значить тов.Пятакова..."50 Это
говорил и Сталин:
"Известно, например, что левые коммунисты, составлявшие тогда отдельную
фракцию, дошли до такого ожесточения, что серьезно поговаривали о. замене
существовавшего тогда Совнаркома новым Совнаркомом из новых людей, входивших
в состав фракции левых коммунистов.. ."51 Но сами левые
коммунисты о тех днях сообщали следующее:
"По вопросу о Брестском мире, как известно, одно время положение в ЦК
партии было таково, что противники Брестского мира имели в ЦК большинство...
Когда дело дошло до решительного голосования, часть противников Брестского
мира воздержалась от голосования и, в результате, сторонники Брестского мира
провели в ЦК решение -- Брестский мир подписать... Во время заседания ЦИК,
происходившего в Таврическом дворце, когда Ленин делал доклад о Бресте, к
Пятакову и Бухарину во время речи Ленина подошел левый эсер Камков.
...Камков, между прочим, полушутя сказал: "Ну, что же вы будете
делать, если получите в партии большинство. Ведь Ленин уйдет, и тогда
нам с вами придется составлять новый Совнарком. Я думаю, что председателем
Совнаркома мы выберем тогда тов. Пятакова" ... Позже, уже после заключения
Брестского мира, ... тов. Радек зашел к... левому эсеру Прошьяну для
отправки по радио какой-то резолюции левых коммунистов. Прошьян смеясь
сказал тов. Радеку: "Все вы резолюции пишете. Не проще ли было бы арестовать
на сутки Ленина, объявить войну немцам и после этого снова единодушно
избрать тов. Ленина председателем Совнаркома". Прошьян тогда говорил, что,
разумеется, Ленин, как революционер, будучи поставлен в необходимость
защищаться от наступающих немцев, всячески ругая нас и вас (вас -- левых
коммунистов), тем не менее лучше кого бы то ни было поведет оборонительную
войну... Любопытно отметить, что... когда после смерти Прошьяна тов.Ленин
писал о последнем некролог, тов. Радек рассказывал об этом случае
тов.Ленину, и последний хохотал по поводу такого "плана"."52
Независимо от того, шуткой или нет было предложение левых эсеров,
независимо от степени преданности левых коммунистов Ленину, в самом факте
существования левых эсеров и левых коммунистов Ленин не мог не видеть угрозы
своей власти. И если левые коммунисты оставались все-таки частью единой
большевистской партии, то влияние и деятельность левых эсеров уже не
подлежали большевистскому контролю. Будучи уже в те дни существенным,
политический вес левых эсеров мог возрасти с первыми признаками тотального
голода и крахом германской империи. И очень вероятно, что именно в июне
Ленин, обладавший поразительной, не раз спасавшей его интуицией мастера
революции, ощутил, насколько опасной для него станет партия левых эсеров в
ближайшем будущем.
Решение Ленина расправиться с партией левых эсеров, обеспечив себе
свободное от оппозиции однопартийное большевистское коммунистическое
правительство, для Ленина было не более рискованным, чем его первая
(неудавшаяся) попытка
захвата власти в июле 1917 года; или удавшийся захват власти в
октябре;53 или разгон Учредительного собрания в январе 1918-го.
Вся история прихода Ленина к власти была, по существу, сплошными
провокациями и авантюрами, неслыханной дерзостью, самоубийственным риском.
Но риском вынужденным в том смысле, что не рискуя нельзя было захватить
власти, удержать ее и отстоять. В начале июля 1918 года сам ход революции
заставил его пойти на новый рискованный шаг. Именно в этот момент и
произошло убийство в Москве германского посла графа Мирбаха. В течение
последующих двух дней партия левых эсеров, единственная легальная советская
партия, пользующаяся огромным влиянием в советском аппарате, была
уничтожена.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ СЕДЬМОЙ
См.: Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва. (Стенографический
отчет). Москва, 1920, стр.355-356.
В том, что касалось обвинений, ПЛСР была согласна с большевиками.
Карелин сказал: "Сегодня поставлен вопрос о выступлении против
советской власти партий, входящих в Советы. Мы считаем, что давно
пора это сделать. ...Наша бдительность по отношению к правым социа
листам должна быть максимальной". Но - как в воду глядел - Каре
лин добавил: "У нас нет налицо достаточных оснований устанавливать
участие партий в контрреволюционных попытках как партий. А ведь
только такое установление участия партии, как целого, влечет
обвинение всех лиц, входящих в партию. Таких оснований нет. Помимо
того, ставить вопрос до Съезда Совета формально недопустимо, так
как представители с-р. и меньшевиков... делегированы от Съезда, и их
исключение может быть решено только Съездом... Мы протестуем
против их исключения, которое является для нас неприемлемым и
формально, и по существу. Мы будем голосовать против..." (Прото
колы заседаний ВЦИК IV созыва, стр.426--428).
См.: Я. М. Свердлов. Избранные статьи и речи 1917-1919. Москва,
1939, стр.91.
К.Гусев. Крах партии левых эсеров. Москва, 1963, стр.142. Необхо
димо, однако, заметить, что "низы" левоэсеровской партии были
более решительны и более догматичны, что часто приводило их и к
принятию нежелательных для большевиков решений. Гусев же имеет
в виду прежде всего ту твердость левоэсеровских низов, которую
они проявили на местах в борьбе за вытеснение эсеровских и меньше
вистских функционеров из местных Советов, в борьбе за контроль
над Советами. (Подробнее см.: там же, стр.142-144).
Гусев. Крах партии левых эсеров, стр. 145.
"Знамя труда", 19 апреля 1918.
"Пролетарская революция", 1927,No 4 (63), стр.110.
"Знамя труда", 19 апреля 1918. Статья "Отвод от власти".
"Пролетарская революция", 1927, No 4 (63), стр. 110.
Резолюции и постановления Первого и Второго Всероссийских съездов
партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов).
Москва, 1918, стр.25-26, 35,46,48, 52.
В.И.Ленин. Полное собрание сочинений. Москва, 1958--1965. Т.50,
стр.70.
Цит. по кн.: В.В.Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б)-РКП (б) в
1917-1918 годах. Хроника событий. Москва, 1967, стр.263.
Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, стр.249.
См.: Декреты советской власти. Т. 2. Москва, 1959, стр.261--266.
"Декрет ВЦИК и СНК о чрезвычайных полномочиях народного
комиссара по продовольствию". Подробнее о крестьянской и продо
вольственной политике большевиков в этот период см.: Ю. Фельштин
ский. Война Советов с крестьянством. "Новое русское слово", 16, 17,
18 февраля 1984 г.
Свердлов. Избранные статьи и речи, стр. 81-82.
Фактически комбеды начали создаваться большевиками несколько
ранее. По неполным данным, к концу августа 1918 г. в РСФСР на
считывалось более 31 тыс. комбедов. По решению Четвертого
Всероссийского съезда Советов в ноябре 1918 г. комбеды "слились" с
Советами.
См.: "Правда", 29 мая 1918,No 105.
См.: Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, стр.403,404, 412.
Наиболее значительными фракции ПЛСР оставались в Рязанском
(12 из 25), Новгородском (10 из 25) и Пермском (11 из 25) губ-
исполкомах.
Цит. по кн.: Гусев. Крах партии левых эсеров, стр.183-184.
См.: "Пролетарская революция", 1927, No 4, стр. 110.
Цит. по кн.: Л.М. Спирин. Крах одной авантюры. (Мятеж левых эсеров
в Москве 6-7 июля 1918г.). Москва, 1971, стр.81.
"Знамя труда", 2 июля 1918.
От большевиков в нее входили Свердлов (председатель), Покровский,
Сталин; от левых эсеров - Д.А.Магеровский и А.А.Шрейдер; от
максималистов, но только с совещательным голосом, А. И. Бердников;
а от различных наркоматов - В.А.Аванесов, Бухарин, М.Я.Лацис,
Э.М. Склянский, М.А. Рейснер и Д.П, Боголепов.
См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопе
дия. Москва, 1977, стр.254-255. Статья "Конституция РСФСР*.
Ю.М. Стеклов. Избранное. Москва, 1973, стр.104. - Ю.М. Стеклов.
Воспоминания и публицистика. Москва, 1965, стр.71.
См.: W.H.Chamberlin. The Russian Revolution 1917-1921. V.2, New
York, 1957, pp. 50-51.
См.: "Известия ВЦИК", 4 июля 1918. Отчет о речи Свердлова.
В.И. Ленин. Сочинения. 4-е изд, Москва, 1941-1962. Т. 27, стр.
471-472.
"Известия ВЦИК", 4 июля 1918, No 137.
Цит. по кн.: К.Т. Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. Москва,
1976, стр. 359.
И. И. Вацетис, Июльское восстание в Москве 6 и 7 июля 1918 г. Сб.
"Память", т, 2, Москва 1977-Париж 1979, стр.44.
См., например. The Trotsky's papers, 1917-1922. The Hague, 1964.
V.I, pp.48-55.
Цит, по кн.: Свердлова, указ. соч., стр.360.
Пятый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдат
ских и казачьих депутатов. Стенографический отчет. Москва, 4-10
июля 1918 года. Москва, 1918, стр.36.
См.: Л. Троцкий. Сочинения. Москва, 1923-1927. Т. 17, часть 1, приме
чание, стр.715.
См.: Пятый Всероссийский съезд Советов, стр.37.
Ленин. ПСС, т. 36, примечание, стр.628-629.
Я.М.Свердлов. Избранные произведения. Т. 2. Москва, 1959, стр.
236. -- Свердлов. Избранные статьи и речи, стр.91.
Свердлов. Избранные статьи и речи, стр.91,
Свердлова, указ. соч., стр. 356.
См.: "Новый мир", 1957, No 10, стр.181.
См.: Пятый Всероссийский съезд Советов, стр,74.
Ленин. ПСС, т. 36, стр.497.
Однако вряд ли вслед за Адамом Уламом стоит связывать реакцию
левых эсеров на речь Ленина и "восстание" левых эсеров. (См.: Adam
Ulam. The Bolsheviks. New York, 1968, p.424. Он же: A History of Soviet
Russia. USA, 1976, p. 33). Во-первых, по свидетельству присутство
вавшего на съезде Локкарта, многие левые эсеры восторженно
аплодировали речи Ленина. (См.: Р.Локкарт. Буря над Россией,
Исповедь английского дипломата. Рига, 1933, стр.291). А во-вто
рых, левоэсеровские ораторы на съезде подвергались куда большей
обструкции со стороны фракции большевиков. И если уж делать
вывод на этом основании, то можно лишь предположить, что, наоборот,
большевики "готовили восстание" против левых эсеров.
Вот отрывок из этой речи: "...Я, которая с самого начала выхода
из тюрьмы, спаялась с ними в борьбе, я в партии социалистов-рево
люционеров была без передышки и делала очень много (смех) для
того, чтобы расколоть партию социалистов-революционеров, чтобы
отмежеваться от правых... Я, связанная с крестьянством, вы знаете,
как сильно, я с искренностью, в которой вы не можете сомневать
ся (голос: "Нахалка!"), вы, товарищи, большевики, крестьяне..."
(Пятый Всероссийский съезд Советов, стр.55). Шум в зале не дал ей
закончить фразы. В этом месте большевики устроили обструкцию
оратору и сорвали речь.
Ленин. Сочинения. 4-е изд., т. 27, стр.424-425.
Точных сведений о численности партии большевиков на вторую поло
вину 1918 г. нет, но к январю 1919 г. членство в РКП (б) упало до
251 тыс. человек. (См.: T.H.Rigby. Communist Party Membership in
the USSR. 1917-1967. Princeton, 1968, p.69). Подробнее о численности
РКП (б) в 1917-1919гт. см. там же, стр.59-74.
См.: "Бюллетень оппозиции", под ред, Л. Троцкого, апрель 1938,
No 65, стр. 13-14. На процессе Бухарин был обвинен в том, что он знал
о предстоящем "мятеже левых эсеров" и не воспрепятствовал ему.
В том же был обвинен и Троцкий. (См.: Lenin (V.I.Ulianov), OGIZ, 1939,
[Moscow], специальное издание большого формата без указания страниц).
Обвинение это, вероятно, было справедливо в том смысле, что о "предстоящем
восстании левых эсеров* знали все большевистские вожди. Но у левых
коммунистов были еще и свои "собственные" надежды и расчеты на убийство
Мирбаха и срыв Брестского мира. Если Ленин не слишком боялся войны с
Германией, как будет показано ниже, то левые коммунисты ее откровенно
желали.
"Правда", 16 декабря 1923,No 286.
Там же, 15 декабря 1923, No 285.
Там же, 3 января 1924, No 2. Заметим, что все это писалось еще при
жизни Ленина.
Суханов писал впоследствии: "Это был огромный риск, на который,
кажется, было невозможно пойти, если бы хладнокровно рассчитать
все возможные случайности. Но в этом-то и заключается самая
характерная черта этого беспримерного восстания..." (Н.Н.Суханов.
Записки о революции. Кн. VII. Берлин--Москва, 1923, стр. 125),
ГЛАВА ВОСЬМАЯ УБИЙСТВО МИРБАХА
Из показаний Блюмкина, данных им в апреле 1919 года следственной
комиссии:
"Утром 6 июля я пошел в Комиссию [ЧК]... У дежурной барышни в общей
канцелярии я попросил бланк Комиссии и в канцелярии отдела контрревол.
напечатал на нем следующее: "Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с
конгрревол. уполномачивает ее члена, Якова Блюмкина, и представителя Рев.
Трибун. Николая Андреева войти непосредственно в переговоры с господ,
германским послом в России гр.Вильгельмом Мирбахом по делу, имеющему
непосредственное отношение к самому господину германскому послу". ...Подпись
секретаря (т. Ксенофонтова) подделал я, подпись председателя (Дзержинского )
- один из членов ЦК- Когда пришел, ничего не знавши, т. председат. ВЧК
Вячеслав Александрович, я попросил его поставить на мандате печать Комиссии,
кроме того, я взял у него расписку в гараж на получение автомобиля.
...Поехал в первый дом Советов. Здесь на квартире одного члена ЦК уже был
Николай Андреев. Мы получили снаряд (толовую бомбу -- Ю. Ф.), последние
указания и револьверы. Я спрятал револьвер в портфель, бомба находилась у
Андреева, также в портфеле, заваленная бумагами. Из "Националя" мы вышли
около 2-х час. дня. Шофер не подозревал, куда он нас везет. Я, дав ему
револьвер, обратился к нему, как
член Комиссии, тоном приказания: "Вот вам колы и патроны, езжайте тихо,
у дома, где остановимся, не прекращайте все время работы мотора, если
услышите выстрелы, шум, будьте спокойны". Был с нами еще один шофер, матрос
из отряда Попова, его привез один из членов ЦК. Этот, кажется, знал, что
затевается. Он был вооружен бомбой. В посольстве мы очутились в 2 часа 15
мин. На звонок отворил немец-швейцар... Я предъявил... мандат... Вскоре...
вышли 2 молодых господина...
Вы от тов. Дзержинского?
Да.
Пожалуйста".1
Из показаний Леонгарта Мюллера, данных вскоре после убийства
германского посла:
"Около 3 ч. после обеда зашел ко мне советник посольства гр. Бассевитц
и сообщил, что пришли двое членов Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по
борьбе с контрреволюцией, которых намерен принять тайный советник д-р
Рицлер, и чтобы я при этом присутствовал. Когда я встретился с д-ром
Рицлером, у него в руках было удостоверение этих лиц, подписанное
председателем Комиссии всемогущим Дзержинским, которое гласило, что член
этой Комиссии Блюмкин и член Суда Трибунала Андреев уполномочен[ы] вести
переговоры с посланником по чисто личному делу. Доктор Рицлер и я вышли в
приемную, где оба лица сидели, и провели их через вестибюль и зал в
приемную, где мы уселись... Один из них [был] смуглый брюнет, с бородой и
усами, большой шевелюрой, одет был в черный пиджачный костюм. С виду лет
30--35, с бледным отпечатком на лице, тип анархиста. Он отрекомендовался
Блюмкиным. Другой рыжеватый, без бороды, с маленькими усами, худощавый, с
горбинкой на носу. С виду также лет 30. Одет был в коричневатый костюм...
Назвался Андреевым; а по словам Блюмкина является председателем
Революционного Трибунала. Когда все мы
четверо уселись около стола, Блюмкин заявил доктору Рицлеру, что ему
необходимо переговорить с графом по его личному делу. Требование свое
повторил несколько раз и, несмотря на заявление доктора Рицлера, что он
уполномочен и на секретные переговоры, оставался при своем первоначальном
требовании... Блюмкин засим объяснил, что получил от Дзержинского строгое
предписание говорить по этому чисто личному делу с графом лично.
Д-р Рицлер ответил, что он в качестве первого советника посольства
уполномочен вести все переговоры вместо графа, в том числе и личного
свойства. Блюмкин ответил, что он обязан придерживаться определенного своего
поручения, но на вопрос д-ра Рицлера, удовлетворится ли он письменным
уполномочием графа, он ответил утвердительно. После этого д-р Рицлер покинул
приемную и вскоре вернулся в сопровождении посла. Блюмкин после этого вынул
из своего портфеля большое количество подлинных документов и объяснил, что
он должен с послом переговорить по поводу дела некоего графа Роберта
Мирбаха, лично графу незнакомого члена отдаленной венгерской ветви его
семьи, за которого якобы уже ходатайствовал граф Мирбах и датский
генеральный консул. Этот Роберт Мирбах будто бы замешан в каком-то деле о
шпионаже. Разговор, касающийся этого дела, продолжается около пяти минут,
причем были представлены документы, подписи коих посольству были хорошо
известны, как, например, подпись датского генерального консула Гакстгаузена.
...Когда на слова Блюмкина посол ответил, что он ничего не имеет общего с
упомянутым офицером, что это для него совершенно чуждо, и в чем именно
заключается суть дела, Блюмкин ответил, что через десять дней будет это дело
поставлено на рассмотрение Трибунала. Посол при этих словах остался
пассивен...
Когда д-р Рицлер предложил графу Мирбаху прекратить переговоры и дать
письменный ответ через комиссара
Карахана, второй посетитель, до сих пор только слушавший и сидевший в
стороне, сказал, что мы по-видимому хотим узнать, какие меры будут приняты
со стороны Трибунала по делу графа Роберта Мирбаха, на каковой вопрос, при
его повторении со стороны Блюмкина, граф ответил утвердительно.
У меня теперь такое чувство, что этот вопрос явился условленным знаком
для начала действия. Со словами "это я вам сейчас покажу", стоящий за
большим тяжелым столом Блюмкин опустил руку в портфель, выхватил револьвер и
выстрелил через стол сперва в графа, а потом в меня и д-ра Рицлера. Мы были
так поражены, что остались сидеть в своих глубоких креслах. Мы все были без
оружия.
Граф Мирбах вскочил и бросился в зал, причем его взял на прицел другой
спутник... Граф выбежал в соседний зал и в этот момент получил... пулю в
затылок. Тут же он упал. Брюнет продолжал стрелять в меня и доктора Рицлера.
Я инстинктивно опустился на пол, и когда приподнялся, то тотчас же раздался
оглушительный взрыв от брошенной бомбы. Посыпались осколки бомбы, куски из
штукатурки. Я вновь бросился на пол и, приподнявшись, увидел стоявшего
доктора, с которым кинулись в залу и увидели лежащего на полу, в луже крови,
без движения, графа. Тут же вблизи на полу лежала вторая, не разорвавшаяся
бомба и в расстоянии примерно 2--3 шагов в полу большое отверстие -- следы
взорвавшейся бомбы. Оба преступника успели скрыться через окно и уехать на
поджидавшем их автомобиле. Выбежавшие из дверей подъезда слуги крикнули
страже стрелять, но последняя стала стрелять слишком поздно и этим дала
возможность скрыться безнаказанно убийцам. Скрываясь от преследования,
злоумышленники забыли свой портфель с бумагами по делу графа и другими
документами... и свои шляпы.. ."2 Из показаний д-ра Рицлера,
данных в июле 1918 г.:
"В субботу приблизительно в 3 1/2 час. после обеда двое уполномоченных
г. Дзержинского просили о личном
свидании с графом Мирбахом по личному делу. Я принял обоих в
присутствии лейтенанта Мюллера в качестве переводчика. Первый из них
объяснил, что ему непременно поручено об этом деле переговорить с графом
Мирбахом, так как это дело личное, и не может уклониться от этого
приказания. Я ему ответил, что граф не принимает. Но я, как старший чин
посольства, уполномочен принимать и личные сообщения... Но граф решился сам
выйти к ним. Мы уселись, и докладчик разложил на мраморном столе свое
производство. Граф Мирбах, я и лейтенант Мюллер уселись напротив него,
другой пришедший сел несколько подальше у двери. Докладчик на основании
некоторых документов из дел Комиссии по борьбе с контрреволюцией изложил
дело графа Роберта Мирбаха, арестованного несколько недель до того
означенной Комиссией, арестован, по нашим сведениям, по ничтожным совершенно
причинам. [Блюмкин заявил, что] хотя гр. Роберт Мирбах лично неизвестен
послу гр.Мирбаху и является только очень отдаленным родственником его, посол
гр. Мирбах еще до того делал со своей стороны представления об его деле. Так
как мне объяснения докладчика Чрезвычайной Комиссии показались крайне
неясными, то я заявил гр.Мирбаху, что лучше всего будет дать ответ по этому
делу через Карахана. После краткого замечания на русском языке сидящего
позади спутника докладчик быстро вынул, стоя за столом, большой револьвер и
дал выстрел в гр. Мирбаха и немедленно засим несколько выстрелов в меня и
Мюллера.."3 Из показаний Якова Блюмкина, данных в апреле 1919 г.:
"Я достал из портфеля револьвер и, вскочив, выстрелил в упор,
последовательно, в Мирбаха, Рицлера и переводчика. Они упали. Я прошел в
зал. В это время Мирбах встал и, согнувшись, направился в зал, за мной.
Подойдя к нему вплотную, Андреев, на пороге, соединяющем комнаты, бросил
себе и ему под ноги бомбу. Она не взорвалась. Тогда Андреев толкнул Мирбаха
в угол (тот упал) и стал извлекать револьвер..."4
Несмотря на противоречивые в деталях показания, картина покушения
складывается относительно ясно.5 Судя по всему, Мирбах был убит
Андреевым выстрелом в затылок.6 А поскольку на взрыв и выстрелы
начали сбегаться обитатели посольства, Блюмкин, согласно его показаниям,
"поднял лежавшую бомбу и с сильным разбегом швырнул ее. Теперь она
взорвалась, необычайно сильно".7 Бросал он ее не в Мирбаха, уже
лежавшего на полу и истекавшего кровью,8 а в соседний с приемной
зал, чтобы вызвать панику и, воспользовавшись ею, скрыться. В одном из
документов отмечалось:
"Вдруг в 2 часа 40 минут раздался сильный взрыв, выбились окна в первом
этаже особняка Мирбаха. Минуты через три выскочил из окна перврго этажа
человек, затем -- через железный забор на панель и в автомобиль. Вслед за
ним - другой, в черном пиджаке или сюртуке, с длинными распущенными
волосами, также из окна через железный забор на панель и прямо-таки кубарем
свалился в автомобиль No 27--60, который сейчас же поехал к
Пречистенке".9
Блюмкин, однако, во время прыжка из окна повредил левую ногу и был к
тому же ранен в ногу часовым, открывшим по террористам огонь.10
За рулем автомобиля сидел уже шофер из отряда Попова. Куда они едут --
чекисты не знали. Наконец, неожиданно для самих себя они очутились в отряде
Попова, в Трехсвятительском переулке, в штабе войск ВЧК и в руках левого
эсера, члена ВЦИК Попова. Из автомобиля в штаб Попова матросы перенесли
Блюмкина на руках. В штабе он был "острижен, выбрит, переодет в солдатское
платье и отнесен в лазарет отряда, помещавшийся на противоположной стороне
улицы".11 Роль Блюмкина была сыграна. С этой минуты он не
принимал более в событиях никакого участия. Несколько раньше из поля зрения
исчез Андреев -- настоящий убийца германского посла. И по не совсем понятным
причинам лавры убийцы были безосновательно переданы Блюмкину.12
Но убийство не было совершено чисто. В суматохе террористы забыли в
здании посольства портфель, в котором лежали "дело Роберта Мирбаха" и
удостоверение на имя Блюмкина и Андреева,
подписанное Дзержинским и Ксенофонтовым. Наконец, два "упавших", по
словам Блюмкина, дипломата -- Рицлер и Мюллер, два опаснейших свидетеля
преступления, остались живы и даже не были ранены. Все это время они
отлеживались под столом. Блюмкин промахнулся.
Кем и когда начата была подготовка убийства Мирбаха? Кто стоял за
убийством германского посла? На эти вопросы ответить не так просто, как
пытается это представить советская историография. Дело в том, что никаких
документов, подтверждающих причастность ЦК ПЛСР к организации убийства
германского посла, нет. Самый полный сборник документов о событиях 6--7 июля
был издан чекистами в 1920 г. под названием "Красная книга ВЧК" и давно стал
библиографической редкостью.13 Но даже в нем нет документов,
подтверждающих выдвинутые большевиками против левых эсеров, прежде всего ЦК
ПЛСР, обвинений в организации убийства Мирбаха и "восстания левых эсеров". И
если даже советское правительство не позаботилось о том, чтобы документально
изобличить "восставшую против него партию", остается только предположить,
что таких документов просто не существует.
С 1920 года и по сегодняшний день все серьезные обвинения, выдвинутые
против ПЛСР и ее ЦК, строятся на этом сборнике, опубликованном самими
чекистами, но вскоре изъятом. Не потому ли и изъяли его, что читателю
становилась очевидна безосновательность выдвинутых против ПЛСР обвинений? И
не по той ли же причине советским (реже -- иностранным) историкам не
остается ничего иного, как преподносить материалы "Красной книги ВЧК" в
искаженном виде. Вот что пишет, например, известный советский историк
эсеровской партии К. Гусев: "ЦК партии левых эсеров 24 июня 1918 г. принял
официальное решение об убийстве германского посла в Москве, графа Мирбаха, и
начале контрреволюционного мятежа".14
Гусеву вторит и один из ведущих советских официальных историков
академик И.И.Минц:
"24 июня, как явствует из захваченных и опубликованных после подавления
авантюры документов, ЦК левых эсеров, далеко не в полном составе, принял
постановление
о решительном выступлении. В нем говорилось, что ЦК партии левых эсеров
признал необходимым в интересах русской и международной революции положить
конец передышке, являющейся результатом заключения Брестского мира. Для
этого необходимо предпринять ряд террористических актов против
представителей германского империализма -- в Москве против посла Мирбаха, в
Киеве против фельдмаршала Эйхгорна,15 командующего германскими
войсками на Украине, и др. С этой целью, указывалось в постановлении,
следовало организовать боевые силы..."16
Между тем, в протоколе заседания ЦК ПЛСР ни о чем конкретном не
говорилось. Приведем текст протокола полностью:
"В своем заседании от 24 июня ЦК ПЛСР-интернациона-листов, обсудив
настоящее политическое положение республики, нашел, что в интересах русской
и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец
так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским
правительством Брестского мира. В этих целях Ц. Комитет партии считает
возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в
отношении виднейших представителей германского империализма; одновременно с
этим ЦК партии постановил организовать для проведения своего решения
мобилизацию надежных военных сил и приложить все меры к тому, чтобы трудовое
крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали
партию в этом выступлении. С этой целью к террористическим актам приурочить
объявление в газетах участия нашей партии в украинских событиях в последнее
время, как то: агитацию кр.17 и взрыв оружейных арсеналов. Время
проведения в жизнь намеченных первых двух постановлений предполагается
установить на следующем заседании ЦК партии.
Кроме того, постановлено подготовить к настоящей тактике партии все
местные организации, призывая
их к решительным действиям против настоящей политики СНК.
Что касается формы осуществления настоящей линии поведения в первый
момент, то постановлено, что осуществление террора должно произойти по
сигналу из Москвы. Сигналом таким может быть и террористический акт, хотя
это может быть заменено и другой формой.
Для учета и распределения всех партийных сил и приведения этого плана
ЦК партии организует Бюро из трех лиц (Спиридонова, Голубовский, Майоров).
Ввиду того, что настоящая политика может привести ее помимо собственного
желания к столкновению с п. большевиков, ЦК партии, обсудив это, постановил
следующее:
Мы рассматриваем свои действия, как борьбу против настоящей политики СН
Комиссаров и ни в коем случае, как борьбу против большевиков.
Однако, ввиду того, что со стороны последних возможны агрессивные
действия против нашей партии, постановлено в таком случае прибегнуть к
вооруженной обороне занятых позиций.
А чтобы в этой схватке партия не была использована контрреволюционными
элементами, постановлено немедленно приступить к выявлению позиции партии, к
широкой пропаганде необходимости твердой, последовательной интерн, и
революционно-социалистической политики в Советской России.
В частности, предлагается комиссии из четырех товарищей: Камков а,
Трутовского, Карелина .. .18 выработать лозунги нашей тактики и
очередной политики и поместить статьи в центр, органе партии.
Голосование было в некоторых пунктах единогласное, в некоторых против 1
или при одном воздержавшемся.
М. Спиридонова".19
Обратимся к анализу этого документа. Из него следует, прежде всего,
что, вопреки утверждениям советской историографии, в
том числе Гусева, никаких указаний на намерение левых эсеров убить
конкретно Мирбаха в протоколе от 24 июня нет. Таким образом, протокол, сам
по себе, не доказывает причастия ПЛСР к убийству. Более того, в протоколе
указано, что время проведения террористических актов будет определено
следующим заседанием ЦК ПЛСР. Но до 6 июля, как известно совершенно точно,
такого заседания не было. Неправомерными следует считать и заявления
советских историков о подготовке левыми эсерами восстания против советской
власти. Как раз из текста протокола следует, что левые эсеры больше всего на
свете боялись подвергнуться разгрому со стороны большевиков; а однажды
упомянутое в протоколе слово "восстание" подразумевало, безусловно, не
восстание против советской власти, а восстание на Украине против германской
оккупации. Именно по этой причине никто из советских авторов ни разу не
процитировал текст опубликованного в "Красной книге ВЧК" протокола
полностью: читателям стала бы очевидна безосновательность советских
обвинений.
Кто конкретно стоял за организацией убийства германского посла? Блюмкин
уверенно утверждает, что ЦК ПЛСР. Но из показаний Блюмкина этого не следует.
Блюмкин пишет:
"4 июля перед вечерним заседанием Съезда Советов я был приглашен из
Большого театра одним из членов ЦК для политической беседы. Мне было тогда
заявлено, что ЦК решил убить гр. Мирбаха, чтобы апеллировать к солидарности
германского пролетариата... чтобы, поставив правительство перед
совершившимся фактом разрыва Брестского договора, добиться от него
долгожданной определенности и непримиримости в борьбе за международную
революцию. Мне приказывалось, как члену партии, подчиниться всем указаниям
ЦК и сообщить имеющиеся у меня сведения о Мирбахе... Решение совершить
убийство графа Мирбаха было принято неожиданно 4 июля 1918 года... На том
заседании ЦК, которое приняло решение убить гр. Мирбаха, я не присутствовал;
меня пригласил к себе один из членов ЦК вечером 4 июля... и попросил
сообщить все сведения о Мирбахе, касающиеся
образа жизни его, которые были у меня в качестве члена ВЧК,
заведовавшего отделом по борьбе с немецким шпионажем, причем мне было
заявлено, что эти сведения необходимы для совершения убийства графа Мирбаха.
Вместо представления этих сведений я предложил себя в исполнители акта... В
эту ночь было решено, что убийство произойдет завтра, 5-го числа... [Но] акт
отложили на 6 июля... из-за того, что в такой короткий срок нельзя было
произвести надлежащих приготовлений..."20 Таким образом,
действиями Блюмкина и Андреева, еще одного члена партии левых эсеров,
фотографа подведомственного Блюмкину отдела по борьбе с международным
шпионажем, руководил не ЦК ПЛСР, а кто-то, называемый Блюмкиным "один член
ЦК". Что это был за член ЦК, Блюмкин не указывает. Но удивительно другое: ни
во время дачи Блюмкиным самих показаний,ни несколько позже, во время дачи
дополнительных показаний, чекисты так и не поинтересовались личностью
таинственного члена ЦК ПЛСР, явного организатора убийства. Эта
нелюбознательность ЧК может быть объяснена лишь одним: большевики знали имя
таинственного левого эсера, но были не заинтересованы в огласке. Кто же был
этот член ЦК ПЛСР?
Есть основания полагать, что им был Прошьян. Левый эсер, противник
Брестского мира и молодой радикал, мало считавшийся с партийной дисциплиной
и в этом смысле человек достаточно безответственный, Прошьян мог пуститься
на авантюру и, воспользовавшись постановлением ЦК ПЛСР от 24 июня,
организовать самолично убийство Мирбаха, найдя в Блюмкине исполнителя акта.
Основания утверждать так есть уже потому, что имя Прошья-на (и никого
больше) упоминается в показаниях Блюмкина в связи с некими письмами Блюмкина
Прошьяну "с требованием объяснения поведения партии после убийства Мирбаха"
и "ответными письмами Прошьяна".21 Но что же было в письмах
Блюмкина и Прошьяна? И на каком основании Блюмкин мог предъявить члену ЦК
какие-то требования? "Красная книга ВЧК" на этот вопрос также не дает
ответа. Этими письмами чекисты тоже "не поинтересовались". Но о требованиях
Блюмкина к Прошьяну легко можно догадаться. Оказывается, таинственный член
ЦК
ПЛСР, с которым договаривался Блюмкин об убийстве Мирбаха, заверил
эсеровского боевика, что в задачу ЦК ПЛСР "входит только убийство
германского посла". Блюмкин в своих показаниях писал:
"Общего вопроса о последствиях убийства графа Мирбаха во время беседы
моей с упомянутым членом ЦК не поднималось, я же лично поставил резко два
вопроса, которым придавал огромное значение и на которые требовал
исчерпывающего ответа, а именно: 1) угрожает ли, по мнению ЦК, в том случае,
если будет убит. гр. Мирбах, опасность представителю Советской России в
Германии тов.Иоффе и 2) гарантирует ли ЦК, что в его задачу входит только
убийство германского посла. Меня заверили, что опасность тов.Иоффе, по
мнению ЦК, не угрожает... В ответ на второй вопрос мне было официально и
категорически заявлено, что в задачу ЦК входит только убийство германского
посла с целью поставить советское правительство перед фактом разрыва
Брестского договора".
Если встречавшимся с Блюмкиным членом ЦК был Прошьян, становится
понятным и вполне логичным требование к нему Блюмкина объяснить поведение
партии левых эсеров после убийства Мирбаха. Ведь у Блюмкина, пролежавшего
6--7 июля в госпитале, информация о событиях тех дней была лишь из советских
газет,22 где большевики однозначно указывали на восстание, то
есть на то, чего по представлениям Блюмкина никак не могло быть. Он пишет:
"...В сентябре, когда июльские события четко скомпанова-лись, когда
проводились репрессии правительства против партии левых с.-р, и все это
сделалось событием, знаменующим собой целую эпоху в русской советской
революции -- даже тогда я писал к одному члену ЦК, что меня пугает легенда о
восстании и мне необходимо выдать себя правительству, чтобы ее разрушить".
Но "один член ЦК" запретил, и Блюмкин, подчиняясь партийной дисциплине,
послушался.23 Только в начале апреля 1919 года, после
скоропостижной смерти Прошьяна, последовавшей в
декабре 1918, Блюмкин нарушил запрет покойного и явился в ВЧК, чтобы
открыть чекистам "тайну" левоэсеровского заговора.
Но это -- лишь одна гипотеза, одна из возможных линий покушения. И
самый серьезный аргумент против этой линии тот, что, согласно показаниям
Саблина, Прошьян во втором часу дня находился в здании отряда
Попова,24 в то время как согласно показаниям Блюмкина, примерно в
это время 6 июля Блюмкин и Андреев находились в Первом доме Советов
(гостиница "Нацио-наль") на квартире у "одного члена ЦК" и получали там
бомбы и последние инструкции.25 Правда, Блюмкин не утверждает,
что "один член ЦК" был в тот час у себя дома. И все-таки этот факт
заставляет искать внутри эсеровской партии и других заговорщиков. Внешне
самые серьезные обвинения в этой связи имеются против Спиридоновой. Она сама
дала на себя показания много более обличающие, чем, наверно, могли ожидать
большевики. На допросе 10 июля она сообщила следующее:
"Я состою членом ЦК партии левых эсеров. У нас состоялось постановление
о необходимости убить германского посла графа Мирбаха, в осуществление
принятого нами плана расторгнуть Брестский мирный договор. ЦК партии выделил
из себя очень небольшую группу лиц с диктаторскими полномочиями, которые
занялись осуществлением этого плана при условии строгой конспирации.
Остальные члены ЦК никакого касательства к этой группе не имели. Я
организовала дело убийства Мирбаха с начала и до конца... С постановлением
ЦК партии об убийстве Мирбаха связаны только постановившие и выполнявшие это
постановление... ЦК партии выделил для приведения в исполнение решения ЦК
"тройку", фактически же из этой тройки этим делом ведала я одна. Блюмкин
действовал по поручению моему. Во всей инсценировке приема у Мирбаха я
принимала участие, совместно обсуждая весь план покушения с т. т.
террористами и принимая решения, обязательные для всех. Блюмкин должен был
говорить с Мирбахом о деле племянника Мирбаха".26
Разумеется, этих показаний достаточно для того, чтобы свалить на одну
Спиридонову всю ответственность за убийство Мирбаха, забыв о Прошьяне.
Однако есть основания полагать, что Спиридонова наговаривала на себя лишнее
и уж по крайней мере не была тем "одним членом ЦК", на которого постоянно
указывал Блюмкин. Прежде всего, постановления ЦК ПЛСР об убийстве Мирбаха,
на которое ссылается Спиридонова, не существовало. И это откровенно признает
даже советская историография. Так, Спирин указывает, что "никакого заседания
ЦК левых эсеров в ночь на 5 июля 1918 г. не было",27 т.е. не было
именно того заседания, на которое ссылался в разговоре с Блюмкиным "один
член ЦК" и о котором, в свою очередь, сообщил Блюмкин. О том же, не понимая
этого, Блюмкин засвидетельствовал в своих собственных показаниях. Он
рассказал, что заместитель председателя ВЧК и член ЦК ПЛСР Александрович
узнал о предстоящем покушении от... самого Блюмкина.28 Между тем,
если б постановление об убийстве Мирбаха, как утверждала Спиридонова,
действительно было вынесено ЦК ПЛСР до 6 июля, Александрович, как член ЦК,
не знать об этом просто не мог. Ни о каком постановлении ЦК ПЛСР ничего не
пишет и член ЦК партии левых эсеров Штейнберг.29
Есть и другие указания на непричастность ЦК ПЛСР к убийству. Мальков,
например, писал впоследствии, что "ни Устинов, ни Колегаев никакого
отношения к левоэсеровской авантюре не имели. Подготовка к мятежу велась без
их ведома, как и без ведома еще ряда левых эсеров..."30 Даже Минц
вынужден подстраховаться указанием на то, что решение о "выступлении" ЦК
ПЛСР принял "далеко не в полном составе". А Гусев, рассказывая о Третьем
съезде ПЛСР, открывшемся всего лишь через четыре дня после заседания ЦК ПЛСР
от 24 июня, отмечает: "Безусловно, в решениях съезда прямо не говорилось об
убийстве Мирбаха и вооруженном мятеже..."31
Присоединимся к мнению советского историка: ни на заседании ЦК ПЛСР 24
июня, ни на съезде ПЛСР, проходившем с 28 июня по 1 июля, ЦК ПЛСР не указал
ни сроков террористического акта, ни будущую жертву его, хотя посла убили
через несколько дней после заседания ЦК и закрытия съезда. Ни слова
не говорилось в постановлении и о планируемом "восстании" против
больше