После предварительной работы по разложению русской армии, проделанной революцией и германской пропагандой, 14 (27) ноября германское Верховное командование дало согласие на ведение официальных переговоров о мире с представителями советского власти. Начало переговоров было назначено на 19 ноября (2 декабря). Со своей стороны в заявлении от 15 (28) ноября советское правительство указало, что в случае отказа Франции, Великобритании, Италии, США, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии и Китая присоединиться к большевикам, Россия и страны Четверного блока начнут сепаратные переговоры77. Именно такой декларации ждало германское правительство78. На следующий день, 16 (29) ноября, выступавший в рейхстаге канцлер Г. Гертлинг подтвердил, что "готов вступить в переговоры, как только русское правительство направит специальных представителей"79. 17 (30) ноября на указанных условиях к переговорам согласилась присоединиться Австро-Венгрия80. Оставалось только удержать большевиков у власти до момента подписания соглашения. И Германия оказала 43 большевикам помощь в трех направлениях: финансовом, дипломатическом и военном. Различными путями Германия финансировала большевистское правительство81. Она оказала давление на нейтральные страны, пытаясь заставить их признать большевиков в качестве законного правительства России**2. Если при этом победы на дипломатическом фронте оказались незначительными, то во многом из-за противодействия Антанты83. Внутри страны немцы способствовали укреплению большевиков тем, что вступили с ними в переговоры как с равной стороной84; и когда 4(17) декабря 1917 года корреспондент петроградской газеты "День" спросил в интервью у главы прибывшей в Петроград германской миссии графа Р. Кейзерлингка, собираются ли немцы оккупировать Петроград, граф ответил, что у немцев нет таких намерений в настоящее время, но что подобный акт может стать необходимостью в случае антибольшевистских выступлений в Петрограде85. Германия не хотела теперь иметь дело ни с кем, кроме большевиков, отказываясь от переговоров с другими социалистическими партиями, в частности с эсерами, поскольку считала, что, находясь в стадии переговоров с большевиками, завязывать отношения с другими политическими группировками России неуместно; к тому же после образования ПЛСР В. М. Чернов утратил значительную часть своего политического влияния86. Поставив на большевиков, германское правительство рисковало и, безусловно, понимало это. В марте 1917 года оно запросило мнение о большевиках Иосифа Колышко, бывшего заместителя министра финансов при графе Витте, жившего во время войны в Стокгольме и, как считалось, симпатизировавшего немцам. Колышко ответил: "Они сегодня выступают за "мир любой ценой", и сегодня им все равно, что при этом Россия потеряет значительные территории. Но это настроение всего лишь предлог для укрепления мирного движения. Если социал-демократы придут к власти, они откажутся от лозунга "мир любой ценой" и вместе с английскими и французскими социал-де- 44 мократами выдвинут требование: мир без аннексий. [...] Однако может случиться и так, что социал-демократы придут к власти не по всей стране, что в некоторых районах образуется мощное противодействие и будут созданы собственные правительства. Тогда война на Востоке увязнет, и конца ей не будет. Неясно также, достаточно ли активно будет выступать за мир хотя бы одно правительство. Тот, кто желает скорейшего заключения мира, пусть не рассчитывает на то, что социал-демократическое правительство будет способствовать приближению этого момента". Удивительно, но из всех пророчеств именно это выдержало испытание первого года русской революции: пришедшие к власти большевики немедленно и настойчиво заговорили о германской революции, а отнюдь не о мире87. Даже Ленин, инициатор сепаратного мира с Германией, публично на заседании ВЦИК 10 (23) ноября отдал дань революционной фразе и сделал оговорку: "Наша партия не заявляла никогда, что она может дать немедленный мир. Она говорила, что даст немедленное предложение о мире и опубликует тайные договоры. И это сделано. [... ] Мы [... ] не заключаем перемирия [... ] -- указывал Ленин, заключающий перемирие. -- Мы не верим ни на каплю германскому генералитету"88. Не желая связывать себе руки в вопросе о войне и мире, большевистская фракция во ВЦИК, располагавшая большинством голосов, провела резолюцию о том, что решения, связанные с заключением мира или перемирия, должны приниматься Советом народных комиссаров (в котором в тот момент были одни большевики), а не многопартийным ВЦИКом89. Но очевидно, что СНК получал право не только на заключение мира, но и на разрыв его. Тем более, что планы революционной войны на Западе для ускорения мировой революции не покидали умы ведущих русских революционеров. Привычно стало считать, что за нее выступал Троцкий90. В этом вопросе он был поддержан и левыми эсерами91, и меньшевиками-интернационалистами92, и будущими левыми коммунистами93, и даже "правыми" -- противниками Октябрьского переворота -- 45 Л. Б. Каменевым94 и Зиновьевым95. Лишь позиция Ленина была отличной уже в самые первые дни советской власти. 4 (17) ноября на заседании ВЦИК Ленин доказывал собравшимся, что революция на Западе разразится скоро: "Только слепой не может видеть того брожения, которым охвачены массы в Германии и на Западе [...]. Пролетарские низы [... ] готовы отозваться на наш зов [...]. Группа "Спартак" все интенсивнее развивает свою революционную пропаганду. Имя Либкнехта [... ] с каждым днем все становится популярней в Германии. Мы верим в революцию на Западе, мы знаем, что она неизбежна". Ленин мог бы здесь остановиться и так не отличиться ничем от общего хора русских революционеров. Но для Ленина все выше сказанное было лишь данью революционной риторике ради основной части: "Но, конечно, нельзя по заказу ее создать. Разве мы в декабре прошлого года могли с точностью знать о грядущих февральских днях? Разве мы в сентябре знали достоверно о том, что через месяц революционная демократия в России совершит величайший в мире переворот? [... ] Пророчествовать о дне и часе этой грозы мы не могли. Ту же картину, что и у нас, мы видим сейчас в Германии"96. Уже через неделю после прихода к власти Ленин, вопреки всеобщему желанию форсировать германскую революцию, предлагал терпеливо ждать, пока она разразится сама. В ответе на вопрос о причинах столь отличной позиции Ленина -- ключ к понимаю всей его брестской политики. Но чтобы ответить на этот вопрос необходимо внимательней ознакомиться с историей первого года русской революции -- с историей Брестского мира. 46 ПРИМЕЧАНИЯ Так, в резолюции Третьего съезда партии эсеров в мае 1917 года указывалось, ПСР "категорически отвергает сепаратный мир и сепаратное перемирие, как в корне противоречащее методам ин тернационального действия". (Резолюции, принятые на 3-м съез де ПСР, с. 11.) Эту точку зрения можно считать общей. Применительно к Ленину трудно говорить о тех или иных симпа тиях -- слишком был он подчинен собственным сверхчеловече ским идеям. Но какая-то симпатия к Германии у Ленина была. А. А. Иоффе вспоминает, что Ленин любил "говорить по-немецки и часто переходил на этот язык, хотя и отдельными фразами только". (Бакинский рабочий, No 233, 12 октября 1927; Из вос поминаний Иоффе, с. 203.) Троцкий в "Моей жизни" также вспоминает, что Ленин иногда переходил на немецкий и вставлял немецкие слова (Троцкий. Моя жизнь, т. 2, с. 59). Статья Бернштейна вызвала протесты германских коммунистов, обвинивших его в клевете и потребовавших официального ответа у МИДа по вопросу о финансировании Германией ленинской группы. МИД по существу ушел от ответа. Тогда Бернштейн опубликовал вторую статью -- "Немецкие миллионы Ленина": "На запрос правительству коммуниста В. Дювеля относительно выдвинутого мною утверждения о выдаче Ленину и его товарищам 50 миллионов марок министерство иностранных дел дало именно тот ответ, какой предполагала расплывчатая формулировка вопроса. МИД заявил, что в его документах нет никаких указаний на то, что МИД дал согласие на поддержку Ленина и его товарищей немецкими военными властями. Если бы [коммунистическая] газета "Роте Фане" была заинтересована в том, чтобы выяснить правду, а не осыпать меня ругательствами, она бы на это возразила министерству, что в его ответе обойдена суть [...]. Этот ответ отрицает то, чего я не утверждал, зато тщательно обходит всякое высказывание о том, соответствует ли действительности или нет сказанное мною [...]. В ответе даже не сказано, что министерству ничего не известно об этом деле. В ответе лишь говорится, что в документах МИД на эту' тему ничего нет. Но на войне происходит множество событий, которые никоим образом не отражаются в документах правительственных учреждений. [.,.] Не разделяя приверженности "Роте Фане" к судам, я более всего желал бы представить этот случай на рассмотрение международного следственного комитета, составленного исключительно из социалистов. Но поскольку создание такого комитета -- дело чрезвычайно трудное и может 47 занять еще много месяцев, [...] я решил выбрать другой путь. Сразу после нового собрания рейхстага я обращусь к нему с запросом передать это дело, с целью ускоренного рассмотрения, второму подкомитету комитета по расследованию возникновения войны [...]". Не удовлетворившись статьей, Бернштейн опубликовал еще и заявление: "В коммунистических и националистических газетах выдвигается утверждение, будто мои данные о крупных суммах, которые Ленин и товарищи получили в 1917 году из средств кайзерской Германии на деятельность в России, базируются исключительно на публикациях правительств Антанты [...]. Это утверждение высосано из пальца. Данные публикации прессы Антанты и Вашингтонского информационного агентства появились летом 1917 года, я же, как я писал в своей первой статье по этому вопросу, получил информацию об этом в конце 1917-го. Добавлю, что эта информация исходила от немцев [...]. Но так как тогда я не узнал точных данных о размере суммы, я ограничился тем, что поставил в известность об этом лишь близких своих друзей-единомышленников, не считая эту информацию достаточной, чтобы довести ее до публичного сведения. Публикации документов Антанты [так называемые Сиссоновские документы] не заставили меня изменить этой точки зрения. Все время войны я придерживался принципа, что не могу использовать для атаки такие обвинения прессы Антанты, если только их подлинность не может быть установлена вне всяких сомнений. И лишь когда совсем недавно некий чрезвычайно осведомленный и заслуживающий доверия немец подтвердил то, что стало мне известно в конце 1917 года, и к тому же уточнил размер сумм, я счел своим долгом довести дело до сведения общественности и особенно социалистического Интернационала. [...] Пока же я ограничусь заявлением, что я не для того обнародовал это дело, чтобы его снова замолчали или направили бы по ложному пути. Вопрос должен быть сформулирован гораздо более определенно, более прямо". Однако Бернштейн затронул проблему, в обсуждении которой было не заинтересовано слишком много людей, прежде всего в правительственных кругах Германии. Не были заинтересованы в огласке и германские социалисты. Не приходится удивляться, что так всех заинтриговавший вопрос остался безответным, а Бернштейн, равно как и немецкие коммунисты, предпочел не настаивать на создании комиссии расследования вопроса о германских золотых марках. 4 АИГН, 786/6. На эту запись указывал Николаевский в одном из своих писем Бурцеву: "Рассказ его записан и хранится" (АИГН, 48 475/8. Б.И. Николаевский [далее: БИН]. -В.Л. Бурцеву [далее: ВЛБ], 6июня 1931,с. 1). Сиссоновские документы, изданные в Вашингтоне в 1919 году на английском языке, содержали документы, обличающие связи боль шевиков и немцев. Очевидно, однако, что, достоверные в своей основе, документы были "подредактированы" заинтересованны ми лицами, гнавшимися за политической сенсацией. Историкам не слишком трудно было доказать, что ряд документов носит от четливые следы фабрикации; и вся публикация в целом была объявлена фальшивкой. На немецком языке Сиссоновские доку менты также были изданы-с критическим их разбором и предисло вием Ф. Шейдемана. Брошюра эта представляет библиогра фическую редкость. Анализ Сиссоновских документов, равно как и историографии, их изучающей, см. в опубл. на англ, статьях Д. Кеннана и Елены Стоун. АИГН, 475/8. БИН-ВЛБ, 6 июня 1931, с. 1. "Простите меня, Владимир Львович, - писал Николаевский Бурцеву в письме от 6 июня 1931, -неужели Вы думаете, что Ваша эта работа может быть принята к изданию каким-либо немецким социал-демократическим издательством? Ведь это абсолютно невозможная вещь. Ведь Вы, наверное, знаете, что в 1920 г. Э. Бернштейн получил некоторые материалы относи тельно отношений в годы войны между немецким штабом и боль шевиками и начал было их публиковать [...], но ему пришлось это дело приостановить и он до сих пор к нему не возвращается" (АИГН, 475/8. БИН - ВЛБ, б июня 1931, с.1). АИГН, 475/8. ВЛБ - БИН, 10 июня 1931, с. 2. Земан. Германия и революция в России; Германия; Хальвег. Воз вращение Ленина в Россию. Моор был связан с Воровским, "который опасался Парвуса как слишком скомпрометированного", - пишет Михаил Наумович Павловский (АИГН, 496/3. БИН - М.Н. Павловскому [далее: МНП], 3 января 1962, с. 3). АИГН, 496/3. БИН - МНП, 3 января 1962, с. 3. О сотрудничестве Рубакина с германским правительством во вре мя первой мировой войны в коллекции Николаевского имеется подробнейшее письмо Павловского (АИГН, 496/3. МНП - БИН, 26 ноября 1962). В числе прочих революционеров немцы пробова ли вербовать и анархистов, в частности Рощина (Гросмана), но тот отказался [см. АИГ, кол. Охрана, индекс VHIb, папка 14. Донесе ние директору департамента полиции. Париж, 27 января (9 фев раля) 1915. No 172, 1л.]. 13 "Вкратце мой вывод, -- продолжал Николаевский, -- исключи тельно для Вас лично: Ганецкий был связан с немцами или австрийцами еще с 1910 -- 11 гг., и переезд Ленина в Краков, 49 произведенный при помощи Ганецкого, стоял в связи с новой политикой австро-немецких властей. Возможно, что как-то к этому был причастен и Пилсудский, который около этого времени установил такую связь. (О. Бауэр рассказывал, как он в 1910-11 г.г. разговаривал с Пилсудским). Думаю, раскол в польской с.-д. (Главное правление против Варшавы) вырос в конечном счете на этой почве (Роза Люксембург была решительно против какого-либо терпимого отношения к таким связям). Ленин, думаю, уже тогда знал (не мог не догадываться) и пользовался этими "благоприятными возможностями". (МИСИ, кол. Суварина [далее: БКС], БИН -- БКС, 11 апреля 1957, 1 л.) "Конечно, брал не он [Ленин] сам, но он знал, что это были деньги немецкие и давал согласие. Больше того, я теперь считаю, что Ганецкий был связан с австрийцами у же с 1911 -12 г. и что переезд Ленина в Галицию был организован с ведома австро-немецких властей [...]. [Я прихожу к выводу,] что раскол в польской с.-д. имел те же корни (Роза [Люксембург] была против "ориента ции"). Больше того: я прихожу к убеждению, что деньги, на которые летом 1904 г. было основано первое большое издательство ("Бонч и Ленин"), были японские и что тогдашний "примиренче ский" ЦК знал, что делал, запретив Бончу посылать литера туру "японскому правительству" (это была действительная причина, почему партийная экспедиция была тогда отобрана от Бонча)". (МИСИ, кол. Суварина, БИН -- БКС, 6 декабря 1957, 1 л.) АИГН, 502/21. БИН -- БКС, 4 мая 1962, 1 л.; МИСИ, то же письмо. "14 февраля я отправил в "Возрождение" [...] опровержение инсинуаций и клеветы, возведенных на ряд лиц и, в частности, на меня [...]. Содержание его таково: "В печати появился документ из германского архива, в котором говорится, что некий Цивин- Вейс, будучи членом партии социалистов-революционеров и находясь, по его словам, "в наилучших отношениях с [...] Черно вым и Бобровым [М.Натансоном]" получал значительные суммы от австрийского, а потом немецкого правительства для революци онной и пацифистской пропаганды в России и среди русских военнопленных. [...] Непосредственно за этим следует: "Секрета рем Чернова, если мы не ошибаемся, был тогда М. Вишняк. Неужели он не знал о предательстве социал-революционеров?" (Вишняк. Клеветническому "Возрождению"). В источниках имеется некоторое расхождение. Николаевский считает, что Цивин стал работать на немцев с сентября 1916 года (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 26 ноября 1962, с. 4). Английский историк С. Поссони придерживается мнения, что Цивин стал сотрудничать с немцами с середины 1916 года (АИГН, 614/7. 50 С. Поссони -- Р. А. Абрамовичу [далее: РАА], 24 мая 1958, 1 л. На английском языке). О сотрудничестве Цивина с немцами смотри фотостаты документов на немецком и письма (АИГН, папка 614). Письма включают следующие: РАА -- Д. Р. Голдш-тейну [далее: ДРГ], 30 апреля 1958, Зл.; РАА -- Поссони, 5 мая 1958, 1 л.; ДРГ -- РАА, 16 мая 1958, из Флоренции, рукопись (6 л.) и машинописная копия (3 л.), где рассказывается о том, что Цивин во время войны жил в Швейцарии и имел большие деньги, а когда заподозрившие Цивина революционеры устроили ему очную ставку с Натансоном и несколькими другими лицами, Цивин указал, что Чернов точно знает о происхождении денег и отчитываться перед собравшимися не стал; тот же источник указывает, что Цивин получал 25000 швейцарских франков (по другим источникам -- 25000 марок) в месяц -- большие по тем временам деньги, и что, видимо, часть этих денег шла партии; РАА -- ДРГ, 4 июня 1958,3 л., с анализом отношений между Цивиным и Черновым; ДРГ -- РАА, 10 июня 1958, 1 л.; РАА -- МНП, 3 февраля 1959, 5 с.; МНП -- РАА, 2 мая 1959, 4 л.; РАА -- ДРГ, 15 июля 1958,1 л..где Абрамович указывает причины, по которым важно установить детали относительно сотрудничества Цивина с австрийским и германским правительствами: "Биография Цивина является "ключевым" вопросом по отношению к проблеме германских денег для эсеров. Во всех документах, которые до сих пор были опубликованы, фигурирует Цивин и только один Цивин [...]. В то время как о большевиках имеется очень много материала и открытого и полузаконспирированного, который надо расшифровать, об эсерах нет ни одного другого документа, кроме Цивина. Если бы удалось убедительно показать, что Цивин был прежде всего авантюрист [...], то миф о Цивине был бы окончательно разбит, а факт расследования, произведенный Натансоном в момент, когда у него появились подозрения относительно Цивина, являлся бы моральной реабилитацией и Натансона и, я думаю, Чернова". 18 "Он хотя и был в Берне (играл первостепенную роль в швейцарском социал-демократическом движении, умный, способный и начитанный социалист), -- писала Балабанова Николаевскому, -- но был немецкого происхождения, и я не исключала возможности, что он был или старался быть посредником. Хотя я принимала деятельное участие в комитете, который хлопотал о возможности вернуться в Россию эмигрантам, большевики от меня скрыли предпринятые ими шаги -- поездки в Берн для хлопот и т. п., а когда я накануне их окончательного отъезда в Россию увидела, что они собираются в Берн, Зина, тогдашняя жена Зиновьева, дала мне понять, что мое вмешательство не желательно (не входя, конечно, в подробности). Когда я приехала в Стокгольм, 51 я застала там Моора. С ним была одна дама, жена швейцарского социалиста [Роб. Гримма], которая принимала деятельное участие во всех его деяниях, т. е. они были неразлучны, она присоединялась к нему в беседах, спорах и т. п. Несмотря на мою тогдашнюю наивность, во мне вызвал подозрение их образ жизни, т. е. их затраты, совершенно необычные для швейцарцев. У них я никогда не была, но они заходили ко мне. Когда они однажды сделали мне подарок, насколько помню часы, я тотчас же подарила им что-то, не помню, большей ценностью, чем их подарок. Таким образом я отняла у них охоту продолжать. [...] У меня с ним было довольно резкое столкновение, я отказалась принять от него взнос на Циммервальдское движение. Он принес мне 1000 шведских крон, что для тех времен было колоссальной суммой, в особенности для циммервальдского бюджета. Моор очень рассердился на меня, грозил привлечь к партийному суду и был даже груб по отношению ко мне. Точно так же он реагировал, когда (не помню по какому поводу) сказала, что если бы хоть самый крупный успех деятельности в пользу мира зависел от каких бы то ни было сношений с посольством, я бы на них не согласилась. Он перестал со мной встречаться." Балабанова коснулась и других большевиков, так или иначе упомянутых в документах Земана: "Что он [Моор] имел сношения с Радеком не доказывает, что Радек был его сообщником (хотя я, конечно, считаю Радека способным на сообщничество; когда Парвус приехал в Стокгольм я отказалась встречаться с ним и запретила Радеку приходить с ним в циммервальдское бюро, находившееся на моей квартире. Что касается Ганецкого, то я хотя имела с ним сношения на Циммервальдской конференции, но принципиально отказывалась бывать у него (он с семьей жил в роскошной квартире, куда по воскресеньям приезжали гости, в частности Радек). Что касается Воровского, то я полагаю, что он, несмотря на свою личную честность, способен был прибегать к большевистским методам для достижения фракционных результатов. Меня эта двойственность поражала, так как у меня с ним лично были хорошие отношения." (АИГН, 292/2. А. Балабанова -- БИН, 19 марта 1962). Карл Моор играл особую роль в большевистско-германских связях. Работая под кличкой "Баер", он был посредником между большевиками и германским правительством в самые критические годы их совместной работы. Не удивительно, что личность Моора привлекла внимание Николаевского: "Карл Моор -- псевдоним. Настоящую фамилию я сейчас припомнить не могу. Он был из Австрии, принадлежал к какой-то аристократической фамилии, кажется, был военным. У него вышла грязная история, и он был вынужден уехать в Швейцарию, переменил фамилию и стал называть себя социалистом. Его история была известна и к нему 52 относились с недоверием. Уже в 1880-90-х г.г. говорили об его связи с немецкой военной разведкой. Это верно. [...] Был хорошо знаком с Радеком, Ганецким. Потом поехал в советскую Россию, где и осел. Жил в санатории, как человек, "помогавший революции". Там и умер. Его имя фигурирует в "Протоколах ЦК" большевиков за 1917 г., как человека, который предложил деньги. Принять их большевики отказались: был слишком запачканной личностью и денег давал мало, а большевики тогда получали много через Парвуса-Ганецкого." (АИГН, 496/14. БИН -- г-же Агнеш Петерсон, 7 ноября 1962, 1 л.) См. также АИГН, 496/3. БИН -- МНП, 24 марта 1962, 1 л. "Основные сношения шли по линии штаба, но какие-либо доба вочные могли идти по линии министерства иностранных дел", -- писал Николаевский Павловскому в письме от 21 октября 1961 года о документах, касающихся "денег" в архивах Австрии. (АИГН, 496/3. Письмо от 21 октября 1961, 1 л.) Чернин. Брест-Литовск. Сегодня не может быть двух мнений о том, что Ганецкий был одной из ключевых фигур в сношениях Ленина с германским и австро-венгерским правительствами. Павловский, много лет зани мавшийся сбором документов о финансировании русских рево люционеров в архивах австрийского (в 1938 году в Вене) и германского правительств, а с 1958 года просмотревший не менее 10.000 документов и отснявший копии 600 самых важных, нео публикованных (в том числе примерно 100 документов об эсере Цивине), пришел именно к этому выводу. Так, в августе 1961 года Павловский обнаружил "документ (телеграмму от 24 июля 1917) за его [Ганецкого] подписью, переданную из Берлина (вернее -- через Берлин, так как все посольства между собой сносились через министерство иностранных дел) в Берн шифром германского ми нистерства иностранных дел, за подписью пом. статс-секретаря ' Штумма". (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 4 октября 1961, с. 1.) Этому документу Павловский придавал первостепенное значение, поскольку, по его мнению, он "устанавливает не только связь большевиков (заграничной делегации большевиков в 1917 г.) с Парвусом, но и с германским правительством, так как через министерство иностранных дел дипломатическим шифром за под писью пом. статс-секретаря Штумма, делегация эта послала теле грамму Парвусу в Берн и вторую лично от "Кубы" (псевдоним Ганецкого)." (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 31 октября 1961). Первостепенное значение Ганецкому отводил и Николаевский: "Основные сношения [с Австро-Венгрией] шли по линии штаба, но какие-либо добавочные могли идти по линии министерства иностранных дел. [...] Важен период 1909-14 г.г., -- позднее связи с большевиками были сосредоточены в руках немцев. [...] Ганец- 53 кий, конечно, узловая фигура и для Ленина, и для раскола среди польских с.-д., который прошел именно по этой линии: Ганецкий -- "австрийская ориентация", Роза Люксембург, Тышка, Дзержинский и др. противники. Роза была особенно против всевозможных ориентации, и еще в 1904 г. предупреждала о "японских деньгах" у Циллиакуса (финна), который созывал так называемую Парижскую конференцию революционных и оппозиционных организаций (Струве, Милюков, Чернов и др.), и именно поэтому социал-демократы не пошли на участие в ней. Ганецкий сначала был связан с пилсудчиками, а затем, с 1915 г., с Парвусом. Между прочим в Копенгагене был суд над Ганецким за контрабанду, -- во время следствия были вскрыты его отношения С Парвусом. Эти документы сохранились и недавно найдены. [...] Не попадались ли Вам какие-либо сведения о Карле Мооре, швейцарском социалисте, который играл роль маклера в таких делах." (АИГН, 496/3. БИН -- МНП, 21 октября 1961, с. 1.) АИГН, 508/48. БИН -- Р. (Георгию Иосифовичу) Враге, 18 июня 1960, 1 л. Николаевский продолжает: "Конечно, Вы правы, когда пишете о Радеке и Уншлихте. Очень похоже, что Роза Люксембург знала про австрийскую авантюру Пилсудского и о связях этой группы с кампанией [компанией] Ганецкого, и что весь раскол Розы-Тыш- ки-Варского с "разломовцами" был вызван этим расхождением. Австрийцы знали об отношениях Пилсудского с австрийским штабом и О. Бауэр, по его рассказу, в 1911 или 1912 г. сказал Пилсудскому, когда тот явился в правление австрийских социал- демократов: "Я понимаю, что Вы, как польский социалист, може те хотеть поддерживать дружеские сношения с социалистами австрийскими; я могу допустить, что Вы, как польский национа лист, можете считать нужным поддерживать сношения с авст рийским штабом,-- но я не понимаю, как Вы не видите, что поддерживать сношения одновременно и с австрийскими социа листами, и с австрийским штабом невозможно". Это сам Бауэр рассказал [Ф.] Дану, со слов которого я тогда же (1925) записал. Австрийские социалисты вообще были о многом осведомлены и принимали меры, чтобы самим не быть замешанными, но высту пать с разоблачениями не считали нужным. Был ли Ганецкий лично связан с Пилсудским? Радек и Унщлихт тогда, после 1906 г., были еще на третьих ролях, но Ганецкий был главным по тайным связям польских социал-демократов и именно он сносился от польских социал-демократов с Лениным." [АИГН, 508/48. БИН -- Враге, 15 июля 1960, 1 л.] "Как и Вы, я отношусь скептически к идее, что без немцев революция не случилась бы, -- писал меньшевик Абрамович меньшевику Н. В. Валентинову-Вольскому. -- Но я не совсем 54 уверен в том, что без получения очень больших денег большевистская партия приобрела бы так быстро такую огромную силу. Деньги не все, но презирать деньги нельзя; на них был построен огромный аппарат, огромная печать, которую другим путем нельзя было бы так легко создать. Что же касается самого факта получения денег, то в отличие от Вас я уверен, и имею основания для этого, что Ленин деньги получал и не малые. Имеется документ, [...] что немцы печатали прокламации для большевиков в типографии морского ведомства и затем пересылали их в Стокгольм, где они передавались большевистским представителям. Кроме того, имеется документ, который очень трудно оспорить -доклад министра иностранных дел фон Кюльмана кайзеру Вильгельму от 3 декабря 1917 года, в котором он гордится тем, что денежная помощь большевикам дала очень большие результаты, дав возможность большевикам создать крепкую базу и издавать такую полезную газету, как "Правда". Причем, зная немножко внутрибопьшевистские нравы на основании моих личных наблюдений до революции, я убежден, что в большевистской партии ни один человек не принял бы ни одного пфеннига без ведома и согласия Ленина. Даже в подготовке экспроприации Ленин часто участвовал лично, давая советы и указания. Вы, по-видимому, все еще идеализируете Владимира Ильича. Это был стопроцентный макиавеллист, для которого все, решительно все освещалось целью". [АИГН, 591/14. РАА -Н.В. Валентинову-Вольскому (далее:НВВ), 4февраля 1958, 2л.; АИГ, кол. Вольского, ящик 3, папка Переписка с Абрамовичем, то же письмо]. В ином тоне свидетельствует Троцкий: "Если бы пломбированный вагон не проехал в марте 1917 года через Германию, если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции - не вообще, как у нас любят калякать, а той революции, которая произошла 25 октября старого стиля - не было бы на свете. [...] Авторитетная, руководящая группа большевиков, вернее сказать, целый слой партии, вместо неистово наступательной политики Ленина, навязала бы партии политики постольку, поскольку" (Троцкий. Портреты революционеров, с. 45). 25 АИГН, 496/3. МНП -БИН, 7 мая 1962, с. 1-2. Утверждение Бурцева о том, что горьковская газета "Новая жизнь" была создана на немецкие деньги, следует считать вымыслом. То же относится и к небольшому эмигрантскому журналу "На чужбине", издававшемуся с 1916 до 5 марта 1917 го да. Бол ее успешными, видимо, следует считать операцию немецкой контрразведки по воспроизведению большевистской литературы внутри Рос- 55 сии -- в типографии Морского министерства (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 22 января 1963, с. 2). ЗОсентября 1915года по н. ст. через эстонского социал-демократа Кескюлу немцы получили условия, на которых Ленин соглашался подписать с германским правительством мир в случае прихода к власти. Пятый пункт условий предусматривал предложение мира, не принимая во внимание Францию, но на условии, что Германия откажется от аннексий и военных репараций. По пункту 5 Кес- кюла заметил, что это условие не будет исключать возможности отделения от России национальных государств, которые будут служить буферными (Земан. Германия и революция в России, док. от 30 сентября 1915). Гофман. Записки и дневники, с. 101. Анекдотичный случай. Межпартийный швейцарский эвакуаци онный комитет по возвращению революционеров в Россию указал в своих инструкциях, что "никто не должен брать съестных при пасов, ибо для вывоза их из Швейцарии требуется специальное разрешение, которое будет взято для всех ЦК-м". Ленин не послу шался даже в этом, и его группа взяла с собой собственные продукты, которые, однако, были конфискованы на швейцарской границе (АИГН, 90/7). Совпадение целей германского правительства и русских револю ционеров шокировало многих уже в первые послереволюционные месяцы, когда стала очевидна поддержка Германией большеви ков. Генерал Леонтьев, бывший командир Выборгского полка, обратился даже к германскому императору Вильгельму с откры тым письмом: "Когда наряду с войной наступили в России рево люционные события, кто как ни Ваши опытные и искусные агенты, воспользовавшись благоприятной обстановкой, внесли из мену и смуту в русскую среду. [...] Ленин, Троцкий и их товарищи оказались признанными Вами законными правителями великой страны. [...] Казалось, что могли Вы иметь общего с этими пре ступными людьми! Но общего было много, так как именно эти люди, во главе с Лениным, и были Ваши агенты, купленные или поддерживаемые Вашими деньгами. Делая свое злое дело, они лишь исполняли Вашу волю, и Вы не могли их не признать и не обеспечить Вашей помощью! [...] Вам важно было добиться одного -- уничтожения русской армии и общего ослабления России, и в этом отношении большевики оказались для Вас верными слугами. [...] Русская армия перестала существовать, а вместе с нею раз валилось и русское государство. [...] Вам нужно, чтобы Россия сделалась Вашим пособником, помогла Вам раздавить своих не давних друзей и союзников. [...] Социалисты-революционеры, кадеты и монархисты в общей массе против Вас. Выдумаете найти опору в аристократии [...], но везде Вас ждет резкий отказ, и даже 56 немка по происхождению сестра Императрицы Великая княгиня Елизавета Федоровна отказывается принять посла Мирбаха, после чего немедленно и арестовывается большевиками". (АИГН, 784/6, с. 3, 4, 5.) "Лично я ничего не знал о перевозке Ленина, -- вспоминал позднее генерал М. Гофман. -- Но если бы меня об этом спросили, то я вряд ли стал бы делать какие-либо возражения против этого, потому что в то время ни один человек не мог предвидеть, какие несчастные последствия должно было иметь выступление этих людей для России и всей Европы" (Гофман. Война упущенных возможностей, с. 148). Ставшая поистине легендарной личность Парвуса привлекла с тех пор внимание многих историков и мемуаристов. Мы приведем здесь отрывок лишь из одного такого воспоминания, принадлежа щего меньшевику Е. Ананьину (Царскому), человеку, безусловно осведомленному и неглупому: "В 1905 г. он побывал в России и принимал участие в меньшевистской газете "Начало" (вместе с Потресовым и Мартыновым), был автором крылатой формулы "перманентная революция", узурпированной и пущенной в обо рот его "учеником" Троцким. [До войны] в Берлине он жил законспирированный под именем, если не ошибаюсь, чешского гражданина Ваверка. [...] В ту пору его посещало большинство русских эмигрантов, из которых я припоминаю А. Коллонтай, Урицкого, поляка Барского. Тут следовало бы упомянуть еще какую-то темную историю с деньгами Троцкого, в которую Парвус был замешан и из которой он вышел "сухим из воды", благодаря вмешательству Бебеля. [...] Повернул он фронт в 1914 г., после объявления войны [...] занял очень правую германофильскую и шовинистическую позицию. [...] Основал в Копенгагене институт по изучению войны (в котором [из меньшевиков] работали Г. О. Биншток, Ю. Ларин и др.). Ходили слухи [...] об организа ции им германского шпионажа (или контршпионажа) в Черном море. В 1920 г. я был у него на его вилле [...] на Цюрихском озере [...]. [Парвус] много говорил о бессмысленной большевистской системе, приведшей Россию к анархии и хаосу -- ибо по его словам, Ленин и Ко. не последовали его совету действовать с "разумной постепенностью" и вводить социализм "по этапам, маленькими дозами" (Ананьин-Чарский. По поводу статьи А. Жерби). 32 В декабре 1915 года Гельфанд указал, что для организации рус ской революции нужно около 20 миллионов рублей. Миллион он потребовал сразу же и, видимо, получил. По крайней мере в Гуверовском архиве хранится документ -- фотография расписки Парвуса: "29 декабря 1915 года мною получен миллион рублей в русских банкнотах для усиления революционного движения в 57 России от германского уполномоченного [слово неразборчиво] в Копенгагене. Д-р А. Гельфанд (подпись)." (АИГ, Гельфанд Александр 78086-10. V, 1 л.) Извечный спор историков: Ленин и идеи, Ленин и деньги, Ленин и власть. "В Вашем изображении, -- писал Валентинов Никола евскому, -- [...] Ленин перестает быть Лениным, человеком, о котором правильно говорили: не он владеет идеями, а идеи им. У Вашего Ленина не идеи, а только желание наложить лапу на "секретные капиталы". А для чего ему это нужно? Чтобы держать с помощью денег партию в подчинении. Но для чего ему нужно это подчинение? Чтобы партия шла по пути, им указанном, осу ществляя идеи, им указанные. Но если это так, а это вне сомнения, то ведь главное у Ленина идеи, а не деньги. [АИГН, 508/2. НВВ -- БИН, 10 января 1959, с. 1.] "Основное наше расхождение, по-моему, -- отвечает Николаевский, -- конечно, в общей оценке Ленина [•••]. Вы считаете, что не Ленин владел идеями, а идеи им? Я считаю это совсем неверным. Конечно, у Ленина были известные идеи, которым он оставался верен с юности до конца, но этими идеями он владел с большим искусством, делая их крайне гибкими, -- как никто другой на верхушке старой социал-демок ратии. Конечно, Вы правы, деньги Ленину нужны были не для денег. Он хотел иметь власть над партией для проведения опреде ленной политики, но он был убежден, что если он будет иметь власть, то он сможет проводить нужную ему политику лучше, чем кто-либо другой. Поэтому для получения власти он был готов идти на большие зигзаги. Деньги были нужны для власти над партией. [...] Так он думал всегда и именно для этого не останавливался ни перед чем, чтобы завладеть кассой. [АИГН, 508/2. БИН -- НВВ, 17 января 1959, с. 2.] Разговоры о сепаратном мире происходили между германскими агентами и дипломатами, с одной стороны, и революционерами, с другой, в течение всего 1917 года. С марта немцы ставили уже не столько на силу своей армии, сколько на дальнейшее углубле ние революции в России и неизбежно связанный с этим рост анархии. Заинтересованность в этом у германского правительства и русских революционеров можно признать взаимной. Поэтому не приходится удивляться, что еще 14 марта русские революцио неры в Швейцарии обратились к представителям германской прессы в Швейцарии с просьбой выступить против развертывания германского наступления на русском фронте, так как подобная операция помешает намерениям установить мир. С аналогичной просьбой обратился к германскому правительству царь Болгарии Фердинанд, указавший, что было бы ошибкой использовать ны нешнюю слабость России и начинать против нее наступление, так как это может привести к усилению влияния Антанты способст- 58 вовать политической консолидации в стране. В тот же день, 14 марта, заместитель министра иностранных дел Германии ответил на телеграмму из Софии, что наступление на русском фронте не планируется. 16 мая статс-секретарь иностранных дел Циммерман также указывал, что германской армии лучше не наступать, так как это сплотит все элементы в России в борьбе против немцев. Разумее