что инквизиторы исполняют в отношении подсудимых не только долг судей, но и долг отцов, восприемников и попечителей; что характер деятельности налагает на них обязанность иметь перед глазами все документы защиты, хотя бы они и не были включены в оглашение свидетельских показаний. Если это так, возразил я, то бесполезно иметь защитника, так как его лишают знакомства с документами, которые ему могут доставить средства в пользу обвиняемого. Самым неправильным было то, что нередко читали документы процесса, когда шла речь о вынесении окончательного приговора; видели подлинники только тех документов, сокращенное изложение которых, сделанное секретарем, указывало, что их надо прочесть. XXVIII. 9 декабря брат Хуан де Регла добровольно донес на архиепископа за выражения, которые этот прелат употребил перед Карлом V касательно отпущения грехов. Я уже говорил о последствиях этого дела в главе XVIII. 23 декабря этот модах снова донес на дома Бартоломео, будто он энергично поддерживал аргументы и авторитеты лютеран на второй сессии Тридентского собора, когда зашел вопрос о святом таинстве, причем архиепископ осмелился сказать: "Я положительно присоединяюсь к ним" (ego haereo certe); это вызвало скандал среди многих отцов собора, между прочим, богословов его ордена; говоря по правде, оговоренный, по словам того же Хуана де Реглы, объяснил затем свои слова, но в отношении некоторых пунктов холодно и вяло. Этот монах был единственным доносчиком, отметившим этот факт. Дон Диего де Мендоса, испанский посол на Тридентском соборе, внимательно следивший за его заседаниями, на вопрос, обращенный к нему 28 сентября 1559 года, не мог припомнить это обстоятельство, которое раньше не было упомянуто ни одним из многочисленных соперников Каррансы, даже самим Хуаном де Реглой. Впрочем, донос сопровождался обстоятельствами, которые сильно подрывали его значение. Этот враг Каррансы был крайне уязвлен тем, что не мог получить епископства, несмотря на звание духовника Карла V. Зависть могла внушить ему сомнения через шестнадцать лет после происшествия. Следует прибавить, что он сам был осужден сарагосской инквизицией, отрекся от восемнадцати тезисов и преследовался иезуитами, ожесточенным противником которых он был вместе с Кано, тогда как дом Бартоломео питал к ним большое уважение. Поэтому Кано и доносчик старались унизить Каррансу и преследовали его как тайно преданного иезуитам. Лиценциат Орнуса, апелляционный судья округа города Сант-Яго, в письме от 15 октября 1559 года (то есть через полтора месяца после ареста архиепископа), которое было приобщено прокурором к процессу, говорит, что этот прелат представил Тридентскому собору несколько доводов в пользу Лютера, на что, по его утверждению, можно было основательно ответить. Свидетель прибавляет, что доктор Градос может подтвердить истинность его сообщения. Доктор Градос не был спрошен. Кто на самом деле поверит, чтобы Карранса или кто-нибудь другой осмелился так говорить на Тридентском соборе? XXIX. 14 декабря брат Доминик де Рохас представил рукопись, содержащую признание в заблуждениях и просьбу о прощении. Относительно архиепископа он добавил, что, как он уже показывал, этот прелат постоянно придавал католический смысл выражениям, которыми пользовался по примеру лютеран; однако он обязан сказать: если бы у него и у многих других лиц ум не был затуманен ароматом лютеранских фраз, чтение книг ересиарха не произвело бы на них такого действия. Брат Доминик де Рохас говорил все это для облегчения своей вины и в надежде получить примирение с Церковью. Получив 7 октября 1559 года указание готовиться к смерти на другой день, в качестве проповедующего еретика, он попросил аудиенцию, чтобы заявить о том, что считал нужным для покоя своей души. Получив ее, он сказал, что "положение, в котором он находится, обязывает его показать, что он никогда не слышал из уст дома Бартоломео ни одного слова и ничего не узнал от него, что было бы противно тому, чему учит святая римская Церковь в своих соборах, решениях и предписаниях; напротив, каждый раз, как им случалось беседовать о мнениях лютеран, архиепископ говорил, что они полны коварства и заблуждений и кажутся ему порождением ада для обмана тех, кто не примет предосторожности против изливаемого ими яда. По словам Доминика де Рохаса, Карранса доказывал, в чем они ложны, и излагал основания римской Церкви, подкрепляя свое учение рассуждениями и цитатами; точно таким же образом он поступал при публичных чтениях. Все эти моменты побуждают его, Доминика де Рохаса, держаться того заявления, которое он сделал раньше в пользу дома Бартоломее; правда, фразы, которыми Карранса пользовался в сочинениях и проповедях, похожи на те, какие он, брат Доминик, читал в еретических книгах и слышал из уст лиц, составлявших лютеранскую общину Вальядолида, но архиепископ действительно придавал им католический смысл". Статья третья ПАПСКОЕ БРЕВЕ, РАЗРЕШАЮЩЕЕ АРЕСТОВАТЬ АРХИЕПИСКОПА. МЕРЫ, ПРИМЕНЕННЫЕ ДЛЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ЕГО ВИНОВНОСТИ I. Мы только что видели, какие показания содержал процесс, возбужденный против толедского архиепископа, когда у папы попросили бреве для его ареста. Надо думать, что материалов было немного, потому что издание бреве Павла IV последовало 7 января 1559 года, а просьба об этом бреве была послана, видимо, не позднее начала декабря 1558 года. Однако оценка трудов Каррансы, произведенная Мельхиором Кано, Домингом Куэвасом, Доминго Сото, Педро Ибарой и магистром Карлосом, как и мнение, высказанное домом Пед-до де Кастро, епископом Куэнсы, также послужили для мотивирования этой просьбы. Вот список рукописных произведений архиепископа, которые приводятся вместе с печатным катехизисом в этой части судопроизводства: II. 1) Заметки на толкование Книги Иова, сделанное другим автором. 2) Заметки на толкование стиха Слыши, дщи псалма 44, составленное достопочтенным Хуаном д'Авилой. 3) Изъяснение псалма 83 - Как вожделенны жилища твои, Господи сил. 4) Изъяснение псалма 129 - Из глубины взываю к тебе, Господи. 5) Изъяснение псалма 142 - Господи, услыши молитву мою. 6) Толкование на пророка Исайю. 7) Толкование Послания св. Павла к Римлянам. 8) Толкование Послания к Галатам. 9) Толкование Послания к Ефесянам. 10) Толкование Послания к Филиппинцам. 11) Толкование Послания к Колоссянам. 12) Толкование на соборное Послание св. Иоанна. 13) Трактат о любви Божией к людям. 14) Рассуждение о таинстве священства, с заметками о том же предмете. 15) Рассуждение о святой жертве литургии. 16) Рассуждение о безбрачии священников. 17) Рассуждение о таинстве брака. 18) Рассуждение о пользе и действенности молитвы. 19) Рассуждение о скорби праведных. 20) Рассуждение о христанской вдове. 21) Рассуждение о христианской свободе. 22) Заметки о заповедях Божиих и о смертных грехах. 23) Апология труда, опубликованного автором под заглавием Толкование на Катехизис. 24) Доказательства, извлеченные из Священного Писания для защиты Катехизиса, напечатанного на испанском языке. 25) Сокращение Толкования на Катехизис. 26) Проповеди на весь год. 27) Проповедь о любви Божией. 28) Проповедь на слова: На реках Вавилонских. 29) Проповедь о том, как надо слушать обедню. 30) Проповедь в Великий четверг. 31) Проповедь, произнесенная перед государем 21 августа 1558 года в церкви Св. Павла в Вальядолиде. 32) Проповедь на обрезание Господа нашего Иисуса Христа. 33) Проповедь, озаглавленная: Покайтеся. 34) Проповедь на слова: Если обратитесь и покаетесь, здравы будете. 35) Проповедь о молитве. 36) Проповедь на слова: Пора нам восстать от сна. 37) Проповедь на слова: Приготовьте путь Господу. 38) Проповедь на слова: Бог есть дух. 39) Проповедь на псалом: Из глубины взываю к тебе, Господи. 40) Проповедь на слова: Впрочем сын человеческий идет. 41) Сокращение двух проповедей, посланных из Фландрии лиценциату Эррере. III. К процессу присоединили, чтобы подвергнуть квалификации как относящиеся к Толкованию на Катехизис рукописные тетради, переданные маркизе Альканисес и другим лицам до напечатания этого труда; они содержали то же самое, за исключением исправлений, сделанных автором позже. Одна из этих тетрадей, озаглавленная Первая, имела 566 листков без оглавления. Третья имела 263 листка. Четвертая имела 420 листков. Шестая имела 261 листок. Седьмая имела 557 листков. Нет никакого упоминания о существовании второй и пятой тетрадей. Маркиза Альканисес передала их дону Диего де Кордове члену верховного совета. Он был назначен епископом Авилы и вскоре умер. Рукописи были тогда взяты обратно св. Франсиско де Борхой, который написал Каррансе, вернувшемуся из Фландрии, что они находятся у него и нужны ему для составления порученной ему проповеди. Так как дом Бартоломее был арестован раньше, чем к нему вернулись эти тетради, св. Франсиско де Борха передал их главному инквизитору, у которого они затерялись. Из процесса видно только, что одна из них была найдена у него несколько времени спустя. IV. Святой трибунал пытался поставить в вину архиепископу другие произведения, осужденные в процессе. Таковы: 1) Толкование на члены веры, написанное братом Доминго де Рохасом. 2) Мнение о переводчиках Священного Писания, написанное Хуаном Альфонсо де Вальдесом, секретарем Карла V, принявшим ересь Лютера. 3) Рассуждение о молитве и размышлении, вышедшее, по-видимому, из-под пера какого-либо другого лютеранина. 4) Толкование на Книгу Иова. Карранса составил на этот труд только заметки, опровергавшие текст в нескольких местах. 5) Толкование на стих: Слыши, дщи. Только объяснительные заметки по некоторым пунктам принадлежат дому Бартоломео. Сюда были отнесены также разные бумаги, которые распространяли брат Доминик де Рохас и Кристобал де Падилья, умышленно выдавая их за произведения дома Бартоломее, тогда как они на самом деле принадлежали брату Доминику и другим лютеранам. Что касается Толкования на соборное Послание св. Иоанна, то архиепископ заявил, что в том состоянии, в каком оно находится, он не признает его за свой труд; он сделал его словесно своим ученикам и впоследствии один из них записал его так, как могла восстановить его память; поэтому, хотя в основе сочинения лежит его преподавание, нельзя приписывать ему ни одной из ошибок, которые могли проскользнуть в изложение или в предметные тезисы. V. Главный инквизитор сначала познакомился с одним из трудов архиепископа Толедского, с его катехизисом, квалификацию коего он поручил Кано, Куэвасу, Карлосу, Сото и Ибаре. Первый из них (сердце которого было полно ненависти) не нуждался в подстрекательстве к его осуждению; в главе XXIX мы видели, каково было его настроение. Относительно других мы можем судить по письмам от 30 октября, от 8 и 20 ноября 1558 года, в которых брат Доминик де Сото говорит, что затрудняется подвергнуть богословской критике некоторые тезисы, которые считает весьма правоверными. Можно ли ожидать встретить торжество правосудия и беспристрастия в трибуналах, когда судьи применяют такие средства для отыскания виновных? Из всех произведений Каррансы богословская отметка постигла те, которые обозначены под номерами 3, 4, 13, 27, 28, 29 и 30. Этот труд был поручен магистру Карлосу, а затем Кано и Куэвасу, не были более привлечены ни Ибаре, ни Сото. VI. Так как среди лютеран были известные лица, связанные дружбой с архиепископом, и некоторые из них были даже его учениками, он не мог равнодушно относиться к их процессу. Он захотел осведомиться о состоянии их дел. Брат Хуан де да Пенья, брат Франсиско де Тордесильяс и брат Луис де ла Крус сообщали о них подробности во Фландрию брату Хуану де Вильягарсии, спутнику архиепископа. Таким путем архиепископ узнал, что решался вопрос об осуждении его катехизиса по двум причинам: 1) потому что он содержит несколько еретических тезисов; 2) потому что принцип, заставивший запретить в Испании Библию, переведенную на народный язык, ввиду особых обстоятельств, в которых находилось королевство, не мог позволить, чтобы на этом языке был создан труд об оправдании и по другим вопросам, которые стали спорными пунктами с лютеранами. Архиепископ поручил сначала брату Хуану де Вильягарсии, а затем иезуиту Хилю де Гонсалесу перевести его катехизис на латынь, прибавив толкования неясных тезисов. Этот труд был начат двумя богословами, но они его не закончили. VII. Однако архиепископ совсем не предполагал, что могут подвергнуть нападкам его личное исповедание веры, когда он получил письмо от брата Луиса де ла Круса из Вальядолида от 21 мая 1558 года, в котором тот писал, что лютеране объявляют, будто он разделяет их мнения. Карранса ответил, что ему более досадно видеть, что они причинили себе несчастье, приняв ересь, чем лжесвидетельство против него. Так как он был внутренне убежден в чистоте своей веры, чему, как он полагал, дал достаточно доказательств усердием в борьбе с еретиками и их вредными учениями, он убедил себя, что оспаривают только смысл его толкования. Поэтому он отправился в Испанию в надежде решить этот вопрос в нескольких беседах с главным инквизитором. Он думал скорее достичь этого через одобрение своей книги несколькими наиболее известными испанскими богословами. Он имел в этом успех. Одобрительный отзыв дали: дом Педро Герреро, архиепископ Гранады; дом Франсиско Бланке, архиепископ Сант-Яго; дом Франсиско Дельгадо, епископ Луго и Хаэна; дом Андреа Куэста, епископ Леона; дом Антонио Горионеро, епископ Альмерии; дом Диего Собаньос, ректор университета в Алькала; брат Педро де Сото, духовник Карла V; брат Доминик Сото, профессор в Саламанке; Дом Фернандо де Горионеро, каноник-учитель и профессор в Толедо, и брат Мансио дель Корпус, профессор университета в Алькала; кроме того, несколько докторов Саламанки, Вальядолида и Алькала. VIII. Во время пребывания в Вальядолиде, с середины августа до середины сентября 1558 года, архиепископ просил сообщить ему причины недовольства его катехизисом, ему это нужно было для того, чтобы ответить и дать полное удовлетворение, которого можно было от него потребовать. Он считал себя вправе заявить это требование по различным мотивам: 1) как автор; 2) как архиепископ - примас испанской Церкви; 3) как человек, смеющий надеяться на этот почтительный жест со стороны святого трибунала, для которого он много потрудился. Но главный инквизитор Вальдес (его тайный враг, хотя и скрывающий свою неприязнь) не только не пожелал удовлетворить его просьбу, но даже избегал дать точный ответ. Он ссылался на разные обстоятельства. Если бы даже и была правда в том, что говорили, то присяга, обязывающая хранить все дела инквизиции в тайне под угрозой прослыть клятвопреступником, не позволяет удовлетворить требование архиепископа; но Вальдес указывал и на то, что вообще не принято выслушивать авторов по поводу квалификации их трудов. Карранса думал тогда опереться на одобрительные отзывы вышеупомянутых известных богословов, которые почти все были отцами Тридентского собора; но он не мог добиться, чтобы их приняли, и получил отказ со стороны членов верховного совета. Тайна, связывающая всех членов этой корпорации, привела к тому, что он уехал из Вальядолида, к сожалению, не узнав, на чем основан его процесс. IX. По некоторым одиночным сведениям, которые он смог получить, он, однако, понял, что на него нападали не только за катехизис, но что заслушали показания относительно его личного верования, что отзывы, полученные на его труд, квалифицировали его как содержащий ересь и тезисы, разжигающие ересь, клонящиеся к ереси и могущие ее породить. Вследствие этого Карранса выехал из Вальядолида, неспокойный насчет своей участи, хотя никому ничего не сказывал. Чтобы дать понятие о его душевном состоянии, я скажу, что 16 сентября он послал королю и папе доклад обо всем, что произошло между ним и главным инквизитором, и умолял их о покровительстве. Впоследствии в его бумагах нашли черновики этого рапорта и сопровождавших его писем. X. 20 сентября Карранса прибыл в Юст в Эстремадуре. Легко представить себе, что щемящие душу размышления, поглощавшие его, сделали его осмотрительным в выражениях в присутствии Карла V, когда он беседовал с ним, чтобы оживить его надежду и утешить его в последние минуты. Невероятно, чтобы он прибег к такому способу выражения, на который донес брат Хуан де Регла, его соперник, и не прибавил ничего ограничивающего абсолютный смысл сказанного, который хотел придать его словам доносчик. 5 октября он снова писал королю по случаю смерти императора. Он не забыл также написать Руи Гомесу де Сильве, принцу Эволи и дому Антонио Толедскому, великому приору ордена св. Иоанна, которые пользовались уважением монарха и с которыми он был связан дружбой, особенно с домом Антонио. Последний всегда старался быть ему полезным, как можно видеть из переписки, которую он поддерживал до ареста Каррансы. Эта переписка была найдена в бумагах архиепископа. Там были также письма кардинала Караффы, Фриаса, епископа Овиедо и многих других лиц, живших в Риме и желавших оказать ему услугу. Папский нунций в Испании дал уже отчет римской курии о происшедшем, и там стали думать, что главный инквизитор действует заодно с королем. Поэтому, несмотря на уважение Павла IV к Каррансе, он не вмешивался в это дело, пока не убедился окончательно в том, что об этом следует подумать. XI. Филипп II, пребывавший тогда в Брюсселе, был мало способен остановить течение процесса, предпринятого инквизиторами по делу веры. Он удовлетворился обещанием Каррансе своего покровительства, насколько оно согласно с католической религией. Удовлетворение просьбы Каррансы быть выслушанным до осуждения катехизиса являлось одной из милостей, которую можно было ему даровать. Но большим препятствием, по-видимому, стали показания свидетелей насчет его личного верования. Дом Фернандо Вальдес говорил об этом с принцессой Хуанной, правительницей Испании; он представил ей результаты свидетельских показаний в желательном ему освещении; читанные без обсуждения, притом человеком, настроенным недоброжелательно, эти показания представляли архиепископа действительным еретиком. Принцесса сообщила все королю, своему брату. Монарх, от природы подозрительный, осведомленный о том, что главный инквизитор питает вражду к Каррансе (как он сам об этом говорил дому Антонио Толедскому), принял решение, столь обычное для трусов, - ничего не делать и выжидать, пока время все выяснит. Неправда, что Филипп раскаивался в назначении дома Бартоломее на должность толедского архиепископа. Доказательство этого имеется в судопроизводстве. Он был благосклонно расположен к архиепископу, пока Вальдес и члены совета инквизиции не уверили его, что Карранса являлся под покровом лицемерия тайным еретиком. Абсолютная вялость характера этого государя и страшная и упорная деятельность Вальдеса были причиною несчастий толедского архиепископа. XII. Последний решил, что следует покориться, чтобы избежать бесчестия. Не дожидаясь ответов из Брюсселя и Рима, он 21 сентября 1558 года послал дону Санчо Лопесу де Оталоре, члену совета инквизиции, просьбу, в которой он соглашался, чтобы его Толкование на Катехизис поместили в Индекс, только не называя автора; кроме того, он желал, чтобы это запрещение не простиралось за пределы Испании; при этом он ссылался как на довод на то, что этот труд написан по-испански. Он надеялся этим путем сохранить репутацию католического автора, единственную славу, которой он дорожил. 21 и 25 ноября он послал новые письма главному инквизитору, дону Хуану де Беге, председателю совета Кастилии, и дону Гарсии Толедскому, гувернеру принца дона Карлоса; 9 декабря он представил через брата Антонио де Санто-Доминго и брата Хуана де ла Пенью, ректора и руководителя классов в коллегии Св. Григория в Вальядолиде, ходатайства в совет инквизиции. Он настоятельно просил, чтобы для скорейшего прекращения всех затруднений был опубликован катехизис на испанском языке и чтобы автору дали его на предмет исправления, увеличения и перевода на латинский язык. Все эти действия оказались бесплодными. Вовсе не расположенный оказать услугу Каррансе, главный инквизитор выхлопотал папское бреве, исполнение коего увенчало опалу архиепископа. Тогда только он увидел, но слишком поздно, что лучше было бы последовать совету, который ему давали во Фландрии, а именно - поехать в Рим, а не в Испанию. Дом Франсиско Бланке, епископ Оренсе, дал ему понять, что в его деле речь идет о ереси. Карранса на это ответил: "Разве только это преступление вошло через рукав моей рясы так, что я не заметил этого. Милостию Божией я не виновен ни в чем подобном. Поэтому я предоставляю делу идти обычным ходом". XIII. 7 января 1559 года Павел IV объявил на пленарном заседании консистории: "Осведомленный о том, что ересь Лютера и его сторонников распространяется в Испании, он имеет основание подозревать, что некоторые прелаты следуют этому учению. Поэтому он уполномочивает главного инквизитора в течение двух лет, считая с этого дня, производить следствия против всех епископов, архиепископов, патриархов и примасов королевств; если после начала процесса, возникнут подозрения в попытке бегства с их стороны, велеть их арестовывать и брать под стражу, инквизитор же обязан тотчас дать об этом отчет верховному первосвященнику и отправить в кратчайший срок в Рим виновных с запечатанными материалами процессов". Архиепископ был уведомлен об издании папского бреве письмом кардинала Театинского от 18 января. Главный инквизитор доложил о нем королю и просил полномочия для приведения его в исполнение. Письмо дома Антонио Толедского к архиепископу из Брюсселя от 27 февраля известило Каррансу, что Его Величество приказал главному инквизитору приостановить преследование до его прибытия в Испанию. Дом Антонио прибавлял, что монарх в настоящее время убедился в недоброжелательстве по отношению к архиепископу. Это настроение Филиппа не помешало Вальдесу возобновить его просьбу в марте и представить неудобной дальнейшую отсрочку, которая повлечет отправку виновного в Рим и посылку туда документов его процесса. Он рисовал в самых мрачных красках скандал, который получался оттого, что на свободе в качестве еретика видят архиепископа, уже утратившего свою былую репутацию. Он устроил так, что в апреле король разрешил привести бреве в исполнение, как мы увидим это дальше. XIV. В это время вальядолидские инквизиторы продолжали получать всевозможные показания против архиепископа, чтобы оправдать этим направленное против него преследование. 20 февраля 1559 года брат Гаспар Тамдайо, францисканец из Саламанки, донес по собственному побуждению святому трибуналу на катехизис прелата. Он сказал, что ему кажется дурным, что автор в своем предисловии горячо убеждает верных читать Священное Писание, а не возносить молитвы Отче наш и Богородице дево. 11 апреля дон Хуан д'Акунья, граф де Дуэндиа, показал, что архиепископ советовал ему отказаться от молитв и просить заступничества святых тем способом, который он преподал в своей книге. Он сказал также, что он, его жена донья Франсиска де Кордова и вся его семья следовали этому совету, пока дом Педро Понсе де Леон, епископ города Сьюдад-Родриго, не побудил их прекратить это. Он прибавил, что знает, будто архиепископ давал подобные советы многим лицам, служащим в королевском дворце, главным образом дону Франсиско Манрике, камергеру короля. За этим показанием следовали показания графини, его жены, его капеллана Педро де Вальдеса и семи его главных слуг. XV. 11 апреля брат Доминик де Рохас непосредственно после пытки показал, что маркиз Поза, его отец, спросил у дома Бартоломео, не лучше ли будет заказать тысячу обеден о спасении души при жизни, чем по смерти, на что архиепископ ответил: "Если маркиз пожелает мне поверить, он закажет эту тысячу обеден до своей смерти". Он прибавил еще, что архиепископ, отправляясь в Тридент для присутствия на втором созыве собора и находясь среди лютеран, сопровождавших короля Чехии, вступил в спор с одним из них в присутствии дома Гаспара де Суньиги, епископа Сеговии. Хотя казалось, что он одержал верх в споре, он затем сказал наедине брату Доминику: "Никогда я не чувствовал себя так стесненно, как сегодня. Хотя я хорошо владею богословием, я не так начитан в Священном Писании, как этот лютеранин, а он простой мирянин". Свидетель сказал еще 13 апреля, что архиепископ читал и одобрил Толкование членов веры, труд свидетеля, и что он поместил часть его в свой катехизис. Мы уже видели, что брат Доминик взял это показание обратно накануне своей казни. XVI. 5 мая донья Катерина де Кастилья, содержавшаяся в тюрьме святого трибунала, показала, что она полагает, будто архиепископ следует учению лютеран. Эта дама, почувствовав потом угрызения совести за свои слова, 29 мая попросила аудиенцию и сказала, что она берет назад показание; она знает, что Карранса говорил ее мужу Карлосу де Сесо, что, отрицая существование чистилища, он впадает в самое пагубное заблуждение. 12 июня она продолжала настаивать на отказе от показания. Статья четвертая ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ И ПРОЦЕДУРА, ПРЕДШЕСТВОВАВШАЯ АРЕСТУ АРХИЕПИСКОПА I. Я предоставляю читателям судить, давали ли при таком состоянии процесса свидетельские показания повод к объявлению архиепископа виновным в преступлении ереси. Вальдес составил 8 апреля протокол о принятии полномочий, дарованных ему папою; лиценциат Камино, прокурор совета инквизиции, представил 6 мая главному инквизитору обвинительный акт, в котором требовал приведения в исполнение папского бреве и заявлял, что назовет в свое время и в надлежащем месте лицо, на которое оно должно обрушиться. Вальдес составил постановление, в котором известил, что готов применить правосудие, когда это потребуется. В тот же день прокурор представил другой обвинительный акт, в котором говорилось, что дом Бартоломее Карранса, архиепископ Толедский, проповедовал, разъяснял, писал и поучал в своих речах, проповедях, катехизисе и других книгах и сочинениях многие ереси Лютера; это видно из свидетельских показаний, из книг и бумаг, которые он представляет в подкрепление своего доклада, оставляя за собою право обвинить его потом более формальным образом. Вследствие этого он требовал ареста архиепископа, заключения его в секретную тюрьму, секвестра его имущества и доходов в распоряжение главного инквизитора. Последний, посоветовавшись об этом с верховным советом, приказал, чтобы прокурор представил документы, о которых говорит в своем обвинительном акте. Прокурор предъявил: 1) Толкование на катехизис с квалификациями, сделанными Кано, Куэвасом, Сото и Ибарой; 2) две переплетенные рукописи, в которых находились Толкование членов веры (труд брата Доминика де Рохаса) и произведения Каррансы, приведенные мною под номерами 3, 4, 13, 27, 28, 29 и 30, с квалификациями, произведенными богословами; 3) сокращения двух проповедей Каррансы, посланные из Фландрии лиценциату Эррере, судье процессов по делам о контрабанде, арестованному тогда в качестве лютеранина; 4) свидетельские показания относительно архиепископа с сокращением, содержащим их результат, и с мнением прокурора; 5) письмо епископа Куэнсы дома Педро де Кастро, о котором я говорил; 6) письмо архиепископа к доктору Касалье из Брюсселя от 18 февраля 1558 года в ответ на поздравление с произведением в архиепископы; в нем он предлагал Касалье просить для него у Бога просвещения, необходимого ему для хорошего управления епархией, и прибавлял, что следует больше, чем прежде, просить об этом для тех, кто составляет Церковь Божию; 7) два письма Хуана Санчеса, арестованного в это время в качестве лютеранина, к донье Катерине Ортеге, оба из Кастро-Урдиалеса от 7 и 8 мая 1558 года, в которых он говорит, что едет во Фландрию, где надеется встретить хороший прием у архиепископа. II. Все эти формальности были исполнены в один день, и нет сомнения, что этот заговор был устроен с общего согласия прокурором, главным инквизитором и несколькими членами совета. Если бы это было не так и дело шло бы обычным ходом правосудия, то понадобилось бы по крайней мере три дня для представления двух обвинительных актов, постановления первого дня, совещания с советом на другой день и урегулирования с прокурором исполнения приказов на третий день. Вследствие этого 13 мая главный инквизитор постановил вместе с советом, что он пошлет архиепископу Толедскому повестку о вызове в суд, чтобы тот явился лично для ответа на обвинения прокурора по вопросам вероучения. III. Когда король разрешил преследовать архиепископа, он потребовал, чтобы с ним обращались со всем уважением, приличествующим его сану. Монарх послал даже 30 марта и 4 апреля Каррансе письма, в которых обещал ему свою поддержку. За ними последовали два других: одно - от принца Эволи от 6 апреля, другое - от брата Франсиско Пачеко от 20 апреля. Приказ, о котором я говорил, заставил приостановить исполнение мандата до тех пор, пока будет получено новое распоряжение Его Величества. Монарх, получив от кардинала Пачеко письмо с сообщением о просьбе архиепископа, чтобы дело о его катехизисе разбиралось в Риме, адресовал ему 21 апреля из Брюсселя ответ, составленный в следующих выражениях: "Вы были правы, доложив мне о выступлениях архиепископа перед папой по поводу его книги. Я распорядился в Испании, как следует поступать в этом отношении. Я рекомендовал относиться к нему со всем уважением и почтительностью, которые ему приличествуют". Это королевское письмо привело к тому, что 19 мая главный инквизитор написал письмо государю, в котором извещал о принятых мерах, прибавляя, что, как он полагает, повестка о вызове в суд будет более мягкой, более сдержанной, менее унизительной и более тайной мерой, чем арест вооруженной рукой через альгвасилов. Однако король еще оказывал уважение архиепископу, так как он не одобрил этого решения. В это время дом Антонио Толедский продолжал писать Каррансе. Он сообщил ему 17 мая и 17 июня, что не похоже, чтобы дело приняло благоприятный оборот, которого он ожидал, но, несмотря на все дурные доклады, которые делали королю, он полагает, что у государя есть" привязанность к нему. IV. Наконец 26 июня король послал главному инквизитору ответ, которым он давал согласие на все, что постановлено, выражая надежду, что исполнение этой меры будет сопровождаться всем уважением, соответствующим заслуге и сану архиепископа, которым Карранса облечен. Прелат был извещен об этом письмом дома Антонио Толедского от 27 июня. После того как 10 июля было получено королевское согласие, прокурор 15 июля представил второй обвинительный акт, в котором настаивал на приведении в исполнение первого акта об аресте Каррансы и конфискации его имущества. Он говорил, что следствие по делу доставило улики, которые были сочтены достаточными 13 мая, что он присоединяет к ним показание, данное 14 июля доньей Луисой де Мендоса, женою дона Хуана Васкеса де Молины, королевского секретаря. Эта дама показала, будто маркиза Альканисес говорила ей со ссылками на наставления архиепископа, что лишать себя удовольствий - дело, не заслуживающее награды в очах Божиих, и что носить цилиций [90] не нужно. На вопрос об этом маркиза заявила, что ничего подобного не говорила; она сказала лишь, что все эти вещи мало похвальны; она связана дружбой с архиепископом более двадцати лет и исповедовалась у него, но за все это время она никогда не слыхала от него речей против веры. V. 1 августа главный инкизитор в согласии с верховным советом и несколькими юрисконсультами составил постановление, согласное с обвинительным актом прокурора. В это время Филипп II написал принцессе Хуанне, своей сестре, правительнице государства, о том, что во избежание скандала и неудобств, сопряженных с мерой, которую готовится привести в исполнение святой трибунал, следовало бы пригласить архиепископа ко двору под каким-либо благовидным предлогом. Дом Антонио Толедский, узнав об этом, постарался сообщить Каррансе в письме от 19 июля; это было последнее письмо, которое написал ему этот верный друг. В бумагах архиепископа нашли еще несколько писем, писанных другими лицами, которых впоследствии недостаток мужества перетянул в ряды его врагов, - между прочим письмо от дома Франсиско Бланке, епископа Оренсе, от 30 июля и другое, от дома Педро Герреро, архиепископа Гранады, от 1 августа. Нашли также черновик представления на латинском языке, сделанного папе от имени толедского капитула, в котором капитул умолял Его Святейшество перенести процесс в Рим и не разрешать его разбора святому трибуналу Испании, потому что его члены позволяют себе руководствоваться человеческими побуждениями вместо действительной заботы о благе религии. Недостоверно, что петиция была послана римской курии; но правда, что капитул вел себя по отношению к прелату с большим благородством и великодушием, как я впоследствии покажу. VI. Принцесса-правительница написала архиепископу 3 августа письмо, в котором говорила, что он, несомненно, должен знать о скором прибытии короля, и ей нужно обсудить с ним заранее некоторые дела и поэтому она приглашает его как можно скорее в Вальядолид. Она прибавляла: "Так как малейшее замедление в вашем приезде может иметь неприятные последствия, я буду очень рада, если вы приедете запросто, без свиты; помещение для вас будет устроено приличное. Я чрезвычайно рада, что вы сами просили об этом в данных обстоятельствах, потому что это согласуется с моим желанием и с тем, что может быть полезно в настоящее время. Поэтому мне нужно знать, когда вы намереваетесь быть здесь. Чтобы вам не терять времени и известить меня о вашем приезде, я посылаю дона Родриго де Кастро, подателя этого письма". VII. Этот дон Родриго был братом епископа Куэнсы, первого доносчика на архиепископа. Со временем он стал архиепископом Севильи и кардиналом. Он отправился из Вальядолида 4 августа; 6-го он передал письмо архиепископу. 7 августа архиепископ ответил принцессе, что он готов исполнить ее приказания. Действительно, он велел отправить тотчас в Вальядолид экипажи, часть своего хозяйства и деньги для меблировки. Затем он отдал другие необходимые распоряжения, связанные с путешествием, которое он совершал, однако, медленнно, посещая местечки и деревни своей епархии, по которой проезжал. 9 августа принцесса-правительница получила письмо архиепископа от 7-го числа. VIII. В этот промежуток дон Родриго де Кастро написал несколько писем дому Фернандо Вальдесу, а именно: одно из Аревало от 4 августа и четыре из Алькала-де-Энареса от 7, 9, 10 и 14 августа. Главный инквизитор счел отсрочку в неделю слишком длинной и таящей какое-то дурное намерение; он прикинулся, что опасается, как бы Карранса не решил скрыться, чтобы отправиться к королю и при успехе в этом предприятии отплыть в Рим. IX. Отсюда видно, до каких крайностей доходили люди под влиянием своих страстей, так как дом Бартоломео находился под наблюдением дона Родриго де Кастро, который помещался в том же доме и не терял его из виду. Этот предлог, как бы он ни был ничтожен, был достаточен для того, чтобы Вальдес составил 17 августа постановление, которым назначал инквизиторами округов Толедо и Вальядолида дона Родриго де Кастро и дома Диема Рамиреса де Седеньо (бывшего потом епископом Памплоны). Он поручил им и начальнику альгвасилов вальядолидской инквизиции арестовать архиепископа и секвестровать его имущество с составлением описи. X. Этот приказ был исполнен в Торрелагуне 22 августа ранним утром, когда архиепископ был еще в постели. Когда ему объявили, что он арестован, он спросил, в силу какого приказа его арестуют. Ему предъявили приказ главного инквизитора и папское бреве. Он ответил, что бреве носит общий характер и что нужно специальное поручение с расследованием дела, которое вне компетенции главного инквизитора; кроме того, не соблюдены в отношении его условия, предписанные папским бреве, которое намечает арест только в случае опасения побега - опасения химерического, которое могло быть порождено только злобными чувствами; по всем этим соображениям он протестует против приказа главного инквизитора и насильственного порядка его мероприятий и требует у папы удовлетворения за нанесенное им оскорбление. Не будучи в состоянии немедленно исполнить сказанное, архиепископ попросил Хуана де Ледесму, нотариуса святого трибунала, присутствовавшего при его аресте, составить акт о его ответах инквизиторам и о его покорности, которую он мотивировал намерением избегнуть дурного обращения. XI. Архиепископ просил, чтобы при составлении описи особенно поберегли его бумаги, из которых некоторые были очень важны, потому что касались процессов архиепископской кафедры, именно: одного - с королевскими прокурорами о правах короны; второго - с маркизом Камарасой, грандом Испании, о недействительности отчуждения сеньории Касорла и селений ее округа, называемого аделантамиенто [91], и других с различными лицами и коммунами относительно прерогатив - и пользования угодьями и некоторыми правами. Ему обещали исполнить его просьбу. XII. 23 августа, накануне своих именин, он выехал из Торрелагуны и прибыл в Вальядолид 28 августа. Его заключили в дом майората дона Педро Гонсалеса де Леона. Его портфель и шкатулка, содержавшие бумаги, были переданы главному инквизитору, который 29 августа поторопился вскрыть их и велел составить опись предметов. 6 сентября главный инквизитор послал королю письмо с докладом об аресте, дав фактам особое освещение и мотивировав арест мнимым опасением бегства Каррансы. Он прибавил, будто ему казалось, что архиепископу известно было об этих мероприятиях. Эта вероломная инсинуация могла обойтись недешево дому Антонио Толедскому, чья переписка попала в руки главного инквизитора. Последний весьма спешил ознакомиться с бумагами, посланными вскоре из Рима и из Фландрии. Глава XXXIII ПРОДОЛЖЕНИЕ ТОГО ЖЕ ПРОЦЕССА ДО ПУТЕШЕСТВИЯ АРХИЕПИСКОПА В РИМ Статья первая НОВЫЕ СВИДЕТЕЛИ I. После ареста толедского архиепископа произошло два инцидента в его процессе. До начала рассказа мне кажется целесообразным представить картину новых свидетельских показаний, добытых врагами Каррансы с намерением оправдать свое поведение. Их побуждали к этому не только мотивы, породившие преследование, но также чисто личные интересы. Вальдес и его помощники основательно боялись восстановить против себя общественное мнение, если бы при вынесении окончательного приговора не была доказана всей Европе действительная виновность архиепископа. II. Для достижения своей цели инквизиторы допросили девяносто шесть свидетелей. Но, к несчастию для них, большинство показаний не прибавило ничего к добытым уликам. Большинство удостоверили чистоту католического исповедания Каррансы. Некоторые свидетели, враждебно настроенные к нему, дали показания в отношении других лиц, которые не подтвердили их или даже опровергли. Следует отметить, что большинство свидетелей, говоривших в пользу архиепископа, сделало свои показания, находясь в застенках инквизиции, под пыткой или после пытки, когда они могли опасаться возобновления ее и возможности