помнив, чю прощение должно идти не просто из уст, но от души. Вот и в истории Кевина Донки: отец получает урок от дочери -- мудрость, "случайно" сорвавшуюся с языка девочки просто потому, что она перепутала слова песни. Но действительно ли она перепутала? Произошло ли это случайно? И снова я говорю -- нет. Не случайно и то, что Бог через Кевина рассказал эту историю мне. Ибо этот урок был предназначен не только Кевину Донке, жителю города Лейк-Хиллз, штат Иллинойс, но многим тысячам людей --читателям этой книги. Теперь я хочу сказать вам, что урок этот гораздо шире, чем вам может показаться. Размышляя над историей Кевина, я понял, что не весь ее смысл заметен с первого взгляда. Я отчетливо увидел, что "единственность" -- это духовное состояние. Она может быть неблагоприятна или благоприятна -- все зависит от того, как мы ее переживаем. Если воспринимать единственность в том смысле, что мы отделены от всех остальных -- я "единственный", кто делает то-то и то-то, "единственный", кто воспринимает все так-то и так-то, --тогда единственность истощает. Если же воспринимать единственность как единение со всеми -- в том смысле, что в мире есть только "мы" и Все в Одном, --тогда единственность придает сил. В зависимости от того, как мы понимаем единственность, мы становимся либо больше, либо меньше. А вот как понимаю ее я. Во Вселенной есть "один лишь Бог". И больше ничего. Это замечательное утверждение, и из него следуют совершенно захватывающие выводы. Например: мы воистину все Едины. Мы все сделаны из одного теста. Или, как сказал выдающийся физик доктор Джон Хагелин, "в основе своей вся жизнь едина. Жизнь --это Единое Поле"*. И насколько же мы едины? Мир был потрясен, когда в феврале 2001 года выяснилось, что генетическая структура всех людей на 99,9% иден- * Физики давно заметили, что между такими явлениями, как гравитационное поле, электромагнитное поле и поля сил ядерного взаимодействия, есть много общего. Однако в характеристиках этих полей существуют некоторые важные различия, которые пока не позволяют воспринимать их как единое явление. Тем не менее ученые не оставляют надежду объединить их все в единой iienp о тиворечивой теории, которую заранее назвали Единая Теория Поля. -- Прим. перге. тична. Исследования в рамках программы Human Genome Project, которую проводили независимо друг от друга две группы ученых, привели к удивительным результатам --мы наконец получили научное подтверждение тому, о чем духовные учителя говорят нам с начала времен. Вот некоторые предварительные заключения этих исследований: • Существует гораздо меньше человеческих генов, чем предполагалось ранее, -- возможно, около 30 000, а не 100 000, как прежде полагало большинство ученых. Это лишь на треть больше, чем у кольчатых червей. • Среди этих 30 000 человеческих генов обнаружено лишь 300 генов, не имеющих соответствия в генетической структуре мыши. Вам приходилось слышать, что между всеми людьми существует всего шесть уровней различия? Так вот, человека от Микки Мауса отличают всего 300 генов. Чем больше мы узнаем об этом мире и о том, как он устроен, чем больше узнаем о жизни, -- тем более глубоко убеждаемся, что в основе нашей вселенной лежит именно то, что милая малышка Мария назвала единственностью. Жизнь -- единственное, что тут есть. Все, что мы видим и открываем о ней, ---не более чем вариации одной темы. Я называю эту тему Богом. Эволюция подталкивает людей к тому, чтобы они изменили свое представление о единственности --и вместо единственности разобщения пришли к единственности единства. По-настоящему осознав, что Жизнь -- Единственное Сущее, мы видим, что Любовь тоже -- Единственное Сущее. Так же, как и Бог. Ибо Жизнь, Любовь и Бог -- одно. Эти слова взаимозаменяемы. Вы можете заменить одно из них другим практически в любом предложении, и ни смысл, ни внятность от этого не пострадают. Только расширятся. Жизнь, Любовь и Бог общаются с нами ежедневно сотнями способов, иногда их слова приходят с голосами детей, иногда -- с шепотом Внутреннего Друга... 11 НАШ ДРУГ НА НЕБЕСАХ В Сиэтле все будет гораздо лучше, ребята, --вот увидите. Мама Мэри пропела эти слова, ведя свой старый потрепанный фургон по автостраде. Красная краска машины успела порядочно выгореть еще в Филадельфии, а теперь она вообще покрылась дорожной пылью и совсем изменила цвет. Дорога была долгая, и маленькая Мэри Эндерсен уже устала смотреть в окно. Еще больше она устала от перебранок с тремя другими детьми в машине, которые были гораздо старше ее. Поскольку она была самая младшая в семье, остальные дети постоянно ее клевали. Может быть, ей стоило остаться дома с отцом и двумя самыми старшими братьями? Однако у Мэри не было выбора -- ведь она еще совсем маленькая. Когда мама решила уехать на поиски лучшей жизни, не имея за душой ничего, кроме старого фургона, четырех детей и двухсот долларов, оставалось лишь отправиться за ней. --Почему в Сиэтл? --в сотый раз спросила Мэри. --Это же на другом конце света! --Именно поэтому, --чтобы уехать от Филадельфии как Можно дальше, оставаясь при этом в той же стране, -- отвечала мама. И вел, после нескольких дней нуги, на горизонте наконец показался i ород. Серые воды пролива Паджст казались холодными. Мэри все это не правилось. Конечно, она не стала говорить об этом прямо. Просто сказала: -- Ой, мамочка, что-то мне не по себе. Прошло время, но беспокойство осталось. Мать Мэри нашла работу сразу. Это, конечно, хорошо Но работа была в китайском квартале -- удивительном и суматошном месте. Речь у людей тут торопливая и забавная, --кажется, они всегда куда-то спешат. Витрины забиты всякими странными штуками --подвешенные за шею ощипанные утки и куры, неопознаваемые овощи и сушеное нечто, от чего у Мэри к горлу подступала тошнота. А хуже всего то, что тротуары то и дело были мокрыми, а в небе все время висели тучи. Никто не обращал внимания на девчушку, околачивающуюся за стойкой старой гостиницы, где работала ее мать. Она была тут чужая. Поговорить не с кем, детей вокруг нет. Братья и сестры каждый день в школе. Иногда во время обеда мать шла с Мэри к воде покормить чаек, но чаще всего девочке приходилось как-то развлекаться самой в холле гостиницы. Обычно она была одна... и чувствовала себя одинокой. Когда настало время идти в первый класс, другие дети уже закончили школу и ушли из дому. Мэри с матерью перебрались в Южный Сиэтл. Их новый дом был просторнее, чем все их прежние жилища, но это не столько радовало Мэри, сколько пугало: казалось, дом так и кишит приведениями, особенно темный подвал с паутиной по углам. По, по меньшей мере, по соседству были другие дома, там жили дети, и было с кем поиграть. Теперь матери приходилось добираться с работы дольше. Старый фургон давно развалился, а автобус из центра Сиэтла шел невероятно долго, петляя чуть ли не по всему городу. После долгого рабочего дня и часовой поездки в автобусе мать обычно чувствовала себя слишком усталой и разбитой, чтобы поиграть с дочкой. К девяти годам одиночество стало для Мэри образом жизни. Каждое утро девочка одевалась и отправлялась в школу. Вернувшись домой, она оказывалась одна. Оставалось только смотреть телевизор. Огромный дом скрипел и вздыхал, и Мэри не любила быть тут одна даже днем. Жугковато. Она нередко околачивалась в ближайшем магазине, листая журналы и болтая с покупателями. Однажды Мэри проголодалась, но, как обычно, денег у нее не было. И она задумала стащить батончик. Никто не увидит. Ее не поймают. К тому же и стоит этот батончик всего ничего. Она сунула конфету в большой карман своего фиолетового пальто. "Как просто", -- улыбнулась себе Мэри. Это оказалось так легко и так приятно, что девочка стала воровать регулярно. Денег у нее никогда не было, а хогелось чего-то всегда. Итак, Мэри стала просто тащить все, что приглянется. Фиолетовое пальто подходило для этого идеально -- с большими карманами, широкое, в нем легко можно было спрятать что угодно. Иногда девчушка воровала просто для развлечения. Вот до чего дошло. Она уж не просто тащила нужные ей вещи или пищу, теперь она делала это ради удовольствия. И никогда не чувствовала себя виноватой. И вот она в очередной раз возвращалась из магазина, хрустя свежеукраденным батончиком. Тогда-то все и произошло. Это был опыт, который изменил всю жизнь Мэри, -- и оказывает на нее влияние по сей день. -- Ты что, и вправду такая? -- услышала она голос. Девочка остановилась и оглянулась Рядом никого не было. -- Ты что, и вправду хочешь быть такой? Теперь ей показалось, что голос звучит у нее в голове. Мэри застыла. -- Т-ты... о чем? -- спросила она безмолвно. -- Гы и вправду такая? -- снова спросил голос. Тогда Мэри поняла. Она не испугалась, не устыдилась Она просто поняла, что голос спрашивает у нее, действительно ли она хочет таскать батончики и вообще чужие вещи, -- действительно ли она собирается стать воровкой. Голос обращался к ней вполне дружелюбно. Никакой оценки, никакого осуждения. Просто вопрос, естественно, требующий ответа. -- Нет, -- подумала девочка, -- я не хочу быть воровкой Она выбросила батончик в урну И почти сразу ей стало легче. И тут к Мэри внезапно пришло неоспоримое внутреннее знание. Ей предстоит сделать что-то гораздо более значительное, у нее есть более высокая цель. Ей показалось, что она должна совершить в жизни нечто важное, а этот... воровской бизнес... ей мешает. В тот же миг Мэри поняла, что никогда больше не возьмет чужого. И еще кое-что: она поняла, что не одинока! Девочка всегда была одна и чувствовала себя одинокой. А теперь все это закончилось Она знала, что у нее есть друг. Она слышала его голос глубоко в сердце. Мэри не сразу дала ему имя (в конце концов она решила называть его "Богом"), но с этого дня одиночество закончилось, и "друг" стал ее верным спутником. Дружба с Богом -- не просто очаровательная фантазия. Она может стать ощутимой, действенной реальностью. В книге "Дружба с Богом" предложены семь шагов к этому состоянию бытия. Но не обязательно проходить этот путь последовательно, шаг за шагом. Как и в любом процессе развития, мы можем пропускать некоторые шаги -- иногда даже все. На самом же деле, в таких случаях мы не пропускаем шаги, а просто совершаем их все сразу. Именно это и произошло с Мэри, когда она была маленькой. Он шла по улице Южного Сиэтла, и к ней пришло мистическое переживание, Момент Благодати, и этот момент полностью изменил все ее отношение к жизни. Она больше не была одинокой. Она больше не путалась в собственных ценностях. Тогда, на улице, Мэри совершила прыжок к дружбе с Богом -- и семь шагов ей не понадобились Эти семь шагов к дружбе с Богом легко запомнить и легко совершить. Вот они: 1. Узнай Бога. 2. Доверяй Богу. 3. Люби Бога. 4. Прими Бога. 5. Используй Бога. 6. Помогай Богу. 7. Благодари Бога. В "Дружбе с Богом" эти шаги обсуждаются очень подробно. В книге говорится о том, каким образом жизненный успех обусловливается течением самой жизни. Там это показано наглядно. Там же изложены Пять Позиций Бога (перечисленные и в книге, которую вы держите в руках, в главе 15) и объяснены Три Коренные Концепции Целостной Жизни: Осознание Честность Ответственность Это необыкновенный документ, и я бы рекомендовал каждому ознакомиться с ним как можно внимательнее и глубже, чтобы извлечь все таящиеся в нем сокровища. Если вы сделаете это, то поймете, чт о для того, чтобы узнать человека -- узнать по-настоящему, -- нужно забыть все, что вы думали о нем, все, что вам о нем говорили окружающие, -- и просто окунуться в собственный опыт общения. То же самое касается Бога. Вы не можете по-настоящему узнать Его, если считаете, что вам уже известно все, что можно знать о Боге, -- особенно если ваши знания основаны на том, что рассказывают окружающие. (История Троя Баттерворта -- яркий тому пример. Разные люди, включая священнослужителя, рассказывали парню, как Бог относится к гомосексуалистам. И вот он решил, что знает мнение Бога по этому поводу. Ему прямая дорога в ад -- и точка. Потом Трои обрел собственный опыт общения с Богом и понял, что Его любовь безусловна. Бог не разделяет ограниченные суждения некоторых людей. Но сами эти люди очень хотят убедить остальных, что Бог их ограниченные суждения разделяет.) Вам может быть очень трудно поверить кому-то, кого вы не знаете, поэгому бывает трудно поверить Богу. Вам может быть очень трудно полюбить кого-то, кому вы не верите, поэтому бывает так трудно полюбить Бога. Вам может быть очень трудно от всей души принять и впустить в свою жизнь кого-то, кого вы не любите, поэтому бывает трудно принять Бога. Вам может быть очень трудно использовать кого-то, кого вы не хотите принять и впустить в свою жизнь, поэтому бывает трудно использовать Бога. Вам может быть очень трудно помогать кому-то, от кого вам нет никакой пользы, поэтому бывает трудно помогать Богу. И вам может быть очень трудно испытывать сердечную благодарность к кому-то, кому вы ничего не можете дать, поэтому бывает трудно испытывать благодарность к Богу. Это касается всех чудесных процессов и откровений, о которых идет речь в книгах серии "С Ботом"; каждый новый шаг вытекает из предыдущего. Интересно, что Семь Шагов к дружбе с Богом можно предпринимать и в обратном порядке То есть вы можете начать путь к дружбе с Богом с благодарности за все, что есть в вашей жизни. Проанализировав свою жизнь и увидев, за что вы можете поблагодарить Бога, вам, естественно, захочется Ему помочь. Когда Бог "собирается" что-то сделать, следует только попристальнее вглядеться, понять Ею намерение, и тогда вам естественным образом захочется "помочь" Богу, захочется сыграть свою роль в Совершенном Раскрытии Своего Я -- и оказывается, что именно это и "собирался" сделать Бог. Помогая Богу, вы обнаружите, что на самом деле вы используете Его -- обращаете себе во благо то, Каков Он Есть. Используя Бога, вы поймете, что вы его воистину принимаете и впускаете в свою жизнь. Осознав, что Бог -- в ваших объятиях, вы поймете, что любите Его. Любовь подразумевает доверие. И в самом конце этого процесса вы поймете, что знаете Бога, как не знали Его никогда прежде. Это и есть истинная и неподдельная дружба с Богом. Итак мы увидели, что в этом случае неважно, в какую сторону падают домино. Они могут даже упасть все сразу, как это случилось с Мэри Эндерсен, когда она была маленькой. Мэри до сих пор дружит с Богом. Эта дружба -- не плод ее воображения, не полет фантазии. Все очень реально, неподдельно и осязаемо. Когда Мэри оказывается на распутье, когда ей необходимо сделать выбор, когда перед ней встает та или иная проблема, та или иная сложная задача, -- она знает, что не одна. У нее есть друг. И Он всегда готов дать совет. И этот совет всегда хороший. Шепот в ее сердце. 12 ПУТЕШЕСТВИЯ ДУШИ Необычный опыт Джейсон Гардхэм приобрел еще будучи ребенком. Мальчик всегда вставал раньше всех в доме. Ему нравилось жить на ферме, нравилась эта свобода -- бегай, играй, броди где хочешь. Больше всего он любил лес, граничащий с владениями их семьи. Летом каждое утро, проглотив бутерброд, мальчишка отправлялся туда. Мать всегда раньше других замечала, что Джейсон встал и ушел чуть свет, -- спустившись на кухню, она неизменно обнаруживала, что сын снова забыл поставить банку с ореховым маслом в холодильник, а хлеб положить в хлебницу. Джейсон уходил в лес играть со своими друзьями. Он знал, что они не из этого мира, но говорил о них как о чем-то совершенно реальном. Войдя с первыми лучами восхода под сень деревьев, мальчик тут же ощущал пронизывающую воздух энергию и мог сразу сказать, встретит он сегодня весело резвящихся среди папоротников детей или нет. Иногда дети уже ждали его, и тогда весь день проходил в играх -- они прятались среди зелени, гонялись друг за другом, бегали, смеялись. В другие дни Джейсон мог целое утро вглядываться и вслушиваться в лес, но никого не находил. Тогда он приходил домой весь в слезах. --Что случилось, родной? -- спрашивала мама. -- Мои дивные дети не пришли сегодня в лес. Не пойму, куда они делись, -- всхлипывал он. Да, именно так он их называл... своими "дивными детьми". Мать обнимала своего маленького мальчика. Она никогда не подвергала его слова сомнению. Тем более ей не приходило в голову ворчать на сына за то, что он окружил себя компанией воображаемых товарищей. Однажды она просто спросила его, откуда он знает, что они есть. Он так же просто ответил: "Верю". Что ж, если он верит в своих товарищей и в саму жизнь, которая ему их дала, то и она согласилась верить во все, что он ей рассказывал о своих необыкновенных переживаниях. Много раз Джейсон деловито и подробно рассказывал о том, что видел и слышал, -- такие рассказы встревожили бы всякую мать. А она просто верила, что ее ребенок особенный, что он чем-то отличается от других. В этой атмосфере приятия и безусловной любви Джейсон вырос и стал здоровым, нормально приспособленным к жизни юношей. И при этом мог свободно отдаваться своим необычным переживаниям и открыто говорить о них, не опасаясь насмешек. Мать доказала ему, что ей тоже можно доверять. Случилось так, что в возрасте семнадцати лет Джейсон Гардхем совершил путешествие в самые отдаленные пределы Космоса, на самый край небес. И он сделал это, даже не выходя из своей спальни. Тут следует обратить внимание читателя, что мы говорим о совершенно нормальном подростке -- он страдал, когда его не любила девушка, занимался спортом, увлекался живописью. Он не употреблял наркотики, не экспериментировал с "кислотными путешествиями". Его больше тянуло к книгам. Хорошая книга -- вот что доставляло ему истинное удовольствие. Однажды вечером, в июле 1958 года, Джейсон как раз и собрался почитать после ужина. Он не читал, он только хотел почитать. Он направился в свою комнату за книгой, а вместо этого нашел совершенно иную реальность. Переступив порог, он оказался в полной темноте. В полной темноте. Ниоткуда не пробивалось ни лучика. "Ого", -- подумал он и потянулся к выключателю, но тут почувствовал, что с ужасающей скоростью мчится через пустоту. "Яумру, --закричал его разум. -- Тут нет воздуха! Я лечу слишком быстро!" А потом понял, что делать. Нужно верить. Он всегда так делал, если происходило что-то странное. Джейсон воззвал к Богу. Для него это было совершенно естественно. Он всегда оставался открытым к духовным вопросам и считал, что находится в близких личных отношениях с Богом. Совет и поддержка Бога (их, как он верил, давали ему эти особые отношения) играли в его жизни очень важную роль. Вера никогда ему не изменяла. Джейсон всегда был убежден, что Бог его любит и всегда готов прийти на помощь. Вот и сейчас юноша обратился к своей вере. И тут же Джейсона окутало изумительное чувство полной безопасности. Это было очень теплое ощущение -- ощущение нерушимого мира и глубочайшего покоя. Сердце стало биться не так неистово, и юноша с любопытством огляделся. Он летел сквозь пространство! На смену тьме пришли захватывающие картины звезд и планет, и лун, и астероидов, и комет -- всего, чем полон открытый Космос. "Уж не потерял ли я сознание? Или это просто игра воображения?" -- спрашивал он себя. Мимо проносились звезды. На непостижимой скорости Джейсон мчался среди неописуемой красоты. Полет все продолжался и продолжался, не было ни холодно, ни жарко, юноша ощущал лишь блеск бесшумно скользящих мимо него светил. "Куда я лечу? И зачем я сюда попал?" --спрашивал себя он Затем снова вспомнил о Божьей любви. И вспомнил: верь. Вдруг Джейсон почувствовал, что сбавляет скорость. Остановился. Перед ним было что-то вроде стены -- огромной золотой стены, излучающей неземной свет. Настолько высокой, что не видно вершины. Не видно и краев -- ни слева, ни справа. Ее великолепие вызывало трепет, и Джейсон просто не верил своим глазам. Так он и стоял у стены, и тут прямо перед ним медленно оформилось что-то вроде глубоко утопленного окна, его створки открылись. Джейсону показалось, что это окно в вечность, через которое душа улетает на небеса. Из-за окна светило множество мерцающих огоньков --такого дивного великолепия он никогда еще не видел. Юноша протянул руку, чтобы коснуться разноцветного луча, и ему пришлось зажмуриться, -- свет стал так ярок и прекрасен, что не было сил смотреть. "Но я должен видеть!" -- закричал он, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвется от любви. И открыл глаза. И оказался в своей комнате. Возвращение ошеломило Джейсона не меньше, чем отлет. В изумлении он стоял на том самом месте, где его тело и находилось все это время. Юноша точно знал, --на этот счет у него не было ни малейших сомнении, --что его отправили в этот полет не просто так. Путешествие души -- возможность узреть высшую реальность. Назовите ее Богом, назовите Небесами, назовите как угодно. Джейсон ее увидел и ощутил. "Но для чего? -- спрашивал он себя. --Для чего мне дано было это путешествие?" А потом он понял, что над этим вопросом можно ломать голову очень долго. И был прав. Не то чтобы он не пытался найти ответ. Он не раз расспрашивал людей, которые, на его взгляд, могли дать ему ключ к пониманию этого опыта. Но обычно их ответ сводился к тому, что "Очевидно, Бог хотел тебе что-то показать. Придет время, и ты сам поймешь смысл увиденного". Итак вопросы оставались. Иногда воспоминание о путешествии и чувство, что он не понимает его значения, доводили Джейсона до слез. Грустно было, что ему не хватает осознания, и еще более грустно за весь мир и за тех людей, которые никогда не познают того изумления и радости, что пережил он. Он нередко прокручивал в памяти это путешествие, оставаясь наедине с собой. Так прошло почти тридцать лет. Затем, в середине лета 1987 года, Джейсон зашел в местный магазин товаров для художника, чтобы купить себе нужные материалы. Едва он начал рассматривать витрины, как краем глаза заметил, что к нему направляется какой-то человек. Это был очень высокий живописный индеец с длинными иссиня-черными волосами. Пронзительные темные глаза. Жилетка поверх джинсовой рубашки. Не говоря ни слова, мужчина остановился в метре от Джейсона Тело Джейсона сразу же наполнила мысль. Если мысль вообще может заполнить тело человека, пропитать каждую его клетку, то с Джейсоном произошло именно это. Он знал на клеточном уровне: "Этот человек должен сказать тебе что-то очень важное". Джейсон прищурился, сосредоточивая внимание на неожиданной встрече. -- Нельзя ли поговорить с вами? -- спросил индеец глубоким приятным голосом. Джейсон немного занервничал, затем вспомнил: верь. --Да, -- ответил он ровно, --конечно. -- Может быть, выйдем на улицу? Джейсон кивнул и пошел вслед за ним. Мужчины уселись в уличном кафе неподалеку. Незнакомец глубоко вздохнул. -- Я сразу понял, что это ты. Джейсон опять прищурился, не отвечая. Сердце неистово забилось --не терпелось узнать, что хочет сказать ему незнакомец. Его словно парализовало. В голове роились вопросы, но для них не находилось слов. Пока он собирался с мыслями, чтобы спросить, за кого его принял этот индеец, в сознании сформировался образ. Образ золотой стены. А вместе с образом пришло ощущение. Верить. Верить в то, что происходит. Верить своей интуиции. Просто... верить. Теперь Джейсон совершенно расслабился. Он знал, что должен сам начать беседу. Именно ему предстоит разбить лед, завязать общение, проложить дорогу к тому, что собирается сказать этот человек. --Прежде чем скажете вы, позвольте рассказать кое-что мне. Этот опыт пришел ко мне много лет назад, когда я был совсем еще юным. Почему-то мне кажется, что вы должны об этом знать. Индеец улыбнулся... --Пожалуйста. Я с удовольствием выслушаю вас. Джейсон поведал о своем путешествии через время и пространство. Он не знал, почему рассказывает обо всем незнакомцу. Лишь знал, что это нужно, и старался не упустить ни одной подробности. Описал все, что видел и чувствовал, даже попытался передать свою грусть от того, что так и не смог понять смысл своего опыта. Где-то посреди рассказа он заметил, что по щеке индейца катится слеза. Закончив, Джейсон с удивлением отметил, что с него свалился груз. Теперь он понимал, почему рассказал незнакомцу эту глубоко личную историю. Он инстинктивно чувствовал, что наконец глубже постигнет то, что произошло с ним три десятилетия назад. У сидящего напротив человека есть ответ на давно волнующие его вопросы. Джейсон не знал, почему он в этом так уверен. Просто верил, и все. Индеец заговорил неспешно: -- Позволь мне рассказать о том, что знаю я. Джейсон нетерпеливо подался вперед. --Меня зовут Гэри Уинтер Оуэн, я из племени марикопа. Работаю тут, в магазине. Однажды, несколько недель назад, я беседовал с покупателем, и вдруг почувствовал, что должен оставить его и побыть один. Это было странно, поскольку мы очень славно общались, -- по я никак не мог избавиться от охватившего меня чувства. Наконец я извинился и ушел в подсобку. И тогда в моей голове прозвучал голос. Он сказал... "Возьми ручку и пиши". Я не знал, что мне нужно написать, и записал первое, что пришло в голову. Перечитав написанное, я ничего не понял. И все-таки знал, что это что-то важное. И тогда голос сказал мне: "Ты встретишь человека, которому это предназначено, и узнаешь его, когда увидишь". Индеец в упор посмотрел на Джейсона. -- Я рассказал о голосе своему деду, -- продолжал он, -- и показал ему послание. Дед сказал, что, встретив этого человека, я должен с ним познакомиться и учиться у него. Джейсону стало немного не по себе. Гэри говорил дальше... -- Это послание не выходило у меня из головы. Мне оно казалось очень важным и таким прекрасным в своей таинственности. Я сделал из коры свиток и переписал его туда. Сегодня, когда я тебя увидел... я снова услышал тот голос. Повисла долгая пауза. Взгляды мужчин встретились. -- Он сказал мне, что ты -- тот самый. Джейсон вздохнул. -- Увидев тебя, я понял, что ты должен мне что-то сказать, -- произнес он мягко. -- Что-то, чего я ждал почти тридцать лет. Гэри кивнул. -- Это правда, -- согласился он и вручил Джейсону красиво свернутый в трубочку свиток из древесной коры, перехваченный резинкой. Одна часть Джейсона не хотела разворачивать свиток и нарушать его красоту. Другая, большая часть просто знала, что там написано. Дрожащими руками он снял резинку. Взглянув в темные, почти черные глаза индейца, Джейсон осознал, что только что получил очень личный дар от человека, который станет его другом. Послание было написано крупными округлыми буквами. Он начал читать... Неся любовь в своей душе И искренности дар, Я человека доброго Взял к золотой стене. У Джейсона замерло сердце. Он взглянул на Гэри, тот просто улыбнулся, затем молча кивком головы указал на свиток, чтобы Джейсон читал дальше. И яркий свет наполнил ночь, О, ангельский огонь! -- А дело в том, что на Земле Дала ростки любовь. Джейсон вспомнил этот великолепный разноцветный луч света. Любви для роста нужен смех И светлая печаль. А мы пока поговорим И прочь прогоним страх. Споем о жизни, о борьбе, О боли, что прошла, Лелея бережно в сердцах Стремленье познавать. К чему же плакать, посмотри... Твоя любовь во мне! Я человека дивного Взял к золотой стене. Джейсон положил свиток на столик. Он знал, чю не прольет больше ни слезинки о непознаваемом --для него и для других. Ибо он понял, что познал -- и другие могут познать Жизнь полна радости, и, как всегда, ее направляет Бог. И он может увидеть Божественную любовь. Не только увидеть, по и разделить. Сегодня жизнь Джейсона исполнена глубочайшим ощущением цели, к которой он движется день за днем. Он поставил перед собой задачу дарить людям мир и любовь Он пытается делать это, неся им одно послание. Простое послание, но веское: Верить. Верить себе. Ибо мудрость -- в нас. Верить друг другу. Ибо все мы -- одно. Верить жизни. Ибо она удивит нас, принесет наслаждение и поддержит. Верить Богу. Ибо Бог нас по-настоящему любит, Он поможет прожить каждый день нашей жизни, а когда мы завершим t вою работу на Земле, возьмет нас Домой. Теперь Джейсон понимает, что он -- учитель. И Гэри -- незнакомец из магазина товаров для художника -- стал его первым учеником. Но только первым. Потом их было еще много, они приходят к нему, чтобы узнать, что им ничего узнавать не нужно. Нужно только помнить то, что они узнали, когда были детьми. Дивными детьми... танцующими в лесу. Было ли путешествие Джейсона реально? Могут ли люди "путешествовать" в иные пространства? Действительно ли мы способны оставлять тела (или оставаться в них) и перемещаться в сопряженные реальности? В "Беседах с Богом", книга 2, говорится: Ты являешься Божественным Существом, которое способно в одно и то же "время" на более чем один жизненный опыт -- и можешь делить свое "Я" (свою сущность) на столько "я" (сущностей), сколько ты выбираешь. Ты являешься существом Божественной Величины, не ведающим ограничений. Часть тебя выбирает познать себя в качестве личности, которая сейчас приобретает свой жизненный опыт. Но это далеко не предел твоего Бытия, хотя ты думаешь, что это так. Существует ли такая штука, как "окно в Вечность", в которое мы можем заглянуть и вынести оттуда воспоминания? Ответ... да. И снова... да. Я знаю это из опыта. Вечером 8 января 1980 года я ужасно поскандалил со своей тогдашней женой. Несомненно, виноват был именно я. В те дни так оно обычно и случалось. Я был довольно тяжелым человеком. Мне хотелось стать поуживчивее. Искренне хотелось. Но, казалось, я ничего не могу с собой поделать, я был не в состоянии положить всему этому конец. Теперь я уже даже не помню, почему мы сцепились. Какая-то мелочь. Возможно, выясняли, чья очередь выносить мусор. Не важно. Но я очень хорошо помню, что случилось После этого. Нечто, о чем я никогда не забуду. Посреди нашего бурного спора я просто отмахнулся от жены, удалился из гостиной и, хлопнув дверью, скрылся в спальне. В полном отчаянии я повалился на кровать, уставился в потолок и заплакал. ".Иисусе, -- думал я, -- почему мы не можем ужиться? Что нужно людям для того, чтобы просто ладить друг с другом?" На моем счету уже было два неудачных брака, и я не мог понять, что же я делаю не так. "Что нужно? -- спрашивал я у Бога. -- Что нужно для счастья?" Я уткнулся лицом в подушку и захныкал: "Пожалуйста, Боже, помоги мне. Я не хочу быть человеком, который скандалит из-за пустяков. Помоги мне. Помоги..." Совершенно выбившись из сил, я заметил, что быстро соскальзываю в сон. Словно кто-то подключил ко мне разъем и вытянул всю энергию. Я просто расслабился и почувствовал, как проваливаюсь в матрац, в подушку. Помню последнюю мысль, промелькнувшую у меня в голове прежде, чем я совсем заснул: "Это будет самый глубокий сон в моей жизни". Так и вышло. Где-то посреди сна -- может быть, через час, через минуту, через полночи, не знаю -- я проснулся от странного ощущения. Словно что-то вытягивало меня из постели. Вам когда-нибудь казалось, что вы падаете с кровати? Так вот, это то же самое, только наоборот. Не вниз, а вверх. . Попробую описать иначе. Представьте себе, что на столе очень спокойно сидит муха. Потом кто-то подходит с пылесосным шлангом и ухитряется накрыть муху открытым концом. Затем говорит: "0'кей!" -- и включает пылесос. Я чувствовал именно то, что ощутила бы муха. Я лежал на животе и вдруг почувствовал, что меня буквально всосало, и через миг я оказался над матрацем. Перехватило дух. Глаза испуганно раскрылись, но еще больше я испугался, когда увидел, что вишу над кроватью и смотрю на огромный кусок глины, из которого вылеплена моя точная копия. "Но это не я, -- сказал я себе, -- поскольку я здесь, наверху, и я смотрю вниз". Кроме того, в этом знакомом теле на кровати нет жизни. Нет жизненной энергии. Оно безжизненно. В этот миг на меня спустилось первое из важных откровений, которые я вынес из этого опыта. "Боже мои, я -- не вон то тело, -- сказал я себе. -- Я -- это. ЭТО. Я--эта... сущность, эта... энергия... которая сейчас НАБЛЮДАЕТ вон то тело". Может быть, эта мысль покажется вам элементарной, но Тогда она была для меня огромным откровением. И оно, Несомненно, оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда. Едва я осознал и принял этот факт, как меня развернуло лицом к потолку и -- фьють -- вынесло прочь через крышу. Я сразу же очутился в каком-то темном месте, будто бы в туннеле, что-то толкнуло или потянуло меня вперед и понесло вперед на бешеной скорости. Страха не было абсолютно, лишь ощущение невероятной скорости. Скоро впереди показалась крохотная искорка, и я понял, что мчусь именно к ней. Искорка все росла и росла, пока я внезапно не вылетел из туннеля. Меня выстрелило прямо в этот свет. А сейчас кое-что интересное. Я был в свете и, казалось, одновременно вне его -- смотрел на него со стороны. Я очень остро помню, что смотреть на него было почти невозможно -- так прекрасен он был. Не знаю, смогу ли объяснить, как свет может быть прекрасным, поскольку свет -- он и есть свет, правильно? Правильно, но только этот свет был прекрасен. Может быть, дело в том, как я ou^yu^aл его. Не знаю. Знаю только, что красота была необъятная. Этот свет был слишком велик, слишком восхитителен, чтобы его могло объять человеческое сознание. А я чувствовал себя таким маленьким и растерянным. Помню, мне подумалось: "Нет, только не я. Я недостоин быть в этом свете. Я недостоин того, чтобы видеть его. После всего, что я сделал, после того, как запятнал свою душу, после того, как столько раз предавал себя и других, -- нет, я недостоин". Затем я устыдился, ибо, подумав обо всех этих вещах, вспомнил их во всех подробностях. И я заплакал от стыда и чувства вины. Сотрясался в рыданиях. Почему я не вел себя лучше? Почему так часто делал наихудший выбор7 Как 1лу-бока была моя печаль... Я и не помню, чтобы когда-нибудь так горько сожалел о чем-то. И тут меня наполнило -- в to! самый миг, -- наполнило чувство, описать которое я не в силах. Я не раз пытался подобрать слова, но так и не нашел подходящих. Сейчас я сказал бы, что мне был дарован мир, истинный мир, полный мир -- впервые в моей жизни. Я почувствовал, словно огромный ласковый палец прикоснулся к моему подбородку и заставил поднять голову. И в моем сердце прогремели слова: -- Ты совершенен, такой, как ты есть. Ты неописуемо прекрасен, и Я люблю тебя безо всяких условий. Ты --Мое дитя, и Я очень рад тебе. Я почувствовал, что меня обняли и баюкают. Теперь свет был со всех сторон, и я мягко колыхался в его центре. Вся печаль ушла. Даже раскаяние исчезло. Я исцелился и обрел целостность. Душа исполнилась благодарности, сердце -- любви. Затем пришло второе осознание: "Я никогда не получу прощения за все, что я сделал". Как бы я ни сожалел о своих действиях и решениях, как бы ни каялся, я не получу прощения. Потому что в прощении нет необходимости. Я --Божье дитя, отпрыск Божественного, и я не способен нанести Божественному ущерб, ибо Божественное совершенно неуязвимо, причини гь ему вред просто невозможно. Я всегда желанный гость в сердце и в доме Божьем, мне позволено учиться на своих ошибках, позволено приближаться к тому, Кто Я Действительно Есть, любым путем, какой я изберу, -- даже во вред себе и окружающим. Ибо ни мне, ни окружающим причинить вред тоже невозможно. Нам только кажется, что мы можем сделать это. Это откровение несомненно оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда. Осознав это, я сразу же оказался в третьей реальности. Меня окружали миллионы, нет, сотни миллионов крохотных... частичек энергии -- иначе это и не опишешь. Они были везде. Передо мной, позади, справа, слева. Они напоминали мне крохотные клетки, молекулы. У каждой своя форма и цвет. А что за цвета! Господи! -- поразительно, изумительно, захватывающе красивые цвета. Синейшая синь, чистейшая зелень, воплощение красного и самые дивные сочетания и оттенки, каких я прежде и не видел. А для меня это что-нибудь да значит... я, видите ли, дальтоник... Так что для меня это было поистине захватывающее зрелище. Итак, передо мной и вокруг танцевали эти частички цвета. Танцевали, окружив меня мерцающим пологом красоты, который скрывал собой все -- он и был Всем. Я знал: то, что я вижу, -- Сущность Всей Жизни. Это была жизнь в ее суб-суб-суб-молекулярной форме. Ее мельчайшие частицы. Ее основа. Ее корень. А дальше я увидел нечто совершенно очаровательное. Глядя, как танцуют и мерцают передо мной эти изумительные частички света, я заметил, что они все время изменяются! Казалось, они загораются и гаснут, сами себя поглощают и возникают снова --в новой форме и новом цвете. И с изменением формы и цвета каждой частички изменяли цвет и форму и все окружающие, взаимоприспосабливаясь и стремясь дополнять друг друга. А затем частички, окружающие эти частички, и дальше, дальше, дальше... и тогда я понял, что все это -- постоянно изменяющаяся, обновляющаяся и при этом всегда целостная головоломка-мозаика Пульсирующая, дрожащая мозаика чистой энергии. Меня переполнило желание прикоснуться к этим невыразимо прекрасным частичкам, стать с ними одним. Я хотел с ними слиться. Растаять в них. Не знаю почему. Это был внутренний зов, внутренняя страсть, зародившаяся где-то в самой глубине моего существа. Я попытался приблизиться к частичкам, но с каждым моим движением мозаика отстранялась. Я пытался "перехитрить" частички, двинулся вперед, а потом, внезапно, в сторону. Не сработало. Я не мог обмануть матрицу. Она понимала каждое мое движение. На самом деле она их просто предвидела. Я не мог к ней приблизиться и заплакал. Этот отказ, этот запрет так опечалил меня, что казалось, я просто не переживу. А потом печаль сразу прошла, ибо я осознал: я не могу приблизиться к этой энергии, поскольку я сам и есть эта энергия! Когда двигаюсь я, движется и она. Конечно. Я уже слился с нею! Все вещи -- Одна Вещь Есть Только Одна Вещь, и нет Ничего, что не было бы Частью этой Одной Вещи. Это откровение, несомненно, оказало на меня колоссальное воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо там и тогда. И снова, едва я это понял, реальность сменилась. Теперь я стоял перед огромной книгой. Она была вдвое, нет, втрое больше,