откликнулся Дитер. - Может, выпьем за встречу старых друзей? С этими словами он подобрал кувшин, брошенный мальчиком, поднес к губам, и изо рта Дитера потекло красное вино, забулькало, запенилось. - Уф... - Дитер обтер большой тонкогубый рот, протянул кувшин Агильберту. Капитан качнул головой. - Ну, как хочешь, - обиженно произнес Дитер. - Ты, похоже, и не рад мне вовсе? - Не рад, - сознался Агильберт. Дитер отставил кувшин, хищно прищурился. - Обдумываешь, небось, как ловчее меня надуть? - Нет, что ты. Я просто думаю, какую сделку мог бы тебе предложить. - Сде-елку? - Дитер задергал носом. От господина Перченого Орешка потекла новая волна невыносимой вони. - Ну и запашок здесь, - заметил Дитер и хмыкнул. - Я не хочу уходить с тобой, - морщась от противного запаха, сказал Агильберт. Дитер пожал плечами. - Хочешь не хочешь, а семь лет прошло, Берт. - Я мог бы обменять себя на другого. - Не держи меня за дурачка, Бертеляйн. Кто пойдет добровольно в... словом, со мной? - Этот человек прост, как башмак. Я обману его. - Прост, как башмак? Простец? - Дитер облизнулся так откровенно, что к горлу капитана подступила тошнота. - Ах, веди его скорей сюда... Ремедий Гааз был пьян и плохо соображал. Капитан вылил ему за шиворот всю воду из таза для умывания, встряхнул и потащил за собой в подвал. - Чем это от тебя так воняет, Агильберт? - крикнул Шальк, когда капитан проходил мимо, но ответа не получил. На ступеньках, ведущих в погреб, Агильберт остановился, положил тяжелую руку на плечо Ремедия. - Помнишь, как вступал в ряды Своры Пропащих, Ремедий Гааз? - Еще бы!.. - Ремедий икнул, пошатнулся, но капитан успел поддержать его. - Какой красивый офицер приходил в нашу деревню... У него был красный плащ и белые перья на берете... Я поехал с ним в Дитенхаузен... Меня потом долго еще звали "Два Ремедия", потому что во время общего смотра казначей посчитал меня дважды, я знаю. Мне потом говорили, что жалованье за Ремедия платят мне, а за Гааза - казначею... Агильберт терпеливо слушал. Обычно Ремедий был молчалив, но тут солдата словно прорвало, он вспоминал и вспоминал. - Ты предан мне? - спросил Агильберт в упор. - Говори, предан? Глаза Ремедия наполнились пьяными слезами, и он только кивнул в ответ - от чувств перехватило горло. - Душой и телом? - настойчиво спросил Агильберт. - Да, - выдохнул Ремедий. - И пошел бы за меня куда угодно? - Да. - И в ад? - И в ад, - прошептал Ремедий. - Тогда идем, - решительно сказал капитан и потащил его за руку в подвал. Там было полно дыма. Багровое пламя горело еще ярче. - Я привел его, Дитер, - сказал Агильберт, подталкивая Ремедия вперед. - Слышал, слышал, - донесся скрипучий голос. - Ловко, ловко... Ай, простец... Готов за своего капитана в ад и совершенно добровольно... Иди сюда, мой мальчик... Ремедий во все глаза глядел на человека, сидящего верхом на винной бочке, и медленно трезвел. Пьяный восторг улетучился. Коснулся рукой груди, где должен был висеть крест, и встретил пустоту. - В карты проиграл, греховодник, - напомнил ему Дитер и мелко затрясся от хохота. - Ладно, Берт, погуляй еще семь лет. А ты, мальчик, теперь мой... - Нет! - крикнул Ремедий. Глазами, полными ужаса, уставился на капитана. - Что ты со мной сделал, Агильберт? Агильберт отмолчался. - Мракобесу скажу! - пригрозил Ремедий, плохо соображая от страха. - Кому? - протянул Дитер. - Мракобесу? Вашему капеллану-то? Грязному монаху, который таскается с солдатами? Ну, ну. Пусть придет, я поговорю с ним. И расхохотался - длинные ноги по обе стороны винной бочки, острые колени грозят порвать красные чулки. По стене погреба прыгает тень - остроносый профиль, растрепанные волосы. - Иди, зови Мракобеса! - Я здесь, - сказал Иеронимус. Спустился на последнюю ступеньку, сел, поглядел по сторонам. - За выпивкой пришел, святоша? - спросил Дитер и скривил губы. - Догадался, что ты здесь, - спокойно ответил Иеронимус. Дитер смерил монаха высокомерным взглядом. - Ладно. Погляжу, на что ты годен. - А на что вообще годен человек? - Иеронимус пожал плечами. - Человек - это мешок, набитый дерьмом, - выдавил Дитер. - И мешка с дерьмом довольно, чтобы справиться с чертом. Подойди ко мне, Ремедий. Солдат с опаской приблизился к Иеронимусу. Остановился, свесив голову. Дитер приподнялся на бочке. - По какому это праву ты командуешь моими рабами, Мракобес? Монах взглянул прямо в безумные глаза дьявола. - А кто сказал тебе, что это твои рабы? Кто ты таков, чтобы повелевать любимыми созданиями Господа? - Господа? - яростно прошипел дьявол. - А где он был, твой Господь, когда отряд Изенбарда попал в кровавую кашу, когда он погибал без всякой надежды на спасение? Разве услышал твой Господь, как Берт в отчаянии взывает к нему, молит о чуде? - Бог творит чудеса не для всех. - Торгаш твой Бог. Этот для него недостаточно свят, тот - не вполне беззащитен... - Большинство людей могут спастись сами. Большинство людей в состоянии творить чудеса, не прибегая к помощи сверхъестественных сил, - сказал Иеронимус, и Ремедий вдруг почувствовал: монах очень хорошо знает, о чем говорит. Дитер глотнул из кувшина. - А вот я творю чудеса для всех, не чинясь и не торгуясь, - заявил он. - Это я спас Берта под Хагенвейде, когда полег цвет Своры Пропащих. Я - и никто иной. - Он горделиво подбоченился. - Ты просто мелкая дрянь, - равнодушно сказал Иеронимус и зевнул. - Докажи! Докажи! - вскипел Дитер. - Устал я сегодня, - сказал Иеронимус, потягиваясь. - А ну-ка, дьявол, сними с меня сапоги... Ремедий приоткрыл рот. И вот Дитер начинает корчиться и ерзать, вот он сползает с бочки. Кувшин падает из руки дьявола на утоптанный земляной пол, из горлышка льется, льется, бесконечно льется красное вино... Подходит к Иеронимусу, подбирается, как к ловушке со сладкой приманкой на дне, кружит и высматривает, за что бы уцепиться, и шипит от бессилия. Опускается на колени. Монах тычет ему в лицо грязным солдатским сапогом, приподняв рясу. Костлявые руки дьявола хватаются за сапог, тянут... - Теперь другой. - Будь ты проклят, Мракобес, - шепчет дьявол. - Люди будут ненавидеть тебя. Люди, в которых ты веришь... И снимает другой сапог. Встает. На красных чулках два пятна, в руках по сапогу. - Сапоги-то оставь, ворюга, - лениво говорит Иеронимус. Ремедий жмется к монаху, и Мракобес поворачивается к солдату: - Вот видишь, для того, чтобы побороть дьявола, не нужно ничего особенного. Довольно быть просто человеком, Ремедий Гааз. Чего ты испугался? Проснувшись в незнакомом замке среди незнакомых солдат самого бандитского вида, граф Лотар недолго недоумевал. Сунул голову в бадью для умывания и тут же всплыло в памяти имя капитана, с которым вместе вчера брал штурмом непокорную твердыню. - Агильберт! - заревел граф Лотар. Рыжего капитана нашли в винном погребе. Видимо, спустился к бочке, и тут-то его и хватил удар. Все вино из открытого крана вытекло. Агильберт лежал лицом вниз в багровой луже, и когда мертвеца перевернули на спину, он показался Лотару очень старым.