разум человека, так что мы еще посмотрим. Пелорат задумчиво изучал обзорный экран. - Кажется, здесь все покрыто лесами, верно? - По большей части. Но есть и участки другой структуры, которые могут оказаться степями. Дело в том, что я не вижу городов или какого-то света ночью, или чего-либо, кроме термоизлучения. - Так людей все-таки нет? - Я тоже удивляюсь. Блисс в камбузе, пытается сосредоточиться. Я установил произвольный нулевой меридиан для планеты, теперь компьютер может разработать для нее систему координат: долготу и широту. У Блисс есть небольшой прибор, на котором она нажмет кнопку, когда бы ей не встретилась необычайная ментальная активность роботов - я думаю, нельзя сказать "нейроактивность" в сочетании с роботами - или любой всплеск человеческой мысли. Прибор связан с компьютером, который таким образом зафиксирует все эти координаты и мы затем позволим ему сделать выбор среди них и указать подходящее место для посадки. Пелорат находился в некотором замешательстве. - Разумно ли оставлять процедуру выбора за компьютером? - Почему нет, Джейнав? Это очень компетентный компьютер. С другой стороны, когда у вас нет никакой основы, исходя из которой вы можете сделать выбор сами, что плохого в том, чтобы положиться в конце концов на выбор компьютера? - В этом что-то есть, Голан, - просветлел Пелорат. - Некоторые из древнейших легенд включали истории о людях, делающих выбор, бросая на землю кубики. - О? Что это должно было значить? - Каждая грань кубика имела нанесенные на ней решения: да, нет, возможно, отложить - и так далее. Какая бы сторона не выпала верхней при броске, она принималась как совет, которому следовали. Или же они запускали шарик, бегущий вокруг диска с прорезями и с разными решениями, распределенными среди прорезей. Решению, написанному под щелью, в которую наконец попадает шарик, и надлежало следовать. Некоторые мифологисты думают, что такие действия представляют скорее азартные игры чем лоторею, но по-моему это одно и то же. - Значит, - сказал Тревайз, - мы играем в азартную игру, выбирая место посадки. Блисс появилась из камбуза как раз вовремя, чтобы услышать последнее замечание. - Вовсе не азартная игра, - сказала она. - Я нажала несколько раз на "может быть" и затем один раз, совершенно уверенно, на "да", и именно в точку этого "да" мы и пойдем. - Но что привело к такому "да"? - Спросил Тревайз. - Я поймала всплеск человеческой мысли. Определенно. Безошибочно. 44. Прошел дождь и трава была мокрой. Над головой неслись облака, но время от времени в них появлялись разрывы. "Far Star" мягко опустилась вблизи купы деревьев. (Из-за того случая с дикими собаками, подумал Тревайз посмеиваясь, но отдавая себе отчет в том, что за этим стояли вполне серьезные опасения.) Все вокруг казалось пасторалью, и спускаясь с заоблачных высот, с которых открывался лучший и широчайший обзор, Тревайз видел нечто подобное фруктовым садам и полям пшеницы - и один раз безошибочную картину пасущихся животных. Но в расположении садов и полей не угадывалось никакой системы. Ничего искусственного, за исключением этой регулярности деревьев в садах и отчетливых границ, разделяющих поля, которые были настолько же искусственными, насколько могли бы быть приемные микроволновые антенны принимающие энергию с орбитальных энергостанций. Однако мог ли этот уровень искусственности быть создан одними роботами? Без людей? Незаметно Тревайз коснулся своей кобуры. Уж теперь-то он знал, что оба вида оружия были в рабочем состоянии и полностью заряжены. На мгновение он поймал взгляд Блисс и замер. - Продолжай, - сказала она. - Я не думаю, что оно принесет тебе какую-то пользу, но я думала так и в прошлый раз, верно? - А ты не хочешь вооружиться, Джейнав? - Нет, спасибо, - содрогнулся Пелорат. - Рядом с вами: тобой, с твоей физической мощью, и Блисс, с ее ментальной силой, я вовсе не чувствую себя в опасности. Я полагаю, мне не делает чести то, что я скрываюсь за твоей спиной, но я не чувствую стыда. Я слишком захвачен чувством благодарности за то, что мне нет нужды находиться в состоянии готовности применить силу. - Я понимаю, Джейнав. Только не уходи никуда в одиночку. Если Блисс и я разделимся, оставайся с одним из нас и не уносись куда-нибудь, пришпоренный своим любопытством. - Не беспокойся, Тревайз, - сказала Блисс. - Я присмотрю за этим. Тревайз первым вышел из корабля. Дул свежий ветер и только немного похолодало из-за дождя, но Тревайз нашел все это вполне приветливым. Перед дождем, вероятно, было слишком влажно. Он вдохнул и удивился. Запах планеты был восхитителен. У каждой планеты - свой аромат, он это знал, аромат всегда чужой и обычно неприятный - возможно только потому, что он чужой. Может ли чужой быть также и приятным? Или это только случайно, из-за того, что они попали на планету сразу после дождя в лучший сезон года. Почему бы это не было... - Выходите, - позвал он. - Снаружи все совершенно восхитительно. - Приятно - самое подходящее слово для этого, - сказал, появившись, Пелорат. - Как ты полагаешь, здесь всегда пахнет так, как сейчас? - Это не имеет значения. Через часок мы вполне привыкнем к этому аромату и наши обонятельные рецепторы перенасытятся. То есть, для нас это ничем не будет пахнуть. - Жаль, - огорчился Пелорат. - Трава сырая, - заметила Блисс с оттенком неодобрения. - Почему бы и нет? Кроме того, на Гее тоже идут дожди, - сказал Тревайз, и пока говорил это, поток желтого солнечного света на мгновение залил их сквозь небольшой разрыв в облаках. Вскоре его здесь будет гораздо больше. - Да, - сказала Блисс, - но мы знаем, когда и готовимся к этому. - Не слишком-то здорово. Ты теряешь восторг от неожиданного. - Ты прав. Я попытаюсь не быть такой провинциальной. Пелорат огляделся и разочарованно сказал: - Здесь кажется ничего нет вокруг. - Только кажется, - ответила Блисс. - Они приближаются из-за этой возвышенности. - Она взглянула на Тревайза. - Как ты думаешь, должны ли мы пойти встретить их? - Нет, - покачал головой Тревайз. - Мы шли к ним навстречу через многие парсеки. Позволим им пройти остаток пути. Мы подождем их здесь. Только Блисс могла чувствовать их приближение, пока со стороны, куда она показывала пальцем, не появилась фигура, постепенно выраставшая над выступом холма. Потом вторая, третья. - Я полагаю, теперь это все, - сказала Блисс. Тревайз с любопытством наблюдал за этим. Хотя он никогда раньше не видел роботов, в нем не оставалось ни капли сомнения, что именно ими они и были. Их похожие на людские тела носли отпечаток схематичности и импрессионизма. При этом они не казались явно металлическими по мере их приближения. Поверхность роботов была тусклой и создавала иллюзию мягкости, словно была покрыта плюшем. Но откуда он знает, что мягкость - это иллюзия? Тревайз почувствовал внезапное желание потрогать эти фигуры, приближающиеся так флегматично. Если правдой было то, что это - Запретный Мир и корабли никогда не приближались к нему - наверняка это должно быть так, поскольку звезда его не была включена в Галактическую карту - тогда "Far Star" и люди, которых она доставила сюда, должны представлять собой что-то, что роботы никогда не встречали. Хотя реагировали они с такой твердой уверенностью, словно работали по рутинному распорядку. - Здесь мы можем стать обладателями информации, - приглушив голос сказал Тревайз, - которую не сможем получить нигде больше в Галактике. Мы можем спросить их о расположении Земли по отношению к их миру, и если они знают, они могут сказать нам. Кто знает, как долго сохраняются и работают эти штуки? Они могут ответить и основываясь на собственных воспоминаниях. Только подумайте об этом? - С другой стороны, - сказала Блисс, - они могут быть произведены недавно и не знать ничего. - Или, - добавил Пелорат, - они могу знать, но откажуться сказать нам. - Я полагаю, - сказал Тревайз, - они не откажутся, если им не было приказано не говорить нам, и почему должен был быть отдан такой приказ, когда никто на этой планете наверняка не мог ожидать нашего появления? На расстоянии трех метров роботы остановились. Они ничего не сказали и не делали больше никаких движений. С рукой на бластере не отрывая глаз от роботов Тревайз сказал Блисс: - Можешь ли ты сказать, враждебны ли они? - Ты должен учесть тот факт, что у меня нет какого-либо опыта контактов с подобным сознанием, Тревайз, но я не могу обнаружить ничего, что кажется враждебным. Тревайз снял правую руку с гашетки бластера, но держал ее рядом. Он поднял левую руку ладонью к роботам и сказал медленно выговаривая слова: - Я приветствую вас. Мы пришли в этот мир как друзья. Робот, средний из трех, быстро наклонил голову в чем-то вроде неловкого поклона, который, если быть оптимистом, мог быть принят как жест мира, и ответил. У Тревайза от удивления отвисла челюсть. В мире трансгалактических коммуникаций нельзя было и подумать о такой неудаче и в настолько фундаментальной вещи, как галактический язык. Однако, робот не говорил на Галактичнеском стандартном или на чем-либо близком к нему. Тревайз фактически не смог понять ни слова. 45. Удивление Пелората было настолько же велико, как и Тревайза, но в этом также был и явный момент удовольствия. - Разве это не странно? - Сказал он. Тревайз повернулся к нему и с заметной ноткой резкости в голосе ответил: - Это не странно. Это непонятно. - Вовсе нет. Это Галактический, но очень архаичный. Я несколько слов уловил. Я, вероятно, смог бы легко понять, если бы это было написано. Что действительно поражает, так это произношение. - Ну, и что он сказал? - Я думаю, он сказал тебе, что он не понял, что ты сказал. - Я не могу сказать, что он имел ввиду, - вмешалась Блисс, - но все, что я чувствую - это удивление; по крайней мере, это наиболее подходящее определение. Именно это, если я могу доверять моему анализу эмоций роботов - или если существует такая вещь, как эмоции роботов. Говоря очень медленно и с явным трудом, Пелорат сказал что-то и три робота в унисон наклонили головы. - Что это было? - Спросил Тревайз. - Я сказал, что не могу хорошо говорить, но попытаюсь. Я попросил немного подождать. Дорогая, старина, это страшно интересно. - Страшно разочаровывающе, - пробормотал Тревайз. - Видите ли, - продолжил Пелорат, - каждая обитаемая планета в Галактике стремится выработать свой собственный вариант Галактического, так что есть миллионы диалектов, которые временами едва понятны, но все они были собраны вместе при разработке Галактического стандартного. Если предположить, что этот мир был изолирован двадцать тысяч лет, язык попросту изменился бы к настоящему времени по сравнению с остальным в Галактике и стал бы теперь совсем другим языком. Этого не произошло возможно из-за того, что этот мир имеет социальную систему, базирующуюся на роботах, которые могут понимать только такой разговорный язык, какой был в них запрограммирован. При отсутствии перепрограммирования язык остается неизменным и то, что мы слышим сейчас - просто архаичная форма Галактического. - Это пример того, - сказал Тревайз, - как роботизированное общество может застыть и начать деградировать. - Но, мой дорогой друг, - запротестовал Пелорат, - поддержание языка относительно неизменным вовсе не является признаком деградации. В этом есть свои преимущества. Документы сохраняются века и тысячелетия, не утрачивая своего смысла и придают большую длительность жизни и авторитет историческим записям. В остальной Галактике, например, язык Имперских эдиктов времен Хари Сэлдона уже начинает звучать причудливо. - А ты действительно знаешь этот архаичный Галактический? - Не сказать, чтобы з_н_а_ю, Голан. Просто штудируя древние мифы и легенды я уловил в чем тут фокус. Словарный запас не слишком отличается, но склонения выглядят иначе, существуют идиоматические выражения, каких мы давно уже не используем, и, как я сказал, совершенно изменилось произношение. Я могу служить толмачем, но не очень хорошим. Тревайз глубоко и облегченно вздохнул. - Маленький проблеск удачи - лучше, чем ничего. Давай, Джейнав. Пелорат повернулся к роботам, помедлил, обернулся к Тревайзу: - А что я должен сказать? - Пойдем до конца. Спроси их, где находится Земля. Пелорат произносил слова, выговаривая их по отдельности, и помогая себе жестами рук. Роботы переглянулись и издали несколько звуков. Средний, говоривший уже с Пелоратом и отвечавший теперь, развел в стороны руки, словно растягивая резиновую ленту. Он отвечал, так же тщательно произнося слова, как и Пелорат. Пелорат выслушал и обратился к Тревайзу: - Я не уверен, смог ли я точно выразить, что я понимаю под "Землей". Полагаю, они подумали, что я имею ввиду какую-то область на их планете и сказали, что не знают такой области. - Использовали ли они название своей планеты, Джейнав? - Насколько я смог понять то, что они, я думаю, использовали как название - это Солярия. - Слышал ли ты когда-нибудь о ней в своих легендах? - Нет, также как, впрочем, и об Авроре. - Хорошо, спроси их, есть ли какое-нибудь место в небе, называемое "Земля" - среди звезд. Покажи вверх. Вновь произошел обмен фразами и наконец Пелорат обернулся и сказал: - Все, что я смог из них извлечь, Голан, это что в небе ничего нет. - Спроси этих роботов, - присоединилась к разговору Блисс, - сколько им лет; или лучше, с каких пор они задействованы. - Я не знаю, как сказать "задействованы", - отозвался Пелорат, качая головой. - На самом деле, я даже не уверен, смогу ли я сказать "сколько лет". Я н_е с_л_и_ш_к_о_м хороший толмач. - Постарайся сделать все, что сможешь, Пел, дорогой. И после нескольких взаимных переспрашиваний, Пелорат смог ответить: - Они задействованы двадцать шесть лет назад. - Двадцать шесть лет, - недовольно проворчал Тревайз. - Они вряд ли старше, чем ты, Блисс. - В этом случае... - С неожиданным гонором отозвалась Блисс. - Я знаю, я ошибаюсь. Ты - Гея, которой тысячи лет. В любом случае, эти роботы ничего не могут сказать о Земле, судя по своему опыту. Их банки данных явно не включают ничего, кроме необходимого для их работы. Таким образом, они не знают ничего об астрономии. - Здесь где-нибудь могут быть другие роботы, возможно, самые изначальные, - высказал свою мысль Пелорат. - Сомневаюсь, - сказал Тревайз, - но спроси их, если сможешь для этого подобрать слова, Джейнав. На этот раз разговор с роботами был гораздо более долгим и Пелорат наконец прервал его с покрасневшим от напряжения лицом и явно расстроенным видом. - Голан, - сказал он, - я не понял части из того, что они пытались сказать, но я заключил, что старейшие роботы исползуются для грубых работ и не знают ничего. Если бы этот робот был человеком, я сказал бы, что он отзывается о них с презрением. Эти трое - домашние роботы, как они сказали, и им не позволяется стареть - во избежание этого их заменяют. Они единственные, кто действительно знает положение вещей - по их словам, не моим. - Не много же они знают, - проворчал Тревайз. - По крайней мере, не те вещи, которые мы хотели бы знать. - Сейчас я жалею, - сказал Пелорат, - что мы так спешно покинули Аврору. Если бы мы нашли выжившего робота там, а мы наверняка нашли бы, поскольку в самом первом, которого я встретил, все еще теплилась жизнь, они знали бы о Земле из своей личной памяти. - При условии, что их воспоминания были неповрежденными, Джейнав. Мы всегда можем вернуться туда и, если мы будем вынуждены, то, несмотря на собак, мы так и сделаем. Но если эти роботы созданы только пару десятилетий назад, здесь должны быть те, кто произвел их, и создатели эти должны быть людьми, как мне представляется. - Он повернулся к Блисс. - Ты у_в_е_р_е_н_а, что почувствовала... Но она подняла руку, останавливая его и на лице ее застыло отстраненное и напряженное выражение. - Приближается, - сказала она тихо. Тревайз обернулся лицом к возвышенности и там, сперва появляющаяся из-за верхушки а затем направляющаяся прямо к ним, показалась фигура, несомненно принадлежащая человеку. Его сложение было хрупким, а волосы - светлыми и длинными, слегка приподнятыми по бокам головы. Лицо - серьезное, но при ближайшем рассмотрении довольно юное. Обнаженные руки и ноги выглядели не особенно мускулистыми. Роботы расступились перед ним и он не останавливаясь прошел вперед. Затем он сказал ясным, приятным голосом, и его слова хотя и казались слегка архаичными, были словами стандартного Галактического и легко понятными. - Приветствую вас, пришельцы из космоса, - сказал он. - Что хотите вы от моих роботов? 46. Тревайз не покрыл себя славой в этот момент. - Вы говорите на Галактическом? - Спросил он с глупым видом. - А почему бы и нет, поскольку я не немой? - Ответил солярианин с ухмылкой на лице. - Но эти? - Тревайз махнул в сторону роботов. - Это - роботы. Они говорят на нашем языке, как и я. Но я -солярианин и слушаю гиперпространственные передачи иных миров, так что я выучил ваш способ говорить, как и мой предок. Мой предшественник оставил описание этого языка, но я постоянно слышу новые слова и выражения, которые изменяются год от года, словно вы, сеттлеры, можете приводить в порядок миры, но не слова. (*) Почему же вы так удивлены тем, что я понимаю ваш язык? - Я не должен был, - сказал Тревайз. - Я извиняюсь. Это из-за того разговора с роботами я не думал услышать Галактический на этой планете. Он изучал солярианина. Тот носил тонкую белую мантию, небрежно собранную на плечах с большими прорезями для рук. Она была была открыта спереди, оголяя грудь и - ниже - набедренную повязку. За исключением пары легких сандалий он не носил больше ничего. Тревайзу пришло в голову, что он не может определить, мужчина солярианин или женщина. Грудь была, очевидно, мужской, но безволосой, а тонкая повязка на бедрах не скрывала под собой никаких выступов. Он повернулся к Блисс и тихо сказал: - Это все же может быть робот, но очень похожий на человека в... - Его разум - разум человеческого существа, а не робота, - ответила Блисс, едва двигая губами. В этот момент вновь раздался голос солярианина: ---------------------------------------------------------------------- (*) Игра слов: Sеttlе (англ.) - Колонизировать, приводить в порядок. Сеттлер - поселенец или колонизатор. - Вы все еще не ответили на мой первый вопрос. Я готов извинить эту ошибку и списать ее на ваше удивление. Сейчас я спрашиваю вновь, и вы не можете отказаться отвечать во второй раз. Что вам нужно от моих роботов? - Мы - путешественники, ищущие информацию о том, как достичь цели нашего странствия, - ответил Тревайз. - Мы спросили ваших роботов о том, что могло бы помочь нам, но они не обладали необходимыми нам сведениями. - Что же вы ищите? Может быть, я смогу помочь вам. - Нас интересует местоположение Земли. Можете ли вы сказать нам это? Брови солярианина поднялись. - Я было подумал, что первым объектом вашего любопытства явлюсь я. Я дам вам такую информацию, хотя вы и не спросили об этом. Я - Сартон Бандер и вы стоите на земле поместья Бандера, которое простирается настолько далеко, насколько вы можете видеть во всех направлениях и еще дальше. Я не могу сказать, что ваше появление здесь приветствуется, поскольку явившись сюда вы нарушаете границы доверия. Вы - первые сеттлеры, коснувшиеся поверхности Солярии за многие тысячи лет и, как оказалось, вы пришли сюда просто справиться о лучшем пути на другой мир. В прежние времена, сеттлеры, вы и ваш корабль были бы уничтожены в мгновение ока. - Это был бы варварский путь обращения с людьми, которые не желают вреда и не оказывают никакого сопротивления, - осторожно сказал Тревайз. - Согласен, но когда члены растущего общества ступают на планету общества беззащитного и статичного, это простое прикосновение наполнено потенциальным вредом. Поскольку мы опасались этого вреда, то были готовы уничтожить тех, кто придет, в тот же миг. Так как у нас больше нет причин бояться, мы, как вы видите, готовы говорить. - Я признателен за информацию, - сказал Тревайз, - которую вы так свободно предоставили нам, хотя вы и не ответили на вопрос, который я вам задал. Я повторю его. Можете ли вы сказать нам о местоположении планеты Земля? - Под Землей, как я понимаю, вы имеете в виду мир, на котором род человеческий и различные виды растений и животных (его руки грациозно обвели все вокруг, словно указывая на их окружение) зародились? - Да, именно это, сэр. Подозрительное отвращение промелькнуло на лице солярианина. - Пожалуйста, обращайтесь ко мне, как к Бандеру, если вам необходимо использовать какую-то форму обращения. Не стоит обращаться ко мне любым словом, которое включает признак рода. Я не мужчина и не женщина. Я - с_у_м_м_а. Тревайз кивнул (он оказался прав). - Как вам угодно, Бандер. Так каково же местоположение Земли, мира-родоначальника всех нас? - Я не знаю, - сказал Бандер. - И не желаю знать. Если бы я даже знал или нашел нечто подобное, это не принесло бы вам ничего хорошего, поскольку Земли, как обитаемого мира, больше не существует. А! Чудесные ощущения дает это солнце, - продолжил он, раскинув в стороны руки. - Я не часто появляюсь на поверхности и лишь тогда, когда светит солнце. Я послал моих роботов поприветствовать вас, пока солнце еще скрывалось за облаками. Сам же последовал за ними только когда облаков не стало. - Почему это на Земле больше нет жизни? - Настойчиво спросил Голан, заранее смиряясь с необходимостью опять выслушивать историю с радиацией. Бандер, однако, проигнорировал его вопрос или, скорее, беззаботно отложил его на потом. - Слишком долгая история, - сказал он. - Ты заявил мне, что вы пришли с миром. - Правильно. - Почему же ты пришел с оружием? - Это просто предосторожность. Я не знал, что мне может встретиться. - Это не имеет значения. Твое ничтожное оружие не представляет для меня опасности. И все же я любопытен. Я, конечно, слышал многое о вашем оружии и вашей любопытной варварской истории, которая, похоже, почти всецело зависит от вооружения. Но при всем этом я никогда не видел никакого оружия. Могу я посмотреть на твое? Тревайз отступил на шаг назад. - Боюсь, что нет, Бандер. Бандер казался удивленным. - Я спросил только из вежливости. Мне и не нужно твое позволение. Он поднял руку и из правой кобуры Тревайза выпрыгнул его бластер, в то время, как из левой - поднялся его нейрохлыст. Тревайз потянулся за своим оружием, но почувствовал, что его руки словно связаны сзади тугими эластичными путами. И Пелорат и Блисс наклонились вперед - было ясно, что и они захвачены врасплох. - Не утруждайте себя, - сказал Бандер, - пытаясь сопротивляться. Вы не сможете. - Оружие оказалось в его руках и он внимательно осмотрел его. - Это, - сказал он, показывая на бластер, - кажется микроволновый излучатель, который генерирует тепло и таким образом взрывает любое содержащее жидкость тело. Другое - более хитрое, и я должен признаться, я с первого взгляда не понимаю, для чего оно предназначено. Однако, поскольку ты не желаешь зла и не представляешь опасности, тебе ни к чему оружие. Я могу, что я и сделаю, разрядить энергетические батареи вашего оружия. Это сделает его безвредным, если ты не используешь какое-нибудь из них в качестве дубинки, а они не очень-то подходят для этой цели. Солярианин отпустил оружие и оно вновь продрейфовало по воздуху, на этот раз в направлении Тревайза. Каждое опустилось точно в свою кобуру. Тревайз, чувствуя себя свободным, выхватил бластер, но использовать его было бесполезно. Контакты свободно болтались, а батарея явно была вырвана с корнем. То же самое произошло и с нейрохлыстом. Он взглянул на Бандера, который, смеясь, сказал: - Ты совершенно беспомощен, инопланетянин. Если я пожелаю, я могу столь же легко уничтожить ваш корабль и, конечно, вас. 11. АНДЕРГРАУНД. 47. Тревайз застыл. Пытаясь дышать спокойно, он повернулся взглянуть на Блисс. Она стояла, в защитном жесте обхватив рукой талию Пелората, и, с виду, была совершенно спокойна. Она слегка улыбнулась и, еще более незаметно, кивнула головой. Тревайз повернулся назад к Бандеру. Понимая действия Блисс как явную уверенность и надеясь с полной убежденностью что он действует правильно, угрюмо спросил: - Как вы это делаете, Бандер? - Скажи мне, ничтожный инопланетянин, - улыбнулся Бандер в стиле всемогущего божества, - веришь ли ты в колдовство? В магию? - Нет, мы не верим, ничтожный солярианин, - огрызнулся Тревайз. Блисс дернула Тревайза за рукав и прошептала: - Не раздражай его. Он опасен. - Сам вижу, - ответил Тревайз, с трудом переходя на шепот. - Сделай же что-нибудь. - Не теперь, - еле слышно сказала Блисс. - Он будет менее опасен, если почувствует себя в безопасности. Бандер не обращал внимания на шепотом между инопланетянами. Он беззаботно отошел от них, роботы расступились, позволяя ему пройти. Затем он обернулся назад и поманил их пальцем. - Давайте. Следуйте за мной. Все трое. Я расскажу вам историю, которая возможно не заинтересует вас, но интересует меня. - Он продолжал идти вперед словно на прогулке. Тревайз некоторое время не двигался, неуверенный относительно лучшего образа действий. Однако Блисс пошла вперед и увлекла за собой Пелората. Поскольку альтернативой было одиночество среди роботов, двинулся наконец и Тревайз. - Если Бандер будет настолько внимателен, - легкомысленно заметила Блисс, - что расскажет историю, которая не может заинтересовать нас... Бандер повернулся и внимательно посмотрел на Блисс, словно впервые обратил на нее внимание: - Вы - женская половина человека, не правда ли? Слабая половина? - Слабая половина, Бандер. Точно. - Следовательно те, другие двое - мужские половины человека? - Именно так. - А есть у вас еще и дети, женщина? - Меня зовут Блисс, Бандер. У меня еще не было ребенка. Это - Пел. Это - Тревайз. - А который из них помогает тебе, когда приходит твое время? Или оба вместе? Или ни один из них? - Пел поможет мне, Бандер. Бандер перенес свое внимание на Пелората. - У вас, как я вижу, белые волосы. - Да. - Это обычный цвет? - Нет, Бандер, они становятся такими с возрастом. - А сколько тебе лет? - Мне пятьдесят два, - сказал Пелорат и поспешно добавил: -Имеются в виду стандартные Галактические. Бандер продолжал идти (к отдаленному особняку, предположил Тревайз), но медленнее. - Я не знаю продолжительности стандартного Галактического года, - сказал он, - но она не может значительно отличаться от продолжительности нашего года. А сколько тебе будет, Пел, когда ты умрешь? - Не знаю. Я могу прожить еще лет тридцать. - Следовательно, восемьдесят два года. Короткоживущие и разделенные на две половинки. Непредставимо, и все же мои отдаленные предки были подобны вам и жили на Земле. Но некоторые из них покинули Землю, чтобы основать новые миры вокруг новых звезд, чудесные миры, многочисленные и хорошо организованные. - Не многочисленные. Всего пятьдесят, - громко сказал Тревайз. Бандер надменно взглянул на Тревайза. В нем казалось стало гораздо меньше прежней иронии. - Тревайз. Так тебя зовут. - Голан Тревайз, если целиком. Я говорю, существовало пятьдесят Спейсерских миров. Н_а_ш_и миры перевалили за миллион. - Следовательно, ты знаешь историю, которую я хочу рассказать вам? - Мягко сказал Бандер. - Если история заключается в том, что существовало только пятьдесят Спейсерских миров, то мы знаем ее. - Мы учитываем не только количество, ничтожный полу-человек. Мы также учитываем и качество. Их было пятьдесят, но такие пятьдесят, что все ваши миллионы не смогут догнать ни один из них. А Солярия была пятидесятым и, следовательно, лучшим. Солярия была далеко впереди других Спейсерских миров, а они были далеко впереди Земли. Одни мы на Солярии узнали как должна быть прожита жизнь. Мы не толпимся и не ходим стадами, как животные и как люди делали на других мирах и на Земле, и даже как они делали на других Спейсерских мирах. Мы живем в одиночестве с помогающими нам роботами, видя друг друга только по видео и так часто, как пожелаем, но вступая в непосредственный контакт друг с другом только изредка. Прошло много лет с тех пор, как я глядел на человека так, как я гляжу на вас, но, впрочем, вы - только полу-люди и следовательно ваше присутствие вовсе не ограничивает мою свободу; не более, чем ее может ограничить корова или робот. Впрочем, когда-то мы тоже были полу-людьми. Как ни совершенствовали мы свою свободу, как ни развивались, становясь единовластными господами над бесчисленными роботами - свобода тем не менее не была абсолютной. Для воспризводства молодых нужна была кооперация двух личностей. Можно было, конечно, изымая клетки спермы и яйцеклетки, проводить процесс оплодотворения in vitrо и последующий рост эмбрионов поддерживать искусственно в автоматическом режиме. Детям для полноценного воспитания вполне хватило бы заботы роботов. Извращенная эмоциональная привязаность может впоследствии развиться и свобода нарушиться. Вы понимаете, что это должно было быть изменено? - Нет, Бандер, - ответил Тревайз, - потому что мы не меряем свободу на ваши меры. - Это потому что вы не знаете, что такое свобода. Вы никогда не жили иначе, как в толпе, и вы не знаете иного образа жизни, кроме как быть постоянно принуждаемым, даже по пустякам, согнуть свою волю перед тем или другим, или, что столь же подло, заставлять других исполнять вашу волю. Откуда здесь возьмется какая-то свобода? Свобода - это ничто, если не жить так, как ты желаешь. Точно так, как ты желаешь. Затем пришло время, когда люди Земли начали толпой валить наружу, когда их плотные табуны вновь ринулись через космическое пространство. Другие Спейсеры, пусть не столь толпящиеся, как земляне, но тем не менее толпящиеся, попытались конкурировать. Мы, соляриане, не пытались. Мы предвидели неизбежную неудачу такого образа жизни. Мы ушли под землю и порвали все контакты с остальной частью Галактики. Мы решили остаться сами собой, чего бы это ни стоило. Мы разработали необходимых роботов и оружие, защищающее кажущуюся пустой поверхность, и они сделали свою работу превосходно. Корабли прилетали и уничтожались, и перестали прилетать. Планету сочли брошенной и забыли, как мы и надеялись. А тем временем, под землей, мы работали над решением нашей проблемы. Мы осторожно и тактично изменяли наши гены. Мы терпели неудачи, но достигали и успехов, и мы использовали наши успехи. Это потребовало многих столетий, но в конце концов мы стали полноценными человеческими существами, соединившими мужские и женские начала в одном теле, испытывающими свое собственное полное удовольствие по своему желанию и производящими детей, когда захотим, оплодотворяя яйцеклетки для последующего развития под заботливым контролем роботов. - Гермафродиты, - сказал Пелорат. - Так это называется на вашем языке? - Равнодушно спросил Бандер. - Я никогда не слышал это слово. - Гермафродитизм намертво останавливает пути эволюции, - сказал Тревайз. - Каждый ребенок является генетическим дубликатом своего родителя-гермафродита. - Послушайте, - сказал Бандер, - вы рассматриваете эволюцию как серию попаданий и промахов. Мы же можем создавать своих детей, если пожелаем. Мы можем изменять и улучшать гены, и, случается, так и делаем. Но мы уже почти у меня дома. Войдемте. Становится поздно. Солнце уже не греет так как надо и нам будет куда удобнее внутри. Они прошли сквозь дверь, на которой не было никаких запоров. Она открылась, как только они приблизились и захлопнулась позади них, как только они прошли. Здесь не было окон, но как только они вошли в это подземное пространство, стены пробудились к светящейся жизни и засияли. Пол казался голым, но был мягким и пружинил. В каждом из четырех углов комнаты стоял неподвижный робот. - Эта стена, - сказал Бандер, показывая на противоположную двери поверхность, казавшуюся неотличимой от трех других, - мой обзорный экран. Мир открывается передо мной сквозь этот экран, но это никоим образом не ограничивает мою свободу, поскольку меня не заставляют его использовать. - Но вы и не можете заставить других использовать свой, если вы хотите видеть их через этот экран, а они - нет, - заметил Тревайз. - Заставить? - Недоуменно спросил Бандер. - Пусть другие делают что им угодно, если это не будет мешать мне делать то, что угодно мне. Лицом к экрану стояло кресло, в которое и уселся Бандер. Тревайз оглянулся, словно ожидая, что из-под пола выскочит еще одно. - Можем мы тоже сесть? - Спросил он. - Как вам угодно. Блисс, улыбаясь, села на пол, Пелорат опустился рядом с ней. Тревайз упрямо продолжал стоять. - Скажи мне, Бандер, - спросила Блисс, - сколько людей живет на этой планете? - Говори "соляриан", полу-человек Блисс. Слово "людей" осквернено тем, что полу-люди называют себя так. Мы можем называть себя полными людьми, но это неуклюже. Соляриане - подходящее выражение. - Тогда сколько соляриан живет на этой планете? - Я не уверен. Нам нет нужды считать себя. Около двенадцати сотен. - Только двенадцать сотен на всей планете? - Целых двенадцать сотен. Вы вновь учитываете лишь количество, в то время как мы - качество. Но ты не понимаешь свободы. Если бы существовал другой солярианин, оспаривающий мое абсолютное господство над любой частью моего поместья, роботов, живых существ или зданий, моя свобода была бы ограничена. Поскольку существуют другие соляриане, ограничения свободы были уменьшены, насколько возможно, посредством расселения всех их в такие места, чтобы контактов между ними фактически не происходило. При условиях, приближающихся к идеальным, на Солярии может разместиться двенадцать сотен соляриан. Добавься еще - свобода вероятно ограничится, так что результат будет невыносим. - Это значит, что на счету должен быть каждый ребенок и существует баланс смертей и рождений, - внезапно заявил Пелорат. - Конечно. Это справедливо для любого мира со стабильным населением - даже для ваших, вероятно. - Естественно, - кивнул Пелорат и замолчал. - Что я хотел бы знать, - сказал Тревайз, - так это как вы заставили мое оружие парить в воздухе. Вы не объяснили этого. - Я предложил вам в качестве объяснения колдовство или магию. Вы ведь отказались принять такое объяснение? - Конечно, отказался. За кого вы меня принимаете? - Тогда поверите ли вы в сохранение энергии и в необходимый рост энтропии? - Да. Не могу же я поверить, что даже за 20 тыс. Лет вы изменили эти законы, или хотя бы на микрон переделали. - Конечно нет, полу-человек. А сейчас вдумайся. Там, снаружи, светит солнце, - он сделал странный грациозный жест, словно демонстрируя вокруг солечный свет. - А здесь - тень. На солнце - теплее, чем в тени и тепло самопроизвольно передается от освещенных областей к затемненным. - Ты сообщаешь мне то, что я и так знаю, - сказал Тревайз. - Но, возможно, ты знаешь это так хорошо, что больше уже не думаешь об этом. А ночью поверхность Солярии теплее, чем объекты за пределами ее атмосферы, так что тепло самопроизвольно излучается поверхностью планеты в космос. - Это я тоже знаю. - И днем и ночью внутреняя часть планеты теплее, чем ее поверхность. Тепло, следовательно, самопроизвольно передается от внутренних областей к поверхности. Думаю, ты тоже знаешь это. - И что из этого, Бандер? - Поток тепла от более горячего к более холодному, который имеет место благодаря второму закону термодинамики, может быть использован для производства необходимых работ. - В теории - да, но солнечный свет рассеян, поверхностное тепло рассеяно еще больше и скорость, с которой тепло покидает внутреннюю область планеты, делает его еще более рассеяным. Количество тепла, которое может быть использовано, вряд ли будет достаточно для того, чтобы поднять гальку. - Это зависит от прибора, который вы используете для этих целей, - сказал Бандер. - Наши собственные устройства развивались тысячи лет и теперь это ни что иное, как часть нашего мозга. Бандер приподнял волосы с висков, демонстрируя часть своего черепа за ушами. Он повертел головой туда-сюда и стало видно, что за каждым ухом находится выступ, размерами и формой напоминающий тупой конец куриного яйца. - Эта часть моего мозга, отсутствующая у полу-людей, и есть то, что отличает соляриан от вас. 48. Тревайз вновь взглянул на лицо Блисс, которая, казалось, полностью сконцентрировалась на Бандере. Тревайз еще больше уверился в том, что он понимает происходящее. Бандер, несмотря на свой пиетет перед свободой, не мог устоять перед таким уникальным случаем. Он не мог на равных разговаривать с роботами, и само собой, с животными. Беседы со своими же солярианами могли бы оказаться для него неприятными, да и связь здесь должна была бы быть вынужденной, а не добровольной. Что касается Тревайза, Блисс и Пелората, то их можно было считать полу-людьми рассматривать их не более нарушающими его свободу, чем роботы или козлы - но они в то же время были интеллектуально равны ему (или почти равны) и шанс поговорить с ними стал уникальной роскошью, которую он никогда прежде не имел. Не удивительно, думал Тревайз, что Бандер потворствовал себе таким образом. А Блисс (Тревайз был вдвойне уверен) поощряла его, очень мягко подталкивая сознание Бандера для того, чтобы заставить его делать то, что он и так очень хотел сделать. Блисс, вероятно, работала в предположении, что если Бандер будет достаточно много говорить, это может дать им что-нибудь полезное в отношении Земли. Из-за этого у Тревайза возникало такое чувство, что если бы даже он не был заинтересован в предмете дискуссии, то должен был бы тем не менее стараться поддержать разговор. - И что же делают эти доли мозга? - Спросил он. - Они являются преобразователями. Они активируются потоком тепла, а затем превращают его в механическую энергию. - Я не могу в это поверить. Этот поток тепла очень незначителен. - Ничтожный полу-человек, ты даже не думаешь. Если бы здесь было много соляриан, сбившихся в кучу, и каждый пытался использовать поток тепла, тогда, конечно, энергии было бы недостаточно. Я, однако, владею более чем сорока тысячами квадратных километров поверхности, которые являются моими, только моими. Я могу сконцентрировать поток тепла с любой площади этого владения, и никто не будет соперничать в этом со мной, так что энергии достаточно. Теперь ты понимаешь? - Так ли это просто, собр