на траву, стараясь не повредить студенистые вкрапления лягушачьей икры. Особенно удачными оказывались те утренние рейды, когда ветер подгонял мусор к какому-то одному берегу, - тогда производительность труда резко возрастала. Первым рискнул войти в воду Борис - ноги сразу увязли в иле, вода взбаламутилась, запахло тухлятиной. Мог ведь еще и порезаться, но, слава Богу, обошлось. Во всяком случае, он проплыл несколько метров без видимого вреда для здоровья. Впоследствии объявились и другие смельчаки - они просто спускались в воду по корню прибрежного дерева, где грунт был потверже. Весь сезон, когда выдавалось свободное утро, мы обихаживали пруд, намереваясь к следующему году обязательно добиться у гор-бессовета настоящих восстановительно-очистных работ. Но однажды пасшая в тех краях коров жительница сообщила мне, что там происходит нечто ужасное - то ли стройка, то ли вырубка леса, и у меня просто сил не хватило сходить и убедиться своими глазами, что все было напрасно. Впрочем, нет, не напрасно. И наша поездка на тракторе, и исчезающий под его гусеницами гибельный ручей, и Джин, волокущий к берегу неподъемные бревна, и кучи выловленного граблями сухого камыша, и пробный заплыв Бориса... И потом - хоть небольшая, но чистая, отвоеванная для купания гавань, застывшие над поплавками рыбаки, вырезанная из сосновой коры лодочка под берестяным парусом, запутавшаяся в тине и так щемяще напомнившая послевоенное детство. Короче, нивесть откуда взявшееся в кромешной тогдашней демонократии совковое счастье под названием "наш пруд". Не ничейный, не мой, а именно "наш". Как в пионерской песенке: Это наш с тобою, Всем нам дорогое - Это наш, родной, Родной любимый край... B БЕСЕДКЕ С: Дэвидом Кортеном Размышления у парадного подъезда Вампирии (Деньги против богатства) Дэвид Кортен, автор книги "Когда корпорации правят миром": "Откуда это безумие? Наша экономика процветает. Рынок акций показывает все новые рекорды. Американская экономика вновь объявляется наиболее конкурентоспособной в мире. Мы уверены, что никогда не были столь богаты, как сегодня, и с каждым днем становимся все богаче...В то же время нам говорят, что уже нет денег для обеспечения должного образования наших детей, медицинского обслуживания и социального обеспечения бедных, защиты окружающей среды, парков, достаточной зарплаты трудящихся, общественных культурных фондов и публичного радио или же адекватных пенсий по старости. Мы больше не можем позволить себе того, что некогда считали само собой разумеющимся. Как это стало возможным? Где была допущена ошибка? Краткая ссылка. Проблема, определенно, состоит не в отсутствии денег. Мир в них купается. 450 миллиардеров на планете обладают большим финансовым достоянием, чем совместный годовой доход половины человечества. Проблема же состоит в том, что хищническая глобальная финансовая система, движимая единственным императивом делать все больше денег для тех, кто уже имеет их в достаточном количестве, быстро истощает реальный капитал - человеческий, общественный, природный и даже физический, - от которого зависит наше благосостояние. Действительно сложным моментом является то, что многие из нас становятся добровольными соучастниками того, что лучше всего определяется как "война денег против жизни". Частично это происходит из нашей неспособности понять, что деньги не есть богатство. Современные деньги - это всего лишь цифры на листке бумаги или электронный счет в компьютере, что позволяет их владельцу предъявлять запросы на реальное богатство - в соответствии с общественной договоренностью. В своем заблуждении мы сосредотачиваемся на деньгах в ущерб тем вещам, которые в действительности поддерживают хорошую жизнь. Удивительно, насколько неадекватно наш собственный язык выражает критическую разницу между деньгами и реальным богатством. Представьте себя в одиночестве на пустынном острове, где у вас нет ничего, кроме набитого стодолларовыми купюрами чемодана. Смысл примера ясен. Во время посещения Малайзии, несколько лет тому назад, я встречался с местным министром, ответственным за лесонасаждения. При объяснении малайской политики в этом направлении, он заметил, что для страны было бы намного лучше, если бы все ее леса были, наконец, сведены, а деньги от продаж осели в банках для получения процентов. Тогда финансовая отдача была бы большей. В моем сознании возникла картина опустошенного и безжизненного мира, в котором существуют лишь банки со своими компьютерами, последовательно и до бесконечности извлекающие свой интерес от продажи древесины. Важность разницы между деньгами и богатством не касается лишь случая с пустынным островом, но необходима для понимания того, почему мы, имея все больше денег как нация в целом, все меньше можем себе позволить. В этом же лежит ключ к пониманию фундаментальной патологии глобальной экономической системы. Денежная патология Представьте себе современную денежную экономику как состоящую из двух связанных подсистем. Одна подсистема производит богатства и состоит из фабрик, домов, ферм, магазинов, средств транспорта и связи, естественных производящих систем планеты и людей, работающих на фабриках, в больницах, в школах, магазинах, ресторанах, общественных местах и где-либо еще в целях производства поддерживающих нас благ и услуг. Другая подсистема производит и распределяет деньги как общепринятый механизм управления богатством. В здоровой экономике денежная система служит как исполнительный посредник при создании благ, направляя реальный капитал в производственные инвестиции и вознаграждая совершающих производительную работу в соответствии с их вкладом (Проект Изания - попытка выстроить именно такую систему - Ю.И.) В здоровой экономике деньги не являются доминирующей ценностью, - как не являются они здесь единственным, а тем более главным средством обмена. Разумеется, одним из самых важных индикаторов экономического здоровья представляется наличие в действующей экономике фактора готовности и взаимности, с которыми люди совершают друг для друга множество больших полезных дел, не ожидая при этом финансовой выгоды. Такое добровольное сотрудничество создает и укрепляет основу доверия и взаимопомощи, на которой базируется социальный капитал всякой здоровой семьи, общины или общества. Патология внедряется в экономическую систему тогда, когда деньги, однажды принятые в качестве средства облегчения торговли, начинают определять жизненные цели отдельных людей и общества в целом. Человеческий, социальный и природный капитал, от которого зависит благосостояние всякого общества, становится объектом жертвоприношения на алтаре делания денег. Те, у кого уже есть деньги, процветают за счет тех, у кого их нет. Это и есть социальная патология, именуемая финансовым капитализмом. Когда финансовые прибыли и транзакции растут быстрее, чем производство реальных благ, то это - явный показатель заболевания экономики. Как показал малайский министр, в глобальной экономике деньги действительно растут быстрее, чем деревья. Более того, наибольшую прибыль получает тот, кто имеет дело с чистыми финансами. Растущее доминирование денег раскрывается также в увеличивающейся монетизации человеческих отношений. Не так давно даже в наиболее развитых странах мира половина взрослого населения работала на благо дома и общины бесплатно. Ныне типичной является ситуация, когда взрослые члены семьи, для поддержания домашнего хозяйства, берут по две-три работы. Дети и домашние дела игнорируются, или же перекладываются на плечи других. Пирамиды, пузыри и глобальное казино. Инвестиция в пузырь есть форма азартной игры и не может быть абсолютно наивной. Кому дело до того, что за этим ничего не стоит? Пузырь - это и есть предмет дела. Трюк состоит в том, чтобы поставить крупные фишки и успеть выйти до краха. Это игра нервов. Процесс становится особо воодушевляющим, когда банки готовы принимать инфляционные активы в качестве издержек и дают в долг новые деньги для продолжения игры, что еще больше взвинчивает цены. Ставки на финансовый пузырь - лишь одна из прибыльных игр, привлекающих участников глобального финансового казино. Существуют также возможности спекулировать на краткосрочных изменениях цены, покупая и продавая на различных рынках в целях получения прибыли за счет расхождения минутных цен. В то время, как экономисты безустанно объясняют, каким образом такого рода активность реально обогащает общество, последняя гораздо более адекватно может быть определена как легальное жульничество, где умное меньшинство экспроприирует права на реальные богатства общества, при этом больше способствуя их истощению, чем воспроизведению. Консумирующий капитал для делания денег. За редким исключением компаний с актуально востребуемыми продуктами или специализированными рыночными нишами, в нерегулируемой рыночной экономике большинству корпораций не остается ничего иного, как использовать свою экономическую и политическую силу для перекладывания все большей части своих расходов на плечи общества. Динамика конкурентной глобальной экономики способствует процессу подобного перекладывания, подстегивая рабочих и общины в их губительной гонке ко дну. Соревнуясь за предлагаемые корпорациями рабочие места, рабочие и общины вынуждены истощать реальное богатство в интересах прибылей корпораций. Корпорации в ответ на давление рынков истощают социальный капитал через перенос производства туда, где можно платить меньше прожиточного минимума или использовать страх перед мобильными рабочими местами для давления на профсоюзы в целях снижения зарплат. Прибыль от производства смещается, тем самым, от рабочих к финансистам. Более того, стресс от попыток экономически поддержать себя и семью посредством ненадежных рабочих мест и заработком ниже рабочего минимума, ведет к разрушению семей и росту насилия. Истощают человеческий капитал посредством мобилизации молодых женщин в места типа мексиканских макиладор. Истощают естественный капитал планеты через сведение лесов, рыбных запасов и минеральных залежей, загрязнения вод, агрессивного маркетинга и ядовитых химикатов. Истощают деловой капитал. Корпоративные менеджеры исходят из краткосрочных перспектив даже в отношении собственных позиций. Они сокращают инвестиции в исследовательские работы и больше заняты личными проектами на будущее. Вместе с этим, проницательные наемные работники быстро учатся придавать главное значение в своей работе созданию нужного впечатления у высокого начальства. Такие действия ведут к эрозии собственного человеческого, интеллектуального, социального и физического капитала корпораций. Денежная система, предполагающая делание еще больших денег теми, у кого они уже есть, - уподобляемы раку, пожирающему собственного хозяина и, в конечном итоге, разрушающего самого себя. Оздоровление денежной системы Для того, чтобы оздоровить общество, мы должны оздоровить денежную систему. Это требует введения двойного процесса сокращения значения денег в нашей жизни и восстановления их адекватной роли в деле воссоздания и защиты реального богатства. Деньги необходимо демифологизировать. Я получил степени бакалавра и доктора философии в ведущих мировых школах бизнеса, но никогда не видел, чтобы там кто-то объяснял разницу между деланием денег и созданием реального богатства или же различал между продуктивными и хищническими инвестициями. Преподавание таких вещей должно было бы стать основой при обучении бизнесу и гражданской ответственности. Мы должны заново воссоздать социальную структуру. В обществе, где отношения определяются любовью, великодушием и коммунальной солидарностью, значение денег при посредничестве личному обмену и привлечении ресурсов значительно снизится. Это предполагает сокращение монетарной зависимости и восстановление не-монетарного обмена через процесс последовательного освобождения отдельных людей, семей и общин от их зависимости и хищнических институтов глобальной экономики, снижение уровня потребления для ослабления привязанности к оплачиваемой работе, повышения значения местного производства для удовлетворения элементарных потребностей и усиление личной включенности в продуктивную семейную и общественную жизнь. (Программа Изании - Ю.И.). Действительно фундаментальной задачей является изменение денежной системы и превращение денег в средство формирования и защиты реального богатства. Корректирующие мероприятия, помимо всего , требуют: 1) сделать спекуляцию неприбыльной. 2) ограничить рост финансовых пузырей. 3) интенсифицировать кооперацию между людьми и общинами. 4) поощрять продуктивные труд и инвестиции. 5) создать справедливое распределение прав на реальное богатство. 6) усилить поддержку долгосрочных локальных инвестиций в реальный сектор. 7) упрочить социальную ткань семейных и общинных отношений. Общая валюта для членов отдельного города или географического региона - это одно из средств в движении к данной цели (изанские иуе - Ю.И.). Другим средством является введение денег с нулевым или отрицательным процентом. Мы также должны решить, есть ли смысл в том, чтобы деньги создавались частными банками, а не правительством или общинами, а также серьезно подумать о налогах на краткосрочную спекулятивную прибыль. Целью этих мероприятий является не способствование глобальному экономическому росту и конкуренции, но, скорее, созидание здорового и процветающего общества, обеспечивающего экономическую безопасность и справедливое вознаграждение его членам, поддержку сильной и ответственной социальной структуры, а также соответствующего окружающей среде образа жизни. В силу того, что мы так мало знаем о возможностях денежной системы, на которой может быть основано полезное для людей и природы общество, мы должны быть особенно креативными, проверенных схем здесь не существует. Многие лучшие умы нашего общества заняты поисками путей использования финансовой системы в целях еще большего присвоения реальных богатств нашего мира теми, кто уже сегодня контролирует их большую часть. Но есть также и те, кто ищет возможности изменения денежной системы в пользу общества, действующего во благо всех людей и защищающего окружающую среду. Дэвид Кортен - известный экономист, финансист, президент Форума Народно- ориентированного экономического развития, автор сенсационной книги "Миром правят корпорации". Ниже мы приведем еще один фрагмент из его официальной речи "Деньги как социальная болезнь" на открытии очередной сессии этого Форума. В Интернете английская страничка Дэвида Кортена находится по адресу: iisdl.iisd.ca/pedf/ МОРОКА (вторая половина девяностых) Но вокруг все уже неудержимо "перестраивалось". Растаскивалось, перегораживалось, приватизировалось. Возводились немыслимые кирпичные "фазенды" за двухметровыми неприступными заборами, часто сменялись их молодые владельцы - кто, нахапав, "линял" заграницу, кто погибал в автокатастрофе, кто от киллерской пули. Поговаривали, что виной всему "черный глаз", завистливо косящий на невиданные в наших краях хоромы и помышляющий: "В мой карман залез, туды-растуды, чтоб тебе сдохнуть!". Менялись и сами люди. Почти перестали ходить друг в другу в гости - "у ней внуки за границей учатся - ну конечно, сын наворовал". Новая иномарка у кого-то - опять "награбили", дом ремонтируют - "ворюги". И все из "нашего кармана". Поселок охватила приватизационная и заборная эпидемии - без конца то тут, то там вызывали БТИ, обмеряли, ругались, порой дрались и судились. Не миновала горькая чаша и нас - спустя двадцать лет мирного совместного проживания дочь уже престарелой Полины Григорьевны объявила, что соседи, в том числе и мы, "украли у них землю". После многочисленных проверок и экспертиз, установивших, что у нас, согласно исходным документам, земли даже не хватает, а у них - лишняя, подала в суд. Сначала мы туда ходили, что-то доказывали, собирали документы, тратили нервы, потом плюнули и стали "беречь здоровье"... Однако морока длится до сих пор (пишу эти строки в марте 2003-го). Давно рухнул "спорный" забор, но соседка не дает его восстанавливать, с богатырской силой выдергивая вцементированные в грунт столбы. Как ни выглянешь в окно, шастает вдоль границы с рулеткой и портняжным сантиметром, сверяет с какой-то бумажкой. Однажды обронила она эту бумажку, я подняла, поглядела. Какая-то геодезическая съемка времен отмены карточной системы, а мы дачу купили спустя четверть века, да и на их участке с тех пор менялись хозяева... Местные власти тоже давно поняли, что здесь случай не юридический, а клинический, но работа у администрации такая - поневоле посочувствуешь. Тем более, что наш пример был не единичным, эпидемия дележки и приватизации свирепствовала в масштабе страны. Но что-то страдальцы не очень-то рвались на волю из проклинаемой чиновничьей упряжки. Вслед за людьми озверели собаки. Схоронили мы Марса, а Джин вырос, хоть и совком, но злющим-презлющим. На людей, слава Богу, не бросался, разве что на лыжников (из-за палок), но все прочее движущееся - бегущее, едущее и даже летящее вызывало у него ярость и желание немедленно остановить и вцепиться. Будь то кошка или собака, коза или бык (на бычков он прыгал сбоку, по-волчьи хватая за шею), машины, которые он пытался тяпнуть за крыло, или летящий самолет. Заслышав издали гул, Джин настораживался, поднимал морду, определял направление и мчался по лесу за удаляющимся звуком. К нам возвращался в мыле, с видом победителя - мол, прогнал супостата! Самолету ничего не грозило, всем же прочим одушевленным и неодушевленным предметам, в том числе и самому Джину, да и нам (овчарка -холодное оружие) - порой приходилось несладко. Кровь, травмы телесные, душевные и материальные. Завершу тему "Джин и пруды", пожалуй, наиболее впечатляющим происшествием на ближнем пруду. После прогулки жарким июльским днем решила искупаться. Джина, как всегда, привязала поводком к елке, но едва успела скинуть босоножки, как мой вросший в рынок и приватизировавший пруд пес, еще кое-как терпящий окрест людей, но отнюдь не себе подобных, узрел поодаль черного афгана, мирно сидящего возле хозяйки. В ярости рванулся к нему, поводок лопнул, и...Визг, паника, мамаши хватают детей, афган пускается наутек, Джин - за ним. В конце концов, оба оказываются в пруду, летят шерсть и брызги... Промедление смерти подобно - прямо в сарафане сигаю в воду. Добравшись до визжащего клубка, хватаю обрывок поводка и волоку Джина к берегу. Афган улепетывает. Живой. Джин рвется следом, нет сил удерживать, руки мои в крови, не знаю, в чьей. Публика на пруду застыла в ужасе. - Поводок! - кричу я, - Киньте кто-нибудь, он к дереву привязан! Никто ни с места. Обрывок поводка у меня в руке - короткий, скользит, тащу рвущегося за афганом Джина прямо за ошейник, силы на исходе. Афган исчезает из виду, хозяйка хватает манатки и ретируется следом. Народ вокруг в оцепенении "безмолвствует". Наконец, какой-то мальчишка бросает мне с берега поводок и тут же отбегает. Уф...Делаю узел покрепче и, отдышавшись, вылезаю. Отыскиваю босоножки, с сарафана на них льет вода. Джин с триумфом отряхивается, подняв тучу брызг. Народ по-прежнему ни гу-гу, ору только я. Джину. Все, что думаю по этому поводу. Но зато я узнала, что такое слава. По дороге к станции какой-то парнишка указал на меня приятелю: - Вот она, та самая. Теть, а вдруг бы они вас...того? - Того-этого, - передразнила я, - Была б твоя собака, тоже прыгнул бы разнимать. - Не-а, - мотнул он головой, - Ни в жисть. Что-то действительно неудержимо изменилось в мире, и отнюдь не к лучшему, - давно развалилось бы окончательно, если б не невидимая всесильная рука. Удерживающая и спасающая рехнувшуюся несчастную нашу страну, спятивший поселок с заборной эпидемией и приватизационным синдромом, спивающихся от неприкаянности мужей и соседей. Мою Вику, выкуривающую на лоджии пачки сигарет после ночного дежурства в ожидании сгинувшего в неизвестном направлении супруга, внучку Риту, растущую злобным одиноким зверьком при живых родителях, девяностолетнюю бабушку, приносящую ей в постель кофе с бутербродами и помогающую решать задачки...Соседскую дочь, крадущуюся вдоль нашего забора с рулеткой. Джина, гоняющегося за лайнерами и джипами... B БЕСЕДКЕ С: Дэвидом Кортеном Деньги на службе трудового народа "Истинной задачей таких реформ является не увеличение глобального роста и конкуренции. Цель иная - создать здоровые и богатые общества, способные обеспечивать экономическую безопасность и справедливое вознаграждение созидательного труда их членов, а также жить в гармонии с окружающей средой. Наши требования, безусловно, затронут интересы корпораций и финансовых спекулянтов, но человеческое общество не обязано обслуживать их интересы. У человечества интересы иные. Так как у нас мало опыта в деле того, как заставить денежную систему служить людям, народам и природе, причем по ту сторону эксплуатации, мы обязаны искать творческие решения. Здесь нет проверенных рецептов. Поэтому нижеследующие предложения не претендуют на аксиоматичность. Это лишь приглашение к совместному размышлению. Но вместе с тем, каждое из них является решительным шагом прочь от привычных рецептов и либеральных постулатов "западной экономической мудрости". Необходимо увеличить значение локальных валют, всячески развивать их. Общая региональная валюта, чей ареал ограничен конкретным органическим обществом, позволит осуществляться созидательному обмену в конкретных рамках, повысит чувство экономической солидарности. Это не означает отказа обмена с иными обществами, но утверждает систему приоритетов, работающих на развитие регионального хозяйства, на укрепление всей социальной сферы. Ключевым элементом такой политики по укреплению локальных валют станет изъятие их из сферы компетенции любой налоговой сетки, отличной от локальных систем власти, которые и спонсируют эти хозяйственные блоки. Необходимо ввести нулевой или отрицательный банковский процент. Мы настолько привыкли к тому, что процент всегда только приносит дополнительные деньги, что нам трудно представить банки иного типа. Проценты дают деньгам преимущество среди всех иных материальных ценностей. Содержание всех остальных видов богатства - лесов, фабрик, сельхозугодий, зданий, личного профессионального навыка - требует постоянных вложений. Технологии устаревают. Даже золото требует охраны и места для складирования. Только те, кто вкладывает свои богатство в банки, в систему роста, получают гарантированную прибыль без всяких затрат и в будущем лишь расширяют сферу своего контроля над богатствами реального мира. Таким образом, человек финансов получает значительное и совершенно незаслуженное преимущество перед теми, кто занят в сфере реального производства и созидательных инвестиций. Именно это преимущество лежит в основе того, что наша денежная система извращенно возвышает человека денег над человеком труда. Против этого надо выступать с тезисом: единственным местом, куда можно вкладывать деньги с расчетом на извлечение реального богатства, должен стать сектор реального производства. Деньги же должны быть лишь инструментом обмена и ничем более. Отрицательный процент в банках и налог на владение деньгами станут двумя методами, которые придадут новую динамику денежным потокам, так как любое хранение станет убыточным. Кроме того, отрицательный процент стимулирует инвестиции в реальные сектора, что будет, в свою очередь, способствовать наращиванию подлинных богатств. Необходимо ввести ограничения на займы и ссуды. Богатый берет ссуды для того, чтобы вложить в высокодоходные инвестиции, увеличивая тем самым свое благосостояние. Бедный берет для того, чтобы удовлетворить нужды первичного потребления, еще больше погружаясь в бездну нищеты и зависимости. Альтернативой является такой механизм создания денег, который предполагал бы изначально их служение социальным целям, т.е. инвестиции в образование, публичные инфраструктуры. Частные же заемы должны быть резко сокращены. Ссуды для стоковых сделок и иных чисто финансовых операций должны быть вообще запрещены. Кроме того, для индивидуума или корпорации должен быть определен строгий потолок ссуд для любых целей. Таким образом, возможности создания финансовых пузырей будут перекрыты. Необходимо ввести налог на спекуляцию и иные незаслуженные прибыли. Единственной сферой, где налоги должны быть увеличены - причем значительно - является сфера спекулятивной прибыли. Сегодня человечество просто обязано решить главную задачу: заставить деньги работать не на самих себя, не на несправедливое обогащение хищного меньшинства (вампиров" - Ю.И.), а на служение такому обществу, которое существует ради народа, ради труда, ради здорового и справедливого мира. ...Демократию нужно строить снизу - от локального к глобальному. Нам не нужны глобальные институты, наделенные силой и полномочиями диктовать поведение на локальном уровне. Нам нужны глобальные институты, повсеместно обеспечивающие право и свободу местных жителей на полное выражение их творческого потенциала в созидании мира, отзывчивого к их ценностям, их нуждам и их ожиданиям. Мы долго пассивно ждали, уверенные, что наши институты осуществят наши мечты о мире, справедливости и благосостоянии для всех людей. Теперь мы знаем правду. Наши институты не обладают такими магическими силами. Творческая энергия человечества присутствует в людях - таких, как мы. Наши мечты станут реальностью только через нашу собственную включенность в творческие усилия. Если наши институты блокируют наше творческое выражение, то мы - народы Объединенных Наций - можем их изменить. Это наше право. В этом - наша ответственность перед самими собой, друг перед другом и перед Землей, которая поддерживает всех нас." ГРАЖДАНКА ЖЕНА, ДЕРЖИТЕ СЕБЯ В РАМКАХ! (вторая половина девяностых) Так и шла моя жизнь - работа в саду, рынок, церковные праздники. Но основное время уходило теперь на книгу, которая, казалось, приближалась к концу. Путь к Богу и "перестройка", которую я все больше осмысливала именно с духовных позиций, получая в ответ лишь новые вопросы, над разрешением которых билась в электричке, за прилавком, гуляя с Джином, выдергивая сорняки и даже во сне. По хозяйству помогала живущая у нас моя крестница Наташа, по сути, вторая дочка, но такая же внутренне недоступная, "гуляющая сама по себе", как и Вика. Поначалу она охотно подменяла меня на рынке, имела возможность заработать, но однажды, в разгар летнего сезона, впервые влюбилась, и все полетело кувырком. Я срочно приехала на рынок, обнаружив в холодильной камере массу наших нереализованных цветов - и дачных, и "фирменных", которые, что называется, дышали на ладан. Плюс счета за место на рынке и за холодильник. Наташка тем временем находилась в бегах, хоть и врала что-то через подружек в свое оправдание, чтоб я не волновалась. Пришлось засучивать рукава и спасать, что еще можно было спасти - наскоро вертеть букеты, общипывать, подрезать, всучивать подешевле, "пахать" от зари дотемна. Выкрутилась, а затем пришлось снова впрягаться в работу без выходных, таская ежедневно километр до станции в одной руке полное ведро с гладиолусами, в другой - коробку с георгинами. А на рынке - все те же облавы, беженцы из Абхазии, торгующие аджикой, ткемали и подмосковной зеленью, бедолаги из Азербайджана, промышляющие подмосковными букетами... Все чаще переходящие с травки на водку, вопреки своему корану, не брезгающие свиным салом. Национальные разборки здесь случались, но крайне редко - всем было плохо, назрела необходимость держаться вместе. Жилось на рынке сытно - если что-то было нужно из фруктов, солений, ну там мяса, рыбы, меда, творога - подходи и бери бесплатно, только знай совесть. И у тебя, когда потребуется, всегда имеют право попросить букет. Теперь холодильник и морозильник у нас дома всегда ломились - периодически продавцы отсортировывали товар, откладывая "некондицию" на алюминиевые лотки - то осетрину "с душком", то мясные обрезки и кости, то помятые фрукты-овощи. "Право первой ночи" предоставлялось своим, а остальное разбирали пенсионерки и прочий бедный люд. Иногда просто по рядам разносилось: "Девочки, кому остатки творога подешевле?" или: "Кому перезревшие помидоры на аджику? Только приходите со своими пакетами". И мы подходили, отбирали, накладывали в пустые картонные коробки, а потом дома до полуночи перебирали, варили соленья и компоты, запихивали в морозильники, отмачивали в уксусе и делали заливное, сортировали - что кошкам-собакам, а что семье сгодится, на суп или рагу... Денег на еду уходило мало, разве что на хлеб. Как соберется пятьсот рублей, меняла в местном пункте на баксы. Издание книги - удовольствие не из дешевых. Однажды Борис, разделывая осетрину, порезал руку ножом. Наутро кисть распухла, покраснела. Я отвезла его в Москву, взяв слово, что он прямо с вокзала поедет в поликлинику, а сама отправилась на рынок. Ни в какую поликлинику Борис не поехал. Дома выпил коньячку и завалился спать. Проснулся с температурой под сорок, пришлось уже к вечеру добираться к врачу на троллейбусе. Диагноз - заражение крови, какой-то "золотистый стафилококк". Скорая, больница, операция, несколько дней под капельницей - начиналась гангрена. Помню, как по жуткой жаре добиралась к нему в больницу. "Состояние тяжелое". Может, в последний раз. Мне самой было впору переселяться в мир иной - голова кружилась, пульс за сто. Шла к больничной проходной по раскаленному асфальту, молилась и думала: "Только бы застать живым, обнимемся и... Вместе не страшно". "И умерли в один день." Все к тому и шло. "Тяжелый" Борис в забытьи лежал под капельницей, щеки были раскаленными, что тот июльский асфальт. Сердце кувыркнулось, больничный потолок закачался и свернулся парусом, готовый нести нас туда, ввысь, в приоткрывшуюся звездную голубизну... - Гражданка жена, держите себя в рамках, - заскрежетал вдруг над ухом прокуренный басок медсестры, - Мы еще помирать не собираемся, верно, Боречка? У нас еще дела есть. Вот сейчас температурку мерить будем. А вы на стульчик, гражданочка, не нарушайте правила. - У вас валокордин имеется? - попросила я. Сестра нащупала мой пульс и покачала головой. - Может, давление померим? Я отмахнулась. Смерть снова отступила, у нас еще были дела. Книга. B БЕСЕДКЕ С: Александром Дугиным и поэтом Н. Боголюбовым Александр Дугин: Великий Проект. 1. Агрессия эфемерного "Мы настолько погружены в сиюминутное, в перипетии политических, экономических, психологических проблем, настолько страдательно воспринимаем гипнотический массив бытия, что постоянно упускаем из виду главное. Главное, великое, дающее смысл, определяющее высшую цель - для нас сплошь и рядом лишь фраза, слоган, вербальная или эмоциональная конструкция. Или просто прикрытие, внешнее украшение для того, что мы на практике утверждаем как основное и реальное, ощутимое, конкретное. Так устроено наше гравитационное бытие, нас плющит к земле. Те же чудаки, которые всерьез, нарушая все условности и социальные конвенции, рвутся к иному, приемлются нами лишь тогда, когда облачены в отведенную им униформу академических ученых, художников в бархатных шапочках или торжественно неповоротливых попов. На такую материализацию человечества огненные души сетовали всегда, укоряя, пробуждая, разоблачая, стыдя. Но едва ли в древности были времена, когда гипноз обыденного действовал столь тотально и беззастенчиво, вооруженный могущественными массмедийными механизмами, верстающими эфемерную реальность - выдаваемую за единственную реальность - по своему усмотрению. Тем более иллюзорно Общество Зрелищ, тем более реальным представляется тот момент настоящего, к которому оно прикладывает гигантскую силу своего внушения. То, что было вчера, какое там вчера, час назад, кажется глубокой древностью. "Кто такой Ельцин, бабушка?" - спросит дите, когда осинелая туша еще только будет опускаться во влажную русскую землю. "Что такое СССР?" - спрашивает меня сын, рожденный в социалистической империи в тот же год, когда меченая гадина воцарилась на советском престоле. 2. Либералы против Проекта Человечество живет только потому, что у него Проект. Великий проект. Именно удачи и неудачи на пути его исполнения составляют сущность исторического процесса. Человеческая история есть история реализации Великого Проекта. Конечно, это не просто. Часто платят миллионами жизней, кровью, пытками, рваной болью, жгучим железом, безмерным страданием за выбор пути. А он бывает и не верным. Но снова и снова зализывает упрямое человечество раны, ветра развеивают дымы пепелищ, а лучи солнца разгоняют призраки войны, и мы беремся за новый Проект, зная в душе, что опять будем платить по полной, что все может выйти и не так, как мы задумали, но что если мы перестанем ставить над собой высокую цель, мы перестанем быть людьми с нашим специфическим видовым достоинством, с нашей вертикальной походкой, с нашим дерзким и умным взором - вперед и вверх. Проект есть у всех. Малый или большой. Но есть и определенный сектор человечества - брюзжащий, трусоватый, эгоистично замкнувшийся в своей корке - который хочет уничтожить Проект, хочет остановить историю, отменить героев, установить на земле царство "последних людей". "Что есть истина?" - спрашивают последние люди и моргают" (Фридрих Ницше "Так говорил Заратустра"). О "Конце истории" и "Последнем человеке" открыто учат идеологи нового мирового порядка - Карл Поппер, Дэниэл Бэлл, Фрэнсис Фукуяма, Джорж Сорос, Для них "эра Проекта" окончилась. Они высчитали, что человечество платит слишком большой "налог на историю". Они объявили, что с концом советского государства цивилизация преодолела последний оплот Великого Проекта, который пал под давлением тлеющей массы обобщенной банальности. Торговец не знает проекта. Он стремится уйти от налога на реальность, от таксы за неотчужденную жизнь и высокий, хотя подчас совершенно бессмысленный, подвиг. Торговец ненавидит Героя. И когда Герой терпит очередную катастрофу, - столь сладкую для него, столь вписанную в его лучезарно-трагичную, солярно-дионисийскую судьбу, - когда его разрывают собаки, титаны или вакханки, Торговец потирает руки, и, дождавшись, переводит дыхание. "Великий Проект в очередной раз отложен." Либеральная мразь сегодня замахнулась на большее. "Великий проект пал навсегда", - провозглашают последние люди, приступая к новому витку рыночных реформ. "У общества не должно быть больше ни цели, ни сверхзадачи, ни регулирования. Все это приводит лишь к насилию. Оставьте людей в покое, не мешайте им делать, что они хотят, не вовлекайте их ни в какие исторические авантюры, не навязывайте им мифов и сакральных задач. Пусть они будут тем, кто они есть. Маленькими людьми с маленькими проблемами. Им нужен только рынок. Нам слишком дорого обошелся гальванизированный энтузиазм предшествующих экспериментов." - Так, чавкая, пляшет в либеральном воздухе криворотая физиономия перевоплотившегося внука большого советского писателя, певца аскетической этики и высокого жестко-блистательного юношеского героизма. Все, как в теории Вильфредо Парето: "Деды - герои-революционеры; отцы - умеренные консерваторы; внуки - ублюдки и вырожденцы". Егор Гайдар - гнусная иллюстрация социологического "закона вырождения элит". ("Маленькие люди с маленькими проблемами" - прямой экскурс в "Легенду о Великом инквизиторе". Божественное призвание и ничтожество "бегемота", которому и в болоте непыльно. Без выхода в Небо данная проблема неразрешима - Ю. И.) При слове "Проект" рука либерала сама собой набирает номер ближайшего полицейского участка. Самые честные и последовательные из них, догадываясь, что, убивая Проект, они убивают самого человека, намекают на то, что этот вид изжил себя как таковой. В прибранных евро-ремонтных холлах выводят генные инженеры "нового мирового порядка" клонов с исправленным поведенческим кодом - человек - минус история, минус идеал, минус агрессия, минус героизм, минус Великий Проект (Замысел - Ю.И.). Идеальный человек победившего мондиализма. Холостой вечно подростковый Космополит. Биокукла с идеальными зубами, отдраенными "Блендамедом". (Бетяне в "Последнем эксперименте" - Ю.И.) Искусственное совершеннее природного. История отныне будет делаться в телемонтажках, а люди в пробирках. 3. Полуночный враг Мы, "наши", никогда не победим их, если не осознаем всего масштаба борьбы. Мы переживаем самый драматический момент истории, где на карту поставлен Человек. И драматизм этот только острее и напряженнее оттого, что внешне кажется, будто нет ничего банальнее, бессмысленнее и усредненнее, чем наше поганое, глупое время. Когда ночь достигает критической черты, точки абсолютной Полуночи, память о свете солнца стирается настолько, что кажется, будто его никогда и не было, и даже вечерняя боль от угасания последних лучей стирается в короткой человеческой памяти. Когда есть только тьма, ее не с чем и сравнивать, она перестает быть тьмой и вольна выдавать себя за что угодно. "Что есть свет?" - спрашивают последние люди. И моргают. За кучкой гаденышей, захвативших власть над самым прекрасным и трогательным народом мира, над огромной, роскошной и вопросительной страной, стоит тень очень глубокого мирового процесса. То, что они облезлы и хилы, что пугаются мышиных шорохов и мелко косят неумными глазками, путаются в телепроводах и запинаются на чиновничьих лестницах, не должно вводить нас в соблазн пренебрежения их могуществом. Они мелки и жалки именно потому, что принадлежат к армии бойцов против всего возвышенного и великого, идеального и героического. Это ландскнехты либерального похода против Великого Проекта. Тот, кто стоит за ними, кто вознамерился положить конец истории, фигура более зловещая и серьезная. Сванидзе и Фукаяма, Березовский и Лебедь - лишь маски, которые Фантомас "нового мирового порядка" меняет для дивертисмента и трагикомического эффекта. Есть два полюса, только два полюса, два лагеря. Они и мы. Они - против Проекта как такового. Мы - за Проект, причем любой. Лишь бы он был Великим и Ужасным. Раньше все было иначе. Было много проектов. Их паладины нещадно бились друг с другом, шли своими особыми путями, упорно добивались своего. Но это было тогда, когда еще была история. Теперь все иначе. И всех непокорных сместили в одно общее гетто. Это гигантский кусок планеты, не вписывающийся в брезгливо-избирательные нормативы "богатого Севера", это отбросы старых культур, идеологий и национальностей, не вошедшие в "золотой миллиард" У нас не оказалось паспорта в либеральный brave new world . Кое-кто из нас, правда, сжег его сознательно, в отместку за партбилет Марка Захарова. 4. Последнее русское дело Вопреки всему, наплевав на все нормы и приличия, на все церемонии консенсуса и дипломатические формулы политической корректности, мы обязаны заявить о своей верности Великому Проекту. Более того, мы должны взращивать, питать, лелеять, созида