видетель показал, что он тут же спустился со стремянки, перенес ее в другой конец коридора и подождал, пока обвиняемая покинет свою квартиру. После этого он вновь вошел в квартиру, открыл книгу на упомянутой странице и извлек документ. - Что это был за документ? - спросил Гамильтон Бергер. Свидетель усмехнулся. - Это был чек на двадцать пять тысяч долларов, который был представлен в качестве вещественного доказательства. - Защита может начинать перекрестный допрос, - сказал Бергер. Мейсон взглянул на свидетеля с мягкой улыбкой. - У вас ведь не было разрешения заходить в квартиру ни в первый, ни во второй раз, не так ли? - Нет, сэр. - Где вы взяли ключ, при помощи которого вошли в квартиру во второй раз? - Я изготовил дубликат. - Вы знали, что не имеете права обыскивать квартиру без ордера на обыск или разрешения владельца? Свидетель взглянул на Гамильтона Бергера и сказал: - Тогда я об этом не подумал. - А теперь вы можете об этом подумать, не так ли? - Да, сэр. - Вы ведь несомненно изучали закон, в частности о порядке проведения обысков, перед тем как были назначены шерифом, верно? - Да, сэр. - И вы понимали, что совершаемое вами - незаконно? - Ну, если вы так хотите сформулировать, то да. - Я хочу сформулировать именно так, - сказал Мейсон. - У меня все. Больше вопросов к этому свидетелю я не имею. Следующим свидетелем был служащий из зоопарка, показавший, что он был вызван в Стоунхендж; что он прибыл туда в ночь убийства и обнаружил разгуливающих на свободе трех горилл; что до этого ему доводилось несколько раз посещать Стоунхендж в связи с экспериментами Бенджамина Эддикса с гориллами; что ему были знакомы многие гориллы и их характерные особенности поведения; что под его руководством гориллы были возвращены в клетки; что затем он обследовал горилл на предмет обнаружения брызг крови и таковых не обнаружил. - Защита может задавать вопросы, - сказал Бергер. - Что вы подразумеваете под брызгами крови? - Я имею в виду, что их шкуры были тщательно осмотрены с целью выяснить, нет ли на них капель крови. - Зачем это было сделано? - Это было сделано по требованию окружного прокурора. - Чтобы сэкономить время, - сказал Гамильтон Бергер, - я хочу заявить Суду и защите, что мой следующий свидетель, патологоанатом, установил, что характер ран, нанесенных Бенджамину Эддиксу, был таков, что неизбежно должна была ударить струя крови из первой же нанесенной ему в шею раны, которая оказалась смертельной, и что кто бы ни нанес эту рану, он неизбежно должен был оказаться забрызган кровью. - О, понятно, - кивнул Мейсон, - продолжайте. - У меня все, - сказал Бергер, - можете продолжать перекрестный допрос. - Ни на одной из этих горилл не было никаких следов крови? - Нет. По крайней мере, на шкурах; подождите-ка, у одной из горилл были кровавые пятна - не брызги, а пятна, кровь сочилась из пореза у нее на ступне. Очевидно, она поранила ногу, наступив на острый осколок стекла. - Откуда вам это известно? - Потому что там был кусок стекла - осколок игольчатой формы, вонзившийся в ступню гориллы. - И где этот кусочек стекла? - О, это был обыкновенный осколок. Я не знаю, куда он потом делся. - Кто извлек его? - Я. - Вы сами извлекли его из ступни гориллы? - Да. - Это болезненная процедура? - Гориллу в тот момент усыпили. Чтобы облегчить поимку, животным дали фрукты с сильнодействующим снотворным. Я обнаружил горилл в крайне возбужденном состоянии. Дикие сторожевые псы устроили всю эту суматоху. Гориллы были очень возбуждены. Вой сирен, собачий лай и другие необычные звуки, полностью изменившие привычную для них обстановку, да еще сознание того, что они нарушают установленный порядок... - Откуда им это было известно? - спросил Мейсон. - Потому что они были выпущены из клеток. У горилл очень развитый интеллект. Они знают, когда им полагается сидеть в клетке, и понимают, что оказались на свободе при обстоятельствах, нарушающих установленный порядок. - У меня все, - сказал Мейсон. Бергер повернулся к судье: - А теперь мы вызываем в качестве свидетеля Мортимера Херши. Херши встал на свидетельское место и показал под присягой, что примерно за две недели до убийства Бенджамин Эддикс запланировал провести крупную деловую операцию; что подробности этой операции были известны только самому хозяину; что свидетелю были известны только некоторые детали, но он абсолютно ничего не знал о намерениях Эддикса; что Эддикс, по своему обыкновению, сохранил в тайне все, касавшееся цели и суммы сделки. Поздно вечером во вторник, накануне убийства, Эддикс вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание. Он сообщил им, что хотел бы составить новое завещание, которое впоследствии собирается оформить по установленным законом правилам, или, как он выразился, "со всеми этими юридическими штучками", а в данный момент, поскольку он хочет, чтобы у него в доме все было в полном порядке, он составил вот это новое завещание. - Он сообщил вам условия завещания? - Нет, сэр. Не сообщил ничего, креме того, что он чувствует себя виноватым перед Джозефиной Кемптон за несправедливые обвинения в ее адрес и что в связи с находкой, столь драматичным образом доказавшей ее невиновность, он хотел бы завещать кое-что и ей. - Упоминалось ли в вашем разговоре, что именно он решил ей завещать? - Нет, только то, что он собирался это сделать. - Кроме этого, сообщил ли он вам еще что-нибудь о содержании завещания? - Нет, сэр. Не сообщил. Он просто сказал нам, что хочет обратить наше внимание на составленное им новое завещание; что оно написано им собственноручно; что он поручает мне положить его в надежное место с другими бумагами. Он положил завещание в конверт, заклеил его и попросил мистера Фэллона и меня расписаться на обратной стороне. - И вы это сделали? - Да, сэр. - Вы оба? - Да, сэр. - Что было потом? - В среду мы отправились по маршруту... ну, в этом не было ничего такого необычного - по маршруту собирать деньги. - Что вы имеете в виду? - Банковские чеки были оформлены на имя мистера Эддикса. Другие были выписаны на мое имя, и некоторые - на имя Натана Фэллона. Мы отправлялись с этими чеками на дальние окраины, в банки, с которыми поддерживали деловые отношения, и превращали чеки в наличные. - Какая сумма была у вас, когда вы вернулись в среду вечером? - Я не вернулся в тот вечер. Я остался у друзей в Санта-Барбаре. Мне сообщили о смерти мистера Эддикса примерно в семь утра в четверг. Я немедленно выехал в Стоунхендж и связался с властями, а затем с поверенным мистера Эддикса из конторы "Хардвик, Карсон и Реддинг". - И вы получили какую-то сумму денег по некоторым из этих чеков? - У меня было чуть больше восьмидесяти пяти тысяч долларов. - Наличными? - Да, сэр. - И вы вернули эти деньги мистеру Хардвику? - Да, сэр. - Я полагаю, вы можете начинать перекрестный допрос, - сказал Гамильтон Бергер и пояснил судье: - Я вызвал этих свидетелей, Ваша Честь, только для того, чтобы Суд мог составить более полное представление об обстановке. - Очень хорошо, - согласился судья Манди. Мейсон улыбнулся Мортимеру Херши: - Должен ли я так понять, мистер Херши, что ваша поездка для пополнения наличности отнюдь не была чем-то необычным? - Совершенно верно. - Мистер Эддикс, когда был жив, часто посылал вас в такие поездки? - Часто. Да, сэр. - Куда шли наличные? - Я полагаю, что почти в каждой операции, которую проводил мистер Эддикс, то есть в каждой крупной операции, данные финансовой отчетности, вероятно, не соответствовали действительности. - В чем именно заключалось несоответствие? - Я полагаю, что данные занижались. - И что происходило потом? - Ну, полагаю, что какая-то часть наличности оставалась у мистера Эддикса, но я не уверен. - Мы считаем необходимым указать на то, - сказал Гамильтон Бергер, - что мистер Эддикс занимался весьма сложными деловыми операциями, которые, как выясняется, осуществлялись с грубыми нарушениями правил. - Не могли бы вы разъяснить более определенно, что вы имеете в виду? - спросил свидетеля Мейсон. - Ну, например, если мистер Эддикс покупал нефтяное месторождение за сто тысяч долларов, он указывал в соглашении, что пятьдесят тысяч долларов будут выплачены позднее, а двести пятьдесят тысяч долларов должны быть выплачены наличными, то есть общая сумма составляет триста тысяч долларов. - Но триста тысяч долларов он на самом деле не платил? - Ну, в данном случае я, разумеется, рассуждаю о чисто гипотетическом случае. - Я понимаю, продолжайте. - Обычно при такой сделке он платил, к примеру, пятьдесят тысяч долларов наличными, и это с теми пятьюдесятью тысячами, которые он должен был выплатить позднее, и составляло как раз сто тысяч долларов. - Но в документах указывалось, что сделка заключена на сумму в триста тысяч долларов? Я правильно понял? - Да, сэр. - С какой целью это делалось? - Я не знаю, сэр, ничего, кроме того, что в таких сделках он подписывал документы, в которых указывалась значительно большая сумма, чем была уплачена на самом деле. - А как насчет уплаты налогов его партнерами по заключенным контрактам? - Я полагаю, сэр, что они в своей отчетности указывали именно сто тысяч долларов, хотя в письменном соглашении могла быть и другая цифра. Однако довольно часто происходили неприятности из-за расхождений. - Другими словами, если сформулировать простым языком, Бенджамин Эддикс пытался надуть налоговое управление? Херши помедлил, потом произнес: - Мне кажется, нет, мистер Мейсон. Я тоже так сначала думал. Позднее я пришел к выводу, что здесь дело в другом. - И в чем же? - Я думаю, мистер Эддикс был в свое время женат. Я полагаю, что жена его жива и они не развелись. Я думаю, дело в том, что по законам нашего штата все громадное состояние, приобретенное мистером Эддиксом, могло быть объявлено совместным имуществом, если бы женщина, являвшаяся его законной женой, захотела этого. Таким образом, мистер Эддикс так вел свои дела, что в документах фигурировала сравнительно небольшая прибыль. То есть он в случае чего мог оспорить размер совместной собственности, в отличие от его личной собственности. - У меня все, - сказал Мейсон. - Мой следующий свидетель - Натан Фэллон, - сказал Бергер. Натан Фэллон тоже присягнул, но явно было видно, что Фэллон в отличие от Херши не испытывая к своему покойному хозяину ничего, кроме чувства глубокой обиды. - Где вы находились в ночь убийства? - В Лас-Вегасе. - И что вы там делали? - Занимался манипуляциями с банковскими счетами, чтобы мистер Эддикс мог исказить отчетность и надуть налоговое управление. - Вам доподлинно известно, что он делал это с целью обмануть налоговое управление? Свидетель помедлил. - Не так ли? - Нет, сэр. - Следовательно, то, что вы сказали, - это всего лишь предположение? - Ну, когда человек начинает манипулировать с банковскими счетами, как это делал он, для этого наверняка есть какая-то причина. - Совершенно справедливо, - сказал Гамильтон Бергер. - Таким образом, если бы вы занимались этим, то делали бы это с целью обмануть налоговое управление; следовательно, исходя из этого вы и предположили, что Бенджамин Эддикс действовал из аналогичных побуждений? - Вы решили, - спросил Мейсон, - устроить перекрестный допрос своему собственному свидетелю? - Видите ли, - сказал Гамильтон Бергер, - хотя замечание ваше, скорее всего, излишне, но в конце концов мистер Эддикс не может сам заступиться за себя. - Ну что ж, - непринужденно обратился Натан Фэллон к Гамильтону Бергеру, - возможно, вы придумаете объяснение получше. Публика в зале суда грохнула от смеха, и даже судья Манди улыбнулся. - Мистер Эддикс не посвящал вас в свои секреты? - Мистер Эддикс не любил меня. Я не любил мистера Эддикса. Полагаю, что в самое ближайшее время я был бы уволен, если бы не смерть мистера Эддикса. - Вы уехали из Стоунхенджа в среду, в день убийства? - Да, сэр. - Во сколько примерно? - Я вылетел в Лас-Вегас, днем, двухчасовым рейсом. - Вы получили инструкции касательно того, что должны были делать в Лас-Вегасе? - Да, сэр. Я должен был вернуться со ста пятьюдесятью тысячами долларов наличными. - Вы выполнили эту инструкцию? - Нет, сэр. Не выполнил. - Почему? - Потому что не решился носить с собой такую большую сумму наличными. Когда я услышал о смерти мистера Эддикса, я отнес всю наличность в банк и положил ее на счет мистера Эддикса. Я известил по телефону поверенного мистера Эддикса о том, что собираюсь предпринять. - А мистер Херши покинул Стоунхендж до вас? - Нет, сэр. Мы ушли с ним одновременно. Мистер Херши отвез меня в аэропорт, а затем поехал в Санта-Барбару. - Кто находился в Стоунхендже в тот момент, когда вы уходили? - Бенджамин Эддикс. - Кто еще? - Больше никого. - Но ведь это было довольно необычно? - Да, сэр. Это было в высшей степени необычно. - Начинайте перекрестный допрос, - обратился Гамильтон Бергер к Мейсону. - Почему вы считаете это необычным, мистер Фэллон? - Потому что обычно кто-то ухаживал за животными, да и дом требовал присмотра со стороны экономки; кроме того, обычно приходили несколько слуг. - Но когда вы уходили, в доме не было никого, кроме мистера Эддикса? - Совершенно верно. Несколькими днями раньше мистер Эддикс выразил сильное неудовольствие тем, как содержалась часть дома, отведенная под зоопарк. Он уволил всех служащих, ухаживавших за животными. - А кто кормил животных, чистил клетки, ну и все остальное, после того как дрессировщики были уволены? - Мы, - проговорил Фэллон с явным отвращением. - Это как раз и было одной из главных причин возникших между моим хозяином и иной трений. На такого рода работу я не нанимался. - Вам помогал мистер Херши? - Мистер Херши и Бенджамин Эддикс. Мы делали это втроем. - А слуги, кто занимался домашним хозяйством? - Никаких слуг не было. Домашним хозяйством никто не занимался. - Случались ли вследствие этого какие-нибудь происшествия? - Да, сэр. - Какие? - На мистера Эддикса напала одна из горилл, она просунула лапу сквозь прутья решетки, схватила Эддикса за пиджак и притянула его к клетке. Я закричал и принялся стучать по решетке скребком, которым чистил клетки, а мистер Эддикс рванулся, и ему удалось высвободиться. - Он получил какие-нибудь повреждения? - Да, сэр. У него был серьезный вывих ноги, а также глубокие царапины на лице. - Когда это произошло? - В понедельник утром. - У меня все, - сказал Мейсон, - больше вопросов нет. Гамильтон Бергер вызвал в качестве свидетеля фотографа, который продемонстрировал фотографии лежащего на полу тела и расположение пятен крови, брызнувшей из раны на шее на стену и ковер. Он также представил снимки лица мистера Эддикса, на котором были видны царапины от когтей гориллы. - Задавайте вопросы, - сказал Гамильтон Бергер. - Я обратил внимание, что здесь две разные фотографии лица убитого, - сказал Мейсон, - на одной из них хорошо заметна щетина, а на другой лицо убитого чисто выбрито. - Первая была сделана до того, как тело перевезли в морг, а вторая - вскоре после вскрытия. Служащий морга побрил лицо покойника, когда готовил того для погребальной церемонии. - То есть вы сфотографировали тело, а после этого вас послали сделать еще несколько фотографий? Я правильно понял? - Да, сэр. - С какой целью это было сделано? - Я не знаю. - Но вы получили инструкцию пойти в морг и сделать еще несколько фотографий, на которых были бы хорошо видны черты лица? - Да. - Чисто выбритого? - Да. - С целью опознания? - Мне неизвестно, с какой целью. Мне велели их сделать, и я сделал. - Благодарю вас, - проговорил с улыбкой Мейсон. - У меня все. - У нас по этому делу все, Ваша Честь, - сказал Гамильтон Бергер. - Хотел бы обратить внимание Высокого Суда на тот факт, - сказал Мейсон, - что я просил разрешения задать на перекрестном допросе еще несколько вопросов после выяснения одной проблемы. Я прошу вас предоставить мне возможность уточнить один технический вопрос посоветоваться со своим компаньоном. Приближается время обеденного перерыва. Не мог бы суд продолжить слушание дела завтра утром в десять часов? Судья Манди покачал толовой: - У вас была возможность подготовиться к слушанию дела, мистер Мейсон. Окружной прокурор в самом начале слушания дела предложил вам попросить отсрочку. Суд не собирается проводить слушание по частям. Я объявляю перерыв на пятнадцать минут, так что у вас будет возможность посоветоваться. Суд объявляет перерыв на пятнадцать минут. Судья Манди ушел в свою комнату. Мейсон подошел к миссис Кемптон, сидевшей под охраной надзирательницы. - Извините меня, - прошептала ему миссис Кемптон. - Я пыталась всех перехитрить и только сама себе навредила. Вызовите меня для дачи показаний, и я расскажу чистую правду и все объясню. - Объясните прямо здесь и сейчас. Вы мне лгали? - Только в том, что касалось чека, да и то я, собственно, не лгала. Я просто умолчала о нем. - Отлично, так откуда же у вас этот чек? - С маленького столика возле кровати мистера Эддикса. Он был сильно пьян и спал. Чек лежал там, выписанный на мое имя. Я сразу поняла, что он собирается дать его мне... - Постойте-ка, вы хотите сказать, что он был выписан на ваше имя? - Ну да, там было написано на обороте. - То есть вы имеете в виду, что это не вы подделали передаточную надпись? - Конечно нет. Все уже было подписано, когда я увидела его в первый раз, поэтому и взяла. Я знала, что для этого он меня и позвал туда. - Вы что, думаете, кто-нибудь в это поверит? - А почему нет? Ведь это же правда. - В общем, так: нельзя, чтобы хоть кто-нибудь услышал это от вас до тех пор, пока мы не сможем кое-что проверить. - Мистер Мейсон, я хочу, чтобы вы вызвали меня для дачи показаний. Я хочу рассказать им, что там произошло в действительности. Мейсон покачал головой: - Лучше, если пока будем говорить только мы. - Вы думаете, я лгу? - Необязательно. - Нет, вы так думаете. - Ну что ж, вы ведь уже рассказали нам одну историю, и в результате мы оказались совершенно не готовы к тому, что нас ткнут носом в этот чек. - Я просто умолчала об этом. Я не лгала вам. Просто я не рассказала вам кое о чем, вот и все. - Если я вызову вас для дачи показаний, они распнут вас, - сказал Мейсон. Он повернулся к Этне: - Время нас уже поджимает, Джим. Нужно что-то делать. - Давайте еще раз попробуем получить отсрочку до завтрашнего утра. - Судья не даст нам ее. Он собирается закончить слушание дела сегодня. Поскольку это всего лишь предварительное слушание, он считает, что у Суда уже вполне достаточно данных для предъявления обвинения нашей подзащитной. - Ну и что же мы будем делать? Мы не можем вызвать ее для дачи показаний. - Любой адвокат время от времени попадает в такие ситуации, Джим, - сказал Мейсон. - Нам нужно придумать что-нибудь и затянуть все это, пока судье не придется объявить вечером перерыв. - Но мы ничего не можем сделать, - сказал Этна, - они запустили в нас мячом, а нам некуда бежать. История с чеком и неуклюже подделанной подписью - у нас нет никакого объяснения для нее. А если мы не сумеем все объяснить, нас побьют. Я уже вообще жалею, что взялся за ее дело, несмотря на полагающийся мне по нашему соглашению гонорар. Я... Мейсон покачал головой: - Нужно принимать все таким, как оно есть. Нельзя же все время только сливки снимать. Время от времени судьба неизбежно преподносит нам какой-нибудь сюрприз. - Мы честно пытались помочь Джозефине Кемптон. Она не имела права делать из нас мартышек, - сказал Этна. - Да, довольно неплохая шутка, - усмехнулся Мейсон. Этна тоже улыбнулся, хотя и не вполне искренне: - Ну, может быть, я не совсем удачно выразился, но эти россказни о горилле... А тут еще она преподносит нам совершенно идиотскую историю с чеком - ведь ее уличили в том, что она пыталась все это утаить! - Ну ладно, - сказал Мейсон, - нам нужно тянуть время до тех пор, пока что-нибудь для нас не прояснится. - Каким образом вы собираетесь тянуть время? - Я оставил себе лазейку, - сказал Мейсон, - во время перекрестного допроса эксперта. Здесь есть один момент, о котором, я полагаю, им ничего не известно. Вы когда-нибудь слышали о докторе Градволе из Сент-Луиса? Этна покачал головой. - Ну как же, - сказал Мейсон, - я думаю, ему больше, чем кому бы то ни было, можно было поставить в заслугу основание Американской академии судебной медицины, и он в последнее время занимается кое-какими исследованиями, от которых у наших противников, похоже, начнется головная боль. Я не собирался поднимать этот вопрос до тех пор, пока не проверю некоторые технические подробности, однако... А вот и судья! Мейсон показал на открывшуюся дверь совещательной комнаты, из которой в зал суда вышел судья Манди. 17 Судья Манди взглянул на свои часы. - Прошу вас, господа, побыстрее закончить слушание по этому делу. Как мне представляется, ничто не должно нам помешать уже сегодня вынести решение. - Если Высокий Суд не возражает, - сказал Мейсон, - мы договорились провести перекрестный допрос Филина Гротона. - Но ведь речь шла, по-моему, о его профессиональной компетентности? - спросил судья Манди. - Да, это имеет отношение к его профессиональной компетентности. - Что, неужели есть какие-то основания сомневаться в компетентности мистера Гротона? Завтра в суде и так очень насыщенный день. - Я полагаю, если Суд не будет возражать, что интересы моего клиента требуют... - Ну хорошо, хорошо, но Суд предупреждает вас, мистер Мейсон, что он не собирается мириться с тактикой умышленного затягивания процесса. Это предварительное следствие. Это не судебный процесс с участием присяжных заседателей. Суду достаточно хорошо известна квалификация мистера Гротона. Мистер Гротон десятки раз проводил экспертизы для суда. Более того, я полагаю, что и защите прекрасно известна квалификация мистера Гротона. Займите место свидетеля, мистер Гротон. Гротон вновь занял место свидетеля. Мейсон сказал: - По поводу упомянутой реакции осаждения человеческой крови я хочу задать вам вопрос - знакомы ли вы с механизмом этой реакции? - Естественно. - Не могли вы объяснить Суду, что... - Суд не нуждается ни в каких объяснениях, - нетерпеливо прервал его судья Манди. - Суду досконально известен механизм этого процесса. При неоднократных инъекциях человеческой крови у животного срабатывает иммунная система, защищающая от этого типа крови. В результате если налить в пробирку сыворотку крови этого животного и добавить туда человеческую кровь, то происходит реакция с выпадением осадка. Вот и все. - Прекрасно, Ваша Честь, - проговорил Мейсон с улыбкой, не теряя хорошего расположения духа, - но я хотел бы услышать это от свидетеля, а не от Суда. Судья Манди сердито нахмурился и сказал: - Отлично, спрашивайте свидетеля, если хотите, но Суду все это известно, и вам это известно, и любому, кто имел хоть какое-то отношение к судебной медицине, это тоже известно. - В целом все обстоит именно так, верно? - спросил Мейсон Гротона. - Да, в общих чертах все верно. - Теперь вот что, - сказал Мейсон, - когда впервые был разработан этот тест? Просто ответьте кратко. - Если вы не возражаете, - сказал Гротон, - и если это поможет вам прояснить для себя этот вопрос, мистер Мейсон, я мог бы рассказать вам вкратце о реакции осаждения. - Прошу вас. - В конце прошлого века, - сказал Гротон, - господин по имени Уленхут, ведущий немецкий специалист-серолог, впервые доказал, что если ввести кролику сыворотку крови любом другого биологического вида, например человека, то происходит специфическая иммунизация, то есть в крови кролика образуется вещество, которое будет реагировать только на кровь того вида, которую ему вводили, например на человеческую кровь. Вассерман был одним из многих, кто доказал правоту Уленхута, и реакцию стали использовать в качестве метода идентификации человеческой крови. Профессор Наттел, американский серолог, работавший в Кембриджском университете в Англии, взял на себя решение сложнейшей задачи полного определения области применения и пределов различных тестов и в тысяча девятьсот четвертом году опубликовал книгу по этому вопросу. Профессор Наттел выделил антитела у кроликов, которым вводили кровь всех известных в мире животных, и ему не удалось обнаружить никаких исключений, опровергающих утверждение, что тест является специфическим, то есть сыворотка кроликов, которым вводили человеческую кровь, реагировала только с человеческой кровью; кроликов, которым вводили кровь слонов, - только с кровью слонов, и так далее. Гротон взглянул на судью и улыбнулся, судья улыбнулся ему в ответ, словно хотел сказать: "Я полагаю, вы поставили этого адвоката на место". - Это очень интересно, мистер Гротон, - сказал Мейсон. - А вам известно, что кровь приматов, как установили некоторые немецкие исследователи, иногда дает реакцию, напоминающую реакцию человеческой крови? - Да, насколько мне известно, об этом эффекте упоминается в некоторых трудах. - И что методы исследования значительно усовершенствовались со времен Уленхута и профессора Наттела? - Ну конечно. - Теперь ответьте, пожалуйста: знакомы ли вы с доктором Градволем? - Я слышал о нем. Я с ним не знаком. - Он ведь является директором полицейской лаборатории в Сент-Луисе, штат Миссури? - По-моему, да. - Знакомы ли вы с его экспериментами, проводившимися в тысяча девятьсот пятьдесят первом и пятьдесят втором годах с имеющимся теперь более совершенным оборудованием? - Нет, сэр. Не знаком. - Известен ли вам документ, появившийся впервые в "Дайджесте лаборатории", том пятнадцатый, февраль тысяча девятьсот пятьдесят второго, страницы четыре, пять и шесть, в котором доктор Градволь публикует данные, полученные им в результате тщательной проверки тех давних предположений и проведения реакции осаждения с кровью обезьян? - Ну... теперь, когда вы об этом упомянули, мне кажется, я в свое время обратил на это внимание. - Я смею утверждать, что если вы собираетесь выступать экспертом по таким вопросам, то вам нужно лучше знать последние научные исследования в этой области, - сказал Мейсон. - Вы можете прочитать там, что доктор Градволь, используя новое, более совершенное оборудование, провел серию тестов с кровью шимпанзе и обнаружил, что реакция осаждения происходит с кровью шимпанзе точно так же, как и с человеческой кровью. Чтобы завершить всестороннее исследование этого вопроса, он ввел кроликам кровь шимпанзе, выделил сыворотку, дающую реакцию на кровь шимпанзе, и обнаружил, что совершенно идентичные результаты получаются как с кровью шимпанзе, так и с человеческой кровью. - Мне об этом ничего не известно! - воскликнул Гротон. - Но вы ведь имеете возможность проверить все научные данные в справочной библиотеке? - Ну конечно. Да, сэр. - И вы сможете проконсультироваться в библиотеке, если Суд объявит перерыв до завтрашнего утра? - Подождите-ка, - воскликнул Гамильтон Бергер, - позвольте мне заметить, что это уведет нас слишком далеко в сторону. - Я думаю, у защиты нет никаких оснований полагать, что Суд объявит перерыв только для того, чтобы свидетель смог ответить на узкоспециальный вопрос, - сказал судья Манди. - Или свидетель может ответить на вопрос, или не может, вот и все. - Хорошо, - сказал Мейсон, - я тогда задам вопрос свидетелю. Готовы ли вы свидетельствовать под присягой, мистер Гротон, что пятна крови, обнаруженные вами на одежде обвиняемой и проверенные при помощи так называемой реакции осаждения, не были пятнами крови гориллы? Свидетель медлил - он явно был в замешательстве. - Да или нет? - спросил Мейсон. - Вы профессиональный эксперт, допрашиваемый в качестве свидетеля. Вы десятки раз выступали экспертом в суде. Само собой разумеется, что вы обязаны быть в курсе всех исследований в вашей области. Само собой разумеется, вы должны знать, что соответствует истине, а что - нет. Прощу вас, свидетельствуйте под присягой, абсолютно искренне - можете ли вы утверждать, что пятна крови не были пятнами крови гориллы? Гротон провел рукой по волосам и с беспокойством посмотрел на окружного прокурора. - О, - сказал Гамильтон Бергер, - я выражаю протест, с позволения Высокого Суда. Я полагаю, что этот вопрос уже задавался и на него был дан ответ. Совершенно незачем вновь к этому возвращаться. Перекрестный допрос ведется не по правилам. - Протест отклоняется! - рявкнул судья Манди, уставившись на свидетеля. Гротон снова взглянул на окружного прокурора, потом на судью. - Нет, я не могу утверждать это под присягой, - сказал он. - И насколько вам известно, пятна крови могли быть оставлены гориллой? - Насколько мне известно, да. - Вам известно также, что одна из выпущенных горилл порезала ступню осколком стекла? - Да. - И что у нее текла кровь? - Насколько я понял, да. - Следовательно, вы не готовы показать под присягой, что пятна на одежде, исследованные вами, были пятнами человеческой крови? - Ну, разумеется, если они могли быть оставлены гориллой, то это были пятна не человеческой крови, то есть это могла быть не человеческая кровь. И разумеется, мистер Мейсон, я исхожу из предположения, что вы правильно изложили суть экспериментов доктора Градволя. Я лично, ну, в общем, сомневаюсь, что... ну, я не знаю. - Вы эксперт? - Да. - Вам известно, что вы должны давать показания под присягой, основываясь на ваших собственных знаниях и опыте, а не исходя из того, что расскажу вам я или кто-нибудь другой? - Ну, разумеется. - Вот и отлично. Отвечайте на вопрос. Готовы ли вы с полной уверенностью присягнуть, что исследованные вами пятна крови были пятнами человеческой крови? - Мне нужно некоторое время для того, чтобы я смог ответить на этот вопрос. - Время для чего? - Для того, чтобы я смог лично познакомиться с результатами экспериментов доктора Градволя. Вы понимаете, мистер Мейсон, я не ученый, не исследователь. Я токсиколог, лабораторный специалист. Я провожу тесты, придуманные другими, тесты, опубликованные в авторитетных книгах по данному вопросу, и, когда я получаю определенные результаты, я оцениваю их в соответствии с экспериментами и исследовательской работой, проведенной другими. Если появилось что-то новое в области серологии, а теперь, после того как вы это упомянули, мне кажется, что действительно этот вопрос недавно дискутировался... ну, я считаю, что моей обязанностью и обязанностью Суда является провести расследование. - С позволения Высокого Суда, - сказал Гамильтон Бергер, - я считаю, что вопрос, была ли это человеческая кровь или нет, не стоит ни цента. - Все зависит от того, какую ценность для вас представляет цент, - рявкнул судья Манди. - Суд весьма заинтересован в этой фазе следствия, и Суд хочет принести мистеру Мейсону извинения за естественное в данных обстоятельствах подозрение, что эта часть перекрестного допроса понадобилась для того, чтобы затянуть слушание дела. Совершенно очевидно, что защита располагает информацией, представляющей огромный интерес для суда - информацией, которую, несомненно, необходимо уточнить. Суд объявляет перерыв до десяти часов завтрашнего утра, и Суд просит мистера Гротона приложить все усилия для того, чтобы установить истину с учетом упомянутых тестов Градволя. У вас нет возражений, мистер Гротон? - Ну конечно нет. Я позвоню доктору Градволю лично, получу данные о его тестах и схожу в справочную библиотеку, чтобы прочитать сообщения по данному вопросу. - При сложившихся обстоятельствах, - сказал судья Манди, - заседание откладывается до десяти часов утра, 18 В автомобиле, когда они возвращались из здания суда, Делла Стрит сказала Мейсону: - Шеф, ты определенно озадачил этого эксперта. - Конечно, - сказал Мейсон, - перед нами все еще стоит проблема передаточной надписи на чеке. Обрати внимание, Делла: это, черт возьми, самое весомое обвинение, потому что совершенно очевидно, во-первых, что Джозефина Кемптон скорее всего единственный человек на земле, кому эта подделка могла принести выгоду. - Почему ты сказал "скорее всего"? - спросила Делла Стрит. - Она и есть единственный человек, который мог получить выгоду от этой подделки. Мейсон покачал головой: - Есть еще один человек, который мог получить от этого выгоду. - Боюсь, что я не совсем понимаю. И потом, что ты скажешь по поводу ее кровавого отпечатка пальца на чеке? - Если она лжет, - сказал Мейсон, - то у нее, конечно, вполне могла быть кровь на руках после убийства Эддикса. А если она говорит правду, то кто-то оттиснул ее палец на чеке, пока она была без сознания. - А кровь? - Ей могли капнуть кровь на палец, а может быть, кровь была от гориллы с порезанной ступней, той самой, что так дружелюбно относилась к ней. - Но каким образом можно доказать, что там произошло на самом деле? - Нам нужно кое-что предпринять для расследования этой фазы дела, Делла, - сказал Мейсон. - Я сейчас остановлюсь вот здесь, на бензоколонке. Ты позвонишь в Стоунхендж и узнаешь, там ли брат Эддикса. Как я понял, он прилетел на самолете из Австралии и занимается делами, которые Бенджамин Эддикс не завершил. - И если он там?.. - спросила она. - Скажи ему, что я хочу с ним встретиться по важному вопросу, - ответил Мейсон. - Но, шеф, не лучше ли выяснить все вопросы с его поверенным? Он не... - Поверенные не представляют его интересов, - сказал Мейсон, - поверенные представляют банк, являющийся исполнителем завещания. Я не собираюсь обсуждать с ним вопросы, связанные с наследством. Я хочу побеседовать с ним совершенно по другому поводу. Мне нужна его помощь для того, чтобы обнаружить кое-какие ключи к разгадке тайны. - А полиция не посмотрит на это косо? - Возможно. - Мейсон остановился у бензоколонки и сказал служащему: - Налейте полный бак, а мы пока позвоним. Делла Стрит зашла в телефонную будку на станции, набрала номер и мгновение спустя подбежала к машине: - Он говорит, что готов встретиться в любое время, шеф, и что ему очень хочется поговорить с тобой. По-моему, его зовут Герман Барнуэлл. Что ему передать - когда тебе будет удобно? - Прямо сейчас, - сказал Мейсон, - передай, что мы едем к нему. Делла Стрит вернулась в телефонную будку и вскоре вышла из нее. - Он определенно очень хочет с тобой встретиться, шеф. Он сказал, что в Австралии много читал о тебе. - Отлично, - сказал ей Мейсон. - Мы с ним побеседуем, и, возможно, нам удастся кое-что разузнать. Служащий станции кончил заправлять машину и принялся наводить блеск на ветровом стекле. Мейсон уплатил за бензин, выехал с заправочной станции и помчался по шоссе, лавируя в плотном полуденном потоке машин. Делла Стрит, давно привыкшая к манере Мейсона водить машину, откинулась назад на сиденье и повернула зеркало заднего вида в свою сторону, чтобы следить, не появятся ли патрульные машины. Мейсон влезал во все щели, какие только открывались в плотном потоке машин. И едва они выехали на бульвар, где движение было не таким оживленным, как он прибавил газу. - В это время они обычно и ловят лихачей, - предупредила Делла Стрит. - Я знаю, - коротко ответил Мейсон, - но я напал на горячий след. И не могу ждать, пока он остынет. - Какой след? - спросила она. - Или у тебя есть от меня какие-то секреты? - Когда я приехал к Бенджамину Эддиксу на следующий день после стычки с гориллой, - сказал Мейсон, - он был очень возбужден и сильно нервничал. Одна сторона лица у него была скрыта под повязкой. - Правая сторона? - Правая сторона. Та самая, где были царапины - большинство из них. - Ну и что? - спросила она. - Там, где у него не было повязки, - ответил Мейсон, - а она закрывала всю правую сторону и часть левой, он выглядел вполне ухоженным. - А почему бы и нет? Делла Стрит увидела, что Мейсон больше не собирается отвечать ни на какие вопросы - все его внимание было поглощено машиной, а на той скорости, с которой они ехали, для этого требовались все его способности. - Если мне удастся получить разрешение осмотреть дом, - коротко сказал ей Мейсон, - я хочу, чтобы ты держалась от меня подальше. - Что я должна делать? - Держаться от меня подальше. - И на каком же расстоянии? - На достаточном. И ни при каких обстоятельствах ты не должна пытаться встревать в непредвиденные ситуации, которые могут возникнуть. - Господи, да о чем ты говоришь? - Если мы обнаружим еще одну гориллу, - сказал Мейсон, - ты не должна пытаться мне помочь. Как бы ни складывались обстоятельства, я хочу, чтобы ты как можно быстрее убежала. Прыгай в машину, доезжай до ближайшего телефона и вызывай полицию. - Но, шеф, я не понимаю. Ты думаешь, что в доме спрятана горилла? Этого не может быть. - Гипноз - это такая штука, - сказал Мейсон, - о которой нам известно сравнительно мало. Предположим, что ты в состоянии загипнотизировать гориллу. Тогда встает проблема, каким образом управлять ее сознанием. Она будет совершать непредсказуемые поступки. - Шеф, ты меня разыгрываешь или пытаешься напугать. Ты же не поверишь, ты просто не мог поверить всей той ерунде, которую миссис Кемптон рассказывала о загипнотизированной горилле, убившей Бенджамина Эддикса. Мейсон усмехнулся. - Ты ведь не поверил, правда же? - Делла, - сказал Мейсон, - я думаю, что здесь-то и скрывается разгадка, которую мы все проглядели. Мне кажется, что если ты будешь со мной и у вас будет возможность убежать, то мы сможем узнать, в чем эта разгадка заключается. С другой стороны, если ты будешь находиться слишком близко от меня, мы можем вдруг обнаружить, что оба попали в ловушку. Так что, пожалуйста, держись поближе к двери и при первом же признаке опасности беги за полицией. - Опасности с чьей стороны? - Со стороны загипнотизированной гориллы. - А как же ты? Мейсон усмехнулся: - Смелость - лучшее противоядие от опасности, помнишь, Делла? Я уверен, что со мной все будет в порядке. - Мне все это не нравится, - сказала она нахмурившись. Мейсон свернул на Олив-стрит. - Ну, вот мы и приехали, Делла. Я вижу, произошли некоторые перемены. - Я бы сказала, что довольно заметные перемены, - сказала Делла Стрит. - Новый хозяин, похоже, гораздо более общителен, чем его покойный брат. Железные ворота были распахнуты настежь. Посыпанная гравием дорожка приветливо изгибалась в зелени газонов. Охранника не было. Мейсон напоследок еще раз предупредил Деллу: - Если Герман Барнуэлл предложит мне осмотреть дом в поисках ключей к разгадке, Делла, - а я почти уверен, что он постарается выказать готовность к сотрудничеству, - я хочу знать наверняка, что тебя с нами не будет. Стой у самого выхода и делай вид, что тебя интересуют картины, украшения интерьера - словом, все что угодно, только не убийство. - У меня уже