стрелков разбойника Робин Гуда. - А кто ты такой и что известно тебе о разбойнике, старик? - Я стрельник из Трента, сэр. Я сделал для Робин Гуда стрелы, с которыми он прибудет на праздник. В наконечниках этих стрел я прорезал искусные щели, так что стрелы при полете будут петь протяжным и резким свистом. Разбойника не узнать среди других стрелков, потому что он переоделся и выкрасил бороду. Но ты отличишь его по свистящим стрелам. Шериф запустил руку в кошель, висевший у пояса, и бросил старику немного серебра. - Ты заслужил награду, старик! Если твои стрелы помогут изловить разбойника, ты получишь новый кафтан и денег в придачу. Он подозвал к себе начальника городской стражи и приказал ему выследить стрелка со свистящими стрелами, схватить его незаметно и тихо, чтобы не нарушить веселье праздника. Между тем стрельба началась. Круглая мишень была врыта в землю за двести двадцать ярдов от черты. Прижимая коленом упругое дерево, стрелки сгибали луки, чтобы накинуть петлю тетивы на зарубку. Словно стая птиц с резкими криками пронеслась над стрельбищем - это витые сухожилия запели под сильными пальцами. То здесь, то там громко хлопала, лопаясь, слишком туго натянутая струна. Черный Билль зорко всматривался в лица лучников. Он узнал Маленького Джона, и Белоручку, и тощего стрелка, с которым однажды ему пришлось уже встретиться на стрельбищном поле за городскими стенами. Но Робина не было видно. Когда черед дошел до лесничего, он уверенной рукой пустил стрелу в мишень, и эта стрела пропела не громче, чем все другие, потому что лучший подарок хромого из Трента Черный Билль берег для трудного спора, который был впереди. Слепец с двумя красными ямами вместо глаз протиснулся вперед, таща на ремне трехногую собаку. - Безглазый с безлапым пришел! Дайте дорогу! - кричали ребята, и люди сторонились, чтобы пропустить слепца. Все в Ноттингеме знали, что старый Генрих был когда-то первым стрелком на всю Англию, но шериф изловил его в королевском лесу на охоте и в наказание выколол ему глаза. Парень в малиновой куртке положил руку слепому на плечо. - Здравствуй, Генрих, - сказал он тихо. - Что не видать тебя в Шервуде? - Приду, приду, стрелок, - вздрогнув, ответил безглазый. - И то заскучал в Ноттингеме. Слепой склонил голову набок и долго прислушивался к жужжанию стрел. - Эх, пострелять охота! - промолвил он. Парень в малиновой куртке сунул в руки слепому свой лук и стрелу. - А ты покажи им, Генрих, что для такой мишени и глаз не нужно. Еще одна стрела прожужжала мимо и стукнулась в мишень. - А клянусь святой троицей, покажу! - Безглазый улыбнулся широкой улыбкой. - Подержи моего пса, сынок. А ну-ка, ребята, поставьте меня у черты! Запрокинув назад голову, он прошел к черте, у которой показывали свое искусство стрелки. Толпа притихла, глядя на горделивую осанку слепого. - Стреляйте, стреляйте, молодцы! - сказал старик. - Бейте сильнее, чтобы я услышал мишень. Лук неподвижно замер в его руке. Не шевелясь, старый стрелок прислушивался, как ударяются стрелы в круглую доску. Стрела, оттянутая дальше-правого уха, медленно поворачивалась на звук; легкий ветерок шевелил яркие павлиньи перья на ее древке. - Сколько ярдов до мишени? - Двести двадцать. Привычная рука подняла жало стрелы дюймом повыше. - Смотри, шериф, - громко сказал слепой, не поворачивая головы, - в такие мишени только и стрелять что сослепу! Он спустил тетиву с такой силой, что стрела надвое расколола мишень. Потом, не обращая внимания на восторженные крики стрелков и народа, высоко вскидывая колени, зашагал прочь от черты. Парень в малиновой куртке выбежал к нему навстречу с трехногой собакой на ремне. Немало потребовалось времени, чтобы все четыре сотни лучников выстрелили по первому разу. Ко второй стрельбе из них осталось пятьдесят человек. Мишень поставили дальше на сотню ярдов, и по три стрелы в нее всадили только семеро: синяя куртка, рыжая куртка, Черный Билль, малиновая куртка, тощий лучник и двое стрелков из шерифовой стражи. Теперь слуги принесли охапку прямых ивовых прутьев, очищенных от коры, и воткнули три прута в землю на расстоянии в триста ярдов от черты. Крестьяне веселыми возгласами подзадоривали стрелков: - Неужто кто-нибудь срежет стрелой такие тонкие прутья? - Это только Робину впору! - Старый Генрих, уж верно, срезал бы, будь у него глаза. - А Робин-то струсил: не видать его что-то сегодня. - Ясное дело - всякому шкура дорога. Приди он, его живо бы сцапал лорд шериф. - Эй ты, рыжая куртка! Что ты там шепчешь над своей тетивой? Скажи, как звать твоего святого, помолимся вместе - авось скорее услышит! Тощий лучник первым вышел к черте. - Вот стрелок! Не стрелок, а стрела: и тонок и легок! - Что это он колдует? Гляди: перышко кинул в воздух! - Это он ловит ветер. Внимательно проследив полет пушинки, лучник прицелился и спустил тетиву. Прут задрожал, по стрела, задев его, пролетела мимо. Со второго выстрела он расщепил ивовый прут, третья стрела пролетела мимо. - Ну, рыжая куртка, покажи, как любит тебя твой святой! Рослый парень вразвалку подошел к черте, отер правую руку о свою рыжую куртку, широко расставил ноги и выстрелил. Вырванный сильным ударом прут упал на траву. Черный Билль исподлобья посмотрел на стрелка: его раздосадовала удача Маленького Джона. Второй прут разлетелся в щепки. - Ай рыжий, ай рыжий! - кричали в толпе. - Да он мухе в глаз попадет, если крепко прицелится! Но на третий раз Маленький Джон промахнулся. Синяя куртка сменила его у черты. Билль Белоручка, промазав два раза подряд, виновато посмотрел на парня в малиновой куртке. Тот укоризненно покачал головой. Первый из воинов шерифовой стражи выпустил три стрелы, но все пролетели мимо трудной мишени. Теперь пришел черед Черного Билля. По своему обыкновению, он сощурился так, что стрелки покатились со смеху. Протяжный, резкий свист пронесся над полем. Прицел был взят слишком низкий - стрела впилась в землю у самого прута. - Да ты жмурься получше! - кричали ему со всех сторон. - Не робей, борода! Это черт толкнул тебя в локоть! Шериф привстал с места, услышав свист стрелы. - Где твоя хваленая меткость, стрелок?! - спросил он насмешливо, и лесничий ответил ему удивленным взглядом. - Покажи, покажи, как вы бьете королевских оленей! Сменив тетиву на луке, Черный Билль выстрелил снова. В неподвижной тишине опять раздался резкий, свистящий звук. Второй прут был расщеплен надвое, а за ним и третий. - Что за стрелы такие у молодца? Свищут, как змеи. А прицел у него хорош! Если б он пристрелялся... Какая-то суматоха поднялась вокруг чернобородого стрелка, когда он шагнул в толпу. Но все глаза направлены были на мишень, потому что второй воин из шерифовой стражи стоял уже у черты и целился. Раз... Первый прут пошатнулся, оцарапанный стрелой. Два... От второго отлетела верхушка. Три... Третий прут раздвоился вилкой. Толпа пошатнулась, четыре сотни луков поднялись в воздух, приветствуя искусного стрелка. Шериф снова встал и в его руке заблестела золотом и серебром стрела, предназначенная победителю в состязании. Он помедлил одно мгновение, глядя, как его стражники тащат в сторону от стрельбища упирающегося чернобородого стрелка. В это время к черте вышел парень в малиновой куртке. - Таких удальцов я люблю, - весело сказал парень, тяжелой рукой хлопнув воина по спине. - Только спор наш еще не кончен. Эй, там, не зевайте! Поставьте новые прутья! Три стрелы, сверкая павлиньими перьями, одна за другой слетели с его тетивы, три расщепленных прута запрыгали в дальнем конце поля. - А теперь, молодец, мы с тобой потягаемся снова, - шепнул Робин шерифову стрелку. - Только, чур, уговор: если ты меня обстреляешь, я пойду под твое начало, а если я тебя - гулять тебе со мной вместе по веселым лесам! Шериф опустил серебряную стрелу, ожидая, пока смолкнет оглушительный рев толпы. - Что ж, - сказал он, когда возгласы стихли, - я не знаю, кому присудить награду. Как сказать, кто из вас метче, если оба стреляли без промаха? Выбирайте, как стрелять вам теперь. - Пусть Генрих скажет! - закричали в толпе. - Пусть Генрих скажет! Десятки рук подтолкнули слепого вперед. - Пусть померяются, кто лучше бьет навскидку! - сказал старик. И тотчас же народ подхватил его слова: - Навскидку! Навскидку! Бейте навскидку! Воин кивнул головой. Он снова вышел к черте и повернулся спиной к полю, держа наготове натянутый лук. Теперь ему не было видно, на каком расстоянии и в каком направлении воткнут будет в землю прут. По слову шерифа он должен был повернуться и, прежде чем шериф досчитает до трех, спустить стрелу. - Готово! - сказал шериф. - Раз... два... три! Воин выстрелил, но промахнулся. Шериф поморщился, потому что желал удачи стрелку своей стражи, а никак не безвестному крестьянину в малиновой куртке. Когда последний повернулся спиной к стрельбищу и прут был воткнут в землю на новом месте, шериф снова воскликнул: - Готово! - и отсчитал до трех. На этот раз он считал гораздо быстрее, чем прежде, но стрелок в малиновой куртке вовремя успел спустить стрелу. Вычертив в воздухе широкую дугу, стрела начисто снесла верхушку белого прута. - Получай же награду! - сказал шериф, протягивая лучнику в малиновой куртке стрелу с наконечником и перьями красного золота. - Поистине ты заслуживаешь имени лучшего стрелка во всем северном крае по сю сторону Трента! Неизвестный в малиновой куртке поклонился шерифу и веселой толпе, опуская стрелу в свой колчан. Синие, рыжие, желтые куртки окружили его. Кто-то тронул стрелка за рукав. Это был хромой стрельник из Трента. - Нам нужно спешить, друзья, - сказал он, - они скоро раскусят, что обманула их стрела, которая свистит на лету. 16. О ТОМ, КАК РОБИН СПАС ТРЕХ СЫНОВЕЙ ВДОВЫ "Кафтан, кафтан, - сказал шериф, - И денег заплачу. Тринадцать пенсов и кафтан - Вот плата палачу". - Что же случилось с твоими сыновьями, добрая женщина? - спросил Робин. - Сэр Стефен дознался, что это они, - отвечала старуха. - Он дознался, что они зажгли костер, на котором сгорели все свитки и грамоты вотчинного суда. Они хорошие мальчики, мои сыновья. Как три молодых дубочка! А сэр Стефен схватил их и угнал в Ноттингем, и шериф их повесит теперь. Говорят люди, что ты никогда не оставлял виллана в беде. Помоги мне, спаси моих мальчиков, стрелок! - Хорошо, - сказал Робин. - Ступай домой и не плачь. Я спасу твоих сыновей. Он поднял старуху на ноги и обернулся к стрелкам. - Принеси мой лук, Давид Донкастерский. Ну, молодцы, кто хочет со мной в Ноттингем? Но стрелок, которого звали Давидом Донкастерским, не тронулся с места. - Тебе нельзя в Ноттингем, Робин! - воскликнул он. - На Ватлингской дороге вчера стоял герольд и кричал, что шериф объявил за твою голову награду. - И дорого стоит моя голова? - Двадцать марок обещает шериф всякому, кто доставит тебя в Ноттингем живым или мертвым. - Неправду ты говоришь, Давид, - повел бровями Робин. - Я был на Ватлинге и сам. Я слыхал, что кричал глашатай. Двадцать марок шериф обещал за мертвого Робин Гуда, десять марок всего - за живого! Ты говоришь, как трус, Давид! Веселый стрелок взял свой лук и колчан, в котором среди других стрел блестела серебряная стрела, подарок лорда шерифа. Его товарищи двинулись за ним, а дрозды свистали в ветвях, щебетали синички и коноплянки, и пестрые дятлы стучали над головой. На широкой дороге повстречался Робину нищий, одетый в лохмотья. Робин скинул с плеч свой зеленый плащ и отдал его побирушке, а сам поверх малиновой куртки накинул рубище, в котором было больше прорех, чем разноцветных заплат. Когда стрелки подошли к Ноттингему, у городской стены они увидели три виселицы и большую толпу народа. Поминая Христово имя и почесываясь, как это делают вшивые бродяги, Робин Гуд протиснулся вперед. Три сына вдовы, связанные веревками по рукам и ногам, стояли под виселицами, и шерифова стража в блестящих кольчугах, с копьями, с датскими топорами и с луками в руках окружала их. Шериф сидел на высокой скамье, покрытой сарацинским ковром, рядом с ним сидели присяжные и сэр Стефен. Священник с распятием подошел к сыновьям вдовы; библия на железной цепи болталась у его колена; он предложил осужденным принять перед смертью святое причастие. Но старший из сыновей отвернулся от исповедника и сказал громко, как смелый человек: - Святой отец, ты говоришь так, будто мы уже мертвы. Но мы еще живы, и господь не допустит, чтобы нас лишили жизни за правое дело. И средний сын отвернулся от священника и сказал: - Плохо ты служишь господу богу, если служишь шерифу ноттингемскому. - Потом он подмигнул вилланам, стоявшим в толпе. - А палача у них нет! Глядите, он выпил для храбрости слишком много и никак не сладит с веревкой. Тут все в толпе рассмеялись, потому что палач и вправду был пьян. Он хотел потуже затянуть петлю на веревке и продел в нее ногу, как в стремя, а петля затянулась, точно силок. Палач упал на спину и не мог подняться: он дергал ногой, но не мог оборвать веревку. Стражники поволокли его прочь, а священник подошел к третьему сыну вдовы. Младший сын тоже не принял причастия. Он посмотрел на далекий зеленый лес и расправил широкие плечи. - Я помню за собой только один грех, святой отец, и в нем охотно тебе покаюсь. Я грешен в том, что слишком долго терпел. Давно мне нужно было сбросить с плеч ярмо и уйти в леса, к свободному Робин Гуду. Веселому Робину пришлись по душе эти слова. Он получше прикрыл лохмотьями свой лук и подошел к шерифу. - Какую плату положишь ты палачу за работу, благородный лорд? - спросил он шерифа. Ральф Мурдах выпрямился, и глаза его радостно блеснули. - Клянусь, сам бог послал тебя, нищий? Я подарю тебе за работу новый кафтан, без единой прорехи, и тринадцать пенсов серебром. - Тринадцать пенсов! - воскликнул Робин. - Тринадцать пенсов за три веревки, тринадцать пенсов и новый кафтан! А сколько заплатишь ты мне за эту стрелу, шериф? Перед самым носом шерифа сверкнула стрела с наконечником и перьями красного золота. И шериф откинулся назад, побледнев так сильно, будто эта стрела вошла ему в ребра. Робин стряхнул с себя лохмотья побирушки, малиновая куртка вспыхнула на солнце. Он пустил серебряную стрелу в небо, и по этому знаку со всех сторон из толпы кинулись к виселицам молодцы в зеленых плащах. - О-хо-хо! - закричал отец Тук. - С нами бог и святые угодники! Дубина завертелась над его головой и пошла щелкать по железным колпакам шерифовых стражников. Стрела летела выше и выше в синее небо, а Маленький Джон и повар Артур из Бленда уже расчистили дорогу к помосту, на котором стояли три сына вдовы. Священник бросился на колени, как щитом, прикрывшись распятием, и прямо через него перемахнул старший сын, скидывая с рук разрубленную веревку. Только тут, блеснув золотом, стрела упала с неба и воткнулась в помост, как молния, схваченная на лету. Говорят, что в драке семеро лучше пяти и пятеро лучше трех, и это, конечно, верно. Стрелков было четыре десятка, а шерифовой стражи - сто человек. Но кольчуга крепче линкольнского сукна, датский топор тяжелее дубины, вот почему очень скоро люди шерифа железной стеной окружили своего господина и стали теснить лесных молодцов. - Веселей, веселей, ребята! - покрикивал Робин Гуд. - Не жалейте колпаков и кольчуг! - Ко мне! - раздался голос Скателока из-под кучи тел. - Клянусь крестом, я поймал их начальника! Отец Тук, бросив дубину, навалился грудью на стражников, подмявших под себя Скателока. Начальник стражников, вывернувшись из рук стрелка, взмахнул ножом над широкой спиной монаха, но опрокинулся навзничь, пробитый стрелой. Робин Гуд, спешивший на выручку Скателоку и Туку, обернулся, дивясь, откуда прилетела стрела. На перекладине виселицы сидели двое: тощий лучник в лисьей шапке и шерифов стрелок, состязавшийся с Робином на стрельбище. Оба, с луками в руках, спокойно смотрели сверху на свалку, выбирая мишени. - Эге! И ты тут! Учишься бить навскидку, приятель? - рассмеялся Робин и едва успел отскочить в сторону из под сверкнувшего над его головой топора. Он ответил врагу ударом ножа; клинок скользнул по кольчуге, но стражник упал, сшибленный с ног тяжелым кулаком. Из городских ворот вырвался конный отряд; шпоря лошадей, всадники скакали на помощь шерифу. Тогда звучный рог Робина покрыл шум схватки. - К лесу, ребята! - крикнул Робин. И его молодцы, как подхваченные ветром зеленые листья, запрыгали и понеслись по дороге. Толпа горожан, собравшаяся вокруг виселиц, чтобы посмотреть, как повесят сыновей вдовы, давно растаяла. Только кучка крестьян из-за поворота дороги следила за ходом битвы. Теперь пришло время для стрел. Тот, кто раньше других успел выбраться из свалки, натягивал лук в ожидании товарищей. - Стойте, Маленький Джон остался! - Он ранен, Робин! - Бейте по лошадям! - скомандовал Робин, надеясь задержать верховых. Вместе с Муком и сыновьями вдовы он повернул назад и, подхватив с земли чей-то меч, врезался в толпу стражников. Маленький Джон отбивался от наседавших на него врагов, стоя на одном колене; из другого колена у него хлестала кровь. Тощий лучник и шерифов стрелок принимали на себя направленные против него удары, и вся ярость стражников обрушивалась на изменившего шерифу воина. - Не робей, Джон, держись! - крикнул Мук. Робин, прорвав кольцо нападавших, с такой силой ударил мечом одного из стражников, что тот, покатившись, сбил с ног другого. Мук помог младшему сыну вдовы взвалить на плечи Маленького Джона. Тощий лучник, Робин и шерифов стрелок загородили товарищей и так, отбиваясь, пятились до самой дороги. Между тем всадники, стройная колонна которых рассылалась под первым роем стрел, совладали с прянувшими в сторону лошадьми и во весь опор понеслись на стрелков. Четверо всадников отделились от колонны и поскакали наперерез Робину и Муку. - Бегите! - крикнул Робин товарищам. - Спасайте Джона, я справлюсь с ними сам. Тощий лучник, Мук и сын вдовы с Джоном на плечах пустились вперед по дороге к лесным молодцам. Но шерифов стрелок ослушался приказания. Он остался рядом с Робином, и сразу два лука послали в неприятеля смертельные стрелы; двое всадников упали с коней. Теперь стрелять уже было поздно. С опущенными копьями, привстав в стременах, приближались воины шерифа. Робин Гуд не успел поднять меч; отбросив лук, он ждал врага. Копье устремилось в его открытую грудь. Но тут, словно подкинутый пружиной, стрелок отпрыгнул назад, рванув на себя копье. Всадник, не ожидавший такого толчка, перелетел через голову лошади. А когда он вскочил на ноги, Робин сидел уже на его месте в седле, с луком в руках. Стрела просвистала - и последний всадник выронил копье. Но выстрел запоздал на одно мгновение: шерифов стрелок лежал уже на земле, обливаясь кровью. - Клянусь святой девой, они заплатят мне за этого молодца! - воскликнул Робин, пуская вскачь жеребца. Догнав своих стрелков, он спрыгнул с копя: лесные стрелки не привыкли сражаться верхом. Первый натиск врага удалось сдержать. Теперь стрелки бежали по дороге, то и дело останавливаясь, чтобы послать стрелу в преследователей. - Они хотят отрезать нас от леса! - крикнул Эльфер, который все время дрался наравне с другими стрелками. - Ближе к лесу, ближе к лесу, друзья! Младший сын вдовы задыхался под тяжестью Маленького Джона. - Бросьте меня, спасайтесь сами! - взмолился Маленький Джон. Но Мук сердито прикрикнул на него, перехватывая его у сына вдовы: - Ты знай помалкивай, дьявол! Давид Донкастерский бросился между передним всадником и отцом Туком и упал с рассеченной мечом головой. Так отступали стрелки все дальше и дальше по дороге, а шерифовы люди теснили их справа и слева, не подпуская к лесным тропинкам. Стрелы лесных молодцов летели реже, потому что у многих уже колчаны были пусты. Тощий лучник выпустил последнюю стрелу. - Слушай, Робин, - сказал он, - по левую руку, за тем вон пригорком, - дорога к замку Ричарда Ли. Мой отец будет рад укрыть у себя твоих молодцов от шерифа. - Так это ты и есть Энгельрик Ли? Хорошего сына родил твой отец! Я охотно верну ему беглеца! Прежде чем всадники успели отрезать им путь, стрелки, перескочив через ров, понеслись по узкой тропе к Вирисдэлю. Старинный замок гостеприимно раскрыл перед ними ворота, подъемный мост прогромыхал цепями, и гранитные стены укрыли от врага Робин Гуда и его веселых друзей. - Отец, прости, что я привел к тебе гостей, не спросясь, - сказал тощий лучник, обнимая отца. - Я рад доброму Робину не меньше, чем тебе, мой сын, - ответил рыцарь. - Я думал навестить тебя в Шервуде, стрелок. Ведь завтра год со днем с тех пор, как ты помог мне спасти этот замок от йоркского аббата. 17. О ТОМ, КАК РОБИН ГУД НАНЯЛСЯ В КОРАБЕЛЬЩИКИ "На месте сиди, долговязый черт, Сухопутная крыса, смотри! Швырну тебя, хвастуна, через борт - Живо пойдут пузыри!" Белые барашки бежали по морю, а в гавани было тихо, и среди многих других судов спокойно покачивался на якоре баркас, выкрашенный в зеленую краску. Мачта с парусом, а также двенадцать пар зеленых весел с этого баркаса стояли, прислоненные к стене кабачка, где всегда мореходы, прибывшие в Скарборо, веселились, и пили вино и эль, и плясали, и распевали песни на всех языках, какие только есть на свете. И так как часто стояли зеленые весла у входа в этот дом, то в самых далеких портах и даже в портовых городах святой земли мореходы назначали друг другу встречи в Скарборо не иначе, как у "Зеленых весел". А Робин Гуду понравился цвет этих весел потому, что он похож был на цвет молодых дубов, и он вошел в кабачок, взял кружку эля и стал слушать, о чем корабельщики спорят с хозяйкой. - Сейчас в море опасно идти, - говорили корабельщики, - потому что ветер с заката, и если немного еще посвежеет, то легко может статься, что корабль угонит в открытое море. А приметы грозят жестокой бурей, и чайки жмутся к берегу и кричат о погибших христианских душах. А хозяйка похожа была на мужчину гораздо больше, чем старые матросы. У нее был грубый голос, эль она пила большими глотками, и если бы она взяла в руки большую свинью, то свинья показалась бы маленьким поросенком. - Я бедная женщина, - говорила хозяйка "Зеленых весел". - Перед бурей лучше ловится рыба. И кто мне заплатит за рыбу, которая ходит в глубине моря? Тот, кто боится соленого ветра, может наняться ко мне в пастухи или лучше пойти в монастырь святого Петра Кентерберийского и провести остаток своих дней в молитве и посте. Тогда корабельщики выходили на пристань и смотрели на небо и на белые барашки, что закипали вдали, там, где серое море сходилось с серым небом; они нюхали воздух, возвращались к столу и выпивали еще по кружке. Они не хотели сняться с якоря и говорили, что христианская душа стоит дороже рыбы. Только один соглашался идти в море, потому что у него был очень верный амулет - настоящий кусочек креста господня, и заветное слово было наколото краской у него на груди. Но один корабельщик не мог грести сразу двенадцатью парами длинных весел; для них было нужно не меньше двенадцати пар гребцов. Тогда Робин Гуд сказал, что за справедливую плату выставит тридцать смелых мореходов, которые не боятся ни северного ветра, ни южного, ни восточного, ни западного и наступали на хвост не то что дьяволу, а самому благородному лорду шерифу. И хозяйка "Зеленых весел" не пожалела справедливой платы. Робин Гуд протрубил в свой рог, и дверь распахнулась, чтобы впустить тридцать молодцов в зеленых плащах. Они взяли весла и мачту с парусом; храбрый корабельщик сказал, что святого отца не может взять на борт, потому что ото принесет несчастье, но фриар Тук успокоил его и забожился страшной клятвой, что если и вспоминает когда о господе боге, то только что ради божбы, и хорошую потасовку всегда предпочтет молитве и воздержанию. Он расстегнул малиновую куртку и показал корабельщикам, что у него на груди жирною сажей наколото много заветных слов, и корабельщик махнул рукой. Хромой стрельник из Трента остался на берегу. Вместе со всеми он вышел на порог "Зеленых весел" посмотреть, как баркас поднимет якорь. - А этот парень почему хромает? - спросил корабельщик, указывая на Маленького Джона. - Хворых нам брать не годится, пусть лучше останется с тем вон хромым. - И тут он указал на стрельника из Трента. А Маленький Джон топнул раз, и притопнул другой, и сплясал, чтобы корабельщик поверил, что рана у него совсем зажила и нога годится для всякой работы. Хозяйка баркаса удивилась, увидав у своих мореходов луки и стрелы. Она спросила, не думают ли молодцы отправиться в святую землю. Робин Гуд объяснил, что гибкие луки всегда защищали его людей от опасности, а стрелы всегда приносили им щедрую добычу. И все корабельщики громко смеялись, услышав этот ответ. Они рассмеялись еще громче, когда мореходы, взойдя на судно, сгрудились все у одного борта и баркас накренился так, что едва не зачерпнул воды. Но Робин Гуд крикнул им, что баркас довольно устойчив и никакая буря не страшна его молодцам. Потом мореходы ударили веслами. У кого весло зарылось глубоко в воду, а кто взбил только пригоршню брызг и окропил передних гребцов. Баркас завертелся на месте, как пес, который ловит свой хвост, когда его донимают блохи. Тут ветер ударил в парус, поставленный корабельщиком, и судно помчалось из гавани с такой быстротой, с какой срывается с тетины стрела. - Сушите весла! - крикнул корабельщик. И мореходы подняли весла кто высоко, а кто низко, так что баркас ощетинился, будто зеленый еж. Маленький Джон, умея править рулем, сел на корму. Отец Тук запел веселый псалом о Моисее, который вывел евреев из земли египетской, из дома рабства. И стрелкам эта песня пришлась по душе, потому что всем наскучило сидеть в тесном замке сэра Ричарда Ли, глядеть на синее небо в бойницы, похожие на игольное ушко, и любоваться тем, как шериф строит осадные машины, чтобы взять приступом замок. Они позванивали фриару Туку на тетиве своих луков, а волны расходились все дружней и дружней и громко хлопали то справа, то слева, то с носа, то с кормы, и водяная пыль курилась в воздухе. Робин Гуд встал и прицелился в чайку, которая висела над парусом совсем неподвижно, так близко, что видно было, как она помаргивает глазами; но в ту минуту, как он спустил тетиву, море вдруг выгнуло спину, и баркас встал на дыбы, как норовистый конь, стрела полетела не то в небо, не то в воду, а стрелок кувыркнулся через две скамейки и стукнулся плечом о борт, едва не сломав лук. Корабельщик посмотрел на него сердитыми глазами, потом закусил конец своей рыжей бороды и принялся молиться святой деве, потому что слишком хорошо понял, как умеют управляться с морскими волнами мореходы в зеленых плащах. - Проклятое племя! - бранился он. - Такие же моряки из вас, как из меня епископ! Быть вам на дне сегодня, туда вам и дорога! Только и мне погибать вместе с вами. Смотрите, уже не видать берегов! Корабельщик спустил парус и прикрикнул на Маленького Джона, чтобы он получше правил рулем. Он стоял посреди лодки, широко расставив ноги, так твердо, будто прирос к ее Дну. - Клянусь святым Патриком, - говорил корабельщик, - жизни не жалко, чтобы посмотреть, как вы будете пускать пузыри! Сухопутные крысы, отчитал бы я вас покрепче, да боюсь прогневить святых! В такую погодку мы лавливали рыбу и приходили домой, не зачерпнув ни капли воды. А с вами и сети не бросишь в море, болтаешься, как горелый пень! Смотрите, как правят настоящие моряки! Солнце прорвало тучу, синий лоскут далеко впереди осветился ярким блеском, и по этому солнечному полю, гордо надув паруса и плавно покачиваясь, шел корабль с золоченым носом. - Это французский купец, - сказал корабельщик. Он бросился к мачте и быстро распустил парус, потом крикнул Маленькому Джону: - Поворачивай назад, долговязый! С вами тут сгоришь от стыда. Люди скажут: глядите на старого дурня, который полощется в море, как дохлый щенок! Говорю тебе, поворачивай назад, святой крест и тридцать угодников! А солнечное поле побежало по морю, и лучи задели верхушку мачты, осветили баркас и зеленые плащи. Молодцы ударили веслами, и баркас, подгоняемый попутным ветром, как ни плохо гребли стрелки, запрыгал по волнам, как подхлестнутый, ближе и ближе подходя к французскому бригу. Уже корабельщик увидел, как смотрят на них, прикрыв глаза ладонью, французские мореходы, а потом трясутся и хохочут, хватаясь за бока. - А рыбка хороша! - громко сказал Робин Гуд. - Что за веселый народ корабельщики! Смейтесь погромче, мореходы, потому что, клянусь святым Кесбертом, когда мы примемся за рыбную ловлю, вам будет не до смеха! Он поднял лук и уже натянул тетиву, но лживое море обмануло его, и лодка взметнулась носом кверху, так что французский бриг пропал, соскользнув за горизонт, и, прежде чем он показался снова, доски ушли из-под ног стрелка. - Тьфу, пропасть, чертовы качели! - воскликнул Робин. - А ну, молодцы, привяжите меня к мачте покрепче! Мук, сын мельника, и Скателок отсекли от сети крепкий смоленый конец и прикрутили Робина к мачте. Французский бриг был уже близко, и корабельщики указывали на Робина пальцами, хохотали и кричали непонятные слова. А ветер рвал с кипучих волн белую пену и бросал соленые брызги в лицо. - Только б они не удрали от нас, - сказал Мук, вытаскивая стрелу из колчана, - а уж мы посмеемся над ними вдосталь! Между тем Робин выбрал себе мишень: чернобородого француза в голубом кафтане, который громче всех смеялся и, перегнувшись через борт судна, показывал пальцами на стрелка. Волна снова подкинула кверху "Зеленые весла", и нос баркаса уткнулся бушпритом в самое небо, заслонив собой французов. Но на этот раз Робин прочно стоял на ногах, упершись спиной в мачту, и, едва баркас перекачнулся через гребень волны, он выстрелил навскидку, и чернобородый, вскрикнув, покатился под ноги своим спутникам. На палубе французского брига поднялась суматоха. Вдоль борта, обращенного к баркасу, вырос ряд щитов, паруса захлопали, руль взрыл волны, меняя направление корабля. В руках у французов появились арбалеты, и тотчас же в воздухе встретились десятки стрел. Маленький Джон бросил румпель. И баркас, болтаясь из стороны в сторону под ударами ветра и волн, повернулся бортом к приближающемуся неприятелю. - Берегите стрелы, ребята, - сказал стрелкам Робин Гуд. - Ставлю голову об заклад, у нас будет веселая драка! Снова Робин рванул тетиву, и еще одна стрела попала в цель. Не промахнулись и Билль Белоручка, и Мук, и Маленький Джон. Строй французских стрелков поредел, а на баркасе "Зеленые весла" никто еще не был ни ранен, ни задет, потому что неуклюжие арбалеты не могли сравниться с быстрыми луками лесных молодцов. Отец Тук был, однако, слишком крупной мишенью, и стрела, пробив спущенный парус, вонзилась ему в бедро. - Такими стрелами только воробьев бить! - проворчал отец Тук и собрался отправить гостинец обратно, но стрела оказалась слишком коротка для его шестифутового лука. В это время воин в кольчуге, от которой отскакивали стрелы, сложил руки трубой и что-то крикнул своим людям. Услышав его слова, корабельщик бросился к Робину. - Они хотят нас потопить, стрелок! - воскликнул он. - Смотри, они раздавят нас, как ореховую скорлупку! - С божьей помощью, не потопят, - ответил Робин. - Становись к рулю, старик, и держи эту трясучую посудину хоть зубами, чтобы она поменьше прыгала. Мы бьем без промаха на твердой земле, и за каждое мгновение, когда можно будет пустить верную стрелу, ты получишь кругленький золотой. Подрагивая на ходу, французский бриг быстро приближался к баркасу. Его высокий золоченый нос, готовый надвое рассечь утлое суденышко, поднялся над водой, как меч, а парус, напруженный ветром, дугой выгибал упругую мачту. Робин Гуд подмигнул стрелкам. - Ребята, уроним парус! - сказал он, выжидая мгновения, чтобы спустить стрелу. А корабельщик налег на руль, и большая волна, подняв на гребне "Зеленые весла", замерла, прежде чем опрокинуться в глубину. Тут прозвенели сразу дружные луки, три десятка стрел ударили в верхний край паруса, и нашлась среди этих трех десятков одна удачливая стрела, которая полоснула острым наконечником по веревке, державшей парус на мачте; а может быть, таких стрел было две или три. Веревка лопнула под напором ветра, парус упал, широким полотнищем накрыв защитников французского брига точно так же, как сеть птицелова накрывает стайку щеглов. Бриг замедлил разбег, и, прежде чем люди на бриге выбрались из-под тяжелой холстины, борт брига стеной навис над баркасом. Фриар Тук, Маленький Джон и Артур из Бленда ухватились за рваные снасти, а кое-кто из стрелков вскарабкался на французский корабль. Мечи заблестели на солнце, и громкий крик бойцов заглушил рев моря и ветра. Очень скоро французы стояли уже на коленях и просили пощады, а над ними, кто с обнаженным клинком, кто со стрелой наготове, стояли молодцы Робин Гуда. Только святой отец, схватившийся с воином в блестящей кольчуге, продолжал кататься по палубе в обнимку со своим врагом. Они докатились до люка в полу и упали в него, не выпуская друг друга из объятий. - Веселые корабельщики, - сказал Робин Гуд, - теперь пришел черед нам посмеяться над вами. Но мы пощадим вас и смеяться не станем, а только возьмем себе столько луков, стрел и мечей, сколько есть у вас на борту, и красный товар, и чеканную монету, потому что нас ограбил благородный лорд шериф и у нас за душой не осталось ничего, кроме меткого глаза и верной руки. Но французы не поняли слов веселого Робина, потому что он говорил на своем языке. И, связав одних, а к другим приставив охрану, стрелки кое-как, с помощью корабельщика, втолковали французам, чтобы они взяли на буксир баркас "Зеленые весла", подняли все паруса, какие позволит поднять противный ветер, и шли к Скарборо. Потом спустились в трюм посмотреть, чем наградила их судьба за отвагу. В трюме нашли они фриара Тука и воина в кольчуге, которые с постными лицами, сидели возле огромной бочки вина. Рыцарь грустил потому, что его люди потерпели поражение в битве, а святой отец - потому, что, свалившись в люк, он упал вместе с рыцарем на большую винную бочку и вышиб в ней днище. - Такое доброе вино погубили! - ворчал фриар Тук, отжимая свой мокрый плащ. - Искупаться в таком чудесном вине, какого, верно, и сам король-то не пил! Это великий грех. И товарищи посмеялись, посочувствовав его горю, но скоро утешились, отыскав еще несколько бочек с таким же отличным вином, и много тюков зеленого, красного и синего сукна, и ящики с золотой и серебряной монетой, и такой запас луков, стрел и мечей, какого хватило бы на добрую сотню шерифов. - Ты видишь, - сказал Робин корабельщику с "Зеленых весел", - мы наловили немало рыбы, хотя на море охота труднее, чем в королевских лесах. И вот тебе горсть золотых за то, что ты крепко держал свою скорлупу на волнах, пока мы стреляли. И вот тебе еще для твоей хозяйки, потому что нам нельзя будет мешкать в Скарборо, хотя я и не прочь бы провести денек у "Зеленых весел", только не на зеленых волнах, а на твердой земле. 18. О БИТВЕ РОБИНА С ГАЕМ ГИСБОРНОМ Леса блестят, подлесок свеж, Широк и длинен лист, И весело бродить в лесу И слушать птичий свист. Толпа корабельщиков ожидала на пристани смелых мореходов. Но Робин Гуд смотрел не на них: он увидел на берегу рядом с хромым из Трента младшего из сыновей вдовы. - Что в Вирисдэле? - спросил он, спрыгнув на пристань, прежде чем французы успели бросить якорь. - Беда в Вирисдэле, - ответил сын вдовы, которого звали Джеком. - В замке нет ни стрел, ни нищи. Шерифовы люди продолжают осаду. Они разведали, что ты со стрелками ушел из замка подземным ходом. Билль Статли и я, мы пошли на охоту, но стражники выследили нас, когда мы вышли из подземелья, и погнались за нами... Робин с тревогой заглянул в глаза юноши. - И где же Билль? - Шериф настиг нас у Понтефракта, - продолжал Джек, не отвечая на вопрос. - Добрые крестьяне вступились за нас, узнав, что мы - твои люди. Билль Статли повел их против шерифа, а мне приказал скакать к тебе, чтобы ты поспешил на помощь Ричарду Ли. - Кто в замке? - быстро спросил Робин. - Энгельрик Ли, мои братья, Скарлет и Эльфер. - Много людей взял шериф с собой к Понтефракту? - С ним восемнадцать стражников и рыцарь, одетый в конскую шкуру, с рогами на шлеме. - Гай Гисборн, - сказал Робин, нахмурившись. Он постоял в раздумье, глядя, как под надзором стрелков французские корабельщики сносят на берег свое добро. Связки луков и куча колчанов быстро росли на пристани, радуя сердце стрелка. И когда снова он поднял глаза на юношу, хмурая тень сбежала с его лица, а голос был весел. - Ничего, молодец! - воскликнул он. - Ты видишь, не зря Мы ходили в море: теперь есть у нас чем попотчевать наших врагов. Где твоя лошадь, парень? - Пала. - Юноша кивнул на дорогу, где, облепленная роем мух, лежала конская туша. - Но я приготовил здесь двух лошадей. Они накормлены и стоят под седлом. Робин Гуд поправил колчан на спине. - Маленький Джон, - крикнул он, - мы поедем с тобой вперед! А ты, фриар Тук, веди ребят в Вирисдэль выручать старого Ричарда Ли. Торопись! Может быть, уже поздно. Бросьте здесь все добро, нам сбережет его хозяйка "Зеленых весел". Оружие возьмите с собой, до последней стрелы. Поскорей развяжитесь с французами и не мешкайте ни минуты. Ты, молодец, слушайся фриара Тука, как господа бога. Младший сын вдовы с завистью посмотрел на Маленького Джона, потому что ожидал, что сам поедет с Робином; и, когда пыль взвилась под копытами двух коней, слеза прокатилась по его запыленной щеке. А Робин с Маленьким Джоном скакали, не щадя лошадей, весь вечер и добрую часть ночи. Уже села луна и засвистали птицы в лесу, когда они спрыгнули наземь возле харчевни "Синий вепрь" в Сайлсе и, бросив поводья, стукнули в дверь. Передохнув часок и подкрепившись, пока хозяин добывал свежих коней, они поскакали дальше. Лес подступил к самой дороге, и Маленький Джон, ни слова не говоря, свернул на лесную тропу. Робин Гуд похвалил его за осторожность. Копыта коней бесшумно ступали по мху и траве, а лесная чаща скрывала всадников от людского глаза. У ручья, через который переброшен был шаткий мостик, стрелки переглянулись. Много лет назад на этом мостике Робин впервые встретил своего верного друга. Ни тот, ни другой не хотели уступить дорогу, а двоим разойтись было негде. Они дрались на зыбких бревнах до тех пор, пока тяжелая дубина Джона не сбросила Робина в воду. - Скажи, - спросил Маленький Джон, спрыгивая с лошади, чтобы перевести ее через студеный поток, - ведь ты мог одолеть меня тогда, если бы захотел? Ты нарочно уступил мне в тот день? Робин лукаво усмехнулся. - Не всегда побеждают силой, - сказал он. - Расшиби я тебе голову тогда, разве был бы у меня сегодня спутником Маленький Джон? Олень, склонив ветвистые рога, пил воду выше по течению ручья. Из-за зеленой завесы плакучих ив стрелкам было видно, как насторожился он, услышав их голоса. Смоченные водой губы оленя блестели серебром; он вскинул голову выше, ловя ветерок чу