Айзек Азимов. Раб корректуры ----------------------------------------------------------------------- Isaac Asimov. Galley Slave. Сборник "Шутник". Пер. - Ю.Эстрин. OCR & spellcheck by HarryFan, 3 September 2000 ----------------------------------------------------------------------- Дело слушалось без присяжных, при закрытых дверях. Ответчиком была фирма "Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн инкорпорэйтед", а при ее влиянии и могуществе добиться подобных уступок не составляло труда. Впрочем, истец и пальцем не шевельнул, чтобы воспрепятствовать такому обороту событий. Слишком уж хорошо представляли попечители Северо-восточного университета реакцию общественного мнения на известие о проступке робота. То обстоятельство, что этот проступок был совершенно необычного свойства, не играло никакой роли. Попечителям невольно мерещилось, как бунт против роботов превращается в бунт против науки. Равным образом и правительство в лице судьи Харлоу Шейна не горело желанием раздувать это дело: не имело никакого смысла портить отношения с "Ю.С.Роботс" или с ученым миром. - Итак, джентльмены, - начал судья, - поскольку здесь нет ни присяжных, ни репортеров, ни публики, мы можем отбросить процедурные формальности и перейти прямо к делу. Он криво улыбнулся, не слишком веря в действенность своего призыва, и, подобрав мантию, уселся поудобнее. У судьи была добродушная румяная физиономия с мягким округлым подбородком, крупным носом и широко расставленными светло-серыми глазами. Словом, не такая внешность подобала бы могущественному вершителю правосудия, и судья в глубине души сознавал это. Первым был приведен к присяге свидетель обвинения Барнабас Гудфеллоу, профессор физики Северо-восточного университета. Он пробормотал стандартную формулу клятвы с такой кислой миной, словно его фамилия, означающая "славный парень", была дана ему в насмешку. Покончив с формальными предварительными вопросами, адвокат истца засунул руки в карманы и начал: - Скажите, профессор, когда и при каких обстоятельствах к вам обратились с предложением воспользоваться услугами робота И-Зэт-27? На маленьком угловатом личике профессора появилось беспокойное и еще менее приветливое выражение. - Я поддерживаю профессиональные контакты и личное знакомство с руководителем научного отдела "Ю.С.Роботс" доктором Альфредом Лэннингом. Это обстоятельство побудило меня чуть более терпимо выслушать то странное предложение, с которым он обратился ко мне 3 марта прошлого года... - 2033 года? - Совершение верно. - Простите, что прервал вас. Продолжайте, будьте добры. Профессор сухо кивнул, сосредоточенно нахмурился, припоминая все обстоятельства, и заговорил. Профессор Гудфеллоу смотрел на робота с тревожным беспокойством. В соответствии с правительственными предписаниями о перевозках роботов на поверхности Земли робот был доставлен в подвальное помещение склада в закрытом контейнере. Профессор знал о прибытии робота; оно не было для пего неожиданностью. После того первого телефонного разговора 3 марта он шаг за шагом поддавался настойчивым уговорам доктора Лэннинга и в результате этих уступок оказался с роботом лицом к лицу. На расстоянии вытянутой руки робот казался пугающе огромным. В свою очередь Лэннинг тоже пристально оглядел робота, словно желая убедиться, что его не повредили при перевозке, а затем повернул голову с гривой седых волос в сторону профессора и посмотрел на него из-под мохнатых бровей. - Перед вами робот И-Зэт-27, первый робот данной модели, выпускаемый для широкого использования. - Лэннинг повернулся к роботу. - Познакомься с профессором Гудфеллоу, Изи. - Здравствуйте, профессор. - Бесстрастный голос робота прозвучал столь неожиданно, что профессор вздрогнул. Робот был похож на пропорционально сложенного человека семи футов росту - внешний вид роботов всегда был рекламной изюминкой "Ю.С.Роботс". Внешний вид да еще основные патенты на позитронный мозг - вот что сделало компанию монополистом по производству роботов и почти монополистом по производству вычислительных машин. После того как двое рабочих, распаковывавших робота, вышли, профессор Гудфеллоу несколько раз перевел взгляд с робота на Лэннинга. - Я полагаю, он не опасен, - произнес он без особой уверенности в голосе. - Куда менее опасен, чем я, например, - ответил Лэннинг. - Меня можно разозлить до того, что я вас стукну. Изи никогда этого не сделает. Надеюсь, вам известны Три закона роботехники? - Ну, конечно. - Позитронный мозг робота устроен таким образом, что робот просто не в состоянии их нарушить. Первый закон - охранять жизнь и благополучие всех людей - составляет смысл существования робота. - Он помолчал, потер щеку и добавил: - Как бы нам хотелось, наконец, убедить в этом всю Землю. - Просто он так велик, что становится как-то не по себе. - Согласен. Но вы убедитесь, что, несмотря на свою пугающую внешность, он сумеет оказаться полезным. - Не понимаю, каким образом? Наши беседы не слишком просветили меня на этот счет. Но я согласился посмотреть на ваше изделие, и вот я здесь. - Мы не ограничимся простым осмотром, профессор. Вы захватили с собой книгу? - Да. - Могу я взглянуть на нее? Не спуская глаз с металлической громадины в человеческом облике, профессор нагнулся и достал из портфеля объемистый фолиант. Лэннинг взглянул на корешок. - "Физическая химия растворов электролитов". Прекрасно. Вы выбрали ее сами, наугад. Я не просил вас захватить именно эту монографию. Не так ли? - Совершенно верно. Лэннинг протянул книгу роботу. - Стойте, - подскочил профессор, - это очень дорогая книга! Лэннинг поднял лохматые, словно у Деда Мороза, брови. - Уверяю вас, Изи вовсе не собирается рвать книгу с целью продемонстрировать вам свою силу. Он умеет обращаться с книгами не менее осторожно, чем я или вы. Начинай, Изи! - Благодарю вас, сэр, - сказал Изи. Слегка повернувшись, он добавил: - Если позволите, профессор Гудфеллоу. Профессор в изумлении уставился на робота. - Да... да, разумеется. Медленными и плавными движениями металлических пальцев Изи принялся перелистывать книгу; он кидал взгляд на левую страницу, затем на правую, переворачивал страницу, снова смотрел налево, потом направо, и так минута за минутой. Ощущение скрытой мощи, исходившее от робота, словно бы принизило цементные своды подвала, а двое людей, наблюдавших за его действиями, и вовсе казались карликами. - Освещение здесь неважное, - пробормотал Гудфеллоу. - Ничего, сойдет. - Но что он делает? - уже более резким тоном спросил профессор. - Капельку терпения, сэр. Наконец робот перевернул последнюю страницу. - Что же ты скажешь, Изи? - спросил Лэннинг. - Книга сделана в высшей степени тщательно и аккуратно, и я могу указать лишь на несколько мелких погрешностей, - начал робот. - На странице 27, строка 22, слово "положительный" напечатано как "пойложительный"; на странице 36 в 6-й строке содержится лишняя запятая, а на странице 54 в строке 13 запятая пропущена. Знак плюс в уравнении XVI-2 на странице 337 следует заменить на знак минус, иначе это уравнение будет противоречить предыдущему... - Постойте! - вскричал профессор. - Что это он делает? - Делает? - с неожиданным раздражением переспросил Лэннинг. - Да он уже давно все сделал! Он откорректировал вашу книгу. - Откорректировал?! - Да. За то короткое время, пока он перелистывал страницы, робот обнаружил все ошибки в правописании, грамматике и пунктуации. Он отметил все стилистические погрешности и выявил противоречия. И он сохранит эти сведения в своей памяти - буква в букву - неограниченное время. У профессора отвалилась челюсть. Он стремительно зашагал в дальний угол подвала и столь же стремительно вернулся обратно. Затем скрестил руки на груди и уставился на Лэннинга и робота. Помолчав, он спросил: - Вы хотите сказать, что это робот-корректор? Лэннинг кивнул. - В том числе и корректор. - Но зачем вам понадобилось демонстрировать его мне? - Чтобы вы помогли уговорить ректорат университета приобрести его. - Для правки корректуры? - В том числе, - терпеливо повторил Лэннинг. На морщинистом личике профессора появилось выражение брюзгливого недоверия. - Но ведь это нелепо! - Почему? - Да потому, что университету не по средствам приобрести этого пятисоткилограммового - никак не меньше - корректора. - Его возможности не ограничены корректурой. Он может составлять отчеты по заранее подготовленным материалам, заполнять анкеты и ведомости, проверять студенческие работы, служить хранилищем информации, картотекой... - Пустячки! - Нисколько, - возразил Лэннинг, - и я сейчас это вам докажу. Но мне кажется, нам будет удобнее беседовать у вас в кабинете, если только вы не возражаете. - Разумеется, - машинально произнес профессор и повернулся к выходу. Внезапно он осекся. - Позвольте, а робот? - раздраженно выпалил он. - Не можем же мы взять робота с собой. Послушайте, доктор, вам придется снова упаковать его. - Успеется. Мы можем оставить Изи здесь. - Без присмотра?! - А почему нет? Он знает, что ему надлежит оставаться здесь. Давно уже следовало бы понять, профессор Гудфеллоу, что на робота можно положиться куда спокойное, чем на человека. - Мне придется отвечать за любой ущерб... - Никакого ущерба не будет. Я это гарантирую. Послушайте, рабочий день уже кончился. До завтрашнего утра, я полагаю, сюда никто не войдет. Грузовик и подсобные рабочие ожидают снаружи. "Ю.С.Роботс" берет на себя полную ответственность за все последствия. Впрочем, бояться нечего. Будем рассматривать этот эпизод как экспериментальную проверку того, насколько можно полагаться на робота. Профессор позволил увести себя из подвала. Но и пятью этажами выше, в стенах собственного кабинета, ему по-прежнему было не по себе. Он промокнул белым платком капельки пота на лбу. - Вы прекрасно знаете, доктор Лэннинг, что существуют законы, запрещающие использовать роботов на поверхности Земли, - указал он. - Законы - вещь тонкая, профессор Гудфеллоу. Роботов нельзя использовать на оживленных магистралях или внутри общественных сооружений. Их нельзя также использовать на земельных участках или внутри сооружений, принадлежащих частным лицам, без соблюдения определенных ограничений, которые, как правило, оборачиваются запретом. Но университет - это крупное частное заведение, пользующееся значительными льготами. Если робота будут использовать только в особом помещении и только для академических целей, если при этом будут соблюдаться определенные ограничения и если к тому же мужчины и женщины, имеющие доступ в это помещение, согласятся выполнять установленные правила, то мы будем действовать в рамках закона. - И весь этот сыр-бор ради того, чтобы править корректуры? - Поле деятельности робота практически безгранично, дорогой профессор. До сих пор роботов использовали только для избавления человека от утомительного физического труда. А разве в науке не существует черновой работы? Если профессор, способный заниматься творческим созидательным трудом, вынужден тратить две недели своего драгоценного времени на нудную правку корректуры, а я вам предлагаю машину, способную выполнить то же самое за тридцать минут, - это, по-вашему, пустячок? - Да, но цена... - Цена пусть вас не смущает. Купить И-Зэт-27 невозможно. "Ю.С.Роботс" не продает своих изделий. Но университет может арендовать робота за тысячу долларов в год - это куда дешевле какой-нибудь самопишущей приставки к микроволновому спектрографу. Гудфеллоу никак не мог прийти в себя. А Лэннинг добавил, закрепляя успех: - Впрочем, я прошу вас лишь об одном: поставить этот вопрос перед теми, кто уполномочен принимать решения. Если им понадобится дополнительная информация - я всегда к их услугам. - Ладно, - неуверенно проговорил Гудфеллоу, - я расскажу о вашем предложении на ближайшем заседании ректората на следующей неделе. Только я ни за что не ручаюсь. - Само собой, - ответил Лэннинг. Защитник - невысокого роста толстяк - держал себя с такой напыщенной важностью, что от этого казалось, будто его двойной подбородок еще сильнее выдается вперед. Он долго разглядывал свидетеля, переданного ему обвинением, и затем спросил: - А ведь вы охотно дали себя уговорить, не так ли? - Дело в том, что мне не терпелось избавиться от доктора Лэннинга, - с живостью ответил профессор, - в тот момент я был готов согласиться на что угодно. - С тем чтобы, как только он уйдет, позабыть про всю эту историю? - Видите ли... - Но тем не менее вы все же подняли этот вопрос на заседании административного совета ректората? - Это так. - Следовательно, вы согласились на предложение доктора Лэннинга с чистой совестью. Ваше согласие не было пустой отговоркой. Вы дали его охотно. Не так ли? - Я действовал согласно принятой у нас процедуре. - Если уж на то пошло, вы вовсе не были так уж обескуражены присутствием робота, как вы пытались нас уверить. Вам известны Три закона роботехники, и вы знали их к моменту вашей встречи с доктором Лэннингом? - М-м-да. - И вы легко согласились оставить робота одного и без присмотра? - Доктор Лэннинг заверил меня... - Не сомневаюсь, что, будь у вас хоть малейшие колебания, вы нисколько не посчитались бы с его заверениями. - У меня были все основания полагаться... - начал было профессор вызывающим тоном. - Достаточно, - оборвал его защитник. Когда профессор Гудфеллоу, еще более раздраженный, чем обычно, освободил свидетельское кресло, судья Шейн слегка наклонился вперед и спросил: - Поскольку мне не приходилось иметь дело с роботами, я был бы не прочь узнать точный смысл Трех законов роботехники. Не мог бы доктор Лэннинг процитировать их суду? Лэннинг вздрогнул, как человек, застигнутый врасплох. Он о чем-то шептался с сидящей рядом седовласой женщиной; их склоненные головы почти соприкасались. Когда Лэннинг вскочил на ноги, женщина подняла голову - лицо ее было совершенно непроницаемо. - Слушаю, ваша честь, - сказал он, сделал паузу, словно собираясь произнести длинную речь, и заговорил, четко выделяя каждое слово: - Закон первый: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Закон второй: робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону. Закон третий: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму законам. - Понимаю, - сказал судья, делая быстрые заметки. - И этими законами определяется поведение каждого робота? - Каждого, без исключения. Любой специалист может это подтвердить. - В том число и робота И-Зэт-27? - Да, ваша честь. - Не исключено, что вам придется повторить свое заявление под присягой. - Я готов, ваша честь. Он сел. Его седовласая собеседница - доктор Сьюзен Кэлвин, главный робопсихолог фирмы "Ю.С.Роботс" - взглянула на своего обремененного учеными титулами начальника без особого одобрения. Впрочем, люди редко пользовались ее расположением. - Показания Гудфеллоу были точными, Альфред? - спросила она. - По существу, да, - пробормотал Лэннинг. - Правда, он вовсе не был так уж напуган роботом, а когда услышал цену, то был готов вполне по-деловому обсудить мое предложение. Но в целом никаких серьезных искажений он не допустил. - Было бы разумнее запросить с них более высокую цену, - задумчиво проговорила доктор Кэлвин. - Мы стремились пристроить Изи. - Знаю. Возможно, даже с излишним рвением. Они представят это так, словно мы преследовали тайные цели. - Так оно и было, - раздраженно заметил доктор Лэннинг. - Я сам ото признал на заседании ректората. - Они могут представить это так, будто мы признались в одних замыслах, чтобы скрыть другие, еще более тайные. Скотт Робертсон, сын основателя "Ю.С.Роботс" и владелец контрольного пакета акций, наклонился к Сьюзен Кэлвин с другой стороны и произнес оглушительным шепотом: - А почему бы вам не заставить Изи рассказать, как все было, чтобы мы знали, что к чему? - Вы же знаете, Робертсон, что он не в состоянии говорить об этом. - Так заставьте его. Вы же психолог, доктор Кэлвин. Заставьте его говорить. - Если я психолог, мистер Робертсон, - сухо произнесла Сьюзен Кэлвин, - то уж позвольте мне решать самой. Я не допущу, чтобы моего робота принуждали к действиям, угрожающим его благополучию. Робертсон нахмурился и собирался ответить резкостью, по судья Шейн укоризненно постучал молоточком, и он нехотя замолчал. Свидетельское место занял Фрэнсис Дж.Харт, заведующий кафедрой английского языка и декан факультета аспирантов. Это был полнеющий мужчина, одетый в безукоризненный темно-серый костюм неброского покроя; несколько прядей волос под разными углами пересекали его розовую лысину. Он уселся поглубже в свидетельское кресло, аккуратно сложил руки на коленях и время от времени натянуто улыбался. - Впервые о роботе И-Зэт-27 я услышал на заседании административного совета ректората от профессора Гудфеллоу, - начал он. - Позднее, 10 апреля прошлого года, мы посвятили этому вопросу специальное заседание, на котором я был председателем. - У вас сохранился протокол? - Видите ли, - слегка улыбнулся декан, - мы не вели протокола. Наше заседание носило конфиденциальный характер. - Что же произошло на этом заседании? Сидя на председательском месте, декан Харт чувствовал себя не вполне уверенно. Впрочем, и другие члены комитета заметно нервничали. Лишь доктор Лэннинг являл собой картину безмятежного спокойствия. Худой и высокий, с копной седых волос, он напоминал Харту старинные портреты президента Эндрю Джексона. На столе, за которым заседал комитет, были разбросаны образцы заданий, выполненных роботом. Профессор Майнотт, заведующий кафедрой физической химии, одобрительно улыбаясь, разглядывал вычерченный Изи график. Харт откашлялся и начал: - Не приходится сомневаться, что робот способен вполне компетентно выполнять определенного рода черновую работу. Перед началом заседания я просмотрел эти образчики и, должен сказать, обнаружил в них очень мало ошибок. Он взял со стола длинные печатные листы, каждый примерно втрое длиннее обычной книжной страницы. Это были гранки, куда авторы вносят исправления, прежде чем текст будет сверстан в виде книжных полос. С обеих сторон печатный текст окаймляли широкие поля, на которых были видны каллиграфически выписанные корректурные знаки. Отдельные слова были вычеркнуты, а вместо них на полях написаны другие слова - таким красивым и ровным почерком, что казалось, будто они тоже напечатаны. Голубые корректорские знаки указывали, что ошибку допустил автор, красные - наборщик. - Полагаю, что ошибок было даже меньше, чем "очень мало", - сказал Лэннинг. - Осмелюсь утверждать, доктор Харт, что их не было вовсе. Я совершенно уверен, что, каким бы ни был исходный текст, корректура проведена безукоризненно. Если же рукопись, гранки которой правил Изи, содержит не грамматические или стилистические погрешности, а ошибки по существу, то робот здесь ни при чем. - С этим никто не спорит. Однако в некоторых местах робот изменил порядок слов, а я не уверен, что правила английской грамматики сформулированы с достаточной строгостью, позволяющей во всех случаях надеяться на правоту робота. - Позитронный мозг Изи, - ответил Лэннинг, обнажая в улыбке крупные зубы, - буквально до предела напичкан содержанием главнейших трудов по грамматике и стилистике английского языка. Я уверен, что вы не в состоянии указать хотя бы на одну явную погрешность робота. Профессор Майнотт оторвался от графика и поднял голову. - Я хотел бы вас спросить, доктор Лэннинг: а зачем вообще нам нужен робот, учитывая неблагоприятное общественное мнение и всевозможные вытекающие из этого трудности? Несомненно, успехи науки в области автоматизации позволяют вашей фирме сконструировать вычислительную машину обычного и всеми признанного типа, которая могла бы держать корректуру. - Разумеется, это в наших силах, - сухо ответил Лэннинг, - но для такой машины потребуется кодировать текст и наносить его на перфоленту. Машина будет выдавать поправки опять же в виде специальных символов. Вам придется держать сотрудников, занятых переводом слов в символы и символов в слова. Более того, подобная машина уже ни на что другое не будет способна. Например, она не сумеет вычертить график, который вы держите в руках. Майнотт что-то проворчал в знак согласия. - Гибкость и приспособляемость - вот характерные черты робота с позитронным мозгом, - продолжал Лэннинг. - Робот способен выполнять самую разнообразную работу. Он для того и создан по образу человека, чтобы пользоваться теми приборами и инструментами, которые, в конце концов, были предназначены человеком для самого себя. С роботом можно разговаривать, и он способен отвечать. С ним даже можно спорить и убеждать его - в определенных рамках, разумеется. По сравнению с самым простеньким роботом с позитронным мозгом обычная вычислительная машина - всего лишь огромных размеров арифмометр. - Но если мы все будем спорить и разговаривать с роботом, то не собьем ли мы его с толку? - спросил Гудфеллоу, посмотрев на Лэннинга. - Я полагаю, что способность робота усваивать информацию не безгранична. - Вы правы. Но при нормальной работе его памяти хватит по крайней мере на пять лет. Робот сам почувствует, что его память нуждается в очистке, и наша фирма выполнит эту работу без дополнительной оплаты. - Бесплатно? - Именно. "Ю.С.Роботс" оставляет за собой право обслуживать роботов вне рамок их обычной деятельности. Вот почему мы стремимся сохранять контроль над нашими позитронными роботами и сдаем их в аренду, вместо того чтобы продавать. Пока робот выполняет работу, для которой он предназначен, им может управлять любой человек. Но вне этих рамок роботы требуют квалифицированного обращения, и здесь к вам на помощь придут наши специалисты. Например, любой из вас в состоянии очистить память робота И-Зэт, просто приказав ему забыть те или иные сведения. Но почти наверняка вы сформулируете этот приказ неверно, и робот забудет либо слишком много, либо слишком мало. Разумеется, мы сразу же обнаружим подобное самовольное манипулирование с роботом - для этого в мозг робота встроены специальные предохранительные устройства. Но поскольку в обычных условиях нет необходимости очищать наметь робота или совершать тому подобные бессмысленные действия, то этой проблемы и не существует. Декан Харт потрогал свою макушку, словно желая убедиться, что заботливо уложенные прядки волос по-прежнему лежат на своих местах, и сказал: - Вы стремитесь уговорить нас арендовать этого робота. Но вы явно действуете себе в убыток. Тысяча в год - баснословно низкая цена. Не означает ли это, что "Ю.С.Роботс" надеется в результате этой сделки получить с других университетов более высокую плату? - Надежда вполне правомерная, - ответил Лэннинг. - Пусть так. Все равно, число машин, сдаваемых в аренду, не может быть слишком велико. Вряд ли вы на этом заработаете. Лэннинг уперся локтями о стол и с самым искренним видом подался вперед. - Позвольте мне говорить напрямик, джентльмены. Предубеждение, питаемое к роботам частью публики, метает их использованию здесь, на Земле, за исключением особых случаев. "Ю.С.Роботс" превосходно процветает на внеземных рынках и в области космических полетов; я не говорю уж о наших филиалах, выпускающих вычислительные машины. Но нас волнуют не только прибыли, Мы твердо верим, что использование роботов на Земле принесет людям неисчислимые блага, даже если вначале оно и обернется некоторыми экономическими неурядицами. Против нас выступают профсоюзы - это естественно, но мы вправе ждать поддержки от крупных университетов. Робот Изи избавит вас от черновой работы в науке, он станет вашим рабом, рабом корректуры. Вашему примеру последуют другие университеты и исследовательские институты, и если дело пойдет на лад, мы сумеем разместить роботов других типов, и так, шаг за шагом, нам постепенно удастся развеять это злосчастное предубеждение. - Сегодня Северо-восточный университет, завтра - весь мир, - пробормотал себе под нос профессор Майнотт. - Я вовсе не был столь красноречив, - сердито буркнул Лэннинг на ухо Сьюзен Кэлвин, - да и они тоже нисколько не ломались. За тысячу в год они прямо-таки вцепились в робота. Профессор Майнотт сказал мне, что никогда в жизни не видел такого красивого графика, а в корректуре не удалось отыскать ни единой ошибки. Харт охотно признал это. Строгие вертикальные морщинки на лбу Сьюзен Кэлвин не разгладились. - Все равно, Альфред, вам следовало бы запросить с них больше, чем они были в состоянии заплатить, а затем постепенно сбавить цену. - Возможно, - нехотя согласился Лэннинг. Обвинение еще не кончило допрос свидетеля. - После того как доктор Лэннинг вышел, вы поставили вопрос об аренде робота на голосование? - Именно так. - И каков был результат? - Большинством голосов мы решили принять сделанное нам предложение. - Что, по-вашему, решило исход голосования? Защита немедленно отвела вопрос. Обвинитель его перефразировал: - Что повлияло на вас лично? Что побудило вас проголосовать "за"? Вы, полагаю, голосовали в поддержку предложения? - Совершенно верно. Я голосовал за то, чтобы согласиться на предложение "Ю.С.Роботс". Я поступил так потому, что на меня произвели впечатление слова доктора Лэннинга о долге, лежащем на интеллектуальной элите мира; долг ученых - развеять предубеждение человечества против роботов, тем более что роботы призваны помочь людям. - Другими словами, вы поддались на уговоры доктора Лэннинга. - Задачей доктора Лэннинга было уговорить нас. Он великолепно с ней справился. - Передаю свидетеля вам, - обратился обвинитель к защитнику. Адвокат подошел к свидетельскому креслу и несколько долгих секунд пристально разглядывал профессора Харта. - На самом-то деле вы были совсем не прочь заполучить робота И-Зэт-27, не так ли? - Мы полагали, что если робот сможет справиться со своими обязанностями, то он окажется полезным. - То есть как это - "если сможет справиться"? Насколько я понял, перед заседанием, которое вы нам только что описали, именно вы с особой тщательностью ознакомились с образчиками деятельности робота И-Зэт-27. - Да. Поскольку робот в основном занят исправлением грамматических и стилистических ошибок, а английский язык - это область, в которой я являюсь специалистом, то было логично поручить проверку работы машины мне. - Прекрасно. Так вот, среди материалов, с которыми вы ознакомились, было ли хоть одно задание, с которым бы робот справился не вполне удовлетворительно? Вот эти материалы - они фигурируют в деле в качестве вещественных доказательств. Можете ли вы указать хотя бы на один неудовлетворительный пример? - Видите ли... - Я задал вам простой вопрос. Можете ли вы указать хотя бы на один-единственный неудовлетворительный пример? Вы проверяли эти материалы. Назовите хоть одну ошибку робота. Филолог нахмурился. - Ошибок не было. - Здесь передо мной образцы работ, выполненных роботом за четырнадцать месяцев его деятельности в Северо-восточном университете. Не будете ли вы так добры ознакомиться с ними и указать хотя бы одну незначительную ошибку? - Ну, знаете, - выпалил профессор, - когда он в конце концов ошибся, так ото была всем ошибкам ошибка. - Отвечайте на мой вопрос, - загремел защитник, - и только на него. Можете ли вы отыскать хотя бы одну ошибку в этих материалах? Харт внимательно просмотрел каждый лист. - Здесь все в порядке. - Если исключить вопрос, ради которого мы собрались, знаете ли вы хотя бы об одной ошибке, допущенной роботом И-Зэт-27? - Если исключить вопрос, рассматриваемый судом, не знаю. Защитник прокашлялся, словно отмечая конец абзаца, и задал новый вопрос: - Вернемся к голосованию. Вы сказали, что большинство собравшихся голосовало за аренду. Как распределились голоса? - Насколько я помню, тринадцать против одного. - Тринадцать против одного! Не кажется ли вам, что это чуть больше, чем простое большинство? - Нет, сэр, не кажется, - весь педантизм декана Харта вырвался при этом вопросе наружу. - Слово "большинство" в английском языке означает "больше половины". Тринадцать из четырнадцати - это большинство, и ничего больше. - Я бы сказал, практически единогласно. - И тем не менее всего лишь большинство. Защитник изменил направление атаки. - И кто же был единственным несогласным? Декану Харту стало заметно не по себе. - Профессор Саймон Нинхеймер. Защитник разыграл изумление. - Профессор Нинхеймер? Заведующий кафедрой социологии? - Да, сэр. - Сам истец? - Да, сэр. Защитник поджал губы. - Иными словами, вдруг обнаружилось, что человек, требующий с моего клиента, "Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн инкорпорэйтед", возмещения ущерба в размере 750.000 долларов, и был тем единственным, кто с самого начала возражал против использования робота - вопреки почти единодушному мнению всего административного совета. - Он голосовал против - это его право. - Кстати, когда вы описывали то заседание, вы ни словом не обмолвились о профессоре Нинхеймере. Он что-нибудь говорил? - Кажется, он выступал. - Только кажется? - Он высказал свое мнение. - Против аренды робота? - Да. - В резкой форме? - Он был просто вне себя, - ответил Харт после небольшой паузы. В голосе защитника появились вкрадчивые нотки. - Вы давно знакомы с профессором Нинхеймером, декан Харт? - Лет двенадцать. - И хорошо его знаете? - Думаю, что да. - Не кажется ли вам, что это было в его характере - затаить злобу против робота, тем более что результаты голосования... Теперь уже обвинитель заглушил конец вопроса возмущенными и негодующими возгласами. Защитник заявил, что у него больше нет вопросов к свидетелю, и судья Шейн объявил перерыв на обед. Робертсон угрюмо жевал свой бутерброд. Конечно, три четверти миллиона корпорацию не разорят, но проигрыш этого дела не сулит ничего хорошего. Неблагоприятная реакция общественного мнения могла в конечном итоге дорого обойтись фирме. - С чего это им понадобилось так обсасывать вопрос о том, как Изи попал в университет? - раздраженно спросил он. - Что они собираются этим выгадать? - Видите ли, мистер Робертсон, - спокойно ответил адвокат, - судебное разбирательство напоминает шахматную партию. Выигрывает тот, кто умеет оценить ситуацию на большее число ходов вперед, и наш приятель за столом обвинения отнюдь не новичок в этой игре. Продемонстрировать ущерб для них не составляет труда. Главное, чего они добиваются, - предугадать нашу линию, защиты. Они рассчитывают - надо полагать, - что мы будем пытаться доказать при помощи Законов роботехники невозможность совершения роботом подобного поступка. - Ну что ж, - сказал Робертсон, - так и надо действовать. Безукоризненный довод - комар носу не подточит. - Безукоризненный довод для специалиста по роботехнике. Судье он может не показаться столь убедительным. Обвинение подготовило почву для доказательства того факта, что И-Зэт-27 - не совсем обычный робот. Он - первый робот данного типа, выпущенный на рынок, экспериментальная модель, которой необходимо было пройти испытания, и Университет оказался идеальным местом для проведения таких испытаний. В свете тех усилий, которые предпринял доктор Лэннинг, и готовности фирмы сдать робота в аренду за ничтожную плату этот довод прозвучит весьма убедительно. Затем обвинение будет настаивать, что испытания показали непригодность модели. Теперь вам ясен сокровенный смысл всего происходящего? - Но ведь И-Зэт-27 - превосходная работоспособная модель, - не унимался Робертсон. - Не забывайте, что он двадцать седьмой в своей серии. - Вот это уж совсем скверно, - мрачно отозвался защитник. - А почему не пошли первые двадцать шесть? Очевидно, что-то с ними было неладно. С таким же успехом и в двадцать седьмом могли оказаться дефекты. - В первых двадцати шести моделях не было никаких дефектов - просто их позитронный мозг был еще слишком примитивен для подобной работы. Мы только приступали к созданию достаточно сложного позитронного мозга и продвигались к цели почти вслепую, методом проб и ошибок. Но Трем законам подчиняется любой мозг! Ни один робот - как бы несовершенен он ни был - не в состоянии нарушить Три закона. - Доктор Лэннинг уже заверил меня в этом, мистер Робертсон, и я вполне готов положиться на его слово. Но судья может оказаться не столь доверчивым. Решение по нашему делу предстоит вынести честному и неглупому человеку, но он ничего не смыслит в роботехнике, и поэтому его можно сбить с толку. Если, к примеру, вы, или доктор Лэннинг, или доктор Кэлвин в своих свидетельских показаниях заявите, что позитронный мозг создают методом проб и ошибок, как вы только что изволили выразиться, то обвинение при перекрестном допросе сделает из вас котлету. И тогда нас уже ничто не спасет. Так что остерегайтесь необдуманных высказываний. - Если бы только Изи мог рассказать, в чем дело, - продолжал брюзжать Робертсон. - Что толку? - пожал плечами защитник. - Все равно нам это ничего бы не дало. Робот не может выступать свидетелем. - Ну мы бы хоть знали какие-то факты. По крайней мере знали бы, что толкнуло его на подобный поступок. - А это вовсе не секрет, - вспылила Сьюзен Кэлвин. На щеках ее вспыхнули багровые пятна, а голос слегка потеплел. - Ему приказали! Я уже объясняла это адвокату, могу и вам объяснить. - Кто приказал? - искренне изумился Робертсон. Конечно, обиженно подумал он, никто ему ничего не рассказывает. Черт возьми, эти ученые ведут себя так, будто они и есть подлинные владельцы "Ю.С.Роботс"! - Истец, - ответила доктор Кэлвин. - Зачем, во имя всего святого? - А вот зачем, я еще не знаю. Быть может, просто для того, чтобы предъявить нам иск и немного подзаработать. - В ее глазах мелькнули лукавые искорки. - Почему тогда Изи об этом не расскажет? - Неужели непонятно? Совершенно очевидно, что ему приказали молчать. - С какой стати это должно быть очевидно? - огрызнулся Робертсон. - Что ж, для меня это очевидно. Психология роботов - моя специальность. Хотя Изи отказывается отвечать на прямые вопросы, на косвенные вопросы он отвечает. Измеряя степень его нерешительности, возрастающую по мере приближения к сути дела, а также площадь затронутого участка мозга и напряженность возникающих отрицательных потенциалов, можно с математической точностью установить, что его поведение является следствием приказа молчать, причем сила приказа соответствует Первому закону. Иными словами, роботу объяснили, что если он проговорится, то пострадает человеческое существо. Надо думать, пострадает истец, этот отвратительный профессор Нинхеймер, который в глазах робота все же является человеческим существом. - Ну ладно, а почему бы вам не втолковать ему, что из-за его молчания пострадает "Ю.С.Роботс"? - спросил Робертсон. - "Ю.С.Роботс" не является человеческим существом и в отличие от юридических законов не подпадает под действие Первого закона роботехники. Кроме того, попытка снять запрет может причинить роботу вред. Лишь тот, кто приказал Изи молчать, может снять запрет с минимальным риском повредить мозг робота, поскольку все помыслы робота сейчас направлены на то, как бы уберечь этого человека от опасности. Любой другой путь... - Сьюзен Кэлвин покачала головой, и на лице ее вновь появилось бесстрастное выражение. - Я не допущу, чтобы пострадал робот, - решительно сказала она. - По-моему, вполне достаточно будет показать, что Изи не в состоянии совершить поступок, вменяемый ему в вину. А это мы легко можем доказать. - У Лэннинга был такой вид, словно своим вмешательством он поставил проблему с головы на ноги. - В том-то и дело, - раздраженно отозвался адвокат, - только вы и можете. Единственные эксперты, способные засвидетельствовать состояние Изи и то, что творится у него в мозгу, как назло служат в "Ю.С.Роботс". Боюсь, судья не поверит в непредубежденность ваших показаний. - Но как может он отрицать свидетельство эксперта? - Очень просто: не даст себя убедить. Это его право как судьи. Неужели вы полагаете, будто технический жаргон ваших специалистов покажется судье более убедительным по сравнению с альтернативой, что такой человек, как профессор Нинхеймер, способен - пусть даже ради очень крупной суммы - намеренно загубить свою научную репутацию? В конце концов, судья тоже человек. Если ему придется выбирать между человеком, совершающим немыслимый, с его точки зрения, поступок, и роботом, совершающим столь же немыслимый поступок, то скорее всего он сделает выбор в пользу человека. - Но человек способен на немыслимый поступок, - возразил Лэннинг, - потому что нам неизвестны все тонкости человеческой психологии и мы не в состоянии определить, что для данного человека возможно, а что - нет. Но мы точно знаем, что невозможно для робота. - Что ж, посмотрим, как вам удастся убедить в этом судью, - устало ответил защитник. - Если это все, что вы можете сказать, - взорвался Робертсон, - то я не понимаю, как вы вообще надеетесь выиграть процесс. - Поживем - увидим. Всегда полезно отдавать себе отчет в предстоящих трудностях, а вот падать духом - совсем ни к чему. Я тоже продумал партию на несколько ходов вперед. - Адвокат величественно кивнул в сторону робопсихолога и добавил: - ...с любезной помощью этой доброй дамы. - Что за черт?! - воскликнул Лэннинг удивленно, глядя то на одного, то на другого. Но тут судебный пристав просунул голову в дверь и, с трудом переводя дыхание, возвестил, что судебное заседание возобновится с минуты на минуту. Они заняли свои места и с любопытством принялись разглядывать человека, заварившего всю эту кашу. Саймон Нинхеймер был обладателем рыжеватой шевелюры, носа с горбинкой и остроконечного подбородка; его манера предварять ключевое слово каждой фразы нерешительной паузой создавала впечатление мучительных поисков недостижимой точности выражений. Когда он произносил: "Солнце всходит... э-э... на востоке", не оставалось сомнений, что он с должным вниманием рассмотрел и все другие возможные варианты. - Скажите, вы возражали против предложения воспользоваться услугами робота И-Зэт-27? - обратился обвинитель к истцу. - Да, сэр. - Из каких соображений? - У меня создалось впечатление, что мы не до конца понимаем... э-э... мотивы, движущие фирмой "Ю.С.Роботс". Я с недоверием отнесся к их настойчивым попыткам навязать нам робота. - Были ли у вас сомнения в его способности справиться с работой? - Я убедился в его неспособности на деле. - Не могли бы вы рассказать, как это произошло? Восемь лет писал Саймон Нинхеймер монографию "Социальные конфликты, связанные с космическими полетами, и их разрешение". Его страсть к точности выражений не ограничивалась устной речью; поиски строгих и отточенных формулировок в столь расплывчатой по своей сущности науке, как социология, отнимали все его силы. Даже появление гранок не вызвало у Нинхеймера ощущения, что конец работы близок. Скорее напротив. При виде длинных отпечатанных полос бумаги он испытывал непреодолимое желание разбросать строчки набора и переписать все заново. Через три дня после получения корректуры Джим Бейкер, преподаватель, а в скором будущем ассистент кафедры социологии, заглянул в кабинет Нинхеймера и застал его за рассеянным созерцанием пачки