йти. Несколько стволов находятся прямо под нами, и когда строили обсерваторию, план шахты внимательно изучался. У стволов хорошие опоры, вы будете в полной безопасности, особенно если учесть силу тяжести на Меркурии. - Как же получилось, - спросил Бигмэн, - что шахты закрыли, если они в таком хорошем состоянии? - Замечательный вопрос, - сказал Кук, и слабая улыбка осветила его обычно меланхоличное лицо. - Вы предпочитаете объяснение правдивое или интригующее? - И то, и другое, - тут же ответил Бигмэн. Кук предложил закурить, но Лаки с Бигмэном отказались; тогда он сам зажег сигарету, но прежде отрешенно повертел ее в руках. - Правда такова. Меркурий - очень плотная планета, поэтому надеялись, что она станет богатым источником тяжелых металлов: свинца, серебра, ртути, платины. И почти не ошиблись: не так богато, как ожидали, но совсем не плохо. К сожалению, добыча оказалась неэкономичной: содержание шахт здесь и транспортировка руды на Землю или даже на Луну для переработки подняли стоимость руды слишком высоко. Интригующее объяснение совсем другое. Когда пятьдесят лет назад здесь начали строить обсерваторию, работы в шахтах еще; шли полным ходом, хотя некоторые стволы уже начали закрывать. Первые астрономы слышали разные истории от шахтеров и передавали их вновь прибывшим. Эти истории составляют часть Меркурианского фольклора. - Что за истории? - спросил Бигмэн. - Похоже на то, что шахтеры умирали в стволах. - Марсианские пески! - вспылил Бигмэн. - Везде умирают. Вы думаете, кто-нибудь живет вечно? - Они замерзали насмерть. - Как? - Это было загадочное замерзание. Стволы в те дни прекрасно отапливались, в каждом костюме был автономный подогрев. Такие истории, как вы знаете, обрастают подробностями, и в конце концов шахтеры стали спускаться в шахты не иначе как большими группами, перестали заходить в боковые стволы, и шахты закрылись. Лаки кивнул. Он спросил: - Вы достанете планы шахт? - Немедленно. И другой скафандр вместо испорченного. Сборы напоминали подготовку к большой экспедиции. Принесли и проверили новый скафандр вместо прорезанного. Затем были принесены и изучены карты. Вместе с Куком Лаки наметил примерный маршрут экспедиции, проходивший по основным стволам. Лаки предоставил Бигмэну заботиться о дополнительных контейнерах с гомогенизированной пищей и водой (все это можно было проглотить, не снимая скафандра), проверять источники энергии и давление в кислородных баллонах, а также исправность сборника отходов и регулятора влажности. Сам он совершил короткое путешествие на свой корабль "Молния Старр". Он добрался до корабля по поверхности, захватив с собой пакет, содержимое которого было неизвестно Бигмэну. Вернулся он без пакета, но принес с собой два маленьких предмета, которые были похожи на толстые пряжки для ремней, слегка изогнутые, тускло блестевшие, с красным стеклянным четырехугольником в центре. - Что это? - спросил Бигмэн. - Микроэргометры, - ответил Лаки. - Экспериментальные. Знаешь, вроде эргометров на борту корабля, только там они прикреплены к полу. - И что они могут обнаружить? - За сотню тысяч миль, как на корабле, они, конечно, ничего не могут обнаружить, но выявить источник атомной энергии миль за десять, наверное, смогут. Смотри, Бигмэн, вот здесь он заряжается. Понятно? Ногтем большого пальца Лаки нажал на маленькую прорезь с одной стороны механизма. Металлическая стрелка задвигалась туда-сюда, и вдруг красная бляшка на поверхности ярко вспыхнула. Лаки поворачивал маленький эргометр в разных направлениях. В каком-то положении красная бляшка засияла с энергией вновь вспыхнувшей звезды. - Возможно, в этом направлении находится электростанция Дома под Куполом, - сказал Лаки. - Нам надо отрегулировать механизм так, чтобы он на нее не реагировал, иначе мы можем запутаться, - он принялся регулировать прибор с помощью двух крошечных контрольных кнопочек, почти невидимых. Работал он с улыбкой, его обаятельное молодое лицо светилось от удовольствия. - Знаешь, Бигмэн, еще не было случая, чтобы я приехал к дяде Гектору и он не дал бы мне какого-нибудь новейшего устройства, разработанного в Совете. Он считает, что раз мы с тобой вечно рискуем (как он любит говорить), нам они необходимы. Иногда, правда, мне кажется, он хочет, чтобы мы лишний раз опробовали эти приборы в полевой обстановке. Вот этот, пожалуй, может оказаться полезным. - Каким образом, Лаки? - Во-первых, Бигмэн, если в шахтах действительно сирианцы, то у них должна быть маленькая атомная электростанция. Без этого невозможно - энергия нужна для подогрева, для электролитической обработки воды и так далее. На небольшом расстоянии этот эргометр засечет ее. А во-вторых... Он замолчал, и Бигмэн огорченно поджал губы. Лаки о чем-то думал и потом он скажет, будто его мысль была слишком неопределенной, чтобы выражать ее вслух. - Один эргометр для меня? - спросил он. - А как же, - ответил Лаки и бросил ему эргометр, который Бигмэн поймал на лету. Хенли Кук ждал их, когда они уже в костюмах, но еще с непокрытыми головами вышли из своей комнаты. Шлемы они несли под мышкой. - Мне захотелось проводить вас до ближайшего входа в шахты. - Спасибо, - сказал Лаки. Под Куполом заканчивался период сна. Люди всегда устанавливали чередование периодов бодрствования и сна подобно тому, как это происходит на Земле (даже там, где не было ни дня, ни ночи). Это помогало ориентироваться во времени. Лаки специально выбрал этот час: ему совсем не хотелось входить в шахты во главе процессии любопытных, как того требовал доктор Певераль. Коридоры были пусты, свет притушен. Они шли, и тяжелая тишина словно давила, звук шагов казался еще громче. Кук остановился. - Вот вход номер два. Лаки кивнул. - Хорошо. Надеюсь, скоро увидимся. - Точно. Пока Кук со своей обычной мрачной серьезностью возился с замком, Лаки и Бигмэн одели шлемы, плотно закрепив их парамагнитными застежками. Лаки сделал первый вдох консервированного воздуха и испытал почти что наслаждение, так это было для него привычно. Сначала Лаки, за ним Бигмэн вступили в воздушный шлюз. Стена закрылась за ними. - Готов, Бигмэн? - А как же, Лаки, - Лаки услышал его слова в наушниках; маленькая фигура казалась тенью в очень слабом свете шлюза. Затем открылась противоположная стена. Они почувствовали, как облако воздуха вылетело в вакуум, и снова ступили вперед, через отверстие. Прикосновение к наружным кнопкам - и стена закрылась за ними. На сей раз свет исчез совершенно. Наступила абсолютная темнота. Они очутились в тихих и пустых шахтах Меркурия. 7. ШАХТЫ МЕРКУРИЯ Они включили лампы на своих шлемах, и мрак рассеялся. Перед ними протянулся тоннель, конец которого терялся в темноте. Пучок света имел обычную четкую границу, неизбежную в вакууме. Все, что не попадало в этот пучок, оставалось абсолютно черным. Высокий человек с Земли и его маленький товарищ с Марса не боялись этой темноты и шли вперед, спускаясь в чрево Меркурия. Бигмэн с любопытством оглядывал тоннель, освещенный его лампой и напоминающий тоннели на Луне. Аккуратно закругленный с помощью бластеров и техники распада, он тянулся вперед, прямой и ровный. Рельефные стены переходили в скалистый потолок. Овальное поперечное сечение, слегка сплющенное сверху и совершенно сплющенное снизу, указывало на огромную прочность структуры. Бигмэн слышал свои шаги через воздух в скафандре. Шаги Лаки он различал как чуть заметную вибрацию вдоль стены. Это был не вполне звук, но для человека, который провел часть своей жизни в вакууме и почти вакуумной среде, эта вибрация была полна смысла. Он умел "слышать" вибрацию твердого материала так же, как обычный землянин слышит вибрацию воздуха, именуемую "звуком". Время от времени они проходили мимо скальных колонн, которые остались не взорванными, потому что служили опорой для скалистого слоя между тоннелем и поверхностью. Они тоже напоминали лунные шахты, только опоры были толще, и многочисленнее, что было разумно, ибо сила тяжести на Меркурии, хоть это и маленькая планета, в два с половиной раза больше, чем на Луне. Тоннель ответвлялся от основного ствола, по которому они спускались. Лаки не спешил; он останавливался у каждого ответвления и сверялся с картой. Для Бигмэна самым печальным в этой заброшенной шахте был след людской деятельности: болты, которыми когда-то были прикреплены осветительные пластины, ярким дневным светом озарявшие коридоры, слабые метины там, где парамагнитные реле обеспечивали тягу для вагонеток с рудой, боковые карманы, в которых, возможно, располагались комнаты, где шахтеры в перерывах обедали у полевых кухонь, или лаборатории для исследования образцов руды. Все демонтировано, все сорвано, кругом голые камни. Но не в характере Бигмэна было долго размышлять о таких вещах. Он был обеспокоен, скорее, недостатком действия. Он пришел сюда не на прогулку. - Лаки, эргометр ничего не показывает. - Я знаю, Бигмэн. Крыша. Он сказал это спокойно, без ударения, но Бигмэн знал, что он имел в виду. Он нажал на своем радиоприемнике специальную кнопку, которая включала защиту передающей волны и снимала искажения с передачи. Это было привычное для Бигмэна и Лаки оборудование, хотя оно не входило в традиционную оснастку космического скафандра. Бигмэн добавил шифратор к радиопульту, когда готовил костюмы, почти автоматически. Сердце Бигмэна забилось быстрее. Когда Лаки установил связь между ними, он почувствовал, что опасность здесь, рядом. Во всяком случае, ближе. Он спросил: - Что случилось, Лаки? - Пора поговорить, - голос Лаки звучал словно издалека, как будто шел одновременно отовсюду. Это было неизбежным следствием несовершенства принимающего дешифратора, который не мог снять все шумы. Лаки сказал: - Если верить карте, это тоннель номер семь-а. По нему можно быстро дойти до одного из вертикальных стволов, выходящих на поверхность. Я пойду туда. Бигмэн удивился. - Ты пойдешь? Зачем, Лаки? - Чтобы выбраться на поверхность, - и Лаки легко рассмеялся. - Зачем же еще? - А для чего? - Чтобы одному пройти по поверхности к ангару и к "Молнии Старр". Когда я в прошлый раз ходил на корабль, я взял с собой новый скафандр. Бигмэн пережевал это и затем медленно спросил: - Значит, ты направляешься на солнечную сторону? - Именно так. Я направляюсь к большому Солнцу. Я, во всяком случае, не могу заблудиться - надо только идти по направлению к отблескам короны на горизонте. Это очень просто. - Слушай, Лаки, брось ты это! Я думал, сирианцы сидят в шахте. Разве не ты сам доказал это на банкете? - Нет, Бигмэн, я не доказал это. Я просто быстро говорил, так, чтобы это звучало убедительно. - Так почему же ты не сказал этого мне? - Потому что мы уже говорили об этом раньше, я не хочу возвращаться к этому. Я не могу рисковать, ты потеряешь терпение в самый неподходящий момент. Если бы я сказал тебе, что наш спуск в шахту - это часть большого плана и если бы, не ровен час, Кук чем-нибудь рассердил тебя, ты бы мог ему все выболтать. - Никогда, Лаки. Просто ты не любишь о чем-нибудь говорить, пока у тебя все не готово. - Это верно, - согласился Лаки. - Во всяком случае, дела обстоят так. Мне нужно было, чтобы все поверили, что я спускаюсь в шахту. Мне надо было, чтобы никому и в голову не могло прийти, что я собираюсь на Солнечную сторону. А добиться этого можно только одним способом: сделать так, чтобы никто, решительно никто, даже ты, Бигмэн, не знал об этом. - А зачем это тебе? Ты можешь мне сказать, Лаки, или это тоже большой секрет? - Вот что я тебе скажу. У меня есть сильное подозрение, что весь этот саботаж организовывает кто-то под Куполом. Я не верю ни в каких сирианцев. Бигмэн был разочарован. - Ты хочешь сказать, что здесь, в шахтах, ничего нет? - Я могу ошибаться. Но я согласен с доктором Куком. Маловероятно, чтобы Сириус приложил столько усилий, связанных с установкой секретной базы на Меркурии, ради такой мелочи. Если бы это и входило в планы сирианцев, то они скорее попытались бы подкупить какого-нибудь землянина, чтобы это сделал он. В конце концов, кто прорезал скафандр? Уж в этом-то виноваты не сирианцы. Даже доктор Певераль не считает, что под Куполом есть сирианцы. - Значит, ты ищешь предателя, Лаки? - Я ищу диверсанта. Он может быть предателем на службе у Сириуса, а может, у него свои причины. Я надеюсь, что моя дымовая завеса в виде спуска в шахту обманет преступника и он не уйдет, равно как и не станет готовить мне малоприятную встречу. - Какого результата ты ждешь? - Узнаю, когда найду. - О'кей, - сказал Бигмэн. - Я согласен. Нам по пути. Пошли. - Ни в коем случае! - почти испугался Лаки. - Великая Галактика, мой мальчик! Я сказал, что я пойду. Скафандр только один. Ты останешься здесь. Впервые до сознания Бигмэна дошло значение местоимений, которые употреблял Лаки. Лаки говорил: "я", "я". Ни разу он не сказал: "мы". Они всегда были вместе, и Бигмэн был убежден, что "я" означает "мы". - Лаки! - вскричал он, разрываемый обидой и отчаянием. - Почему я должен остаться? - Потому, что я хочу быть уверен в том, что люди под Куполом думают, что мы здесь. Возьми карту и иди по маршруту, который мы обсуждали, или близко к нему. Каждый час держи связь с Куком. Рассказывай ему, где ты, что видишь, говори все, как есть; ничего не надо придумывать - только говори, что я с тобой. Бигмэн задумался. - А если они захотят поговорить с тобой? - Наври, что я занят. Кричи, что ты только что видел сирианца. Скажи, что ты должен разъединиться. Придумай что-нибудь, но уверь их, что я здесь. Понятно? - Все ясно. Марсианские пески, ты выйдешь на солнечную сторону, и все самое интересное произойдет с тобой одним, а я буду шататься в темноте и играть в игры с радиопередатчиком. - Не унывай, Бигмэн, может быть, в шахтах что-нибудь есть. Я не всегда прав. - Держу пари, что на этот раз ты прав. Здесь внизу _ничего_ нет. Лаки не мог отказать себе в удовольствии пошутить. - Здесь можно замерзнуть насмерть, помнишь, Кук говорил? Ты можешь исследовать это. Бигмэн юмора не понял: - Ой, заткнись. Последовала короткая пауза. Затем Лаки положил руку на плечо своего друга. - Извини меня, Бигмэн, это было не смешно. Правда, не унывай! Мы очень скоро снова будем вместе. Ты же знаешь. Бигмэн сбросил руку Лаки. - Ладно. Хватит тянуть резину. Раз ты говоришь, что так надо, значит, я все сделаю. Только ты ведь там можешь схватить солнечный удар, осел ты эдакий, там же не будет меня, чтобы за тобой присмотреть. Лаки рассмеялся. - Постараюсь быть осторожным. Он повернул вниз, к тоннелю "семь-а", но не прошел и двух шагов, как его окликнул Бигмэн. - Лаки! Лаки остановился. - Что? Бигмэн откашлялся. - Слушай. Не делай глупостей, ладно? Я хочу сказать, меня ведь рядом не будет, чтобы вытащить тебя из беды. - Ты говоришь прямо как дядя Гектор. Не хочешь ли ты сам последовать своему совету, а? Они не умели по-другому выразить свою привязанность друг к другу. Лаки помахал рукой и еще мгновение был виден в луче лампы Бигмэна. Затем он повернулся и ушел. Бигмэн смотрел ему вслед. Он наблюдал, как фигура постепенно сливалась с окружающей темнотой, затем свернула за угол и исчезла из поля зрения. Он почувствовал тишину, и ощущение одиночества усилилось вдвойне. Не будь он Джоном Бигмэном Джонсом, он бы ослабел от такой потери, он был бы сломлен, оказавшись в одиночестве. Но он был Джон Бигмэн Джонс, и, сжав зубы, он уверенно пошел вниз по основному стволу. Через пятнадцать минут Бигмэн в первый раз вышел на связь с Домом под Куполом. Он был несчастен. Как мог он поверить в то, что Лаки действительно надеется на какие-то приключения в шахтах, что сирианцы откликнутся на радиопозывные Лаки или что удастся подслушать их? Связь была надежная, но передача барахлила; необходимо было набраться терпения и поискать в эфире. Он раздумывал, почему Кук все это разрешил, и вдруг он вспомнил, что Кук ведь тоже не верил в сирианцев. В них поверил только Бигмэн. Умник! От досады на себя он готов был прогрызть корпус корабля. Наконец он настроился на Кука и подал условный сигнал. Кук тут же ответил: - Как слышите? - Марсианские пески! Все в порядке. Лаки ушел вперед футов на двадцать, но пока ничего не видели. Сообщить больше нечего, так что даю отбой, хорошо? - Мне нужно поговорить с Лаки Старром. - А что? - Бигмэн старался говорить как можно непринужденней. - Поговорите в другой раз. Кук колебался, затем согласился: - Хорошо. Бигмэн мрачно кивнул сам себе. Другого раза не будет. Он даст отбой, и все кончится. ...Интересно, сколько ему придется бродить в темноте, пока Лаки выйдет с ним на связь? Час? Два? Шесть? А если пройдет шесть часов, а связи не будет? Сколько ему надо здесь пробыть? И сколько он _сможет_ пробыть? А что, если Кук потребует подробную информацию? Как сказал Лаки, надо описывать все, что он увидит, но вдруг Бигмэн не сможет это сделать? Вдруг он проболтается, что Лаки ушел на солнечную сторону? Лаки никогда больше не будет ему доверять! Ни за что! Он отогнал от себя эти мысли. Ни к чему хорошему они не приведут. Если бы хоть что-нибудь его отвлекло. Что-нибудь, кроме темноты и вакуума, слабой вибрации от его собственных шагов и звука его собственного дыхания. Он остановился, чтобы уточнить свое местонахождение в главном стволе. Проверить было не трудно: цифры и буквы с номерами боковых переходов были глубоко высечены в стенах, их четкость ничуть не пострадала от времени. Однако из-за низкой температуры карта стала хрупкой, и с ней стало трудно обращаться; это не улучшало настроения. Он направил свет лампы на пульт управления на груди, чтобы отрегулировать влажность. Окошко его шлема изнутри слегка запотело от дыхания, может быть, из-за того, как он сказал себе, что температура внутри скафандра поднялась вместе с температурой внутри его самого. Он только что кончил возиться с кнопкой и вдруг резко поднял голову, словно прислушиваясь. Именно это он и делал. Он пытался уловить ритм слабой вибрации, которую он сейчас "расслышал" только потому, что сам не двигался. Он задержал дыхание, оставаясь так же недвижим, как каменные стены тоннеля. - Лаки? - выдохнул он в передатчик. - Лаки? - пальцы правой руки потянулись к пульту. Он прослушал передающую волну. Никто другой ничего бы не разобрал в этом легком шепоте. Но Лаки все бы понял и ответил. Бигмэн боялся признаться самому себе, как он хотел услышать этот голос. - Лаки? - снова спросил он. Вибрация продолжалась. Ответа не было. Дыхание Бигмэна участилось, сначала он дышал с напряжением, затем с дикой радостью и возбуждением, которое всегда охватывало его, когда опасность была рядом. Кто-то еще был в шахтах Меркурия. Кто-то, но не Лаки. Кто же? Сирианец? Неужели Лаки все-таки оказался прав, хотя он утверждал, что просто создает дымовую завесу? Может быть. Бигмэн вынул бластер и погасил свет. Знают ли они, что он здесь? Они идут сюда, чтобы захватить его? Вибрация "звучала" не так, как могут "звучать" шаги двоих, троих или нескольких человек: стерто и неритмично. Натренированное ухо Бигмэна отчетливо различало "трум-трум" - это был звук шагов одного человека, который шел не спеша. А Бигмэн был готов к встрече с одним человеком где угодно и в любых условиях. Он тихонько вытянул одну руку и дотронулся до ближайшей стены. Вибрация стала гораздо "слышнее". Значит, шли оттуда. Он осторожно, наощупь, двинулся вперед, слегка касаясь стен. Вибрация, которую вызывал тот, другой, была слишком интенсивна, слишком неосторожна. Или он был уверен, что в шахтах никого нет (как еще минуту назад в этом был уверен Бигмэн), или, если он преследовал Бигмэна, он не совсем правильно вел себя в вакууме. Собственные шаги Бигмэна звучали, как тишайший шепот, он двигался, как кошка, а вибрация другого человека оставалась прежней. Если бы он преследовал Бигмэна по звуку, внезапная перемена в движении Бигмэна должна была бы изменить и его поведение. Но этого не произошло. Все это только подтверждало вывод Бигмэна: тот человек думал, что в шахтах он один. Бигмэн пересек тоннель и повернул направо. Его рука на стене одновременно помогала ему идти и указывала путь к незнакомцу. Затем он увидел ослепительную вспышку фонаря далеко впереди - луч света лампы на шлеме другого человека скользнул по нему. Бигмэн буквально примерз к стене. Свет исчез. Незнакомец пересек тоннель, в котором находился Бигмэн. Он не собирался идти по этому тоннелю. Бигмэн легко заспешил вперед. Он найдет этот поперечный тоннель и будет преследовать того, другого. Тогда они встретятся. Он, Бигмэн, представитель Земли и Совета Науки, и враг, представляющий... кого? 8. ВРАГ В ШАХТЕ Бигмэн рассчитал правильно. Когда он дошел до отверстия в стене, лампа незнакомца виднелась впереди, а сам он не подозревал о присутствии Бигмэна. Должно быть, не подозревал. Бластер Бигмэна был наготове. Он мог бы выстрелить, но тогда делать уже будет нечего. Мертвые не рассказывают историй, а мертвые враги не отвечают на вопросы. Он вел преследование с кошачьим терпением, все сокращая расстояние, следуя за лампой и пытаясь понять, кто же этот враг. С бластером наготове, Бигмэн начал налаживать контакт с незнакомцем. Прежде всего радио! Пальцы нажали настройку на общую местную передачу. Возможно, враг не может принимать передачу на тех волнах, которыми пользовался Бигмэн. Маловероятно, но возможно! Очень маловероятно, но вполне возможно! Впрочем, какое это имеет значение? Всегда есть альтернатива: выстрел из бластера. Это будет явным свидетельством его силы. Бластер вызывает уважение, язык его понятен всем. Он заговорил, вкладывая в свой высокий голос всю силу, на которую был способен: - Эй, ты, стой! Стой на месте и не оборачивайся! На тебя нацелено дуло бластера! Бигмэн зажег лампу на своем шлеме и в свете увидел, что враг замер на месте, даже не пытаясь обернуться. Это доказывало, что он слышал Бигмэна. Бигмэн скомандовал: - А теперь повернись! Медленно! Фигура повернулась. Правая рука Бигмэна загораживала луч света, так как металлическая скорлупка лампы была прикреплена к крупнокалиберному бластеру. В сиянии света очертания бластера очень успокаивали его. Бигмэн сказал: - Этот бластер заряжен. Мне и раньше случалось из него убивать, а я стреляю без промаха. У врага, очевидно, был радиоприемник. Он явно все слышал, так как взглянул на бластер и сделал движение, словно хотел рукой защититься. Бигмэн изучал костюм врага, насколько это было возможно. Скафандр выглядел очень буднично (неужели у сирианцев были те же модели?). Он коротко спросил: - Вы настроены на волну? Услышав голос в наушниках, Бигмэн подпрыгнул от неожиданности. Голос был знакомый, даже искажения радиопередачи не смогли изменить его: - Это малыш, да? Никогда в жизни Бигмэну не требовалось столько самообладания, чтобы не пустить в ход бластер. Оружие подпрыгнуло у него в руках, а фигура перед ним метнулась в сторону. - Уртейл! - заорал Бигмэн. Удивление сменилось разочарованием. Никакого сирианца! Только Уртейл! Затем его пронзила мысль: что здесь делает Уртейл? Уртейл сказал: - Ну да, это Уртейл. Так что убери игрушку. - Уберу, когда захочу, - ответил Бигмэн. - Что ты здесь делаешь? - Шахты Меркурия - не твоя частная собственность, так мне кажется. - Раз у меня бластер, они мои, толстомордый негодяй, - Бигмэн отчаянно соображал, но, увы, ничего не мог придумать. Ну что тут делать с этим ядовитым скунсом? Отвести его обратно под Купол - значит, выдать, что Лаки уже не в шахтах. Бигмэн может сказать им, что Лаки отстал, но это вызовет подозрения, а то и опасения, когда им не удастся связаться с ним. И потом, в чем он мог обвинить Уртейла? В конце концов, шахты открыты для всех. С другой стороны, не мог же он так и стоять, с дулом, направленным на человека. Был бы тут Лаки, он бы что-нибудь придумал. И тут словно телепатическая искра вспыхнула в вакууме между двумя мужчинами. Уртейл внезапно спросил: - Кстати, а где Старр? - Не твое дело, - ответил Бигмэн. Затем он спросил с внезапным убеждением: - Ты ведь преследовал нас? - и слегка тряхнул бластером, словно побуждая Уртейла говорить. В свете лампы Бигмэна лицо, почти невидимое за окошком шлема, слегка наклонилось, словно следя за бластером. Уртейл сказал: - А если да? Снова наступила пауза. - Ты шел по боковому переходу. Ты хотел выйти у нас за спиной. - Я сказал - а что если да? - голос Уртейла звучал почти лениво, словно его владелец совершенно расслабился, и для него было наслаждением видеть направленное на него дуло бластера. Уртейл продолжал: - Где же твой друг? Где-нибудь поблизости? - Я знаю, где он. Можешь не беспокоиться. - А я хочу беспокоиться. Позови его. Твой приемник настроен на местную передачу, иначе я не слышал бы тебя так хорошо... Ты не возражаешь, если я открою свой кран с водой? Пить хочется, - его рука медленно двинулась. - Осторожно, - сказал Бигмэн. - Всего глоточек. Бигмэн напряженно следил за ним. Он не думал, что с помощью пульта управления на груди можно пустить в ход какое-нибудь оружие, но можно внезапно усилить свет, так что он станет ослепляющим, или... или... ну, что угодно. Но пальцы Уртейла закончили свое дело, а Бигмэн все еще стоял в нерешительности, и слышен был только звук глотка. - Напугать тебя? - спокойно спросил Уртейл. Бигмэн не нашел, что ответить. Голос Уртейла стал резким. - Ну-ка, позови его. Позови Старра! Повинуясь приказному тону, рука Бигмэна шевельнулась и застыла. Уртейл рассмеялся. - Ты почти сменил настройку, да? Тебе нужна передача на расстояние. Здесь его нет, ведь правда? - Ничего подобного, - вскричал Бигмэн. Он горел от возмущения. Огромный желчный Уртейл был умен. Вот он стоит, мишень для бластера, и все же это сражение выигрывает он, потому что чувствует себя хозяином ситуации, в то время как положение Бигмэна, который не мог ни выстрелить, ни опустить бластер, ни уйти, ни остаться, было просто несостоятельно. В голову пришла дикая мысль: а почему бы не выстрелить? Но он знал, что не сделает этого. Он ничем не сможет объяснить эту смерть. И даже если бы ему это удалось, насильственная смерть представителя сенатора Свенсона принесла бы огромный вред Совету Науки. И Лаки тоже! Был бы Лаки здесь... В какой-то степени оттого, что он этого очень хотел, сердце его подпрыгнуло, когда Уртейл слегка приподнял свою лампу и осветил коридор, пробормотав при этом: - Нет, все-таки я ошибся, а ты прав. Вот он идет. Бигмэн рванулся: - Лаки... Будь он спокоен, как всегда, он бы дождался, пока Лаки подойдет и опустит руку ему на плечо, Но Бигмэн отнюдь не был спокоен. Положение его было невозможно, его переполняло желание найти какой-нибудь выход. Он успел только один раз выкрикнуть "Лаки" и налетел на тело, которое было вдвое массивнее, чем его собственное. Еще несколько секунд он продолжал цепляться за свой бластер, но рука другого человека крепко держала его руку, сильные пальцы разжимали и выламывали его пальцы. Бигмэн запыхался, голова кружилась от внезапного нападения, и бластер выпал из его рук. Он упал, а когда попытался встать, увидел башней возвышающегося над ним Уртейла, дуло его собственного бластера было направлено теперь на него. - У меня есть свой, - мрачно сказал Уртейл, - но я подумал, что, пожалуй, возьму твой. Не двигайся. Оставайся на четвереньках. Вот так. В эту минуту Бигмэн ненавидел себя, как никогда. Позволить так глупо провести себя! Он почти заслуживал смерти. Он скорей умрет, чем снова встретит Лаки и признается ему: - Он посмотрел в тоннель за моей спиной и сказал, что ты идешь, поэтому я обернулся. Он проговорил придушенным голосом: - Стреляй, если можешь. Стреляй, а потом Лаки все равно выследит тебя и уж позаботится, чтобы ты провел остаток своей жизни прикованным к самому маленькому и холодному астероиду, который когда-нибудь использовали в качестве тюрьмы. - Лаки так сделает? Где же он? - Поищи. - Я найду его, потому что ты мне скажешь, где он. А прежде всего ты мне скажешь, зачем он спустился в шахту. Что он здесь делает? - Ищет сирианцев. Ты слышал, что он говорил. - Ищет газ от комет, - прорычал Уртейл. - Этот старый дурак Певераль может сколько угодно говорить о них, но твой-то друг ему не поверил ни на минуту. Не поверил бы, даже если бы у него были мозги, как у тебя. Он пришел сюда за другим. Говори, зачем. - Еще чего! - Говори, спасай свою шкуру! - Недостаточная причина для меня, - возразил Бигмэн, вставая на ноги и делая шаг вперед. Уртейл отступил и прислонился к стене. - Еще одно движение, и я с удовольствием взорву тебя. Мне не очень-то важно, что ты скажешь. Конечно, это сэкономило бы время, но не слишком. Провести с тобой больше пяти минут - непозволительная потеря времени. А теперь послушай, что я тебе скажу. Может быть, ты зарубишь себе на носу, что ни ты, ни твой герой в жестяных латах, Старр, никого не обманете. Ни один из вас не способен ни на что большее, чем фокусы с активированными ножами, которые вы проделываете с безоружным человеком. Бигмэн мрачно подумал: "Вот что задело этого негодяя. Я выставил его болваном перед всеми, и теперь он хочет, чтоб я перед ним ползал". - Если ты все время собираешься болтать, - лениво сказал Бигмэн, постаравшись вложить в свой голос как можно больше презрения, - то уж лучше давай стреляй. Лучше пусть меня разорвет на куски, чем я умру от твоего бесконечного трепа. - Потише, малыш, потише. Во-первых, сенатор Свенсон метит в Совет Науки. Ты лишь самая маленькая частичка этой цели, а твой друг Старр - всего лишь еще одна частичка, не намного больше. Стрелять в эту цель буду я. Мы поставим этот Совет на место. Люди на Земле знают, что он отравлен коррупцией, что его сотрудники зря переводят деньги налогоплательщиков и набивают собственные карманы... - Все это наглая ложь, - взорвался Бигмэн. - Это решит народ. Мы объясним людям, как их обманывает Совет, и посмотрим, что они скажут. - Только попробуйте! Иди и попробуй! - Именно это мы и собираемся сделать. И это нам удастся. И вот наш экспонат номер один: вы двое в шахте. Я знаю, для чего вы здесь. Сирианцы! Ха! Старр или специально подстроил, чтобы Певераль рассказал эту историю, или просто умело этим воспользовался. Я скажу тебе, чем вы тут занимаетесь. Вы хотите устроить сирианский лагерь и потом его всем показывать. "Я один выследил их, - скажет Старр. - Я, Лаки Старр, великий герой". Ученые мужи поднимут большой шум, а Совет Науки потихоньку свернет свою программу "Свет". Они уже выжали из этой программы все, что могли, и пора устраивать свои делишки... Только ничего из этого не выйдет, потому что я поймаю Старра на месте преступления, и он будет по уши в грязи, как и весь Совет. Бигмэна тошнило от ярости. Он готов был разорвать Уртейла голыми руками, но сумел сдержаться. Он понимал, почему тот так говорит. Потому что знает гораздо меньше, чем старается показать. Он пытается что-нибудь вытянуть из Бигмэна и для этого нарочно хочет разозлить его. Но Бигмэн отплатит ему той же монетой. И тихим голосом Бигмэн начал: - Знаешь что, вонючий негодяй, если кто-нибудь выследит тебя и выпустит из тебя весь кометный газ, покажется твоя душонка - размером с земляной орех. Если из тебя вытряхнут всю труху, ничего не останется, кроме мешочка из грязной кожи. - Хватит! - заорал Уртейл. Но Бигмэн заорал еще громче, так, что его высокий голос зазвенел: - Стреляй, трусливый пират! Ты показал, какой ты трус, за общим столом. Встань передо мной, как мужчина перед мужчиной, с голыми кулаками - я хочу посмотреть, как ты снова струсишь, хоть ты и очень много о себе воображаешь. Теперь Бигмэн был весь внимание. Пусть Уртейл действует неосмотрительно и поспешно. Пусть он стреляет, не целясь, просто повинуясь импульсу, - Бигмэн отпрыгнет в сторону. Может, он и умрет, но, во всяком случае, это шанс. Но Уртейл словно окаменел и стал еще холоднее. - Хватит болтать, я все равно убью тебя. И ничего со мной не случится. Я скажу, что защищался, и постараюсь, чтобы мне поверили. - С Лаки у тебя это не получится. - У него будут свои трудности. Когда я с ним покончу, его мнение не будет иметь никакого веса, - Уртейл твердо держал в руках бластер. - Хочешь получить? - От тебя? - спросил Бигмэн. - Как знаешь, - холодно сказал Уртейл. Бигмэн ждал, ждал, не говоря ни слова, пока рука Уртейла не окаменела и шлем слегка не наклонился, как будто тот целился, хотя в этом не было необходимости на таком расстоянии. Бигмэн считал мгновенья, пытаясь вычислить, когда ему надо будет сделать отчаянный прыжок, чтобы спасти жизнь, как это сделал Лаки, когда в него целился Майндс. Но здесь с ним не было товарища, который мог бы сбить Уртейла так, как он, Бигмэн, сбил тогда Майндса. Да и Уртейл - не нервный, больной Майндс. Он просто рассмеется и снова прицелится. Мускулы Бигмэна напряглись для последнего прыжка. Он приготовился к тому, что жить ему осталось не больше пяти секунд. 9. ТЬМА И СВЕТ Но стоя так, с напряженным до предела телом, с мускулами ног, почти вибрирующими от готовности сжаться и вытолкнуть тело в прыжке, Бигмэн вдруг услышал удивленный хриплый возглас. Оба они стояли в сером темном мире, и лучи от ламп на их шлемах скрещивались. За пределами этих лучей ничего не было видно, так что намек на какое-то движение, происходившее за пределами видимости, сначала не был понят. Его первой реакцией, первой мыслью было: Лаки! Неужели Лаки вернулся? Неужели он сумеет стать хозяином ситуации? Но он опять почувствовал движение, и мысль о Лаки угасла. Казалось, кусок каменной стены оторвался и медленно, лениво падал, что было характерно для Меркурия из-за низкой силы притяжения. Это был каменный канат, который непонятным образом растянулся, достал до плеча Уртейла - и прилип к нему. Один такой канат уже опоясал его талию. Еще один двигался вниз и кружился, словно он был частью нереального мира замедленного движения. Но как только конец его обернулся вокруг руки и груди Уртейла и коснулся металлического покрытия, рука оказалась плотно и намертво прижатой к груди. Неповоротливая и с виду хрупкая скала будто обладала могучей силой питона, сжимающего в кольцах свою жертву. Если первой реакцией Уртейла было удивление, то теперь в его голосе звучал только ужас. - Холодно, - хрипло прокаркал он. - Они холодные. У Бигмэна кружилась голова, когда он пытался оценить новую ситуацию. Кусок скалы совсем закрыл руку Уртейла ниже локтя, виден был только приклад бластера. Наконец, выплыл последний канат. Все они так походили на скалы, что были незаметны пока не отделялись от стены. Канаты соединялись между собой, словно были единым организмом, но в этом организме не было ядра, так сказать, "тела". Это был каменный спрут, состоящий из одних щупалец. Ход мыслей Бигмэна будто взорвался. Он подумал о том, что за долгие века эволюции в скалах Меркурия могла развиться собственная жизнь. Совершенно иная форма жизни, не известная на Земле. Жизнь, которая поддерживается только крохами тепла. А почему бы нет? Щупальца могут переползать с места на место в поисках необходимых крох тепла, Бигмэн ярко представил, как они ползут к северному полюсу Меркурия, где обосновались люди. Сначала шахты, а затем обсерватория снабжали их нескончаемыми струйками тепла. Человек также мог стать их жертвой. А почему бы нет? Человеческое тело ведь тоже источник тепла. Случайно в эту ловушку мог попасть одинокий шахтер. Парализованный внезапным холодом и страхом, он не в состоянии даже позвать на помощь. Через несколько минут его радиопередатчик "садится", и он не может дать о себе знать. А потом он вообще замерзает и превращается в ледяную статую. Сумасшедшая история Кука о смерти в шахтах вовсе не была бессмысленной. Все это за мгновение пронеслось в голове Бигмэна, пока сам он оставался на месте, все еще потрясенный новым поворотом событий. Голос Уртейла звучал мольбой и последним хрипом полузадушенного: - Не могу... Помоги мне... помоги... Они холодные... Холодно... Бигмэн крикнул: - Держись! Я иду. В один миг исчезла мысль, что этот человек - враг, что лишь несколько мгновений назад он собирался хладнокровно убить Бигмэна. Маленький марсианин знал только одно: вот беспомощный человек, зажатый в тисках чего-то нечеловеческого. С тех пор, как человек впервые покинул Землю и устремился навстречу опасностям и тайнам космоса, сам собой возник неписаный закон: людские распри должны быть забыты перед лицом общего врага, нечеловеческих и бесчеловечных сил других миров. Возможно, не все соблюдали этот закон, но для Бигмэна он был непреложен. Одним прыжком он оказался рядом с Уртейлом, пытаясь оторвать его руку. Уртейл промычал: - Помоги мне... Бигмэн ухватился за бластер, который все еще находился в руке Уртейла, стараясь при этом не дотрагиваться до щупальца, обернувшегося вокруг сжатого кулака Уртейла. Про себя Бигмэн рассеянно отметил, что щупальца эти не были гладкими, как змеи. Они состояли из отдельных частиц, словно были составлены из многочисленных твердых сегментов, соединенных вместе. Другой рукой Бигмэн, в поисках опоры, на мгновенье дотронулся до щупальца и тут же рефлекторно отдернул руку. Он почувствовал ледяной холод, проникающий внутрь и обжигающий. Каким бы способом эти существа ни извлекали тепло, это не было похоже ни на что, о чем ему доводилось слышать. Бигмэн отчаянно тянул на себя бластер, раскачивая и выкручивая его. Сначала он не обратил внимания на прикосновение врага к своей спине, но потом ледяной холод пронзил его и не отпускал. Попытавшись отпрыгнуть, Бигмэн понял, что сделать этого не может. Щупальце настигло его и обернулось вокруг. Двое мужчин были так туго связаны, что казалось, они срослись вместе. Физическая боль от холода нарастала, и Бигмэн рванул бластер, как сумасшедший. Неужели поддался? Его остановил голос Уртейла, который прошептал: - Бесполезно. Уртейл зашатался, затем медленно, под влиянием меркурианской силы тяжести, опрокинулся набок, увлекая за собой Бигмэна. Тело Бигмэна онемело. Оно теряло чувствительность. Он уже не мог точно сказать, продолжает ли он держаться за дуло бластера или нет. Если да, то действительно ли оно уступило его диким усилиям, или это был последний проблеск его жаждущего сознания? Лампочка на шлеме светила тускло, так как энергию забирали прожорливые канаты. Еще немного - и они замерзнут насмерть. Оставив Бигмэна в шахтах Меркурия и надев специальный скафандр в тишине и спокойствии "Молнии Старр", стоявшей в ангаре, Лаки ступил на поверхность Меркурия и обратил лицо навстречу "белому призраку Солнца". Несколько долгих минут он стоял не двигаясь, снова вбирая в себя молочное сияние Солнечной короны. Любуясь короной, он рассеянно сгибал и разгибал по очереди руки и ноги. Скафандр со специзоляцией был сделан лучше, чем обычный космический. Кроме того, он был очень легкий. Создавалось необычайное ощущение, будто скафандра нет. В безусловно безвоздушном пространстве от этого становилось неуютно, но Лаки, отбросив в сторону все неприятные мысли, стал разглядывать небо. Звезды были так же многочисленны и ярки, как в открытом космосе, поэтому не они занимали его внимание. Его интересовало кое-что другое. Прошло уже два дня по земному исчислению с тех пор, как он видел небо. За два дня Меркурий продвинулся на одну сорок четвертую часть своего пути по орби