ними; а
если сообщение, то и распространение их мыслей и чувств и, следовательно,
все разумение и вся мудрость их. Поэтому насколько кто живет в образе
небесном, т.е. насколько кто сам есть образ небесный, настолько он мудр. Все
равно сказать: жить в образе небесном или согласно небесному порядку, потому
что образ каждой вещи исходит от порядка и согласен с ним.
202. Скажу здесь прежде несколько слов о том, что значит жить в образе
небесном (esse in forma coeli). Человек создан по подобию (ad imaginem)
небес и по подобию мира: внутреннее существо его - по подобию небес, а
внешнее - по подобию мира (см. н. 57); сказать: по подобию или по образу -
это все равно. Но так как человек злом своей воли и потому ложью своей мысли
уничтожил в себе подобие небесное, а следовательно, и образ небесный и
заменил их подобием и образом ада, то внутреннее (начало) его с самого
рождения закрыто; вот почему человек, не как все прочие животные, рождается
в совершенном неведении. Чтоб восстановить ему в себе подобие или образ
небесный, он должен познать все относящееся к порядку, ибо, как сказано
выше, каков порядок, таков и образ: Слово Божие заключает в себе все законы
Божественного порядка, ибо заповеди Слова суть законы этого порядка; поэтому
насколько человек познает эти заповеди и живет по ним, настолько его
внутреннее (начало) открыто и в нем снова образуется порядок или подобие
небесное. Из этого видно, что значит быть в образе небесном, т.е. что значит
жить по истинам (или заповедям) Слова.
203 Насколько кто живет в образе небесном, настолько он в небесах, и
даже настолько он сам образует небеса в наименьшем виде (н. 57);
следовательно, он настолько же в разумении и мудрости. Ибо, как было сказано
выше, всякая мысль, принадлежащая разуму, и всякое чувство, принадлежащее
воле, распространяются во все стороны небес согласно их образу и чудным
путем сообщаются с тамошними обществами, равно как и они в свою очередь
сообщаются с человеком.
Иные полагают, что их мысли и чувства не распространяются вокруг них на
самом деле, ибо они только внутри себя, а не на расстоянии видят то, о чем
думают. Но такое мнение весьма ошибочно, ибо как внешнее зрение глаза
простирается на предметы отдаленные и поражается по мере того, как
встречается с ними, так и внутреннее зрение человека, т.е. зрение его
разума, простирается в мир духовный, хотя человек по вышеизложенным причинам
и не замечает этого (н. 196). Разница только в том, что зрение глаза
поражается природно, т.е. предметами мира природного, а зрение разума
поражается духовно, т.е. предметами мира духовного, которые все относятся к
благу и истине. Это неизвестно человеку, потому что он не знает, что есть
особый свет, который озаряет разум, и что даже без этого света человек не
мог бы вовсе думать (об этом свете см. н. 126-132). Был какой-то дух,
который именно думал, что он мыслит только в себе самом, т.е. без всякого
распространения своих мыслей вокруг и, следовательно, без сообщения с
сообществами, находящимися около него. Чтоб убедить его в противном, у него
было отнято сообщение с ближайшими обществами. Тогда он не только лишился
мысли, но упал, как бы мертвый, и только шевелил руками, как новорожденный.
После некоторого времени сообщение его с другими было восстановлено, и
когда оно окончательно восстановилось, тогда он возвратился к состоянию
мышления. Другие духи, видевшие этот опыт, сознались потом, что всякая мысль
и чувство приходят (influunt) вследствие сообщения, а если мысль и чувство,
то и все относящееся к жизни человека; ибо вся жизнь человека состоит в том,
что он может мыслить и любить, или, другими словами, разуметь и хотеть.
204. Должно, однако, знать, что разумение и мудрость каждого (духа)
различны смотря по качеству его сообщения с другими. У тех, чьи разумение и
мудрость образовались из подлинных (genuinis) благ и истин, сообщение с
обществами совершается согласно небесному образу; у тех, чьи разумение и
мудрость образовались не из подлинных благ и истин, но из благ и истин,
согласных с подлинными, сообщение с обществами прерывисто и неправильно,
потому что оно не поддерживается в порядке небесного образа; но те, в ком
нет ни разумения, ни мудрости от жизни во лжи по злу, находятся в сообщении
с обществами ада: обширность этого сообщения зависит от степени утверждения
в истине. При этом должно знать, что сообщение с обществами не постигается
явно лицами другого общества, но есть только сообщение с качествами, им
свойственными.
205. На небесах все соединены в общества по духовному родству,
основанному на благе и истине; так делается как во всех небесах вообще, так
и в каждом обществе и в каждом доме; поэтому ангелы, которые сходны меж
собой во благе и в истине, узнают друг друга, как узнаются родственники на
земле или как знакомые с детства. Подобно этому соединяются в каждом ангеле
и начала мудрости и разума, т.е. блага и истины; они точно так же познают
друг друга и по мере знакомства таким же образом соединяются. По этой же
причине те, в ком истины и блага соединены по образу небесному, видят все
степени их последствий и далеко вокруг весь порядок их сцеплений; но этого
вовсе нет у тех, в ком блага и истины не соединены по небесному образу.
206. Таков в каждых небесах образ, по которому совершается сообщение и
распространение мыслей и чувств ангельских и от которого, следовательно,
зависит степень их разумения и мудрости. Но сообщение одних небес с другими,
т.е. третьих, или самых внутренних, со вторыми, или средними, а тех и других
с третьими, или последними, совершается иным образом; впрочем, сообщение
между небесами не должно быть называемо сообщением, а наитием (influxus), и
об этом будет сказано теперь несколько слов. Что есть трое небес и что они
между собою различны - см. н. 29-40.
207. Что между различными небесами нет сообщения, а есть наитие, это
видно но взаимному их положению: третьи небеса, или самые внутренние,
наверху; вторые, или средние, ниже; а первые, или последние, еще ниже. В
таком порядке устроены и все общества каждых небес. Так, например, в тех
обществах, которые расположены на высокой, гористой местности (н. 108): на
вершинах ее обитают те ангелы, которые принадлежат к самым внутренним
небесам; ниже их - те, что ко вторым, а еще ниже - принадлежащие к последним
небесам. Такой же порядок и везде: как на высокой местности, так и на
ровной. Общество высших небес не сообщается с обществом низших небес иначе
как через соответствия (см. н. 100); а сообщение через соответствия есть то,
что называется наитием.
208. Одни небеса соединяются с другими небесами или одно небесное
общество соединяется с обществом других небес наитием от одного Господа,
непосредственным и посредственным: непосредственным от самого Господа и
посредственным от высших небес, наитствующих по порядку на низшие. Так как
соединение небес наитием совершается одним Господом, то всего более
наблюдается, чтоб никто из ангелов высших небес не смотрел вниз на общество
низших небес и не говорил с кем из жителей этих небес; как только это
случается, ангел лишается разумения и мудрости. И вот почему: в каждом
ангеле есть три степени жизни, как есть и три степени небес: у живущих в
самых внутренних небесах открыта третья, или самая внутренняя, степень, а
вторая и первая закрыты; у живущих в средних небесах открыта вторая степень,
а первая и третья закрыты; у живущих же в последних небесах открыта первая
степень, а вторая и третья закрыты.
Вследствие этого, как только ангел третьих небес смотрит вниз на одно
из обществ вторых небес и говорит с кем из их жителей, так третья степень
его закрывается и вместе с тем он лишается своей мудрости, ибо мудрость его
пребывает в третьей степени его, а во второй и первой ее вовсе нет. Вот что
должно разуметь под словами Господа у Матфея: И кто на кровле, тот да не
сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается
назад взять одежды свои (24. 17, 18). И у Луки: В тот день, кто будет на
кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; и кто будет на поле, также
не обращайся назад. Вспоминайте жену Лотову (17. 31, 32).
209. Нет наития с низших небес на высшие, потому что это противно
порядку: наитие идет с высших небес на низшие. Мудрость ангелов высших небес
настолько же превосходит мудрость ангелов низших, насколько мириада единицу;
вот почему ангелы низших небес не могут говорить с ангелами высших небес и
даже, когда смотрят в ту сторону, не видят их и небеса их кажутся им чем-то
облачным над головой. Но ангелы высших небес могут видеть находящихся в
низших небесах, только они не могут говорить с ними, не лишаясь мудрости
своей, как уже сказано выше.
210. Мысли, чувства и разговоры ангелов самых внутренних небес никогда
не постигаются ангелами средних небес, потому что они для них слишком
высоки. Но, когда угодно Господу, они виднеются средним небесам как что-то
пламенное, а мысли, чувства и беседы ангелов средних небес - как что-то
светлое над низшими небесами; иногда же - как блестящее, разноцветное
облако, по возвышению, опущению и виду которого даже узнается в некоторой
степени предмет разговора.
211. Из этого можно видеть, каков небесный образ, т.е. что в самых
внутренних небесах он наиболее совершенен, в средних небесах тоже
совершенен, но в меньшей степени, а в низших небесах - в еще меньшей
степени; и что образ одних небес слагается по образу других наитием,
исходящим от Господа. Но в чем состоит сообщение посредством наития этого,
нельзя понять, если не знать, что такое степени высоты и какая разница между
ними и степенями широты и долготы; о тех и других см. н. 38.
212. Что же касается небесного образа в частности и как он направляется
и простирается, то это непостижимо даже и для ангелов. Некоторое понятие о
том можно себе составить из образа всех частей и частиц человеческого тела
при рассмотрении и исследовании их человеком умным и мудрым, ибо выше было
сказано, что все небеса изображают одного человека (см. н. 59- 72) и что все
находящееся в человеке соответствует небесам (см. н. 87-102).
Сколь непостижим и неисследим этот образ, можно только вообще заключить
из того, как нервные волокна соединяют все части и частицы тела в одно. Глаз
даже не видит ни этих волокон, ни каким образом они направляются и
простираются в мозгу, ибо они тут бесчисленны и до того сложны, что взятые
вместе представляют сплошное мягкое тело; между тем как по этим волокнам все
относящееся вообще и в частности к воле и разуму переходит совершенно
отчетливо в действия. Каким образом эти волокна сплетаются во всем теле,
видно из различных местных сплетений (plexus) их, как-то: солнечного,
брыжеечного и других - и также из узлов их, называемых ганглиями, в которые
отовсюду входят множества волокон, сливающихся тут как бы в одно и опять
оттуда выходящих в ином соединении для отправления дальнейших служб своих; и
это повторяется снова и снова. Я уже не говорю о таких же чудесах в каждом
череве, члене, орудии и мышце тела. Кто мудрым оком будет рассматривать эти
предметы и все прочие чудеса, заключающиеся в них, тот крайне изумится; при
всем этом глаз увидит только малую часть чудес этих, а то, чего он не может
видеть, еще чуднее, потому что оно относится к внутренней природе. Что такое
устройство соответствует небесному образу, это вполне ясно из того, что все
относящееся к разуму и воле совершается согласно этому образу, ибо все, что
человек хочет, произвольно переходит по образу этому в действие, а все, что
он мыслит, пробегает по волокнам этим от самого их начала и до самого их
конца и рождает в нем ощущение; а как этот образ есть образ мысли и воли, то
он есть и образ разумения и мудрости.
Этот самый образ соответствует небесному, вследствие чего мы можем
узнать, что таков же тот образ, согласно которому простираются все чувства и
мысли ангельские, и что настолько же они в разумении и мудрости (что этот
образ небесный происходит от Божественной человечности Господа - см. выше н.
78-86). Все предшествующее было сказано и для того, чтоб было известно, что
небесный образ никогда не может даже относительно общих начал своих
истощиться и что, таким образом, он непостижим даже и для самих ангелов.
О небесном управлении
213. Так как небеса разделены на общества, из которых самые большие
состоят даже из нескольких сотен тысяч ангелов (н. 50), и так как все члены
одного общества живут в однородном благе, но не в одинаковой мудрости (н.
43), то из этого непременно следует, что на небесах есть и управление:
порядок должен быть соблюден и все относящееся к порядку должно быть
непреложно. Управление на небесах различно: одно - в обществах, образующих
небесное царство Господне, и другое - в обществах, образующих духовное
царство Господне; различно также и по должностям, которые исполняются каждым
обществом. На небесах, однако, нет другого управления, кроме управления
взаимной любви, а управление взаимной любви и есть небесное.
214. Управление в небесном царстве Господнем называется правдой
(justicia), потому что все подданные этого царства живут во благе любви, к
Господу направленной и от него же получаемой, и все, что по этому благу
делается, называется правдой. Управление в этом царстве принадлежит одному
Господу; он сам ведет ангелов и научает их делам жизни. Истины, называемые
истинами суда, начертаны в их сердцах; каждый знает, постигает и видит их;
вот почему там никогда не рассуждают о том, что относится к суду, а только о
том, что относится к правде и принадлежит жизни; об этом менее мудрые
спрашивают более мудрых, эти же вопрошают Господа и дают ответ. Их небесное
блаженство, или самая внутренняя радость, состоит в том, чтобы жить правдой
от Господа.
215. Управление в духовном царстве Господнем называется судом
(judicium), потому что подданные этого царства живут в духовном благе,
которое есть благо любви к ближнему (charitas), а это благо, в сущности,
есть истина; истина же относится к суду, а благо к правде. Ангелы этого
царства хотя также ведомы Господом, но не прямо, а посредственно (н. 208);
вот почему у них есть наставники в большем или меньшем числе, смотря по
потребностям общества; и также законы, по которым они должны жить между
собой. Наставники управляют всем согласно этим законам; они понимают их
верно, потому что они мудры, а в случаях сомнения им дается пояснение от
Господа.
216. Так как управление по благу в небесном царстве Господнем
называется правдой, а управление по истине в духовном царстве Господнем
называется судом, то и в Слове говорится о правде и суде, когда речь идет о
небесах и о церкви; в этом случае правда означает небесное благо, а суд -
духовное благо, которое, в сущности, как было сказано выше, есть истина.
Например, в следующих изречениях: Умножению владычества Его и мира нет
предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и
укрепить его судом и правдою отныне и до века (Ис. 9. 7). Тут Давид означает
Господа, а царство его - небеса; это ясно также из следующего: И восставлю
Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет
производить суд и правду на земле (Иер. 23. 5). Высок Господь, живущий в
вышних; Он наполнит Сион судом и правдою (Ис. 33. 5); Сион здесь означает
также небеса и церковь. Я - Господь, творящий милость, суд и правду на
земле; ибо только это благоугодно Мне (Иер. 9. 24). И обручу тебя Мне навек,
и обручу тебя Мне в правде (Ос. 2.19). Господи! Правда Твоя, как горы Божий,
и судьбы Твои - бездна великая! (Пс. 35. 7) и т.д. в других местах.
217. В духовном царстве Господнем образы правлений различны; в одном
обществе оно не таково, как в другом. Это разнообразие зависит от различного
рода служб (ministeria), исполняемых .обществами, а их службы согласны со
службами всех частей человеческого тела, которым они соответствуют и
которые, как известно, разнообразны: иная служба (ministerium) сердца, иная
легкого, иная печени, иная селезенки, иная также каждого орудия чувств. Как
различно управление этих частей в теле, так различно и управление обществ в
большом человеке, т.е. в небесах, ибо в них есть общества, которые
соответствуют всем этим частям (что все находящееся на небесах соответствует
всему находящемуся в теле, было показано выше на своем месте - см. н.
87-102).
Но все образы небесного управления согласуются в том, что целью для них
есть общественное благо и в этом благе благо каждого. Это происходит оттого,
что все ангелы во всех небесах находятся под усмотрением (auspicio) Господа,
который любит их всех и по Божественной любви своей устрояет такой порядок,
чтобы каждый получал свое личное, или частное, благо от общего. Даже каждый
получает это благо по мере любви своей к общему, ибо насколько кто любит
свою общину, настолько он любит всех и каждого в ней, а как эта любовь от
Господа, то настолько же Господь любит каждого и дарует ему благо.
218. Из этого понятно, каковы наставники духовных небес, т.е. что они
более других находятся в любви и мудрости: по любви - они всем хотят благо,
а по мудрости - умеют осуществлять его на деле. При таких свойствах они не
начальствуют и не приказывают, но управляют (ministrant) и служат, ибо
творить благо другим по любви к благу - это служить, а заботиться о том,
чтоб это благо осуществлялось на деле,- это управлять; и они не считают себя
выше других, а ниже, ибо на первое место они ставят благо общества и
ближнего, а свое собственное на последнее: что на первом месте, то выше, а
что на последнем, то ниже.
Тем не менее им воздается честь и слава: они живут в середине общества,
на более возвышенном месте, чем другие, и в прекрасных дворцах. Они даже
принимают эту честь и славу, но не для себя, а ради послушания, ибо все на
небесах знают, что эта честь и слава даны им от Господа и что поэтому их
должно слушаться. Это самое разумеется в следующих словах Господа к ученикам
своим: А кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет
между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для
того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить (Мат. 20. 26-28). И у
Луки: Кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий - как служащий
(22. 26).
219. Подобный образ управления в наименьшем виде существует и в каждом
доме. В каждом доме есть хозяин и слуги; хозяин любит слуг своих, а слуги
любят хозяина; вследствие этого они служат друг другу по любви. Хозяин учит
их, как должно жить и что следует делать, слуги же слушаются и исполняют
свою обязанность; исполнять службу есть для каждого наслаждение жизни. Из
этого ясно, что царство Господне есть царство служб.
220. В аду есть также разного рода управление, потому что без него
ничто бы не сдерживало жителей ада. Но, в противоположность небесному, оно
все основано на любви к себе; тут каждый хочет повелевать другим и
начальствовать; ненавидит того, кто ему не благоприятствует, мстит ему и
поступает с ним жестоко. Такова любовь к себе; вследствие этого самые злые
духи там ставятся в начальники, и им повинуются из страха. Но об этом будет
сказано после в разделе об аде.
О небесном Богослужении
221. Небесное Богослужение сходно с земным относительно внешнего, но не
относительно внутреннего; у ангелов так же, как и у людей, есть учения,
проповеди и храмы. Все учения в главных предметах согласны между собой, но
учение в высших небесах полно более внутренней мудрости, чем в низших; с
учением согласны и проповеди; а как у ангелов есть дома и дворцы (см. н.
183-190), то у них есть и храмы, или церкви, в которых говорятся эти
проповеди. Все это есть на небесах для того, чтоб ангелы постоянно
усовершенствовались в мудрости и любви, ибо у них, как и у людей, есть разум
и воля, которые таковы, что могут постоянно усовершенствоваться: разум -
истинами разумения, а воля - благами любви.
222. Но небесное Богослужение не состоит, собственно, в том, чтоб
посещать храм Божий и слушать проповеди, а главное - в жизни любви,
благостыни и веры согласно учению; проповеди в храмах служат только
средствами к поучению в делах жизни. Говоря об этом предмете с ангелами, я
сказал им: на земле думают, что Богослужение состоит только в том, чтоб
посещать храм Божий, слушать проповеди, причащаться святых тайн по три или
четыре раза в год и соблюдать другие служебные обряды по уставам церкви,
предаваясь при этом молитве и благочестию. Ангелы отвечали тем, что все это
относится к внешнему, которое должно быть соблюдено, но которое ни к чему не
служит, если не истекает от внутреннего начала; а это внутреннее начало
заключается в жизни по заповедям учения.
223. Чтоб я мог узнать, в чем состоят их собрания в храме, мне иногда
было дозволено входить туда и слушать проповеди. Проповедник стоит на
кафедре, которая с восточной стороны; перед ним сидят озаренные более других
светом мудрости, а подле них, справа и слева, те, кто в меньшем свете; они
размещены полукругом так, что все сидят в виду проповедника; а на тех местах
по обеим сторонам, куда взгляд его не направлен, нет никого. У двери,
которая на восточной стороне храма, влево от кафедры, стоят новички. Никому
не позволяется стоять за кафедрой: это смущает проповедника, и то же самое
бывает с ним, если кто в собрании не согласен с тем, что слышит; в таком
случае несогласный должен отвернуться лицом.
Проповеди говорятся с такой мудростью, что их никак нельзя сравнить с
теми, которые говорятся на земле, ибо небесные проповедники озарены
внутренним светом. Храмы в духовном царстве кажутся каменными, а в небесном
царстве - деревянными, потому что камень соответствует истине, в которой
живут ангелы духовного царства, а дерево соответствует благу, в котором
живут ангелы небесного царства; в этом же царстве церковные строения не
называются храмами, но домами Божиими. В небесном царстве церковные строения
без великолепия, в духовном же царстве они более или менее великолепны.
224. Я говорил с одним проповедником о святости слушающих проповеди в
храмах: на это он мне сказал, что благочестие, набожность и святость
принадлежат каждому смотря по внутренним началам его, относящимся к любви и
вере; ибо святость, собственно, пребывает только в этих началах, как в
приемниках начала Божественного, исходящего от Господа; и что он не знает,
что такое внешняя святость без этих внутренних начал. Подумав несколько о
том, что могло бы это быть, он прибавил, что это, может статься,
какое-нибудь внешнее подражание святости или что-нибудь искусственное и
лицемерное; и что возбуждать такое подражание и принимать вид святости может
только нечистый огонь, исходящий от любви к себе и к миру.
225. Все проповедники принадлежат духовному царству Господню, в
небесном же царстве их вовсе нет. Это происходит оттого, что все ангелы
духовного царства живут в истине по благу и что всякая проповедь говорится
по истине; в небесном же царстве проповедников нет потому, что все ангелы
этого царства живут во благе любви и что по этому благу они видят и
постигают истину, не толкуя о ней. Однако, хотя ангелы небесного царства
постигают и видят истину, все же у них бывают проповеди, потому что
посредством их они просвещаются в знакомых им истинах и совершаются многими
другими, которых дотоле не знали. Как только они слышат их, они тотчас
признают их за истины и, следовательно, постигают их. Истины, которые они
постигают, они любят, и, живя по ним, они вносят и воплощают их в свою
жизнь. Жить по истине, говорят они, значит любить Господа.
226. Все проповедники назначаются Господом и вследствие того обладают
даром проповеди, учить в храмах никому не дозволено, кроме их. Они
называются проповедниками, а не священниками, потому что священство
(sacerdotium) принадлежит небесному царству, ибо священство означает благо
любви к Господу, благо, в котором пребывают ангелы небесного царства.
Духовному же царству принадлежит не священство, а царствие (regium), ибо
царствие означает истину по благу, истину, в которой пребывают ангелы
духовного царства (см. н. 24).
227. Все учения, согласно которым говорятся проповеди, принимают жизнь
за цель, и ни одно из них не принимает веру без жизни. Учение самых
внутренних небес более полно мудрости, чем учение средних небес, а это
последнее, в свою очередь, полно большего разумения, чем учение низших
небес, ибо в каждых небесах учение приноровлено к постижению слушателей;
сущность же всех учений есть признание Божественной человечности Господа.
О могуществе ангелов небесных
228. Что ангелы обладают силой, того не могут понять те, кто ничего не
знает о духовном мире и его влиянии на мир природный. Они думают, что ангелы
не могут быть одарены силой, потому что они существа духовные и столь чистые
и тонкие, что даже не видимы для глаз, но проникающие глубже во внутренние
причины вещей думают иначе: они знают, что вся сила, принадлежащая человеку,
исходит от его разума и воли, потому что без того и другого он не может
пошевелить ни малейшей частицей своего тела. Разум и воля составляют в нем
того духовного человека, который по своему произволу движет телом и его
членами, ибо что он мыслит, то язык и уста его произносят, что он хочет, то
тело его исполняет, и даже по желанию своему он придает ему и силу. Воля и
разум человека управляются Господом через ангелов и духов; а если разум и
воля, то и все части его тела, ибо они зависят от разума и воли; и даже,
если хотите этому верить, человек не может сделать ни одного шагу без
небесного наития. Многократным образом мне было доказано это на деле.
Ангелам дано было направлять мои шаги, действия, язык и речь, как им
захочется; они это делали посредством наития или влияния на мою волю и
мысль, и я испытал, что сам по себе я был бессилен. После того они мне
сказали, что каждый человек управляется, или ведом свыше, таким же образом и
что он сам может знать это из учения церкви и Слова, ибо он молит Господа,
чтоб Он ниспослал ангелов своих руководить им, направлять стопы его, поучать
его и внушать ему мысли и слова; меж тем этот же человек говорит и верит
иначе, когда он, не придерживаясь учения, думает про себя. Все предыдущее
сказано, чтобы показать, какова сила ангелов над человеком.
229. Сила ангелов в духовном мире так велика, что если б я стал
передавать все, что я узнал о ней, то это превзошло бы всякую веру; если там
противится что-нибудь такое, что несогласно с Божественным порядком и должно
быть устранено, то они это осиливают и сокрушают одним движением воли и
взглядом. Я видел, как горы, занятые злыми духами, были низвергнуты и
раскинуты, а иногда потрясены из конца в конец, как бы землетрясением. Я
также видел, как скалы расседались до самой бездны и поглощали злых духов,
находившихся наверху; видел и то, как сотни тысяч их были ангелами рассеяны
и брошены в ад. Многочисленность врагов бессильна против них, равно как и
всякие уловки, хитрости и козни; они все видят и мгновенно разрушают. Такова
сила ангелов в духовном мире; а что они при дозволении могут проявить такую
же силу и в природном мире - это видно из Слова: мы читаем в нем, что они
предавали смерти целые войска и что даже одного ангела было достаточно, чтоб
навести чуму, от которой погибло семьдесят тысяч народа. Об этом ангеле
сказано так: И простер Ангел Божий руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить
его; но Господь пожалел о бедствии, и сказал Ангелу, поражавшему народ:
довольно, теперь опусти руку твою (2 Цар. 24. 16) и в других местах.
Вследствие такого могущества своего ангелы называются силами, и у Давида
сказано: Благословите Господа, все Ангелы Его, крепкие силою (Пс. 102. 20).
230. Должно, однако, знать, что у ангелов самих по себе нет нисколько
силы, но что вся сила их от Господа и что только по мере этого сознания они
могут называться силами. Тот из них, который думает, что он одарен силой сам
по себе, немедленно становится столь слабым, что он не может устоять даже
против одного злого духа; поэтому ангелы никакой заслуги не приписывают себе
и не терпят похвалы или прославления за какой-нибудь свой поступок, а все
это относят к Господу.
231. Вся сила на небесах принадлежит Божественной истине, исходящей от
Господа, ибо Господь на небесах есть Божественная истина в соединении с
Божественным благом (см. н. !26-140); насколько ангелы принимают ее,
настолько они становятся силами. Даже каждый из них есть представитель своей
истины и своего блага, ибо каждый таков, каковы его разум и воля, разум
принадлежит истине, ибо все, что составляет его, относится к истине; воля же
принадлежит благу, ибо все, что составляет ее, относится к благу: все, что
человек разумеет, называется им истиной, а все, чего ему хочется, называется
им благом; вследствие чего каждый и есть представитель своей истины и своего
блага. Таким образом, насколько ангел есть представитель истины, исходящей
от Божественного начала, и представитель блага, исходящего от того же
начала, настолько он есть сила, ибо настолько же Господь пребывает в нем. А
так как ни один ангел не находится в совершенно подобном или одинаковом
благе, ибо на небесах, как и на земле, разнообразие бесконечно (н. 20), то и
ни один ангел не подобен в силе своей другому ангелу. Образующие область рук
большого человека, или небес, обладают наибольшей силой, потому что жители
этой области преимущественно перед другими находятся в истинах и на их
истины благо влияет со всех небес. Так и в человеке: вся сила его
переносится в руки, и через них тело проявляет всю силу свою; вот почему в
Слове руки и длани означают силу. На небесах появляется иногда голая рука,
сила которой столь громадна, что она могла бы сокрушить дотла все встречное
на пути, хотя бы даже скалу на земле; однажды эта рука приблизилась ко мне,
и я почувствовал, что она могла бы сокрушить кости мои в прах.
232. Выше было сказано (и. 137), что вся сила принадлежит Божественной
истине, исходящей от Господа, и что насколько ангелы приемлют Божественную
истину, от Господа исходящую, настолько они обладают и силой. Но ангелы
становятся приемниками Божественной истины только по мере принятия ими
Божественного блага, ибо вся сила истины исходит от блага и истина без блага
бессильна; а, с другой стороны, вся сила блага проявляется через истину, и
без нее благо бессильно: сила возникает только вследствие соединения блага и
истины. Это же самое относится к вере и любви, потому что все равно сказать:
вера или истина, ибо все при надлежащее к вере есть истина; и также все
равно сказать: любовь или благо, ибо все принадлежащее к любви есть благо.
Как велика сила, которой обладают ангелы посредством истины, исходящей от
блага, стало мне ясно также из того, что всякий злой дух от одного только
взгляда ангельского обмирает и уже почти не кажется человеком, оставаясь в
этом положении, покуда ангел не спустит с него глаз, взор ангельский
производит такое действие потому, что источник зрения ангельского есть
небесный свет, а небесный свет есть небесная истина (см. н. 126-132). Глаза
же сами по себе соответствуют истинам, исходящим от блага.
233. Если вся сила дана истине от блага, то следует, что нисколько нет
силы во лжи от зла. В аду все живут во лжи по злу, почему они и бессильны
перед истиной и благом; но какова их сила между собой и какова сила злых
духов до низвержения их в ад, об этом будет сказано после.
О речи ангельской
234. Ангелы разговаривают между собой совершенно так, как и люди на
земле, и, подобно им, беседуют о различных предметах, как-то: о делах
домашних и гражданских, о том, что относится к их жизни нравственной и
духовной и т.п. - с тем только различием, что они говорят умнее, чем люди,
потому что мысль их течет от более внутреннего источника. Мне было часто
дозволено находиться в их обществе и говорить с ними, иногда как другу с
другом, а иногда как незнакомому с незнакомым; и так как я тогда находился в
одинаковом с ними состоянии, то я был вполне уверен, что разговаривал с
людьми на земле.
235. Речь ангельская, равно как и человеческая, состоит из слов и так
же звучно произносится и слышится, ибо у ангелов, как и у людей, есть уста,
язык и уши, есть и воздух, в котором звук их речи внятно раздается; но этот
воздух духовный, приспособленный к ангелам как существам духовным: в этом
воздухе своем ангелы дышат и посредством дыхания произносят слова точно так,
как и люди в земном воздухе своем.
236. На всех небесах и для всех ангелов язык один; из какого бы
общества они ни были, из близкого или из дальнего, они друг друга понимают;
этому языку они не учатся, но он врожден каждому из них, ибо истекает прямо
из их любви и мысли. Общий звук их речи соответствует их любви, а отдельные
сочетания звуков, т.е. слова, соответствуют понятиям их мышления, основанным
на их любви; а так как речь их соответствует чувству и мысли, то она
духовна, ибо в сущности она не что иное, как чувство и мысль, облеченные в
звук и слово. Кто внимательно размышляет, тот знает, что всякое мышление
исходит от чувства любви и что отдельные мысли, или понятия мышления, суть
разные образы, в которых проявляется общее чувство; ибо не может
существовать ни мыслей, ни понятий без чувства: оно для них жизнь и душа.
Вследствие этого ангелы по одной речи другого знают, каков он: по общему
звуку узнают его чувства, а по отдельным звукам или словам узнают его ум; а
более мудрые ангелы могут даже из нескольких слов узнать господствующее в
ком-нибудь чувство, ибо они на него в особенности обращают внимание свое.
Известное дело, что в каждом человеке любовь его или чувства различны: иное
чувство овладевает им, когда он в радости, иное - когда он в горе, иное -
когда он кроток или милостив, иное - когда он чистосердечен и правдив, иное
- когда он в состоянии любви и благостыни, иное - когда он в состоянии
ревности или гнева, иное - когда он притворен и лукав, иное - когда он ищет
чести и славы и так далее; но господствующее чувство, или господствующая
любовь, остается во всех этих состояниях одна и та же, вследствие чего более
мудрые ангелы, постигающие качество любви этой по одной речи человека,
узнают вместе с тем и все относящееся к его состоянию. По многим опытам мне
дано было узнать, что это так. Я слышал, как ангелы изобличали всю жизнь
человека, только прислушиваясь к его речи; они даже уверяли меня, что могут
из нескольких мыслей человека узнать все, относящееся к жизни его, ибо они
через это узнают господствующую в нем любовь, в которой заключается по
порядку и все прочее; при этом они сказали мне, что книга жизни человека
есть ничто другое.
237. Язык ангельский не имеет ничего общего с человеческим земным,
разве только в некоторых словах, в звуке которых слышится чувство; но и тут
сходство не с самими словами, а только с их звуком, о чем впоследствии будет
сказано подробнее. Что язык ангельский не имеет ничего общего с человеческим
земным, это ясно из того, что ангелам невозможно произнести ни одного слова
человеческой речи. Они пытались это сделать, но не смогли, ибо они могут
произносить только то, что вполне согласно с их чувствами, а что несогласно,
то противно самой жизни их: жизнь их есть жизнь их внутренних чувств
(affectionum), и от них истекает и речь их. Мне было сказано, что первая
человеческая речь на нашей земле походила на ангельскую, потому что люди
заимствовали ее с небес, и что в еврейском языке сохранилось несколько
такого сходства.
238. Если речь ангельская соответствует чувствам любви их и любовь
небесная есть любовь к Господу и любовь к ближнему (см. н. 13-19), то
понятно, сколь речь их изящна и приятна, ибо она поражает не только слух, но
и всю внутренность духа (mentis) слушателей. Случилось ангелу говорить с
каким-то жестокосердым духом; дух этот до того был тронут речью ангела, что
стал плакать, говоря, что не может удержаться, ибо слышит речь самой любви,
а что дотоле он никогда не плакал.
239. Речь ангельская полна также мудрости, потому что она истекает от
внутреннего мышления ангелов, а их внутреннее мышление есть мудрость, как и
внутреннее чувство их есть любовь. В речи их любовь и мудрость соединяются,
вследствие чего речь их до того исполнена мудрости, что они могут в одном
слове выразить то, чего человек не может в тысяче; не говоря уже о том, что
мысль их обнимает такие предметы, которых человек не может ни понять, ни
выразить в словах. Вот почему все виденное и слышанное на небесах называется
неизреченным, чего никогда ухо не слыхало и глаз не видал (2 Кор. 12. 4; 1
Кор. 2. 9). Мне даже дано было по опыту узнать, что это так. Я был иногда
приводим в состояние, свойственное ангелам, и в этом состоянии, разговаривая
с ними, я все понимал; но когда я возвращался к прежнему своему состоянию,
т.е. к природному, обычному для человека мышлению, и хотел собрать в уме все
слышанное мною, то не мог этого сделать; ибо тут были тысячи вещей, не
подходящих к понятиям природного мышления и, следовательно, не выразимых: их
бы можно было передать только посредством разноцветных переливов небесного
света, но нисколько не словами человеческой речи. Понятия ангельского
мышления (ideae cogitationis), из которых рождаются слова их, действительно
являются видоизменениями небесного света, а чувства их, от которых
происходят звуки слов, видоизменениями небесного тепла; ибо небесный свет
есть небесная истина, или мудрость, а небесное тепло есть небесное благо,
или любовь (см. н. 126-140). Ангелы получают чувства свои от Божественной
любви, а мышление свое - от Божественной мудрости.
240. Если речь ангельская истекает непосредственно из их чувств - так
как понятия мышления суть разные образы, в которых проявляется общее чувство
(см. н. 236), - то ангелы могут в одно мгновение выразить то, чего человек
не может передать в полчаса, и в нескольких словах могут изложить то, что
едва упишется на многих страницах; все это также было доказано мне
многочисленным опытом. Понятия ангельского мышления и слова речи их
составляют одно целое, как действующая причина и последствие; что в понятиях
мышления (in ideis cogitationis) составляет причину, то в словах является
как последствие; вот почему в каждом слове их заключается так много смысла.
Все частности ангельского мышления, а потому и все частности ангельской
речи, когда представляются зрению, кажутся иногда как бы тонкими, вокруг
растекающимися струйками или волнами воздуха, заключающими в себе по порядку
бесчисленное множество предметов, которые, исходя от мудрости ангелов,
поражают мысли другого и проникают их. Понятия мышления каждого, будь он
ангел или человек, становятся видимы в свете небесном, когда это угодно
Господу.
241. Ангелы небесного царства Господня говорят таким же образом, как и
ангелы духовного царства, но ангелы небесного царства говорят от более
внутреннего мышления, чем ангелы духовного царства; а как небесные ангелы
пребывают во благе любви к Господу, то они и выражаются по мудрости, ангелы
же духовные, как живущие в добре к ближнему (добро, которое в сущности есть
истина, - см. н. 215), выражаются по разумению; ибо от блага происходит
мудрость, а от истины разумение. Вследствие этого речь ангелов небесных
подобна тихому течению, мягка и как бы непрерывна, а речь духовных ангелов
несколько дрожаща и отрывиста; поэтому также в речи небесных ангелов часто
звучат гласные У и О, а в речи духовных ангелов - гласные Е и И: гласные
заменяют звук, а в зв