естка севернее Шмита, 1-й батальон в количестве 87 штыков правее 2-го батальона. Выезжаю в штаб 1-го полка. Полковник Евреинов Копия 48. Граф Ф. Финкенштейн -- Бермонту-Авалову Кенигсберг, 17 октября 1919 года Секретно Его Величеству92 госп[одину] полковнику князю Авалов--Бермонт, Митава. Ваше Высочество93, поздравляю к поспеху, который русская Зап[адная] армия под командой В[ашего] Высочество подвергла. На днях я в Берлине мог говорить о событии в Балтикуме. Единственное препятствие, которое моментально имеется, есть, финансирование армии В[ашего] Высочества с 1 ноября. Восточная Пруссия не имеет охоты или даже не имеет силы финансирования. Финансирование утяжелеет держание генерала Юденича и Антанты94. Я надеюсь, в согласии В[ашего] Высочества, часть населения Вост[очной] Пруссии переговорить к тому, чтобы генералу Юденичу выслать радио с просбой помогать Зап[адную] русск[ую] армию, чтобы в будущем Россия и Германия могли идти вместе. Насчет Антанты, в особенности Англии, можно только сказать, что Англия хочет выиграть свои последние тузы. Но нужно дальше еще решать с злыми деятельностями Антанты. Я еще раз предлагаю, В[аше] Высочество, как 2 месяца тому назад, насчет финансирования вести переговоры с Америкой и Японией. Если мы на руку получаем достаточную сумму, чтобы пережить зиму, то, по-моему, всякая опасность не выиграть не существует. Я был бы очень благодарен, если В[аше] Высочество прикажете одному офицеру со штаба В[ашего] Высочества передать мне все события и которые даст ответ на мои письма и этим курьером вышлите мне приказы В[аше] Величество. Мне очень печально, что на мои доносы насчет переговоров с Японией не обратили никакого внимания. Из-за этого терялось много времени. На заседании герм[анской] национальной партии на следующей неделе будут говорить на счет Балтикума. Я сам туда поеду. Я еще раз прошу ответить, как В[аше] Высочество относится к моим доносам. Курьер этого письма скоро вернется назад в Кенигсберг и может ответ В[ашего] Высочества мне передать. Я прошу курьеру сказать, когда он может придти за ответом. С уважением покорного почтения я остаюсь Вашему Высочеству вернейший граф Финк ф[он] Финкенштейн, Капитан и офицеры тайной разведки Копия 49. Барон Остен-Сакен -- Бермонту-Авалову Берлин, 17 октября 1919 года Его Сиятельству г[осподину] командующему Западной армией. При сем имею честь представить краткую совершенно секретную справку о переговорах с графом Роджиери, из итальянской миссии, на усмотрение и к сведению Вашего Сиятельства. Барон Остен Сакен Совершенно секретно. Справка его Сиятельству г[осподину] командующему Западной добровольческой армией князю Авалову Сего 17 октября 1919 г. в канцелярию комитета явился представитель итальянской миссии граф Роджиери для переговоров с действ[ительным] статск[им] советником А.Ф. Гамм[ом] -- представителем по гражданской части. Гр[аф] Роджиери хотел выяснить вопрос об отношении к латвийскому правительству и его представителям здесь, визирующих паспорта для проезда в Италию. А.Ф. Гамм привлек меня к беседе, как знакомого с вопросами в Балтике. Я высказался против сношений с нашей стороны с местным представителем министерства Ульманиса и против принятия каких-либо гарантий за лиц, едущих по визам названных выше представителей в Италию, не считая возможным ручаться за их большевистские взгляды. Вопрос о здешнем представительстве правит[ельства] Ульманиса будет частным образом затронут в Минист[ерстве] ин[остранных] дел А.Ф. Гаммом. Гр[аф] Роджиери интересовался живо положением в Курляндии. Личностью командующего, его отношением к ген[ералу] Юденичу, причинами разногласий между ними, ролью Антанты, латышей, германскими частями в нашей армии, отношением между команд[ующим] и Гольцем и проч[им]. Я дал краткую картину о положении -- ясно какую. Гр[аф] Роджиери интересовался, впрочем, следует ли направить силы к тому, чтобы сблизить Антанту с Германией на платформе -- "борьба с большевиками" -- ответ наш, что "желательно, конечно". К Антанте, и в частности к Англии, гр[аф] Роджиери относится по меньшей мере с осторожностью, чтобы не сказать больше. На вопрос об отношениях германских войск к нашим, то я рассеял его опасения о возможных недоразумениях и столкновениях. Я настаивал на том, что надо всячески поддерживать новое образование и армии кн[язя] Авалова. Заставить Антанту согласиться на вступление германцев в нашу армию и пополнение ее всем необходимым из Германии. Гр[аф] Роджиери вполне соглашается с моим мнением. О Бискупском, Дурново, и др[угих] на его вопрос дал определенный отзыв. Дурново он знал раньше и о нем весьма нелестного мнения. В указанном направлении намерен продолжать беседы -- гр[аф] Роджиери точно желает контакт. Разговор велся совершенно доверительный и получастный -- иначе я и не мог выступать. В лице А.Ф. Гамма имеем сторонника. Бар[он] Остен Сакен Копия 50. Подпоручик Эбергардт -- Бермонту-Авалову Берлин, 18 октября 1919 года Многоуважаемый господин полковник, Работа наша по получению танков, наконец, привела к желаемым результатам, и если и дальше нам удастся провезти танки через границу, то через недели полторы я привезу в Митаву 8 штук. Фирма Гетте поставляет нам 8 штук танков взамен права вывоза леса на 400 000 марок, согласно условиям, подписанным гр[афом] Паленом и находящимся на руках у лейтенанта Кумме. До вступления во владение лесом мы вносим залог в 200 000 марок. Сумма эта должна быть внесена на днях и обещана мне шт[абс]-капитаном Черемисиновым. Сегодня я вернулся из Дессау, где смотрел танки, которые на днях начну грузить. Самое сложное в этом деле -- провоз в Митаву. Для этого я вошел в соглашение с экспортной конторой, которая берется под видом сена или другого материала доставить их до границы. Через границу я думаю переправить их своими средствами, для сего все подготовительные работы мною уже налажены. Все дело в том, что доставка эта будет стоить больших денег, а их-то у меня нет. Само собою разумеется, что эксп[ортная] контора берет за это дело очень дорого, около 4000 мар[ок] за танк, что составляет уже 32 000 м[арок]. Кроме того, для перехода границы и всяких неожиданностей необходимо иметь деньги для подкупа, так что я считаю, что мне для доставки 8 танков немедленно нужно не менее 40-50 000 марок, иначе я отправить их не могу. Кроме того, срочность играет громадную роль, т[ак] к[ак], во-первых, с каждым днем работать становится труднее, все мы под надзором и в подозрении, а затем, 8 танков представляют настолько важную боевую единицу, что срочность их доставки вопрос первостепенный. Кроме сего, необходимо для отряда танков [иметь] грузовики, монтерскую, бензоль и проч[ее], что мне предложено через ту же фирму весьма дешево (в среднем, грузовик на резиновом ходу около 25 000 мар[ок]). Для получения этого материала также необходим задаток. Необходимо также немедленно купить хорошую машину со всеми принадлежностями для командующего армией, о чем я уже докладывал бар[ону] Энгельгардту и на что просил у него денег. Ввиду всего вышеизложенного прошу Вас, господин полковник, в срочном порядке сделать распоряжение о немедленной выдаче мне здесь, если это возможно, или о весьма срочной высылке мне денег, по крайней мере 50 000 мар[ок] для отправки танков, если же возможно, то и на покупку остальных машин, чтобы в один раз все переправить. Особенно подчеркиваю, что вопрос это особой срочности и в случае проволочки может пропасть все дело. Об отправке и о дне перехода границы я буду Вам телеграфировать, причем слово танк заменяю словом "Вертпакет"95, прибытие на границу -- Анкомме нах хаузе96, прибытие в Митаву -- Рюккер нах хаузе97. О получении этого моего письма прошу немедленно сообщить мне по телеграфу, а также сообщить насчет денег. Для того, чтобы я знал, что именно это письмо получено, прошу упомянуть в телеграмме слово "Вертпакет". Благодаря работе Антанты сейчас мы настолько стеснены в работе, что приходится все делать конспиративно. О том, что у капит[ана] Непорожного на Карлсбад, 5 был обыск, Вам, наверно, уже известно. Я не знаю, какие шаги предприняты по этому поводу капитаном, но думаю, что следовало бы протестовать официально от имени армии, т[ак] к[ак] кап[итан] Непорожный ведь является оф[ициальным] представителем армии в Берлине и не может подвергаться такому обращению со стороны тайной герм[анской] полиции. Если успею получить завтра донесения Мор[ского] агенства, то приложу их, в противном случае отправлю потом. Еще раз, многоуважаемый господин полковник, покорнейше прошу Вас немедленно дать мне ответ, т[ак] к[ак] весь успех заключается в срочности. Искренне уважающий Вас подпор[учик] Эбергардт Копия 51. Подпоручик Попов -- Бермонту-Авалову Берлин, 18 октября [1919 года], 14 часов В[есьма] секретно и подлежит уничтожению. Дорогой и обожаемый командир, С большим волнением и радостью получаю сведения о Вашем первом выступлении на арену чести и славы, во имя спасения нашей Родины. От всей души имею честь поздравить Вас с священным походом против врагов Единой и Неделимой России и молю Бога, чтобы он даровал нам победу и открыл дорогу на красный Петроград, где нас ждет смерть и счастье Родины... Сегодня в немецких войсках есть сообщения, что Петербург уже взят войсками Юденича. Публика к этим сведениям относится сдержанно, считая их тенденциозными. Так, сегодня распространился газетный слух, что союзный флот бомбардирует окрестности Риги и нанес чувствительное опустошение в рядах Ваших войск. Вчера передавали, что союзники поставили ультимативное требование очищения окрестностей Риги и бомбардировка -- репрессии за неисполнение ультиматума. Германское общественное мнение на Вашей стороне. "Поход на Ригу -- поход на Антанту", вот как объясняют немцы Вашу боевую операцию. Многих удивляет, почему Вы до сих пор не заняли Ригу со своей 120 000 армией. Многие восхищаются полк[овником] Вырголичем, который, заняв окрестности Шавли, объявил их сразу русской территорией. То же самое ожидают и от Вас. Тактику германского правительства к прибалтийскому вопросу трудно выразить точно. Правительство, напуганное блокадой и другими репрессиями Антанты, мечется и, по-видимому, не знает, что и делать. Левые круги то и дело осаждают правительство и рейхстаг запросами о принятых мерах для удаления войск из Курляндии. Также настаивают о закрытии нашего вербовочного бюро. Правительство, конечно, сулит им обещания и больше ничего... На днях у нас в бюро был обыск. Три немецких солдата и один австриец донесли в тайную полицию, что мы вербуем немцев и отправляем их в советскую Россию. По этому доносу полиция и сделала "поверхностный" обыск и, конечно, ничего существенного не нашла, а на прощание заявили: "Все же мы докажем, что вербуете немцев". Относительно вербовки русских они не заикнулись и устраивали вид, что это их не интересует. Много шумихи подняла история с ген[ералом] Бискупским. Его имя и образование в Берлине "Западного русского правительства" ставят в связи с Вашим именем. Короче говоря -- дескать, генерал Бискупский Ваш ставленник и "Западное правительство" в Берлине сформировано по Вашему приказанию. Следовательно, торговая конвенция с каким-то представителем фирмы Морган произведена по Вашему указанию. Особенно вычислением виновности занимались газеты -- "Фрейгейт" и "Голос России"98. В последнее время в Берлине существовал "политический салон" во главе с г[осподи]ном Реммер[ом]. Вокруг имени этого "салона", в частности -- о г[осподи]не Реммер[е], создавались целые легенды. Насколько правдоподобны они, я не смею указывать их в том виде, в каком они муссируются в различных кулуарах. Некоторые лица, состоящие близко у Реммера, передают, что г[осподи]н Реммер не только "покровительствовал" ген[ералу] Бискупскому в его проделках, но и тайно поддерживал связь с ген[ералом] Юденичем, которому периодически писал доклады и посылал через какого-то офицера высокого роста. В докладах он подчеркивал "недостатки" курса Вашей политики и обрисовывал "настоящее положение вещей". В его "салоне" часто бывали Бискупский, Зякин, др[угие] члены пресловутого "Западного правительства". Все действия и распоряжения были "секретные". Бумаги не зарегистрировались и отсылались без копии. Даже очень близкие Ваши друзья не имеют никакого доверия к особе г[осподи]на Реммера, а другие открыто говорят, что он большой руки "авантюрист", которому безразлично, какому Богу служить, и который меняет свои привязанности так же легко, как перчатки. Лично я г[осподи]на Реммер[а] не знаю и не берусь судить о его действиях. Жили в "салоне" больше чем с комфортом. Уверяют, что даже личные счета на костюмы оплачивались из казенных сумм и т.д. Некоторые Ваши друзья не находят целесообразным опровержение графа фон дер Палена о непричастности к "Берлинскому Западному правительству", чем ген[ерал] Бискупский как будто бы ставится вне закона за свои "торговые" операции, и, возможно, германское правительство найдет нужным задержать ген[ерала] Бискупского, что якобы поставит Вас в щекотливое положение, т[ак] к[ак] у генерала есть бумага с Вашей подписью, разрешающая формирование Западного правительства, каковую генерал всегда может предъявить в доказательство законного формирования правительства. Поручик Савченко, который с настоящим транспортом едет в Митаву, передает, что против капитана Непорожнего, против меня и др[угих] лиц в Берлине существует какой-то заговор, [устроенный] якобы латышами, правдоподобность чего пока остается в неизвестности. Меры к выяснению приняты. Лично поручик Савченко не внушает доверия, возможно, что он латышский наемник и едет в Митаву с целью разведки. Н[ачальни]ка контрразведки армии я ставлю в известность для наблюдения за ним. Податель письма -- поручик князь Ухтомский, н[ачальни]к эшелона. Из военнопленных, кадровый офицер, с женой. Долгое пребывание в плену, скитания и всякие унижения подорвали его здоровье. Особенно несчастна его жена. Если дольше здесь еще они побудут, то обречены на гибель. Было бы преступлением и позором, если бы допустить их к преждевременной смерти, постольку посылаю их к Вам, зная Ваше отзывчивое сердце. Для строя князь пока не годен и, кроме того, имеет некоторые странности, но со временем они пройдут, все это налетное, плоды пребывания в плену. Вербовку продолжаю по-прежнему. Делаю все возможное для большого транспортирования. Немцев и австрийцев больше не вербую, иначе погибнет все дело. Посылаю исключительно русских. Шлю искренний привет, да хранит Вас господь Бог. Да здравствует наше Святое дело, да здравствует наш великий отец-командир. С нами Бог и восьмиконечный крест 99, эмблема славного корпуса. Подпоручик кн[язь] Попов-Эрбэктэйский Копия 52. Полномочие Бермонта-Авалова Реммеру Митава, 18 октября 1919 года Секретно No 06 Полномочие, выданное мною Андрею Константиновичу Реммеру, от 2 октября 1919 г., настоящим подтверждается, и А.К. Реммеру предоставляются все предусмотренные в нем права по совершению сделок, заключению договоров и основанию учреждений с безусловною обязательностью их в районе действия и влияния Западной добровольческой армии. Командующий Западн[ой] добр[овольческой] армией полковник Копия. Резолюция: "К делу. Чесноков" 53. Князь Попов -- Бермонту-Авалову 19 октября За последние два дня в Берлине распространяются слухи, что г[осподи]ном Реммер[ом] был командирован в г[ород] Нарву один штаб-офицер, который вел пропаганду среди войск ген[ерала] Юденича, чтобы войска перешли на Вашу сторону. Были уже частичные переходы отдельных чинов Северо-Западной армии. В конце концов работа этого штаб-офицера была обнаружена и по приказанию ген[ерала] Юденича виновник арестован. Кроме того, приказ ген[ерала] Юденича об отчислении Вас из состава армии является последствием обнаружения якобы преступной работы Вашего агента -- штаб-офицера. Упорно держится мнение, что Рига через несколько дней будет занята Вами, хотя бы из-за того, что Петроград занят Юденичем. Между прочим, косвенным виновником скорого занятия Петрограда считают особу Вашего Сиятельства, т[ак] к[ак] Антанта, боясь, что Петроград может быть занят Вами, решила во что бы то ни стало и как можно скорее взять С.-Петербург, для большего закрепления в России своего влияния и авторитета. Военные круги считают преждевременным занятие Петербурга, и многие полагают, что С.-Петербург будет занят только Вашими войсками. Вчера вечером, в 11 час[ов], транспорт, отходящий в Митаву, задержан немецкой комендатурой. Также были арестованы: нач[альник] эшелона поручик кн[язь] Ухтомский, ротм[истр] барон Буксгевден, я, поручик Савченко, вольноопред[еляющийся] Руге и др. Нам ставили в вину, что мы вербуем немцев, и, когда выяснилась неправдивость этого, нас выпустили в тот же вечер. Кн[язь] Попов-Эрбэктэйский. Копия 54. Бермонт-Авалов -- премьер-министру Литвы Ковно. Г[осподи]ну председателю Совета министров литовского правительства Очень рад усмотреть в Вашей телеграмме выражение сочувствия нашей цели в борьбе против общего врага. Прошу Вас указать место, где мои представители могли бы совместно с представителями литовского правительства выработать условия передвижения армии на фронт Двинск--Режица. По второй части телеграммы сообщаю, что эвакуация германских частей исходит от Генерала Эбергарда, который уводит постепенно немецкие части обратно в Германию. В остальном Вы поднимаете вопросы, подлежащие соглашению моему с державами союзников России. 19 октября 1919 года Князь Авалов Копия 55. Телеграмма Бермонта-Авалова миссии Красного Креста США в Риге [Отправлена] 19 октября, Рига, Риан Оба лазарета, находящиеся в Торенсберге: детский госпиталь на Митавском шоссе и лазарет No 2 на Бюргер-штрассе 13, находятся под огнем латышских орудий, последний был поврежден. На лазаретах имеется флаг Кр[асного] Креста. Полковник Авалов Копия 56. Предписание Бермонта-Авалова подполковнику Фирсову 20 октября 1919 года No 1450, г. Митава Военному летчику подполковнику Фирсову. С получением сего предписываю Вам вылететь на самолете к месту расположения Высшего польского военного командования на противобольшевистском фронте, где Вам надлежит представиться главнокомандующему этим фронтом во главе миссии в составе: состоящего при мне представителя Добровольческой армии генерала Деникина Корниловского ударного полка прапорщика Маршал и поручика Шель для установления дружественной связи для совместных действий против большевиков между доблестными войсками великой Польши и вверенной мне Западной Добровольческой армией. Копия. Резолюция: "К делу. Чесноков". 57/58. Телеграмма Бермонта-Авалова русской миссии в Берлине 20 октября 1919 года Берлин Уландштр[ассе] 156, 1 Русская миссия, полк[овнику] Брандт[у] Вчера отдал приказ и направил часть войск на большевистский фронт. Полковник князь Авалов. No 193 Копия 59. Неизвестное лицо -- Колчаку Митава, 20 октября 1919 года Глубокоуважаемый Александр Васильевич, Командующий Зап[адной] добр[овольческой] армией полковник князь Авалов-Бермонт просит меня написать Вам наше политическое положение, дабы предупредить те неверные измышления, которые распространяются в мире о его предприятии, и дать вам картину настоящего положения. Полковник Бермонт вот уже более года собирает и создает здесь русский отряд для борьбы с большевиками и ведения его в бой с врагами России. Благодаря его энергии и обаянию, которым он пользуется в войсках, он собрал, вооружил и поставил на ноги значительный отряд до 60 [тысяч] человек и готов был выступить, взять Двинск и двинуться навстречу Южной Добровольческой армии, когда внезапно возникли препятствия со стороны образованных в свое время Германией мелких государств-буферов, отколовшихся от России и мечтающих о самостоятельности Латвии и Эсти100. К несчастью, Антанта, вследствие близорукости ее здешних мелких агентов, приняла под свое покровительство эти детища Германии и слепо охраняет их сепаратистские тенденции. Так, Латвии показалось опасным пустить Бермонта в Двинск и далее, так как это ускорило бы воскресение России и поставило на очередь вопрос о существовании государств-буферов, бывших окраин русских. По просьбе латвийского правительства Ульманиса, созданного Германией и перешедшего после к Антанте, приказано было генералу Юденичу вызвать к себе отряд Бермонта на север и этим дать свободу вожделениям Латвии и Эсти и возможность этим враждебно настроенным по отношению к России карликовым государствам заключить мир с большевиками и косвенно нанести удар русским патриотам, желающим воссоздать сильную родную державу. Бермонт, конечно, не мог идти на такую западню. До него отряд моего троюродного брата, князя Ливена, был завлечен на север и там нашел лишь жалких оборванных солдат Северной армии, не получил от Антанты ни обещанных денег на уплату солдатам, ни даже снарядов. Бермонт свой отряд обосновал на помощи, которую он получает заимообразно от Германии. Там в изобилии снаряжение и все, что составляет силу армии. В рядах его войск много немецких добровольцев и техников. Все это, конечно, не нравится агентам Антанты, всеми силами старающимся представить дело в виде немецкой затеи. Верьте мне, глубокоуважаемый Александр Васильевич, в этом ни одного слова правды. Как Бермонт, так и все его сподвижники, все только живут и думают мыслью о величии и благе России. При армии создан Совет управления, как в Южной армии. Имена членов его говорят о том, что дух и цели нашего дела чисто русские. Те немецкие имена, мое и Энгельгардта, которые вошли в Совет, известны в России как имена русских патриотов. Энгельгардт земский деятель Витебска и Смоленска. Один латыш, входящий в состав Совета был нам необходим для связи с основой кредита нашего, курляндской казенной земельной собственностью. Когда Латвия не пожелала пропустить наше войско в сторону Режицы и стянула силы на флангах наших, пришлось пробить брешь силой и занять берег Двины. Антанта при этом до того не разобралась в положении, что даже суда ее обстреляли казачий полк, занявший русскую крепость Усть-Двинск. Бельмом на глазу у Антанты является то, что Бермонт в рядах войск имеет немецких добровольцев и получает снаряжение из Германии. Мне кажется, что достаточно пролито русской крови и погублено русского добра для достижения победы Антанты, чтобы русские люди имели право стать на собственные ноги и брать себе помощь там, где она дается. Французы ведь имеют свою "лежион этранжер"101, наполовину состоящую из немцев, говорят, что в Галлерской польской армии102 много немцев, отчего же вдруг русскому делу в этом отношении ставят препятствия. Ведь это прямо бросает Россию в объятия Германии. Мы всеми силами старались и стараемся сохранить хорошие отношения с Антантой, два дня телеграфировали маршалу Фошу103 с просьбою посредничества в борьбе нашей с бандами полубольшевиков Латвии, в которые вливаются массами перебежчики стрелки-латыши, преторианцы104 Ленина, известные всей России зверствами. Дело наше правое, и мы хотим и решились бороться до последней капли крови, отстаивая последнюю пядь русского побережья. Ведь Россия без Прибалтики низводится на степень Бухары. Как же русский патриот может когда-либо быть принужденным дать свое согласие на подобный позор Родины? Главное наше затруднение, конечно, финансы. Если Вы могли бы нам помочь в этом отношении избавиться от зависимости немецких финансовых акул, нам бы Вы оказали огромную помощь. Помогите как Вы можете, словом, ободрением, советом и посредничеством с Антантой, мы за все будем Вам низко кланяться и да поможет нам Господь увидеться вновь в освобожденной и обновленной новой России. Копия 60. Радиограммы начальника миссии Красного Креста США в Риге полковника Рейна Бермонту-Авалову 20 октября [1919 г.], 11 час. 30 мин. 1) Полковнику Авалову-Бермонту -- Митава Американский Красный Крест вследствие недостатка персонала в районе Петербурга должен фактически приостановить деятельность. Будьте добры разрешить нашему персоналу со снабжением приехать в Ригу. Мы действительно не имеем никакого военного материала среди нашего снабжения. Я того мнения, чтобы незамедлительно продвинуться на Петербург. У нас теперь 70 вагонов со снабжением, которые в Ревеле ждут отъезда на Петербург, но при этом нет персонала. 200 дальнейших вагонов ожидаются нами ежедневно в Выборге. Ответьте, пожалуйста, непосредственно -- полковнику Рейн, американский Красный Крест, Рига. 2) Полковнику Авалову -- Митава 20 октября, 11 ч.30 мин. Вашу искровую телеграмму относительно госпиталей получил. Содержание сообщил соответствующим латышским войскам и надеюсь, что это в будущем будет избегаться. Ответили ли Вы на мою телеграмму от 18 октября относительно обеспечения жизненными продуктами гражданского населения Торенсберга. Полковник Рейн, американский Красный Крест, Рига Принято 21 октября, 1 ч. 45 мин. попол[удни] 61. Радиограмма начальника французской военной миссии в Риге полковника дю Парке Бермонту-Авалову Радио Рига. Принята 21 октября 1919 [г.], 18-38 ч. Полковнику Авалову-Бермонт[у]. Митава Уже в течение 12 дней Вы бомбардируете беспрестанно Ригу -- открытый город, несмотря на то, что Вы знаете, что Ваши снаряды предназначены не для латышских солдат, а для женщин и детей и мирного населения, которые чувствуют, что Вы их убиваете. Это меня не удивляет, так как раз став изменником, недалеко до убийства105. Зато стоящие около Вас советники не должны были бы забывать, что петля, ожидающая Вас, несомненно, в один прекрасный день захватит всех вас за шиворот. Полковник Дю-Паркэ, нач[альник] фр[анцузской] воен[ой] миссии Копия 62. Подпоручик Остен-Сакен -- Бермонту-Авалову Берлин, 21 октября 1919 [года] Его Сиятельству г[осподину] командующему Западной армией князю Авалову [От] старшего чиновника при Центральном совете Западной добровольческой армии статского советника барона Остен-Сакен[а] Тетенбарн-Берлин На телеграмму от 20 октября 1919 г. имею честь принести Вашему Сиятельству свою глубокую благодарность за оказанные мне доверие, отличие и внимание и заверить, что я в святом деле воссоздания единой великой России постараюсь принести по мере сил и умения помощь и оправдать доверие Вашего Сиятельства и состоящего при нас Центрального совета. Подп[олковник] Барон Остен-Сакен 63. Бермонт-Авалов -- миссии Красного Креста США в Латвии Отправлено 22 октября 1919 [года] Рига. Полковнику Рейну, американская миссия Красного Креста. Ваше предложение содействия относительно снабжения Торенсберга продовольствием принимаю с благодарностью. Ожидаю точного указания времени и места перевоза продовольствия. С нашей стороны принимаются все меры для снабжения города продовольствием. Мною отдано распоряжение о беспрепятственном пропуске Вашего персонала и материалов. Багаж лиц Вашего персонала осмотру подвергнут не будет. Ваше джентльменское отношение вызывает во мне чувство глубокой благодарности и обязывает меня принимать все меры для облегчения выполнения Вами Вашей прекрасной задачи. 64. Бермонт-Авалов -- начальнику французской дипломатической миссии в Берлине профессору Надиспип С того дня, как мои войска заняли предместье Торенсберг, расположенное на левом берегу Двины, напротив Риги, оно подвергается постоянной бомбардировке со стороны большевистских банд Земетана106, который, хорошо зная, что мои солдаты и батареи находились вне досягаемости их снарядов, в укрытых траншеях, не переставали атаковать своим плохо направленным огнем, мирное население и разрушать дома. Я немедленно предложил перемирие, дабы прекратить пролитие крови невинных, но это было без результата. Как это было установлено нашими летчиками, батареи были поставлены между домами Риги и на бульварах города. Мои парламентеры, с белыми флагами, были встречены огнем пулеметов, из коих многие были установлены на колокольнях рижских церквей. Американский автомобиль, который, защищенный белым и американским флагами, привез к мосту через Двину начальника американского Красного Креста полковника Рейна, был по возвращении обстрелян сильнейшим огнем. Точно так же пароход с продовольствием для мирного населения острова Хазенпота, которому я, по просьбе полковника Рейна, дал пропуск, был обстрелян латышами. 10 октября мосты Риги были в руках моих войск и этот город был в моей власти. Я его не занял, подчеркивая этим единственную цель моей операции, обеспечение моей военной базы, необходимой для похода против большевиков, на фронт Двинск--Режица. За все это время, что длится моя борьба против латышей, взбунтованных против меня своими вожаками, готовыми заключить мир с большевиками, я доказал, что русская армия, которой я командую, армия цивилизованная, неспособная стрелять в незащищенный город, с единственной целью убивать невинных женщин и детей, в то время как вооруженные банды Заметене и Ульманиса, усиленные перебежчиками, последователями Ленина, по всей линии бомбардируют дома, в которых не живут солдаты; они обстреляли таким образом детский госпиталь Торенсберга, где их снаряды убили сестер милосердия и больных, они убивали и уродовали тех нескольких русских пленных, которых им удалось иметь. Потому, когда сегодня утром моя станция перехватила телеграмму, адресованную как бы мне подполковником Дю-Паркэ, в выражениях столь ругательных и грубых и в стиле, в котором так чувствовался перевод с латышского, я отказался верить, чтобы этот офицер доблестной и благородной французской армии, которой я горд был быть братом по оружию в течение четырех лет ужасной войны, для победы которой я, четыре раза раненный, проливал свою кровь, мог быть ее автором. Я уверен, что телеграмма, текст которой я прилагаю, есть мистификация моих врагов, большевиков, посланная, чтобы вызвать с моей стороны оскорбительный для благородной Франции и ее армии ответ, коих я в течение всей моей жизни был восторженный почитатель. Проливая с моими товарищами кровь в равнинах Восточной Пруссии, четыре года тому назад, дабы помочь нашей союзнице, в боях с врагами на берегах Марны, я не думал, что придет день, когда мне придется подвергнуться унижению оскорбительных слов со стороны французского офицера. Итак, я не хочу верить, чтобы это был подполковник Дю-Паркэ, который послал мне подобную телеграмму. Я прошу Вас не отказать в любезности передать написанное Вашему правительству и верить в глубокое к Вам уважение преданного Вам... Перевел Ротмистр Аничков Копия 65. Рапорт Бермонта-Авалова Деникину 22 октября 1919. No 771/1 Г. Митава Главнокомандующему вооруженными силами на юге России Рапорт 4 октября сего года за No 020 мною был послан Вашему Превосходительству доклад о ходе формирования и предполагаемых действиях Западной добровольческой армии, в копии прилагаемый вновь. Со времени составления первого доклада обстановка значительно изменилась. Установления какого-либо соглашения мирным путем с латышским правительством и получения от него необходимых гарантий по обеспечению моего тыла при выдвижении частей армии на большевистский фронт достигнуть не удалось. Сосредоточение же в районе г[орода] Риги 5, 6, 7, 8 и 9 пех[отных] латышских полков, частей кавалерии и броневых частей стало носить угрожающий характер в отношении района, в коем происходит формирование частей Зап[адной] добр[обровольческой] армии. Демаркационная линия перестала служить обеспечением мне необходимого спокойствия вследствие перехода ее разведывательными частями латышей, результатом чего имел место ряд разновременных стычек. Обстоятельства эти побудили меня принять меры предосторожности оборонительного характера, с каковою целью мною было решено контрнаступлением достичь линии реки Западной Двины, дабы водным рубежом прикрыть себя от дальнейших покушений со стороны латвийского правительства. Одновременно с этим я ожидал, что со стороны представителей Антанты будут приняты какие-либо меры воздействия на латышское правительство в целях устранения тех причин, кои неизбежно влекли за собою вооруженное столкновение, но к сожалению, этого не последовало. 8 сего октября части вверенной мне армии, после столкновения с передовыми частями латышских войск, стали оттеснять их до линии р[еки] Двины на фронте от Кеккау до ее устья, положив ее между собой и латышскими частями. Во избежание дальнейшего напрасного кровопролития и в стремлении оградить г[ород] Ригу от случайных разрушений, я отдал своим войскам приказ остановить дальнейшие действия и не открывать огня на противоположный берег реки, тем более что задача предохранить себя от покушений со стороны латышей была вполне достигнута, оставалось лишь мирным путем прийти к соглашению во избежание дальнейшего напрасного кровопролития. В этом отношении мною и было сделано соответствующее обращение к латышскому правительству. Несмотря на все это и полное прекращение огня с нашей стороны, таковой со стороны латышей не прекращался. Мало того, в течение 14, 15, 16 и 17 октября ими был произведен ряд атак с форсированием р[еки] Двины во многих местах, что вызвало с моей стороны ряд коротких контрударов, дабы принудить их отойти за Двину, что и было достигнуто. В настоящее время на фронте Двины наступило успокоение. К сожалению, в этот период со стороны Антанты не было принято никаких шагов к предотвращению активных выступлений частей латышских армий в целях избежания напрасных жертв, наоборот, вместо сего, огнем артиллерии своих военных судов, стоявших на Усть-Двинском рейде, Антанта активно способствовала наступлению латышских частей, дав им полную возможность произвести десант. Огнем своей артиллерии Антанта нанесла огромные потери вверенным мне частям, исполнявшим свой долг, причем потери в некоторых частях доходили до 50% своего состава (1 бат[альон] 1-го пластунского п[олка]). Твердо преследуя первоначально поставленные задачи, принятые на себя Зап[адной] добровольческой] армией и изложенные в докладе от 4 октября, я, невзирая на трудности, созданные мне при формировании частей, продолжаю таковое. В целях облегчения операций ген[ерала] Юденича в районе Пскова, невзирая на все созданные мне ныне затруднения и препятствия в дальнейшем формировании частей армии, я решил начать постепенно посылку частей на большевистский фронт, поскольку мне это позволит сделать работа обеспечения моего тыла со стороны латышей, степень текущего снабжения частей, находящихся ныне в полной зависимости от Антанты. К сожалению, с ее стороны до сего времени проявляется явная недоброжелательность по отношению к Зап[адной] добровольческой] армии, преследующей общую задачу с остальными российскими добров[ольческими] армиями, всемерно препятствуя ее дальнейшему развитию, пополнению и снабжению. Я совершенно открыто свидетельствую Вашему Превосходительству, что как я, так и все чины вверенной мне армии преследуют те же цели, исполнены теми же надеждами и вожделениями107, как и чины тех вооруженных сил на юге России, кои имеют счастье возглавляться Вашим Превосходительством. Несмотря на тщетные усилия Антанты задушить осуществленные мною формирования путем неправильного освещения моей деятельности, закрытия границы с целью уничтожения притока пополнения, снабжения и пр., я чувствую себя достаточно сильным, дабы преодолеть все воздвигаемые передо мною препятствия. Эта сила придается мне широким сочувствием лиц глубокого опыта и знания дела, преданных своему долгу перед Родиной, стремящихся вместе с другими благомыслящими людьми вернуть ее к прежнему величию, а потому пользующихся общим доверием, а также сочувствием широкой массы, чисто военного элемента, благодаря которому я не сомневаюсь в конечном успехе формирования 60-70-тыс[ячной] армии на территории Прибалтики, надлежащим образом организованной и снабженной. При таких условиях все усилия Антанты, направленные исключительно к использованию в свою пользу маленькой Латвии, Эстонии и Литвы, к катализации этих усилий, направленных из Прибалтики для возрождения Единой Неделимой России108, меня не так беспокоят, ибо твердая уверенность в правоте своего дела придает именно всем нам эту энергию и бодрость ума, которые помогут преодолеть всякие преграды во имя достижения заветной цели -- прежнего величия Родины. В заключение считаю своим долгом доложить Вашему Прев[осходительст]ву, что в переживаемое время всякое одобрение и поощрение Ваше, обращенное к чинам вверенной мне армии, и признание Вами тех моих трудов и усилий, кои вкладывались ими в общее дело по созданию русской армии, удвоили бы их энергию и усилия и вселили бы в них еще большую бодрость и веру в конечный успех. Если бы Ваше Превосходительство соблаговолили принять вверенную мне Зап[адную] добровольческую] армию под свое командование, то это бы еще более укрепило бы наши надежды на светлое будущее, о чем я со всеми чинами армии ходатайствую перед Вашим Превосходительством. Подп[исал] Полковник князь Авалов Копия 66. Рапорт Бермонта-Авалова Деникину No 228. 23 октября 1919 года. Митава До настоящего времени вверенная мне армия, имеющая единственную цель -- борьбу с большевиками в России, содержалась на счет отпускавшихся заимообразно германскими финансовыми кругами средств. Ввиду увеличения численного состава армии расходы постоянно возрастают, между тем оказывавшие нам поддержку германские финансовые круги под давлением Антанты и за опасением восстановления блокады немецкого побережья не могут в настоящее время прийти нам на помощь, тем более, что из этих же соображений германскому правительству пришлось закрыть русско-немецкую границу109. Не имея поэтому в своем распоряжении денежных средств для удовлетворения насущных потребностей армии, в особенности в пополнении частей необходимым конским составом, и будучи лишен возможности печатать собственные деньги, обращаюсь к вам с ходатайством о высылке мне 15-20 млн. рублей, которые соблаговолите вручить подполковнику Фирсову. Полковник князь Авалов И[сполняющий] д[олжность] нач[альника] штаба полковник Чесноков. Копия 67. М. Суворов -- Бермонту-Авалову Берлин, Пансион Штейнплор, 23 октября [1919 года] Дорогой Павел Михайлович, Андрей Константинович Твоим именем меня задержал в Берлине для работы по отправке [I)] 15 т[ысяч] человек в Твою армию II) большого количества патронов и III) по переговорам с англичанами. Он находит, что я сейчас здесь могу принести пользу общему делу больше, чем если бы я поехал в Прагу. Как Твое мнение? Он Тебе сделает более обширный доклад. Кн[язь] Кропоткин и генерал Давыдов вчера уехали. Особенных новостей здесь нет. Работа кипит. Крепко Тебя обнимаю и желаю сил выдержать борьбу до конца. Искренно