^ что это тоже "вопрос политический". Какова же цена Победы? Сколько погибло людей? Скоро Сталину выступать на предвыборном собрании, нужно сказать народу об этой человеческой цене Победы. Во время войны Верховный не задумывался о ней; человеческие ресурсы страны казались неисчерпаемыми. Но когда отступили к Сталинграду, прикинул: на оккупированной территории осталось 70-80 миллионов человек. Из справки, которую подготовили для Сталина в январе 1946 года военные и Вознесенский, выходило, что о наших потерях можно, говорить лишь приблизительно. Эта кровавая статистика, особенно в начале войны, велась крайне плохо. Вознесенский сообщил при личном докладе: более или менее точно потери можно будет оценить лишь через несколько месяцев, но по имеющимся наметкам всего погибли более 15 миллионов человек. Сталин промолчал: по донесению Генштаба, убитых, умерших от ран и пропавших без вести на поле боя - 7,5 миллионов человек. В 1946 году Сталин остановился именно на этой цифре. Ему не хотелось говорить о большей цене, ведь тогда сразу потускнеет его полководческий образ. Этого допустить он не мог. Какова же в действительности цена нашей Победы? Хрущев в 1956 году в своем письме премьер-министру Швеции Т. Эрландеру впервые пустил в оборот цифру более 20 миллионов. На чем основываются эти данные, которые используются и сейчас? На примерных подсчетах. По моему мнению, в оценке Хрущева верно только слово - более. Более 20 миллионов. Историки сейчас ведут работу по определению точной цифры: народ должен знать, сколько своих сыновей и дочерей он положил на алтарь Победы. Опираясь на ряд имеющихся в военных архивах статистических данных, в том числе о наших военнопленных (немцы, например, педантично вели учет тех, кого содержали и уничтожали в концлагерях), анализируя результаты переписей, основываясь на количестве соединений и их численной динамике в ходе войны, учитывая данные о потерях в наиболее крупных операциях, а также принимая во внимание научно обоснованные соображения таких известных исследователей, как И. Я. Выродов, Ю. Е. Власьевич, А. Я. Кваша, Б. В. Соколов, я пришел к следующим выводам. (Не считаю, разумеется, их единственно верными,и окончательными.) Число погибших военнослужащих, партизан, подпольщиков, мирных граждан в годы Великой Отечественной войны колеблется, видимо, в пределах 26-27 миллионов: человек, из них около 10 миллионов пали на поле боя и погибли в плену. Особеннотрагична судьба тех, кто входил в состав первого стратегического эшелона (и основной массы стратегических резервов), вынесших главные тяготы войны в 1941 году. Основная, прежде всего кадровая, часть личного состава соединений и объединений этого эшелона сложила головы, а около трех миллионов военнослужащих оказались в плену. Немногим меньше были наши потери и в 1942 году. Самая, туманная и политически двусмысленная категория - "пропавшие без вести". Сюда относятся и те, кто пал в бою, но не "вошел" в строевые записки и сводки о потерях, и" те, кто, оказался в плену, в партизанах, кого судьба занесла в края чужие. Да, были среди этих людей и те, кто дрогнул, поддался на посулы и пошел в РОА, служил в полицаях. Но таких было абсолютное меньшинство. Судьба подавляющего большинства пропавших без вести глубоко трагична: безвестная смерть в бою, гибель в плену или, "в лучшем случае", бесконечные проверки в лагерях НКВД с риском остаться там на долгие годы. Если бы Сталин мог относиться к себе самокритично, то простое сопоставление своих и немецких потерь привело бы его к выводу, что блеск "полководческого гения вождя" в немалой степени основан и на неведении людей. По моим подсчетам, соотношение безвозвратных потерь составляет 3,2:1 нев нашу пользу. Конечно, надо учитывать варварскую политику нацистов, связанную с планомерным уничтожением мирного заселения, особенно славян, евреев, лиц других национальностей. Это одна из главных причин астрономических жертв советского народа. Ведь основная масса погибших - мирные граждане. Но даже если не брать во внимание катастрофическое начало войны, то и в последующем наши военные потери были несколько выше, чем у немцев. Нет, начиная, пожалуй, с 1943 года советские солдаты и командиры воевать уже научились. И неплохо. Но для Сталина всегда главенствовал принцип, который он неоднократно излагал в своих директивах и приказах: достичь цели "нс считаясь с жертвами". Для человека, избавленного от любых форм критики, ценность человеческой жизни (сотен, тысяч, миллионов людей) не имела никакого значения. Это также одна из главных причин того, что цена. нашей великой Победы неимоверно высока. Навсегда Победа будет окрашена горечью безмерных потерь. Сталина этот вопрос никогда не мучил. Жертвенный сталинский социализм требовал и жертвенных побед. Сама непреложность этого исторического факта не только подчеркивает великое долготерпение, подвижничество советского народа, но и напоминает: Сталину стать тем, кем он стал, п о з в о л и л и. Решающая роль народных масс не должна рассматриваться лишь в "конечном счете...". ...Война выиграна. Можно наконец вдохнуть полной грудью воздух Кавказа. Берия хлопочет, хотя эта операция доставки "вождя" проще, чем в Берлин, но все же... Приведу несколько фрагментов из доклада Меркулову заместителя начальника КГБ по Краснодарскому краю Жданова: "О проводимых мероприятиях в связи с наступлением особого периода в Сочах (так в тексте.- Примеч. Д. В.). ...Антисоветский элемент, состоящий на учете Сочинского отдела, взят в активную разработку и наблюдение. Аресты проводятся своим чередом. ...Прочесывается лесопарковая местность от р. Головинки до р. Псоу. Увеличен цензорский центр. Ужесточен паспортный режим. Усилен контроль за автотранспортом. От вокзала до дачи установлено 184 поста. Вся трасса под охраной. Установлен энергопоезд. Тов. Власик ежедневно информируется..." "Вождь народов" не только в Германии, но и у себя на Родине боялся за свою жизнь. Часть пути проделал на машине. Вместе со Сталиным в отпуск, как всегда, ехали Власик, Поскребышев, Истомина, многочисленные порученцы, охрана и прочая "обслуга". К слову сказать, именно после этой поездки Сталин распорядился построить современную автомагистраль на Симферополь. Проезжая через Орел, Курск, другие города и села, несколько раз выходил из машины, разговаривал с людьми... Поражался самоотверженности женщин, детей, оказавшихся во время войны, пожалуй, в самом трудном положении. Города лежали в развалинах, а когда Сталин приехал на юг, то ему сказали, что под Сухуми, около Нового Афона, на Рице, Холодной речке, в других местах ведомство Берии вовсю трудилось над возведением новых госдач. Сталину скоро надоело общение с народом во время его отпускного маршрута, верноподданнические возгласы, радостные слезы женщин, бодрые заверения мужчин: "Дела пошли лучше, товарищ Сталин!", удивленные взгляды стариков и детей: "Это и есть Сталин?". И действительно, он знал, что для широкой популярности ему лучше махать толпе рукой с трибуны Мавзолея, улыбаться с кадров кинохроники, являться народу каждодневно лишь в виде портретов, статуй, бюстов. Сталин разбирался в массовой психологии; он догадывался, что во время этих встреч у людей где-то в глубине зарождалось разочарование. Перед ними оказывался человек небольшого роста, с непропорциональным туловищем, коротким торсом и сравнительно длинными руками и ногами. Под кителем - заметный животик, обтянутый маршальским мундиром. Редкие волосы обрамляли довольно живое рябоватое лицо, бледное, как и подобает кабинетному человеку. Некрасивые зубы не отличались белизной, и лишь живые, быстрые желтые глаза выдавали в человеке скрытую энергию, властность и уверенность в себе. В Курске одна женщина даже осмелилась потрогать Сталина за рукав мундира: настолько, видимо, расходился устоявшийся в сознании образ с тем, что она видела сейчас. Сталин быстро почувствовал в глазах людей не только радость, восторг, но и едва скрываемое разочарование неказистостью генералиссимуса, "вождя всех времен и народов"... На односложные вопросы "вождя" раздавались такие же односложные ответы-восклицания, в которых слышались удивление, инерция обожествления и ожидание чуда. Но чуда... не было. Люди не ждали речей от Сталина, а просто "ели" его глазами, не веря, что перед ними сам "вождь". Человек, будучи земным богом, не может не разочаровывать людей при личном контакте. Ведь он такой, как и другие, а все чудодейственное, мудрое, провидческое, былинное создали, выдумали сами люди. Целая система мифов, штампов, легенд "работает", пока люди не сталкиваются напрямую с носителем всех этих атрибутов обожествления. Трясясь в лимузине, иногда поглядывая в зашторенные окна, Сталин еще и еще раз убеждался: загадочный, редко говорящий и показывающийся народу вождь имеет свои преимущества. Больше такого легкомыслия он не допустит. Он должен и впредь соединять в себе иллюзию всеприсутствия с божественной удаленностью. В глазах людей он должен остаться человеком, который построил социализм, сокрушил всех врагов народа, победил фашизм и вот скоро, залечив раны, позовет советских людей на новые "великие стройки коммунизма". Нет, сила его в таинственности, способности во времена триумфов, сует и томления духа народа объединить людей новой кампанией. И он, только он, способен, как Экклезиаст, определить, когда наступает "время убивать и время врачевать, время разрушать и время строить". Сталин должен был остро почувствовать, что он нужен только той системе, которую создал. Другим быть не может. Напрасно кое-кто ждет перемен. Нужно укреплять строй, усиливать мощь государства, убирать всех, кто к этому не готов. Великая Победа, которую одержал он,- весомый аргумент его исторической правоты. Возможно, я слишком много додумываю за Сталина. Но делаю это на основе документов, свидетельств, логики размышлений. Его дела, шаги и решения говорят с однозначной определенностью: единодержец не собирался ничего кардинально менять. Можно и нужно менять людей, но нельзя менять главного: общего незыблемого порядка, который и вознес Сталина на самую вершину власти. Минувшая война, хотя и потрясла Сталина до основания; в конце концов утвердила его в мысли, что исторически он драв. Диктатор понимал, что он находится на самой верхней точке славы, признания, влияния и почитания. Он окончательно освободился от "предрассудков" типа совести, несерьезной игры в "демократию", лишил людей того, что можно назвать возможностью социального выбора. Сталин был убежден, что тот строй, который он хочет законсервировать сейчас, после войны, наиболее близок к тому, о чем мечтали основоположники научного социализма. Все запрограммировано, указано, расписано, определено. Вот восстановят, отремонтируют здание социализма, поврежденное войной, и он вновь выдвинет лозунг: "Догнать и перегнать!". Сталин не без оснований считал, что после войны в мире произошел общий сдвиг влево. Антифашистская борьба сплотила массы, оживила демократические силы, потеснила реакцию. Героизм, самоотверженность советских людей породили глубокие симпатии к Советскому государству. Даже многие белогвардейцы, интеллигенты-эмигранты, просто "бывшие" потянулись к Советскому Союзу. Сталина особенно заинтересовали "сигналы" из Парижа от грузинских меньшевиков. Ведь многих из них он знал лично. Он распорядился вскоре после окончания войны командировать в Париж секретаря ЦК КП(б) Грузии по пропаганде Шарию. Его отчет, доложенный Берией и Меркуловым, Сталин долго и внимательно читал. Грузинские имена Кедия, Арсенидзе, Церетели, Чхенкели, Гобечия, Таканшвили, другие напомнили "вождю" о годах далекой уже революции, борьбы, жестокого размежевания. Шария сообщал, что грузинская эмиграция передала ему для возвращения на Родину старинные рукописи, золотые и серебряные изделия, нумизматические и археологические ценности. По указанию Москвы Шария встретился с Ноем Жорданией, Евгением Гегечкори, Иосифом Гобечией, Спиридоном Кедией. В начале встречи Жордания заявил, что он подтверждает свое мнение об отсутствии в СССР демократии, свободы слова, печати, выборов, частной инициативы. Затем, однако, заявил (Сталин подчеркнул эти слова): "Войну выиграл Сталин. Я считаю его величайшим человеком. Глупо было бы из-за политических разногласий отрицать его величие. История еще больше скажет о его величии; Она раскроет те стороны его деятельности, которые еще неизвестны для современников" (вот здесь Н. Жордания совершенно прав.- Примеч. Д. В.). Многие из бывших политических противников изъявили желание вернуться на Родину. Сталин, прочитав записку, мог подумать: победители всегда правы! Победа над фашизмом способствовала заметному росту сторонников и друзей СССР в мире. Под ее влиянием развернулись глубинные процессы в международных отношениях. Начался распад колониальных империй, мир услышал учащенный пульс национально-освободительных движений. В восточноевропейских странах, а затем и в Китае решающую роль играли коммунисты. Сталин уже чувствовал токи нового революционного подъема. "Вождь" не без основания считал, что к коммунистическому движению пришло "второе дыхание". Правда, это "дыхание" вскоре было сбито "холодной войной", сигналом к которой послужила речь Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 года. Обострились и .внутренние проблемы в СССР. В 1946 году Обширные пространства страны были охвачены сильной засухой. Обруч жестокой нехватки самого, необходимого держал государство-победителя в своих тисках. Западная Украина и Прибалтика оказались ареной малозаметных, но ожесточенных .столкновений правительственных сил с оппозиционными формированиями. Несмотря на ряд личных указаний Сталина "ускорить разгром банд", ликвидация, очагов партизанской войны затянулась надолго. В Западной Украине еще в 1951 году эпизодически вспыхивали стычки с неразоружившимися бандами. Экономические трудности усилили трудности и духовные. Интуитивное ожидание перемен, надежды на лучшую жизнь вновь отодвигались на неопределенное будущее. Сталин в своей предвыборной речи в Большом театре призвал напряженно трудиться и проявлять терпение. Советскому народу его было не занимать. Это тоже было составной частью платы за великую Победу. САВАН СТАЛИНСКИХ "ТАЙН" Читатель знает: Сталин любил тайны. Большие и маленькие. Но сильнее всего обожал тайны власти. Их было немало. Часто они были жуткими. Мы только теперь по-настоящему стали задумываться: как человек, безнравственный и физически непривлекательный, а в политическом отношении - глубоко отталкивающий, смог з а с та вить полюбить себя целый великий народ? Как ему удалось трагедию народа "переплавить" в личный триумф? Почему ему верили миллионы, и не только в нашей стране? "Тайны" этого феномена Сталин знал, любил и берег. Сейчас, когда так много пишут о Сталине, естественно желание многих авторов отделить Сталина от социализма, от народа. Так когда-то пытался поступить и Троцкий, начав писать книгу "Сталин". В многочисленных статьях советских авторов это намерение Очевидно. Близок к этому был и я, но пришел к выводу, что без ущерба для исторической истины сделать это невозможно. Разве реально, оценивая 30-е и 40-е годы, смотреть "отдельно" на народ и "отдельно" на Сталина? Разве были народ, партия отделены от своего лидера? Разве не славили они своего "вождя", заправлявшего всеми делами огромной страны? Пожалуй, именно здесь скрывается самая большая "тайна" Сталина. Он сумел стать символом социализма. Но "отделить" Сталина от социализма в какой-то мере все же можно, если считать, что, хотя в конце 30-х годов было объявлено о построении социализма в СССР, в действительности же страна все еще переживала, переходный период. Незрелый социализм "позволил", чтобы им руководил недостойный высоких идеалов человек. Триумфатор сам настолько отделил себя от народа, насколько модель созданного по его "чертежам" социализма отличалась от ленинской модели. Многое позитивное, что родилось в обществе, стало реальностью прежде всего не благодаря, а вопреки Сталину, благодаря тому, что мы называем "зарядом Октября", его социальной инерцией. Но полностью отделить Сталина от с т а л и н с к о г о социализма невозможно. Сделав ставку на силовое решение многочисленных экономических, социальных, идеологических проблем, Сталин прекрасно понимал, что без изменения общественного сознания нельзя добиться такого положения, чтобы он постоянно был в центре Системы. Выдвинутая им идея "нового человека" кардинально отличалась от ленинских идей гармонического развития личности в социалистическом обществе. Как Сталину удавалось манипулировать общественным сознанием народа? Конечно, с помощью большого аппарата. Наряду с воспитанием некоторых позитивных элементов сознания в него обязательно вносились идеи самого "вождя". "Тайны" влияния Сталина на этот процесс на первый взгляд довольно просты. Беседуя однажды с Д. Т. Шепиловым, бывшим секретарем ЦК, я услышал от него следующее. Сталин часто приглашал к себе для беседы один на один отдельных представителей художественной интеллигенции, ученых, общественных деятелей. Я знаю, рассказывал Дмитрий Трофимович, что он мог неожиданно пригласить к себе крупного писателя, артиста, журналиста, режиссера. Для человека это было огромное событие: "вождь" сам снизошел до него! Часто во время этих высоких аудиенций давался социальный, идеологический заказ. Ненавязчиво, но властно. Однажды вечером мне сообщили: позвоните по такому-то номеру телефона. Мучаясь догадками, я набрал номер. На другом конце провода оказался Сталин: - Товарищ Шепидов! У вас есть немного времени? Вы могли бы приехать сейчас ко мне? - Да, конечно...- Не помню, что я говорил еще, но трубка уже молчала. Я даже не знал, куда ехать... Но тут же позвонили вновь и сообщили, что через несколько минут за мной придет машина. В полном неведении я, шел по коридорам Кремля,; сопровождаемый молчаливым сотрудником секретариата Сталина. Почти на каждом этаже, на каждом повороте, застыв, стояли часовые кремлевской охраны. Беседа длилась более часа, вспоминал Д. Т. Шепилов. Сталин начал издалека: новое время требует новой экономики. У руководителей, "командиров производства", как он сказал, очень НИЗКИЙ уровень экономической грамотности. Нужно создать, очень быстро, хороший массовый учебник по политэкономии социализма. Как я понял, это поручалось мне и еще двум крупным ученым. Рекомендации были высказаны как давно продуманные: увеличивать степень обобществления средств производства, совершенствовать планирование, сделать план "железным законом", повысить производительность труда и еще что-то подобное в духе "силовой экономики". Когда Сталин смотрел на меня своими немигающими глазами, продолжал Дмитрий Трофимович, мне становилось не но себе. Он как будто заглядывал внутрь. Взгляд его обжигал... Сталин сделал заказ. Жесткие сроки. Нас троих "Спрятали" на одной из подмосковных дач. Суслов в конце каждой недели звонил и требовательно справлялся: как идут дела? Когда можно прочитать текст? Товарищ Сталин ждет... Помните это! Это был один из методов л и ч н от о заказа пьесы, фильма, книги, учебника. Параметры произведения задавались самим Сталиным. "Тайна" эта проста: Сталин лично влиял на процесс духовного развития общества в н у ж н о м направлении. Как писал крит<ик М. Р. Шкерин, не раз встречавшийся с М. А. Шолоховым, 24 мая 1942 года, в день рождения писателя, Сталин неожиданно пригласил его к себе. В долгом разговоре во время ужина вдвоем Сталин сказал наконец, зачем он пригласил Шолохова: - Идет война. Тяжелая. Тяжелейшая. Кто о ней после Победы ярко напишет? Достойно, как в "Тихом Доне"... Храбрые люди, изображены-и Мелехов, и Подтелков, и еще многие красные и белые. А таких, как Суворов и Кутузов, нет. Войны же, товарищ писатель, выигрываются именно такими великими полководцами. В день ваших именин мне захотелось пожелать вам крепкого здоровья на многие годы и нового талантливого, всеохватного романа, в котором бы правдиво и ярко, как в "Тихом Доке", были изображены и герои-солдаты, и гениальные полководцы, участники нынешней страшной войны... Постоянная "тайна" сталинского воздействия на общественное сознание заключалась в поддержании непрерывного напряжения в обществе. Обстановка потенциально возможной "гражданской войны", а точнее, перманентной борьбы с "врагами народа", "шпионами", "маловерами", "космополитами", "перерожденцами", "вредителями" создавала атмосферу, где его указания и призывы к бдительности всегда падали на благодатную почву. Сталин почувствовал, что после окончания войны в народе, и особенно среди интеллигенции, появились едва уловимые, но реальные ожидания перемен... Война как-то духовно раскрепостила людей. Последовала команда "вождя" Жданову: - Нужно нанести удар по безыдейщине... В литературе заметен отход от классовых принципов в творчестве. Проверьте один-два журнала. Лучше всего в Ленинграде... После принятия печально известного постановления ЦК ВКП (б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград" Жданов Приехал в город на Неве. "Этот вопрос,- заявил он,- на обсуждение Центрального Комитета поставлен по инициативе товарища Сталина, который лично в курсе работы журналов... и предложил обсудить вопрос о недостатках в руководстве этих журналов, причем сам лично участвовал в этом заседании ЦК и дал руководящие: указания, которые легли в основу решения". Уже "личное участие" секретаря ЦК в заседании Центрального Комитета - "историческое событие"... Назвав в постановлении имена писателей, произведения которых "чужды советской литературе", Сталин постарался вернуть послевоенное общество в атмосферу подозрительности, страха, "охоты за ведьмами". Он знал, что там, .где существует постоянная опасность со стороны внутренних и внешних врагов, нужен сильный вождь, "трердая рука", решительное руководство. Эту старую "тайну" всех диктаторов Сталин открыл для себя давно. Если в обществе, нет врагов и инакомыслящих, нет борьбы, нужен ли диктатор? Сталин знал еще одну "тайну" управления общественным сознанием: важно внедрять в него мифы, штампы, легенды, которые основываются не столько, на рациональном знании, сколько на вере. "Краткий курс" истории партии, выступления "вождя"-в значительной мере пропаганда мифов и идеологических штампов. Еще в начале века социолог Ж. Сорель выдвинул теорию о том, что человеческая масса, не обладающая высоким интеллектуальным уровнем, склонна доверять иррациональным мифам, не требующим объяснения. Мифы, писал Сорель, дают "интуитивное" представление о социализме как мечте, идеале, цели. Мифы совсем не обязательно понимать;, в них нужно верить. Людей приучали верить в .абсолютные ценности "диктатуры пролетариата", "нового человека", в высокие постановления. Ритуальные собрания, манифестации, клятвы, приветственные письма освящали, канонизировали политические мифы, делали их частью .мировоззрения. Уверенность, основанная на истине, подменялась верой. Здесь Сталин многого добился. Люди верили в социализм, в него, "вождя", в то, что наше общество-самое совершенное и передовое, в безгрешность власти. "Тайна" могущества .одного человека не могла существовать без системы мифов, которые постоянно культивировались и насаждались. Разумеется, я далек от того, чтобы полностью отрицать позитивный смысл веры в идеалы и социалистические ценности. Но я также далек и от того, чтобы видеть их застывшими, вечными и единственными. Сознание, основанное лишь на мифе, утрачивает нечто очень важное - способность к постоянному социальному творчеству. Именно здесь коренится один из истоков (наряду с причинами экономического и политического порядка) формирования такого социального типа личности, которому наряду с позитивными чертами присущи равнодушие и пассивность, устойчивая вера в "указания", возможность и необходимость разрешения всех проблем "сверху", иждивенчество и безынициативность. Такое сознание, формируемое по сталинским рецептам, видело многоцветный, многострунный мир лишь в черно-белых тонах. Для такого сознания категория личной свободы имеет второстепенное значение. Человек с таким сознанием ждет, чтобы его "вели", "направляли", "вдохновляли". Все это стало результатом единовластия, тех сталинских "тайн", при помощи которых "вождь" осуществлял свое правление. Не думаю, что Сталин когда-нибудь читал диалоги Платона. Во всяком случае, мне не удалось обнаружить следов его знакомства со знаменитым произведением греческого философа "Государство". Но не вызывает сомнения, что в основе многих "тайн" единовластия Сталина лежат те общие "правила", которыми пользовались многие диктаторы с древнейших времен. Диктатор, или, как его определяет Платон, "тиран", вырастает обычно как "ставленник народа". Для него характерно, что "в первые дни, вообще в первое время он приветливо улыбается всем, кто бы ему ни встретился, а о себе утверждает, что он вовсе не тиран; он дает много обещаний частным лицам и обществу...". Тиран живет среди людей, и тайна его силы заключается в умении делать врагов друзьями и, наоборот. "Когда же он примирится кое с кем из своих врагов, а иных уничтожит, так что они перестанут его беспокоить, я думаю, первой его задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе..." Платон как будто смотрел сквозь века: "А если он заподозрит .кого-нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю. Ради всего этого тирану необходимо постоянно будоражить всех посредством войны". Прежде всего "войны" внутренней. Ну а дальше, задаемся мы вопросом и ищем ответ у Платона о вечных "тайнах" диктаторов: "Некоторые из влиятельных лиц, способствовавших его возвышению, станут открыто, да и в разговорах между собой выражать ему свое недовольство всем происходящим - но крайней мере те, что посмелее". Читая диалоги, порой забываешь, что они написаны... в 60-40-е годы IV века до нашей эры... Разве не созвучны слова Платона тому, что мы знаем о Сталине и сталинском окружении: "Чтобы сохранить за собою власть, тирану придется их всех уничтожить, так что в конце концов не останется никого ни из друзей, ни из врагов, кто бы .на что-то годился". Можно и. дальше продолжать цитировать диалоги Платона о "тиранах" и "тираническом человеке". Но и приведенного, видимо, достаточно, чтобы утверждать, что наряду со специфическими особенностями диктаторского правления в разные эпохи есть и нечто общее: "господствующая личность" не может действовать иначе как от "имени народа". Диктаторы проводят жестокую селекцию Своих "соратников" и "друзей"; они не терпят инакомыслия, стремятся поддерживать напряжение в народе, заостряя его . внимание на многочисленных врагах. Угроза войны и злых сил абсолютно необходима, чтобы высветить мессианскую роль вождя... Сталин, не зная Платона, выведывал эти же "тайны", читая жизнеописания русских царей.. . К 300-летию дома Романовых был выпущен роскошный фолиант наподобие тех альбомов о "великих" руководителях, которые издавались в советское время при Сталине и после него. Сталин, в душе презирая всех русских царей, императоров и императриц, вышедших из рода бояр Романовых, нашел время, чтобы перелистать толстенную книгу. Задержавшись на страницах, где описывалась смерть Александра II после покушения, Сталин прочел: "...в 2 часа 35 минут император, возвращаясь из Михайловского дворца на Екатерининском канале был смертельно ранен брошенной в него бомбой... Наклонись к правому плечу, Государя, Великий князь спросил, слышит ли его Величество, на что Государь тихо ответил: "слышу"; на дальнейший вопрос о том, как Государь себя чувствует, император сказал: "...скорее во дворец... несите меня во дворец... там умереть". То были последние слова, слышанные очевидцами злодейского преступления..." Сталин захлопнул огромную книгу, может быть, подумав: был бы сильным - так не они тебя, а ты их... Он понимал более чем кто-либо из его соратников: любая власть, даже диаметрально противоположного социального и политического содержания, имеет нечто общее. Она должна быть сильной. Особенно власть диктаторская. Это Сталин хорошо усвоил. Так же хорошо Сталин усвоил идею, лежащую в основе всех его "тайн": в обществе необходимо непрерывно поддерживать высокий накал борьбы. В этой борьбе он чувствовал себя уверенно. Для него вся дореволюционная жизнь была борьбой за выживание, за подрыв самодержавных устоев, 20-е годы сложились так, что он смог перевести эту борьбу в плоскость идейного шельмования и политического устранения почти всех, кто думал не так, как он, кто мог хотя бы теоретически претендовать на первые роли. Борьбу за выбор методов и путей развития страны Сталин превратил в борьбу за личное самоутверждение. В 30-е годы борьба по его воле заключалась в физическом уничтожении всех реальных, а главное - потенциально возможных противников. Он так преуспел в этой борьбе, что, думаю., спустя и столетия земляне, если они выживут, будут ассоциировать варварство не только с Тамерланом, Чингисханом, Гитлером, но и с именем Сталина. Он не писал книги "Майн кампф" ("Моя борьба"), как Гитлер. Но вся его жизнь и деяния - это действительно его борьба с бесчисленным сонмом врагов: не столько реальных, сколько мнимых, предполагаемых. Самыми реальными из всех его врагов были фашисты, с которыми он пытался, скорее всего из-за тактических соображений, поддерживать отношения, закамуфлированные под "дружбу". Но в конце концов . схватка с гитлеризмом, поставившая на грань краха не только его карьеру, но и всю страну, вновь вынесла его на самую вершину власти и славы. Достигнув апогея своего могущества, он не мог не понимать, что обязан не просто стечению обстоятельств, бесспорности идеи, но прежде всего выбранной методологии. Вся она-в вечной борьбе. Неважно, какая она: борьба с фракционерами, за индустриализацию, коллективизацию, с "космополитами" н множеством других "крепостей", которые должны "взять большевики". В конечном счете лично для него, "вождя", такая борьба - это его самоутверждение, увековечение, обожествление. Сталин всегда помнил, что для него идея классовой борьбы является основополагающей. Когда были уничтожены помещики и капиталисты, он нашел еще один "класс", который нужно было ликвидировать,- кулаков. Наконец, оставшись без явных классовых врагов, Сталин изобрел формулу, по которой они будут всегда. Сидя глубокой ночью в своем кремлевском кабинете, за неделю до зловещего февральско-мартовского Пленума 1937 года, Сталин мучительно искал определение, вывод, в соответствии с которым можно было бы борьбу внутри общества сделать "перманентной". Многократно зачеркнутые и исправленные слова ключевой фразы его будущей речи свидетельствуют, что Сталин долго вынашивал ее. Наконец, как это явствует из стенограммы Пленума, диктатор сформулировал то, что было ему так необходимо. Напомню еще раз: "Чем больше будем мы продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить советскому обществу, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы, как последнее средство обреченных". Дальше в речи еще одна знаменательная фраза: врагов "мы будем в будущем разбивать так, как разбиваем их в настоящем, как разбивали их в прошлом". В ставке на бесконечную борьбу, понимаемую однозначно, как антагонистическую, жестокую, бескомпромиссную, кроется одна из главных "тайн" сталинской методологии мышления и действия. Даже добившись покорности великого народа, Сталин не успокоился. В январе 1948 года "тиранический человек" (пользуясь определением Платона) вызвал к себе министра внутренних дел СССР С. Н. Круг-лова и отдал распоряжение: продумать "конкретные мероприятия" по созданию новых, дополнительных лагерей и тюрем особого назначения. В едва слышных токах необъятного Отечества Сталин уловил нечто тревожное. Участились случаи проявления недовольства людей, появились попытки перехода за кордон, некоторые писатели замолчали, как бы протестуя против сжимающегося обруча единовластия. - В феврале доложите проект решения,- подытожил Сталин.- Для троцкистов, меньшевиков, эсеров, анархистов, белоэмигрантов нужно создать особые условия... - Будет исполнено, товарищ Сталин, будет исполнено...- несколько раз повторил ставленник Берии. Пусть читатель не подумает, что я перепутал даты. Нет. В 1948 году Сталин вновь заговорил о троцкистах, меньшевиках, эсерах, анархистах... Думаю, что он искал "новых врагов"-неотроцкистов, неоменьшевиков, неоэсеров и т. д. Круглов не заставил ждать. В середине февраля Поскребышев передал Сталину документ: "Центральный Комитет ВКП(б) товарищу Сталину И. В. В соответствии: с Вашими указаниями, при этом. представляем проект постановления Совета Министров об организации лагерей и тюрем со строгим режимом дЯя содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные места СССР. Просим Вашего решения. В. Абакумов С. Круглое". В проекте постановления говорилось, что "троцкисты, террористы, правые, меньшевики, эсеры, анархисты, националисты, белоэмигранты" должны направляться в десятки новых лагерей на Колыме, под Норильском, в Коми АССР, Елабуге, Караганде и других местах. При этом с осужденными предписывалось вести "чекистскую работу по выявлению оставшихся на воле". В отношении заключенных, указывалось в проекте, должно быть "исключено сокращение сроков изоляции и других льгот". Более того, МВД (1) предлагалось "в случае необходимости задерживать освобождение заключенных, с последующим оформлением в установленном законом порядке". Звучит многозначительно: отбывшего срок задерживать "в установленном законом порядке"! Сталинское "согласен" является лишь еще одним штрихом к его портрету. Для него борьба, насилие, несвобода стали инструментами "созидания" по-сталински. Абсолютизация чего-либо всегда опасна. Абсолютизация классовой борьбы привела Сталина к отрицанию многих подлинных ценностей социализма. Важнейшие ценности - социальная справедливость, гуманизм, свобода личности были попраны. Сталинские "тайны" единовластия - это тайны перерождения. Если бы был жив Троцкий, уничтоженный "вождем", он мог бы повторить свои слова: "Сталин ведет к термидору". По мере того как мир постепенно узнавал Сталина не только с помощью Фейхтвангера и Барбюса, находилось все больше людей, которые убеждались, что главная сила Сталина, "тайна" его неуязвимости - в абсолютизации феномена классовой борьбы. Многим даже начинало казаться, что Д. С. Мережковский своим антибольшевистским памфлетом "Царство Антихриста" раньше других увидел смертельную опасность этой абсолютизации. Напомню, что он писал через три года после Октябрьской революции: "Хороша или дурна идея классовой борьбы, благородна или презренна,- мы, живые люди, участники борьбы, палачи или жертвы, кое-что знали о ней, чего Маркс не знал, что и не снилось всем мудрецам социал-демократии. У них идея эта была только в уме; у нас в крови и костях: кровь наша льется, кости трещат от нее". Действительно, Сталин, как никто другой, сделал все, чтобы идея, которая раньше "была только в уме", стала господствующей в политике, экономике, идеологии, культуре, в повседневной жизни. Он не чувствовал себя спокойным, если не слышал, не ощущал конвульсий жертв этой идеи. После войны, когда в Европе, да, пожалуй, и в мире зримо наблюдался всеобщий сдвиг влево, могло показаться, что история подтверждает правоту Сталина. Многие стали считать, что железный плуг классовой борьбы скоро вновь начнет вспарывать земную твердь. Тогда, похоже, никто не пытался мыслить планетарно: дамоклов меч ядерного апокалипсиса был еще плохо виден. Пока ветры "холодной войны" не заморозили социальную и общественную активность антиимпериалистических сил, казалось, что дело не ограничится крахом колониальной системы. Выступления Сталина послевоенного времени по-прежнему посвящены борьбе за восстановление на--родного хозяйства, борьбе за приоритетное, как и раньше, развитие тяжелой промышленности, борьбе за оживление сельского хозяйства. А ситуация там сложилась крайне напряженная. Первый послевоенный год был неурожайным. Прекращение поставок зерна из США наряду с крайне низким урожаем в европейской части страны создали критическое положение. Но Сталина эти коллизии не могли вывести из душевного равновесия. С отменой карточек пришлось повременить до осени 1947 года. С голодом страна сталкивалась не впервые. Чего стоит, например, сталинский голодный геноцид 1933 года! Сталин вспомнил, что в переломном 1943 году был тоже неурожай. Но фронту помогли американцы, а мирное население вновь стоически, с большими жертвами пережило беду. Однажды в апреле 1944 года Берия молча положил перед Сталиным доклад наркома внутренних дел Казахской ССР Богданова, адресованный Москве. Верховному было некогда читать, но вечером он перелистал восемь страниц этого доклада. Богданов писал, что неурожай 1943 года вызвал большие трудности: тысячи людей пухли от голода, многие умирали, особенно спецпереселенцы. Сталина больше волновали другие проблемы, но взгляд его зацепился за конкретные факты, приводимые Богдановым: "Колхозница Ковалева (Каменский район Западно-Казахстанской области), муж которой погиб на фронте, имеет четырех детей, живет в исключительно тяжелых условиях, собирает падаль и отбросы... Семья колхозницы Федосовой (колхоз имени Ворошилова Андреевского района Алма-Атинской области), у которой 2 сына погибли на фронте, а муж после трех ранений и сейчас находится на фронте, не получает никакой помощи, употребляет в пищу собак и кошек... В 23-х колхозах Зыряновского района Восточно-Казахстанской области большинство из обследованных 110 семей фронтовиков продолжительное время не получали продуктов питания; в ряде колхозов среди детей поголовное опухание, часть находится в безнадежном состоянии... В колхозе "5 декабря" Зеленовского района Западно-Казахстанской области колхозники вырыли на скотомогильнике труп лошади и мясо разделили между собой... В колхозе "15 лет РККА" Приуральского района Западно-Казахстанской области покончила самоубийством колхозница Гаетель, оставив записку: "Совершаю самоубийство потому, что деться некуда, нет поддержки ниоткуда..." Тогда он просто отложил доклад в сторону - и без того много забот... А сейчас? Мысль текла по привычному желобку: жертвы неизбежны. Разве не ясно всем, что война продолжает собирать свой скорбный урожай? Среди множества документов - телеграмм, докладов, рапортов о тяжелом положении с продовольствием - я не обнаружил следов конструктивной реакции Сталина, которая бы свидетельствовала о его стремлении как-то помочь. Я видел много документов с сообщениями о голоде, о котором никогда не информировали ни печать, ни радио. В марте 1945 года, когда Сталину доложили о тяжелом положении в Читинской области, реакции опять не последовало. Правда, Молотов отдал распоряжение направить в Читу дополнительно муку. А в тот год там собрали... цо 1,3 центнера зерна с