роры, чем на свое пленение вообще. Он злился в течении двух дней после Прыжка. Поэтому он повернулся к Дэниелу и сказал: - Спасибо, мой друг. - Это идея Жискара, - сказал Дэниел. - Да, конечно, - слегка улыбнулся Бейли. - Я благодарю также и его. Что это такое, Жискар? - Это астросимулятор, сэр. Он работает вроде трехмерного приемника и связан с помещением обозрения. Если я могу добавить... - Да? - Может быть, обозрение не покажется особо интересным. Я не хотел бы, чтобы вы разочаровались. - Я не буду надеяться на многое, Жискар. И в любом случае не считайте себя ответственным за мое возможное разочарование. - Спасибо, сэр. Я должен вернуться на свой пост, но Дэниел поможет вам с аппаратом, если у вас возникнут вопросы. Он вышел, а Бейли повернулся к Дэниелу. - Я думаю, Жискар это здорово устроил. Может он и простая модель, но сконструирован он хорошо. - Он тоже робот доктора Фастальфа. Этот астросимулятор самонаводящийся и самоналаживающийся. Поскольку, он уже сфокусирован на Аврору, нужно только коснуться контрольной грани. Это включит его, и вам не нужно ничего больше делать. Хотите включить его сами? - Все равно, - пожал плечами Бейли. - Можете и вы. - Прекрасно. - Дэниел поставил куб на стол. - Это, - сказал он, показывая на маленький прямоугольник в руке - ключ. Вам нужно только поднести его к грани, слегка прижать, и механизм включится; прижать второй раз - он выключится. Дэниел прижал грань, и Бейли вскрикнул, задохнувшись. Он предполагал, что куб осветится и покажет голографическое изображение звездного пространства. Ничуть не бывало: Бейли сам оказался в космосе - в космосе с яркими звездами во всех направлениях. Это оставалось всего на миг, а затем все стало как прежде: каюта, он, Бейли, в ней, Дэниел и куб. - Простите, партнер Илия, - сказал Дэниел, - я выключил аппарат, как только понял ваше беспокойство. Я не сообразил, что вы не были подготовлены. - Тогда подготовьте меня. Что случилось? - Астросимулятор действует непосредственно на зрительный центр человеческого мозга. Впечатление, создаваемое им, неотличимо от трехмерной реальности. Это сравнительно недавнее изобретение, и им пользуются только для астрономических сцен, в которых мало деталей. - И вы тоже видите это, Дэниел? - Да, но слабо и без того реализма, какой испытывает человек. Я вижу туманный контур сцены, наложенный на достаточно ясную обстановку комнаты, в то время как человек видит только сцену. Наверное, когда мозг таких, как я, будет настроен более тонко... Бейли преодолел свое головокружение. - Дело в том, Дэниел, что я ничего не сознавал. Я не сознавал самого себя, не видел своих рук и не знал, где они. Я чувствовал себя бесплотным духом - вроде бы я умер, а мое сознание существует где-то в нематериальной послежизни. - Теперь я понимаю, почему вы нашли это тревожащим. - Да, это _о_ч_е_н_ь_ тревожащее. - Простите, партнер Илия. Я скажу Жискару, чтобы он унес куб. - Нет. Теперь я подготовлен. Дайте мне включить этот куб. Сумею я выключить его, хотя мне покажется, что у меня нет рук? - Ключ прилипнет к вашей руке, так что вы не выроните его. Я слышал от доктора Фастальфа, который изучал этот феномен, что прикосновение происходит автоматически, если человек, держащий ключ, желает выключить аппарат. Этот автоматический феномен основан на действии нервов, как и само зрелище. Во всяком случае, так происходит с аврорцами, а я думаю... - ...что земляне достаточно подобны аврорцам физиологически, так что это сработает и на нас. Ну, что ж, дайте мне ключ, и я попробую. Внутренне содрогаясь, Бейли нажал грань и очутился в космосе. На этот раз он ожидал этого и, обнаружив, что может дышать свободно, постарался принять все за зрительную иллюзию и с любопытством озирался вокруг. Он спросил: - Вы слышите меня, Дэниел? - Он слышал свой голос как бы издалека, но все-таки слышал. А затем услышал голос Дэниела. - Да, я слышу вас, и вы тоже можете слышать меня. Визуальные и кинетические ощущения смешиваются, чтобы усилить иллюзию реальности, но слух остается незатронутым. - Ну, так я вижу только обычные звезды. Мы, я думаю, достаточно близко от Авроры, и ее солнце должно быть ярче других звезд. - Оно очень яркое и затемнено, чтобы уберечь ваши глаза. - Тогда где же планета Аврора? - Вы видите созвездие Ориона? - Да. Вы хотите сказать, что здесь мы видим созвездия так же, как на земном небе, как в планетарии Города? - Примерно. По звездным расстояниям мы очень недалеко от Земли и Солнечной системы. Солнце Авроры известно на Земле как Тау Кита. Если вы проведете воображаемую линию от Бетельгейзе к средней звезде пояса Ориона и продолжите ее на равное расстояние и еще чуть-чуть к звезде средней яркости, это и будет планета Аврора. Мы идем быстро, и через несколько дней вы не ошибетесь, увидев ее. - Ладно, - сказал Бейли. - Сейчас я отключу эту штуку. Если будет трудно - помогите. Но никакого труда это не представило. Аппарат выключился, и Бейли заморгал от внезапного яркого освещения комнаты. Только потом он осознал, что несколько минут как пробыл в космосе, без каких-либо защитных стен, однако его земная агорафобия не активизировалась. Он чувствовал себя вполне хорошо, как только принял свое несуществование. Эта мысль смутила его и на некоторое время отвлекла от книгофильмов. Периодически он снова поворачивался к астросимулятору и снова бросал взгляд в космос. Постепенно Аврора становилась ярче. Скоро ее стало легко выделить среди других световых точек, затем безошибочно и, наконец, совсем бесспорно. Теперь она стала расти и показывать фазы. - Мы постепенно войдем в орбиту вокруг Авроры, - сказал Дэниел, - и фазы будут быстро меняться. Аврора вращается быстрее, чем Земля. - Да, у нее в сутках 22 часа. Это и имеют в виду книги, когда упоминают о метрическом времени? - Да. Сначала было трудно убедить аврорцев отбросить привычные единицы времени, и они пользовались обеими системами - стандартной и метрической. Но постепенно метрическая взяла верх. Ту же систему приняли все Внешние миры, даже если она не связана с естественным обращением планеты. Конечно, у каждой планеты есть и местная система. - Как у Земли. - Да, но Земля пользуется только первоначальным стандартом единиц времени. Это создает некоторые неудобства для Внешних миров, когда дело касается торговли, но они позволяют Земле считать по-своему. - Не из дружеских побуждений, я думаю. Подозреваю, что они хотят этим подчеркнуть отличие Земли. 11 Теперь, когда он пользовался астросимулятором, Аврора занимала его глаза, он смотрел на нее как на Землю. Он не видел Землю из космоса, но видел множество фотографий, и здесь было много общего. Аврора плыла, медленно поворачиваясь... Он смотрел на нее достаточно долго, чтобы это заметить. Сначала все казалось неподвижным, статическим рисунком темных и светлых пятен. Может, эта неподвижность помешала проявлению его агорафобии? Но теперь он видел, что Аврора двигается, и понял, что корабль идет по спирали вниз на последней стадии перед посадкой. Облака поднялись вверх... Нет, не облака; это корабль спускался, и он, Бейли спускался тоже. Он вдруг ощутил собственное существование. Он стремглав летел вниз сквозь облака. Он падал, ничем не защищенный, через воздух на твердый грунт. Горло его сжалось, стало трудно дышать. Он отчаянно твердил себе: ты же закрыт, вокруг тебя стены корабля. Но он не чувствовал стен. Он думал: если ты не видишь стен, ты все равно закрыт. Ты заперт в кожу. Но он не чувствовал кожи. Это было хуже, чем простая нагота: он был отдельной личностью, сутью ее, ничем не прикрытой живой точкой, непонятно как попавшей в открытый бесконечный мир, и он падал. Он хотел выключить аппарат, прижал кулак к контрольной грани, но ничего не произошло. Его нервные окончания стали такими ненормальными, что автоматическое сжатие усилием воли не срабатывало. У него не было воли. Глаза не закрывались, кулак не прижимался. Он был охвачен и загипнотизирован ужасом, испуган до неподвижности. Он чувствовал только, что перед ним облака, белые, с золотисто-оранжевым оттенком... Потом все стало серым - он тонул. Он не мог дышать. Он изо всех сил старался освободить сжатое горло, позвать на помощь Дэниела... Но не мог издать ни одного звука... 12 Бейли дышал как после длительного бега. Комната была перекошена, а под его левым локтем была твердая поверхность. Он понял, что лежит на полу. Перед ним стоял на коленях Жискар; рука робота, твердая и почему-то холодная, держала правый кулак Бейли. Дверь каюты была распахнута. Бейли, не спрашивая, понял, что случилось. Жискар схватил руку беспомощного человека и прижал ее к грани куба, чтобы положить конец астросимуляции. В противном случае... Дэниел тоже был здесь, и лицо его, казалось, выражало боль. - Вы ничего не сказали, партнер Илия. Если бы я сразу узнал, что вам плохо... Бейли попытался сказать жестом, что понимает. Он еще не мог говорить. Оба робота ждали, пока Бейли сделает слабую попытку встать, и тут же подняли его, посадили в кресло, и Жискар мягко взял у него включающую пластинку. - Мы скоро сядем, - сказал он, - и астросимулятор вам, я думаю, больше не понадобится. - Да и любом случае его лучше унести, - добавил Дэниел. Жискар вышел. Дэниел сказал: - Это наша вина, партнер Илия. Зная вашу нелюбовь к открытому пространству, нельзя было давать вам астросимулятор, или, если уж дали, оставить вас без пристального наблюдения. Бейли недовольно покачал головой. - Не говорите так, Дэниел. Надзора за мной достаточно. Я вот думаю, как будут наблюдать за мной на Авроре. - Мне кажется, трудно будет позволить вам свободный доступ к Авроре и аврорцам. - Именно это мне и следует позволить. Если я хочу узнать правду об этом случае роботоубийства, я должен свободно искать информацию прямо на месте - и от людей, замешанных в этом. Бейли сейчас чувствовал себя вполне хорошо, хотя чуточку устал. Поразительно, что интенсивная обработка, которой он подвергся, оставила в нем желание закурить трубку. Он чувствовал вкус и запах табака, но знал, что это, увы, останется только в памяти. Ни на одном Внешнем миру не было табаку, и если бы он взял его с собой, его уже отобрали бы и уничтожили. - Партнер Илия, - сказал Дэниел, - об этом вы поговорите с доктором Фастальфом, как только мы приземлимся. Я не уполномочен принимать какие-либо решения по этому поводу. - Это я понимаю, Дэниел, но как я буду говорить с Фастальфом? Через эквивалент астросимулятора? С ключом в руке? - Отнюдь, партнер Илия. Вы будете разговаривать лицом к лицу. Он хотел встретить вас в космопорту. 13 Бейли прислушивался к шумам посадки. Он, конечно, не знал, какие они должны быть. Он не знал механизма корабля, сколько людей на нем, что они будут делать при посадке. Будут ли крики? Грохот? Вибрация? Он не слышал ничего. - Вы, как будто, напряжены, партнер Илия, - сказал Дэниел. - Я предпочел бы, чтобы вы сразу сказали о любом неудобстве. Я должен немедленно помочь вам, если вам по каким-либо причинам плохо. Слово "должен" было слегка подчеркнуто. Конечно, Первый Закон, подумал Бейли. Он так же страдал на свой лад, как я на свой, когда я потерял сознание, а он не мог вовремя предвидеть этого. Нарушение баланса позитронных потенциалов производит в нем тот же дискомфорт и ту же реакцию, как для меня - острая боль. Но откуда мне знать, что есть в псевдокоде и псевдосознании робота, и откуда знать Дэниелу, что происходит во мне? Затем, чувствуя угрызения совести за то, что подумал о Дэниеле как о роботе, Бейли посмотрел в его ласковые глаза (давно ли он подумал, что они ласковые?) и сказал: - Я бы сказал вам сразу о любом дискомфорте, но его нет. Я просто пытался услышать шум, который сказал бы мне о посадке, партнер Дэниел. - Спасибо, партнер Илия, - серьезно сказал Дэниел и слегка поклонился. - При посадке не будет никакого неудобства. Вы почувствуете ускорение, но очень незначительное, поскольку эта комната защищена. Может подняться температура, но не больше, чем на 2 градуса Цельсия. А что касается звуковых эффектов, то может быть низкий свист, когда мы будем проходить через толщу атмосферы. Что-нибудь из этого встревожит вас? - Не должно. Меня беспокоит, что я не могу участвовать в посадке. Мне хотелось бы знать о таких вещах. Мне не нравится быть пленником и не иметь опыта. - Вы уже обнаружили, что природа опытов не подходит к вашему темпераменту. - А как я могу преодолеть это, Дэниел, если меня держат здесь? - Я уже объяснял вам, что вас держат здесь для вашей же безопасности. Бейли с явным отвращением потряс головой. - Я нахожу, что это вздор. Со всеми этими ограничениями и моим полным незнанием Авроры мои шансы на успех в деле настолько малы, что вряд ли кто-то в здравом уме захочет сделать попытку остановить меня. А если бы и так, зачем трудиться нападать лично на меня? Не проще ли взорвать корабль? - Об этом тоже думали, партнер Илия. Корабль был тщательно проверен. - Вы уверены на все сто процентов? - В таких вещах нельзя быть абсолютно уверенным. Однако, Жискару и мне приятнее мысль, что уверенность очень большая и что мы действуем с минимальной возможностью бедствия. - А если вы ошиблись? Что-то вроде спазма прошло по лицу Дэниела, словно этот вопрос нарушал гладкую работу позитронных путей в его мозгу. - Но мы не ошиблись. - Вы не можете знать этого. Мы вот-вот приземлимся, и это наверняка, опасный момент. Я не могу прятаться в этой каюте, если должен высадиться на Аврору. Я пройду через корабль в окружении других людей. У вас есть способ сделать высадку безопасной? - Он подкалывал Дэниела, потому что его злило длительное заключение... и позор потери сознания. Но Дэниел спокойно ответил: - Есть. И мы, кстати, приземлились. Сейчас мы на поверхности Авроры. Бейли мгновенно опешил. Он огляделся, но, разумеется, не увидел ничего, кроме каюты. Но он не почувствовал ни ускорения, ни жары, не слышал свиста ветра. Может, Дэниел намеренно заговорил снова о личной опасности для Бейли, чтобы он, Бейли, не думал ни о чем другом. - Да, но нам надо еще сойти с корабля. Как я это сделаю, не оказавшись уязвимым для возможных врагов? Дэниел подошел к стене и коснулся ее. Стена быстро разошлась на две половины, и Бейли увидел длинный туннель. Тут же из двери вышел Жискар и сказал: - Сэр, мы втроем пойдем через выходную трубу. Другой конец под наблюдением. И там ждет нас доктор Фастальф. - Мы приняли все меры предосторожности, - сказал Дэниел. - Приношу свои извинения Дэниелу и Жискару, - пробормотал Бейли и мрачно вошел в трубу. Все эти предосторожности уверили его в том, что они не напрасны. Бейли не считал себя трусом, но он был на чужой планете, не имел возможности отличать друзей от врагов, порадоваться чему-то знакомому (исключая, конечно, Дэниела). В критический момент - с содроганием подумал он - он должен оказаться без ограды, которая грела его и давала уверенность.  * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ФАСТАЛЬФ *  14 Доктор Хэн Фастальф действительно ждал и улыбался. Он был высок, худощав, с редеющими темными волосами. И, конечно, уши. Бейли до сих пор помнил их. Большие, оттопыренные, они придавали Фастальфу несколько юмористический, домашний вид. И Бейли улыбнулся больше этим ушам, чем приветствию Фастальфа. Он было подумал: неужели медицинская техника Авроры не в силах сделать небольшую пластическую операцию, чтобы исправить эти нескладные уши? Но вполне возможно, что Фастальфу нравился их вид, и Бейли, как ни странно, тоже. Должно же быть что-то в лице, что заставляет людей улыбаться. Может, Фастальф хотел нравиться с первого взгляда. А может, находил полезным, чтобы его несколько недооценивали? Или как раз наоборот? Фастальф сказал: - Следователь Илия Бейли. Я хорошо помню вас, хотя всегда вспоминаю лицо актера, изображавшего вас. Бейли скривился. - Эта гиперволновая постановка преследует меня, доктор Фастальф. Хотел бы я знать, когда я от нее избавлюсь. - Никогда, - добродушно сказал Фастальф. - Но если вам она не нравится, мы тут же вычеркнем ее из нашего разговора. Я больше не упомяну о ней. Идет? - Спасибо. - Бейли с неожиданным расчетом протянул руку Фастальфу. Фастальф заметно заколебался, а затем осторожно взял руку Бейли - очень не надолго - и сказал: - Хочу верить, что вы не являетесь ходячим мешком с микробами, мистер Бейли. И жалобно добавил, поглядывая на свои руки: - Правда, я должен признаться, что мои руки покрыты пленкой. Я - плод иррациональных страхов своего общества. Бейли пожал плечами. - Как и все мы. Я не получаю удовольствия от мысли о пребывании Снаружи - на открытом воздухе. Коли на то пошло, я не в восторге от приезда на Аврору при обстоятельствах, в которых нахожусь. - Я прекрасно понимаю, мистер Бейли. У меня здесь для вас закрытый кар, а когда мы приедем ко мне, мы сделаем все возможное, чтобы вы оставались в помещении. - Но во время моего пребывания на Авроре мне придется время от времени бывать Снаружи. Я готовился к этому, как мог. - Я понимаю, но мы будем навязывать вам пребывание Снаружи только в случае необходимости. Сейчас в этом нужды нет, так что вы будете закрыты. Кар ждал у самого туннеля. За Бейли шли Дэниел и Жискар, такие разные внешне, но совершенно одинаковые по серьезной, выжидающей манере, и оба бесконечно терпеливые. Фастальф открыл заднюю дверцу кара. - Пожалуйста, входите. Бейли вошел. Дэниел быстро вошел за ним, а Жискар практически одновременно вошел с другой стороны. Бейли оказался заклиненным, но без давления, между ними. Вообще-то он порадовался, что между ним и Снаружи крепкие тела роботов. Но Снаружи здесь и не было: как только Фастальф сел на переднее сидение и захлопнул дверцу, стекла потемнели и внутри кара зажегся мягкий искусственный свет. - Я обычно так не езжу, - сказал Фастальф, - но для меня это не имеет значения, а вам будет удобнее. Кар полностью компьютеризован, знает дорогу и обойдет любые препятствия. Нам не нужно вмешиваться. Слабое ощущение ускорения и затем почти незаметное чувство движения. - Это безопасный проход, мистер Бейли. Я немало потрудился, чтобы лишь очень немногие знали, что вы поедете в этом каре, и никто вас в нем не увидел. Путешествие будет недолгим, но, если хотите, можете подремать. Здесь вы в безопасности. - Вы словно думаете, что мне грозит опасность. Меня и так защищали на корабле до настоящего пленения, а сейчас - снова. - Бейли оглядел тесное нутро кара, который окружил его металлическим корпусом и непрозрачными стеклами, не говоря уже о металлической основе двух роботов. Фастальф засмеялся. - Я перестарался, я понимаю, но вы приехали сюда во время нашего кризиса, и лучше уж я, как дурак, перестараюсь, чем пойду на страшный риск в результате недоработки. - Я уверен, доктор Фастальф, что вы понимаете: мой провал будет ударом по Земле. - Прекрасно понимаю. И я решил предупредить ваш провал, поверьте мне. - Я верю. Кроме того, мой провал здесь по каким бы то ни было причинам будет также моим личным и служебным крушением на Земле. Фастальф повернулся на сидении и ошеломленно посмотрел на Бейли. - Серьезно? Это же незаконно! Бейли пожал плечами. - Согласен, но так будет. Я буду явной мишенью для отчаявшегося земного правительства. - Но я не имел это в виду, когда приглашал вас, мистер Бейли. Вы можете быть уверены, что я сделаю все, что в моих силах. Хотя, по совести говоря, - он опустил глаза - я мало что смогу, если мы провалимся. - Я это знаю, - угрюмо сказал Бейли. Он откинулся на мягкую спинку сиденья и закрыл глаза. Кар чуть-чуть покачивался, но Бейли не спал: он крепко задумался. 15 Бейли не коснулся Снаружи и в конце своего путешествия. Выйдя из машины, он оказался в подземном гараже, откуда поднялся в маленьком лифте на поверхностный уровень. Его ввели в солнечную комнату, так что он прошел через прямые лучи солнца, слегка поежившись. Фастальф заметил это. - Стекла прозрачные, но их можно затемнить. Я сейчас это сделаю, если желаете. Вообще-то я должен был сам подумать об этом. - Не нужно, - ворчливо сказал Бейли. - Я сяду спиной к ним. Надо привыкать. - Как хотите, но сразу же дайте мне знать, если вам станет неприятно. Мистер Бейли, сейчас в этой части Авроры позднее утро. Я не знаю, какого личного времени вы придерживались на корабле. Если вы уже очень давно проснулись, то, может быть, хотите спать, и это можно устроить. Если же вы хотите есть, то я приглашаю вас на ленч. - По моему личному времени последнее будет как раз кстати. - Прекрасно. Напомню вам, что наш день примерно на 7% короче земного. Это не должно вызвать у вас нарушения биоритма, но если это случится, мы постараемся приноровиться к вам. - Спасибо. - И, наконец... я мало представляю, какую пищу вы предпочитаете. - Я ем все, что дают. - Тем не менее, если что-нибудь покажется вам... невкусным, я не обижусь. - Спасибо. - И вы не против, чтобы Дэниел и Жискар присоединились к нам? - Они тоже будут есть? - улыбнулся Бейли. Фастальф не улыбнулся в ответ, но сказал серьезно: - Нет, но я хочу, чтобы они все время были с вами. - Опять опасность? Даже здесь? - Я ни в чем не уверен. Даже здесь. Вошел робот. - Сэр, ленч подан. Фастальф кивнул. - Прекрасно, Фэбер. Через несколько минут мы сядем за стол. - У вас много роботов? - спросил Бейли. - Совсем немного. Мы не соляриане, чтобы иметь десять тысяч роботов на одного человека, но у меня их количество выше среднего - пятьдесят семь. Дом большой, он служит мне и офисом, и мастерской. Кроме того, моя жена, когда она у меня есть, тоже должна иметь достаточно места, чтобы быть вдали от моей работы в отдельном крыле, которое обслуживается независимо. - Ну, из пятидесяти семи роботов, я думаю, вы можете выделить двух. Я чувствую себя менее виноватым, что вы послали Дэниела и Жискара за мной на Землю. - Уверяю вас, это был не случайный выбор, мистер Бейли. Жискар - мой мажордом и моя правая рука. Он был со мной с тех пор, как я стал взрослым. - Однако, вы послали его за мной. Я польщен. - Это мера вашей значимости, мистер Бейли. Жискар - самый надежный из моих роботов, сильный и крепкий. Глаза Бейли стрельнули по Дэниелу, и Фастальф добавил: - Я не включаю в эти расчеты своего друга Дэниела. Он не слуга, а достижение, которым я бесконечно горд. Он первый этого класса. В то время, как доктор Сартон был его дизайнером и моделью, человеком которого... Он сделал деликатную паузу, но Бейли быстро кивнул и сказал: - Я понимаю. Ему не требовалось конца фразы со ссылкой на убийство Сартона на Земле. - В то время, как Сартон наблюдал за актуальной конструкцией, - продолжал Фастальф, - я вел теоретические расчеты, чтобы сделать Дэниела возможным. - Он улыбнулся Дэниелу, который благодарно поклонился. - Но был еще и Джандер, - сказал Бейли. - Да. - Фастальф покачал головой и опустил глаза. - Я, наверное, должен был оставить его у себя, как Дэниела. Но он был вторым моим человекоподобным роботом, а это уже другое дело. Дэниел мой первенец, так сказать. - И вы больше не конструируете человекоподобных роботов? - Нет. Но пойдемте завтракать. Не думаю, что население Земли привыкло к тому, что я назвал бы натуральной пищей. У нас салат из креветок с хлебом и сыром, молоко, если желаете, или любой фруктовый сок. На десерт - мороженное. - Традиционные земные блюда, - сказал Бейли, - которые в своей первоначальной форме существуют только в древней литературе Земли. - Они не очень обычны и на Авроре, но я не думаю, что имеет смысл заставлять вас принять версию нашего гурманского обеда - те же блюда, но с различными аврорскими пряностями. К их вкусу надо привыкнуть. - Он встал. - Прошу вас мистер Бейли. Мы будем только вдвоем и не станем останавливаться на церемониях обеденного ритуала. - Спасибо. Я принимаю это как дружеский жест. Во время путешествия я от скуки довольно внимательно просматривал материал об Авроре, и знаю, что настоящая вежливость требует стольких церемоний в еде, что я испугался. - Не бойтесь. - Не можем ли мы нарушить церемонию до такой степени, чтобы говорить за едой о делах, доктор Фастальф? Мне нельзя терять время. - Я согласен с этой точкой зрения. Мы в самом деле будем говорить о делах и, надеюсь, вы никому не скажете о таком нарушении приличий: я не хотел бы быть вычеркнутым из благовоспитанного общества. - Он хихикнул. - Но я не смеюсь. Тут нет ничего смешного. Потеря времени - это не только неудобство: она легко может стать фатальной. 16 Комната, в которую первоначально привели Бейли, была гостиной: несколько стульев, комод, что-то вроде пианино, но с медными клапанами вместо клавиш, несколько абстрактных картин на стенах. Пол был гладкий, шахматного рисунка в несколько оттенков коричневого, возможно, предназначенных напоминать дерево, и блестящий, как только что натертый воском, но совсем не скользкий. Столовая, хотя и на том же этаже, была совсем другой. Длинная, прямоугольная, перегруженная украшениями. В ней стояло шесть больших квадратных столов, которые можно было составить в разных сочетаниях. Вдоль короткой стены располагался бар с яркими, разных цветов бутылками, стоящими перед изогнутым зеркалом, которое, казалось, бесконечно продолжало комнату в своем отражении. Вдоль второй короткой стены находились четыре ниши, и в каждой ждал робот. Обе длинные стены были мозаичные, с медленно изменяющимися красками. Одна представляла планетную сцену, хотя Бейли не мог бы сказать, Аврора это или другая планета, или вообще что-то воображаемое. На одном конце ее было пшеничное поле, полное замысловатых сельскохозяйственных машин, управляемых роботами. Когда глаз шел вдоль стены, он видел разбросанные жилища, которые на другом конце стены превращались, как показалось Бейли, в авторскую версию Города. Другая длинная стена была астрономической. Голубовато-белая планета, освещенная солнцем, отражала его свет таким образом, что казалось, что она медленно поворачивается. Планету окружали звезды - одни тусклые, другие яркие, они тоже, казалось, меняли рисунок, но если внимательно приглядеться к одной какой-нибудь группе, то видно было, что звезды неподвижны. Бейли нашел все это путаным и отталкивающим. - Это скорее работа искусства, мистер Бейли, - сказал Фастальф. - Слишком экспансивно, чтобы быть ценным. Но Фании хотелось. Фания - мой теперешний партнер. - Она будет завтракать с нами? - Нет. Как я говорил, мы будем вдвоем. Я просил ее остаться на некоторое время в своей квартире. Я не хочу втягивать ее в нашу проблему. Вы понимаете? - Да, конечно. - Садитесь, пожалуйста. Один стол был заставлен тарелками, чашками и хитроумными приборами, из которых далеко не все были знакомы Бейли. В центре стоял высокий конусообразный цилиндр, напоминающий гигантскую шахматную пешку из серого камня. Бейли, едва усевшись, не мог удержаться, чтобы не тронуть его пальцем. Фастальф улыбнулся. - Это прибор для специй. Он снабжен простым управлением, позволяющим положить точное количество любой из десятка различных приправ на любую порцию блюд. Чтобы правильно это сделать, сосуд подкидывают и выполняют замысловатые движения, что само по себе бессмысленно, но светские аврорцы весьма ценят это как символ изящества, с каким будет подана пища. Когда я был молод, я мог тремя пальцами сделать тройной подкид и получить соль, когда прибор стукнется о мою ладонь. Теперь, попробовав это, я рискую разбить голову своему гостю. Я уверен, что вы не обидитесь, если я не стану пытаться. - Настаиваю, чтобы вы не пытались, доктор Фастальф. Один робот поставил на стол салат, второй принес поднос с фруктовыми соками, третий - хлеб и сыр, а четвертый - салфетки. Все четверо работали согласованно, не сталкиваясь и без каких-либо затруднений. Бейли ошеломленно следил за ними. Они одновременно подошли к столу с каждой стороны, потом отступили в унисон, поклонились в унисон, повернулись вместе и вернулись в свои ниши в дальнем конце комнаты. Бейли вдруг осознал, что Дэниел и Жискар тоже здесь. Он не видел, как они вошли. Они стояли в нишах. Дэниел был в ближней. - Теперь, когда они ушли, - сказал Фастальф, сделал паузу и жалобно покачал головой - если не считать, что они здесь. Обычно роботы уходят до начала ленча. Роботы не едят, поэтому кто не ест - уходит. В конце концов, это стало ритуалом. Но в данном случае... - ...они не ушли, сказал Бейли. - Нет. Я думал, что безопасность важнее этикета, и что вы, не будучи аврорцем, не обидитесь. Бейли ждал, пока Фастальф первым начнет есть. Фастальф взял вилку, то же сделал и Бейли. Фастальф действовал медленно, позволяя Бейли точно повторять движения. Бейли осторожно откусил креветку и нашел ее восхитительной. Он узнал вкус: он напоминал пасту из креветок, производимую на Земле, но был неизмеримо нежнее и богаче. Он медленно жевал и, несмотря на желание заняться делами, обнаружил, что все его внимание поглощено едой и немыслимо думать о чем-то другом. Первый шаг сделал опять-таки Фастальф. - Не начать ли нам разговор о проблеме, мистер Бейли? Бейли почувствовал, что краснеет. - Да, конечно. Прошу прощенья. Ваша аврорская пища так поразила меня, что мне трудно было думать еще о чем-то. Проблема из-за вашего ремесла, не так ли? - Почему вы так говорите? - Как я слышал, кто-то совершил роботоубийство, требующее большой опытности. - Роботоубийство? Интересный термин. Конечно, я понимаю, что вы имеете в виду. Вам сказали правду: это дело требовало огромной опытности. - Как я слышал, только вы можете судить об этом. - Это тоже правда. - И вы допускаете - даже настаиваете - что только _в_ы_ могли довести Джандера до умственного замерзания. - Это и в самом дел так, мистер Бейли. Я не мог бы солгать, даже если бы хотел. Известно, что я выдающийся теоретик роботехники во всех Пятидесяти мирах. - А не может быть второй по значению теоретик роботехники, третий или даже четвертый, обладающий необходимыми способностями и знаниями для совершения этого деяния? Разве обязательно быть самым лучшим? - По-моему, - спокойно сказал Фастальф, - это дело требует самых лучших способностей. И я уверен, что только я мог бы выполнить эту задачу. Не забудьте, что лучшие головы в роботехнике - включая и мою - специально занимались созданием такого позитронного мозга, который _н_е_л_ь_з_я привести к умственному замораживанию. - И вы уверены в этом? - Полностью. - И вы заявили это публично? - Конечно. Здесь же было общественное расследование, мой дорогой землянин. Мне задавали те же вопросы, что и вы, и я отвечал правду. Так принято на Авроре. - В данный момент я спрашиваю не о том, насколько искренне вы отвечали. Но не управляла ли вами естественная гордыня? Может, это тоже типично аврорское? - Вы хотите сказать, что моя забота о том, чтобы считаться лучшим, заставила меня добровольно оказаться в положении, когда все будут считать, что именно я заморозил мозг Джандера? - Я показываю вам, как вы спасаете свою научную репутацию, разрушая свой политический и общественный статус. - Понятно. У вас интересный ход мышления, мистер Бейли. Нет, мне это не приходило в голову. Вы думаете, что в выборе между возможностью считаться вторым или взять на себя вину в - как вы говорите - роботоубийстве, я сознательно соглашусь на последнее? - Нет, доктор Фастальф, я не хочу представить дело так просто. Не могло ли быть так, что вы обманываетесь, считая себя крупнейшим роботехником, не имеющим соперников, и цепляетесь за это, потому что бессознательно - бессознательно, доктор Фастальф - понимаете, что вас переплюнул другой? Фастальф рассмеялся с некоторой досадой. - Нет, мистер Бейли. Совершенно неправильно. - Спасибо. Вы уверены, что никто из ваших коллег не может сравниться с вами? - Очень немногие способны вообще иметь дело с человекоподобными роботами. Конструкция Дэниела создала, в сущности, новую профессию, для которой нет даже названия. Из теоретиков роботехники на Авроре никто, кроме меня, не понимает работы позитронного мозга Дэниела. Понимал доктор Сартон, но он умер, да и он не понимал этого так хорошо, как я. Базисная теория _м_о_я. - Вы это начали, но вы, разумеется, не можете надеяться остаться единственным. Разве никто не изучает теорию? Фастальф твердо покачал головой. - Никто. Я никого не учил и не верю, чтобы кто-нибудь из ныне живущих роботехников разработал бы собственную теорию. Бейли сказал с легким раздражением: - Может быть какой-нибудь молодой человек, только что из университета, более сообразителен, чем другие... - Нет. Такого молодого человека я бы знал. Он прошел бы через мои лаборатории. Он работал бы со мной. В данный момент такого человека не существует. Когда-нибудь будет, может, и не один, но сейчас - нет! - Стало быть, если вы умрете, новая наука умрет с вами? - Мне всего 165 лет - примерно 135 по земному времени; по аврорским стандартам я еще совсем молод, и по медицинским показателям можно считать, что я еще не перевалил за половину жизни. У нас нередко доживают до четырехсот лет - местных, конечно. Так что у меня хватит времени учить кого-то. Они покончили с едой, но из-за стола не встали. И ни один робот не подошел убрать посуду. Бейли прищурился и сказал: - Доктор Фастальф, два года назад я был на Солярии. Там у меня сложилось впечатление, что солярианцы самые умелые роботехники из всех Внешних миров. - В целом, наверное, так. - Никто из них не мог убить Джандера? - Никто. Они специалисты по роботам, которые, в лучшем случае, не сложнее моего доброго надежного Жискара. В конструировании человекоподобных роботов солярианцы ничего не смыслят. - Откуда вы знаете? - Вы были на Солярии и хорошо знаете, что солярианцы с величайшей неохотой приближаются друг к другу, что они общаются только по трехмерному видео... исключая тех случаев, когда требуется обязательный сексуальный контакт. Как вы думаете, захочет ли кто-нибудь создать робота, столь похожего на человека, что он может вызвать у них невроз? Они будут избегать его, поскольку он выглядит как человек, и, конечно, не сочтут возможным пользоваться им. - А не могло быть солярианина, показывающего терпимость к человеческому телу? - Может быть, такие и есть, не отрицаю, но на Авроре в этом году нет ни одного солярианина. Они не любят входить в контакт даже с аврорцами, разве что по самым важным делам, и никто из них не приезжает ни сюда, ни на любой другой мир. Если же дело важное, они держаться на орбите и общаются с нами лишь по электронной связи. - В таком случае, если, кроме вас, некому было убить Джандера, то это сделали вы? - Дэниел, наверное сказал вам, что я это отрицаю. И я скажу вам то же самое: я этого _н_е_ делал. Бейли кивнул. - Но если вы этого не делали, и никто другой не мог сделать, то... подождите-ка, возможно, я делаю недозволенное предположение: Джандер действительно умер, или меня вызвали сюда под фальшивым предлогом? - Робот действительно уничтожен. Я могу показать вам его, если Совет не запретит мне доступ к нему до конца дня, но я не думаю, что это сделают. - Кто же тогда совершил преступление? Фастальф вздохнул. - Никто его не совершал. Это было самопроизвольное событие в позитронном потоке мозговых путей, и оно вызвало умственное замораживание. - Это правдоподобно? - Нет, совершенно неправдоподобно, но это единственное, что могло случиться. - Но не скажут ли, что больше шансов за то, что вы солгали, чем за то, что случилась такая вещь? - Многие скажут именно так. К счастью, я знаю, что я этого _н_е делал, и остается только возможность самопроизвольного замораживания. - И вы хотите, чтобы я _д_о_к_а_з_а_л, что такое самопроизвольное событие имело место? - Да. - Но как это можно доказать? А похоже, что, только доказав это, я спасу вас, Землю и себя. - В порядке возрастающей важности, мистер Бейли? - Ну, ладно, вас, меня и Землю. - Боюсь, - сказал Фастальф, - что, подумав, я пришел к заключению, что такого доказательства получить нельзя. 17 Бейли в ужасе посмотрел на Фастальфа. - Нельзя? - Никак. И Фастальф, вдруг отвлекшись, схватил прибор для специй. - Знаете, мне интересно, смогу ли я сделать тройной подкид. Он подбросил прибор в воздух расчетливым движением запястья. Прибор перевернулся. Пока он падал, Фастальф поймал его узкий конец на ребро правой ладони и слегка подкинул, а затем поймал на ребро левой ладони. Прибор снова взлетел вверх, перевернулся, упал на ребро правой ладони, а затем опять на ребро левой. После этих трех подкидов прибор взлетел еще раз, Фастальф поймал его в правый кулак, держа поблизости левую руку ладонью вверх. Как только прибор был схвачен, Фастальф показал левую руку, в которой была щепотка соли. - Это детская игра для научного разума, усилия совершенно непропорциональны результату - щепотке соли, но хороший аврорский хозяин гордится, что способен это сделать. Есть такие умельцы, что держат прибор в воздухе до полутора минут, двигая руками с такой быстротой, что глаз не успевает следить за ними. Конечно, - задумчиво добавил он, - Дэниел может произвести эти действия лучше и быстрее любого человека. Я испробовал его в этом отношении, чтобы проверить работу мозга, но заставлять его показывать такие таланты на публике было бы в корне не правильно: ненужное унижение человека-умельца. Но давайте вернемся к делам. - Вы ведете меня к этой цели через парсеки. - Да, это верно. - Доктор Фастальф, какова причина этого вашего показа? - Ну, мне кажется, мы зашли в тупик. Я привез вас сюда, чтобы сделать нечто, чего нельзя сделать. Ваше лицо было достаточно красноречивым, и, сказать по правде, я тоже чувствовал себя не лучше. Следовательно, нужна была разрядка. А теперь - за дело. - За неразрешимую задачу? - Почему ей быть неразрешимой для вас, мистер Бейли? Судя по вашей репутации, вы достигаете невозможного. - По гиперволновой драме? Неужели вы верите этому дурацкому искажению того, что случилось на Солярии? Фастальф развел руками. - Это моя единственная надежда. - А у меня нет выбора. Я должен продолжать попытки; я не могу вернуться домой с неудачей. Мне было сказано об этом достаточно ясно. Скажите, доктор Фастальф, как можно было бы убить Джандера? Какие манипуляции над его мозгом надо было бы сделать? - Мистер Бейли, я не уверен, что сумел бы объяснить это даже роботехнику, каковым вы, конечно, не являетесь. Однако, все-таки, попробую. Вы, конечно, знаете, что роботы были изобретены на Земле. - На Земле очень мало занимаются этим. - На Внешних мирах хорошо знают о предубеждении против роботов на Земле. - Но земное происхождение роботов ясно всякому, кто подумает. Общеизвестно, что гиперкосмические путешествия развивались с помощью роботов, а поскольку, без этих путешестви