зжаримся на солнце или попадем еще куда-нибудь похуже... -- А если все в будет в порядке, кроме преследователем за спиной? -- Я вернул его к тому, на что мы могли хоть как-то повлиять. Он сел. От него распространялся сильный, приторно сладкий запах настоя воркса. Но внешне он показался мне трезвым. Он оперся локтями на колени и обхватил голову руками. Теперь я не видел его лица. Он вздохнул. -- Итак. В гиперпространстве изменить курс невозможно. Значит у нас не получится стряхнуть их с хвоста. Но мы можем выйти из гиперпространства на высокой скорости. Такой выход чреват сильными перегрузками. Но это единственный известный мне способ чтобы сорваться с привязи. Придется подготовить специальные гамаки, иначе мы можем погибнуть. -- И что, мы действительно оторвемся от них? -- Если мы затащили их с собой, значит курс установлен только на нашем корабле. При ускоренном выходе мы выходим без них. Им придется выныривать вслепую. Может, они попадут в ту же систему, а может еще куда-нибудь. Откуда я это знаю? Я сказал что это едва ли возможно. У нас, по моим подсчетам, есть один шанс из десяти тысяч. По его голосу я понял, что даже этот прогноз слишком оптимистичен. -- Ты можешь это сделать? -- Похоже, что другого выбора нет. Да, я могу подготовить такой выход, у нас достаточно времени. А что, если мы все же выйдем вдвоем? -- Мы безоружны, поэтому будем для них легкой добычей. Мы им не нужны, они хотят захватить лишь наш груз. Он снова вздохнул. -- Так я и думал. Вы дураки, но у меня нет иного выхода. И все таки, у него было другое на уме, когда мы зашли в штурманскую рубку. Оттолкнув меня, он побежал вперед, чтобы прочесть маршрутную ленту. -- Стерто! Он резко повернулся ко мне, его губы искривились в гримасе. -- Назад дороги нет. Я приготовился к нападению. Затем я увидел как изменилось выражение его глаз и понял, что он подождет более удобного случая, чтобы отомстить мне. Но теперь главным для него стал корабль и попытка избавиться от наших невидимых спутников. Так же как Иит с Дзильричем оставили меня в неведении относительно того, что они делали с чашей, так и Рызк не объяснял мне, что он делает с приборной панелью. Я лишь подавал инструменты и поддерживал ту или иную деталь в то время, как он выполнял основную работу. -- Для того, чтобы снова уйти в гиперпространство, -- сказал он, --придется переделать все назад. Это только временно. Я не могу даже ручаться, что это сработает. Еще нам нужны прочные гамаки Мы подготовились к повышенным нагрузкам. Два противоперегрузочных кресла в штурманской рубке мы усилили полосами материала, которые смогли оторвать от кроватей в каютах. Потом мы спустились к Ииту и дзакатанину, чтобы соорудить Дзильричу подобное кресло. Что касается Иита, то я решил, что он, как обычно устроится в моем кресле. Я негромко постучал в дверь. -- Войдите, -- пригласил Дзильрич. Он лежал и, по его телу было видно, как он устал. Чаши на виду не было. Иит тоже лежал, но приподнял голову и настороженно посмотрел на нас. Я рассказал им о наших планах. -- Это действительно возможно? Рызк снова пожал плечами. -- Я не могу поручиться за это своим именем, если ты это имеешь в виду. Вероятность такого маневра можно проверить только на практике. Но шансов у нас конечно мало. -- Очень хорошо, -- согласился дзакатанин. Я ждал каких-нибудь аргументов со стороны Иита. Но он промолчал. Его молчание обеспокоило меня. Но я не настаивал, опасаясь, что он подтвердит мои худшие опасения. Лучше не быть пессимистом, особенно если обстановка и без того выглядит мрачно. У Дзильрича были свои предложения насчет того, что нужно соорудить, чтобы он смог перенести перегрузку. И мы, как могли, старательно выполнили его инструкции. Когда мы завязали последний узел, Рызк поднялся и потянулся. -- Схожу, проверю часы в рубке, -- сказал он как бы мимоходом. И я заметил, как Дзильрич вдруг быстро глянул в мою сторону, как будто ожидая, что я буду против этого. Но нам все равно был необходим опыт Рызка. И я не видел как он может навредить нам, ведь система стирания маршрутной ленты продолжала работать. Кроме того у него не было причин стремиться в ряды Гильдии. И я точно знал, что они даже не стали бы с ним разговаривать. Когда он ушел, я связался с Иитом: -- Маршрутная лента вытирается. Он не сможет запустить ее в обратном направлении. -- Элементарная осторожность, -- жестко сказал Иит. -- Даже если он не убьет нас во время выхода и его теория сработает, у нас все равно останется слишком мало шансов. -- Кажется, ты не очень-то веришь в удачу. Мои внутренние сомнения усилились. -- Машина есть машина, и сделана она так, чтобы функционировать в определенных ей пределах, иначе она просто прекращает работать. Как бы то ни было, дело не только в выходе. После выхода у нас появится еще много новых проблем. -- Например? Меня не устраивали его недомолвки. Предупрежденному легче, чем вооруженному. -- Мы попробовали психометрию, -- вмешался дзакатанин. -- Мои способности несколько ограничены, но вдвоем у нас кое-что получилось. Этот термин ничего мне не говорил, и, очевидно, он понял это, потому что сразу все объяснил, и я был рад, что это сделал именно он, а не мутант, снисходительность которого в подобных ситуациях раздражала меня. -- Если сконцентрироваться на каком-то предмете, то, имея определенные способности, можно извлечь из него информацию о его бывших владельцах. В основе этого лежит убеждение в том, что любой предмет, использование которого сопровождается сильными эмоциями, например меч, побывавший в битве, сохраняет самые яркие впечатления, которые потом может воспринять особо чувствительное сознание. -- И что же чаша? -- К сожалению, она была центром эмоций не одного индивидуума и даже не одного вида. А некоторые из ее владельцев слишком отличались от норм, которые приняты сегодня. Хотя мы извлекли массу эмоциональных остатков, некоторые из них совершенно бессвязны. Многие впечатления накладываются друг друга. Мы предполагаем, что чаша гораздо старше гробницы, в которой ее нашли. Было очень трудно разделять слои, но мы обнаружили, по крайней мере, четыре таких слоя, оставшихся от предыдущих обладателей. -- А камень Предтеч? -- Вот тут мы столкнулись с определенными трудностями. Та сила, которая оживляет его, к сожалению, управляет и смесью впечатлений. Но мы точно знаем, что карта была самым главным предметом для ее первого хозяина, а для последующих владельцев чаша значила гораздо меньше. -- Допустим, мы действительно найдем источник камней, -- сказал я. -- Что потом? Мы не можем надеяться на то, что нам удастся контролировать их перемещение. Любой человек, который обладает монополией на сокровища, становится мишенью. -- Это логично, -- согласился Дзильрич. -- Здесь нас четверо. И такой секрет не сможет долго оставаться секретом. Нравится это или нет, но тебе -нам -- придется контактировать с представителями властей, в противном случае придется скрываться. -- Но мы можем выбирать, с какими властями иметь дело, -- заметил я, в то время, как в мозгу формулировалась мысль. -- Логичный и, возможно самый лучший вариант. Иит наткнулся на мою мысль, подхватил ее в полу-сформулированном состоянии и сам сделал вывод. -- И если это будут дзакатанские власти... -- сказал я вслух. Дзильрич окинул меня взглядом. -- Это слишком большая честь для нас. -- По праву. То, что чужестранцу я мог довериться больше, чем своему собственному виду, вызвало у меня небольшой укор совести. Но это было так. И я передал бы тайну нашей находки (если мы найдем что-нибудь, что нужно будет хранить в тайне) любому члену их Совета с большей охотой, чем кому-нибудь из моих собственных лидеров. Дзакатане никогда не создавали империи, никогда не расселяли колонии среди звезд. Во все времена они были наблюдателями, историками, учителями. И не поддавались страстям, желаниям, фанатизму, всем этим эмоциям, которые творили в моем виде великих героев и злодеев. -- А если этот секрет будет таким, что его нельзя будет ни с кем разделить? -- спросил Дзильрич. -- С этим я тоже могу согласиться, -- быстро ответил я. Но я знал, что сейчас не говорил за Иита или за Рызка, мнение которого теперь тоже нужно было принимать во внимание. -- Посмотрим, -- сказал Иит, он явно не хотел торопиться. Я не в первый раз подумал о том, что нарочитое подчеркивание Иитом того, что главной целью наших поисков является источник камней, объяснялось какими-то другими причинами, о которых он никогда мне не рассказывал. Да и мог ли я сам полностью отказаться от камней Предтеч, понимая, что эти камни способны еще на очень многое? Допустим, дзакатане предложат нам спрятать, разрушить их, забыть все, что мы узнали об этих драгоценностях. Смогу ли я без сожаления согласиться на это? Об этом я размышлял позже, лежа на кровати в каюте. Иит лежал рядом со мной и не вмешивался. Но в конце концов, запутавшись в своих мыслях я спросил мутанта: -- Во время чтения прошлого чаши, что ты на самом деле узнал о ней? -- Как сказал Дзильрич, там было несколько слоев прошлого, и они накладывались, перемешиваясь друг с другом, поэтому то, что мы все же добыли, настолько разрозненно, что очень трудно быть уверенным что мы все поняли правильно. Чаша создана не теми, кто положил ее в усыпальницу. Они пришли, я знаю это точно, гораздо позже, и сами нашли ее как клад, а потом захоронили с каким-то правителем, отдавая ему погребальные почести. -- Источник камня, -- он замешкался, и мне показалось, что мысль, которую я уловил, была окрашена смущением, -- трудно определить. Хотя, если мы правильно прочли координаты, то сейчас летим именно к этому источнику. И камень был установлен в карту, как путеводная звезда для тех, кому это было очень важно. Но я не думаю, что их родная планета была, также, и источником камней. Тем не менее, от этого чтения у меня все перемешалось в голове, и чем меньше я буду вспоминать об этом, тем лучше! На этом он оборвал контакт и, свернувшись в клубок, заснул. Очень скоро я последовал его примеру. Предупреждение о том, что пребывание в гиперпространстве подходит к концу, пришло несколько позже. Дзакатанин уверил нас, что, когда придет время, он сам устроится в кресле, поэтому мы с Иитом сразу помчались в рубку. Вскоре я уже был в гамаке, и наблюдал, как Рызк скрючился возле пульта в таком же коконе, как и я, чтобы успеть вовремя расслабиться, когда наступит критический момент выхода. Нам пришлось очень тяжело, может, даже тяжелее чем тогда, когда мы догоняли корабль на спасательной шлюпке... Но теперь мы были максимально защищены и пережили эту перегрузку гораздо легче. Придя в себя, я сразу посмотрел на радар. На экране были видны точки, но они означали планеты системы, а не корабль который, сопровождал нас в гиперпространстве. -- Все получилось! -- Рызк почти кричал. В этот момент Иит пополз по моему все еще неподвижному телу. Я увидел, что в руке он держал камень Предтеч, прижав его к верхней части живота. Камень ослепительно сиял, как тогда, когда мы пользовались им. Но сейчас он никому не передавал свою энергию. Он так сиял, что от его света резало в глазах. Иит вскрикнул от боли и уронил его. Он попытался снова схватить камень, но стало ясно, что он не сможет поднять этот кусочек огня рукой. Теперь я не мог даже смотреть на него. У меня мелькнула мысль, что камень прожжет палубу корабля насквозь. -- Туши его! Я услышал крик Иита. -- Думай о темном -- о черном! После этих слов меня захлестнул мощный поток его мысленной энергии. Я собрал все свои мысли о темноте. К моему изумлению, мы действительно смогли заставить его резко уменьшить уровень излучения. Он потускнел. Но, тем не менее, не стал безжизненным, как раньше, -- он лежал в небольшом углублении, которое сам выплавил в металле палубы, и его светящаяся сердцевина делала его красивее любого из когда-либо виденных мной драгоценных камней. -- Клещи? -- предложил я, хотя жар от камня конечно мог расплавить и клещи. Но его нельзя было взять его в руки, а оставлять его здесь не следовало, потому что он мог слой за слоем прожечь оболочку корабля. Рызк пристально смотрел на камень, не понимая, что произошло. Я освободился от гамака и достал коробку с инструментами. С клещами в руках я стал на колени, чтобы поднять камень, боясь, что он окажется приваренным к полу. Но он поддался, хотя я все еще чувствовал жар и видел, что дыра в палубе под ним была почти сквозной. И на земле, и в космосе, и на грани крушения камень Предтеч уводил нас от беды. Могла ли теперь эта маленькая драгоценность привести нас к цели нашего пути, к своей родной планете? По карте на чаше мы без помощи камня уже определили, что нужная нам планета, находится на четвертой от солнца орбите. А когда мы положили сияющий камень в чашу, его яркость резко уменьшилась, как будто она управляла его энергией. Мы внимательно наблюдали за радаром, но на экране не было никаких признаков того, что преследователь вышел в систему вместе с нами. Так что Рызк установил курс на четвертую планету. Я все же ожидал, что за тысячи лет солнце изменится, станет новой, или взорвется и превратится в красного карлика, а то и совсем выгорит. Но этого не произошло. Оно соответствовало обозначению на древней карте. Мы вышли на орбиту сканирования, и хотя контрольная аппаратура показала, что это действительно планета типа Арт, были настороже и продолжали наблюдать за ней. На обзорных экранах перед нами развернулось великолепное зрелище. Я знал, что Терра -- планета, с которой мой вид вышел в бесконечно древнюю Галактику, перед тем, как началась всеобщая эмиграция -- была ужасно перенаселена, что города простирались до неба, уходили под землю, вгрызались в сушу материков и даже врезались в моря. Я знал об этом, но никогда этого не видел. Я был терранианцем по происхождению, но к Терре нужно было лететь через всю Галактику и она была для меня почти легендой. Да, мы видели старые стереоснимки и слышали древние ленты, которые постоянно копировались. Но многое из того, что мы видели, было для нас бессмысленно, и о том, что же действительно существовало тогда, до выхода Терры в космос, часто разгорались долгие бесплодные споры. Теперь изображение на экране напомнило мне старые стереооткрытки. На этой планете не было свободной земли, не было видно и намека на растительность. Вся суша была покрыта сплошной массой зданий, которые уходили даже в моря на больших платформах -- естественные острова не могли иметь таких правильных очертаний. Эта скученность создавала ощущение духоты и какой-то подавленности. Мы пересекли границу дня и вошли в ночь. Но на ночной стороне планеты было абсолютно темно. Была ли внизу жизнь... Я не мог в это поверить. -- Там есть космопорт, -- неожиданно сказал Рызк. Его глаза были привычны к самым разным пейзажам, я же не видел никакого разрыва в этом безумном переплетении структур. -- Ты можешь приземлиться? -- спросил я. -- По приборам, -- подтвердил Рызк. -- После двух витков для ориентации. Там нет маяков. Наверное все заброшено. Он выглядел несколько озабоченным, и я подумал, что он, возможно, разделял мое отношение к увиденному. Рызк сел за приборы. Мы снова устроились в гамаках, наблюдая, как на обзорных экранах к нам начала приближаться мертвая планета, как потянулись к нам города, как будто пронзившие небо башни их домов хотели затащить нас вниз, в мир, который они погубили. Глава 17 Надо отдать должное искусству Рызка: он посадил корабль на хвостовые стабилизаторы, сразу на три точки, как это делали настоящие асы. Я не в первый раз задумался над тем, что же выбросило его из круга ему подобных. Неужели пьянство в одиночку? Пока наш разведывательный луч сделал полный круг вокруг корабля, информируя об окружающей обстановке, мы, лежа в гамаках, продолжали смотреть в обзорные экраны. После сообщений разведывательного луча я еще больше зауважал мастерство Рызка. Корабль, как игла вонзился в узкую щель между устремленными в небо башнями. Только теперь, оказавшись в этом лесу из созданных людьми гигантов, мы разглядели раны, что нанесло им время. На стенах серовато-коричневых и сине-зеленых зданий почти не было видно швов в местах соединения каменных блоков. Хотя их гладкие стены были покрыты трещинами, мы не увидели ни одного окна или двери. Рызк повернулся, чтобы проверить атмосферные анализы. -- Планета типа Арт, пригодна для жизни, -- сказал он. Но ему, как и мне, не хотелось выбираться из гамака. Что-то неприятное было в нагромождении этих зданий. Они как бы подчеркивали нашу ничтожность, угрожали нам уже одним своим видом. Мы чувствовали себя насекомыми, не способными подняться из пыли, в которой ползали; мы противостояли этим гигантам, вершины которых, скрывались за тучами. И повсюду витал дух давней смерти. Это была не приличествующая случаю усыпальница, сооружением которой были отданы почести тем, кто тысячи лет здесь спал, но скорее место, где всеобщее разложение сравняло и превратило в ничто все, что когда-то было чем-то -- людей, знания, верования... Здесь царила всеобщая неподвижность. Между башнями ничего не летало. Вокруг не было видно ни единой травинки. Мы находились в лесу из давно обглоданных костей. Мы не увидели ничего, что могло бы напугать, но у нас, или у меня (хотя действия Рызка заставляли меня поверить что он разделяет мою неуверенность), усиливалось ощущение, что жизни здесь не давно не существовало. -- Надо идти! Это произнес Иит. Чувствовалось как напряжено его маленькое тело, я видел готовность в том, как он, покачивая головой, угрюмо всматривался в обзорный экран, хотя в панораме местности я не видел никаких изменений в монотонной веренице башен. Я выбрался из кокона, за мной последовал Рызк. Чаша с камнем Предтеч стояла на палубе, над ней, будто охраняя ее содержимое, скорчился Иит. А камень продолжал сиять, хотя, возможно, теперь и не так интенсивно как прежде. Мы спустились к Дзильричу. Дзакатанин уже стоял, прислонившись к стене. Он взглянул на Иита, и я понял, что они обменялись впечатлениями. Я подставил плечо, чтобы помочь дзакатанину, и вместе с Рызком мы вывели его через люк вниз по аппарели на платформу космопорта. На посадочной платформе раздался глухой стон, и пилот, быстро пригнувшись, развернулся и заглянул в один из узких проходов между башнями. Через открытые выходы из порта, было видно, что проходы между домами слабо освещены -- подобный сумрак я встречал в лесах на других планетах. Стон стал пронзительнее. Мы поняли, что это шумит ветер, и успокоились. По-видимому, эти звуки ветер издавал, проходя через трещины в стенах зданий. Вне корабля безлюдная местность угнетала еще сильнее, чем когда мы смотрели на нее на экране, и у меня не было ни малейшего желания идти на разведку. Меня охватило предчувствие, что если рискнуть и уйти подальше от порта, то выбраться из этого лабиринта и вернуться на космодром будет невозможно. Тем более неизвестно где искать... Мы видели, что этот растянувшийся на всю планету город покрывал всю сушу и часть моря. Чтобы найти то, из-за чего мы прилетели сюда, нам может потребоваться пройти половину, три четверти, всю планету, а на это потребуются дни, месяцы поисков... -- Думаю это не так! Иит взял с собой чашу. Теперь он протянул руки вперед и мы увидели как заблестели точка на ее поверхности и лежащий внутри камень. Он резко повернул голову направо. -- Надо идти этим проходом! Но все же то, что находилось в "этом проходе" могло оказаться очень далеко от порта. Хотя Дзильрич вообще не мог ходить на своих неокрепших ногах, на этот раз я не собирался никого оставлять на корабле. У нас был катер -- и если бы двое из нас забрались в его грузовой отсек, мы, хоть и не очень высоко от земли, но лететь смогли бы. Оставив Дзильрича и Иита на посадочной платформе, мы вернулись на корабль, уложили в катер арбалеты и немного, сколько было свободного места, припасов. Нас трое плюс Иит -- для катера это было уже слишком тяжело, поэтому мы не смогли бы набрать большую высоту, но выбирать не приходилось: спасательная шлюпка была переоборудована так, что нам понадобился бы не один день, чтобы восстановить ее, но лишнего времени у нас не было. Судя по положению солнца, когда мы наконец собрались, было далеко за полдень. Я предложил подождать до утра, но к моему удивлению дзакатанин и Иит настояли на немедленном вылете. Они были абсолютно уверены, что мы должны спешить. После того, как мы втиснулись в маленькое суденышко, Иит возглавил экспедицию, указывая мне, куда вести катер. Мы поднялись не выше, чем на два моих роста от поверхности, и при выходе из порта, резко повернули направо, завернув в узкий проход между башнями. По мере того как здания отрезали от нас солнце, вокруг становилось все темнее и темнее. Снова я подумал о том, как здесь могли жить люди. Неподалеку от порта показались воздушные переходы, соединяющие здания на разных уровнях, которые сплелись в густую, закрывавшую свет паутину. Некоторые из переходов были разрушены, и их обломки лежали на земле. Мы включили прожектор, и я уменьшил скорость, чтобы не врезаться в одну из куч таких обломков. Но Иит, похоже, вполне ориентировался в этих переплетениях, вовремя направляя меня с одного уровня на другой. Сумерки сгустились в кромешную тьму. Я все больше боялся, что мы заблудимся и никогда не сможем вернуться в сравнительно открытое пространство космопорта. Здесь же все вокруг было одинаково и, время от времени, нам попадались то обломки обвалившегося моста, то гладкие стены зданий, в которых я так и не разглядел ни окон ни дверей. Затем в свете прожектора что-то мелькнуло. Движение было таким быстрым, что я решил, что от долгого напряжения мне это почудилось -- пока прожектор не прижал к стене какое-то существо. Загнанное в угол, оно повернулось к нам лицом, на котором я увидел выражение страха, смешанного с раболепием. На разных планетах я видел много странных созданий, так что подобное дикое отклонение от нормы моего вида было мне известно. Хотя в этом существе, появившемся в темноте среди заброшенных руин, было что-то такое, что вызвало у меня крайнее отвращение. Где-нибудь на открытом пространстве, с лазером в руке, я не долго думая, без сожаления умертвил бы его. Оно лишь на мгновение остановилось, пригвожденное светом к стене, а затем с удивительной быстротой исчезло. Сначала существо шло на двух ногах, потом опустилось на четыре. Хуже всего, что оно было похоже на человека. Или на то, каким мог быть человек вечность назад, прежде чем время выжгло из нас все то, что делало мой вид неразумным животным, нацеленным только на выживание. -- Значит, в городе все еще кто-то живет, -- прокомментировал увиденное Дзильрич. -- Это существо -- что это было? -- Отвращение в голосе Рызка соответствовало моим собственным эмоциям. -- Куда оно скрылось? -- Сверни налево. Оказалось, что на Иита никак не подействовало то, что мы увидели. -- Потом внутрь... Это было первое отверстие, которое я увидел в этих зданиях на уровне земли. Оно имело слишком правильные очертания, чтобы оказаться еще одной трещиной. Проем был достаточно велик, чтобы через него прошел катер. Но у меня было очень неприятное ощущение, что именно в этом проеме исчезло убежавшее существо. Дальнейшие поиски могли привести к тому, что, выбравшись из катера, мы могли попасть в ловушку к этому существу или кому-нибудь из его племени... Я все же подчинился Ииту, и завел катер в проем, за которым оказался зал. Мы попали в круглое помещение. Если здесь когда-нибудь и была мебель, то она уже давно исчезла. Пол был засыпан хлопьями трухи, в которую, возможно, и превратилась здешняя обстановка. В некоторых местах в хлопьях были протоптаны дорожки. Эти дорожки -- их было две -- вели к темному отверстию в полу. Я осторожно двинул катер вперед, пока его нос не завис над этим колодцем. Мы вполне могли опуститься туда на катере. Но я не был готов идти туда, не зная наверняка с чем мы можем встретиться на его дне. Но Иит не принял во внимание мои опасения. Он склонился над чашей в которой сиял камень. -- Вниз! -- потребовал он. -- Теперь вниз! Я хотел отказаться, но вмешался дзакатанин. -- Он прав. Под нами очень мощное силовое поле. И если мы осторожно спустимся туда... Конечно, я бы не пошел туда без катера, потому что судно хоть и немного, но защищало нас. Но все равно эту затею я считал полным безрассудством. Я был уверен, что Рызк тоже будет протестовать, но посмотрев на него, увидел, что он, как и Иит, очарован драгоценностью в чаше. Зависнув над колодцем, я перевел судно в режим вертикальной посадки -- катер создавался для исследовательских полетов, поэтому его двигатели можно было использовать и в этом режиме. Я внимательно рассматривал стены колодца, в то время как мы на самой малой скорости начали опускаться вниз. Мы не знали, для чего изначально было предусмотрено это отверстие. Но было очевидно, что более поздние обитатели использовали его в качестве прохода. На когда-то гладких стенах были закреплены ряды скоб, служившие перекладинами для рук и ног -- получилось что-то вроде примитивного трапа. Перекладины, кривые и необработанные, наверняка были выломаны из более сложных устройств. Работа была выполнена очень небрежно, гораздо хуже всего того, что мы увидели в городе, как будто трап сооружался представителями расы, стоявшей на нижайшем уровне развития. Этаж за этажом, минуя темные отверстия в стенах шахты, мы спускались вниз. Я насчитал еще шесть уровней, но колодец, вопреки моим опасениям, не сужался. Примитивный трап подводил к нескольким коридорам, но продолжал идти вниз, как будто объединяя все эти норы. Я осматривал входы каждого отверстия, к которому вел трап, но не мог заметить никаких признаков жизни, а свет нашего прожектора не мог проникнуть достаточно глубоко внутрь. Ниже и ниже, шесть уровней, десять, двенадцать, двадцать -- стена не изменялась. Но удерживать катер в режиме вертикальной посадки становилось все труднее. А трап продолжал свое движение вместе с нами. Пятьдесят... -- Скоро, теперь очень скоро! Иит был явно возбужден, таким я его еще не видел. Я посмотрел на приборы. Мы погрузились на несколько миль под поверхность планеты. Я понизил скорость до минимальной и ждал. Мы сели почти без толчка. Немного правее от нас находился вход в единственный на этом уровне туннель. Но он был слишком узок для катера. Продвигаться дальше можно было только пешком, но у меня не было никакого желания покидать наше суденышко и лишаться той небольшой защиты, которой оно нас обеспечивало. Мое благоразумие получило поддержку. У входа в туннель что-то задвигалось, несмотря на то, что примитивный трап закончился четырьмя уровнями выше. Наш прожектор осветил какое-то устройство, непохожее на виденное мной когда-либо раньше. Но по его внешнему виду вполне можно было предположить, что наведенная на нас труба была поднята для того, чтобы извергнуть на нарушителей спокойствия что-нибудь отпугивающее. Когда я положил палец на кнопку подъема, Иит и дзакатанин одновременно заговорили -- Иит мысленно, чужестранец на бэйсике. -- Не надо! Не надо? Они сошли с ума. Мы должны выйти из радиуса действия этой штуки, прежде чем она выстрелит! -- Смотри, -- это был Дзильрич. Иит неотрывно смотрел на камень в чаше. Я посмотрел еще раз, ожидая, что из этой зловещей трубы уже показалась наша смерть. Но... на месте устройства ничего не было! -- Где оно? -- Телепатические впечатления, -- ответил Дзильрич. -- Определенные предметы, деревья, вода, камни, может еще что-нибудь, в течение многих лет сохраняют визуальные впечатления, которые может воспринимать развитый разум, чье сознание готово воспринять эти образы. Создатели туннеля знали об этом и использовать это свойство. А у виденное, может быть просто сообщением о том, что произошло когда-то в прошлом, сообщением, которое было вызвано нашими повышенными эмоциями. -- Мы идем... туда... Иит перестал что-либо объяснять. Он просто протянул вперед чашу, которая вела нас в темный проход. Иит добился своего. Они с дзакатанином все равно пошли бы туда сами. А моя гордость не позволяла мне пасти задних. Так как мы стали отрядом, объединенным невидимыми опасностями неизведанного пути, я дал Рызку один из арбалетов. Вооружившись, мы двинулись вперед, Иит сидел у меня на плече, Дзильрич и Рызк шли позади. Я нашел в катере фонарь поменьше, в большом не было необходимости, потому что камень в чаше достаточно хорошо освещал все вокруг. Мы шли по проходу с гладкими и закругленными как у огромной трубы стенами. Я боялся нехватки воздуха. Но система снабжения исправно обеспечивала эту глубину пригодным для дыхания воздухом. В конце концов мы вышли из тоннеля и попали не в очередную шахту, как я ожидал, а в помещение, забитое различным оборудованием, часть которого было накрепко прикреплено к полу, а остальное расставлено на столах и длинных прилавках. В середине этого зала горел яркий свет, к которому так стремился Иит. На столе была установлена высокая, не ниже меня, конусовидная камера. Через прозрачный иллюминатор можно было заглянуть вовнутрь и увидеть на жаровне десяток светящихся камней Предтеч, которые завибрировали, когда мы приблизили к ним наши два камня. Возле конуса на столе стояла еще одна жаровня, на которой лежало еще с десяток грубых, неограненных камней. Они были черны, как куски угля, но это не было чернотой выгоревших камней Предтеч, которые мы нашли на покинутом космическом корабле при первом знакомстве с их свойствами. Иит спрыгнул с моего плеча на стол, поставил чашу и, сев рядом, попытался открыть иллюминатор конуса. Происходящее вдруг включило мою память. Опытным торговцам драгоценностями известно много способов мошенничества. Различными способами можно изменять цвет камней и даже маскировать их трещины. Высокая температура преображает аметист в золотистый топаз. Искусно сочетая высокую температуру и определенные химикаты, бледно-розовый, королевский рован превращают в камень лучшего малинового оттенка. С помощью высокой температуры можно... Я взял с жаровни один из черных кусков и вынул ювелирную лупу. Я не знал, как буду проверять то, что держал в руке, хотя во мне росла уверенность, что передо мной материнская порода, истинный камень Предтеч. Это мог быть не естественный минерал, а искусственное образование -- логически размышляя, именно так они могли получить свойство увеличивать мощность. Предмет, который я держал в руке, был действительно весьма странным. Его поверхность казалась бархатистой, хотя на ощупь такой не была. Если он бы он был похож на стручок -- я глубоко вздохнул. Память обманула меня. Это действительно была ошибка... Когда-то давно я нашел в ручье подобные камни. Их поверхность казалась бархатистой, почти мохнатой. Один из этих камней потом утащила судовая кошка, которая сначала облизывала его, а потом проглотила и через некоторое время родила -- Иита! То были большие, похожие на стручки, но никак не круглые, куски камня. Правда их поверхность... Взвешивая кусок в руке, я посмотрел на Иита. Он обнаружил секрет защелки иллюминатора, рывком распахнул его и вытащил оттуда жаровню с готовыми минералами. К моему изумлению, как только внутренние опоры освободились от веса жаровни, конус ожил, и в нем вспыхнул свет. Недолго думая, даже не для того, чтобы проверить свои предположения, я установил в камеру вторую жаровню с камнями, оставив только тот кусок, который взял раньше. Иллюминатор резко захлопнулся и едва не прищемил мне пальцы. За стеклом засиял такой яркий свет, что смотреть на него было просто невозможно. Я получил подтверждения своим мыслям. -- Камера предназначена для изготовления камней. Дзильрич взял камень с жаровни, которую достал Иит, и для сравнения взял у меня черный кусок. -- Да, очевидно, ты прав. Но я не думаю, что это, -- он показал на черный кусок, -- настоящая руда или же матричная порода. Осматривая помещение, он повернул свою перебинтованную голову. Нас освещали горячие потоки вырывавшегося из конуса ослепительного света. -- Не сомневаюсь, что это лаборатория, -- заключил дзакатанин. -- А значит, -- прокомментировал Рызк, -- это последние камни, которые мы когда-либо увидим. Если только они не оставили записей о том, как... Неожиданно раздался пронзительный визг, который, казалось, разрывая барабанные перепонки, проникал прямо в мозг. Мельком глянув на конус, плечом отталкивая назад Дзильрича и выкрикивая предупреждение, я схватил Иита. Расплескиваясь в разные стороны, из середины очага вырвалось пламя. Я оказался на полу, из моих рук вырывался Иит, подо мной шевелился дзакатанин. Затем огонь вдруг погас! Наступившая темнота была такой кромешной, что я едва не задохнулся. Я нащупал фонарь на поясе, во второй раз не зная наверняка, что же исчезло -- мое зрение или освещение. Но нажав кнопку фонаря, я увидел луч. Я направил фонарь на стол, или, скорее на то место, где он стоял. Теперь там вообще ничего не было! Ничего -- только свободное пространство, как будто энергия сама очистила для себя дорогу, но в противоположную от нас сторону. Только одна вещь лежала там неповрежденной, как будто была закалена на все времена от любых разрушений -- чаша-карта. Иит издал совершенно невероятный звук, вырвался из моих рук и побежал к ней. Но прежде чем он добежал до нее, на мгновение остановился, и от неожиданности я закричал, наверное, даже громче него. Мохнатое тело Иита мерцало под лучом фонаря. Он поднялся на задних лапах, как животное, которое схватили за загривок. Отчаянно взвыв, он забил лапами в воздухе. Но никакого мысленного контакта. Он вел себя как обыкновенное животное. Его спина одеревенела и, высоко поднявшись на задних лапах, он начал резко дергаться, двигаясь в диком, явно болезненном танце по кругу, центром которого была чаша. С его морды капала пена, глаза дико округлились, а тело продолжало мерцать, превращаясь в туманную колонну. Эта колонна становилась все выше и все больше. Атомы формировавшие плоть полукошачьего тела Иита рассеялись, его буквально растрясло в ничто. Но туман не рассеялся, а снова стал сгущаться. Отвердевающая колонна не была такой маленькой как Иит, и не походила на него своей формой. Никто из нас мог даже пошевелиться. Фонарь выпал у меня из рук, но упал так, что его луч, как будто совсем случайно, полностью освещал Иита -- или то, что было Иитом -- и чашу. Дрожащая колонна становилась все темнее и плотнее. Раньше, Иит был не больше своей матери, судовой кошки. Высота колонны равнялась человеческому росту. В конце концов этот сгусток вещества перестал расти, а безумное вращение становилось все медленнее и медленнее и наконец прекратилось. Я замер от удивления. Трижды Иит, при помощи телепатических сил, изменял свой облик. Он был пукхом, рептилией на Лилестане и волосатым человечком, который вместе со мной отправился на Блуждающую Звезду. Но я был уверен, что это последнее изменение произошло не по его воле. Он стал гуманоидом и... Изящное тело, с длинными стройными ногами, узкой талией и... Он... нет!.. ОНА... стояла абсолютно неподвижно, рассматривая свои распростертые руки, их нежную с золотистым оттенком кожу. Она склонила голову, осматривая свое тело, провела по нему руками вверх и вниз, наверное, чтобы убедиться, что зрение не обманывало ее. Дзильрич смог произнести единственное слово: -- Луар! Иита повернула голову и, посмотрев на нас большими золотистыми глазами, завернулась как в плащ в свои длинные темно-красные волосы. Затем она шагнула вперед и подняла чашу. Удерживая ее на ладони, она пошла к нам в свете фонаря, как будто для того, чтобы сильнее поразить нас своей изменившейся внешностью. -- Луар? Ее губы произнесли это слово. -- Нет... Талан! Она сделала паузу, в этот момент ее глаза смотрели куда-то за наши спины, как будто там она видела что-то такое, что было нам недоступно. -- Луар был нам известен, да, мы даже жили у них, Уважаемый, так что там остались наши следы. Но не там был наш дом. Мы Искатели, мы Снова Рожденные. Да, Талан. А перед этим другие, много других планет. Она перевернула чашу так, чтобы мы смогли видеть карту. Но камень Предтеч на ней потух, а тот камень, который был в чаше исчез. -- Сокровище, которое мы здесь искали, -- теперь оно исчезло. До тех пор, пока ваши мудрецы, Уважаемый Старейшина, не смогут разгадать всеми забытые тайны. -- Ну, спасибо, Джерн! Я вздрогнул, и неожиданный удар в бок бросил меня на какое-то прикрепленное к полу оборудование. Я вцепился в него, чтобы не упасть. Молниеносно, как он -- она делала это, когда была мутантом кошки, Иита схватила с пола фонарь. Она направила на Рызка полный свет, а он в это время укладывал на свой арбалет вторую стрелу. Она громко свистнула. Рызк согнулся, как будто в него угодил лазерный разряд. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. И оружие выпало из его бессильных теперь рук. -- Хватит! Дзильрич, двигаясь с достоинством свойственным его расе, поднял арбалет. Свист оборвался, а Рызк стоял, ворочая головой из стороны в сторону, как будто сражаясь с оцепеневшим сознанием и, пытаясь таким образом, стряхнуть оцепенение. Я осторожно ощупал поврежденное место -- фонарь Иита направила на Рызка, который раскачиваясь из стороны в сторону едва стоял на ногах. Я не нащупал раны, но кожа на руке была содрана, и я решил, что он промахнулся, но стрела пролетела так близко, что ее оперение поранило меня. -- Хватит! -- повторил дзакатанин. Он положил руку на плечо пилота, как будто они были друзьями по оружию и помог ему выпрямиться. -- Сокровище -- лучшее сокровище -- все еще находится при нас. Вернее, -- он внимательно посмотрел на Ииту, -- теперь среди нас. Ты, Которая Вне Времени, ты получила то, к чему давно стремилась. Не поскупись же на меньшие призы для остальных. Она повертела арбалет в руках и ее губы изогнулись в улыбке. -- Действительно, Уважаемый Старейшина, сейчас, когда, как ты заметил, я достигла своей цели, я не хочу никому делать плохо. А знание это и есть сокровище... -- Хватит камней, -- почему-то очень громко сказал я. -- Хватит неприятностей. Без них мы счастливее... Рызк поднял голову, мигая от света. Он глядел в мою сторону, но я подумал, что он скорее всего ничего не видел. -- Очень хорошо! -- оживленно сказала Иита. -- Уважаемый Старейшина прав. Мы нашли мир сокровищ, который он вместе со своими соплеменниками освоит лучше всех. Или я не права? -- Права. В этом я не сомневался. Рызк помахал головой еще раз, -- но этим движением он не хотел выразить свое несогласие. Он пытался стряхнуть с себя туман и оцепенение. -- Камни, -- сказал он хрипло. -- Были приманкой в очень многих ловушках, -- ответил я. -- Тебе хочется чтобы тебе в спину дышала Гильдия, пираты с Блуждающей Звезды, Патруль? Он поднял руку и вытер лицо, затем осторожно перевел глаза с Ииты на Дзильрича, как будто был готов поверить только ответу дзакатанина