то время как он тут без толку месит грязь в болоте. - Ах, собаки!.. Ах, императоры!.. - незаметно для себя так же протяжно и с той же злобою повторил он, как и тот избитый бандитами мужик, который встретился недавно в лесу. Ефим спрыгнул с коня. Плеснул болотной водою на окровавленный лоб. Подтянул седло и поправил винтовку. Солнце опять стало слева. Славный каурый двинул рысью. И слегка сгорбившемуся Ефимке вдруг показалось, что теперь уже никто и ничто не сможет помешать ему пронестись, пробиться, прорваться к своим - в Кожуховку. Конь вынес его на ту же тропку. Вскоре засверкало широкое поле. Вправо на бугорке виднелся хутор. Кто-то махал Ефиму шапкой и кричал, по-видимому приказывая остановиться. Вскоре трое верховых, отделившись от ограды, кинулись за ним вдогонку. Первая пуля слабо взвизгнула где-то высоко и в стороне. Потом вторая. "Врешь, не попадешь, а догнать не догонишь!" - злорадно подумал Ефимка, заскакивая на опушку негустой рощицы. И вдруг он увидел, что рощица быстро расступается. Внизу под горкой голубеет спокойная широкая река, а за рекой, за просторными лугами раскинулось на горе село Кожухово. Вот они - мельница, колокольня, старый барский дом над обрывом, а на высоком шпиле дома бодро колышется еле-еле заметный отсюда красный флаг. Ти-у! - опять взвизгнула пуля, но теперь уже неподалеку. - Врешь, не попадешь, а догнать не догонишь, - гордо повторил Ефимка и вместе с конем бултыхнулся в воду. Холодная вода залила сапоги. Еще несколько шагов, и вода подошла к седлу. Слева и справа от коня полетели брызги. Тогда, не раздумывая, Ефимка свалился в воду, ухватился за гриву, и облегченный каурый, высоко подняв морду, рванулся вплавь. Только что успели они выскочить к кустам на берег, как вдруг каурый вздрогнул, поднялся на дыбы, упал на колени. Он попробовал встать, но не встал, а грузно повалился на бок, задергал ногами и захрипел. И тотчас же Ефимка услышал плеск воды. - Ах, вот как! - стиснув зубы, гневно пробормотал Ефимка. И, низко пригибаясь, он пополз обратно к берегу. Отсюда, из-за куста, ему было видно, как три всадника один за другим уверенно спускались в воду. Тогда, сдерживая дыхание, Ефимка медленно оттянул предохранитель и нацелился в грудь первого. Но рука дрожала и не слушалась. Он положил качающееся дуло на сук, нацелился с упора и, невольно зажмурившись, выстрелил. Когда он открыл глаза, то увидел, что двое поспешно поворачивают назад, а одинокий конь, фырча и отряхиваясь, уже выбирается на этот берег. Конь был буланый, белогривый, седло добротное, казачье, и Ефимка крепко вцепился в мокрый ременный повод. Солнце светило ему прямо в лицо, и, сощурившись, никого не видя, Ефимка домчался до кладбищенской ограды, где его сразу же окликнули и остановили. Он не знал пароля и от волнения ничего не мог объяснить. Тогда его спешили, отобрали винтовку и вместе с винтовкой и конем повели в штаб. Но шаг за шагом он начал приходить в себя. Телеги, подводы, походная кухня, распахнутые ворота, оседланные кони, пулеметные двуколки, и вдруг откуда-то шарахнула песня - знакомая, такая близкая и родная. Ефимка поднял глаза на своего конвоира и улыбнулся. - Чего смеешься? - удивился долговязый головастый парень и настороженно приподнял винтовку. - Хорошо! - сказал Ефимка и больше ничего не сказал. - Этто правда, - снисходительно согласился парень. - Казаков-то из-под Козлова вчера ох как шарахнули! Вдруг парень отпрянул и вскинул винтовку, потому что Ефимка вскинулся и круто свернул вправо, где стояла кучка командиров. - Собакин! Чтоб ты пропал! - громко и радостно выругался Ефимка. - Ты! Отку-у-уда? - развел руками Собакин. - Отту-уда! - передразнил его Ефимка. - Наши здесь? Отец здесь? Самойлов здесь? - Здесь... Все здесь... - ответил Собакин и, обернувшись к долговязому конвоиру, он насмешливо крикнул: - Да ты что, ворона, винтовку на нас наставил? Смотри, убьешь, кто хоронить будет? Уже совсем ночью сорок всадников тихо подвигались по дороге, сопровождая телеги с разысканными беженцами. Несмотря на то что он встал с рассветом и с тех пор почти не сходил с коня, спать Ефимке не хотелось. Где-то за черными полями разгоралось зарево, и оттуда доносились отголоски орудийных взрывов. - В Кабакине, - негромко сказал начальник отряда. - Это четвертый Донецкий полк дерется. - Так я останусь? - уже во второй раз спросил у начальника Ефимка. - Где останешься? - У вас в отряде, вот где. Конь у меня есть, седло есть, винтовка есть. Отчего мне не остаться! - Эх, как бабахает! - приподнимаясь на стременах и прислушиваясь к канонаде, сказал начальник. - Видно, там крепкое у них затевается дело... Оставайся, - обернулся он к Ефимке и тотчас же приказал: - Давай-ка скажи, чтобы задние подводы не тарахтели, что у них там, ведра, что ли? Возвращаясь, Ефимка задержался возле первой телеги: - Ты не спишь, Верка? - Нет, не сплю, Ефимка. - Я остаюсь! Завтра прощай, Верка. Оба замолчали. - Ты будешь помнить? - задумчиво спросила Верка. - Что помнить? - Все. И как мы лесом, и тропками с ребятами, и как тогда ночью разговаривали. Я так до самой смерти не позабуду. - Разве позабудешь! Ефимка сунул руку в карман и вытащил яблоко. - Возьми, съешь, Верка, это сладкое. Слышишь, как грохают. И это везде, повсюду и грохает и горит. - И грохает и горит, - повторила Верка. Выбравшись на бугорок, Ефимка остановился и посмотрел в ту сторону, где полыхало разбитое снарядами Кабакино. Огромное зарево расстилалось все шире и шире. Оно освещало вершины соседнего леса и тревожно отсвечивало в черной воде спокойной реки. - Пусть светит! - вспомнив ночной разговор, задорно сказал Ефимка, показывая рукою на багровый горизонт. - Пусть! - горячо согласилась Верка. И, помолчав, она попросила: - Ты, смотри, не уезжай, не попрощавшись. Может, больше и не встретимся. - Нет, не уеду, - махнул ей рукой Ефимка. Он дернул повод и мимо телег, мимо молчаливых всадников быстрою рысью помчался доложить начальнику, что его приказание исполнено. 1933 ПРИМЕЧАНИЯ Рассказ впервые напечатан в сентябре - октябре 1933 года в двух номерах журнала "Пионер". Публикация положила начало многолетнему сотрудничеству Аркадия Гайдара с журналом. Писатель передал рассказ в редакцию "Пионера", вернувшись в Москву с Дальнего Востока. Как видно из его дневников, в то время он заканчивал повесть "Военная тайна" и одновременно работал над повестью "Синие звезды". По-видимому, рассказ "Пусть светит" писался раньше, еще в 1931 году, когда Аркадий Гайдар пытался продолжить "Школу". Ряд стилистических особенностей и тональность рассказа сближают его с главами этой незавершенной работы. Возможно, он представлял собой фрагмент из продолжения "Школы". Аркадий Гайдар не включал рассказ в сборники своих произведений. Отдельной книжкой он вышел в 1943 году в Детгизе. Т.А.Гайдар