следствие о коммунистах, совершавших общеуголовные преступления, должны производиться не в общем порядке, не обычными следственными органами советского государства, а специальными партийными следователями, назначенными партийными организациями и действующими по партийным инструкциям. Закончив свое следствие, эти партийные следователи делали доклады партийным контрольным комиссиям и последние решали, как поступить с членом партии, совершившим общеуголовное преступление. Далеко не всегда результатом такого доклада было предание виновного суду. Уже в том самом докладе на Двенадцатом съезде, в апреле 1923 г. Шкирятов открыто признал, что именно в то время Центральная контрольная комиссия установила практику, согласно которой суду предавали отнюдь не всех коммунистов-преступников, виновность которых была установлена даже партийными следователями. Если, докладывал Шкирятов, "ознакомившись с судебным материалом, видели, что посадить товарища на скамью подсудимых не в интересах нашей партии, что за ним нет никакого материала, который позволил бы с точки зрения партийной предать его суду"33, то центральные органы партии вступали в сношения с соответствующими судебными властями о прекращении этого дела. Так как во главе и ГПУ, и судебных органов стояли коммунисты и так как переговоры с ними вел Сталин, генеральный секретарь ЦК, или от его имени, то естественно, что отказа быть не могло Изъятие коммунистов из общей подсудности было таким путем легализовано. В дальнейшем, до самой "ежовщины", только в исключительно редких случаях, когда это было "в интересах партии", члены коммунистической партии появлялись перед общим советским судом в роли подсудимых. Как правило, их дела решались партийными инстанциями. Судьбы членов коммунистической партии могли решать только органы партийного аппарата. Как в средневековом феодальном обществе: судить дворянина могли только равные по происхождению, только дворяне. В дальнейшем этот принцип был распространен и на ряд других сторон жизни. В результате коммунистическая партия превратилась в объединение людей, находившихся в стране на особо привилегированном правовом положении, резко отличном от положения остальных граждан. Коммунисты, состоявшие членами партии и имевшие членский билет, стали особым привилегированным сословием, отгороженным от остального советского общества не менее высокой стеной привилегий, чем были отгорожены от остального мира члены привилегированных сословий, например, в феодальном обществе. Оборотной стороной этой системы, законченное развитие получившей при Сталине, был колоссальный рост зависимости отдельного коммуниста от партийного аппарата, управляющего всеми делами партийных организаций. Отдельный коммунист перестал быть свободным человеком, потерял право распоряжаться самим собою, своими силами, своим временем. Все коммунисты были "взяты на учет" партийными организациями и состояли в распоряжении последних, т. е. могли быть в любой момент "мобилизованы" и отправлены на ту работу, на какую сочтет нужным их отправить партийная организация, и туда, куда их отпра-вить она признает нужным -- независимо от того, хотят ли "мобилизуемые" принять это назначение. Привилегии "правящему слою" коммунистов давались не даром. За них платили своей личной свободой. Значение этой группы реформ Сталина совершенно ясно: он стремился превратить коммунистическую партию в монолитное целое, живущее обособленной от всего внешнего мира жизнью, полностью подчиненное партийному аппарату. Одновременно через создание в аппарате секретариата партии особого отдела, производящего распределение партийных работников, Сталин добился консолидации этого отдела партии и превратил его в послушный инструмент своей политики. В своем зародыше такой "особый отдел" существовал и раньше, до прихода Сталина на пост генерального секретаря. Этот отдел тогда назывался Учраспредом, т е. Учетно-распределитель-ным отделом секретариата ЦК. Сталин был недоволен и правами этого Учраспреда, и практикой его работы, и еще зимой 1922-- --1923 г разработал план его реорганизации. Этот план не получил тогда одобрения со стороны большинства ЦК, руководимого Зиновьевым и Каменевым. Тем не менее Сталин на Двенадцатом съезде партии выступил с этим планом, апеллируя к провинциальным работникам В своем докладе он доказывал необходимость реформы. "До сего времени дело велось так, -- говорил Сталин, -- что дела Учраспреда ограничивались учетом и распределением товарищей по Укомам, Губкомам и Обкомам. Дальше этого Учраспред, попросту говоря, не совал носа". Сталин считал необходимым покончить с этой практикой и "совать нос" много глубже. "Теперь, -- говорил он, -- когда работа ушла вглубь, когда мы держим курс на специализацию, когда необходимо каждого работника изучать по косточкам... Учраспред уже не может замыкаться в рамках Укомов и Губкомов... Ясно, что руководящая роль партии должна выразиться не только в том, чтобы давать директивы, но и в том, чтобы на известные посты ставились люди, способные понять наши директивы, способные провести их в жизнь"34. Для этого Сталин предлагал реорганизовать все дело учета и распределения партийных сил, в огромной мере увеличив права центрального распределительного органа, т. е. в конечном итоге самого Сталина. Несмотря на то, что большинство ЦК, как уже сказано, было против этого предложения, оно было принято съездом. Провинциальные делегаты его поддержали, хотя предложение увеличивало права центра и во многих отношениях было для них невыгодно. Объяснения этой победы Сталина, важной еще и потому, что уже было известно о его конфликте с Лениным, следует искать в том, что свою борьбу за централизацию дела учета и распределения партийных сил Сталин вполне определенно связывал с борьбою за расширение прав партии в области контроля государственного и хозяйственного аппарата. Его резолюция предлагала обратить "специальное внимание на управление и расширение органов учета и распределения как на верхах, так и в низах, ибо эти органы приобретают теперь колоссальное и первостепенное значение, ибо это наиболее реальное средство держать в руках партии все нити хозяйства и советского аппарата"35. Зиновьев, Каменев и другие деятели центра уже тогда понимали, насколько опасно большое сосредоточение власти в руках Сталина и начинали свою борьбу (очень еще осторожную) против такого сосредоточения. Но провинциальные делегаты, в ущерб правам которых больше всего было направлено предложение Сталина, его поддержали, потому что это предложение закрепляло огромное расширение прав партийного аппарата как целого в его стремлении к диктатуре над аппаратом советским и хозяйственным. Общее наступление партийного аппарата в этом последнем направлении Сталин развертывал с огромной настойчивостью и последовательностью. Он вел его по двум основным линиям. Прежде всего, по линии Учраспреда (вскоре после Двенадцатого съезда Учраспред был переименован в Орграспред -- Организационно-распределительный отдел секретариата ЦК). Велась торопли- вая работа по созданию коммунистических фракций во всех организациях и учреждениях, которые только существовали по стране, включая центры кооперативов, профсоюзов, хозяйственных организаций, наркоматов и т. д. Со всеми этими фракциями Орг-распред вступал в постоянные сношения, регистрировал их составы, регулярно получал отчеты об их заседаниях и т. д.; и повсюду находил людей, которые по соображениям чаще всего личной карьеры были готовы критиковать политику коммунистов, официально возглавлявших соответствующие организации или учреждения, как недостаточно "партийно выдержанную" и содержащую отступления от партийных решений и "партийных принципов". Всех таких критиков "партийный аппарат" Орграспреда брал на учет и протягивал к ним нити связи, создавая таким образом густую сеть своих агентов, информировавших центр обо всех зигзагах и колебаниях в работе советского и хозяйственного аппарата и помогавших Орграспреду находить слабые с его точки зрения звенья36. Так создавались и связывались в целое кадры коммунистов, получивших на языке того времени название "партийных активистов". По существу, если перевести на язык политических группировок, в этой форме проходил процесс формирования кадров фракции сторонников диктатуры партийного аппарата над аппаратом официального советского государства, но фракции совсем особого сорта: которая группировалась вокруг существовавшего партийного аппарата, на всех этапах развития защищала интересы последнего и слепо подчинялась приказам, шедшим от возглавителей этого аппарата. Второй линией этого партийного аппарата стала линия партийных контрольных комиссий, которые как раз в это время (1922--1923) по инициативе Сталина были полностью реорганизованы и объединены с наркоматом Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ). Двенадцатый съезд, принявший решение об этой реорганизации, дал реорганизованным КК огромные полномочия по линиям как партийной, так и советской. На них было возложено не только "обследование и изучение причин преступлений, бесхозяйственности руководителей и сотрудников государственных аппаратов, борьба с системою подкупов" и т. д.; не только "проверка по существу работы руководителей и сотрудников государственных и хозяйственных органов, содействие государству и партии в подборе личного руководящего состава" и т. д., но и разработка общего вопроса о "реорганизации государственного аппарата на новых началах". Во всей их деятельности съезд предложил комиссиям во главу угла ставить заботу об "обеспечении во всех отношениях партийной линии в деятельности всех советских органов"37. Облеченные огромными полномочиями, имевшие право входить во все детали деятельности всех советских организаций и органов, контрольные комиссии стали весьма важным фактором наступления партийного аппарата, особенно при условии тесной координации своей деятельности с деятельностью Орграспреда: кадры "партийных активистов", направляемые в русло работы контрольных комиссий, становились постоянною угрозой для коммунистов, возглавлявших органы советского аппарата. Доносы в эти комиссии стали своего рода школой, в которой верхи партийного аппарата "натаскивали активистов" из партийных низов в деле травли противников. Личный состав руководителей этих контрольных комиссий с самого начала обеспечивал дружное сотрудничество с Орграспредом: особенно важную роль в этом отношении играл Шкирятов, заместитель председателя ЦКК, заведовавший ее секретариатом. Он был верным помощником Сталина с самых первых дней прихода последнего на пост генерального секретаря и до самой его смерти. Центром, из которого Сталин вел это наступление партийного аппарата на аппарат советский, стал секретариат ЦК ВКП(б). Еще до прихода Сталина на пост генерального секретаря секретариат разросся в большую и многосложную машину. О временах Свердлова, когда ютились в 2--3 комнатах с несколькими служащими, все уже позабыли. На 1 марта 1922 г. в аппарате ЦК числилось 705 постоянных платных сотрудников. Жалобы на все возрастающий бюрократизм стали обычными. Внутренняя машина секретариата была, действительно, крайне громоздкой, функции были распределены недостаточно четко, никто не знал точно, что именно входит в его обязанности и как далеко идут его права. Попыток реорганизации с целью упорядочить работу аппарата делалось немало, но успеха они не имели: не было хозяина, который наложил бы свою руку на работу секретариата. Таким "хозяином" себя показал Сталин. Он отнюдь не проводил сокращения аппарата. Число служащих при нем все время росло, в начале, правда, лишь медленно. После первого года его работы, к 1 марта 1923 г. их было 741, к 1 декабря 1925 г. -- 767. Но чистку состава этих служащих Сталин с самого начала повел жестокую. Конечно, с самого начала наметились определенные группы работников, прочно державшихся на своих местах, но для большинства смены производились по 2--4 раза в год. Текучесть личного состава была огромная, за первый год его секретарства из аппарата секретариата было удалено 1498 человек, за полтора года между Тринадцатым и Четырнадцатым съездами (с апреля 1924 по ноябрь 1925 г. ) -- 704 человека. Подбором служащих в начале руководил сам Сталин. Всех мало-мальски значительных работников он вообще брал только после личного с ними знакомства. Часто сам лично отдавал распоря- жения об увольнении того или иного служащего, хотя за тем и не было никакой видимой провинности. Конечно, такие кары прежде всего обрушивались на лиц, заподозренных в симпатиях оппозиции. Но нередко жертвами бывали и люди, ни к какой оппозиции не причастные, никогда оппозиционерам не симпатизировавшие, а повинные разве лишь в некоторой независимости характера. Именно в это время сложился анекдот, имевший тогда большой успех как раз среди работников секретариата ЦК: "В секретариате ЦК тревога: Сталин заперся в своем кабинете, никуда не выходит, никого не принимает, даже отдал приказ не соединять его ни с кем по телефону. Только ходит из угла в угол и сосет трубку. Явно обдумывает большой государственный вопрос. Все притихли и ждут больших событий. Наконец, Сталин вызывает личного секретаря и отдает распоряжение: "Там, на втором этаже, в большой комнате направо, Петров, что сидит у третьего окна. Он что-то косо смотрит, когда я прохожу мимо. Не верю я ему, надо сменить"". Подбор кадров в секретариат для Сталина был, действительно, большой проблемой, и притом подбор под специальным углом: не смотрит ли кто косо на него, Сталина. Люди, смотревшие на него критически, не подходили для работы в секретариате. Параллельно с подбором кадров шло упорядочение работы секретариата, внесение стройности в его организацию. Уже в первый год секретарства Сталина была составлена схема организации аппарата секретариата, в которую позднее вносили немало частных изменений, особенно дополнений, но которая продержалась в течение всего периода борьбы Сталина за власть. Секретариат был разбит на 8 отделов, из которых каждый, в свою очередь, распадался на подотделы. Для каждого отдела, а позднее и подотдела,, были разработаны подробные инструкции, утвержденные самим Сталиным: они проводили точные грани между сферами компетенции различных отделов и подотделов, определяя задачи и методы их работы. Внутри каждого отдела был свой секретариат, который должен был постоянно быть в курсе всей работы отдела, во всех ее основных линиях. От этих секретариатов нити связи тянулись к центральному бюро всего секретариата в целом, которое таким путем, через секретариаты отделов, могло всегда быть в курсе всех деталей работы каждого отдела, могло контролировать ее, могло выправлять. Секретари отделов фактически были агентами центрального бюро для надзора за работой отделов. В жизни, правда, эта стройная схема нередко функционировала не без перебоев, но в работу секретариата была действительно введена много большая, чем прежде, стройность. С самого начала наиболее важную роль в жизни всего секретариата стал играть отдел Организационно-распределительный (Орграспред), на который были возложены функции не только учета и распределения партийных работников, но и поддержание связи с местными организациями, разработка для них руководящих инструкций, контроль за деятельностью партийных фракций в центральных советских учреждениях, изучение персонального состава коммунистов, работающих в различных наркоматах, профсоюзах, хозяйственных органах и пр, выдача и учет бланков партийных билетов и т. д. По примеру секретариата общепартийного ЦК, Орграспреды были созданы при ЦК национальных партий, при всех крайкомах и обкомах, которые, в свою очередь, производили своего рода составление инвентаря партийных сил. Их работа была согласована с работой центрального Орграспреда. Было установлено, кто именно имеет право распоряжаться работниками различных категорий. Очень скоро на учет были взяты все мало-мальски квалифицированные партийные работники, и на каждого из них было составлено специальное досье, где были собраны всевозможные материалы о данном работнике как о члене партии, как о работнике той или иной специальности и как о человеке. Все эти досье хранились в архиве центрального Орграспреда. В архивах местных Орграспредов имелись досье только о низовых работниках, которыми одними они и могли распоряжаться Все работники общепартийного или областного масштаба числились "состоящими на учете ЦК" и распоряжаться их судьбой мог только Орграспред секретариата ЦК. Но права этого последнего были фактически неограниченными, и он имел возможности любого наркома или полпреда отправить "на низовую работу", куда-нибудь в провинцию. Никакие протесты помочь не могли, т. к. свое решение Орграспред принимал, конечно, с ведома, а часто даже по инициативе Сталина. Легко понять, что острие деятельности этого Орграспреда было направлено прежде всего против противников той политики, которую защищал секретариат ЦК, против "оппозиционеров" всех оттенков, группами которых коммунистическая партия была переполнена в 1920-х гг. Все они -- как "левые" (троцкисты), так и "правые" (бухаринцы), представители "рабочей оппозиции", сторонники "демократического централизма" и т. д. -- попадали "на учет" Орграспреда и в их досье делались соответствующие отметки Когда подходило время для расправы, было достаточно навести справки в картотеке Основной пружиной, которая приводила в движение эту сложную машину секретариата ЦК, было бюро этого секретариата, созданное еще в 1922--1923 г. по инициативе и плану Сталина Во главе его стояли лица, выбранные самим Сталиным, лично ему подчиненные и только от него зависевшие. В этот термин -- "личный секретариат Сталина" -- в литературе вкладывается не всегда одно и то же содержание Надо знать, что этот секретариат и в жизни не всегда был одной и той же организацией, не всегда выполнял одни и те же функции Поэтому когда речь идет об этом секретариате, необходимо точно определить, какой именно период и какую именно часть аппарата этого секретариата имеют в виду. Свой личный секретариат Сталин начал создавать еще с 1918 г, когда он был наркомом по делам национальностей (наркомнацем). Этот секретариат Сталин перенес с собою в секретариат ЦК, когда стал генеральным секретарем последнего. Он постепенно его развертывал, доведя до максимальных размеров и по числу работников, и по роли, которую он играл в период подготовки "ежовщины" и во время ее проведения. Аппарат секретариата был сильно сокращен после Восемнадцатого партийного съезда (март 1939 г. ) и в особенности в годы войны, когда многие его части влились в аппарат официального секретариата ЦК или в аппарат Государственного комитета обороны Этот аппарат начал снова разрастаться после войны, особенно с 1949--1950 г., когда на верхах диктатуры наметилась все более и более обострявшаяся борьба вокруг больших вопросов как внешней политики, так и политики внутренней (укрупнение колхозов и т. д. ), борьба, которая продолжалась и после смерти Сталина. Период, о котором теперь идет речь, период первого десятилетия пребывания Сталина на посту генерального секретаря, 1922-- -- 1932 гг., был периодом быстрого роста личного секретариата и формирования его основных кадров. Функции личного секретариата тогда быстро разрастались В них входило и ведение личной переписки Сталина, и обработка тех материалов, которые поступали к Сталину как к генеральному секретарю ЦК по всем вопросам, поднимавшимся до решения в Политбюро. Обе эти функции имели большое значение. Сталин с самого начала взял за правило, что каждое письмо, лично ему адресованное, должно быть рассмотрено секретариатом и что автор письма должен получить тот или иной ответ, под которым стояло бы имя Сталина. Ему это было нужно для создания популярности, а так как писем получалось много, и с годами все больше и больше, то отдел личного секретариата, занятый ответами на полученные письма, вырос в целое особое бюро. Сталин стремился приходить в Политбюро уже ориентированным в существе хотя бы наиболее важных вопросов. Поэтому при личном секретариате был создан большой аппарат референтов по всем важнейшим вопросам жизни государства и партии. В огромном большинстве это были молодые "красные профессора", специалисты в соответствующих областях, которые значительную эрудицию и умение работать сочетали с наличием большого карьеризма Перед ними были раскрыты все двери соответствующих правительственных органов, к их услугам были лучшие специалисты, обязанные давать им все нужные справки и разъяснения, а основной их задачей становилось выискивание слабых мест в политике и практике тех ведомств, вопросы о деятельности которых вставали перед Политбюро. Для многих из таких референтов эта работа в личном секретариате стала трамплином для прыжка на более высокую ступень советской иерархической лестницы, но немало их поломали на этой лестнице свои шеи. Обе эти стороны работы личного секретариата Сталина занимали заметное место в общей жизни секретариата, но все же не они составляли то главное его содержание, которое делает невозможным понимание эпохи без понимания роли секретариата. Это главное содержание составляла та сторона его деятельности, которую правильнее всего будет определить, как роль закулисного рычага, с помощью которого Сталин не только приводил в движение весь аппарат секретариата ЦК, концентрируя его усилия на борьбе за диктатуру партийного аппарата над аппаратом советского правительства, но и стремился на всех этапах этой борьбы вводить в нее элементы борьбы за установление все более и более полной, тотальной диктатуры лично Сталина над самим партийным аппаратом. Как он это делал всегда и во всем, Сталин имел в виду не только ту борьбу, которая тогда уже была сегодняшним этапом развития отношений внутри советской диктатуры, думал не только о тех противниках, которые тогда уже были его открытыми врагами. Свою работу он вел в двух плоскостях, и ведя непримиримую борьбу против своих открытых противников, в то же время готовился к борьбе против тех своих тогдашних союзников, которые, по его оценке, могли или должны были стать его противниками или врагами завтра, на следующем этапе развития диктатуры. Умения заглядывать вперед в этих вопросах у него было много, привычку носить камни за пазухой против своих сегодняшних союзников он воспитал в себе с давних пор. Внутри партийного аппарата, который в 1920-х гг. выступал единым фронтом за диктатуру над аппаратом государственным, отнюдь не было полного единства, и далеко не все из сторонников этой диктатуры партийного аппарата были готовы идти на полное подчинение Сталину. Острая борьба в этой плоскости развернулась позднее, после того, как были разгромлены все "оппозиционные" группировки 1920-х гг., и диктатура партийного аппарата была закреплена. Этой датой нужно считать 1930 год. Но трещины внутри блока сторонников диктатуры партийного аппарата начали намечаться много раньше, и Сталин через свой личный секретариат заблаговременно готовил позиции для этого нового этапа борьбы, заблаговременно формировал кадры подходящих для него исполнителей. Это формирование кадров было делом весьма нелегким; не только потому, что работа была исключительно ответственной, но и потому, что методы, применявшиеся при ее ведении, часто были весьма рискованными и далеко выходили за рамки, установленные самыми гибкими правилами человеческого общежития. Чтобы стать пригодными для этой работы, особенно, чтобы стать пригодными для руководящих постов в ней, исполнители должны были обладать совсем особыми качествами, быть полностью свободными от стремления считаться даже с тем минимумом, который установлен десятью заповедями Моисея. Сталин удачно справился с этой задачей. Люди, подобранные им на руководящие посты в его секретариате, оказались на уровне стоявших перед ними задач и выдержали с честью испытание временем на верность Сталину. Если не говорить о Маленкове, который большую роль в этом секретариате стал играть лишь значительно позднее, уже в 1930-х гг., основными фигурами личного секретариата Сталина были два человека -- И. П. Товстуха и А. Н Поскребышев. Оба они настолько прочно связали свои биографии с деятельностью этого учреждения, что именно их еле-. дует иметь в виду, когда речь заходит о личном секретариате Сталина в эпоху 1920-х гг. Весьма характерно, что о них обоих в литературе имеется крайне мало сведений, о Поскребышеве даже меньше, чем о Тов-стухе, хотя роль Поскребышева была много более длительной (он исчез только в марте 1953 г., в момент смерти Сталина)*. Иван Павлович Товстуха (1889--1935) был первым организатором и руководителем личного секретариата Сталина еще до занятия последним поста секретаря ЦК- Согласно официальным данным38, Товстуха в качестве сотрудника Сталина начал работать с апреля 1918 г., когда он из московского штаба Красной гвардии перешел в наркомнац. Товстуха был с совещательным голосом на Восьмом съезде коммунистической партии (март 1919 г. ). Правда, наркомнац тогда был одним из самых захудалых наркоматов, куда никто не стремился на работу, но быстрота, с которой делал там свою карьеру Товстуха все же показывает, что он с самого начала пользовался большим доверием Сталина. Этот вывод полностью подтверждается тем обстоятельством, что с декабря 1921 по апрель 1922 г. Товстуха, оставив работу в наркомнаце, целиком переходит на работу заведующего личным секретариатом Сталина. В этих условиях вполне естественно, что Сталин немедленно же по своем вступлении на пост секретаря ЦК, переводит Товстуху в аппарат секретариата ЦК и назначает своим помощником с официальным званием "помощника секретаря ЦК"; такого звания до Сталина в аппарате ЦК не существовало. * В работе Д Волкогонова "Триумф и трагедия" указано, что Поскребышев был отстранен от работы у Сталина в ноябре 1952 г -- Прим. Ю Ф. Товстуха был, по-видимому, первым, кому его дали, и это, естественно, укрепляло его положение. В качестве помощника секретаря ЦК Товстуха стал руководителем Бюро секретариата ЦК, которое, как сказано выше, было создано Сталиным для руководства работою всех отделов секретариата. Одновременно Сталин делает Товстуху сначала помощником заведующего (заведующим тогда был Шкирятов), а затем, с 1924 г., заведующим секретным отделом секретариата ЦК, на котором лежало расследование всякого рода обвинений и сообщений, поступавших в ЦК и касавшихся руководящих, деятелей партии и советского аппарата. Этот секретный отдел был создан, когда еще не существовала ЦКК и предвосхищал ее функции в отношении наиболее крупных советских деятелей. После создания ЦКК секретный отдел секретариата должен был бы раствориться в аппарате ЦКК, но Сталин настоял на его сохранении, превратив этот секретный отдел в особо тайный надверховный орган надзора за партийными и советскими учреждениями и деятелями, который проверял материалы и затем решал, передавать ли их в ЦКК или нет. Товстуха был фактическим создателем этого секретного отдела, положив начало составлению его секретного архива и картотеки, которая скоро стала страшным оружием в руках Сталина. Тесная близость со Шкирятовым, первым заведующим этого секретного отдела, который затем перешел в ЦКК и стал заведующим ее секретариатом и архивом, сильно облегчили Сталину эту задачу. Делались огромные усилия, чтобы этот архив пополнять. Специальные уполномоченные производили обследование провинциальных и столичных архивов старых, дореволюционных полицейских учреждений, выискивая там материалы, которые могли компрометировать настоящих и будущих противников Сталина. Посылались целые экспедиции в далекие места сибирской ссылки. Еще более старательно собирались материалы о так называемом бытовом разложении советских сановников, из которых многие, дорвавшись до власти, проявляли большую тягу не только к житейским удобствам, но и к вещам много более предосудительным. Этого рода материалы в секретном архиве переплетались с материалами о политической благонадежности соответствующих лиц, об их связях с оппозиционерами, об их неосторожных разговорах и резких отзывах. Все это регистрировалось и бралось на учет. Дело шло отнюдь не о том, чтобы сделать эти материалы достоянием гласности или довести их до сведения соответствующих партийных инстанций. Сталин собирал свой архив для того, чтобы угрозами разоблачений держать в своих руках скомпрометированных партийных деятелей и заставлять их во внутрипартийной борьбе занимать позиции, которые выгодны Сталину, отказываться от выступлений, которые были бы для Сталина опасны. В просторечии такого рода приемы называются шантажом. Шантаж и был одним из наиболее излюбленных Сталиным приемов внутрипартийной борьбы, а задачей архива секретного отдела было собирание материалов для массового применения шантажа во внутрипартийной борьбе, для постановки дела этого шантажа на своего рода научной основе. Дело это ставилось, конечно, как особо секретное. Наиболее "драгоценные" материалы не передавались даже в секретный архив секретного отдела секретариата ЦК, а хранились в особых сейфах личного секретариата Сталина. Но в партии о существовании этого секретного архива и о шантажистских приемах Сталина было известно в достаточной мере широко. Троцкий в своих статьях, написанных в связи с процессами 1936--1938 гг., рассказал, что слухи об этом архиве "через систему сообщающихся сосудов" доходили до него еще в Москве; он знал, что "все факты, порочащие советских сановников, собираются Сталиным с научной тщательностью и составляют особый архив, откуда извлекаются по частям, в меру политической надобности". Сталин не раз прибегал к помощи этого архива, и с большим для себя успехом. Наиболее ярким, можно сказать, классическим примером такого успеха была история с Калининым, председателем ЦИК Советов. Рассказ о ней имеется в статье Троцкого. В одном из советских юмористических журналов в 1925 г. появилась карикатура, изображавшая главу советского государства в очень интимной обстановке. Сходство не оставляло места никаким сомнениям. К тому же в тексте, очень разнузданном по стилю, Калинин был назван инициалами "М. И. " "Я не верил своим глазам, - -- вспоминает Троцкий. -- Что это такое? -- спрашивал я некоторых близких ко мне людей, в том числе Серебрякова (расстрелян в 1937 г. ). -- Это Сталин дает последнее предупреждение Калинину. -- Но по какому поводу? -- Конечно, не потому, что оберегает его нравственность. Должно быть, Калинин в чем-то упирается"39. Калинин действительно долго "упирался" и не хотел идти за Сталиным, которого он знал еще по Закавказью и к которому относился без большого доверия. Сравнительно широко стали тогда известными слова, которые Калинин бросил о Сталине в 1925-- 1926 гг.: "Сталин заведет нас всех в канаву!" По своим настроениям Калинин принадлежал к числу наиболее "крестьянофильски" настроенных членов Политбюро и долго шел вместе с "правыми", возглавляемыми Бухариным, Рыковым и Томским, решительно возражая особенно против всяких антикрестьянских мероприятий. Но как раз в это время у Калинина обнаружилось старческое влечение к молодым артисткам, о чем тогда в Москве тоже очень широко говорили. Передавали, что агентам личного секретариата Сталина удалось достать какие-то очень неприятные для Калинина фотографии, и под угрозой опубликования их, а также репрессий против той артистки, с которой Калинин был связан, Сталин заставил Калинина отказаться от оппозиции. В таком же положении, по-видимому, находился и Ворошилов. Во всяком случае в тех же статьях Троцкого имеется такое замечание: "В 1929 году, во время разрыва с правыми членами Политбюро -- Бухариным, Рыковым и Томским -- Сталину удалось-удержать на своей стороне Калинина и Ворошилова только угрозою порочащих разоблачений"40. Калинин и Ворошилов были наиболее крупными из партийных лидеров, которых Сталин ставил на колени с помощью своего секретного архива. Но они были далеко не единственными. Лучших доказательств полезности для Сталина этого метода борьбы нельзя было и придумать. Положение Товстухи, создателя и первого-руководителя этого архива, быстро росло. От работы по руководству Бюро официального секретариата ЦК он быстро отошел, едва ли не в 1922--1923 г., передав эту работу Поскребышеву, который начал как раз тогда быстро выдвигаться и все силы сосредоточил на работе, связанной с секретным архивом, и на больших интригах, которые в этой связи плелись Сталиным (советником к экспертом при котором стал Товстуха)41. Этому совершенно не противоречит тот факт, что Товстуха в. это время начинает играть все более и более значительную роль в "научной" деятельности коммунистической партии, заняв пост помощника директора Института Ленина. Эта "научная" работа Товстухи по существу была ничем иным, как внедрением шантажистских методов работы секретного сталинского архива в работу Института Ленина. Институт после смерти Ленина стал важнейшим центром собирания материалов по истории коммунистической партии и революции. Особыми декретами все граждане СССР и в особенности все члены коммунистической партии были обязаны сдать в этот Институт подлинники всех документов, исходивших от Ленина или имевших отношение к его деятельности. Только Институт должен был хранить эти документы, и он же решал вопросы, какие из них следует публиковать. Такие документы тогда имели не только историческое, но и огромное актуально политическое значение: мертвый Ленин был канонизирован, и цитаты из его статей и писем играли роль не подлежащих оспариванию аргументов. Отзывы Ленина о партийных работниках создавали или губили репутации. Но от Ленина осталось много ненапечатанных рукописей и заметок, тысячи писем к разным лицам Среди них было много весьма неблагоприятных для Сталина, отношение к которому Ленина за последний год жизни определилось как резко- отрицательное. Ряд таких документов, о существовании которых точно известно, был погребен в этом архиве. Институт в этих условиях становился центром огромного политического значения. Товстуха, назначенный туда в ноябре 1924 г. заместителем директора, играл в жизни Института роль "ока Сталина". Он стал заведующим архивом Института, и в его руках сосредотачивались все вновь поступающие документы. Он первым знакомился с их содержанием, что давало ему возможность накладывать руку на материалы, публикация которых с точки зрения Сталина, была нежелательной. Ряд таковых вообще исчез. Наоборот, те из документов, которые по содержанию были неблагоприятными для противников Сталина, публиковались в ближайшую очередь, если только задержание их публикации не казалось полезным в целях политического шантажа. В этой области Товстуха чувствовал себя, как щука в воде. Человек с плохим здоровьем, озлобленный и мстительный, весьма тщеславный и с большими претензиями, но с весьма скромными талантами, Товстуха, казалось, самой судьбой был создан для той работы, которую на него возложил Сталин. Замкнутый и малообщительный, избегавший новых знакомств, он с недоверием присматривался ко всем встречным, выискивая в них слабые стороны. Здоровые, жизнерадостные люди его раздражали, казалось, уже потому, что были здоровыми и жизнерадостными. Про вторую из основных фигур личного секретариата Сталина, про Александра Николаевича Поскребышева, в литературе имеется еще меньше данных, чем про Товстуху. Даже его внешность люди, с ним лично встречавшиеся, рисуют по-разному. Сама возможность таких расхождений в конечном итоге объясняется той настойчивостью, с которой Поскребышев до конца своей жизни держался в тени, предпочитая звание личного секретаря Сталина всем другим положениям, занять которые ему было не трудно. Биография Поскребышева за ранние годы его жизни, до момента его появления в секретариате ЦК, совершенно неизвестна, хотя он и состоял в ЦК партии с 1934 г., был депутатом Верховного Совета трех первых созывов (1937, 1946 и 1950 гг. ), состоял в Московском совете и т. д. Он родился в 1891 г., в большевистскую партию вступил в 1917 г., уже после революции. Окончил институт Красной профессуры в Москве и, по-видимому, имел какое-то к нему отношение позднее. В протоколах съездов ВКП(б), начиная с Двенадцатого съезда, его имя неизменно стоит в списке делегатов с совещательным голосом, допущенных на съезд в качестве ответственных работников секретариата ЦК- Тот факт, что в Верховный Совет его избирали неизменно от Белебеевского округа Башкирской республики, куда он каждый раз совершал поездки для отчета избирателям, выступая обычно перед собранием рабочих Белебеевского машиностроительного завода42, по-види- мому, следует рассматривать как доказательство какой-то его связанности с этим краем: его кандидатура, несомненно, принадлежала к числу центральных, "разверстка" которых производилась секретариатом ЦК (через Центральную избирательную комиссию). А в этих случаях центр, как правило, считался со связанностью данного кандидата с соответствующим округом -- или по происхождению, или по своей прежней партийной работе. Но обязательным это правило не было. Когда именно Поскребышев начал работать в этом секретариате и кто именно его рекомендовал Сталину, точно неизвестно. Имеются указания, что первым на него внимание обратил Каганович, но точность этого указания не внушает большого доверия. Неправдоподобного в нем ничего нет, так как в начале 1920-х гг. Каганович работал в аппарате секретариата ЦК, много разъезжал по стране, представляя ЦК на различных краевых и областных партийных конференциях и съездах. Он действительно выделялся умением помечать способных людей, подходящих по настроениям к тому типу, который позднее составил костяк сталинского "аппарата". Целый ряд провинциальных работников, выдвинутых позднее на партийные верхи, были "крестниками" Кагановича. Вскоре после занятия Сталиным поста генерального секретаря Поскребышев уже работал в секретариате ЦК и скоро обратил на себя внимание Сталина, который к началу 1923 г. сделал его заведующим управлением делами секретариата. В таковом качестве Поскребышев фигурирует в списке совещательных голосов на Двенадцатом съезде, а затем одним из двух (вместе с Тов-стухой) руководителей того Бюро секретариата, которое было создано Сталиным для координации деятельности разных отделов секретариата, как указано про Поскребышева в протоколах Тринадцатого съезда (май 1924 г. ). Товстуха около этого времени переходит целиком на работу в секретный отдел и в Институт Ленина, после чего вся организационная работа и по официальному секретариату ЦК, и по личному секретариату Сталина ложится на плечи Поскребышева. Публично он почти никогда не появлялся; в печати его имя, если и упоминалось, то очень и очень редко. Но закулисная его роль уже с середины 1920-х гг. становится огромной. Конечно, он все время работает под непосредственным руководством сам