все женщины, которых он только захочет. Как у его отца... Наконец-то он смог взглянуть на парящее великолепие его настоящего дома -- Народного Дворца. Когда-нибудь дворец будет принадлежать ему. Голос подсказывал Обе это. Рядом, прервав приятные размышления Обы, появился уличный торговец: -- Амулеты не нужны, господин? Магические. Удача -- наверняка. Оба посмотрел вниз, нахмурившись: -- Что? -- Специальные магические амулеты. Не подведут. Всего один серебряный пенни. -- Что они делают? -- Господин, все амулеты волшебные, точно. Разве вам не нужно немножко магии, чтобы облегчить столь невыносимую борьбу с жизнью? Чтобы для разнообразия все шло так, как вы хотите? Всего лишь один серебряный пенни. Все и так шло так, как хотел Оба, -- с тех самых пор, как умерла его безумная мать. Но Оба всегда любил узнавать новое. -- На что способна эта магия? Что именно она делает? -- Замечательные вещи, господин! Просто замечательные. Даст вам силу. Силу и мудрость. Силу и мудрость, какой нет ни у одного простого смертного. Оба усмехнулся: -- У меня уже есть все это. Торговец лишился дара речи, но только лишь на мгновение. Он оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что никто их не подслушивает, потом придвинулся, ткнувшись в бок Обы, и, задрав голову, подмигнул: -- Эти магические амулеты помогут вам с девушками, господин. -- Женщины и так бегают за мной. -- Оба начал терять интерес. Магия обещала то, что у него и так есть. Торговец мог с таким же успехом сказать, что амулеты дадут Обе две руки и две ноги. Грязный маленький торговец прочистил горло: -- Но, господин, ни один человек не может иметь достаточно богатства или самых красивых... -- Я дам тебе медный пенни, если скажешь, где я смогу найти колдунью Алтею. Дыхание человечка было несвежим, и Оба оттолкнул его. Торговец вытянул вверх скрюченный палец и приподнял похожие на тонкую проволоку брови: -- Господин, вы действительно мудрый человек. Я знаю. Я увидел в вас ум. Господин, вы нашли единственного человека на этом рынке, который может рассказать мам то, что нужно. -- Он ударил себя в грудь. -- Это я. Я могу рассказать вам все, что вы хотите знать. Но человек вашего ума без сомнения понимает, что такая важная и секретная информация будет стоить гораздо больше, чем медный пенни. Да, господин, гораздо больше, и информация стоит того. Оба нахмурился: -- На сколько больше? -- Серебряная марка. Оба хрипло усмехнулся и отвернулся. У него были деньги, но ему не нравилось, когда из него пытаются сделать дурака. -- Я поспрашиваю других. Честные люди могут предложить мне помощь и указать путь к колдунье, не ожидая за это ничего, кроме поклона. Торговец суетливо побежал за Обой. Полы его ветхого плаща хлопали, как флаги на ветру, когда он уклонялся от людей, уступающих дорогу Обе. -- Да, я вижу, вы -- очень мудрый человек. Боюсь, я вам и в подметки не гожусь, господин. Вы переиграли меня, это правда. Но есть некоторые сложности, о которых вы не знаете, сложности, о которых человек вашей чувствительности должен знать. Кое-что, способное обеспечить вашу безопасность в том рискованном предприятии, которое, как я думаю, вы задумали. И лишь немногие могут вам об этих сложностях поведать. Оба действительно был очень восприимчивым. Он уставился на человечка, тащившегося за ним, словно собака, выпрашивавшая объедки. -- Тогда серебряный пенни, -- со вздохом уступил тот, -- за ценную информацию, которая вам нужна, господин, и которую, я ручаюсь, вы не узнаете больше ни от кого. Оба остановился, довольный тем, что человечек признал превосходство его интеллекта. Уперев руки в боки, он взглянул на торговца, облизывающего потрескавшиеся от мороза губы. Так легко с деньгами Оба обычно не расставался, но у него было много денег, и, кроме того, присутствовало в этом деле нечто, заинтриговавшее его. Он нашарил в кармане кожаный кошелек, запустил в него два пальца, вытащил серебряный пенни и кинул монету жалкому торговцу. -- Хорошо. -- Когда человечек поймал монету, Оба крепко схватил его за костлявое запястье. -- Я дал цену, которую ты просишь. Но если я решу, что ты говоришь неправду или что-то утаиваешь, я отниму монету, и мне придется вымыть ее в твоей крови, прежде чем я верну ее в кошелек. Человечек глотнул, глядя в лицо Обы. -- Господин, я не обману вас. Особенно, если я дал слово. -- Да, лучше меня не обманывать... Итак, где она? Как я могу найти Алтею? -- Она живет на болоте. Я могу рассказать, как добраться до нее, всего лишь... -- Ты что, принимаешь меня за дурака? -- Оба вывернул запястье торговца. -- Мне известно, что люди ходят к этой колдунье и что она принимает их на болоте, так что лучше, чтобы информация составляла нечто большее, чем путь к ее жилищу. -- Да! -- Торговец скорчился от боли. -- Конечно. Оба ослабил хватку. Кривясь и вздрагивая, человечек торопливо продолжил: -- За ту щедрую сумму, которую вы заплатили, я расскажу вам о тайном пути на болото. Не о том, который знает всякий, а о секретном. Немногие знают его, если знают вообще. Все входит в эту сумму. Я бы не стал ничего скрывать от такого благородного человека, как вы, господин. -- Какой еще секретный путь? -- рассвирепел Оба. -- Если существует обычный путь, которым пользуются все люди, желающие увидеть Алтею, зачем мне нужен секретный? -- Люди ходят к Алтее за предсказаниями. Она могущественная колдунья. -- Торговец придвинулся. -- Но чтобы вы могли получить предсказание, вас должны пригласить. Никто не смеет прийти без приглашения. Люди ходят одним и тем же путем, чтобы она могла видеть тех, кого пригласила, и убрать свирепых чудовищ, охраняющих дорогу. -- На искаженном от боли лице торговца расплылась улыбка. -- Мне кажется, будь вы приглашены, вы бы не стали расспрашивать, как туда пробраться. У вас есть приглашение, господин? Оба несильно толкнул торговца в плечо: -- Значит, есть и другой путь? -- Да, есть. Обходной. Путь, по которому можно пройти к ней, пока чудовища охраняют главную дорогу. Умный человек не станет добираться до колдуньи на ее условиях. Оба оглянулся по сторонам, проверяя, не слышат ли их посторонние уши. -- Мне не нужно идти к ней по секретной дороге. Я не боюсь колдуньи. Но раз уж я заплатил, то дослушаю все до конца. И про две дороги, и про саму колдунью. Человечек пожал плечами: -- Если вы в своем уме, просто скачите на запад, как делают все, кого пригласила Алтея. Вы проедете равнины и достигнете покрытой снегом горы. Обойдя ее, поворачивайте на север и спускайтесь в каньон. Идите по нему, пока не доберетесь до болота. А там следуйте протоптанной тропой. Оставайтесь на тропе, никуда не сворачивая. Она приведет к дому колдуньи Алтеи. -- Но в это время года болото замерзает. -- Нет, господин. Место, где живет колдунья и ее: грозная магия, нечистое. Болото Алтеи зимой не замерзает. Оба стиснул запястье торговца так, что тот едва не; закричал. -- Ты думаешь, я дурак? Зимой все болота замерзают. -- Спросите любого! -- запищал человечек. -- Спросите любого, и вам скажут, что место, где живет Алтея, не подвластно зиме Создателя. Оно горячее и бурлит круглый год. Оба отпустил запястье торговца: -- Ты сказал, имеется обходной путь. Где он? Тот заколебался и снова облизнул потрескавшиеся губы: -- Его нелегко найти. Там есть несколько знаков, однако их трудно обнаружить. Я могу рассказать, как найти их, но вы можете что-то пропустить и подумаете, что я солгал вам. Эти знаки трудно отыскать, если вы не знакомы со здешними местами. -- Я подумываю о том, чтобы вернуть свою монету. -- Я забочусь о вашей же безопасности, господин. -- Торговец выдавил извиняющуюся улыбку. -- Я не хочу, чтобы такой человек получил только часть необходимого и не желаю сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я выполняю свои обещания сполна. -- Продолжай. Торговец прочистил горло, сплюнул в сторону, вытер рот грязным рукавом. -- Хорошо, господин... Самый лучший способ найти обходной путь -- это проводить вас туда. Оба глянул на пожилую пару, проходящую мимо, а затем потянул человечка за собой: -- Отлично. Идем. Торговец уперся пятками в землю: -- Постойте... Я согласился рассказать вам и сделаю это. Но вы не можете ожидать, что я брошу мой бизнес и стану проводником. Я же на долгое время лишусь заработка. Оба сердито посмотрел на него: -- И сколько ты хочешь за то, чтобы показать мне путь? Торговец тяжело вздохнул, складывая про себя цифры. -- Ну, господин, -- сказал он наконец, поднимая вверх палец, торчащий из вязаной перчатки с обрезанными пальцами. -- Полагаю, я смогу отлучиться на несколько дней, если мне заплатят золотую марку. Оба рассмеялся: -- Я не дам ни золотой, ни даже серебряной марки за работу проводника. Я заплачу тебе еще один серебряный пенни, и это все. Бери или возвращай мой первый пенни и проваливай. Торговец покачал головой, продолжая бормотать про себя. Наконец он взглянул на Обу покорно. -- Мои амулеты в последнее время продаются не очень хорошо. Если честно, деньги бы мне пригодились. Вы снова победили, господин. Я покажу вам дорогу за серебряный пенни. Оба отпустил запястье торговца: -- Идем. -- Путь туда лежит через Азритские равнины. Нам нужны лошади. -- Теперь ты хочешь, чтобы я еще купил тебе лошадь? Ты в своем уме? -- Идти пешком тяжело. Я знаю людей, которые продадут пару лошадей. Если мы будем обращаться с лошадьми хорошо, я уверен, что эти люди согласятся выкупить их, когда мы вернемся, за чуть меньшую сумму. Оба обдумал предложение. Он хотел попасть во дворец, но решил, что будет лучше вначале навестить сестру Латеи. Нужно кое-что выяснить... -- Это звучит разумно. -- Оба кивнул торговцу. -- Пойдем купим лошадей и отправляемся. Они двинулись по главному торговому ряду, заполненному толпой людей. Вокруг было множество привлекательных женщин. Некоторые из них бросали взгляды на Обу, который ясно видел в их глазах зов. Они жаждали ответного взгляда, и Оба раздавал им улыбки, знаки того, что позднее все может случиться. Он видел, что даже это обещание будоражит их воображение. И тут ему пришло в голову, что бродящие по рынку женщины наверняка низкородные крестьянки. А вот во дворце находятся дамы высокого положения, и с ними вполне можно встретиться. Он ведь не заслуживает меньшего. В конце концов, он -- Рал, почти принц или что-то в этом роде. А может, даже больше чем принц. -- Кстати, как тебя зовут? -- спросил он. -- Раз уж мы будем путешествовать вместе... -- Кловис. Своего имени Оба называть не стал. Ему нравилось, когда его называют "господин". Это было единственное достойное обращение. -- Столько людей на рынке, -- сказал Оба. -- Почему же амулеты плохо продаются? Почему у тебя трудные времена? Торговец глубоко вздохнул, явно опечаленный. -- Это грустная история, и я не хочу отягощать вас, господин. -- Думаю, я задал простой вопрос. -- Да, господин. -- Торговец прикрыл от солнца глаза ладонью. -- Понимаете, господин, некоторое время назад, в начале зимы, я встретил красивую женщину. Оба недоверчиво глянул на этого сгорбленного, морщинистого, растрепанного человека, семенившего рядом: -- Встретил? -- Честно говоря, господин, я предложил ей амулеты. -- Кловис внезапно остановился, будто наткнулся на какое-то препятствие. -- Ее глаза... Ее большие голубые глаза... Редкого голубого цвета. -- Кловис глянул на Обу. -- Штука в том, господин, что ее глаза очень похожи на ваши. -- На мои? -- нахмурился Оба. -- Да, господин, -- кивнул Кловис. -- У нее были такие же глаза, как у вас. Подумайте только. Что-то в ней было... Что-то очень схожее, но вот что точно... трудно сказать. -- Какое отношение она имеет к твоим трудностям? Ты отдал ей все деньги, но так и не смог пристроиться промеж ее ног? Кловиса, казалось, услышанное просто шокировало. -- Нет, господин, ничего подобного. Я попытался продать амулеты, чтобы ей сопутствовала удача. Оба скептически ухмыльнулся: -- Держу пари, она хлопала ресницами и улыбалась, запустив руку в твой карман, а ты был слишком возбужден, чтобы понять, что же она в действительности делает. -- Ничего подобного, господин, ничего подобного. -- В голосе торговца зазвучала горечь. -- Она подослала ко мне своего человека, и тот отобрал все мои деньги. Это сделал он, но наверняка по ее приказу, я уверен в этом. Они украли мои деньги. Лишили меня всего, что я заработал за год. В голове Обы как будто что-то кольнуло. Он начал просматривать свой мысленный список странных и несвязных поразительностей. И некоторые из них начинали связываться. -- Как же выглядела эта женщина с голубыми глазами? -- О, господин, она очень красивая, с рыжими волосами. Даже если эта женщина ограбила торговца, лишив всех сбережений, выражение его глаз подсказало Обе, что этот тип все еще находится под властью ее чар. -- Ее лицо -- лицо доброго духа, а фигура такая, что захватывает дыхание. Но по этим дьявольски соблазнительным рыжим волосам я должен был догадаться о ее коварстве. Оба остановился и схватил торговца за руку: -- Ее звали Дженнсен? Кловис с сожалением пожал плечами: -- Извините, господин, она не отрекомендовалась. Но я не представляю себе второй женщины с такой внешностью. Эти голубые глаза, эта изысканность, эти локоны рыжих волос... Оба согласился: описание идеально подходило Дженнсен. Но имело ли это хоть какое-нибудь значение? Кловис показал вперед: -- Туда, господин. Там человек, который может продать нам лошадей. Глава 36 Оба искоса глянул в темноту под покровом растений. Трудно было поверить, что под деревьями-башнями у подножия хребта может оказаться настолько темно, когда на лугу чуть выше -- яркий солнечный день. Кроме того, дорога впереди выглядела сырой. Прежде чем шагнуть под сплетенные растения и свисающие нити мха, он взглянул назад, на пологую площадку на скале, где оставил Кловиса рядом с костром -- охранять лошадей и вещи. Оба был рад, что на время избавился от подвижного человечка. Тот был надоедливым, как жужжащая над ухом муха. Пока ехали через Азритские равнины, маленький торговец болтал обо всем и ни о чем. Оба Предпочел бы избавиться от него и ехать один, но тот был прав: найти дорогу к болоту Алтеи оказалось очень трудно. По крайней мере, у торговца не было ни малейшего желания отправляться в болото вместе Обой. Кловис, казалось, очень нервничал, когда его клиент отправился в трясину. Возможно, он волновался, что Оба не поверит ему, и пылал желанием доказать свою честность. Он ждал на вершине, наблюдая за Обой, потирая руки в изношенных перчатках и нетерпеливо ожидая, когда Оба углубится в болото. Оба вздохнул и двинулся вперед, с трудом продираясь через кустарник и нагибаясь, чтобы пробраться под низкими ветвями. Он осторожно шагал по корням, там где мог, и переходил вброд небольшие лужи стоячей воды там, где корней не было. Неподвижный воздух был влажным и пах гнилью. Странные птицы кричали где-то между деревьями, за плотной завесой листьев и гнилыми стволами, которые, как пьяные, валились на рослых здоровых соседей. Сюда, возможно, никогда не попадал дневной свет. В воде плавали смутные тени. Были ли это птицы, рептилии или заколдованные чудовища -- неизвестно. В общем, место Обе не нравилось. Ни капли. Он напомнил себе, что, добравшись до Алтеи, узнает множество нового. Но даже это не подбодрило его. Он думал о странных жуках и ящерицах, которых уже видел, и о тех, кого ему еще предстояло увидеть. Это тоже не добавляло бодрости. Ему все равно здесь не нравилось. Нагнувшись, чтобы в очередной раз пройти, под ветвями, он смел в сторону паутину. Жирный паук, каких Оба никогда не встречал, шлепнулся на землю и поспешил удрать. Но Оба был проворнее и наступил на него. Мохнатые лапы дернулись в воздухе, прежде чем замереть навсегда. Оба усмехнулся. Ему начинало здесь нравиться. Однако он тут же сморщил нос. Чем дальше он углублялся в болото, тем хуже пахло, странно, удушливо, сырой гнилью. Он увидел, как среди деревьев поднимается белый пар, и почувствовал, что потянуло тухлыми яйцами. Хотя, пожалуй, запах был более кислым. И Обе опять перестало здесь нравиться. Он начал сомневаться, что идея встретиться с Алтеей, пройдя маршрутом, который посоветовал оборванный торговец, была хорошей. Но возвращаться теперь было глупо. Чем скорее он встретится с Алтеей, тем скорее сможет убраться из этого омерзительного места. Чем скорее он закончит дело с сестрой Латеи, тем скорее сможет посетить дом предков -- Народный Дворец. Разумно вначале выяснить все, чтобы предугадать, что можно ожидать от сводного брата. Обу очень интересовало, встречалась ли уже с колдуньей Дженнсен и если встречалась, то что узнала. Оба все больше и больше убеждался, что его судьба каким-то образом связана с судьбой Дженнсен. Слишком многое постоянно напоминало о ней, чтобы это было простое совпадение. Оба очень тщательно следил за тем, как связаны поразительности в его мысленном списке. Другие люди не были столь наблюдательными, но им и не нужно было это качество. И он, Оба, и Дженнсен были дырами в мире. И у них было что-то общее во взгляде, замеченное Кловисом. Правда, что конкретно это было, торговец не мог объяснить, как ни пытался Оба вытянуть из него. К тому времени, когда утро подошло к концу, Оба уже проделал большой путь по переплетенным корням, которые изображали тропинку и которые, в конце концов, уперлись в зеркальную гладь темной воды. Оба остановился, тяжело дыша. По его лицу градом катился пот. Он огляделся вокруг, ища окружной путь туда, где снова поднималась горбом земля. Оказалось, что путь вперед пролегает через толстые стебли какой-то растительности. Но вначале нужно было пересечь водное пространство. Впрочем, прохладиться было очень даже неплохо... Поблизости не оказалось корней, которые могли бы выдержать его, поэтому Оба быстро срезал массивный сук и очистил его от ветвей, чтобы сделать шест. С шестом в руке Оба и вступил в воду. Ожидаемой прохлады он не нашел. Вода ужасно пахла и кишела коричневыми пиявками. Оба шел по воде, над его головой кружили тучи кусачих жуков. Он сохранял контроль над собой, огляделся только один раз и понял, что это и в самом деле единственный путь к твердой земле впереди. Оба вновь почувствовал под ногами корни деревьев. Скоро он был в воде по грудь, но не достиг и середины водной преграды. Становилось все глубже. Корни на дне стали скользкими, и он уже с трудом сохранял равновесие. Оба был хорошим пловцом, но ему не нравилась мысль, что рядом может плыть кто-то еще, поэтому он предпочитал идти. Наконец, он почти решил отбросить шест и проплыть остаток пути, чтобы смыть с себя пот, когда что-то вдруг коснулось его ноги. И прежде чем Оба сообразил, что случилось, его толкнули и сбили с ног. А когда он погрузился в темную воду, прочно обвили его ноги. Оба тотчас вспомнил о живущих в болоте чудовищах. По дороге Кловис развлекал его рассказами о монстрах и предупреждал об осторожности, но Оба лишь презрительно фыркал, уверенный в собственной силе. Теперь он закричал и принялся яростно бороться, охваченный паникой, пытаясь освободить ноги, но неизвестная тварь держала его крепко и отпускать не собиралась. Примерно вот так его в детстве запирали в загоне, маленького, беззащитного и беспомощного... Крик Обы разносился над вспененной водой. В мозгу билась единственная ясная мысль -- он слишком молод, чтобы умирать, особенно таким образом. У него было впереди столько всего, ради чего стоило жить. Несправедливо, что он должен умереть... Он снова закричал, барахтаясь в воде и пытаясь выскользнуть из мерзких лап. Он хотел вырваться так же, как тогда, в загоне. Его крики не помогали в детстве, не помогли и сейчас. Лишь сочувственно отвечало эхо. Чудовище внезапно обвило его талию и потянуло на дно. Оба очень вовремя успел сделать глубокий вдох. И оказавшись под водой с широко открытыми от страха глазами, увидел чешую своего противника. Это оказалась огромная змея, каких он никогда не видел. Тем не менее Оба почувствовал облегчение -- подумаешь, змея!.. Пусть большая, но всего лишь животное, а вовсе не огнедышащее чудовище. И пока руки его были свободны, Оба выхватил нож из ножен. Он знал, что под водой у него намного меньше возможностей, чем на земле. И его единственный шанс -- вонзить клинок в тело змеи. И он должен сделать это прежде, чем утонет. Но спасительная поверхность воды удалялась, а тяжелые кольца продолжали тянуть его вниз. Вдруг ноги Обы коснулись чего-то твердого. И вместо того, чтобы рвануться вверх, Оба опустился на дно, согнул ноги в коленях. А потом, будто готовая к прыжку древесная лягушка, напряг мускулы и изо всех сил оттолкнулся от дна. Он вылетел из воды, обмотанный кольцами змеи, и приземлился на бок, прямо на спутанные корни, однако змеиное тело смягчило удар. И ситуация сразу изменилась. Змея явно не ожидала ничего подобного. Ее зеленая чешуя радужно поблескивала в слабом свете. С обоих противников медленно стекала вонючая вода. Над плечом Обы показалась голова змеи. Желтые глаза пристально уставились на него, затрепетал тонкий красный язык. Оба усмехнулся: -- Вперед, подружка! Змея плотно обвила его тело, но руки оставались свободными. Если змеи способны сердиться, то эта явно была очень сердита, и зевать не следовало. Быстро, как молния, Оба схватил ее у основания черепа и сжал мускулистой ладонью. Это действие напомнило ему о борцовских поединках, в которых он время от времени принимал участие. Ему нравилась борьба. Оба никогда не проигрывал в борьбе. Змея зашипела. Противники держали друг друга крепко. Змея попыталась обвиться вокруг все еще свободных рук Обы. Это была страшная битва, в которой только один мог оказаться победителем. Оба вспомнил, что с тех пор как начал слушаться голоса, он стал непобедим. Он вспомнил, как совсем еще недавно его жизнью управлял страх, страх перед матерью, страх перед могущественной колдуньей. Почти все боялись колдуньи и почти все боялись змей. Кроме Обы, который не поддался грозной магии. Старая ведьма наслала на него огонь и молнию, магию, способную пробивать стены и уничтожать на своем пути все, но он был неуязвим. Что, по сравнению с такой противницей, могла ему противопоставить обыкновенная змея? Он с неудовольствием вспомнил, как закричал от страха. Чего мог бояться он, Оба Рал? Он перекатился по земле, увлекая за собой змею. Ухмыльнулся, поднося нож к чешуйчатой челюсти. Очень осторожно, держа змею одной рукой за голову, второй он нажал на лезвие. Твердые чешуйки, похожие на блестящие доспехи, нехотя поддались. Затихшая было змея встрепенулась и вновь вступила в борьбу -- уже не с целью победить, но для того, чтобы убежать. Тяжелые кольца, обвивавшие ноги, разжались, тело змеи начало метаться по земле, пытаясь зацепиться за корни, за стволы деревьев. Оба подтянул к себе змею ногой. Острое лезвие ножа, на которое Оба нажимал изо всех сил, внезапно прорвало толстую чешую и вонзилось в челюсть змеи. Оба зачарованно наблюдал, как по его руке побежала кровь. Змея обезумела от боли и страха. Теперь она хотела только вырваться и удрать и вкладывала в это отчаянное желание все свои силы. Но Оба оказался сильнее. Никто не мог удрать от него. Он перетащил извивающееся, корчащееся тело чуть дальше от берега. Затем, крича от гнева, поднял его и одним мощным ударом вонзил нож в дерево, пришпилив змею лезвием, торчащим из нижней челюсти, словно длинный третий клык. В желтых глазах змеи теперь светилась беспомощность. Оба вытащил из сапога второй нож. Он хотел понаблюдать за тем, как жизнь будет медленно покидать эти еще минуту назад злобные глазки. Он сделал разрез на бледном брюхе, в складке между рядами чешуек. Не очень длинный разрез, от которого быстро не умирают. Просто разрез, чтобы поместилась человеческая рука. -- Ну, ты готова? Змея смотрела на него. Оба закатал рукав и засунул руку в разрез. Вначале пальцы, потом запястье, потом всю руку -- в живое тело, все дальше и дальше. Змея задергалась, и Оба прижал тело коленом к стволу, наступил сапогом на болтающийся хвост. И весь мир вокруг Обы исчез. Он представлял себе, каково быть змеей. Он воображал, что стал этой тварью. Он ощущал ее кожу вокруг своей плоти, ее живое тело, мокрые внутренности, сжимавшие руку, которую он продолжал проталкивать вперед. Рука погружалась все глубже. Обе пришлось придвигаться к змее, пока, наконец, его глаза не оказались в дюйме от змеиных. И глядя в эти желтые глаза, он наслаждался, видя в них не только жестокую боль, но и восхитительный ужас. Оба чувствовал, как в скользких внутренностях пульсирует то, к чему он стремился. И, наконец, нащупал его -- живое сердце. Оно яростно трепыхалось в его руках. Не отрывая взгляда от глаз змеи, Оба сжал пальцы. С мягким бульканьем сердце лопнуло. Змея вздрогнула, трепыхнулась и, дернув в последний раз хвостом, затихла. Оба продолжал смотреть в глаза змеи, пока они не потухли. Это было не то же самое, что наблюдать за смертью человека -- не хватало связей с человеческим сознанием, не было сложных человеческих мыслей, которые Оба мог угадать. Но все равно это было волнующее зрелище -- наблюдать за тем, как смерть входит в живое тело. Пожалуй, ему все-таки нравилось это болото. Торжествующий и окровавленный, Оба заковылял к кромке воды, чтобы смыть кровь и вымыть ножи. Это столкновение было неожиданным, волнующим и возбуждающим, хотя -- он должен был признать -- и менее волнующим, чем с женщиной. С женщиной прибавлялось чувство полового различия, ощущение того, что, когда к ней приходила смерть, внутри женщины оказывались не только его руки. Большей близости не существовало. Это было священно... Когда Оба закончил мыться, вода стала красной. Этот цвет заставил его вспомнить о рыжих волосах Дженнсен. Оба выпрямился и проверил, все ли на месте, не потерял ли он чего-нибудь в борьбе. Похлопал себя по поясу и похолодел. Кошелька не было. В панике он сунул руку в карман, но кошелька не оказалось и там. Оба понял, что потерял его, когда боролся со змеей под водой. Кошелек был привязан шнурком к поясу, и Оба был уверен, что деньги не потеряются. Он не понимал, как мог развязаться или ослабнуть узел на кожаном шнурке. Оба с яростью кинулся к мертвой змее, валяющейся у корней дерева. Крича от гнева, он схватил змею и принялся колотить безжизненной головой по стволу -- пока во все стороны не полетели чешуйки. Тяжело дышащий и обессиленный, Оба, наконец, остановился. Скользкая мертвая масса вновь плюхнулась на землю. В отчаянии Оба решил, что придется нырнуть в воду и поискать пропавшие деньги на дне. Но прежде проверил пояс еще раз. И, присмотревшись, понял, что кожаный шнурок вовсе не развязался. Оба намотал короткий отрезок кожи на палец. Шнурок был обрезан. Оба обернулся назад, откуда пришел. Кловис!.. Кловис все время отирался рядом, болтливая назойливая муха, жужжащая над ухом... Кловис видел кошелек, когда Оба покупал лошадей... Зарычав от злости, Оба оглядел болото. Начинался дождь, капли ударялись о листья и словно нашептывали что-то. Оба почувствовал их прохладу на разгоряченном лице. Что ж, он убьет воришку. Очень, очень, очень медленно... Без сомнения, Кловис будет изображать невинность. Он станет уверять, что невиновен. И вероятнее всего спрячет деньги, чтобы вернуться за ними позднее. Оба заставит его признаться. В этом нет никаких сомнений. Кловис думает, что он умный, но он не встречался раньше с такими, как Оба Рал. Оба сделал шаг к воде и остановился. Нет, он потратил много времени, чтобы добраться сюда. Он уже близко от Алтеи. Нельзя позволить, чтобы гнев взял сейчас верх над ним. Нужно подумать. Оба умный. Умнее матери, умнее колдуньи Латеи, умнее тощего маленького вора. Он будет действовать расчетливо, не подчиняясь слепому гневу. Он займется Кловисом, когда разберется с Алтеей. И в мрачном настроении Оба продолжил путь к дому колдуньи. Глава 37 Через пелену дождя Оба разглядывал дом, сложенный из кедровых бревен и окруженный неизвестными растениями. Возле дома никого не оказалось. На берегу маленького озера было множество отпечатков сапог. Следы были старыми, но они вывели Обу на тропинку, которая и привела его к дому. Из трубы в стоячем влажном воздухе лениво вился дымок. Дом, изрядно заросший мхом и вьющимися растениями, наверняка принадлежал колдунье. Никто бы другой не решился жить в таком неуютном месте. Оба осторожно поднялся на галерею и прокрался к двери. Кедровые колонны поддерживали низкую крышу. Прямо к входу вела широкая тропа, без сомнения именно этим путем нуждающиеся в предсказаниях посетители подходили к дому. Разозленный потерей кошелька, Оба даже не пытался быть вежливым и открыл дверь без стука, рывком. Помещение с двумя окнами и небольшим очагом было освещено довольно тускло. В очаге пылало пламя. На стенах висели вычурные резные поделки, в большинстве своем животные, иногда простые, иногда раскрашенные, некоторые позолочены. Вряд ли Оба стал бы вырезать животных. Обстановка была лучше той, в которой он вырос, но не такая приятная, к которой он уже привык. Рядом с очагом на искусно изготовленном стуле, как королева на троне, сидела женщина с большими темными глазами. Она спокойно наблюдала за вошедшим поверх чашки, из которой потягивала какой-то напиток. Хотя длинные золотые волосы женщины были другого оттенка и на лице ее не было выражения высокомерия и суровости, Оба сразу узнал эти черты. Это была сестра Латеи. Глаза!.. Вот что он всегда запоминал и хранил в своем мысленном списке. -- Я -- Алтея, -- сказала она, отнимая от губ чашку. Голос ее был совсем не похож на голос сестры. В нем тоже присутствовали нотки властности, но не было звенящего высокомерия. Впрочем, она не встала. -- Боюсь, ты прибыл раньше, чем я ожидала. Озабоченный в первую очередь собственной безопасностью, Оба проигнорировал замечание и направился в другие комнаты, для начала проверив ту, где находился рабочий стол. Кловис рассказывал, что Алтея живет не одна: у нее есть муж Фридрих. В мастерской должны находиться резцы, ножи, деревянные молотки. Каждый из этих инструментов вполне мог стать в умелых руках смертельным оружием. -- Мой муж ушел во дворец, -- сказала колдунья. -- Мы одни. Оба проверил спальню, чтобы убедиться в этом окончательно. Колдунья говорила правду. В доме было тихо, только стучал по крыше дождь. Они действительно находились здесь одни. Наконец-то уверенный, что им никто не помешает, Оба вернулся в большую комнату. Колдунья наблюдала за ним, не улыбаясь, не хмурясь, не волнуясь. Оба подумал, что если у нее есть мозги, она должна быть, по крайней мере, взволнована. Но Алтея выглядела только утомленной и сонной. Вероятно, болото с его тяжелым влажным воздухом делало людей вялыми. Недалеко от стула на полу лежала украшенная позолотой квадратная доска. Это напомнило Обе о каком-то пункте из его мысленного списка поразительностей. Рядом с доской лежала кучка гладких темных камешков, а у ног колдуньи разместились красная и золотая подушки. Оба молчал, внезапно осознав связь между пунктом из его списка и позолоченным украшением на доске. Украшение напоминало высушенную сердцевину горной розы -- одной из трав, которые Латея клала в его лекарство. Большинство снадобий были обычно перемолоты заранее, но это -- никогда. Латея перетирала сердцевину перед тем как положить в снадобье. Такое зловещее совпадение могло быть только предупреждением об опасности. Оба не ошибся в своих предположениях -- эта колдунья представляла собой угрозу. Оба сжал кулаки и навис над женщиной, глядя на нее сверху вниз. -- О милостивые духи! -- прошептала Алтея. -- Я думала, мне никогда больше не придется смотреть в эти глаза. -- В какие глаза? -- В глаза Даркена Рала, -- ответила колдунья. В ее голосе присутствовало какое-то чувство -- не то сожаление, не то безнадежность, а, может быть, даже ужас. -- Глаза Даркена Рала... -- Оба улыбнулся. -- Спасибо за комплимент! Даже тень улыбки не коснулась лица колдуньи. -- Это вовсе не комплимент. Улыбка Обы застыла. Его не очень удивило то, что Алтея знает, что он сын Даркена Рала. Ведь она была колдуньей. А кроме того, она была сестрой Латеи. Кто знает, что могла разболтать надоедливая ведьма, даже находясь в мире мертвых. -- Ты убил Латею. Это был не вопрос, а обвинение. Оба чувствовал себя уверенно, поскольку был неуязвим, но оставался настороже. Он боялся колдунью Латею все свою жизнь, хотя, в конце концов, она и оказалась менее страшной, чем он предполагал, однако Латею ни в коем случае нельзя было даже сравнивать с этой женщиной. И чтобы не отвечать на обвинение, Оба сам задал вопрос: -- Что такое дыра в мире? Алтея загадочно улыбнулась и сделала приглашающий жест: -- Не хочешь присесть и выпить со мной чаю? Оба решил, что у него есть время. Он добьется своего, он был уверен в этом. И не стоит торопиться. Иногда он жалел, что поспешил с Латеей, -- надо было прежде получить ответы на вопросы. Однако, что сделано, то сделано... Здесь будет иначе. Алтея ответит на все его вопросы. Он потратит достаточно времени, чтобы увериться во всем. Она научит его многому, прежде чем они закончат. Нужно медленно смаковать это давно ожидаемое наслаждение и не спешить. Он осторожно опустился на стул. На простом столике, разместившемся между двумя стульями, не было второй чашки. -- О, прости! -- сказала Алтея, поняв, что ищут его глаза. -- Подойди, пожалуйста, к буфету и возьми себе чашку. -- Ты ведь хозяйка... Почему бы ее не достать тебе? Тонкие пальцы женщины вычерчивали спиральные узоры на подлокотниках стула. -- Я -- калека и не могу ходить. Я могу только с трудом проволочить бесполезные ноги по дому и сделать кое-какие простые вещи. Оба смотрел на нее, не зная -- верить ей или нет. На лбу колдуньи выступил обильный пот -- верный признак чего-то странного. Наверняка она напугана присутствием человека, который покончил с ее сестрой. Возможно, она пытается отвлечь его, надеясь сбежать, как только он повернется спиной. Алтея взялась за подол указательными и большими пальцами обеих рук и изящно приподняла его, открывая ноги до колен. Оба нагнулся. Ее ноги были такими, словно умерли много лет назад, да так и не были похоронены. Оба решил, что они выглядят любопытно. Алтея приподняла бровь: -- Я же сказала, калека. -- Почему? -- Работа твоего отца. Это было уже что-то. Впервые Оба почувствовал с отцом осязаемую связь. У него было трудное утро, и он имел полное право выпить чашку чая. Кроме того, он нашел предложение о чае очень своевременным. То, что он замышлял сделать, вызовет жажду. Оба пересек комнату и выбрал самую большую чашку из всех, что стояли на полке. Когда Оба поставил ее на стол, колдунья до краев наполнила чашку темным густым чаем. -- Это особенный чай, -- объяснила она, заметив на его лице недоверие. -- Жить на болоте, среди этой влажности и жары, не очень-то приятно. Такой чай очень помогает прояснить мысли после напряженного утра. А кроме того, он изгонит усталость из мышц, натруженных, к примеру, долгой ходьбой. Голова Обы действительно была тяжелой после напряженного утра. Он смыл всю кровь, и одежда успела высохнуть, и теперь ему было интересно, как Алтея догадалась о том, что произошло. Он не знал, что умела эта женщина, однако совсем не волновался. Он был непобедим, это доказала смерть Латеи. -- Твой чай помогает всем? -- Разумеется. Это мощное тонизирующее средство. Ты убедишься в этом сам. Оба заметил, что она пила тот же самый темный чай. Оба понял, что капельки пота на ее лбу появились именно по этой причине. Она допила чашку и налила вторую, подняла ее на уровень глаз: -- За сладкую жизнь, пока она у нас есть! Оба подумал, что это странный тост. Он звучал так, будто она знала, что скоро должна умереть. -- За жизнь, -- сказал Оба, тоже поднимая чашку, чтобы чокнуться. -- Пока мы живем... Он сделал глоток и сморщился. Это был чай из горной розы. Оба научился определять этот горький вкус с тех самых времен, когда Латея клала его в снадобье. -- Пей, -- сказала хозяйка. Ее дыхание стало затрудненным. Она сделала несколько длинных глотков. -- Как я уже говорила, чай решает многие проблемы. -- Она опустошила очередную чашку. Оба знал, что Латея, несмотря на свой мерзкий характер, иногда помогала больным людям. Ожидая, когда она приготовит снадобье для него и матери, он видел, как она растирала горную розу. А вот теперь и Алтея пила настой розы целыми чашками, очевидно, она верила в целебные свойства отвратительного растения. И невзирая на горечь, Оба сделал еще один глоток, надеясь, что настой поможет усталому телу и приведет в порядок мысли. -- У меня есть вопросы. -- Некоторые из них ты уже задал, -- сказала Алтея, смотря на него поверх чашки. -- И уверен, что я на них отвечу. -- Да. Оба отпил из чашки еще немного и снова поморщился. Он не понимал, почему колдунья называла это питье "чаем". В чашке не было чая. Всего лишь размолотая сухая горная роза и немного горячей воды. Темные глаза хозяйки проследили за тем, как он поставил чашку на стол. Поднялся ветер, по стеклу застучали капли дождя. Оба подумал, что очень вовремя добрался до дома волшебницы. Проклятое болото!.. -- Так что же такое дыра в мире? -- повторил Оба. -- Твоя сестра сказала, будто ты можешь видеть дыры в мире. -- Она так сказала? С какой это стати она стала говорить об этом? -- Мне пришлось убедить ее, -- сказал Оба. -- Неужели придется убеждать и тебя? Он надеялся, что придется. Он дрожал, предвкушая. Но спешить не следовало. У него есть время. Он наслаждался, забавляясь с живыми. Это помогало ему понять, как они думают, и, когда наставало время, он смотрел в их глаза и мог лучше представить себе, о чем они думают, когда приближается смерть. Алтея кивнула в сторону стола: -- Чай не поможет, если выпьешь мало. Пей еще! Оба отмахнулся и придвинулся ближе, опершись на подлокотник. -- Я проделал длинный путь. Ответь на мой вопрос. Алтея отвела глаза и, используя руки, перебралась из кресла на пол. Это было трудно. Оба не стал ей помогать. Ему нравилось смотреть, как люди справляются с трудностями. Колдунья подтянула себя к подушке, волоча по полу бесполезные ноги, затем села и аккуратно положила ноги перед собой. Это было очень нелегко, но она выполнила все действия точными отработанными движениями, которые выдавали долгую практику. Эти усилия озадачили Обу. -- Почему ты не используешь магию? Алтея посмотрела на него своими темными глазами, наполненными молчаливым презрением. -- Твой отец сделал с моей магией то же, что и с ногами. Оба поразился. Неужели его отец тоже был непобедим? Возможно, Оба -- настоящий наследник Даркена Рала. Возможно, рок разыскал его, чтобы предоставить Обе шанс. -- Ты хочешь сказать, что ты колдунья, не владеющая магией? По болоту прокатился раскат грома. Алтея указала на пол. Когда Оба сел, она подтянула ближе доску с позолоченным украшением. -- У