ия вступила в бой, имея в наличии 5 "Pz.II", 20 "Pz.III" с 50-мм пушкой в 60 калибров, 10 "Pz.IV" с 75-мм пушкой в 24 калибра, 75 "Pz.IV" с 75-мм пушкой в 43 калибра, 9 "тигров", 2 командирских танка с 50-мм пушкой в 42 калибра и 26 огнеметных танков. С 7 по 20 марта 1943 г. танкисты дивизии заявили об уничтожении 250 "Т-34", 16 "Т-60" или "Т-70" и 3 "КВ-1". Немецкий тяжелый танк "тигр", подбитый под Курском. Распределение между типами боеприпасов, которыми были поражены эти танки, было следующим: 188 танков из 75-мм пушки "Pz.IV" в 43 калибра 41 из 75-мм орудия в 43 калибра САУ "штурмгешюц". 30 из орудия "тигра" 4 из 75-мм буксируемой пушки 4 из 75-мм самоходной пушки 1 прямым попаданием из 150-мм тяжелого пехотного орудия 1 -- кумулятивной противотанковой гранатой. Рассматривая эту статистику, нельзя сказать, что "тигры" проявили какие-то выдающиеся возможности в поражении советской бронетехники. Составляя 12% от числа "Pz.IV", "тигры" подбили ненамного большую долю, 16% от заявленных танкистами "Pz.IV" успехов. При этом стоимость "тигра" в шесть раз превосходила стоимость "Pz.IV". Более того, часто модернизированную "четверку" принимали за "тигр", и в значительной степени его слава -- это продукт неверной идентификации "Pz.IV". Общее впечатление от "тигра" как "угловатого танка с дульным тормозом на орудии" вполне могло быть спроецировано (и очень часто это было именно так) на "рабочую лошадку" танковых войск вермахта -- "Pz.IV". Отличить с расстояния в километр один танк от другого может только опытный глаз, а учитывая малое количество произведенных "тигров", возможности для тренировки в идентификации были у союзников весьма ограниченны. Одним из самых значительных эпизодов в карьере "тигра" стало сражение на Курской дуге в июле 1943 г. К тому моменту от смешанного комплектования батальонов отказались, и они состояли целиком из танков "тигр". Действующая на момент начала "Цитадели" штатная структура батальона включала штабную роту и три роты по 14 танков "тигр". По штату от 5 марта 1943 г. внутри роты "тигры" распределялись между взводом управления (две машины) и тремя взводами по четыре танка. Кто являлся основным противником немецких тяжелых танков, можно увидеть на примере 503-го тяжелого танкового батальона "тигров", действовавшего на южном фасе Курского выступа. 6 июля 1943 г. командир 503-го тяжелого танкового батальона писал: "III танковый корпус доложил о потере 13 "тигров" в одной роте, которая начала боевые действия с 14 "тиграми" утром 5 июля. Девять "тигров" вышли из строя вследствие повреждений на минах и требовали от одного до трех дней ремонта каждый. Причины столь высокой доли потерь на минах следующие: С самого начала не было ни одной карты, показывающей расположение мин, установленных на плацдарме немецкими войсками. В нашем распоряжении было два противоречивых плана минных полей, и оба были неверны. Поэтому два "тигра" подорвались вскоре после начала движения. Еще два "тигра" подорвались в дальнейшем на местности, обозначенной на картах как совершенно свободная от мин. Разминирование было проведено небрежно, в результате чего еще три "тигра" вышли из строя в проходах, обозначенных как свободные от мин. Восемь "тигров" попали на мины противника прямо перед позициями русских, несмотря на то что саперы разрешили дальнейшее движение. Девять "тигров" подорвались на минах, когда они попытались выдвинуться на позиции для отражения танковой атаки противника. По первоначальному плану "тигры" должны были атаковать в прямом контакте с панцер-гренадерами (моторизованной пехотой. -- А.И.) и за подразделениями разминирования саперов. В реальности "тигры" пошли в бой впереди гренадеров и саперов. К вечеру 5 июля четыре "тигра" стояли в 50-- 80 метрах перед боевыми порядками пехоты. Восемь "тигров" вышли из строя на два или три дня в результате неосторожного и тактически неверного использования". /82- P.87/ Факсимиле немецкого отчета о встрече с "ИС-2". Текст гласит, что 3 мая 1944 г. четыре танка этого типа были подбиты в районе Тыргу-Фумос (Румыния) частями дивизии "Великая Германии". Два танка были поражены танками "Pz.IV" в борт с дистанции 500 метров. Мы видим, что целая рота "тигров" была на несколько дней выведена из строя исключительно минами. Развитие событий рисует отчет от 8 июля 1943 г.: "39 "тигров" начали боевые действия 5 июля. Еще 5 "тигров" были в боевой готовности к 6 июля. С 5 до 8 июля из строя вышли 34 "тигра", им требовался ремонт продолжительностью более 8 часов (7 были подбиты, 16 были повреждены минами и 9 вышли из строя по техническим причинам). Два сгоревших "тигра" были потеряны безвозвратно. К настоящему моменту 22 "тигра" отремонтированы. К 12 часам дня 8 июля 1943 г. ситуация была следующей: 33 танка были боеготовы, 8 требовали короткого ремонта (менее 8 дней), 2 требовали длительного ремонта (более 8 дней), 2 числились в безвозвратных потерях". /82- P.87-88/ Мы видим, что лидируют с большим отрывом потери вследствие воздействия минного оружия. "Тигры" были "крепким орешком" для советской артиллерии и танков, поэтому борьба с ними была попросту переведена в другую плоскость. Вместо поражения собственно "тигров" воздействию подвергались группы саперов, которые делали для них проходы в минных полях. Препятствовать работе саперов было проще, чем сражаться собственно с тяжелыми танками. И чудо-танки фактически спасовали, не сыграв решающей роли в прорыве обороны советских войск. По итогам боевого применения "тигров" 503-го батальона тяжелых танков в "Цитадели" командир III танкового корпуса, генерал танковых войск Брейт выпустил 21 июля 1943 г. следующую директиву: "Опираясь на опыт прошедших боев, предписываю следующие правила по взаимодействию "тигров" с другими родами войск: 1. Обладая мощной броней и высокими качествами орудия, "тигры" должны в первую очередь использоваться против танков и противотанковых орудий противника и во вторую очередь (а в дальнейшем в виде исключения) -- против пехотных целей. Как показал опыт, его оружие позволяет "тигру" бороться с танками на дистанциях 2000 м и более, что оказывает большое моральное воздействие на противника. Обладая мощной броней, "тигр" может сближаться с танками противника без опасения быть пораженным снарядами. Однако "тигр" должен стремиться начинать бой с танками противника на дистанции свыше 1000 м. БТР, САУ "штурмгешюц", легкие и тяжелые танки должны следовать по пятам за атакующими "тиграми" для того, чтобы прикрывать фланги и расширять и закреплять достигнутый успех. В ходе боя на пространствах, занятых пехотой противника, главной задачей сопровождающих бронированных машин является борьба с отрядами охотников за танками, которые могут бороться с "тиграми". Гренадеры должны немедленно использовать сильный моральный эффект от воздействия "тигров" для прорыва через оборонительные порядки противника. В противном случае существует опасность того, что танки уйдут вперед, а сопротивление вражеской пехоты восстановится и вызовет напрасные потери в рядах нашей пехоты. Задача прикрытия "тигров" от отрядов охотников за танками возлагается не только на БТР, САУ "штурмгешюц", легкие и средние танки, но является дополнительной обязанностью всех родов войск, особенно саперов и пехотинцев. "Тигры" обычно поражаются на закрытой местности (леса, населенные пункты, овраги) и куда реже на открытых пространствах. 3. В ходе атаки в секторе корпуса 5 июля недостаток сведений о собственных минных полях стал болезненным для "тигров". Многие "тигры" напоролись на мины. Позже, в результате неполного снятия мин саперами, еще несколько "тигров" вновь подорвались на минах. Поэтому направленная в бой рота "тигров" была выведена из строя уже на первой стадии сражения. Потеря роты "тигров", которая была ядром атакующей дивизии, нанесла ущерб развитию боя в течение первых двух дней операции. Особое внимание должно быть уделено подготовке саперов к снятию минных полей и обозначению проходов в них. Передовая боевая группа должна планировать постоянно иметь достаточное количество саперов не только для разрешения препятствий, но и для снятия минных полей, поскольку практика показывает, что противотанковые рвы, населенные пункты и узости в глубине обороны прикрываются минами. 4. Я запрещаю использование танков, включая "тигры", в количестве меньше роты. В обороне танки должны объединяться в атакующие группы для использования в спланированных заранее контратаках. После завершения контрудара танковые группы должны немедленно возвращаться в расположение дивизии. Распыление танков в линию или защита других родов войск днем и ночью недопустимы". /82- P.88-89/ Последняя рекомендация Брейта после неуспеха "Цитадели" стала для подразделений "тигров" более чем актуальной. Немецкие войска вступили в фазу отступления на всех фронтах, и тяжелые танковые батальоны, так же как и соединения с "тигриными" ротами, стали применяться в основном для контратак. Кошка, не ставшая рабочей лошадкой Вокруг "пантеры" создано ненамного меньше легенд, чем вокруг "тигра". Одним из наиболее распространенных рассказов о карьере этого танка является неудачный дебют танка в сражении на Курской дуге. Незадолго до начала операции "Цитадель" были сформированы два батальона, 51-й и 52-й, каждый из которых состоял из 96 новых танков. С организационной точки зрения было создано ядро танковой дивизии, на 100% оснащенной новыми танками. Для превращения этого "скелета" в полноценное танковое соединение нужно было сформировать разведывательный батальон, два панцергренадерских полка, артиллерийский полк, саперный и противотанковый батальоны, вспомогательные части. На выходе получилась бы, например, 28-я танковая дивизия. Кстати говоря, дивизия с таким номером создавалась незадолго до "Цитадели" как фальшивая, с целью введения в заблуждение советской разведки. Никаких видимых причин, препятствующих формированию настоящей дивизии с новой техникой, не наблюдается. С 10 января 1943 г. до начала операции "Цитадель" времени было более чем достаточно. Для создания "пантерной" дивизии можно было использовать части хорошо себя зарекомендовавших танковых или пехотных дивизий. Но всего этого сделано не было. Тем самым в первое боевое применение "пантеры" было заложено противоречие. С одной стороны, предполагалось, что танк станет заменой "Pz.III" и "Pz.IV" в танковых дивизиях. С другой стороны, было сформировано подразделение, выглядевшее как средство качественного усиления, подобное отдельным батальонам танков "тигр". Оба батальона "пантер" были объединены в одну, 10-ю танковую, бригаду. Всю бригаду придали одной дивизии -- "Великая Германия". Более логичным представляется разделение двух батальонов новых средних танков между XLVIII танковым корпусом и II танковым корпусом СС, с разделением поротно между дивизиями внутри корпуса. Так поступило командование III танкового корпуса в армейской группе "Кемпф" в том же сражении на Курской дуге. Приданный корпусу 503-й батальон тяжелых танков был поротно разделен между тремя дивизиями корпуса, и "тигры" по крайней мере получили поддержку пехоты. В результате необдуманного решения командующего 4-й танковой армии Г. Гота дивизия "Великая Германия" оказалась просто перегружена танками. Перед сражением в составе соединения было 129 танков, в том числе 15 "тигров". Добавленные к этим танкам 200 "пантер" превращали "Великую Германию" в неуправляемого монстра. Нет ничего удивительного, что уже в первых боях "пантеры" понесли тяжелые потери. Танковая или моторизованная дивизия, по сути, является организационной структурой для обеспечения боевых действий ее танков. Увеличение числа танков приведет к пропорциональному уменьшению доли приходящихся на один танк пехотинцев, артиллерии, саперов. Лишившийся поддержки всех этих средств танк неизбежно попадает под удар неподавленной противотанковой артиллерии, мин и оружия пехоты. Так же, как и "тигры", танки "пантера" в сражении на Курской дуге несли потери преимущественно от минного оружия. Вполне прозрачно это показывает статистика (см. табл. 4). Таблица 4. Распределение вышедших из строя "пантер" по характеру повреждений
Повреждения Кол-во "пантер"
Нуждаются в ремонте 10 июля 12 июля
Подвеска 70 38
Двигатель 23 25
Башня 19 31
Корпус 15 5
Радиостанция 12 (они же фигурируют в 70 с повреждениями подвески) 10
Трансмиссия 4 3
Орудие 0 4
Всего 131 116
Хорошо видно, что на 10 июля лидируют повреждения подвески, то есть подрывы на минах. В дальнейшем соотношение выравнивается (за счет ввода отремонтированных машин в строй), но все равно на первом месте остаются потери от инженерных заграждений. Опыт применения новых танков был обобщен генерал-инспектором танковых войск Г. Гудерианом в докладе, поданном им на имя Курта Цейцлера, начальника штаба сухопутных войск, 17 июля 1943 г. Он написал: "В заключение необходимо отметить, что "пантера" доказала свои положительные качества в бою. Большое число случившихся поломок вполне можно было ожидать, поскольку растянутая во времени программа тренировок экипажей не была закончена. Кривая количества боеспособных "пантер" на подъеме. После исправления проблем с топливными насосами и двигателями технические поломки должны опуститься до приемлемого уровня. Не рассматривая наши собственные ошибки, непропорционально высокий уровень потерь может быть объяснен жестокими боями". (Выделено мной. -- А. И.) /83- P.132-133/ С мнением Г. Гудериана согласились и советские специалисты, осматривавшие подбитые "пантеры" под Курском: "Все данные говорят о том, что новый тяжелый танк "пантера" в дальнейшем будет иметь широкое применение в немецкой армии и, вероятно, вытеснит танк "T-IV" и танк "T-III". /84- С.43/ Танк "пантера", подбитый под Будапештом, 1945 г. В ходе "Цитадели" новая немецкая "кошка" показала свои острые клыки и когти. Анализ боевой деятельности новых немецких средних танков приводит к выводу, что "пантеры" стали для XLVIII танкового корпуса одним из главных противотанковых средств. Всего подразделениями корпуса фон Кнобельсдорфа было заявлено об уничтожении и захвате до 15 июля 559 советских танков, причем в числе захваченных неповрежденными числится около 100 единиц. На счет "пантер" из этого числа была записана почти половина общего числа, 269 единиц, а если считать только подбитые, то доля "пантеры" возрастает до 60-- 70%. В сравнении с реальными потерями противостоявшей XLVIII корпусу 1-й танковой армии М.Е. Катукова эти цифры выглядят достаточно правдоподобно. В дальнейшем новым средним танком стали постепенно перевооружать танковые дивизии вермахта и войск СС. Как правило, новые машины поступали на вооружение одного из двух танковых батальонов соединения. Второй при этом оснащался танками "Pz.IV". Например, в 1-й танковой дивизии в ноябре 1943 г. на Украине было 95 "Pz.IV" с длинноствольной пушкой и 76 "пантер". 1-й танковая дивизия СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" вооружалась 95 "Pz.IV" с длинноствольными орудиями, 96 "пантерами", батальоном "тигров" (27 единиц) и 8 командирскими танками. Неудачный дебют под Курском был следствием тактически неграмотного использования новых танков. Правильное применение "пантер" давало намного более впечатляющие результаты. Например, вышеупомянутый I ("пантерный") батальон танкового полка "Лейб-штандарт" в ноябре 1943 г. действовал в районе Бердичева. "Без технического обслуживания и в непрерывных шестидневных боях батальон прошел 210 километров и уничтожил 40 танков противника. "Пантеры" были оценены всем батальоном как прекрасное оружие. Потери составили 7 танков, подбитых выстрелами в борт и корму". /3- P.116/ Из-за непрерывных боев без возможности провести техническое обслуживание танков батальон поредел вследствие поломок новых танков: "22 танка могут быть отремонтированы в течение 6 дней, еще 32 танка требуют ремонта длительностью более шести дней, 35 боеготовых танков имеется на 14 ноября" (там же). Немецкий тяжелый танк "королевский тигр", подбитый в боях у озера Балатон в 1945 г. Еще одна часть, I батальон 1-й танковой дивизии, в марте 1944 г. рапортовал о "пантерах" в еще более восторженных выражениях: "Последние операции батальона, в ходе которых 30 "пантер" были в непрерывных боях в течение шести полных дней, подтвердили превосходные характеристики "пантеры". Внушительные результаты могут быть достигнуты хорошо подготовленными экипажами, при качественном техническом обслуживании и тактически правильном применении. За шесть дней батальон уничтожил 89 танков и САУ, 150 орудий итп". /3- P.130/ Потери батальона составили всего шесть танков. Однако, так же как и "Т-34" и "KB", "пантеры" были заложниками общей неблагоприятной для вермахта обстановки на фронте в 1943-- 1945 гг. Характерный пример: II батальон 23-го танкового полка в сентябре 1943 г. На 96 "пантер" в батальоне было всего четыре 18-тонных тягача. Отступавшая под натиском 6-я армия, в подчинении которой был батальон, не имела возможности эвакуировать вышедшие из строя танки. Из-за этого 28 "пантер" были просто взорваны под угрозой захвата. Бесконечные марши, отходы неизбежно сказывались на состоянии танков. Из оставшихся 68 "пантер" только 11 (!!!) были боеготовы, еще 11 "пантер" требовали ремонта длительностью три дня, остальные требовали длительного ремонта и были разбросаны на рембазах в районе Запорожья. Судьбу их в связи с форсированием советскими войсками Днепра нетрудно предсказать. В целом темпы перевооружения танковых войск Германии на новую технику, конечно, оставляли желать лучшего. На 31 мая 1944 г., перед началом летней кампании, из 15 танковых дивизий на Восточном фронте только 6 имели батальон "пантер". Одной из хорошо укомплектованных дивизий был "герой" известного художественного фильма "Звезда" -- 5-я танковая дивизия СС "Викинг". Проходивший в районе Ковеля доукомплектование "Викинг" на 31 мая 1944 г. имел 21 САУ "штурмгешюц", 27 танков "Pz.IV" и 78 "пантер". Были и явные аутсайдеры -- 16-я танковая дивизия с 10 "пантерами", 48 "Pz.IV" и 19 САУ "штурмгешюц". "Фердинанды" без пулеметов Целый сонм легенд о себе породила самоходная установка "фердинанд", в которую были переделаны не востребованные по основному назначению шасси танков "тигр" "Порше". К этому истребителю танков навсегда приклеились слова Гейнца Гудериана: "Кроме длинноствольной пушки, у танка не было другого оружия, то есть для ближнего боя он был непригоден". /37- С.413-414/ Однако эта претензия представляется ничем не обоснованной. Если проанализировать статистику повреждений "фердинандов" на Курской дуге, то хорошо видно, что не пехотинцы с бутылками зажигательной смеси и противотанковыми ружьями были их главными врагами. 15 июля 1943 г. места боев были осмотрены комиссией ГАУ и НИИ "БТ" Полигона Красной Армии. Всего в районе северо-восточнее станции Поныри была обнаружена 21 САУ "фердинанд". Больше половины "Фердинандов" имели повреждения ходовой части на минах. Еще пять машин имели повреждения ходовой части, вызванные попаданиями 76,2-мм снарядов противотанковых и, возможно, танковых орудий. Одна самоходная установка имела пробоину в левом борту от 76,2-мм бронебойного снаряда. Два безвозвратно потерянных "фердинанда" были уничтожены оружием, доля которого в потерях бронетехники обычно ничтожно мала. Одна самоходная установка была уничтожена прямым попаданием авиабомбы с бомбардировщика "Пе-2", а еще одна была разрушена попаданием в крышу 203-мм снаряда гаубицы "Б-4". Всего один (!!!) "фердинанд" был сожжен бутылкой с зажигательной смесью, то есть стал жертвой пехотинца, от которого теоретически мог спасти пулемет. Только теоретически, поскольку есть немало примеров уничтожения танков, вооруженных не одним, а двумя-тремя пулеметами, но ставших тем не менее жертвой бутылкометателей. Заметим также, что прошедшие всю войну с вермахтом САУ "штурмгешюц" также не были длительное время вооружены пулеметами, но никто не предъявлял им претензий в беззащитности перед лицом пехоты. Поставленный на поздние серии "штурмгешюцев" пулемет был весьма условной защитой от пехоты, поскольку представлял собой станок на крыше рубки, наводимый изнутри танка через перископический прицел. Более того, сложившаяся практика применения самоходной артиллерии предусматривала применение САУ во второй линии построения танковой атаки, где ведение ближнего боя с пехотой не требовалось вовсе. Основной проблемой "фердинандов" на Курской дуге было их нештатное использование в качестве тяжелого танка экзотической конструкции. К этому не был подготовлен ни сам "фердинанд", ни экипажи сформированных под эту САУ батальонов. В ходе боев на Курской дуге 653-й батальон безвозвратно потерял 13 самоходок, а 654-й -- 26. Экипажи 654-го батальона комплектовались не из танкистов, а из артиллеристов, ранее служивших на орудиях "ПАК-40" или в лучшем случае на САУ "мардер". Поэтому такой печальный результат их первого сражения в качестве танкистов был вполне предсказуем. Несколько лучше выступил 653-й батальон Штейнваца, экипажи которого раньше служили на САУ "штурмгешюц". Претензии Гудериана к "фердинандам" -- это в конечном счете претензии к недостаткам самоходной установки в сравнении с танками: "90 танков "тигр" фирмы "Порше", использовавшихся в армии Моделя, также показали, что они не соответствуют требованиям ближнего боя; эти танки, как оказалось, не были снабжены в достаточной мере даже боеприпасами. Положение обострялось еще и тем, что они не имели пулеметов и поэтому, когда врывались на оборонительные позиции противника, буквально должны были стрелять из пушек по воробьям. Им не удалось ни уничтожить, ни подавить пехотные огневые точки и пулеметные гнезда противника, чтобы дать возможность продвигаться своей пехоте. К русским артиллерийским позициям они вышли одни, без пехоты". /37- С.430/ Что характерно, Гудериан называет САУ "фердинанд" "тиграми" "Порше", хотя таковыми они уже не были. В отличие от насыщенной новейшими танками 4-й танковой армии Г. Гота на южном фасе дуги, на северном фасе ударная группировка 9-й армии Моделя получила всего две роты тяжелых танков "тигр" (две роты 505-го батальона тяжелых танков). Соответственно немецкое командование было вынуждено использовать узкоспециализированные САУ в качестве тяжелых танков. При этом плотность построения советских войск была такой, что вынудила использовать радиоуправляемые танкетки "боргвард" не для расчистки минных полей перед "Фердинандами", а для сокрушения узлов обороны. Задекларированные Гудерианом цели просто не были достигнуты -- "фердинанды" напарывались на минные поля, плотный огонь артиллерии и существенной роли в сражении не сыграли. Последнее, что стоит сказать о "фердинанде", -- это объяснить в двух словах частоту появления названия этого истребителя танков на страницах отечественной мемуарной, а иногда и исторической литературы. Как правило, за именем "фердинанд" скрывается САУ "StuG III" поздних серий или, если транскрибировать полное название, "штурмгешюц", "штурмовое орудие". Примером, вполне однозначно указывающим на подобную интерпретацию, является отчет старшего офицера Генерального штаба при Воронежском фронте полковника Костина, составленный по итогам сражения на Курской дуге. Полковник, перечисляя ударные группировки немцев, пишет: "911-м отдельным батальоном штурмовых орудий "фердинанд". 911-й батальон, приданный 11-й танковой дивизии XLVIII танкового корпуса, был вооружен как раз "штурмгешюцами". Охотники за дикими кошками Что же советские войска могли противопоставить новой немецкой технике? Было бы ошибкой считать, что проблема была решаемой только за счет заваливания противника массой своих танков при ужасающих потерях. Какие средства борьбы были главными в поединках с новыми немецкими танками, показывает осмотр оставшихся на поле боя под Курском "пантер" комиссией Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Всего был осмотрен 31 танк, или, точнее, остатки танков. Один танк был разрушен прямым попаданием авиабомбы калибром 100 кг. Три танка подорвались на минах и фугасах, четыре танка вышли из строя по техническим причинам и были брошены при отходе. Наконец, 22 танка из числа осмотренных были подбиты артиллерией. Всего на 22 танках насчитали 58 попаданий. 10 попаданий пришлись на лоб корпуса танка, все рикошетировали. В башню попали 16 снарядов, все достигли сквозных пробитий. В бортах танка насчитали 24 снаряда, во всех случаях пробивших броню насквозь. Выяснилось, что фатальными для нового среднего танка могут стать все типы противотанковых орудий, состоящих на вооружении Красной Армии. Бортовая броня корпуса и башни поражалась 45-мм, 76-мм и 85-мм бронебойными снарядами. От верхнего лобового листа корпуса рикошетировали все типы бронебойных боеприпасов. Лоб башни и маска пушки пробивались 85-мм бронебойными снарядами и даже 45-мм подкалиберным снарядом. По типам боеприпасов 58 попаданий распределялись следующим образом. Пять попаданий были от 85-мм бронебойных снарядов (выпущенных, очевидно, из 85-мм зенитной пушки обр. 1939 г.), двадцать шесть -- от 76,2-мм бронебойных снарядов, семь -- от 45-мм бронебойных снарядов и одно -- от 45-мм подкалиберного снаряда. Даже если предположить, что хотя бы половина попаданий 76,2-мм снарядов есть результат выстрелов пушек "Т-34", просматривается поражение "пантер" преимущественно противотанковой артиллерией. Есть и более общие исследования по этому вопросу. Согласно "Отчету по действиям советской артиллерии в боевых действиях на Орловско-Курской дуге", а также "Исследованию боевой эффективности советской артиллерии по новым типам немецких танков" и ряду других, на долю советской противотанковой и дивизионной артиллерии калибра 45-- 76 мм пришлось от 64 до 81% подбитых и уничтоженных немецких боевых машин (танки, САУ, бронеавтомобили и бронетранспортеры). На долю мин и пехотного оружия (бутылки с зажигательной смесью, ПТР) приходилось 11 -- 13% (на отдельных направлениях до 24%), на долю танковых частей -- всего 9-- 17% (на отдельных направлениях -- до 21%). Факт поражения преимущественно артиллерией подтверждают и сами немцы. Один из последних докладов немецких танковых частей, отчет I батальона 24-го танкового полка, датированный январем 1945 г., гласит: "Противотанковые пушки являются основным противником танков на восточном театре военных действий. Русские используют противотанковые орудия массово в обороне или продуманным подтягиванием их за атакующими, чтобы быстро ввести их в дело. Термин "Pakfront" не отражает полностью условия боя, с которыми столкнулся батальон, поскольку противник использовал это оружие сосредоточенным в так называемых Paknest (противотанковые гнезда. -- А.И.) для достижения фланкирования на дальних дистанциях. Иногда Paknest состоял из 6-- 7 противотанковых пушек на окружности всего в 50-- 60 метров. Вследствие превосходной маскировки и использования местности -- иногда колеса были сняты с орудий для уменьшения их высоты -- русские легко добивались внезапного открытия огня на средних и коротких дистанциях. Пропуская двигающиеся в первом эшелоне танки, они старались открыть огонь нам во фланг". /3- P.223/ По большому счету основным средством борьбы с "пантерами" и "тиграми" была стратегическая инициатива, которой Красная Армия безраздельно завладела в 1943 г. Советские войска могли выбирать точку удара по растянутому немецкому фронту и наносить удар не по танковой дивизии, оснащенной "пантерами", но по ослабленной предыдущими боями пехотной дивизии, поддержанной в лучшем случае САУ "штурмгешюц". Фронт проламывался, и дивизии с "пантерами" и "тиграми" были вынуждены бросаться в бой по частям на затыкание дыры и восстановление фронта. Танки с танками не воюют? Предметом оживленных дискуссий является вопрос дуэльного сравнения танков. Условно говоря, что было бы, если два танка поставить друг против друга в чистом поле. Сравнение в такой форме в общем случае некорректно. Воюют не танки друг против друга, подобно средневековым рыцарям, но подразделения, оснащенные танками. Поэтому в любом случае в танковом сражении участвовала артиллерия, пехота и саперы. Если рассматривать уровень операции фронта или армии, то танковых сражений наступающий старался избегать, а обороняющийся, напротив, стремился навязать именно такое сражение. Причины вполне прозрачны: нежелание связываться с сильным и опасным противником, с одной стороны, и стремление не допустить прорыва в тыл крупных танковых сил противника, с другой стороны. Поэтому в наступлении танковые дивизии немцев в 1941-- 1942 гг. и танковые и механизированные корпуса Красной Армии в 1943-- 1945 гг. предпочитали выставлять против танковых соединений противника заслон и пробиваться дальше. Тактически танковые бои рассматривались как неотъемлемая часть действий танков еще с 30-х годов. Был даже введен тип танка-истребителя со скорострельной пушкой с большой начальной скоростью снаряда. Таковым, в частности, должен был стать танк "БТ". Сопровождать им предполагалось "Т-26" с двумя пулеметными башнями. В ходе войны отношение к танковому бою у сторон варьировалось в зависимости от текущей ситуации в поединке брони и снаряда. Танковые войска Красной Армии на "Т-34" и "KB" в 1941 -- 1942 гг. стремились навязать танковый бой, а панцерваффе, напротив, стремились от него уклониться. Напротив, в 1943-- 1945 гг. немцы в наставлениях и методичках рекомендовали ведение танкового боя. Следует поэтому избегать попыток представления в качестве ответа на немецкий "зверинец" танков "ИС-2". Хотя они были в одной "весовой категории" с "пантерой" -- 45 тонн, -- сравнение этих двух танков некорректно. "ИС-2", как и "тигр", -- это танк качественного усиления. Из "ИСов" комплектовали структуры, по сути аналогичные тяжелым танковым батальонам "тигров", -- тяжелые танковые полки прорыва. Напротив, "пантеры" шли на вооружение танковых батальонов линейных дивизий. Разница в данном случае принципиальная: в одном случае танк придается пехоте или танковой дивизии на острие главного удара, во втором -- неотъемлемая часть соединения. Орудие "ИС" могло поражать новые танки немцев с дистанции до 2000 м, но, как правило, тяжелые танковые полки действовали в прорыве обороны пехотных дивизий. В "Отчете по результатам боевого применения танков "ИС-122", действовавшем в октябре 1944 г. в Прибалтике, читаем: "Наиболее распространенным противником танков на участке 75-го танкового полка была 75-мм противотанковая пушка, стрелявшая снарядом-болванкой". Полк поддерживал атаку 271-й стрелковой дивизии. Задача "ИС" была не столько "бороться", сколько "противостоять" по мере необходимости. Боролась с танками немцев преимущественно артиллерия. x x x Чудо-танки как явление на поверку чаще всего оказывается не более чем химерой. Примеры эффективного использования малочисленной, но формально превосходящей все и вся техники с лихвой компенсируются примерами бездумного и бесполезного расходования ценного вооружения в малозначительных тактических эпизодах. Баланс средств защиты и нападения всегда крайне шаток. Особенно ярко это проявляется в отношении танков. Ассортимент артиллерийского вооружения армии Второй мировой войны был настолько широк, что практически с любой новинкой было чем бороться. Во всех армиях мира были 76,2-- 90-мм зенитные орудия с высокой начальной скоростью снаряда, способные бороться практически с любой бронетехникой тех лет. Обычными для большинства стран были также корпусные орудия, предназначенные изначально для борьбы с артиллерией противника на дальних дистанциях. Поэтому "неуязвимость" любого тяжелого или не очень танка была весьма условной. Во второй половине войны, с введением дифференцированного бронирования, проблема решалась еще проще, у тяжелых танков наличествовали борта, пробиваемые штатной противотанковой артиллерией. При малом числе новых машин и соответствующей стратегической обстановке перемолоть их не составляло труда. К моменту появления значительных количеств танков нового типа против них находили соответствующее противоядие. Наиболее прагматичным подходом было создание массового танка, пусть не обладающего ореолом чудо-оружия. У "Т-34" хватало недостатков, но вполне очевидные достоинства в поднятии планки требований средств борьбы у него тоже были. Аналогичную задачу выполнила "пантера". Но нельзя требовать от любого, даже самого совершенного танка радикального изменения стратегической обстановки на фронте. В условиях столкновения многомиллионных армий на фронте в тысячи километров отдельные танки или даже подразделения танков любого типа теряются среди масс пехоты и артиллерии. Когда приходится латать дыры на фронте, то неизбежно много танков теряется в маршах, бросается из-за нехватки топлива или бесславно гибнет в изолированных контратаках. Танки были лишь одним из инструментов борьбы, часто не самым весомым. Глава 8. 352 сбитых как путь к поражению Шок Когда в небольшой заметке в газете "Аргументы и факты" за 1990 г. были впервые в отечественной печати опубликованы данные о личных счетах немецких летчиков-истребителей, для многих трехзначные цифры стали шоком. Выяснилось, что белобрысый 23-летний майор Эрих Хартманн претендовал на 352 сбитых самолета, в том числе 348 советских и четыре американских. Его коллеги по 52-й истребительной эскадре люфтваффе Герхард Баркхорн и Гюнтер Ралль заявили о 301 и 275 сбитых соответственно. Эти цифры резко контрастировали с результатами лучших советских пилотов-истребителей, 62 победами И.Н. Кожедуба и 59 -- А.И. Покрышкина. Более подробная информация об асах люфтваффе оказалась еще более шокирующей. Выяснилось, что асами в терминологии союзников (то есть сбившими 5 и более самолетов противника) у немцев было более 3000 пилотов. Хартманн и Баркхорн с более чем тремястами побед были лишь вершиной айсберга. Еще 13 летчиков-истребителей люфтваффе одержали от 200 до 275 побед, 92 -- между 100 и 200, 360 -- между 40 и 100. Сразу же разгорелись жаркие дискуссии о методике подсчета сбитых, подтверждениях успехов пилотов-истребителей наземными службами, фотопулеметами и т. п. Главным тезисом, предназначенным снять столбняк от трехзначных цифр, стал: "Это были неправильные пчелы, и они делали неправильный мед". То есть асы люфтваффе все наврали о своих успехах, и в реальности они сбили не больше самолетов, чем Покрышкин и Кожедуб. Однако мало кто задумался о целесообразности и обоснованности лобового сравнения результатов боевой деятельности летчиков, воевавших в разных условиях, с разной интенсивностью боевой работы. Никто не попытался проанализировать ценность такого показателя, как "наибольшее число сбитых", с точки зрения организма военно-воздушных сил данной конкретной страны в целом. Что такое сотни сбитых, обхват бицепса или температура тела больного лихорадкой? Ответ на этот вопрос совсем не так очевиден, как может показаться на первый взгляд. Как правило, выше индивидуальные счета пилотов у стороны, которая проигрывает воздушную войну. Подчеркну, не один, два или три боя, а войну в воздухе как цепочку сражений. Проявился этот феномен уже в Первую мировую войну. Например, немецкий летчик Манфред фон Рихтгоффен сбил 80 самолетов союзников -- самый высокий результат среди летчиков-истребителей 1914-- 1918 гг. Во Вторую мировую войну все это повторилось, причем не только на советско-германском фронте. На Тихом океане тоже были свои хартманны. Лейтенант японской морской авиации Тетцуго Ивамато сбил семь истребителей "F4F" "Уалдкэт", четыре "Р-38" "Лайтнинг", сорок восемь "F4U" "Корсар", два "Р-39" "Аэрокобра", один "Р-40", двадцать девять "F6F" "Хеллкет", один "Р-47" "Тандерболт", четыре "Спитфайра", сорок восемь бомбардировщиков "SBD" "Даунтлесс", восемь бомбардировщиков "В-25". Только над Рабаулом ас одержал 142 победы в воздушных боях, а всего на его счету 202 (!!!) сбитых самолета лично, 26 -- в группе, 22 неподтвержденные победы. И это на фоне довольно вялого интереса японской пропаганды к индивидуальным счетам летчиков-истребителей морской авиации. Вышеуказанный список -- это фактически личные записи пилота о результатах боев, которые он вел по личной инициативе. Еще один японский летчик-истребитель, лейтенант Хиройоши Нишизава, сбил 103 (по другим данным -- 86) американских самолета. Самый результативный американский летчик на том же театре военных действий, Ричард Айра Бонг, сбил в 2,5 раза меньше, чем его оппонент из Страны восходящего солнца. На счету Бонга даже меньше самолетов, чем у И.Н. Кожедуба, -- 40. Абсолютно идентичную картину демонстрирует и "конфликт низкой интенсивности" -- советско-японский пограничный инцидент у реки Халхин-Гол. Японец Хиромичи Синохара претендовал на 58 сбитых советских самолетов с мая 1939 г. до своей гибели 28 августа того же года. Лучший советский пилот Халхин-Гола, Сергей Грицевец, имел на своем счету 12 японских самолетов. Именно этот эффект заслуживает пристального анализа. Однако, прежде чем обратиться к анализу счетов асов как показателя деятельности ВВС той или иной страны, имеет смысл разобраться с животрепещущим вопросом подтверждения побед. "Правильные пчелы" Попытки объяснить разницу в числе сбитых порочной методикой подсчета не выдерживают никакой критики. Серьезные промахи в подтверждении результатов летчиков-истребителей обнаруживаются и у одной, и у другой стороны конфликта. Проиллюстрировать этот факт можно на примере боев на Халхин-Голе в 1939 г. Несмотря на сравнительно скромные силы сухопутных войск СССР и Японии, вовлеченных в бои на территории Монголии, в воздухе развернулось одно из самых напряженных воздушных сражений Второй мировой войны. Это была масштабная воздушная баталия с участием сотен самолетов, развернувшаяся над сравнительно небольшим участком соприкосновения войск сторон. Причем большая часть усилий авиации, свыше 75% вылетов, была направлена на борьбу за господство в воздухе, то есть собственно воздушные бои и удары по аэродромам. Армии Японии и СССР еще не были втянуты в широкомасштабные боевые действия и могли бросить в бой значительные силы авиации, причем в кабинах самолетов сидели подготовленные еще в мирное время пилоты. По итогам конфликта японская сторона заявила