, совсем не собиралась уходить. - Следовательно, мадам, - продолжил Томери... Но он не успел закончить мысль. В ответ на его едкое замечание собеседница засмеялась. - Месье, вы слишком быстро решили, - сказала она, - что я не могу вам предложить ничего интересного... Впрочем я пришла не для того, чтобы предлагать вам какие-то драгоценности, обычные драгоценности... Теперь наступила очередь Томери улыбнуться: - Мадам! Я не совсем понимаю, вы сами признаете, что ваш товар не является исключительно выгодным!.. Но еще раз... Торговка жестом прервала финансиста: - Я прошу вас, месье, выслушайте меня! Я торгую бриллиантами, но я не предлагаю вам купить их. Речь идет о другом... Она выдержала паузу, и на этот раз удивленный Томери смотрел на нее, не произнося ни слова. - Как вам известно, месье, - продолжила посредница, - продавцы бриллиантов по роду своей профессии должны ежедневно встречаться со многими ювелирами. И вот случайно я обнаружила у одного ювелира, имя которого позвольте не произносить, жемчужное украшение, которое представляет для вас, я в этом убеждена, чрезвычайный интерес... - В последний раз, мадам, мне не нужны чрезвычайно интересные вещи! Женщина по-прежнему загадочно улыбалась. - Есть вещи, от которых не отказываются! - заявила она... Она достала из кармана нечто вроде небольшого футляра из замши, не обращая внимания на видимое нетерпение Томери, открыла его, выбрала две жемчужины и протянула их финансисту: - Не хотите ли на них взглянуть? Они прекрасны, не правда ли, господин Томери? Она протянула жемчужины таким естественным жестом, что сахарозаводчик не смог удержаться от желания посмотреть на них. - Действительно, мадам, эти жемчужины прекрасны. К сожалению, моя компетенция в этом вопросе, если бы я был потенциальным покупателем, не позволяет мне купить их без предварительного совета, а с другой стороны, повторяю вам, я не нуждаюсь в подобном приобретении... "Какого черта! - подумал финансист. - Эта торговка просто какая-то интриганка! Раз уж я не могу избавиться от нее по-хорошему, придется становиться неприятным!.. Но, несомненно, женщина была решительно настроена не уходить и снова повторила: - Месье, вы совсем в этом не разбираетесь, так как я уверена, что в противном случае вы не отдали бы мне жемчужины, которые я вам только что предложила... - Но, мадам!.. - И я уверена, что, если бы их держала в руке княгиня Соня Данидофф, она бы ими очень заинтересовалась... "Ну и ну! Что этим хочет сказать загадочная посетительница? Что необычного в только что предложенных мне жемчужинах?" И вдруг у Томери возникло подозрение. - Откуда у вас этот жемчуг, мадам? При этом вопросе женщина встала. - Господин Томери, - заявила она, - мне, конечно же, очень жаль, что я заставила вас потерять ваше драгоценное время. Кстати, я должна вам категорически заявить, что сейчас я уверена в том, о чем недавно лишь догадывалась... Однако мне кажется, что вы достаточно поняли мою мысль и не сомневаетесь в том, с каким интересом госпожа княгиня Соня Данидофф познакомится с этими драгоценностями... - Действительно!.. - Следовательно, господин Томери, я прошу вас соблаговолить показать эти жемчужины госпоже невесте и затем предупредить меня о принятом вами решении. И, если вы будете покупателем, я надеюсь, что смогу предложить вам эту драгоценность на исключительных условиях... По всей видимости Томери был в нерешительности... Он думал, глядя на жемчуг, который держал в руке: "Похоже я не ошибаюсь! Можно поклясться, что это часть украшения, которое было украдено у Сони на моем последнем балу..." Финансист медлил с ответом. Женщина смотрела на него улыбаясь и как будто догадывалась о мыслях сахарозаводчика... "Значит, эта торговка, - думал Томери, рассматривая товар, - может быть просто информатором полиции? Одна из тех женщин, которые, будучи продавцами в глазах окружающих, в действительности же работают на префектуру и общаются с ювелирами, чтобы быть в курсе сделок, которые могут заключаться и касаться украденных предметов". Он уже был готов задать вопрос: "Кто же вы, мадам?", - но сдержался. Если уж посредница не захотела предстать перед ним в своем истинном облике, значит, она хотела выглядеть в его глазах обыкновенной перекупщицей... И потом, можно предположить, что эта женщина - действительно скупщица краденого. Внезапно Томери решился. - Мадам, завтра днем я увижу госпожу княгиню Соню Данидофф. Не могли бы вы оставить мне эти жемчужины? Я покажу их ей и, если она проявит к ним интерес, возможно, нам удастся договориться... - Дорогая моя, вы очень любезны, не обращая внимания на то, каким образом я пытаюсь уговорить вас выбрать для себя это украшение... С моей стороны было бы более правильным просить вас пойти со мной к какому-нибудь известному ювелиру, но я вам просто признаюсь: мне предложили этот жемчуг на очень выгодных условиях. Вот поэтому, если он вам нравится, я был бы счастлив украсить им вашу прелестную шею... Княгиня Соня Данидофф в