и можешь. Видишь ли я как и все люди эгоистка и не хочу терять тебя всего и хотя бы иногда чувствовать, что у тебя сохранилось теплота и близость ко мне. Я до сих пор не чувствовала как ты____ глубоко вклинился в мою жизнь и заполнил ее своими переживаниями большое прос- транство, если можно так выразиться и мне иногда кажется пря- мо невероятно___ Как это ты исчезнешь вместе со своей привязанностью из моей жизни. Федюша милый пожелай мне поскорее изжить тебя и спаси- бо тебе за красоту твоего чувства____ А.Гр------- /роспись/ 11 марта До самого последнего момента я не знаю смогу ли все-таки не видеть тебя____ Но всей своей логикой, всем своим разумом я говорю себе: надо, надо кончить! Я говорю себе___ он человек___крепко привязанный к своим при- вязанный к своим привычкам, ему трудно порвать, он хочет со- вместить несовместимое. Душу дать одной, тело другой___ а____ жизнь___ личную___ повседневную и заботы семье.Он заблудился, все дороги одинаково соблазнительны____ но на каждой____ ясны тернии, которую выбрать. Но когда я вспомнила твою мягкую не- обычно солнечно-теплую душу, так трудно отказаться от нее,ко- гда ты ее предлагаешь___ Но Федя жизнь____ есть жизнь____ Мне нужен не любовник, а друг и на радость и печаль, ты___ предл- ожил мне быть им. Я всей душой откликнулась на Это___ но ока- залось___ что Это для тебя легче сказать, чем исполнить____ И я, Федя родной близкий мой___ больше не могу. Я хочу уйти,Это очень, очень больно и почти невозможно___ ноя хочу___ попроб- ывать___ Ты не терзайся, ты тут невиновен. Ты давал и хочешь дать всей своей душой___ все, что ты мог. Больше от тебя не- льзя требовать___ Федя ты не знаешь___ цены родной мой___тво- ей души. Она пахнет фиалками, пробуждающейся весной____ лесом и обладает немсчерпаемым___ источником___ теплоты и ласки. Но нет___ родной___ мой___ если можно Это письмо не бери с собой, а оставь у меня чудный мой___ всего доброго. Галочка"? /подпись/ 11(или 17).03.1925 г. - и в тот же день начал писать ответ и продолжил его 17.03.25 г. На гладком листе 36х22,простым карандашом. Нечто среднее ме- жду комментарием к письму Гришечкиной? и черновиком письма к ней же в 3-х отрывочных записях. 233 1. "11 Марта 1925 (а в действ.17го). В плохую лунную ночь.(Это- го не было вчера - было пасмурно). 2. "читаю твое письмо и ночной тихий ласковый свет успокаивает мятежную душу мою... не оценил я лунно солнечного света глаз твоих, ни аромата души твоей, ни прекрасного прибоя улыбки твоей" 3. "в своей необузданной человечности я хотел все эти скомкан- ные загрязнения смыть. Я не совмещал тебя. Я нахожу первопл- ощение тебя в другом, я пользовался всем этим - обманывал их и себя. Многих любил, родная. Из ласково-милого твоего письма я вижу, что человек может совершить самые низкие преступления и самое болшое преступл- ение даже на мгновение не уничтожит аромата и свежести и ду- ховной чистоты окружающей тебя. В житейском океане пошлости ты тот маяк аромата и свежести жизни - всегда была, есть и будешь для меня. Прости меня за все и помни улыбки радости и слезы печали твои - мои Целую тебя Ф.Б-ц"/подпись/ Из дневника Муси Берггольц. "13 апреля 1925 г. ..... Папа каждый божий день приходит в 12, в 1,в 2 часа но- чи и я знаю, что нередко выпивши." 28.06.1925г. - Мария Ивановна Грустилина пишет из деревни письмо дочерям и сыну в Питер. В деревне она живет с доче- рью Марией и внучками. В письме она беспокоится о зяте и как он устроился с обедами в связи с ее отъездом из города. Пер- едает, что у них здесь все нормально. Дети здоровы и послуш- ны. 23 декабря 1925г. - смерть Христофора Фридриховича 1926 г. 1927 г. 1928 г. Начало 1928 г. - свадьба Ольги и Бориса Корнилова. Они живут на Палевском. август 1928 г.- Поездка Федора Христофоровича на юг Письмо Ф.Х. к М.Т. на обороте черно-белой фотооткрытки "N 13 Новый Афон.Общий вид с горы" Текст фиолетовыми чернил- ами: 21/VШ 28 Дорогая Маня! Приехал на Афон благополучно. Уеду 11-го сентября, если хочешь чтобы привез фруктов, вышли деньги рублей 10 по адре- 234 су Ахали - Н.Афон почтовое отделение до востребов. Привет всем.Целую тебя. твой Ф.Берггольц"/подписью/ 1928-1929 учебный год читает курс лекций по хирургии уха,го- рла, носа в Институте повышения квалификации врачей г. Лени- нграда 13.10.1928 г.- рождение внучки Ирины Из дневников М.Т. "11/23 ноября 1929 г. "....И вот нас то всех Федя не любит. Хочет уйти от нас.... Ведь, в сущности, он давно отвернулся от нас. У него чувств хватает только на Анастасию Гришечкину.... вот уже четыре месяца я без службы, а зарабатывала я много от 150- 250 руб. Содержала семью, окупала все расходы. Он же давал денег, ко- торые оправдывали только его. За время моей безработицы он не прибавил ничего и мне с Мусей приходилось жить на то, что закладывали, а теперь мы на содержании Ляли и Бори. Я зараб- атываю пустяки, это меня угнетает...." 1930 г. Январь 1930г.-Октябрь 1939 г. - хирург санчасти при амбулат- ории фабрики "Красный ткач"(из фабричного "Личного дела") Из дневников М.Т. "16 01 1930г. Я не знаю что мне делать:...много раз Федя ставит вопрос пе- редо мной - он хочет уйдти от меня. ...Вот и сегодня. Пришел хмельной___ стал говорить, что пот- ерял себя, стал сильно плакать, убеждать, что он так не мож- ет продолжать жить и что он уйдет из жизни. Необъяснимо жаль мне его в эти минуты, чувствую, что он___ действительно стр- адает.... - он любит Гришечкину, которой нужен полный разрыв с семьей... Но и ей нужен покой совести. Это я вижу из слов Феди, она говорит___ Как отнесется к этому М.Т. Она боится сделать больно___ ей нужна моя согласованность..."(Далее ид- ет тяжкое согласование того, что нужно Феде с остатками люб- ви к нему М.Т.) "17 01 1930 г. Я смогла и сказала Феде сегодня. Когда он стал говорить___ что___ скоро___ решится его вопрос жизни. Зачем смерть___сказала Я. Этот вопрос можно разрешить иначе. А как? Я вижу, что все дело во мне___вам___ надо что- бы я сказала решительное слово___ и___ я не желая твоей сме- рти говорю___ устраивай___ свою жизнь как хочешь___ и скажи там, что___ со мной согласовано___ Разговор продолжился, но___ немного и тихо___ и мирно___ Мне было___ ужасно___ тяжело___...." 235 19.03.1930г.- Муся ушла к Ю.Либединскому 18.06.1930г.- Мария Тимофеевна в письме к дочери Марии пишет, что папа(Ф.Х.) вернулся в Ленинград 15-го. 24.06.1930 г.-"Оля разошлась с Борисом"из письма М.Т. к доч- ери Марии 17.08.1930 г.- она же пишет, что папа привез тяжело больного Шуру к ней за город в д.Залязи, где она живет с дочерью Оль- ги Ириной. ("Отношения мои с ним /т.е.с отцом/ тяжелые" 1.09.1930 г.- Ольга в своем письме сестре Марии передает бла- годарность от матери за деньги, а "папа-свинья не давал ей ни копейки, а сам на трех работах" Сентябрь 1930г. - "Папа уехал в отпуск на юг в Новороссийск к Лосинскому, оттуда собирается ехать путешествовать, куда ничего не знаю - ничего не пишет." (из письма М.Т.дочери Ма- рии и зятю в Симеиз, примерно 5-6.09.1930г. т.к. поздравляет дочь с днем рождения, которое у нее 9 сентября) 1931 г. 16.08.1931 г. - дочь Мария родила от Ю.Либединского сына Ми- хаила(т.е.меня) Вместе с моим появлением на свет у деда моего Федора Христофоровича появился еще один пациент-родственник, в обе- спечении здоровья которого он принимал самое действенное уч- астие, как по свидетельству моих родных, так и по моим собс- твенным воспоминаниям, котороые будут изложены ниже. 1932 г. и позже "За Невской заставой, в старом доме нашем, остался жить папа (они разошлись с матерью, и мать жила у дочери Марии), тетя Варя с бабушкой Марьей Ивановной - бабой Машей.... ....она заботливо обихаживала бывшего зятя - папу, когда он бывал дома,.... ...Волнистые белокурые волосы папы стали седеть и редеть,хо- тя он при случае все так же лихо ворошил их и напевал стари- нную заставскую песенку: А носил Алеша кудри золотые! Пел великолепно песни городские! Как же тут Марусе было не влюбиться.... Он работал все там же, врачом в амбулатории при бывшей фабрике Торнтона, ныне "Красный ткач" имени Тельмана, куда поступил он после гражданской - после кронштадского льда, на котором завершилась его военная слкжба. 236 Он бывал иногда у меня в неправдоподобно маленькой, ка- кой-то "понарошечной", макетной квартирке, "дома-коммуны", а я никак не могла вырвать время побывать у него - ни на фабр- ике, в его ветхой деревянной амбулатории, где у папы, собст- венно, был второй дом, где много лет выращивал он какие-то необыкновенные для Ленинграда розы, ни в запущенной комнате его в нашем старом доме." (О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.244-245) ".....Тут надо сказать, что с тех лет, как я вопреки отцовс- кой воле, ушла из-за Невской заставы, папа считал "моими" и партию, и всю историю, и все победы наши, и все недостатки. Он говорил: "Ну, кажется, с твоей пятилеткой что-то все-таки выходит..." или: - "Ну вот, опять твои товарищи перекачали". Да, в общем, все было "мое", и я отвечала перед папой реши- тельно за все - ух, это было трудновато!" (оттуда же,стр.260-261) Весна 1932 г.- Федор Христофорович в составе Ленинградского санитарного отряда на посевной под Челябинском (Из Автобиог- рафии 1944 г.) "Надо сказать,что в самом начале тридцатых годов- в 1931 и 1932,когда Самуил Яковлевич Маршак редактировал первые мои детские книжки, папа как-то прибежал ко мне страшно оживлен- ный. Каким молодым он был еще тогда! Как часто и упоенно хо- хотал - именно хохотал, а не смеялся! - Лялька! - закричал он чуть ли не с порога. Я в газетине нашей читал, что Маршак твой в Германию едет. - Да. А почему ты так взволнован этим? - То есть как - почему? Вот рецептики. Один- на меркузал, другой- на люминал. Понимаешь, там у немцев фармокопея знам- енитая - байеровская, у нас таких лекарствий делать не науч- ились. Понятно? - Пока нет. - Ах, господи! Все-то вам разжуй и в рот положи.Ну, у ме- ня одна такая ткачиха, хорошая такая баба, отекает страшней- шим образом - меркузал ей нужен. А одному ткачу- хороший та- кой мужик, старательный - люминал. У него какие-то припадки, типа эпилептических, хочу попробывать люминалом его лечить. Ну так вот, пусть Маршак из Германии привезет мне меркузалу и люминалу. Только непременно байеровского. - Папа, да ты ....да ты пойми - это неприлично, неудобно. Ему же за все это валюту выкладывать придется. Неудобно мне! - Очень даже удобно. Скажи - просит мой папа, старый док- тор. Маршак умный, он все понимает, он пишет отлично: "Крок- одил, крокодил, крокодилище!" - Да это не Маршак, а Чуковский 237 - Верно. Спутал. Но у Маршака не хуже. Про вас, про всех писателей: Разевает щука рот, А не слышно, что поет.... - Это Самуил Яковлевич вовсе не про нас писал! Ты просто демагог! - Про вас! Я читатель, мне виднее. В общем, я знаю,что он человек хороший. Ребята его стихи любят......На рецептики. И попроси Самуил Яковлевича. Скажи - мой папа, старый доктор, просит. Для своих ткачей. И я, пропадая со стыда, все-таки просила Самуила Яковл- евича, а он так просто и охотно брал папины рецептики, что стыд мой исчезал, и он два или три раза привозил то,что про- сил отец.... Наверно, до сих пор не знает Самуил Яковлевич, сколько папиных ткачей и ткачих помог он папе поставить на ноги, спасти от смерти...." (О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.322-323) лето 1934 г.- смерть Маи, внучки от Ольги 12 08 34г. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву: "Я прервал письмо, т.к. Марью Тимофеевну вызвали за зас- таву - бабушке что-то стало плохо. Оказывается неладно с ру- кой - началось какое-то воспаление. Она вернулась - старуху взяли в больницу - Федор Христ- офорович резал ей руку - операция прошла благополучно, но принимая во внимание возраст..." 27 11 34г. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву: "Вчера Федор Христофорович меня выстукал и велел поста- вить горчичники на бок, мне их поставили и сейчас мне уже лучше. Но придется день два поваляться. 1936 г.,начало. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву: "Об Ирине - с ней - без перемен, а это одно достаточно плохо. Мне кажется надо ждать худшего, по крайней мере так говорит Федор Христофорович." 14 марта 1936г.- смерть Ирины, внучки от Ольги 1937 г. Январь-февраль 1937 г. - переезд дочери Марии в Москву вмес- те с семьей. Май 1937 г. - исключение Ольги из партии и, очевидно, именно тогда Ольга ездила к отцу в амбулаторию на фабрике "Красный ткач". Именно об этом визите она вспомнила 1-го февраля 1942 г.во время свидания с отцом после смерти в конце января 1942 238 г.Николая Молчанова 2-го мужа Ольги Берггольц. Июнь 1937 г.- исключение из партии моего отца, Юрия Николае- вича Либединского. "Я вам писала, что продала Шкаф за 850 р. и Отец дал 250 р. и я выкупила облигации. Надо их продержать до 25 июня. Я так и Папи сказала, что потом заложу и отдам ему деньги. Бы- вает он у нас очень часто за Лялю и за вас волнуется. Но вот Мусена не хорошо, очень не хорошо, что ты отцу не напишешь, все же хоть немного, но он вам помог - взял и вынул с книж- ки все что у него было и Мишу отправил к вам как следует. А ты знаешь Отца - такое ваше молчание для него не безразлично. И потом Муся он давно просил меня, чтобы ты прислала из Мос- квы ему _КАНВЫ_" "...сейчас папа хлопочет для Ляли комнату в Вербье, это Муся ты может помнишь не доезжая одну станцию до Торбино - папа там жил." (из писем того времени М.Т.к дочери Марии и зятю в Москву) осень 1937 г.-к этому времени относится описанный Ольгой Бе- рггольц в "Дневных звездах" поход ее и отца в Зоопарк. "Поздно вечером пришел мой папа и заявил, что останется у меня переночевать. - А завтра я поведу тебя в Зоологический сад, - прибавил он строго.- Да, да. Утром. Обязательно. "В градусе, - отметила я. - Только бы "Гаудемус" не стал исполнять..." В градусе мой папа бывает редко, но зато градусы у него самые разнообразные. В градусе наиболее низком, в так назыв- аемом "недопинге", он брзглив и придирчив: разносит порядки на хирургическом отделении (которым сам же заведует!), жест- око громит местком, куда его "нарочно все время выбирают", громит райздрав и назойливо требует от меня - именно от ме- ня - ответа, "почему все эти безобразия творятся!?" В градусе чуть повыше он сосредоточен, серьезен, с неж- ностью вспоминает страшные фронты мировой и гражданской войн, на которых работал военно-полевым хирургом с первого дня ми- ровой вплоть до кронштадского льда, обсуждает вопросы между- народной политики - "мой прогноз таков..." - и очень сердит- ся, если его прогнозы оспариваешь. В градусе самом благоприятном он шумно и весело куроле- сит: без поводов рукоплещет, поет старинную невскозаставскую песенку, как все такие - печально - веселую: А носил Алеша кудри золотые! Пел великолепно песни городские!- и встряхивает при этом все еще волнистой золотисто-седой ше- 239 велюрой, декламирует отрывки из державинского "Бога" и- ста- рый дерптский студент - обязательно стремится (басом!) испо- лнить "Гаудеамус". В этом состоянии его одолевают самые нео- бычайные желания: "родить еще ребеночка", "написать трагедию в стихах" или - вот как сегодня - в пожарном порядке тащить меня, взрослого, ответственного, замученного к тому же "лич- ным делом" работниика редакции, в Зоологический сад. - Ох,папа, - сказала я, - ты же знаешь: мне некогда. И.... не до того! - Ну-ну-ну! Оставьте ваши штучки. Я тебе отец или нет? Я тебя породил. Сказал - поведу, и поведу. Он помолчал и вкусно, значительно добавил: - Льва увидим. Царя зверей. Я невольно улыбнулась. Заметив это, папа пришел в вост- орг и захлопал в ладоши. - Мамонька родная, я ведь тракторист! - закричал он куро- леся, и, вдруг став совершенно серьезным, негромко спросил:- Ну, а дела твои как? ....Я, горячась и терзаясь, излагала суть записки, а папа смотрел на меня пристально, совершенно трезво и только поми- нутно вставлял докторские реплики:"ну-ну","да-да","так-так". - Ой, страхолюдная же ты стала! - вдруг воскликнул он, не дослушав меня. - Ой, психопаты вы, господа, все-таки..... Ну ладно. Ложись спать, завтра нам рано ехать. Я тоже ложусь... "Я царь, я раб, я бог, я червь". - Ложись. Я еще посижу, напишу черновик заявления. Не то- го, а другого. По поводу другой моей статьи... Я сейчас при- несу тебе матрас. - Не надо. Я старый солдат, обойдусь без матраса. "На нем треугольная шляпа и серый походный сюртук". - Папа только без пения! У меня и так голова скрипит. - Ну ладно, ладно. Отец я тебе или нет? Ох, тяжелый слу- чай.... Он улегся на жесткой и очень узенькой кушетке, а я зак- рыла лампу газетным кульком и уселась перед листом бумаги. Мне было очень одиноко, потому что папа не дослушал про "мое дело", и ничего вообще не понимает ни в нем, ни в моем сост- оянии, и неизвестно, чем доволен, а я.... Как это все-таки противно - даже не дослушал...а я.... А он вдруг окликнул меня ласково и грустно: - Лялька! Девчонка.... - Ну что, папа? - А помнишь, как в Заручевье я и мать не пустили тебя с Муськой за грибами? На какую-то вашу полянку... Давно дело было...Ревели-то вы как, господи. - Ах, папа, ну отстань, какая еще там полянка! Не мешай.... Он замолчал. Я сидела долго, томилась, подбирала формулировки, мысл- енно бранилась с Климанчук, курила до сердцебиения. Меня ду- 240 шила обида - было ужасно жалко себя, я твердила шопотом:"Ус- тала, устала, совсем устала..." Я уснула на рассвете, мне снилось какое-то собрание, и вдруг в разгар этого собрания послышался папин возглас: - Лялька-а! Вставай! В Зоологический едем! Я с трудом разлепила глаза: "Не забыл..." - Папа, еще десяти нет. Куда мы в такую рань попремся? - Вот и хорошо, что рань: там в десять как раз открывают. Вставай, посмотри - какое солнышко-то! Ну-ну, давай побыст- рее... Он был весел, бодр, необыкновенно деятелен, его лицо с большими голубыми глазами было лукавым, как у человека, кот- орый задумал удивиить мир, и злил он меня всем этим до изне- можения. В старом своем военном картузике, который я помнила с детства, в коротком пальто реглан, похожим на бабью юбку,па- па бежал по улице так, точно опаздывал на поезд. Я семенила за ним и тихо ругалась. В трамвай мы вскочили на ходу. А возле Зоологического сада не по-городскому пахло про- хладной осенней землей, деревья стояли бронзовые, строгие и не шевелились, замерев, точно понимали, что чуть теплый бле- дно-золотой солнечный свет льется на них в последний раз. Строгость, умиротворенность и милая прозрачность осеннего дня кольнули меня, как льдинкой, особой грустью - тоже стро- гой, умиротворенной и прозрачной. "А ведь мне уже много лет",- подумала я. А папа сладко жмурился, подставлял лицо солнцу, круглы- ми своими ноздрями втягивал острый воздух, ежился и блаженно крякал: - Ай,хорошо! Ну и хорошо!Что? Довольна, девчонка, что по- ехала? Жалко, что Муськи с нами нет. Помнишь, как осенью, в Заручевье, мы вас с Муськой за грибами не пустили? На какую- то вашу особую полянку? - Ну, помню. Ну и что? Он раздражал меня бесконечно. - Гиены, - с удоволствием отметил он, когда мы подошли к клеткам. - Ишь, сволочи. Хохотать умеют. Смотри, как вон эта - рыщет, а? А вонь-то от нее, мамочка... "Типичная Климанчук",-определила я про себя и угрюмо ул- ыбнулась. - А вот тигры, Лялька, смотри, тигры. Шика-арные звери, верно? - Похоже, что они из тигрового одеяла сшиты, - ответила я. - Неправдоподобные. - Ну нет, это ты напрасно. Красивые звери. Мне нравятся. Ну, а это тебе львы. Их скоро кормить будут. (Папа вдруг уж- асно озоботился, вытащил из жилетного кармана дедушкины ча- сы, луковкой, взглянул на них, даже послушал.) Да ведь вер- но, кормить скоро будут. Ну, ничего, я тебе покажу, как их кормят. 241 - Да не надо мне, господи. Дожидаться тут, что ли....кор- межки ихней. Ты лучше посмотри, какие они плешивые. Точно топтались на них. И морды дурацкие. Тоже- царские! Как у Ни- колая Второго.... Папа неуверенно хохотнул. - Ну пойдем, папа. Посмотрели.Да и смотреть-то не на что. - Львы эти действительно немножко... того, - говорил папа смущенно, но еще бодро.- А вот медведи тебе понравятся. Они, знаешь, играют, кобенятся. Мы вот сейчас птиц посмотрим, по- том к разным там коровам зайдем и - к медведям. Ладно? А уж потом дальше. А? Хорошо? - Как хочешь, папа. Мы стояли у клетки с птицами....Все они почему-то нахо- дились в полном оцепенении, точно были чем-то сильно озадач- ены. - Заседание нашей редакции, - определила я немедленно и уныло. Папа тяжело вздохнул и промолчал. Мы молча подходили к загородке с пони. - Ну, а это пони, - сказал папа, - конечно, так себе. Ме- лкая лошадь...Тебе они тоже не понравятся... "Чего это он так скис?" - подумала я, и вдруг меня как ударило: да ведь папа хочет, чтоб я удивлялась и радовалась, как в детстве! Ведь он не в Зоологический сад прогулку прид- умал - в мое детство, в свою молодость. А я-то брюзжу, а я- то ничего не вижу вокруг - ни золотых деревьев, ни забавных зверей, ничего, кроме страшных образов своей тоски, а я-то - старая.... - Ну пойдем, - уныло уронил папа. Но я воскликнула с увлечением: - Нет, папочка, подожди,подожди! Я еще хочу посмотреть на лошадку! - Ну посмотри, - недоверчиво сказал папа, но немного смя- гчился. - Нет, вот эти мне наконец нравятся,- восхищалась я, дро- жа от жалости и любви к отцу и зорко следя, чтобы не переиг- рать.- А какая она маленькая! Отчего это она такая малень- кая, а, папа? - Да уж порода такая - пони. - А это "пони английский", папа. Знаешь, он лучше того, красивей - Да как будто бы получше. Мордастый! - Нет, не как будто, а определенно красивей. А вот интер- есно - ездить на нем удобно? Ужасно хотелось прокатиться.... Ведь в Англии на них катаются, верно? Я уж не знала как угодить ему! - Ну зачем же сразу в Англию? Вон ребята едут! - веселея, сказал папа. Действительно, к нам приближалась таратайка;... 242 - Ну хочешь прокачу?- повторил папа и подмигнул.- Я могу! - Ужасно хочу! Только....папочка, пожалуй, это не совсем удобно? - Ну тогда пойдем дальше. Нам еще много надо посмотреть. - Да, да, пойдем. Я к обезьянам хочу, - воскликнула я,ра- дуясь, что удалось обмануть папу. - Ты знаешь, я ужасно люб- лю обезьян. Особенно человекоподобных...Я так давно хотела посмотреть на них. Мы тронулись к обезьяннику. Я взяла папу за руку и, на- рочно чуть-чуть отставая, шла рядом с ним, как самая пример- ная дочка. Папа сиял. - Хочешь, вафлю куплю? - спросил он. - Большую, с кремом? - Ну конечно. Очень. - Что, вкусная? - Спрашиваешь. Прелесть! Крем по запаху и, вероятно, по вкусу напоминала землян- ичное мыло, а в самой вафле, несомненно, уже появилась древ- исина. Я ела, давясь от отвращения, осыпая себя фанерными крошками, папа курил, золотые деревья неподвижно стояли над нашей скамеечкой, наслаждаясь последним солнцем...... Я наконец справилась с вафлей. - Замечательно. Теперь, папочка, попить. Только, пожалуй- ста, с сиропом. - У вас какие сиропы? - строго спросил папа продавщицу. Продавщица с пышными, бумазейно-красными щеками отвеча- ла, увеличивая в голосе восторг при каждом новом названии: - Клюква. Вишня! Свежее сено!! Чайный нектар!!! Я выбрала "свежее сено" пополам с "чайным нектаром" - кутить так кутить! Пока я пила, папа смотрел на меня с тревогой: - Не очень холодная? - Нет, ничуть. - А помнишь,Лялька, спросил он в третий раз, - как вы ре- вели, когда мы с матерью не пустили вас за грибами?.... (эпизод, относящийся к 1923 г., приведен выше) ......Ну, мы и не пустили вас. Папа взглянул на меня виновато и счастливо. Как я люби- ла его! Мне хотелось увести его еще дальше, еще ближе к его молодости, и добрая память сразу открыла туда тропинку: - А ты помнишь, папа, как мы были в Зоологическом, ког- да ты приезжал с германского фронта?...... (эпизод, относящийся к 1915 г.,приведен выше) ......Это ж военная, фронтовая песня была.... Смеясь, счастливые и оба молодые, мы подошли к обезьян- нику.... А обезьяны жили самостоятельной, буйной жизнью,.....А в клетке рядом седой, бородатый и мужественный павиан деловито тряс сетку: схватится цепкими кулачками за сетку, потрясет и посмотрит - не вышло ли чего? Ан все по-старому! Тщета седо- 243 бородого павиана была такой нелепо человеческой, что я окон- чательно развеселилась. "Вот это про меня, я дура", - подумала я без всякой оби- ды, захохотала и оглянулась на папу. Он смотрел на меня с радостью; сам он находился в том состоянии высшего довольства и доброты, когда у человека ос- тается одно желание: расточить эту доброту. Он сказал: - Ну, а теперь я покажу тебе слона. - Ах, ведь еще слон! Пойдем скорее! Играть мне уже было легко и интересно. Да нет, я уже и не играла, а жила этой внезапно возникшей радостной и милой жизнью.... - Ох, папа, какой он огромный, а уши-то какие,- суетилась я около загородки.... - Папа, а хвост? - надрывалась я. - Ужасно до чего непро- порциональный хвост. А интересно, как его зовут? - Их зовут Бетти,- почтительно сказал дяденька,похожий на тушканьчика. - Они - дама. Бетти стояла огромная, равнодушная, почти безглазая.То- лько потрескавшийся хобот двигался из стороны в сторону да иногда переступали столбообразные,тяжкие даже на взгляд ноги. "Если есть судьба, то она похожа на Бетти", - подумала я и, испугавшись этой "недетской" мысли, воскликнула: - Папа, смотри она пятачок подобрала - Ага. Сейчас морковку себе купит. Соображает как же! - Они действительно работают, - вставил дяденька-тушкань- чик. - Они - сознательные. - Папа, купил, купил! Ест! Ах, как интересно! Папа порывшись в кармане,достал монетку и протянул мне. Это был гривенник, весь облепленный табачной трухой. - На, - щедро сказал папа, - купи слону морковку. И я с блаженно-глупым лицом бросила слону гривенник. Гривенник мелькнул под самым хоботом Бетти, лихо прокатился под ее чудовищным туловищем и, немного повертевшись, улегся за слонихой, как раз под самым хвостом.... ..."Если слон найдет мой гривенник - мое желание исполнится, все будет хорошо", - стремительно подумала я, и меня бросило в жар: я искушала Судьбу. - Не найдет! - точно отвечая моим мыслям, крикнул кто-то. Огромный хобот Бетти-судьбы ощупывал бетонную площадку. ....И вдруг моя судьба, медленно переставляя страшные слоно- вые ноги, повернулась к любопытствующим зрителям задом, выт- янула хобот и - цоп! - поймала гривенник. - Исполнится, - взвизгнула я, вцепившись в папин рукав. - Все будет хорошо - ты понимаешь? В глазах у дяденьки-тушканьчика мелькнул ужас. ....И только папа, мой папа - понял ВСЕ./все - в разрядку/ - Ну как же не понимаю?!- закричал он сердито, но мне по- казалось, что из больших глаз его сейчас брызнут слезы.- Все 244 исполнится! Ну пошли, девочка. Теперь все посмотрели. Понрав- илось? - Очень, папочка, очень! Особенно слон. - Ну-ну, я рад. Ну, ты куда? К трамваю? А я - налево. К Дяде. Помнишь Дядю? Ну неужели не помнишь? - Постой, постой...кажется, что-то припоминаю... Ну да - Дядя... - Ну как же, Дядя - Минька Волохин, мой дерптский колле- га... Гм... А ведь действительно, пожалуй, не помнишь его - ведь тебя тогда еще на свете не было.Ну как же- учились вме- сте, "Гаудеамус" пели.... И папа загудел, хотя вовсе не был в градусе: - Гаудеамус игитур... "Как мы далеко сегодня ходили с тобой", - думала я, гля- дя вслед старому, с детства знакомому военному картузику и короткому пальто-реглан, похожему на бабью юбку. И мне было очень приятно, что я такая умная и хитрая, так тонко провела папу и доставила ему радость - прогулялась с ним в его моло- дость. Но тут же мелькнула догадка:а ведь папа сейчас идет и радуется тому, что он такой умный и хитрый и так ловко увел меня в детство от тяжких моих дел. И оказалось, что его мол- одость и мое детство - здесь, рядом с нами, со всем их счас- тьем и светом - а ведь это и есть жизнь, настоящая жизнь - счастье и свет... А мои дела... "Да, но ведь это же просто ерунда мои дела, - вдруг изу- милась я, - это тяжко, обидно, но ведь это пройдет и это не главное. А главное - Жизнь. И Жизнь у меня есть,она со мной, я рада ей, я люблю ее.... .... А мой папа- какой он хороший и добрый! Их много добрых! Если есть добрые - есть жизнь. Она есть, есть!" И я целый день шаталась по золотому, прозрачному осенн- ему городу и, вспоминая Зоологический, детство, папу, слона, - смеялась, а люди думали, что это я им улыбаюсь, и некото- рые обиженно удивлялись,а другие смеялись мне в ответ сами." (О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.208-221) Так, на этой высокой оптимистической ноте кончает поэт в начале 50-х гг. воспоминание о событии 37-го года. Но дей- ствительно здесь только одно, что Федор Христофорович, как изумительный в своей квалификации врач, очень умело и незам етно снял у дочери жесточайший психолгический кризис и вывел ее из психологического тупика, куда ее затолкал процесс реп- рессий, под жернова которого попала поэт Ольга Берггольц в то время. 31.12.1937 г. "Я себя чувствую полегче. Ведь папа два раза уже меня прооперировал, сегодня тоже приедет."(из письма М.Т. к доче- ри от 31.12.37 г.) 245 У бабушки, от всех этих волнений открылся жестокий фур- ункулез и дед ее лечил и весьма успешно. 1938 г. 10 февраля 1938г. - Ольгу восстановили в комсомоле. 27.02.1938 г. "Ну вот на днях была я у Папы и к нему приехала эта тетя Саша (невестка хозяина дачи из Торбино). Долго сидели, разг- оваривали всех-то и все-то вспомнили.... Папа показал твое с Мишкой фото...Потом, когда она уехала, мы с Папой долго тол- ковали, как бы она для вас была хороша..."/как домработница у нас в Москве- М.Л./ (из письма М.Т. дочери Марии и зятю от 27.02.38г.) Для понимания последующего письма надо сказать следую- щее. Благодаря хлопотам А.Фадеева решение о восстановлении моего отца в партии состоялось еще в январе 1938 г., но па- ртбилет ему еще не вернули. Он, фактически, не работал, так, иногда перебивался случайными редакторскими подработками,ко- торые под своим именем добывал Фадеев. Считалось, что работу эту делает он, и деньги им полученные он привозил нам.Мы жи- ли на нищенскую зарплату начинающей (первый год после оконч- ания студии) актрисы - моей матери. Так что с деньгами было туго и отец мой не мог выделять ежемесячно деньги на содерж- ание бабушки. В семье Ольги положение было не лучше и по тем же причинам. 15.03.38 г. "Мне Папа дал денег. Но об возвращении этих денег он не говорит т.ч. вы не беспокойтесь. Это он давал как мне.... Но все же Муся надо тебе написать лично Папи запмсочку.Это обя- зательно. Он каждый раз спрашивает какие вести из Москвы,как живете. А когда я ему сказала,что по телефону ты сказала от- носительно твоей работы, что ничего работа идет хорошо. Папа решил, что пошлет тебе подарок - шелковых чулков. А Мише Папа купил хороший конструктор "Стандарт". Боль- шой набор из дощечек, очень интересный. По а льбому строить разные домики, мосты, мельницы и еще разные постройки.... ....Уж очень она (Ляля- М.Л.) одинокая как-то, никого около нее кроме Маркиных, да вот бывает еще Папа да я." (из письма М.Т.к дочери Марии и зятю от 15.03.38г.) Весна 1938г. - мать моя уехала на гастроли вплоть до сентяб- ря по Дальнему Востоку, а ко мне приехала бабушка Мария Тим- офеевна и привезла подарок деда - большой деревянный констр- уктор для строительства домов (По письму моего отца к жене, б/д) Май 1938 г. - Ольгу Берггольц восстановили в партии. 246 30.07.1938 г. Теща деда, Мария Ивановна, передала ему письмо от Марии Тимофеевны о чем ей в Москву она 30.07.38 и пишет: "Письмо отдала Феди. Он взял и почитал, но мне ничего не сказал - пошлет деньги или нет....Поля на даче в Вырицах, но с несчастьем - она упала и ушибла грудь. Делали снимок. Рен- ген Федя смотрел и говорил повреждений нет, но легкие нехор- ошие..." Октябрь 1938 г.- Федор Христофорович лечится в Кисловодске. 3.10.1938 г. Открытка с красным оформлением: слева герб СССР, справа марка-рабочий 15 коп., по адресу: г.Москва,Сивцев Вражек,д.6 кв.1. М.Ф.Берггольц. Обратный адрес: г.Кисловодск пр. Ленина 34. сан.Медсантруда, кор.2, ком.13 Ф.Х.Берггольц. На открыт- ке 3 печати:1.Кисловодск,3.10.38.;2 и 3.Москва, 5 и 6.10.38г. Адрес и текст фиолетовыми чернилами. "3/Х 38 Милая Муся! Напиши как здоровье Миши? Писал маме, но очевидно _ей_неког- да_ ответить. Привет Ю.Н., Мише. Чувствую себя не важно- жду скорого ответа. Адрес в письме. Твой Ф.Б." Этим летом я был у родственников своей няни Марии Иван- овны в Курске. Что-то там подхватил кишечное и лечился с Ба- бушкой под Москвой в Голицыно. Дед проездом на юг через Москву узнал о моей болезни и, естественно, беспокоился о моем з