Там, где это было возможно, затопленные во французских, бельгийских и голландских портах суда первое время предпочитали оставлять на месте, если они не мешали работе порта. Многие из этих судов лежали нетронутыми 20 и более лет, пока развитие мирового судоходства не вынудило заняться ими. Главный фарватер в голландском порту Эймейден, ведущий непосредственно к Амстердамскому порту, был перекрыт тремя большими потопленными судами, а также множеством затонувших буксиров, траулеров, самолетов и различных мелких судов. Англичане затопили суда, чтобы не дать возможности немцам использовать порт в первые годы войны; впоследствии нацисты отплатили им тем же. Руководителем работ по расчистке фарватера был назначен инженер Диксхорн. Вместо того чтобы возиться с подъемом затонувших судов, он решил стоявшую перед ним задачу совершенно иным способом. Поскольку дно в Эймейдене было песчаным, Диксхорн использовал мощные землесосные снаряды, отсасывавшие песок из-под корпусов судов. Таким образом 14 судов погрузились на такую глубину, что даже их надстройки и палубное оборудование оказались на расстоянии не менее 18 м от поверхности воды. Работы начались в августе 1964 г. и закончились менее чем через год. В общей сложности было перемещено около 3,5 млн. м3 песка, из которых немногим менее 2 млн. пошло на создание искусственной отмели за южным волноломом порта. Вся операция обошлась в 1,9 млн. дол. ПОЖАР НА "НОРМАНДИИ" Хотя в целом война пощадила материковые порты США, все же в крупнейшем из них, Нью-Йорке, в 1942-1943 гг. была осуществлена получившая широкую известность операция, связанная со спасением затонувшего в гавани судна. Она во многом напоминала историю с подъемом "Святого Павла" в 1918 г. "Нормандия" - трансатлантический лайнер длиной 313,6 м, шириной 35,6 м и водоизмещением 79 280 т - была вторым по величине судном в мире. Спущенный на воду в 1932 г., он развивал крейсерскую скорость в 30 уз. В момент нападения Японии на Пирл-Харбор лайнер находился в США и спустя пять дней был конфискован американским правительством у французских судовладельцев для переоборудования в войсковой транспорт, как в свое время "Святой Павел". Пожар на борту "Нормандии" вспыхнул в 2 ч 30 мин 9 февраля 1942 г. Причиной его явились искры от кислородно-ацетиленового резака, воспламенившие одну из 1140 кип капковых спасательных нагрудников, сложенных в главном салоне. На лайнере была установлена самая современная судовая система пожаротушения. Но, к несчастью, в этот момент она не работала. Пожар уже успел распространиться, когда в 2 ч 49 мин сработало первое устройство пожарной сигнализации, через 12 мин включилось второе, еще через 2 мин - третье, в 3 ч 12 мин - четвертое и в 4 ч 10 мин - пятое. К месту пожара прибыли 3 пожарных катера, 6 пожарных команд и 24 пожарные машины. Тысячи тонн воды хлынули в отсеки охваченного огнем судна. К восьми часам вечера пожарным удалось локализовать огонь на трех верхних палубах. Однако в лайнер закачали столько воды, что он опасно накренился на левый борт. Поскольку крен быстро увеличивался, в обшивке правого борта спешно прорезали отверстия для стока воды. Но было уже поздно. В 0 ч 20 мин последовал приказ оставить судно. Спустя 2 ч оно опрокинулось у причальной стенки. Заседания сенатской комиссии по расследованию катастрофы тянулись долго и проходили в весьма накаленной обстановке. Со всех сторон раздавались самые различные упреки и обвинения. Утверждалось, в частности, что "Нормандия" отличалась на редкость плохой остойчивостью и неизбежно перевернулась бы от одной только массы 15 тыс. человек, которых лайнер должен был перевозить в качестве войскового транспорта. Однако 20 апреля 1942 г. военно-морской министр США Нокс положил конец спорам, объявив, что "Нормандию" будут поднимать. Спасательные работы велись компанией "Мэрритт, Чепмен энд Скотт", а общее руководство осуществлял капитан 1-го ранга Салливен, сотрудник главного управления кораблестроения ВМС (примерно в середине работ его сменил капитан 1-го ранга Мэнсо). Главным специалистом и непосредственным руководителем всей операции был Джон Тукер - сын того самого Тукера, который возглавил работы по спасению "Святого Павла". Этим, однако, исчерпывалось сходство между обеими операциями. Опрокидываясь, "Нормандия" не навалилась на причальную стенку, как это произошло со "Святым Павлом", а легла в противоположную сторону. Между корпусом лайнера и причалом не осталось достаточно места, чтобы прорыть в грунте траншею. Кроме того, носовая часть судна на протяжении 76 м лежала не в иле, а на выступе коренной породы. Это осложняло задачу спасателей. Единственным выходом в такой ситуации было применить "регулируемую откачку": обеспечить водонепроницаемость корпуса, усилить переборки, а затем начать откачивать воду из затопленных отсеков, одновременно закачивая ее в расположенные выше уровня воды помещения лайнера. Замысел спасателей заключался в том, чтобы, постепенно уравновешивая судно, в конце концов поставить его на ровный киль. Осуществление такого плана было связано, однако, с необходимостью заделать все отверстия гигантского корпуса до выравнивания судна, а не после (как это было при подъеме "Святого Павла"), что оказалось неимоверно трудным делом, поскольку основная часть левого борта глубоко ушла в липкий ил на дне реки. Только таким путем можно было гарантировать сохранность лежавшей на коренном основании носовой части. В левом борту "Нормандии" имелось 356 иллюминаторов, многие из которых в момент катастрофы были открыты и ни один не обеспечивал водонепроницаемости в условиях давления. Сейчас все они находились на глубине около 21 м. Кроме того, на лайнере было 16 "амбарных дверей" - грузовых портов, настолько больших, что через них свободно проезжала автомашина. Все эти порты требовалось снабдить водонепроницаемыми закрытиями. В отсеках и помещениях судна скопилось 10 тыс. м3 ила толщиной около 3 м. Его тоже надлежало убрать. Насосы, откачивавшие воду, постоянно забивались разным хламом: битым стеклом, обломками мебели, кусками железа. Один из насосов попытался даже, правда безуспешно, проглотить рояль. А ил и грязь нельзя было откачать за борт обычным способом, их приходилось вычерпывать, на что уходила масса времени. Больше всего хлопот доставляло водолазам битое стекло, в особенности остатки электроизоляции из стекловолокна. Оно прорезало перчатки и впивалось в ладони, кромсало скафандры и в любой момент могло повредить воздушные шланги. Скопления различного хлама и битого стекла вынуждали водолазов действовать втроем: один работал, второй следил за его воздушным шлангом, третий наблюдал за шлангом второго. В результате каждую смену под водой находилось 75 водолазов. Когда с илом и иллюминаторами было покончено, наступила очередь переборок. Каждый отсек судна следовало надежно изолировать от других с тем, чтобы впоследствии его можно было заполнить водой или продуть. К сожалению, переборки лайнера не были ни водонепроницаемыми, ни достаточно прочными и не могли противостоять воздействию напряжений, которые возникли бы при такой регулируемой откачке. Дабы обеспечить водонепроницаемость и надлежащую прочность переборок, их подкрепили деревянными балками и залили бетоном, на что ушло 1685 т цемента. Все, что располагалось выше главной прогулочной палубы, было снято, в том числе мачты, две палубы, дымовые трубы и прочее. Прогулочную палубу и сам корпус снабдили дополнительными подкреплениями. Пришлось перекрыть тысячи труб, проходивших между отсеками, а также наложить четыре с половиной тысячи заплат и пластырей. Вода была настолько мутной, что водолазы могли сообщаться друг с другом только с помощью телефонов, соединенных с центральным коммутатором, установленным на палубе спасательного судна. Одновременно с 75 водолазами в каждой смене (а их в сутки было обычно три) в работе участвовали 600-700 рабочих судоверфи. Пока водолазы удаляли из отсеков и помещений лайнера ил и 6 тыс. т хлама и мусора, они сняли судовые надстройки и палубное оборудование общей массой 5 тыс. т. Работа продолжалась полтора года, и к августу 1943 г. все было готово к окончательной откачке. Чтобы нарушить сцепление между илом и корпусом судна, водолазы всадили в толщу ила наконечники шлангов, по которым подавался сжатый воздух. После этого потребовалось всего три дня, чтобы лайнер оторвался от грунта и всплыл с креном в 45° (суммарная подача насосов составляла 40 тыс. м3/ч, однако откачка производилась постепенно и с большой осторожностью, поскольку внезапно всплывшее судно могло снова опрокинуться). Затем из лайнера откачали остатки тех 100 тыс. т воды, которые в нем первоначально находились, и отбуксировали его прочь. Подъем "Нормандии" обошелся в 3 млн. 750 тыс. дол. Согласно расчетам, на ее ремонт и переоборудование пришлось бы израсходовать еще 20 млн. Овчинка явно не стоила выделки. Огромный военный транспорт, отличавшийся к тому же плохой остойчивостью, был попросту никому не нужен в связи с резко возросшей в годы войны производительностью американских верфей. Трезвый расчет одержал верх. "Нормандию" продали на слом всего за 166 тыс. дол. - лишь малую часть той суммы, которая была затрачена на ее подъем. Точно так же сознание полнейшей нерентабельности подобного предприятия заставило множество спасателей отказаться от идеи подъема "Андреа Дориа", итальянского лайнера, затонувшего в 1956 г. у побережья США. Операция таких масштабов никак не могла оправдать себя с финансовой точки зрения, даже если бы спасателям удалось изыскать способ подъема судна. Случай с "Нормандией" представляет собой почти хрестоматийный пример, того, как не следует бороться с пожаром на стоящем у причала судне. Напротив, история с "Ганзеатиком", германским пассажирским судном, на котором 7 сентября 1966 г. возник пожар, может служить образцом правильной тактики в подобных случаях. Судно стояло у причала No 84 на Норт-Ривер в Нью-Йорке, когда в отделении дизель-генераторов из-за протечки в топливопроводе вспыхнул пожар. По системе приточной вентиляции огонь распространился вверх через семь палуб и вскоре охватил все судно. Обошедшийся в 1 млн. дол. пожар начался в 7 ч 30 мин утра. Потребовалось семь часов, чтобы локализовать его. В операции принимали участие 3 пожарных катера, 11 пожарных команд и 30 пожарных машин. Однако вода использовалась только для охлаждения раскалившихся переборок и тушения небольших очагов огня на конструкциях из дерева и других воспламеняющихся материалов. Основные усилия были направлены на подавление пожара с помощью 1135,6 л пенообразующего состава и 1497 кг углекислого газа. В результате вода так и не поднялась выше настила машинного отделения, откуда распространился пожар, и не достигла комингсов дверей кают на верхних палубах. Ни на один момент не возникала опасность того, что "Ганзеатик" может перевернуться. Максимальный крен судна во время тушения составил менее 2°. ПОДЪЕМ ЗАТОНУВШЕГО ДОКА Спустя менее чем три года после японского нападения на Пирл-Харбор неизбежность поражения Японии стала очевидной. Но хотя она и проигрывала войну, но побеждена еще не была. Далеко-далеко от Пирл-Харбора, в Лондоне, было принято решение поднять затонувший в цейлонском порту Тринкомали английский плавучий док. Это было огромное сооружение - самый большой в мире сухой док. Его масса составляла 50 тыс. т, длина 258 м, ширина 53 м и высота борта 30 м. Док затонул летом 1943 г. Спасательный отдел британского Адмиралтейства вынужден был соблюдать полную секретность в отношении работ по его подъему прежде всего по той причине, что японцы не знали о его потоплении. Гигантский док был потоплен не в результате вражеских действий, а из-за неисправности манометра. Из его показаний следовало, что одна из балластировочных цистерн в носовой части дока затоплена, однако это не соответствовало действительности. Поэтому при затоплении других цистерн образовался дифферент, и, когда линкор "Вэлиент" ставили в док, корабль пробил своими винтами водонепроницаемый отсек дока, что и привело к затоплению последнего. Руководитель спасательных работ капитан Дауст велел своим людям осмотреть док под водой. Сорок шесть водолазов проверили буквально каждую заклепку в корпусе затонувшего сооружения, после чего Дауст решил, что док следует разрезать на две части. А это означало переделку оборудования для кислородно-дуговой резки применительно к глубине 36 м. Когда резка закончилась, Дауст приказал продуть сжатым воздухом четыре отсека поврежденной части с тем, чтобы приподнять ее со дна. И тут только обнаружилось, что стенки цистерны, из-за которой док затонул, оказались вдавленными толщей воды внутрь. Поврежденную часть дока оттащили от целой и, отбуксировав подальше, опустили на дно гавани. Для того чтобы облегчить подъем неповрежденной части дока, спасатели построили над ней понтон и по гибким шлангам подвели сжатый воздух к 28 неповрежденным отсекам дока. Арматура для подсоединения шлангов монтировалась под водой при помощи подводных монтажных пистолетов. Первая попытка поднять огромный док была предпринята 27 августа 1944 г. В ней участвовали спасательные суда "Оушн сэлвор", "Барклоуз", "Барфоум" и "Бартисэн". На лебедки этих судов наматывались прикрепленные к понтону 6-дюймовые стальные канаты - это делалось в надежде увеличить подъемную силу понтона и заполненных воздухом отсеков дока. Канаты натянулись настолько туго, что на стальной детали одного из судов отпечатался рисунок канатного переплетения. Несмотря на все эти усилия, док продолжал недвижно лежать на дне. Осмотр дна водолазами показал, что понтон присасывается и удерживается на дне слоем ила толщиной свыше 5 м. Чтобы преодолеть это "притяжение", водолазы стали размывать ил у бортов дока с помощью воды, подаваемой по шлангам под высоким давлением. И все же док не поддавался. Водолазам пришлось проделать под ним туннели в толще ила, и лишь тогда его присасывающая сила была сломлена: док всплыл. Поврежденная секция тем временем оставалась лежать на дне гавани. Эксперты британского Адмиралтейства посчитали ее подъем и ремонт нецелесообразными. Один выходец из Ирана, некто Виктор Барух, отказался принять выводы адмиралтейских специалистов на веру. На протяжении нескольких послевоенных лет он упорно пытался поднять с морского дна поврежденную секцию дока с помощью весьма примитивного оборудования и при участии всего двух или трех водолазов. Его упорство принесло плоды: в 60-х годах Баруху удалось поднять заброшенную секцию дока на поверхность. В корпусе этой секции зияло несколько больших пробоин, которые Барух принял за доказательство того, что док затонул в результате диверсии, хотя, скорее всего, эти пробоины оставили водолазы, работавшие на грунте под руководством капитана Дауста. Когда британский военно-морской атташе в Тринкомали передал каблограммой в Лондон новость о произведенном Барухом подъеме дока, британское Адмиралтейство ответило ему не одной, а двумя каблограммами, в которых выражалось полное неверие этому сообщению. В то время когда писалась эта книга, Барух рассматривал возможность продажи поднятого им дока либо в Гонконг, либо на Тайвань. ПРОТИВОТОРПЕДНЫЕ СЕТИ ЗАЛИВА САН-ФРАНЦИСКО В послевоенные годы было выполнено много операций по ликвидации последствий второй мировой войны на море, связанных главным образом с расчисткой портов. Одним из видов таких работ явилось снятие противоторпедных сетей, закрывавших входы во многие крупные порты мира. В большинстве случаев это не представляло никаких затруднений - стоило лишь послать сетевой заградитель и смотать сети. Совсем не так просто оказалось сделать это в заливе Сан-Франциско. Поставленные здесь противоторпедные сети были изготовлены из стальных обручей. Они закрывали доступ в Золотые Ворота шириной в одну милю. На каждом конце сети был установлен огромный буй, по всей ее длине плавали буйки поменьше. Через относительно узкий проход в Золотые Ворота проникают приливно-отливные течения огромной силы. Если бы сети не оттягивались ко дну грузами, они просто-напросто полоскались бы в горизонтальном положении под воздействием этих течений. В качестве грузов использовались 10-тонные бетонные пирамиды, а в промежутках между ними сети удерживались якорями. Для поддержания сетей в исправном состоянии, а также для открывания и закрывания противоторпедного заграждения при проходе через Золотые Ворота судов использовалась целая флотилия сетевых заградителей. Течения были, однако, настолько сильны, что бетонные глыбы-грузы "гуляли" по дну. Отдельные секции сети непрестанно скручивались, их все время приходилось заменять; испорченные секции попросту отрезали. Очень часто суда запутывались своими винтами в противоторпедных заграждениях. Все это привело к тому, что на дне залива скопились груды разрозненных и перепутанных стальных обручей. Когда пришло время расчистить акваторию залива от этих "пережитков войны", перед спасателями была поставлена очень сложная задача. Сначала спасатели попытались просто вытащить противоторпедное заграждение на баржи, но этому мешали 10-тонные глыбы-якоря, прочно запутавшиеся в стальных сетях. Зацепив такую глыбу, баржи в конце концов наклонялись, и вся их добыча снова оказывалась на дне. Отрезать или вырезать бетонные глыбы из опутавших их сетей пришлось водолазам, вооруженным газовыми горелками для подводной резки металла. Работы эти угрожали затянуться на очень продолжительный период времени, поскольку водолазы могли работать на грунте залива в течение одного часа затишья между отливом и приливом. Один из водолазов, Джозеф Карнеке, решил выяснить, можно ли работать на дне залива под напором приливного течения. Всем было известно, что прилив вызывает большую турбулентность воды на поверхности залива, но никто не имел ни малейшего представления о том, что происходит в это время у дна. Когда Карнеке получил с поверхности сигнал о начале прилива, он внимательно осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего необычного, продолжал работать. Вдруг вокруг него все потемнело. Карнеке оглянулся. Увеличиваясь на глазах, на него двигалась черная стена. Это были песок и грязь, взбаламученные приближающимся приливным потоком. Водолаз тотчас оказался плотно прижатым к боковой поверхности бетонной пирамиды и поначалу был не в силах пошевелиться. Его шланг с сигнальным концом выгнулся огромной дугой. Когда Карнеке немного опомнился, он понял, что течение не причинило ему ни малейшего вреда. Думать о подъеме в таких условиях было бы безумием, а поскольку затишья оставалось ждать три часа, Карнеке решил возобновить работу. К его удивлению, работать стало легче, чем в спокойной воде: во-первых, течение прижимало его к бетонной глыбе, что значительно улучшило остойчивость водолаза; во-вторых, звенья-ячейки стальной сети, которые он резал, натянутые мощным течением, также обрели устойчивость под водой. Единственное, что водолазу нельзя было делать - это выходить за пределы той стороны бетонной пирамиды, к которой он был прижат, в противном случае его немедленно смыло бы стремительным потоком. Благодаря этому эксперименту время непрерывной работы водолазов на грунте возросло с одного до четырех часов и вся работа по очистке дна залива была выполнена не за несколько месяцев, как предполагалось первоначально, а всего за несколько недель. В этой связи следует упомянуть еще одну операцию по послевоенной расчистке, проведенную в 1957 г. В ней участвовала флотилия из 33 спасательных судов Бельгии, Голландии, Дании, Италии, ФРГ, Швеции и Югославии. Работы проводились под наблюдением ООН. Объектом расчистки был Суэцкий канал, забитый судами, потопленными и поврежденными в результате англо-франко-израильской агрессии против АРЕ. 450 спасателей начали работу в январе 1957 г. К концу марта Суэцкий канал был открыт для судов валовой вместимостью до 6 тыс. рег. т. 8 апреля по каналу уже могли ходить суда валовой вместимостью до 20 тыс. рег. т. За столь короткий промежуток времени спасатели, используя обычные средства, убрали из канала 40 с лишним судов, получивших повреждения или потопленных в ходе военных действий. СУХОЙ ДОК НА МИССИСИПИ В ночь на 9 сентября 1965 г. в устье Миссисипи неподалеку от Нового Орлеана ураган Бетси повредил плавучий док, в котором находилось грузовое судно "Элизабет Лайкс". Стальной плавучий док длиной 187 м и шириной 35 м состоял из трех U-образных секций, скрепленных болтами. Ураганный ветер, дувший со скоростью 120 уз, сорвал док с особых швартовных свай и гнал его вместе с находившимся в нем судном целых три мили вверх по течению Миссисипи. В результате столкновения со встречными судами в башнях и палубе дока образовалось свыше сотни мелких пробоин. В башне правого борта была пробита большая овальная дыра. Находившееся в доке судно "решило", видимо, что пора бы ему самому обрести самостоятельность. Оно соскользнуло с доковых блоков, вышло из дока и, подгоняемое ветром, проплыло вверх по течению полмили, прежде чем сесть на мель. Плавучий док тем временем был опрокинут ветром, и его башни оказались в воде. Замена дока стоила бы 7 млн. дол., поэтому было решено поднять его. Сначала два спасательных судна "Кейбл" и "Сэлинан" отбуксировали док к западному берегу реки; 23 ноября начались собственно спасательные работы. Спасатели решили прочно закрепить один борт перевернутого дока на дне, а затем, перевернув его на 180°, поставить в нормальное положение. С этой целью предполагалось применить одновременно надувные резиновые понтоны, водяной балласт, сжатый воздух и размещенное на берегу специальное оборудование. Такое комбинированное использование всех перечисленных средств было новшеством в спасательном деле. Док решили не расчленять, а сразу переворачивать все три его секции, скрепленные вместе. К счастью, герметизировать нужно было лишь башню левого борта, которая в ходе подъема дока должна была находиться под водой. Спасатели нашли подходящее место с пологим и твердым дном и начали устанавливать на берегу необходимое по их расчетам оборудование, в том числе дизельные лебедки. Тросы лебедок соединялись через многошкивные тали с тросами толщиной 35 мм, закрепленными на доке. 27 ноября приступили к продувке отсеков дока сжатым воздухом и заделке пробоин. Затем спасатели заменили стальными листами временные бетонные заплаты, поставленные водолазами под водой. 16 февраля 1966 г. во время паводка док был сорван с места и унесен течением. Лишь в марте его удалось возвратить на прежнее место, но спасательные работы возобновились только в середине июня. Как только рабочие закончили заделку пробоин, к внешней поверхности башни правого борта было приварено 68 планок для крепления тросов и цепей, которые предстояло перекинуть через верхнюю часть погруженной в воду башни, принайтовить к ее внутренней поверхности, а затем соединить с понтонами. Лебедки на берегу закрепили с помощью анкерных столбов. В середине июля в башню левого борта закачали почти 9 тыс. т водяного балласта для того, чтобы док лег на грунт: одновременно из отсеков правого борта выкачали около 2 тыс. т воды и грязи с целью облегчения этого борта. Затем док начали переворачивать. На данном этапе работ требовалось изменить положение дока на 60°, но спасатели не смогли этого сделать. Выяснилось, что к горизонтальным ребрам жесткости внутри полых башен пристало огромное количество речной грязи и масса дока оказалась гораздо тяжелее расчетной. Грязь удалось извлечь лишь к 8 августа. 10 августа в камеры плавучести на миделе дока подали 3940 т водяного балласта. Береговые лебедки развили через комбинацию талей тяговое усилие в 600 т, и док удалось повернуть на 80°. Теперь спасатели должны были повернуть док на 90°. Они увеличили водяной балласт еще на 2,5 тыс. т в надежде спрессовать этой тяжестью ил, присасывавший док к речному дну, но из этого ничего не вышло. Тогда вызвали землесосный снаряд и с его помощью проделали в иле траншею шириной 4,5 м, глубиной 3 м и длиной свыше 100 м, которая прошла вдоль скуловой линии дока. 17 августа док удалось повернуть на 90°, а на следующий день этот угол увеличили на 109°. С этого момента береговые лебедки стали не нужны, вернее, бесполезны. Поворот на оставшиеся 70° предстояло осуществить, как это было в случае с "Нормандией", с помощью насосов и компрессоров. При этом требовалось очень точно рассчитать соотношение балласта и сжатого воздуха, которые подавались в строго заданных количествах в определенные отсеки. Спасатели подали 2 тыс. т балласта в башню правого борта (находившуюся теперь сверху) и одновременно вытеснили сжатым воздухом 560 т балласта из башни левого борта. 21 августа док, наконец, оказался на поверхности реки в нормальном положении (для чего его пришлось переворачивать из опрокинутого положения на 160°). После этого в продутых сжатым воздухом отсеках сбросили избыточное давление, а из забалластированных отсеков выкачали воду. Через несколько дней док отбуксировали на верфь, откуда он почти за год до этого был унесен ураганом. ВОЗВРАЩЕНИЕ В СТРОЙ РЕАКТИВНОГО ЛАЙНЕРА Спасателям приходится выполнять работы по расчистке портов не только после войн или стихийных бедствий. Иногда к этому их принуждают человеческие ошибки. Сухой док в порту - не такая уж диковина, а вот реактивный самолет, не являющийся гидропланом... 22 ноября 1968 г. около 10 ч утра реактивный лайнер "Сига", принадлежавший японской авиакомпании, не долетев трех миль до международного аэропорта Сан-Франциско, сел на воду. Глубина на месте его посадки составляла 2м. На борту самолета находились 96 пассажиров (в том числе несколько младенцев) и 11 членов экипажа. К счастью, никто из них не пострадал, и все были благополучно эвакуированы на берег. Через несколько минут к полуприводнившемуся-полуприземлившемуся самолету прибыла спасательная команда из 25 американских и японских специалистов. Им предстояло спасти самолет стоимостью 8,3 млн. дол. Наибольшую опасность представляла не глубина моря, а сама морская вода, которая, взаимодействуя с алюминиевым корпусом самолета, уже через 24 ч вызывает в нем сильную коррозию. Поэтому спасателям нужно было торопиться. Согласно первоначальному плану, требовалось подвести под крылья плавучие опоры, захлестнуть широкими стропами фюзеляж и нос самолета, поднять лайнер с помощью трех плавучих деррик-кранов и подвести под него баржу. Действуя таким образом, они надеялись завершить работу к 17 ч того же дня. Однако очень много времени ушло на то, чтобы перекачать из баков самолета в танки наливной баржи 22,7 тыс. л топлива, и уже на исходе ночи спасатели решили отказаться от застропливания самолета. Вместо этого под его крылья подвели большие коромысла, на которых самолет был поднят четырьмя плавучими деррик-кранами на 12 м, помещен на подошедшую баржу и немедленно промыт пресной водой. Подъем самолета обошелся в 250 тыс. дол., его ремонт стоил еще 2 млн. дол. После ремонта самолет стал снова перевозить людей. Говорят, многие пассажиры стремились купить билет именно на "Сигу", считая этот лайнер счастливым. Вероятно, они полагали, что один самолет не может дважды потерпеть аварию: ведь артиллерийские снаряды или молнии вроде бы никогда не попадают в одно и то же место дважды... В ПОГОНЕ ЗА СОКРОВИЩАМИ Сокровища затонувших кораблей... Сколько романтики, подлинной и мнимой, заключено в этих словах. На дне морей и океанов покоятся тысячи тонн золота и серебра, сокрытые под водой вместе с перевозившими их когда-то судами. Люди всегда стремились вернуть себе эти отнятые стихией ценности. Не прекращаются эти попытки и сейчас. Поисками и подъемом затонувших кладов занимаются как энтузиасты-одиночки, так и специальные экспедиции. Открывает эту главу случай с "Лютином". "ЛЮТИН" И КОЛОКОЛ РОКА "Лютин", 32-пушечный английский фрегат, навсегда вошел в историю наиболее знаменитых кораблекрушений. Фрегат вначале плавал под французским флагом, но потом был захвачен англичанами и с 1799 г. стал нести службу в составе британского флота. В то время Англия вела войну с Нидерландами. Английские войска, высадившиеся на острове Тексел, неподалеку от голландского побережья, давно уже не получали жалованья. Казна задолжала им 140 тыс. фт. ст., и "Лютнну" было приказано доставить на остров Тексел эти деньги. Подвернувшейся оказией решили воспользоваться несколько английских купцов, испросивших разрешения отправить на "Лютине" некоторое количество золота и серебра своим клиентам в Гамбурге. Вот так и получилось, что когда "Лютин" вышел из Ярмута, в его трюмах находились золотые и серебряные слитки и звонкая монета на сумму 1 млн. 175 тыс. фт. ст. Спустя 18 ч после выхода из порта "Лютин" сбился с курса и врезался в песчаную отмель коварного, вечно менявшего свои очертания Зюйдер Зее. Единственный уцелевший член экипажа так и не смог дать сколько-нибудь убедительного объяснения причинам, по которым "Лютин" настолько уклонился с правильного курса. Груз был застрахован компанией Ллойда на 900 тыс. фт. ст. Потрясенные случившимся пайщики компании выплатили страховку и начали изыскивать способы спасти что было можно с погибшего корабля. Однако их надеждам не суждено было оправдаться. Голландцы заявили свои права на затонувшее в их водах судно и находившиеся на его борту сокровища. После войны голландское правительство предложило местным рыбакам заняться спасением драгоценного груза, обязав их сдавать в казну часть добытого. Рыбаки доставили в Гаагу золота и серебра на сумму около 65 тыс. фт. ст., но сколько было поднято в действительности, так и осталось навсегда неизвестным. По оценкам голландских властей на сторону уплыло не менее 27 тыс. фт. ст. Но так или иначе, под песчаным дном Зюйдер Зее оставался более чем лакомый кусочек, и в 1801 г. некий француз Пьер Эскозье получил от голландского правительства разрешение на поиски судна и подъем груза. Эскозье не только не достал сокровища, но не смог найти даже сам фрегат. Кроме того, компания Ллойда столь бурно протестовала против каких бы то ни было спасательных операций без ее участия, что английское правительство вынудило голландцев гарантировать Ллойду возвращение определенной доли спасенных сокровищ. Тем временем Эскозье умер, видимо, сломленный крушением своих надежд, а постоянно движущиеся пески Зюйдер Зее полностью поглотили погибший фрегат. Лишь разразившийся в 1857 г. сильный шторм позволил обнаружить остатки корабля. Начавшиеся спасательные работы первое время почти не давали сколько-нибудь значительных результатов - 13 серебряных монет, 1 золотой луидор да 5 латунных колец - вот и все, что было поднято на поверхность. Игра явно не стоила свеч, однако работы продолжались до 1861 г. За это время удалось спасти золота на сумму около 44 тыс. фт. ст. и судовой колокол. Компания Ллойда получила половину золота и ставший знаменитым "колокол рока", который и поныне висит в зале принадлежащего компании здания. В 1866 г. спасатели окончательно сдались, не выдержав борьбы с песками. До 1908 г. с "Лютина" было поднято различных ценностей на сумму всего лишь около 1000 фт. ст., несколько пушек и примерно 100 кг дерева, из которого впоследствии изготовили массивный стол и резное кресло для Ллойда. В 1908 г. на место гибели фрегата прибуксировали землесосный снаряд и с его помощью отсосали песок со значительной части корпуса судна. Однако спасателей ожидало горькое разочарование - оказалось, что помещение, где хранились сокровища, разрушилось под грузом находившихся сверху пушечных ядер. Вдобавок ядра под действием морской воды окислились и сцементировались в сплошную массу, разломать которую можно было лишь с помощью взрыва небольших, тщательно рассчитанных зарядов. На одном из кусков оторванного такими взрывами чугуна удалось обнаружить отпечаток золотого слитка и несколько частиц приставшего к чугуну благородного металла. Но с приходом зимы пески вновь перешли в наступление и снова похоронили под собой обломки фрегата. В настоящее время "Лютин" лежит на глубине 12 м под слоем песка толщиной 6 м. Добраться до него, по-видимому, невозможно, а значит, нельзя и достать все еще хранящиеся под его обломками сокровища. ЗАГАДКА "ТУБАНТИИ" "Тубантия", голландский лайнер водоизмещением 14 440 т, вышел из Амстердама в марте 1916 г., направляясь в Буэнос-Айрес. На борту судна находились 360 человек пассажиров и экипажа, в трюмах - 700 т генерального груза. В 2 ч утра, всего через несколько часов после выхода из Амстердама, в лайнер попала торпеда. Не прошло и трех часов, как он затонул примерно в 30 милях от побережья Голландии на глубине 36 м. Всем пассажирам и членам экипажа удалось спастись. Экипаж еще спускал на воду спасательные шлюпки, когда германское радио во всеуслышание объявило, что немецкие подводные лодки совершенно непричастны к потоплению принадлежащего нейтральной стране судна. Более того, утверждало командование германских ВМС, это дело рук англичан. Коварный, по образному определению Наполеона, Альбион самым энергичным образом отвергал подобные обвинения. По воле случая вопрос разрешился очень просто. При взрыве торпеды ее осколки залетели в несколько спасательных шлюпок "Тубантии". Осмотр осколков неопровержимо доказал, что торпеда была немецкая. По-видимому, и в самом деле изумленные этим открытием немцы выдвинули новую версию, согласно которой торпеда, очевидно, была немецкой, но никто не стрелял ею в беззащитное судно. Она просто плавала на поверхности моря, будучи ранее случайно выпущенной какой-то подводной лодкой, и не соблюдавшая надлежащих мер предосторожности "Тубантия" на свою беду на нее наскочила. Такое ведь постоянно случается. - Извините, - заявила комиссия, расследовавшая обстоятельства гибели лайнера, - несколько моряков с "Тубантии" уже засвидетельствовали, что видели след торпеды, двигавшейся к их судну. - Простите, - сказали голландские водолазы, обследовавшие под водой корпус лайнера. - Взрыв произошел как раз в средней части "Тубантии" - весьма малоподходящем месте, если предположить, что судно само наскочило на торпеду. Мало того, пробоина располагалась почти на два метра ниже ватерлинии. - Виноваты, - признали немцы в 1922 г., когда владельцы лайнера подали иск в Международный суд в Гааге. - Виноваты, чего уж там. По решению суда Германия должна была выплатить за "Тубантию" компенсацию в сумме 800 тыс. фт. ст., что без промедления и сделала. Однако при этом создавалось впечатление, что немцы чувствуют за собой куда более тяжелую вину. И тут произошла странная вещь. Судно находилось на дне уже шесть лет. Все грузы в его трюмах (среди которых, по слухам, было 300 больших голландских сыров) утратили к этому времени всю свою ценность. Между тем прошел всего лишь месяц с того момента, когда владельцы "Тубантии" получили компенсацию и, следовательно, отказались от каких-либо прав на нее, а в район гибели лайнера направилась хорошо снаряженная спасательная экспедиция. Возглавляли ее три француза, братья Анри, Франсуа и Адольф, а также англичанин по фамилии Зиппе. В мае их спасательное судно "Темпет" обнаружило "Тубантию" и простояло на якоре у затонувшего лайнера до ноября, когда осенние штормы вынудили экспедицию убраться восвояси. Но с наступлением хорошей погоды в апреле следующего года спасатели возвратились и возобновили прерванное занятие - с помощью взрывчатки продолжали проделывать отверстие размером 4,3х3 м в районе трюма No 4, где хранились никому уже не нужные голландские сыры. Приливы, штормы, туманы - ничто не могло заставить спасателей прервать работу. Так все и шло до 9 июля. В этот день произошло еще одно любопытное событие. На место действия прибыло второе спасательное судно "Семпер Паратус". Точнее говоря, не прибыло, а подобно ястребу с неба свалилось на свою жертву. Двое авантюристов, некий князь Шарль и лейтенант Джеймс Ланди, предприняли самую нахальную в истории спасательных работ попытку завладеть затонувшим кораблем. Их судно бросило якорь поблизости от "Темпета", и команда приступила к операции по очистке от "посторонних" всего района. Между поставленными французами буями носились взад и вперед быстроходные катера. Волоча за собой "кошки", они зацепляли лини, которыми крепились буи, и стаскивали последние со своих мест. В это время на дне работали водолазы с французского судна и жизнь их неоднократно подвергалась опасности. В довершение ко всему пришельцы послали под воду собственных водолазов прямо по сигнальным концам, опущенным с "Темпета". Те прямиком устремились к столь заманчивому трюму No 4. Этого французы стерпеть уже не могли, "Темпет" снялся с якоря, а его владельцы подали жалобу в Адмиралтейский суд. Суд встал на сторону французов, и "Семпер Паратус" исчез, чтобы уже никогда более не возвращаться. К несчастью, Зиппе и его компания истратили весь свой капитал, составлявший, если быть точным, 40 тыс. фт. ст. Им также пришлось убраться несолоно хлебавши. Никем не тревожимая "Тубантия" еще долгих восемь лет спокойно ржавела на дне, а три сотни голландских сыров в ее трюме с каждым годом, надо полагать, все больше падали в цене. Но в 1931 г. опять произошло нечто странное. К обладавшим, по-видимому, необъяснимой притягательной силой остаткам лайнера подошло английское спасательное судно "Риклеймер". Предмет вожделений очередных спасателей? Все тот же трюм No 4. Однако англичане, вероятно, не располагавшие в этот год всеобщего кризиса достаточным капиталом, работали всего один сезон. А когда они вернулись, с борта "Риклеймера" в эфир ушла телеграмма, посланная неизвестному лицу, финансировавшему экспедицию. Каким-то образом содержание телеграммы стало достоянием гласности и, на первый взгляд, объяснило тайну привлекательности "Тубантии". В телеграмме говорилось: "Слитков золота в остатках голландского лайнера "Тубантия" найти не удалось". Все понятно. Золото. Дальше никаких объяснений не требуется. Но постойте. Какое золото? Ни в каких официальных документах ни слова не говорилось о том, что "Тубантия" везла золото. Очевидно, об этом ничего не знали ни ее владельцы, ни члены экипажа. Ответ на этот вполне обоснованный вопрос дают распространившиеся в то время слухи. Поговаривали, что отправка трех хорошо снаряженных экспедиций была предпринята не зря - на то будто бы имелись веские основания. Ходили толки, что на "Тубантии" тайно провозилось золото на сумму 2 млн. фт. ст. Но куда, и как это удалось сделать в тайне? Золото находилось в трюме No 4 и было спрятано в трех сотнях круглых голландских сыров. Итак, где везли золото, вроде бы ясно, но остался самый интригующий вопрос: кому же принадлежало это золото? Несомненно, какому-то правительству, поскольку как в то время, так и в наши дни мало кто из частных лиц мог располагать таким количеством золота в слитках. Но тогда чье правительство? Какое правительство упорно, почти отчаянно настаивало, что не имеет отношения к потоплению судна?