власть, рядящаяся в теологические одежды: неприступный Закон, богоданный мандат лидера, очевидная неизбежность судьбы. Удерживаемая в узких пределах власть все дальше и дальше расходится с адаптивными требованиями изменившихся условий. Лидеры становятся еще более параноидальными, подозрительно относятся к нововведениям, испуганно защищают личную власть и, с ужасом избегая всего, что кажется им риском, слепо ведут свой народ к уничтожению. Руководство Бюсаба - Очень хорошо, я расскажу тебе, что меня беспокоит, - сказала Сейланг. - В этой проблеме слишком много такого, чего я не в состоянии понять. Она посмотрела через небольшую круглую комнату на Аритча, спокойно возлегающего в крохотном голубом бассейне. Его голова, пристроенная на бортике бассейна, была почти на одном уровне с головой Сейланг. Они снова заработались до поздней ночи. Она понимала причины этого. Время явно поджимало, но необычный Говачинский привкус ее обучения почти постоянно держал ее в состоянии раздраженного сомнения. Все это было таким не-Вревским! Сейланг разгладила одеяние на своем длинном теле. Оно теперь было синим, один шаг прочь от Легумного черного. Соответственно, все вокруг нее было синим: стены, потолок, бассейн Аритча. Верховный Магистр пристроил на краю бассейна подбородок, чтобы говорить. - Мне требуются специфические вопросы, прежде чем я смогу хотя бы проникнуть в смысл твоей озадаченности. - Будет ли Маккай защищать или обвинять? Эта модель... - К черту модель! Он скорее всего допустит ошибку в обвинении. Силы твоего собственного разума были бы... - Но что, если он не сделает ошибки? - Тогда выбор списка присяжных станет жизненно важным. Сейланг изогнула тело на одну сторону, чувствуя, как кресло-собака приспосабливается, чтобы ей было удобно. Как обычно, ответ Аритча только углубил ее ощущение неуверенности. Теперь Сейланг это высказала. - У меня по-прежнему странное ощущение, что ты предназначил мне играть какую-то роль, которую я, предполагается, не открою до последнего момента. Аритч шумно выдохнул через рот, плеснул себе на голову водой. - Все это может быть спорно. Послезавтра к этому времени Досади и Маккай могут уже больше не существовать. - Значит, я не продвинусь в Легум? - О, я уверен, что ты будешь Легумом. Сейланг разглядывала его, почувствовав иронию, потом сказала: - Ну, и по тонкому же канату ты ходишь, Верховный Магистр. - Вряд ли. Мой путь широк и ясен. Ты знаешь вещи, которые я не могу одобрять. Я не могу предать Закон своего народа. - У меня тоже есть подобные запреты. Но это Досадийское дело так заманчиво. - Так опасно! Наденет ли Врев человеческую плоть, чтобы изучить человеческое состояние? Позволите ли вы проникнуть человеку в общество Вревов в этом... - Есть кто-то, кто мог устроить заговор! Есть даже Говачины, которые... - Возможностям неправильного использования нет числа. - К тому же ты говоришь, что Маккай уже больше Говачин, чем сами Говачины. Перепончатые кисти Аритча охватили край бассейна, когти вытянулись. - Мы многим рисковали, обучая его для выполнения этой задачи. - Больше, чем рисковали со мной? Аритч подтянул руки и пристально уставился на Сейланг. - Так вот что тебя беспокоит. - Именно. - Подумай, Сейланг, насколько близко к сердцу Вревства ты позволила мне подойти. Вот настолько и не далее мы позволим тебе. - А Маккай? - Он уже мог зайти слишком далеко, чтобы было возможно разрешить его дальнейшее существование. - Я учту твое предостережение, Аритч. Но я все еще пребываю в недоумении относительно того, почему Калебанцы не могли предотвратить... - Они признаются в непонимании передачи эго. Но кто может понять Калебанца, не говоря уже о том, чтобы контролировать в столь деликатном вопросе? Даже того, кто создал Стену Бога... - Ходят слухи, что Маккай понимает Калебанцев. - Он это отрицает. Сейланг потерла свою левую щербатую скулу хватательной жвалой, чувствуя множество шрамов от ее прохождения через триады Вревов. Особь к паре, пар к ячейке, пока все не стало единой гигантской семьей. Тем не менее, все были Вревами. Это Досадийское дело было чудовищной пародией на Вревство. Все же... - Так увлекательно, - пробормотала Сейланг. - В этом его угроза. - Нам следует молиться о смерти Досади. - Наверное. Сейланг была испугана. - Что... - Это не может умереть вместе с Досади. Наш священный долг гарантирует, что ты уйдешь отсюда с этим знанием. Об этом знают многие Говачины. - И Маккай. - У инфекций есть пути распространения, - сказал Аритч. - Помни об ЭТОМ, если дело дойдет до Зала Суда. Существуют некоторые формы безумия, которые, будучи доведены до крайнего выражения, могут стать новыми моделями нормальности. Руководство Бюсаба - Маккай? Это было знакомое присутствие Калебанки в его сознании, словно Маккай слышал и чувствовал кого-то или ЧТО-ТО, чего там не было. Приготовления были обманчиво просты. Он и Джедрик сцепили руки, его правую и ее левую, и каждый ухватил другой рукой один из мерцающих стержней. У Маккая не было готовой идентификации для этой Калебанки, и он задумался над сомнением в ее голосе. Впрочем, он согласился, что он, несомненно, Маккай, оформил мысли как субвокальный разговор. Разговаривая, Маккай остро осознавал присутствие рядом с ним Джедрик. Она теперь была чем-то большим, нежели просто еще одной личностью. В нем была ее пробная модель, иногда предвидящая его реакции. - Вы пришли к взаимному согласию? - спросила Калебанка. Затем Маккай почувствовал Пчарки: далекое присутствие, контроль за этим экспериментом. Как будто Пчарки редуцировался до схемы, которой следовала Калебанка, до набора сложных правил, многие из которых нельзя было перевести в слова. Какая-то часть Маккая реагировала на это, словно пробудившееся внутри него чудовище, спящее чудовище, поднявшееся исполненное гнева на подобное пробуждение, вопрошая: - Кто это осмелился разбудить меня? Маккай чувствовал, как дрожит его тело, чувствовал, как рядом с ним дрожит Джедрик. Калебанско-Тапризиотская дрожь, тяжкая реакция на транс! Теперь он видел это явление в ином свете. Когда подходишь к краю этой бездны... Пока эти мысли проносились у него в голове, Маккай почувствовал легкий сдвиг, не более чем неясное отражение чего-то, что не было собственно движением. Теперь, все еще ощущая вокруг себя свою собственную плоть, он также чувствовал себя овладевшим внутренним контактом с телом Джедрик и знал, что она разделяет это впечатление. Паника, какую Маккай даже не считал возможной, грозила захлестнуть его. Он чувствовал, что Джедрик пытается разорвать контакт, остановить это отвратительное соучастие, но они были беспомощны в хватке неумолимой силы. Разум ни разу не прикоснулся к этому ощущению, но их почти одновременно одолел фаталистический покой. Маккай чувствовал, что осознание Джедрик-плоти углубилось. Его разобрало любопытство. "Так это и есть женщина!" "Это мужчина?" Они делились мыслями через смутный мостик. Маккая охватило очарование. Он попробовал глубже. Он/она могли чувствовать, как он/она дышат. А различия! Это были не гениталии, наличие или отсутствие грудей. Она лишилась грудей. Он ощущал острое раздражение из-за их присутствия, застенчивое осознание глубинных помыслов. Ощущение различия ушло обратно за пределы гаметы Маккай-Джедрик. Маккай чувствовал ее мысли, ее реакции. Джедрик: "Ты бросаешь свою сперму в поток времени". Маккай: "Ты окружаешь и выкармливаешь..." "Я бросаю/Я выкармливаю". Как будто они смотрели на объект с противоположных сторон, с запозданием осознавая, что исследуют одно и то же. "Мы бросаем/Мы выкармливаем". Ограждающие слои развернуты, и Маккай обнаружил себя в сознании Джедрик, она - в его. Их мысли стали единой сущностью. Отдельные жизненные опыты Досади и Консента переплавились в единую связь. "Аритч... ах да. Видишь? Я твой друг Пан Спечи, Билдун. Отметь это. Ты подозревал, но теперь ты знаешь..." Каждый набор впечатлений питался другим, увеличиваясь в объеме, очищаясь... сгущаясь, отбрасывая, творя... "Так вот что такое обучение Легума". "Любящие родители? Ах, да, любящие родители". "Я/мы приложим давление там... и там... Они должны быть поставлены в положение, когда этот будет выбран судьей. Да, это даст нам требуемый рычаг. Пусть они взламывают свой собственный код". И разбуженное чудовище зашевелилось внутри них. Оно не имело никакой размерности, никакого места, только существование. Они почувствовали его мощь. "Я делаю то, что делаю!" Сила окутала их. Никакого другого сознания не допускалось. Они почувствовали главный поток, непоколебимую силу, способную перевесить все, что угодно в их вселенной. Это был не Бог, не Жизнь, не какой-то особый вид. Оно было настолько далеко за пределами подобных формулировок, что Джедрик-Маккай не могли бы даже предполагать это, без ощущения, что следующий миг принесет уничтожение. Они почувствовали, как в их объединенное, испуганное сознание ворвался вопрос. Вопрос был квадратом обрамлен в гнев, изумление, холодное развлечение и угрозу. "Для ЭТОГО вы разбудили МЕНЯ?" Теперь они понимали, почему старое тело и донор - эго всегда немедленно убивались. Это ужасное соучастие создавало... создавало шум. Шум пробуждал вопрошающего. Они поняли вопрос без слов, зная, что никогда не ухватят полного знания и эмоционального заряда, что это сожжет их, если они хотя бы попытаются. Гнев... изумление... холодное развлечение... угроза. Вопрос, как истолковало их собственное объединенное сознание, являл собой предел. Он был всем, что Джедрик-Маккай могли воспринять. Вторгшийся вопрошающий удалился. Впоследствии они так толком и не были уверены, были ли они изгнаны или же бежали в ужасе, но в их комбинированном сознании горели прощальные слова. "ПУСТЬ СПЯЩИЕ СПЯТ". Затем они мягко ушли в свои сознания. Они поняли предупреждение, но понимали, что никогда не сумеют довести смысл угрозы до сознания разумных существ своей вселенной. Сопутствующий фактор: Маккай-Джедрик чувствовали проекцию ужаса от Калебанки, создавшей Стену Бога. Это было новое впечатление в коллективной женско-мужской памяти. Калебанка Фанни Мэ никогда не излучала подобного на подлинного Маккая. Даже когда чувствовала себя обреченной. Сопутствующий фактор: Маккай-Джедрик чувствовали перегоревшее угасание от Пчарки. Что-то в этом ужасном контакте ввергло Пчарки в его смертельное падение. Старый Говачин умер в тот момент, когда Маккай-Джедрик сообразили это. Это была захлопнувшаяся дверь. Но это пришло после сверкающего понимания Маккаем-Джедрик, что Пчарки принимал участие в первоначальном решении о проведении Досадийского эксперимента. Маккай обнаружил, что облачен в живую, дышащую плоть, посылавшую свои сообщения через его сознание. Он не был уверен в том, каким из двух тел владеет, но тело, определенно, было отдельным. Оно окутало его человеческими ощущениями: вкус соли, запах пота и вездесущая вонь Уоррена. Одна рука держала холодный металл, другая вцепилась в руку собрата-человека. Это тело орошал пот, сцепившиеся руки были скользкими от него. Маккай чувствовал, что знать, какая рука держит другую руку, было крайне важным, но он не был готов встретиться лицом к лицу с этим знанием. Осознание себя, этого нового себя, и целой жизни новых воспоминаний требовало всего внимания, какое он смог мобилизовать. Фокус: Обод-Сити, никогда не выходящий из-под контроля Джедрик, потому что она с изощренной осторожностью пропускала сигналы к Гару и Трайе и потому что те, кто отдавал распоряжения на Обод, участвовали в поколениях селективного выведения, породивших Джедрик. Она была биологическим оружием, чьей единственной целью была Стена Бога. Фокус: Любящие родители могут подвергать своего ребенка смертельному риску, когда знают, что сделано все возможное, чтобы подготовить этого ребенка к выживанию. Странностью для Маккая было то, что он чувствовал подобное как личные воспоминания. - Я это сделал. Джедрик испытывала похожие муки. "Которое тело?" Так вот что такое обучение агента Бюсаба. Умно... почти адекватно. Сложно и полно тем, что было для нее внове, но почему оно всегда останавливается перед полным развитием? Джедрик заново просмотрела занятия с Аритчем и Сейланг. Парочка под стать друг другу. Выбор Сейланг и выбранная для нее роль казались очевидными. Как наивно! Джедрик даже пожалела Сейланг. Это была интересная эмоция. Она никогда прежде не испытывала жалости в чистом виде. Фокус: Маккай на самом деле ее любил. Она смаковала эту эмоцию в ее Консентовской сложности. Искреннее течение эмоций очаровало ее. Им никогда не приходилось быть обузданными! В и вне этого творческого обмена сплетались интимность, чистая сексуальность без запретов. Маккай, смакуя позабавленность Джедрик от предположения Трайи о размножении Маккая-Джедрик, обнаружил, что захвачен требованиями мужского эротизма и понял, что сохранил свое прежнее тело. Джедрик, понимая долгий поиск Маккаем женщины, которая бы его дополняла, обнаружила, что ее позабавленность превратилась в желание продемонстрировать такое дополнение. Когда она повернулась к нему, отпустив тусклый стержень, некогда мерцавший в контакте с Пчарки, то обнаружила себя в теле Маккая, смотрящей в свои собственные глаза. Маккай задохнулся от зеркального ощущения. И тут же вдруг, под воздействием шока, они переместились в знакомую плоть: Маккай в мужскую, Джедрик в женскую. Это мгновение стало предметом исследования - назад - и вперед. В этой новой игре эротизм отошел на второй план. "Мы можем сами выбрать себе пол!" Это было что-то за пределами Тапризиотов и Калебанцев, много большее, чем ползучая прогрессия эго Пан Спечи через их тела из их креше. Они поняли источник этого странного дара в ту минуту, когда опустились на кровать, удовольствовавшись на время пребыванием в знакомой роли мужчины и женщины. СПЯЩИЙ МОНСТР. Это был колючий дар, нечто, что могли бы дать своему ребенку ЛЮБЯЩИЕ РОДИТЕЛИ, зная, что пришла пора этому уроку. Тем не менее, они чувствовали себя заново ожившими, понимая, что на мгновение прикоснулись к беспредельному источнику энергии. Эту совместную мечтательность прервал громкий стук в дверь. - Джедрик! Джедрик! - Что там? - Это Брой. Он желает поговорить с Маккаем. Они мгновенно вскочили с кровати. Джедрик взглянула на Маккая, зная, что не может иметь секретов от него. Исходя из взаимного понимания на этой основе, она заговорила за обоих. - Он спрашивает, зачем? - Джедрик... Это был голос доверенной помощницы. Он дрожал от страха. - ...скоро день, а солнца нет. Бог погасил солнце! - Запечатали нас... - ...чтобы скрыть финальный взрыв. Джедрик открыла дверь и предстала перед перепуганной помощницей. - Где Брой? - Здесь - на твоем командном посту. Он пришел один, без сопровождения. Джедрик взглянула на Маккая. - Ты будешь говорить за нас. Брой ждал на командном посту возле карты. Бдительные Люди стояли в пределах дистанции поражения. Когда Маккай и Джедрик вошли, он повернулся. Маккай отметил, что тело Говачина действительно было тяжелым от семенных соков, как он и предвидел. Нарушение распорядка для Говачина. - Каковы твои условия, Маккай? Голос Броя был гортанным, сам он тяжело дышал. Лицо Маккая оставалось по-Досадийски невыразительным, но он подумал: "Брой считает меня ответственным за темноту. Он в ужасе". Прежде, чем заговорить, Маккай взглянул на окружающую черноту за окнами. Он знал этого Говачина, так как Джедрик кропотливо изучала его. Брой был извращенцем, коллекционером извращений, окружившим себя столь же извращенными людьми. Он был профессиональным извращением, читавшим все с помощью этого необычного Досадийского Экрана. В его круг не мог войти никто, не разделявший его позиции. Все прочие оставались снаружи и в подчинении. Брой был отъявленным Досадийцем, квинтэссенцией, почти столь же человек, сколь и Говачин, потому что явно некогда носил человеческое тело. Хотя был Говачином по происхождению - вне всякого сомнения. - Ты следовал по моим следам, - сказал Маккай. - Отлично! Брой просиял. Он не ожидал встретить Досадийский обмен репликами, урезанный до лишенной эмоциональной окраски сути. - К несчастью, - продолжил Маккай, - у тебя нет позиции, с которой можно вести переговоры. Будут сделаны определенные вещи. Ты уступишь по доброй воле. Ты вынужден будешь уступить, иначе мы будем действовать без тебя. Со стороны Маккая это было умышленной провокацией, избрать не-Досадийские формы для сокращения этого противостояния. Это более, чем что-либо другое, говорило о том, что он прибыл из-за Стены Бога, что темнота, укравшая дневной свет, была слабым оружием из его арсенала. Брой заколебался. - Итак? Единственное слово повисло в воздухе вместе с бесчисленными подтекстами: весь обмен отброшен, надежды разрушены, намек на печаль об утраченных силах и все еще с той извращенной скрытностью, бывшей отличительным признаком Броя. Это было более тонко, чем пожатие плечами, более сильно в своих намеках, чем двухчасовая говорильня. - Вопросы? - поинтересовался Маккай. Брой, явно удивленный, посмотрел на Джедрик. Он как будто взывал к ней: они оба были Досадийцами, разве не так? У этого пришельца грубые манеры, ему недостает Досадийского понимания. Как можно с ним разговаривать? Он обратился к Джедрик. - Разве я уже не доказал свою покорность? Я пришел один, я... Но Джедрик поддержала Маккая. - Есть определенные... странности в нашем положении. - Странности? Мигательная мембрана Броя дернулась. Джедрик позволила себе изобразить легкое замешательство. - Некоторые тонкости положения на Досади должны быть опущены. Мы все сейчас униженные просители... и мы имеем дело с людьми, говорящими не так, как мы, поступающими не так, как мы... - Да. - Брой указал вверх. - Умственно заторможенные. Значит, мы в опасности. Это не было вопросом. Брой всматривался вверх, словно пытаясь увидеть что-то сквозь потолок и мешающие этажи. Он вздохнул. - Да. Это опять было сжатое сообщение. Любой, кто смог установить там Стену Бога, может взорвать и всю планету. Следовательно, Досади и все ее обитатели приведены к покорности. Лишь Досадиец мог бы быстро воспринять это без лишних вопросов, а Брой был истинным Досадийцем. Маккай повернулся к Джедрик. Когда он заговорил, она предвидела каждое слово, но ждала его. - Вели своим людям прекратить все атаки. Он посмотрел в лицо Брою. - И твои люди. Брой переводил взгляд с Джедрик на Маккая, обратно на Джедрик. Он был явно озадачен, но повиновался, не задавая вопросов. - Где коммуникатор? Там, где господствует боль, агония может быть ценным учителем. Досадийский афоризм Маккаю и Джедрик не было нужды обсуждать это решение. Они соучаствовали в этом выборе и знали, что соучаствуют, посредством селекции памяти, отныне общей для них обоих. В Стене Бога была лазейка, и хоть сейчас стена окутала Досади темнотой, Калебанский контракт все еще был калебанским контрактом. Сейчас было важно, ответит ли Калебанка Стены Бога. Джедрик в теле Маккая стояла на страже снаружи собственной комнаты, пока воплощенный в Джедрик Маккай сидел, пытаясь выйти на контакт. С кем ему следует связаться? Фанни Мэ? Абсолютная темнота, окружавшая Досади, намекала на уход охранницы Калебанки. И времени было мало. Маккай сел, скрестив ноги, на пол комнаты и попытался очистить свое сознание. Концентрации мешали постоянные странные открытия в женском теле, которое он сейчас носил. Момент обмена оставил после шок, Маккай сомневался, что шок этот вообще измерим. Им ничего не оставалось, кроме как разделить желание поменяться теперь, и это произошло. Но это иное тело - ах, множество отличий создают такую путаницу. Это зашло намного дальше приспособления к иному росту и весу. Мышцы его/ее рук и бедер были словно неправильно прикреплено. Телесные ощущения направлялись различными подсознательными процессами. Анатомия создавала свой собственный шаблон, свое собственное инстинктивное поведение. К примеру, Маккай обнаружил, что необходимо развивать сознательно контролируемые движения, защищавшие его/ее груди. Движения напоминали мужские приемы для защиты паха. Эти приемы мужчина приводил в шаблоны автоматического поведения. Проблема с женским телом заключалась в том, что ему приходилось ДУМАТЬ о подобном поведении. И дело было не только в сцепке грудь/пах. Когда Маккай пытался очистить свое сознание для Калебанского контракта, вмешивались эти спутанные сгустки памяти. Это доводило его до безумия. Ему нужно было избавиться от телесных раздражителей, но женское тело требовало постоянного внимания. В отчаянии Маккай проделал гипервентиляцию и попытался погрузиться в медитацию. Это был способ перманентной потери личности, если состояние слишком затянется. Однако это привело к ясности, достаточной для того, чтобы Маккай смог заполнить свое сознание образами Фанни Мэ. Молчание. Он чувствовал ход времени, словно каждое биение сердца было ударом. По краям молчания затаился страх. Маккай понял, что кто-то испугал Калебанку Стены Бога. Он почувствовал гнев. - Калебанка! Ты мой должник! - Маккай? Ответ был настолько слаб, что он поначалу подумал, что это надежды сыграли с ним дурную шутку. - Фанни Мэ? - Ты - Маккай? Это было сильнее, и он узнал знакомое присутствие Калебанки в своем сознании. - Я Маккай, а за тобой должок. - Если ты правда Маккай... почему ты так... странно... изменился? - Я ношу другое тело. Маккай не был уверен, но ему показалось, что он почувствовал испуг. Потом Фанни Мэ ответила более сильно. - Я теперь забираю Маккая с Досади? Контракт позволяет. - Я разделю судьбу Досади. - Маккай! - Не спорь со мной, Фанни Мэ. Я разделю судьбу Досади, если ты не заберешь еще одну узловую точку/личность вместе со мной. Затем Маккай спроецировал образ Джедрик, несложный процесс с тех пор, как он разделил все ее воспоминания. - Она носит тело Маккая! Это звучало обличительно. - Она носит ЕЩЕ ОДНО тело, - сказал Маккай. Он знал, что Калебанка видела его новые взаимоотношения с Джедрик. Теперь все зависело от истолкования Калебанского контракта. - Джедрик Досадийка, - запротестовала Калебанка. - Я тоже Досадиец... теперь. - Но ты Маккай! - И Джедрик тоже Маккай. Войди в контакт с ней, если мне не веришь. Он прервал контакт с сердитой внезапностью и обнаружил себя распростертым на полу, все еще дергающимся. Женское тело, которое Маккай все еще носил, плавало в поту. Голова болела. Сделает ли Фанни Мэ, как он велел? Маккай знал, что Джедрик способна проецировать его сознание, как он проецировал ее. Как Фанни Мэ интерпретирует Досадийский контракт? Боги! Боль в этой голове была ужасающей. В теле Джедрик Маккай чувствовал себя чуждым, неправильно употребленным. Боль не отступала, и он задумался, не нанес ли непоправимого вреда мозгу Джедрик своей интенсивной медитацией. Маккай медленно выпрямился и встал на ноги. Ноги Джедрик подгибались от усталости. Он подумал о Джедрик, которая стояла снаружи двери и дрожала в зомбиподобном трансе, необходимом для этого контакта сознания к сознанию. Как долго это будет продолжаться? Отступила ли Калебанка? НЕУЖЕЛИ МЫ ПРОИГРАЛИ? Маккай направился к двери, но прежде чем успел сделать второй шаг, вокруг вспыхнул свет. На какую-то секунду он решил, что это финальный огонь для уничтожения Досади, но свет устойчиво сохранялся. Маккай оглянулся вокруг и обнаружил, что находится на открытом воздухе. Он сразу же узнал это место: внутренний двор в компаунде Сухая Голова на Тандалуре. Маккай увидел знакомые узоры Филума на окружающих стенах: зеленый говачинский шрифт на желтых кирпичах. Был слышен плеск воды в угловом бассейне. Прямо перед ним в арочном входе стояла группа Говачинов, и он узнал одного из своих прежних учителей. Да - это был санктус Сухой Головы. Эти люди защитили его, обучили, поделились своими неприкосновенными секретами. Говачины взволнованно двинулись во двор. Их внимание было сосредоточено на распростертой рядом с ним фигуре. Фигура шевельнулась, села. Маккай узнал свое собственное тело. ДЖЕДРИК! Это была интенсивная обоюдная потребность. На обмен телами потребовалось меньше, чем мгновение ока. Маккай обнаружил себя в своем собственном теле и сел на холодном кафеле. Приближающиеся Говачины забрасывали его вопросами. - Маккай, что это такое? - Ты выпал через дверь для прыжка! - Ты не пострадал? Маккай отмахнулся от вопросов, скрестил ноги и впал в транс долгого вызова, сфокусированный на том шарике в его желудке. Билдун никак не ожидал, что он воспользуется этим шариком! В соответствии со своими обязанностями Тапризиот, ожидавший на Централ Централ, охватил его сознание. Маккай отказался от контакта с Билдуном и сделал шесть вызовов через чуткого Тапризиота. Вызовы ушли к ключевым агентам Бюсаба. Все агенты были честолюбивы и изобретательны, все полностью лояльны к мандату агентства. Маккай передал свою информацию по Досади полными вспышками, используя полученную во время своего обмена с Джедрик технику - сознание к сознанию. Вопросов было немного и ответить на них было легко. - Калебанка, держащая Досади в заточении, разыгрывает из себя Бога. Такова буква контракта. - Одобряет ли это Калебанка? Этот вопрос пришел от особо проницательного агента - Врева. Он был чувствителен к сложностям, которые подразумевались в факте, что Говачины обучают Сейланг, женщину-Врева, в качестве Легума. - Концепции одобрения или неодобрения здесь неприменимы. Калибанка должна выполнять контракт. - Это была игра? Агент-Врев выразил благородное негодование. - Наверное. Одно определенно: Калебанцы не понимают этику так, как понимаем ее мы. - Мы всегда это знали. - Но теперь мы на самом деле это усвоили. Сделав шесть вызовов, Маккай послал свой запрос на Аритча. Он обнаружил Верховного Магистра в совещательном бассейне Филума Бегущих. - Приветствую, Клиент. Маккай спроецировал позабавленность. Он чувствовал потрясение Говачина. - Есть определенные вещи, сделать которые тебе дает инструкцию твой Легум, властью священной печати наших отношений. - Значит, ты вызовешь нас в Судебный Зал? Верховный Магистр был восприимчив и воспользовался некоторыми дарами Досади, хотя и не был Досадийцем. Маккай обнаружил, что теперь Аритчем относительно легко манипулировать, задействовав глубочайшие мотивации Верховного Магистра. Когда Аритч запротестовал против аннулирования контракта на Стену Бога, Маккай показал только первый слой упрямой решимости. - Ты не станешь добавлять трудностей своему Легуму. - Но что же удержит их на Досади? - Ничего. - Тогда ты будешь защищать, а не обвинять? - Спроси своего любимчика Врева. Спроси Сейланг. Потом Маккай прервал контакт, зная, что Аритч может только безоговорочно ему подчиниться. Остальные варианты для Верховного Магистра были еще более неприемлемы. А Закон Говачинов предотвратило его пренебрежение приказами Легума, как только был определен характер спора. Маккай очнулся от вызова и обнаружил, что его друзья из Сухой Головы сгрудились вокруг Джедрик. Она объясняла затруднительное положение. Да... Были свои преимущества в том, чтобы иметь два тела, особенно, если есть единая цель. Маккай встал. Джедрик увидела его и заговорила. - Моей голове уже лучше. - Это была трудная штука, - сказал Маккай и добавил: - И по-прежнему трудная. Но Досади свободна. В давние времена у власть имущих была привычка подталкивать фишки власти (деньги или другие экономические табуляторы, пункты статуса и т.д.) в случающиеся время от времени насильственные пертурбации, из которых немногие осведомленные извлекали прибыль. Человеческие отчеты об этом опыте выявляют поучительные примеры такого поведения. Лишь Пан Спечи, похоже, избежали этого явления, возможно, по причине креше-рабства. Сравнительная история. Текст Бюсаба Следующую серию вызовов Маккай сделал из комнаты, оставленной для него Сухими Головами. Это было относительно большое помещение, зарезервированное для людей, в ней были хорошо обученные кресла-собаки и широкая собака-кровать, которую Джедрик разглядывала с подозрением, невзирая на все воспоминания Маккая о подобных вещах. Она знала, что у этих штук есть только рудиментарный мозг, но тем не менее, они были... ЖИВЫЕ. Джедрик стояла у единственного окна, которое выходило на бассейн во внутреннем дворе. Она повернулась, когда услышала, что Маккай очнулся от своих вызовов. - Подозрения подтвердились, - сказал он. - Оставят ли твои друзья-агенты Билдуна для нас? - Да. Джедрик повернулась обратно к окну. - Я все еще думаю, как должно выглядеть теперь небо Досади... без Стены Бога. Такое же яркое, как это. - Она кивнула в сторону окна. - А когда мы получим прыжковые двери... Джедрик замолчала. Маккай, разумеется, разделяет подобные мысли. Эта новая близость требовала значительного приспособления. - Я размышляла насчет твоего обучения в качестве Легума, - сказала она. Маккай понял направление ее мыслей. Говачины, выбранные для его обучения, все выглядели открытыми в своих взаимоотношениях. Ему сказали, что его учителя были избранной группой, выбранной за свои отличия, лучшие из доступных для этой задачи: создания Говачинского Легума из не-Говачина. "Шелковый кошель из свиного уха!" Его учителя, казалось, вели жизнь добропорядочных Говачинов. Содержали обычное количество плодовитых самок в семейных резервуарах, выпалывая детей Градуса с необходимой Говачинской несдержанностью. На поверхностный взгляд, в целом это вызывало ощущение обыденности. Они ввели его в интимные аспекты своей жизни, когда он попросил, отвечали на его вопросы с обезоруживающей искренностью. Теперь усиленное Джедрик сознание Маккая видело все это в ином свете. Резко выделялись споры между Филумами Говачинов. И Маккай теперь знал, что не сумел подобрать правильных вопросов. Его учителя были подобраны по иным принципам, чем те, что ему внушались. Их частные инструкции от их Говачинских начальников содержали жизненно важные нюансы, утаенные от ученика. Бедная Сейланг. Это были огорчительные размышления. Они изменили его понимание Говачинской чести, подвергли сомнению все те непроизвольные сравнения Говачинских форм и мандата его собственного Бюсаба. Его обучение в Бюсабе подверглось столь же придирчивому исследованию. Почему... почему... почему... почему... Закон? Говачинский Закон? Ценность агента Бюсаба в качестве Легума Говачина приобрела новое измерение. Маккай видел эти вопросы теперь, как некогда Джедрик видела сквозь Стену Бога. Существовали иные силы, лишь смутно различимые за видимым экраном. Где-то вне лежала невидимая структура власти - люди, редко появляющиеся на публике, творцы решений, чей малейший каприз имеет ужасную важность для бесчисленных миров. Многие миры будут удержаны в различных степенях зависимости. Досади была просто крайним случаем специального назначения. Новые тела для стариков. Бессмертие. И учебный полигон для людей, принимающих ужасные решения. Но никто из них не будет столь полным Досадийцем, как этот, усиленный Джедрик, Маккай. Он задумался, где же было принято решение по Досади. Аритч в этом не участвовал: это очевидно. За Аритчем стояли другие - Говачины и не-Говачины. Существовала группа теневой власти. Она могла располагаться на любом из миров Консента. Торговцам властью необходимо было время от времени встречаться, но не обязательно лично. И никогда на глазах общественности. Секретность была их первым правилом. Они используют многих людей, живущих на открытых краях их власти, людей для выполнения грязных работ - людей наподобие Аритча. И Билдун. Что надеялся получить Пан Спечи? Перманентное удержание эго его креше? Разумеется. Это... плюс новые тела - человеческие тела, несомненно, свободные от клейма его Пан Спечийского происхождения. Поведение Билдуна - и Аритча - выглядело теперь таким понятным. И поблизости должен был быть Мррег, создающий течения, где плавал Аритч. Марионетка вела к Кукловоду. Мррег. Тот бедный дурачок, Гриник, открыл больше, чем думал. И Билдун. - У нас есть две точки входа, - сказал Маккай. Джедрик согласилась. - Билдун и Мррег. Последний более опасен. У Маккая зачесалась складка рядом с носом. Он с отсутствующим видом поскреб ее, начиная осознавать, что что-то изменилось. Маккай осмотрелся вокруг и обнаружил себя стоящим у окна. Он был одет в женское тело. Проклятье! Это произошло так легко. Джедрик пристально посмотрела на него его собственными глазами. Она говорила его голосом, но интонации были чисто Джедрик. Оба они нашли ситуацию весьма забавной. - Власти твоего Бюсаба. Маккай понял. - Да, сторожевые псы правосудия. - Где же были эти сторожевые псы, когда моих предков заманили в Досадийский капкан? - Сторожевые псы весьма опасны. - Ты понимаешь наше ощущение надругательства, - сказала Джедрик. - И я понимаю, что такое иметь любящих родителей. - Помни об этом, когда разговариваешь с Билдуном. Маккай опять обнаружил себя на кровати в своем привычном теле. Немного погодя он почувствовал ментальные щупальца вызова, ощутил, как в контакт с ним входит сознание Билдуна. Маккай не терял времени. Силы тьмы проглотили наживку. - Я определил местонахождение Досади. Дело пойдет в Зал Суда. В этом нет никаких сомнений. Я хочу, чтобы ты сделал предварительные приготовления. Проинформируй Верховного Магистра Аритча, что я делаю формальное наложение Легума. Один из членов судейской коллегии должен быть Говачином с Досади. Я имею в виду особенного Говачина. Его зовут Брой. - Где ты? - На Тандалуре. - Разве это возможно? Маккай замаскировал свою печаль. "Ах, Билдун, как же легко тебя читать". - Досади временно вне опасности. Я принял определенные ответные предосторожности. Маккай прервал контакт. Джедрик задумчиво проговорила: - Ну и кашу же мы заварили. У Маккая не было времени на подобные раздумья. - Брою понадобится помощь, команда поддержки. Я хочу, чтобы ты подобрала для него людей понадежней. - Хорошо. А как насчет Трайи и Гара? - Пусть они действуют независимо. Брой подберет их позднее. Регулируемые экономики всегда более разрушительны для общества, чем те, которые управляются жадностью. Вот о чем говорит Досади: жадность устанавливает свои собственные пределы, являясь саморегулирующейся. Анализ Досади, Текст Бюсаба Маккай осмотрел назначенный ему офис Легума. В открытое окно доносились запахи папоротниковых джунглей Тандалура. Низкий барьер отделял его от Судебного Зала. Его офис и примыкающее жилое помещение были невелики, но имелся терминал к библиотекам и инфраструктуре, чтобы вызывать свидетелей и экспертов. Это была комната с зелеными стенами, столь обманчиво заурядная, что не одного не-Говачина обманула уверенностью, что он знает, как себя здесь вести. Но эти апартаменты представляли собой обманчивую внешность, скользящую на говачинских течениях. И пускай Пакт Консента определил, что Говачины могут делать здесь, это был Тандалур, где люди-лягушки являлись господствующей расой. Усевшись за единственный стол в помещении офиса, Маккай почувствовал, как под ним умащивается креслособака. Хорошо было снова иметь кресло-собаку после безжалостной мебели Досади. Он щелкнул тумблером и обратился к Говачину, лицо которого показалось на экране, встроенном в стол. - Мне нужны свидетельские показания тех, кто принимал действительное решение проводить Досадийский эксперимент. Готовы ли вы принять этот запрос? - У вас есть имена этих людей? Неужели этот дурак думает, что он собирается выпалить: "Мррег?" - Если вы вынудите меня на это, - предупредил Маккай. - Я обяжу Аритча Законом и получу имена от него. Это не произвело на Говачина никакого впечатления. Он обратился к Маккаю по имени и титулу, прибавив: - Оставлю формальности на вас. Любой вызываемый мною свидетель должен иметь имя. Маккай подавил улыбку. Подозрения подтверждались. Это был факт, поздно распознанный бдительным Говачином на экране. Однако кто-то еще правильно понял обмен репликами. Еще одно лицо. Говачина постарше, сменило на экране первое. - Что ты делаешь, Маккай? - Определяю, как мне вести это дело. - Ты будешь вести его как Легум Говачинской Адвокатуры. - В точности. Маккай ждал. Говачин пристально всматривался в него с экрана. - Джедрик? - Ты говоришь с Джорджем Маккаем, Легумом Говачинской Адвокатуры. Говачин с запозданием понял, насколько Досади изменила Маккая. - Ты хочешь, чтобы я ввел тебя в контакт с Аритчем? Маккай покачал головой. Насколько тупы эти подчиненные! - Аритч не принимал решения о Досади. Аритч был выбран на роль козла отпущения, если дело не выгорит. Я не приму ничего меньшего, чем тот, кто принимал окончательное решение, запустившее Досадийский эксперимент. Говачин холодно посмотрел на него и сказал: - Одну минуту. Я посмотрю, что можно сделать. Экран опустел, но звук остался. Маккай услышал голоса. - Привет... Да, я извиняюсь, за вторжение в такое время. - В чем дело? Это был глубокий, высокомерный Говачинский голос, полный досады из-за непредвиденной помехи. Также в нем присутствовал акцент, который Досадиец мог бы узнать, несмотря на тщательно наложенные маскировочные интонации. Здесь был тот, кто использовал Досади. Голос Говачина с экрана Маккая продолжал: - Связанный с Аритчем Легум поднимает чувствительную линию вопросов. Он желает говорить с вами. - Со мной? Но я готовлюсь к Лаупаку. Маккай не имел никакого представления о том, что же такое Лаупак. Это открывало для него новые неизвестные стороны из быта Говачинов. Здесь промелькнуло нечто утонченное, что было скрыто от него все эти годы. Этот крохотный проблеск уверил Маккая, что он выбрал правильный курс. - Он слушает нас сейчас. - Слушает... зачем? Интонация была угрожающей, но Говачин, перехвативший требования Маккая, продолжал, не дрогнув. - Чтобы сэкономить объяснения. Ясно, что он все равно добьется разговора с вами. Этот вызывающий - Маккай, но... - Да? - Вы поймете. - Полагаю, что правильно истолковал положение дел. Очень хорошо. Включай его. Экран Маккая вспыхнул, явив широкую панораму Говачинской комнаты, подобной которой он раньше никогда не видел. На дальней стене висели копья и холодное оружие, длинные ленты цветных вымпелов, блестящие камни, изделия из черной блестящей субстанции, покрытые замысловатой резьбой. Все это было фоном для полуоткинутой креслособаки, занятой пожилым Говачином. Он сидел, расставив ноги, пока два Говачина помоложе смазывали его. Два служителя поливали его густым золотистым веществом из зеленых хрустальных флаконов. Флаконы были в виде спиралей. Содержимое