несколько недель. Горничные не так уж старательно убирают номера. Весьма маловероятно, но могло быть и так. - Мистер Джаст, если не возражаете, я хотел бы кое-что объяснить. - Слушаю вас. - Я люблю фантастику. Как я вчера вам сказал, я восхищаюсь книгой Дивора. Он поставил свой автограф сегодня утром на моем экземпляре "Пересечения". Я просто хочу, чтобы вы знали о моих чувствах. Он вытащил потрепанную книжку в бумажном переплете и протянул мне. На титульном листе действительно стояла подпись Джайлса, я ее знал. "С наилучшими пожеланиями" над ней и "26 мая 1975" под подписью. Слова "С наилучшими пожеланиями" были бледными, а подпись была значительно более яркой. - Не поставите ли и вы свою подпись и дату? - спросил Стронг. - Это не моя книга. - Я знаю, сэр, но я прочитал две ваши книги и видел ваш фильм. Не могу сказать, чтобы он меня растрогал, - я не столь восприимчив к лести. Я понимал, что подпись Джайлса, датированная днем его смерти, и к тому же подпись человека, обнаружившего труп, и датированная тем же числом, могут сделать книгу весьма ценной. Я расписался. Никаких "наилучших пожеланий", просто фамилия и дата под автографом Джайлса. - Послушайте! - меня внезапно осенило. - Вы получили автограф сегодня? - Да, мистер Джаст. - Значит, вы были там. Правда ли, что мистер Дивор поднял шум, когда надписывал автографы? Из-за чего? - Шум? - Стронг, казалось, растерялся. - Я не слышал никакого шума. - Он покачал головой. - Ничего об этом не знаю. Я пришел рано и стоял в начале очереди, наверное, третий или четвертый. Оттуда я ушел на свой пост у дверей книжной выставки. Может быть, что-то и произошло после того, как я ушел. Но вряд ли что-нибудь серьезное, иначе мне стало бы известно. Он поднялся, хотел было распрощаться, но вдруг спросил: - Вы знакомы с миссис Дивор? - Встречался с ней раза два. - Я думаю, она хотела бы вас повидать. - Она здесь? Вы ее видели? - Я знаю, что она была в отделе по связи с прессой. Шестой этаж, комната 622. Только, мистер Джаст... - Да? - Я не думаю, что стоит говорить ей о ваших теориях. Бедная женщина, наверное, в тяжелом состоянии. Остаться вдовой в таком молодом возрасте... - Не беспокойтесь. Я не сказал полиции, не скажу и ей... 11. ЮНИС ДИВОР. 15.45 Юнис Дивор мне не нравилась. Она была ярым борцом за равноправие женщин еще до того, как в стране развернулось это движение. Она продиралась сквозь мужской мир, вооруженная длинными ногтями и тугим бюстгальтером. Она была юристом, не употребляла никакой косметики, коротко стригла свои каштановые волосы, носила костюмы мужского покроя, говорила грубоватым голосом и ходила вразвалочку. Я был совершенно потрясен, когда Джайлс игриво сообщил, что они решили пожениться. Я не мог понять, что он нашел в ней, а она в нем. Да я и не замечал особых проявлений любви между ними. И теперь я обнаружил, что мне не так-то легко выразить ей соболезнование по поводу его смерти. Но я должен был это сделать. Не говоря уже о чисто гуманных соображениях, она была единственным человеком, который мог сказать мне, изменил ли Джайлс свою привычку и не ошибаюсь ли я, делая вывод об убийстве только на основании разбросанной одежды. Я поднялся на шестой этаж, увидел стрелку с надписью "служебные кабинеты", повернул налево и нашел комнату 622. Я вошел очень медленно и тихо, потому что не хотел, чтобы Юнис сразу увидела меня, пока я не соберусь с духом. Но ее в комнате не оказалось. Я спросил у сидевшей там Сары Восковек (теперь я уже помнил ее фамилию), не знает ли она, где сейчас миссис Дивор. - Наверху, в комнате 1511. Ждет медицинского эксперта. Я взглянул на часы. 15.40. Не прошло и суток с тех пор, как я прибыл на съезд. Я попрощался с Сарой и ушел. Обратно, в номер 1511. Мне это было совсем не по душе. Я постучал в дверь. Немного спустя она приоткрылась, и в просвете показалось лицо полицейского Олсена. - Привет. Помните меня? - спросил я. Он помнил. - Если миссис Дивор здесь, могу я повидаться с ней? Она, видимо, услышала, и до меня донесся ее хриплый голос: - Пусть войдет. Я хочу видеть его. Олсен впустил меня. Комната была прибрана. Юнис сидела на одном кресле, полицейский сел на другое. Я решил было присесть на кровать, но передумал и уселся на низкую скамейку для чемоданов, стоявшую возле письменного стола. Юнис, вероятно, заметила быстрый взгляд, который я метнул в сторону ванной перед тем, как сесть, и сказала: - Он все еще там. Накрыт одеялом. - Извините за то, что не сразу пришел, но мне сказали, что вы в 622 комнате... Мне чертовски жаль, Юнис, - я имею в виду эту трагедию. Одно время мы с Джайлсом были очень близки. - Действительно, очень близки, Джаст, если у вас был его ключ, - сухо сказала она. - Об этом как раз я и хочу поговорить с вами. С разрешения Сары мы прошли в номер 1524, который был свободен до 18 часов, чтобы поговорить без помех. - Мне хотелось бы услышать от вас, что же все-таки произошло. Как он умудрился умереть? - спросила Юнис. - Не знаю. Когда я вошел в номер, он был уже мертв. - Хорошо, тогда расскажите мне про ключ. - Он дал мне ключ вчера вечером, чтобы я мог выполнить его поручение, но я забыл. И выполнил его сегодня, и, когда я пришел в его комнату, он уже был мертв. - Есть между этим связь? - Вы полагаете, что поскольку он был убит после того, как я забыл выполнить его просьбу, значит, он был убит из-за того, что я ее не выполнил? Она пожала плечами: - А почему вы ее не выполнили? - Не имеет отношения к делу и несущественно. У этой чертовки была потрясающая способность угадывать, о чем вы думаете. Вероятно, это очень помогало ей как юристу. Не знаю, как у Джайлса хватило духу жениться на ней. - Ну что же. Остановимся на этом. Он упал в ванне. Теперь произведут вскрытие и отдадут его мне. Я его похороню, потребую официального утверждения завещания, если таковое существует - клянусь, я не знаю, и на этом все кончится. Она уперлась руками в колени, встала и заявила: - Это все, Дэрайес, можете уходить. Не поднимаясь с места я сказал: - Это еще не все. Не возражаете, если я вам задам несколько вопросов, Юнис? Уверяю вас, что я преследую благую цель. Она заколебалась, посмотрела на часы, снова села: - Все равно до прихода медицинского эксперта нечего делать, так что задавайте. - Как вел себя Джайлс в последнее время? - Как сукин сын, каким он стал уже довольно давно. Не слишком нежное воспоминание о только что умершем муже, но я не собирался читать ей мораль. - Вы не знаете, он употреблял наркотики? - Мне об этом не известно, но думаю, что я бы знала. - Не изменил ли он каких-нибудь из своих излюбленных привычек? Она хрипло засмеялась. - Он? Вам-то должны быть известны его излюбленные привычки. Они ни когда не меняются. - В этом все дело. Когда вы вошли в его номер, там было все в таком же виде, как и сейчас? - Да, в основном. - Одежда Джайлса не валялась на полу? - Одежда была в стенном шкафу, и каждую вещь по очереди вынимали, записывали и нумеровали. - Ничего не лежало на кровати или на креслах? - Из его одежды? Нет. - Вы ведь знаете, как он возился со своей одеждой. - Еще бы, - сказала она. - Дует в носки и складывает их, и все остальное тоже, и кладет аккуратной стопкой, как его учила мамочка. Он у вас когда-то жил, вам об этом известно. - Хорошо, тогда слушайте. Когда я вошел и обнаружил его тело, его одежда валялась на кресле и на полу. Вы знаете, что он не мог ее разбросать. - Не мог. Что дальше? - Значит, это сделал кто-то другой. Кто-то другой побывал здесь. А для чего было разбрасывать одежду, если не для того, чтобы создать впечатление, что Джайлс принимал душ, когда он этого не делал? На этот раз ее способность читать мысли была как никогда кстати. Мне не надо было объяснять. - Вам не кажется, что именно так все произошло? - Потому что одежда была разбросана? Этого недостаточно. Присяжных это не убедит. - К черту присяжных. Забудьте, что вы юрист. Разговор между нами, думайте просто как человек. Лично вы верите, что это убийство, исходя из того, что его одежда была разбросана? - Это интересная мысль, - сказала она бесстрастно. - Возможно. Но необходимо больше доказательств. На минуту у меня мелькнула мысль сказать ей о героине, но потом я раздумал - физически его уже не было. - А как насчет душа? Я не помню, чтобы Джайлс принимал душ посреди дня? - Вы многого не знаете, - сказала Юнис. - Он мог принять душ в любое время, если с ним была женщина. - Вы хотите сказать, - проговорил я после паузы, - что у него в комнате находилась женщина и он принял душ, и он упал в ванне и умер? - Почему бы и нет? И женщина, не желая впутываться в историю, в которой она не виновата, потихоньку улизнула. - А одежда? - спросил я. - Неужели она стала бы ее разбрасывать, после того, как он снял ее и аккуратно сложил? - Дурочка могла подумать, что он сложил все так тщательно, чтобы произвести на нее впечатление, а если бы он был один, то побросал бы все куда попало. Вот она и разбросала одежду, как будто Джайлс был один. Я был сбит с толку: "Бог мой, а в этом есть смысл". - А у него были другие женщины? - Да. Он обнаружил, что ему хочется разнообразия. Была у него эта женщина, увесистая такая, - владелица книжной лавки. Настоящая мамаша. Мне пришло в голову, что Юнис и Роузэнн во многих отношениях схожи. - Вы полагаете, что Роузэнн Бронстайн могла быть у него в комнате? - Она присутствует на съезде? Она ведь книготорговец, должна присутствовать. - Я встретил ее в отеле вчера, - признал я. - Значит, могла быть. - Но она хорошо знает, что не надо разбрасывать одежду. - Да, пожалуй, так, - сказала Юнис неохотно. - Впрочем, это нереально. После того, как Джайлс обнаружил прелесть разнообразия, Бронстайн долго у него не удержалась. - Что думаете вы о случившемся? Убийство или нет? - Ничего не думаю. А вот вы думаете над тем, не могла ли это быть Юнис Дивор. Прежде всего в смерти мужа подозревают жену, не так ли? Мне стало неловко, и я пожал плечами: - Я этого не говорил. - Так скажите. - Почему вы очутились в городе? Сколько времени вы здесь находитесь? - Со вчерашнего дня, с 16 часов. Нужно, чтобы я объяснила, почему? - Я не могу требовать объяснений. Хотите сами объяснить? - Нет ничего проще правды. Он позвонил мне. Забыл дома пакет. - Пакет? Я, наверное, вытаращил глаза от удивления, потому что Юнис посмотрела на меня с усмешкой и повторила: - Да, пакет. Я себя выдала этим? Я виновата? - Нет. Продолжайте. - Он позвонил мне, сказал, где лежит пакет, и попросил, чтобы я занесла его сюда. Я сказала, что постараюсь. Дело в том, что это давало мне повод побывать у брата, которого не видела больше года, хотя живем мы всего лишь в 40 милях друг от друга. Я захватила с собой пакет, позвонила снизу в номер Джайлса. Его не было на месте. Я и не рассчитывала, что он у себя, разве что с женщиной, но тогда бы он не подошел бы к телефону. Поэтому я сдала пакет в гардероб и оставила для него номерок у портье. И отправилась к брату, где заночевала. - Лучше бы ему послали пакет в номер с горничной. - Почему? Он ведь получил его. Я видела, что он лежал на письменном столе, когда я вошла, как раз перед тем, как полицейские сунули его в парусиновый мешок с остальными вещами. Через несколько часов я получу его обратно. - Именно это поручение, Юнис, я должен был выполнить вчера, - сказал я, снова мысленно ругая себя. - Ему передали номерок вчера вечером, но у него не было времени пойти в гардероб. А я взял пакет только сегодня утром во время ленча, но к этому времени он уже был мертв. - Ну и что? Подумаешь, важность этот пакет! - Почему вы так говорите? Вы знаете, что в нем? - Конечно. Ручки. Он их все время покупает. Специальные трехгранные ручки с его монограммой. Впервые я стала покупать их ему. Меня раздражало, что он вечно развинчивает шариковые ручки, в которые можно вставлять запаски. - Я знаю. И роняет пружинки. - Он стал писать только этими. Правда, они имеют два недостатка: быстро кончается паста, и после этого он сует их во внутренний карман пиджака, и я должна разбирать их и выбрасывать те, которые кончились. Я кивнул. Теперь я понял из-за чего поднялся шум во время подписывания автографов. Джайлс пытался сделать надпись почти высохшей ручкой (наверное, той самой, которой я нарисовал вопросительный знак на блокноте на его письменном столе). У него не было запасных, потому что я не принес их, и ему пришлось писать чужими ручками, к которым он не привык. Вот почему он ругал меня, и не могу осуждать его, зная об этом бзике с ручками. Но как пустая ручка способствовала его убийству? Это могло побудить его в раздражении убить меня, но не могло спровоцировать его убийство. - Но почему вы приехали сюда? Впервые Юнис смутилась и опустила глаза. Она проговорила едва слышно: - Я надеялась, что увижусь с Джайлсом. Я знала, что сегодня утром он надписывает автографы, и подумала, что это приведет его в хорошее настроение. Я подумала, что он захочет... если я останусь ночевать. Я был потрясен. Эта женщина, несгибаемая, как скала, вдруг развалилась на куски, но у меня не было никакого желания снова собирать ее. - Инстинктивно он знал, что я еду, и только для того, чтобы не встретиться со мной он разбил свою голову или устроил так, чтобы ему разбили голову, и навсегда распрощался со мной. Сукин... - и две крупные слезы покатились по ее щекам. Она вышла из комнаты, не попрощавшись. 12. РОУЗЭНН БРОНСТАЙН. 17.15 У меня не было желания сразу уйти. Я мог оставаться в номере до 18 часов. Куда бы я не пошел, чтобы я ни делал, я стремился бы разгадать проклятую загадку. Через два-три дня Джайлса, наверное, похоронят. И мне придется присутствовать на заупокойной службе, и ради моего собственного душевного спокойствия к тому времени я уже должен что-нибудь узнать. Итак, почему он был убит? Пока мне было известно об одном пустяковом осложнении в его жизни и о другом, серьезном. Пустяковым была пустая ручка, потому что я не принес пакет. Серьезное осложнение было вызвано любовным крахом двух женщин - Юнис и Роузэнн. (Кто бы мог предположить, что Джайлс Дивор - роковой мужчина, из-за которого две женщины пришли в отчаяние!) Я был уверен, что Юнис не убивала его. Она слишком быстро догадалась, что я намекаю на убийство. Если бы она была убийцей, она наверняка сделала бы вид, что не поняла намека, и старательно избегала бы этого слова и версии. (Или, может быть, я слишком романтически настроен?). Как насчет Роузэнн? Где бы мне найти ее? Я решил попробовать дозвониться в ее книжную лавку. В День поминовения погибших лавка, вероятно, закрыта, но я знал, что она занимает несколько комнат над магазином. Быть может, у нее есть отводная трубка. На 15 гудке мне ответили. Голос был тихим и осипшим, совершенно неузнаваемым, и я подумал, что ошибся номером. - Роузэнн? - спросил я на всякий случай. - Какого дьявола тебе нужно? - произнесли более громко, и тут я узнал ее. - Это Дэрайес Джаст. - Я знаю. Какого дьявола тебе нужно? - она уже не называла меня "малышом". Ей было действительно плохо. - Извини, Роузэнн, но ты слышала о Джайлсе? - Да, я слышала о нем. Никогда бы не подумала, что проклятый ублюдок может поскользнуться и упасть в ванне. Уже вторая женщина бранила его за то, что он осмелился умереть. - Роузэнн, - спросил я, - ты видела Джайлса после того, как мы с тобой разговаривали вчера? - Нет, не видела, и вообще, какое тебе дело до этого? А ты видел его? Я мог ответить, что видел его. Но это не имело значения. Поэтому я сказал: - Роузэнн, меня кое-что беспокоит. - Что ты имеешь в виду? - Дело в том, что когда я вошел в его комнату... - ...ты обнаружил его. Может быть, ты его подтолкнул? Она не думала, что говорит. - Послушай, Роузэнн, когда я вошел в комнату, он уже был мертв. Он лежал в ванне, словно до этого принимал душ, а его одежда была разбросана по всей комнате. Создавалось впечатление, что он кидал ее по дороге в душ. На другом конце провода воцарилось молчание, и оно длилось так долго, что я уже собрался проверить контакт, но тут она произнесла более нормальным голосом: - Но это невозможно, он всегда складывал... И замолчала. - Ты хочешь сказать, что кто-то другой, раскидал его вещи? Какая-нибудь женщина. Нет, он этого не допустил бы. - И она тоже сразу сделала вывод, который, по-моему, доказывал ее невиновность. - Ты хочешь сказать, что кто-то убил его и потом раскидал его вещи, чтобы создать впечатление, что произошел несчастный случай, когда он принимал душ? - Ты считаешь это возможным? - Не знаю... Я.. Да, конечно, это возможно. - Внезапно она взорвалась: - Это сделала Юнис! - Юнис? - Конечно. Если она не могла обладать им, то значит, никто не должен был. - Это невозможно, Роузэнн. Роузэнн издала сиплый звук, который должен был изображать смех. - Ты считаешь, что она должна была сделать это сама? - спросила она. - Могла нанять кого-нибудь. В наши дни это стоит не так дорого. - Но у тебя есть такой же мотив, как у Юнис, и столь же веский. - У меня? - Если ты не можешь им обладать, значит, никто не должен. - Не будь идиотом! - крикнула она и швырнула трубку. Я положил свою. Итак, чего я добился? Обе восприняли мой намек на убийство без сомнений, в силу чего я был склонен вычеркнуть их из списка подозреваемых. Роузэнн выдвинула идею наемного убийцы. Почему бы и нет? Малоправдоподобно, но почему бы и нет? Тогда алиби не имели бы никакого значения. И быть может, след героина, который я обнаружил, был оставлен наемным убийцей. (Почему - мне было неясно). Проку от всего этого не было никакого. За последние пять часов я размышлял более напряженно, чем когда-либо в своей жизни - даже когда обдумывал сюжеты своих романов - и без результата. Было почти 18 часов, и в любое время в номер могли прийти. Я запер его и ушел. Продолжая размышлять. Я ждал лифта. Поскольку я не верил, что убийство было связано с таким пустяком, как ручки, и поскольку я не верил в причастность Юнис и Роузэнн, то мотив следовало искать в другом месте - другая женщина, которую никто не подозревает, героин, убийца-маньяк (нет, маньяк не стал бы создавать видимость несчастного случая). В поисках мотива стоило бы проследить, что делал Джайлс с того момента, как мы расстались почти за 24 часа до его смерти. Когда я увидел Джайлса в последний раз, он уходил с Генриеттой Корвасс. Если я начну с нее... Остановился лифт, идущий вниз. Я вышел на пятом этаже и обнаружил, что комната пресс-конференций все еще открыта. В ней сидела всего одна женщина. Она не знала, где Генриетта, но, кажется, слышала, как та говорила, что собирается на прием, который устраивает издательство "Снуолл, Брум и К" сегодня вечером. Я с трудом упросил ее разыскать объявление, и оказалось, что он состоится не в отеле, а в соседнем ресторане в 18.30. 13. ТОМАС ВЭЛИЭР. 18.40 У меня не было приглашения, но поскольку я имел значок Эй-Би-Эй, то мог доказать, если бы меня спросили, что я писатель. Но меня ни о чем не спрашивали. Выпивка, естественно, меня не интересовала, и я прошел мимо бара, лишь бегло взглянув, нет ли там Генриетты. Ее там не было. Но зато я увидел моего уважаемого издателя, главу "Призм Пресс" Тома Вэлиэра. Он тоже меня заметил. - Привет, Дэрайес! Страшное дело, - сказал он, подходя. Разумеется, я знал, о чем он говорит. - Да, страшное дело, - сказал я, продолжая жевать. - Говорят, вы обнаружили тело? - сказал он. - Да. Я тот счастливчик. - Он упал ванне и разбился? - Похоже на то. - Страшное дело, - повторил он. - Поистине страшное. - Такое постоянно случается, - он помотал головой. - Я имею в виду, что легко поскользнуться в ванне. Кстати, Дэрайес... - Да? - Помните, о чем мы говорили вчера? - О том, что Джайлс покидает "Призм Пресс"? - Не покидает. Он только говорил, что, возможно, покинет. Он еще не покинул. - Он взглянул на меня с осуждающим видом. - В данных обстоятельствах, мне кажется, нет необходимости упоминать об этом. Джайлс мертв, вы же знаете. - Да, знаю, страшное дело. Том подозрительно взглянул на меня, но, видимо, то, что он хотел сказать, было слишком важно, чтобы отвлекаться. - Я хочу сказать - пусть мертвые покоятся в мире. Кому нужен бесполезный скандал? - Смена издателя, по-моему, не вызывает скандала, - сказал я. - Да, но из этого ничего не вышло, зачем же говорить об этом? - Конечно, - сказал я. - У меня нет никаких причин говорить об этом, Том. Я буду рассматривать это дело как конфиденциальное. - Спасибо, Дэрайес. - Будем оптимистически смотреть на вещи, Том, - сказал я. - Книга Джайлса разойдется лучше, чем предполагали. Не часто писатель умирает в разгар рекламной кампании. - Ну что вы, - пробормотал он смущенно. - Мы не хотим наживать капитал на несчастье. - Полно, - сказал я. - Используйте заголовки. Это случилось на съезде Эй-Би-Эй. Книготорговцам это очень поможет, и они начнут проталкивать книгу. Подумайте только: "Смерть в Эй-Би-Эй". Я вспомнил сетования Азимова, его обязательство написать книгу под названием "Убийство в Эй-Би-Эй". Клянусь, я так старался распутать происшествие, что у меня в этот миг даже мелькнула мысль, не подстроил ли его Азимов, чтобы заиметь сюжет или разрекламировать свою книгу. (Совершенная чушь. Я говорил Дэрайесу, что нелепо оставлять эту фразу, но он настаивает, потому что уверяет, что он именно так подумал. Если ему так хочется выглядеть придурком, это его дело. А. Азимов. Я не знаю, почему Азимов считает, что он выше подозрений. Заинтересованный читатель может задуматься над тем, не пишет ли он эту книгу в тюремной камере. Дэрайес Джаст. Ну что ж, даже если это ослабит напряженность сюжета, должен заявить, что пишу эту книгу не в тюремной камере, а в своем кабинете. А. Азимов.) - Я полагаю, книга действительно лучше разойдется, - нерешительно проговорил Том, - но мне это безразлично. 14. ГЕНРИЕТТА КОРВАСС. 19.45 Гости на приеме заполнили две большие комнаты и коридор между ними. Я знал, наверное, не более одного из каждых десяти присутствующих, но мне казалось, что буквально каждый здоровается со мной. Я стал знаменитостью, приобретя большую известность от того, что обнаружил труп, чем от своих четырех книг (не считая пятой, готовившейся к печати). Я все больше мрачнел, переходя от группы к группе и думал о том, что бесполезно искать иголку в стоге сена, и вдруг, примерно без четверти восемь, услышал ее голос, повернулся в этом направлении и увидел ее. Я присоединился к группе людей, среди которых она стояла, и в конце концов мне удалось встретиться с ней глазами. Она мгновенно узнала меня, но тут же отвернулась. Я протиснулся к ней и легонько потрогал ее за локоть. Когда она обернулась я сказал так тихо, что практически никто не мог расслышать: - Мне надо поговорить с вами. - О чем? - Это очень важно, - ответил я все так же тихо. - Пол поводу... - она не закончила фразу, но это внезапное молчание было столь же красноречивым, как если бы она договорила. - Да, - сказал я. - Выйдем из комнаты. Мы не можем говорить здесь. Она пошла за мной. Я рассчитывал пройти во внутренний дворик, но и там за маленькими столиками сидели участники приема. Я подвел ее к невысокой бетонной ограде, окружающей ресторан, подтянулся и сел на нее, болтая ногами. - Ужасная история, - проговорила она. - Совсем не нужная реклама. Попадет во все газеты. - Об этом я ничего не знаю, Генриетта. Отель примет все меры, чтобы замять шумиху. - Ведь объявить о случившемся пришлось мне. - Такая у вас работа. - Но мне это не нравится. - Согласен. Не нравится. Но, судя по вашему виду, вам не нравлюсь я, только потому, что сообщил вам о происшедшем. Мне это тоже не нравится. Интересно, понравилось бы вам войти туда и... - Замолчите! - К моему удивлению, она готова была расплакаться. Я замолчал, выжидая, заплачет или сдержится. Она не заплакала и спросила: - Для чего мы сюда пришли? - Послушайте, он был моим другом. Вчера вечером он не хотел идти с вами, помните? Я заставил его пойти, и именно поэтому он не смог взять в гардеробе пакет, который ему был нужен, и попросил меня это сделать, а я.. не смог выполнить его просьбу. Теперь для меня важно убедиться в том, что это не привело к его смерти. - Как мог пакет иметь столь важное значение? - В нем были ручки. Джайлс всегда пользовался ручками со своей монограммой, и он забыл их дома. Я не принес пакет вовремя, и он писал автографы единственной ручкой, которая у него была с собой, а в ней кончилась паста, и это вывело его из равновесия. Если бы он не разволновался, он мог бы пойти на ленч книготорговцев и писателей. Но поскольку он был вне себя: он поднялся в свой номер, решил принять душ, чтобы поостыть, и, видимо, упал. Так что в каком-то смысле вина лежит на мне. - Если дело обстояло так, то чем я могу помочь? - Я просто хочу знать все, что произошло вечером. - Мне, собственно, нечего рассказывать. Мы поехали на телевидение и записали передачу. - А как он вел себя во время записи? - Самым примерным образом. Очень хорошо говорил. Эту передачу покажут через три недели, приурочат ко дню выхода книги. Если у них котелок варит, прокрутят раньше. Я не удивлюсь, - добавила она с горечью, - если они покажут ее завтра утром, пока съезд еще продолжает работу. - Надо будет посмотреть, - сказал я. - А что было после записи? - Ничего. Мы вернулись. - Я имею в виду, после того, как вы доставили его в номер. - Почему вы говорите, что я доставила его в номер? - спросила она, и голос ее дрогнул. - Ведь вы собирались, не правда ли? Последние ваши слова перед отъездом были: "Я сама провожу вас до вашего номера". - А, помню, - сказала она с неожиданным равнодушием. - Я поднялась с ним на лифте до его этажа. - Он попросил вас зайти к нему? - Не-ет, - ответила она неуверенно. - Генриетта, - сказал я. - Не надо темнить. Он приглашает к себе каждую женщину. (Я этого точно не знал, но решил рискнуть). И вы, несомненно, вошли, иначе вы бы не были так смущены. Она не ответила и отвернулась. - Я обещаю вам, - сказал я, - что никому не передам, что вы мне рассказали. Нет надобности входить в подробности. Просто расскажите в общих чертах, что произошло. - Мне-то нечего стыдиться. Я ушла от него вчера вечером и вообще его больше не видела. - Значит, вы не видели, как он надписывает автографы? - Конечно, нет! - Кто-нибудь заходил за ним утром? - Не знаю, во всяком случае не я. Между тем у меня было отчетливое впечатление, что утром до десяти часов с ним была женщина. Кто-то сказал мне об этом. Мне даже назвали имя... Бесполезно. Я не мог вспомнить. - Когда вы ушли от него вчера? - Я не смотрела на часы. Вероятно, было около 11, но точно не знаю. Послушайте, я не хочу больше об этом говорить. Она поспешно сбежала вниз по лестнице, а я повернул в другую сторону и направился к отелю. 15. ШИРЛИ ДЖЕННИФЕР. 21.10 Что дальше? Мне было известно, что Джайлс делал примерно до 23 часов накануне. В 10 часов утра он надписывал автографы. Что же произошло в течение 11 часов ночью и утром, что могло бы объяснить случившееся около полудня? К концу этого периода с ним была женщина. В этом я был уверен, хотя и не мог вспомнить, что вселило в меня уверенность. Возникал вопрос: кто она и провела ли она с ним ночь? Я вошел в вестибюль и услышал возглас, которого, наверное, подсознательно опасался с самого начала: - Дэра-ай-ес, я ищу тебя целый день. Не думаю, чтобы она делала это, но с ее стороны было мило так сказать. - Привет, Ширли, - сказал я бесцветным голосом. - Извини, у меня был очень трудный день. - Знаю. Все об этом говорят. Как ужасно! Именно ты должен был найти его. Я думаю, из-за этого ты не подошел к киоску, где я надписывала автографы. - Я провел время с полицейскими, малоприятное занятие, - оправдывался я. - Бедняжка, - проворковала она. Странно, до чего я чувствовал себя неуязвимым для ее чар. - Меня уже мутит от этого, я собираюсь пойти домой и немного прийти в себя, - я слегка отодвинулся от нее. У нее был удивленный и обиженный вид. - Домой? - Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, - я нарочно зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. - Ты будешь здесь завтра? - Не знаю, - ответила она сухо. - Я буду. Может быть увидимся. - Я повернулся и вышел из отеля. Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов Азимова. (Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он единственный автор научной фантастики в мире. Дэрайес Джаст. В одном из моих лучших рассказов "Такой прекрасный день", который входит в сборник "Сумерки" и другие рассказы", происходит перенесение массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к истине. А. Азимов.) Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае... сам по себе он... может оказаться интересным. И я заснул.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВТОРНИК. 27 МАЯ 1975 ГОДА *  1. ДЭРАЙЕС ДЖАСТ. 6.00 Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не помню. Я открыл глаза в 6 часов утра - во рту был отвратительный привкус, подушка намокла от пота. Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары, созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в отель. Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно - о боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные магазины - как же им знать проблемы книготорговцев? - и о других пустяках. Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост - никакого. Жизнь продолжается. 2. САРА ВОСКОВЕК. 8.45 Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил подождать. Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери. - Привет! Она обернулась: - Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный. - Плохой день и плохая ночь. Но ничего. - Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело. - Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис Дивор. - Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе? - Спасибо, только что пил. - Могу я вам чем-нибудь помочь? - Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то труднопроизносимое имя. - Марсольяни, - она взглянула на часы. - Обычно он приходит рано. Хотите повидать его? - Даже очень. - Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного недоволен вами. - Он сказал, почему? - Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил. - Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время. Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему? - Смотря что. - Существует ли в отеле проблема наркотиков? - Проблема наркотиков? - Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке наркотиков... героина? - Конечно, нет! - Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля? Вот что я имею в виду. Она задумчиво смотрела на меня: - Почему вы спрашиваете? - Я же сказал, что всюду сую свой нос. - Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я - отвечать на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но не думаю, чтобы он вам ответил. - Вы ему позвоните? Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала: - Он хочет зайти к вам на минутку. Это она придумала сама, я такого не говорил. 3. ЭНТОНИ МАРСОЛЬЯНИ. 9.20 Марсольяни - его кабинет тоже на шестом этаже - заставил меня долго ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20 минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим пристальным взглядом, он спросил: - Чем могу быть полезен? - Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял наркотики? - Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что? - Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно беспокоить его жену подобным вопросом. Почему вы не можете мне сказать? - Мне полиция тоже не говорит. Это не мое дело. - Так ли? В номере отеля находился героин. - Я его не видел. - Он был там. Кто-то его смахнул. Он слегка покраснел: - Этот "кто-то" - я? - Я никого не обвиняю, но он был там, а потом исчез. Мне представляется важным знать, связано ли это с Дивором. Если он не был наркоманом, героин мог остаться от того, кто до него жил в номере. - Даже если так, что дальше? - Тогда что это - изолированный случай или в отеле существует проблема наркотиков? - Не знаю, о какой проблеме наркотиков вы говорите. - Я тоже не знаю. Нечто такое, из-за чего было бы нежелательно, чтобы в номере обнаружили героин. - Это было бы нежелательно в любое время и по любой причине. - Если бы вы обнаружили героин, вы бы сообщили полиции? - Конечно. - Или же пытались бы втихую заняться этим сами, чтобы не пришлось обращаться в полицию? Марсольяни долго смотрел на меня и потом сказал: - В наши дни проблема наркотиков существует повсюду. Немыслимо, чтобы обошлось без инцидентов в любом отеле. Что касается конкретной проблемы, это совсем другой вопрос. Если бы она возникла, я несомненно сообщил бы полиции и, уж конечно, не сообщил бы вам. - Вы, например, не ссыпали бы героин в конверт и не унесли? - Нет, я бы этого не сделал бы, и вам повезло, что вы такая пигалица, иначе за такие слова я бы вас поднял, сломал пополам и выбросил бы обе половинки из кабинета. - Тогда мне повезло, что я такой маленький, - вежливо заметил я и встал. - Минуту, - сказал он, - напомните мне ваше имя. - Дэрайес Джаст. - Мистер Джаст, я думаю, что все эти разговоры вызваны тем, что вы по-прежнему считаете, что тот мужчина из номера 1511 был убит. Вы сказали полиции о своей версии? - Нет, после вашей реакции на мои слова я решил, что лучше найти более веские доказательства. - Понятно, тогда, мистер Джаст, позвольте мне сказать вам следующее: если человек из номера 1511 был убит, ваши несанкционированные и неуклюжие расследования могут побудить убийцу сделать то же самое с вами, чтобы избавиться от вас. Подумайте над этим. - В любом случае мне, видно, недолго осталось жить. - Подумайте об этом, но по ту сторону двери, - он достал сигару и засунул ее в рот. Ненавижу сигарный дым. Я встал и покинул кабинет, ничего не выяснив. Статус-кво. 4. САРА ВОСКОВЕК. 9.35 Что делать? Я шел по шестому этажу к лифтам. Справа виднелась стеклянная дверь комнаты 622, но у меня не было предлога войти. Вопрос решился сам собой. Сара выглянула из двери и, когда я подошел, спросила: - Марсольяни только что звонил мне. Он сказал, что не хочет больше вас видеть ни по какому поводу. Поэтому я предположила, что вы сейчас пройдете по коридору, и хотелось верить, что вы целы и невредимы. Судя по его голосу, он разъярен. - Он был разъярен и не прибил меня только потому, что я такой маленький. - Как видите, иногда это преимущество... Я хочу поговорить с вами. Если вы располагаете временем. Я посмотрел на часы: - Пока я свободен. - У нас есть служебная комната, которой я иногда пользуюсь. Там нас не будут прерывать. Не пройдете ли вы со мной? - С удовольствием. Мы поднялись на десятый этаж. Сара быстро открыла дверь в одну из комнат, и я быстро вошел за ней. Она вывесила табличку "Не беспокоить" и заперла дверь. - Теперь скажите мне... Вы спрашивали меня о проблеме наркотиков. Вы и Марсольяни об этом спрашивали? - Вы сами мне посоветовали. - Я сказала, что по такому вопросу следует обращаться к нему. Я не думала, что вы это сделаете. - Но я сделал. - Почему? Почему вы спрашиваете о наркотиках? - А почему вы хотите об этом знать, Сара? - Потому что в обмен я могу предоставить вам информацию. - Это плата, а не причина. Почему вы хотите об этом знать? - Потому что, боюсь, вы считаете, что Дивора убили. - Да, я уверен, что он был убит. - О, господи! - воскликнула она, но у нее был более обеспокоенный вид, чем это могло выразить столь невинное восклицание. - Я знаю, это очень повредило бы отелю. - Да, могло бы повредить. Я думаю о докторе Азимове и его книге об убийстве в Эй-Би-Эй. Я совершенно забыл об этом. - Вы сказали ему? - спросила она. - Нет, но если это убийство, об этом станет известно, и тогда Азимов сможет использовать это происшествие, если захочет. Но не беспокойтесь, к тому времени, когда он все разукрасит и переиначит по-своему, изменив всех действующих лиц сообразно своему псевдоромантическому стилю, никто не сможет догадаться, что послужило источником. Я лично гарантирую вам, что он не назовет отеля. А что вы хотели мне сказать? - Что все может оказаться более сложным, чем вы думаете. Мне не слишком хочется об этом говорить. - она понизила голос и явно нервничала. - Позорное дело и мне об этом не положено знать. - Да? - Здесь существует проблема наркотиков. Я слышала разговоры об этом. - Вы догадываетесь или это точная информация? - Не то, чтобы абсолютно точная, но надежная. - О'кей. В чем же проблема? - Возможно, что отель используется как своего рода "расчетная палата" в афере с распространением наркотиков. - Отель? - Почему бы