. Крис при знакомстве коротко переговорила с ним и уже успела составить о нем свое мнение. Отец Вагнер был лысый, весь осыпанный веснушками, очень добродушный и внимательный человек. Крис подошла к ним и уселась по-турецки на полу перед столиком с кофе. Пророчица о чем-то весело щебетала. -- Продолжайте, Мэри Джо! -- улыбнулся декан и насадил на вилку кусок рагу. -- Да-да, продолжайте, Мэри Джо! -- поддержала его Крис. -- Ого! Превосходное рагу! -- похвалил декан. -- Не очень горячее? -- Нет, в самый раз. Мэри Джо сейчас рассказывала, что когда-то жил на свете иезуит, который одновременно был и медиумом. -- А он мне не верит! -- засмеялась пророчица. -- Это не совсем так,-- поправил ее декан. -- Я сказал, что в это трудно поверить. -- Он, наверное, был медиумом постольку-поскольку? -- засомневалась Крис. -- Да, конечно,-- согласилась Мэри Джо. -- Но ему удалось освоить даже левитацию. -- Я занимаюсь этим каждое утро,-- спокойно заметил иезуит. -- А он проводил сеансы спиритизма? -- спросила Крис у Мэри Джо. -- Разумеется,-- ответила та. -- Он был очень известен в девятнадцатом столетии. Его, пожалуй, единственного из всех медиумов не считали мошенником. -- А я утверждаю, что он не был иезуитом,-- опять вмешался декан. -- О Господи, да был же, я вам говорю! -- Мэри Джо засмеялась. -- Когда ему стукнуло двадцать два, он присоединился к иезуитам и поклялся больше никогда не заниматься спиритизмом. Но его вскоре выгнали из Франции после одного спиритического сеанса, который он проводил прямо в королевском дворце. Вы представляете себе что он сделал? В середине сеанса он предсказал императрице, что сейчас ее коснется рука ребенка, дух которого вот-вот материализуется и станет осязаемым. Вдруг кто-то включил свет, и все увидели, что иезуит положил свою голую ногу на руку августейшей особы! Иезуит улыбнулся и поставил тарелку на столик. -- Ну все, больше не ждите от меня снисхождения, когда я буду отпускать вам грехи. -- Но вы же должны согласиться, что в каждом стаде должна быть одна паршивая овца. -- Наши паршивые овцы вымерли вместе с папами из семейства Медичей. -- А со мной один раз вот что произошло,-- начала Крис. Но декан перебил ее: -- Что, уже начинается исповедь? Крис улыбнулась и заметила: -- Ну уж нет, я не католичка. -- Иезуиты тоже не католики,-- усмехнулась Мэри Джо. -- Это сплетни монахов-доминиканцев,-- возразил декан и обратился к Крис: -- Извините, так о чем вы начали говорить? -- Мне кажется, я видела, как один человек возносился вверх. В горах Бутана. Она рассказала об этом случае. -- Как вы считаете, это возможно? -- спросила она, завершая рассказ. -- Я вполне серьезно. -- А кто его знает? -- Декан пожал плечами. -- И вообще, что такое гравитация? Или, если уж на то пошло, что такое материя? -- Хотите знать мое мнение? -- вмешалась Мэри Джо. Декан ответил ей: -- Нет, Мэри Джо, я принял обет нищеты. -- И я тоже,-- пробормотала Крис. -- Что такое? -- заинтересовался декан, наклоняясь к ней. -- Ничего особенного. Я о чем-то хотела спросить вас. Да, вы знаете маленький коттедж, который стоит за церковью? -- Крис махнула рукой в неопределенном направлении. -- Святая Троица? -- Да, говорят, там проводится черная месса,-- зловеще прошептала миссис Пэррин. -- Черная что? -- Черная месса. -- А что это такое? -- Мэри Джо пошутила,-- ответил декан. -- Я знаю,-- продолжала Крис. -- Но я не разбираюсь в этих вещах. -- В общем, это пародия на католическую святую мессу,-- объяснил декан. -- Она связана с черной магией и колдовством. Поклонение дьяволу. -- В самом деле? Неужели такое возможно? -- Я не могу сказать точно. Хотя как-то слышал, что статистика утверждает, будто в Париже ежегодно черная месса проходит не менее пятидесяти тысяч раз. -- Как, в наше время? -- удивилась Крис. -- Это только то, что я слышал. -- Да, а источник информации, наверное, секретная служба иезуитов? -- поддразнила его миссис Пэррин. -- Совсем нет,-- возразил декан,-- я слышу внутренние голоса. -- Вы знаете, у себя дома в Лос-Анджелесе,-- подхватила Крис,-- я часто слышала жуткие рассказы о культах ведьм и колдунов. Но мне как-то не верилось, что это правда. -- Я уже сказал, что не могу ответить вам наверняка,-- начал декан. -- Но я знаю человека, который в этом разбирается. Это отец Джо Дайер. Где Джо? Декан оглядел комнату. -- А, да вот же он! -- воскликнул декан и указал на священника. Тот стоял около буфета спиной к ним. И уже второй раз накладывал себе в тарелку добавку. -- Эй, Джо! Молодой священник обернулся. Лицо его решительно ничего не выражало. -- Вы звали меня, святой отец? Иезуит поманил его пальцем. -- Ладно, подождите минуточку,-- пробурчал Дайер продолжая наступление на рагу и салат. -- Это наш единственный гномик среди всех служителей церкви,-- с нежностью в голосе сказал декан. -- У них в Святой Троице на прошлой неделе произошли осквернения. Джо говорит, что это, похоже, дело рук поклонников дьявола. Мне кажется, что он кое-что знает об этом. -- А что случилось в церкви? -- заинтересовалась Мэри Джо Пэррин. -- Это так омерзительно. -- Декана передернуло. -- Расскажите, мы все равно уже не едим. -- Нет уж, увольте,-- запротестовал он. -- Расскажите! -- А вы разве не можете прочитать мои мысли, Мэри Джо? -- съехидничал декан. -- Я могла бы,-- засмеялась она,-- но считаю себя недостойной вторгаться в эту святая святых! -- Это противно,-- предупредил декан. Он рассказал об осквернениях. В первом случае старый ризничий нашел в церкви кучу человеческих испражнений на алтаре прямо перед молельней. -- Да, это мерзко,-- сморщилась миссис Пэррин. -- А второе еще хуже того,-- заметил декан. Избегая фривольных мест и заменяя грубые слова на более приличные выражения, он рассказал, что к статуе Христа, стоящей недалеко от алтаря, кто-то прилепил огромный фаллос, вылепленный из глины. -- Ну что, вам еще не противно? -- закончил он. Крис заметила, что Мэри Джо действительно стало не по себе, потому что она сказала: -- Да, пожалуй, хватит. Я уж и не рада, что попросила вас рассказать об этом. Давайте переменим тему. -- Нет, я зачарована,-- возразила Крис. -- Еще бы, я ведь очаровательный человек. -- Эти слова произнес отец Дайер. Он застыл над ней, держа в руках тарелку.-- Погодите минуточку, мне надо кое о чем переговорить с астронавтом. -- О чем же? -- спросил декан. С серьезным видом отец Дайер сказал: -- Что вы думаете о первом миссионере на Луне? Все рассмеялись. -- Вы им как раз подойдете по размерам,-- захихикала миссис Пэррин. -- Они вас без труда засунут в носовое отделение. -- Нет, я не про себя,-- поправил ее отец Дайер. Потом повернулся к декану и объяснил: -- Я хотел договориться насчет Эмори. -- Это наш приверженец пресвитерианства,-- пояснил Дайер женщинам. -- На Луне ведь никого нет, а это как раз то, что ему нужно. Понимаете, он очень любит тишину и спокойствие. -- А каких грешников он будет там обращать? -- спросила миссис Пэррин. -- Конечно же, астронавтов. Это ему подходит. Один или два человека, никаких толп. Парочка грешников и довольно. Он с серьезным видом посмотрел на астронавта. -- Извините,-- сказал Дайер и устремился к нему. -- Мне он нравится,-- улыбнулась миссис Пэррин -- И мне тоже,-- согласилась Крис. Затем повернулась к декану: -- Что же все-таки у вас в том коттедже? -- напомнила она о прерванном разговоре. -- Или это страшная тайна? Что там за священник? Такой смуглый. Вы понимаете, о ком я говорю? -- Отец Каррас,-- тихо сказал декан. На лице его появился оттенок грусти. -- Чем он занимается? -- Он наш советник. -- Декан поставил рюмку на стол и повертел ее за ножку. -- Прошлой ночью у него произошло большое несчастье. Бедняга! -- Что такое? -- с участием спросила Крис. -- У него умерла мать. Крис почувствовала, как ее охватывает жалость. -- Я не знала,-- прошептала она. -- Он очень сильно переживает,-- продолжал иезуит. -- Она жила совсем одна и, наверное, пролежала мертвая несколько дней, прежде чем ее нашли. -- Как это ужасно,-- пробормотала миссис Пэррин. -- Кто же нашел ее? -- печально спросила Крис. -- Управляющий. Они, наверное, и до сих пор об этом не знали бы, если б... Просто ее соседи пожаловались, что у нее днем и ночью играет радио. -- Как это грустно,-- тихо промолвила Крис. -- Извините меня, мадам. Перед ней стоял Карл. Он держал поднос с рюмками и стаканами. -- Поставь сюда. Карл, пожалуйста. Крис сама любила разносить вино гостям. Ей казалось что это прибавляет вечеру особую интимность и очарование -- Ну ладно. Начнем с вас. -- Она предложила вина декану и миссис Пэррин, потом обошла всю комнату, угощая гостей. Дайер и астронавт, не обращая ни на кого внимания продолжали свою беседу. -- На самом деле я не священник,-- услышала Крис голос Дайера. Он положил руку на плечо астронавту который смеялся и все никак не мог успокоиться. -- Я скорее, передовой раввин. Через некоторое время Крис услышала, как Дайер спросил у астронавта: -- Что такое космос? Астронавт пожал плечами и ничего не ответил. Дайер нахмурился и недовольно произнес: -- А ведь вы должны знать. Крис стояла рядом с Эллен Клиари. Они вспоминали поездку в Москву. Вдруг Крис услышала знакомый резкий и злобный голос, доносившийся из кухни. О Боже! Это Бэрк! Он уже кого-то ругал. Крис извинилась и быстро направилась в кухню. Дэннингс отчаянно орал на Карла, а Шарон безуспешно пыталась успокоить его. -- Берк! -- закричала Крис. -- Прекрати сейчас же! Дэннингс не обратил на нее никакого внимания и продолжал орать. От злости на губах у него выступила пена. Карл с безучастным выражением лица стоял около раковины и, сложив руки, смотрел прямо в лицо Дэннингсу. -- Карл! -- воскликнула Крис. -- Может быть, ты уйдешь отсюда? Убирайся! Ты что, не видишь, в каком он состоянии? Но Карл так и не сдвинулся с места, пока Крис буквально не вытолкнула его за дверь. -- Нацистская свинья! -- орал ему вслед Дэннингс, потом добродушно посмотрел на Крис и потер руки в предвкушении вкусного. -- А что у нас на десерт? -- как ни в чем не бывало спросил он. -- На десерт! -- Крис в ужасе схватилась за голову. -- Но я же голоден! -- пожаловался Берк. Крис повернулась к Шарон: -- Накорми его! Мне надо укладывать Регану. И, пожалуйста, Бэрк, ради всего святого, веди себя прилично! Там священники! -- Она указала на гостиную. Бэрк в изумлении поднял брови, и в его глазах блеснул неподдельный интерес. -- И ты тоже заметила? -- искренне изумился он. Крис вышла из кухни и спустилась вниз к Регане. Дочь весь день играла одна. Сейчас она занималась планшеткой. Регана была сосредоточенна и, казалось, ничего не замечала вокруг. Ну ладно, по крайней мере она не настроена агрессивно. В надежде как-то развлечь Регану Крис повела ее в гостиную и представила своим гостям. -- Какое прелестное дитя! -- восхитилась жена сенатора. Регана вела себя подозрительно хорошо, кроме, пожалуй, одного момента, когда при знакомстве с миссис Пэррин она замолчала и не ответила на рукопожатие. Но пророчица отшутилась: -- Знает, что я мошенница,-- и весело подмигнула хозяйке дома. Немного позже она сама с любопытством взяла руку Реганы и слегка сжала ее, будто хотела нащупать пульс. Регана отдернула руку, и глаза ее злобно заблестели. -- Ой-ой-ой, наверное, она очень устала,-- сказала миссис Пэррин, с беспокойством продолжая следить за Реганой. -- Она немного больна,-- извинилась Крис и посмотрела на Регану: -- Правда, крошка? Регана ничего не ответила. Она смотрела в одну точку и не шевелилась. Крис повела Регану в спальню и уложила в кровать. -- Ты хочешь спать? -- Не знаю,-- сонным голосом ответила Регана, повернулась на бок и уставилась в стену невидящим взглядом -- Хочешь, я тебе немного почитаю? Дочь отрицательно покачала головой. -- Ну, хорошо. Постарайся заснуть. Крис наклонилась, поцеловала ее, потом подошла к двери и выключила свет. -- Спокойной ночи, кроха. Она уже выходила из комнаты, когда услышала тихий голос Реганы: -- Мама, что со мной? На секунду Крис растерялась. Но быстро справилась с собой и ответила: -- Я же тебе говорила, крошка, это нервы. Ты еще две недели будешь принимать таблетки, и все пройдет. Ну, а теперь постарайся заснуть. Ладно? Молчание. Крис ждала ответа. -- Ладно? -- переспросила она. -- Ладно,-- шепотом ответила Регана. Крис почувствовала, как по ее коже побежали мурашки. Она потерла руку. О Боже, в этой комнате становится холодно. Откуда здесь может сквозить? Она подошла к окну и проверила, не дует ли из щелей. Но все было в порядке. -- Тебе не холодно, малышка? Молчание. Крис подошла к кровати. -- Регана, ты спишь? Глаза закрыты. Дыхание глубокое и ровное. Крис на цыпочках вышла из комнаты. Из зала доносились музыка и пение. Спускаясь вниз, Крис не без удовольствия заметила, что отец Дайер играет на фортепиано и поет, а гости ему охотно подпевают. Когда Крис входила в гостиную, они как раз заканчивали песню "До нашей следующей встречи". Крис решила присоединиться к поющим, но на полпути ее остановили сенатор с супругой. Они собирались уходить. Вид у них был весьма раздраженный. -- Вы так быстро меня покидаете? -- спросила Крис. -- О, извините нас, дорогая, вечер был просто великолепный! -- приступил к извинениям сенатор. -- Но у бедняжки Марты начались головные боли. -- Мне так неловко, но я на самом деле ужасно себя чувствую,-- простонала жена сенатора. -- Крис, вы ведь извините нас, правда? Нам так понравилась ваша вечеринка. -- Мне не хочется вас отпускать! -- огорчилась Крис и проводила их до двери, пожелав им спокойной ночи. Проходя в комнату, она столкнулась с Шарон, которая как раз выходила из кабинета. -- Где Бэрк? -- забеспокоилась Крис. -- Здесь,-- успокоила ее Шарон и кивком указала на кабинет. -- Отсыпается. Что тебе сказал сенатор? Что-нибудь этакое? Я представляю... -- Что ты имеешь в виду? -- не поняла Крис. -- Они просто ушли. -- Я догадываюсь. -- Шарон, объясни немедленно, в чем дело. -- Да все из-за Бэрка,-- вздохнула Шарон. Убедившись, что их никто не подслушивает, она рассказала о встрече сенатора с режиссером. Дэннингс, проходя мимо сенатора, заметил, что, дескать, в его джине бултыхается какой-то вонючий волос, упавший, по всей вероятности, с чего-то... Затем он повернулся к сенатору и тоном обвинителя продолжал: -- Никогда в жизни не видел такого волоса. А вы видели? Крис засмеялась. Шарон продолжала описывать, как сенатор растерялся и не знал, что ответить, а в это время Дэннингс впал в донкихотство и выразил свою "безграничную благодарность" за само существование политиков, ибо без них, как он выразился, "мы бы вообще не знали и не подозревали, кто такие государственные деятели". Когда оскорбленный сенатор удалился, Дэннингс повернулся к Шарон и заявил с гордостью: -- По-моему, я довольно деликатно с ним объяснился, правда? Крис опять расхохоталась: -- Ну ладно, пусть спит. Но ты все-таки останься с ним а то вдруг он проснется? Хорошо? -- Хорошо,-- согласилась Шарон и направилась в кабинет. Дайер, улыбнувшись Крис, прервал игру на рояле. -- Ну, молодая леди, чем мы вас сегодня порадуем? Для вас можно придумать что-нибудь поинтересней. Крис улыбнулась в ответ: -- Я бы предпочла узнать побольше о черной мессе,-- сказала она. -- Отец Вагнер проговорился, что вы большой знаток в этой области. Гости, стоявшие у рояля, притихли и с интересом посмотрели на Дайера. -- Да нет же,-- запротестовал Дайер, наигрывая какую-то несложную мелодию. -- А почему вы вспомнили о черной мессе? -- Мы разговаривали о... ну... о том, что случилось в Святой Троице, и... -- А, об осквернениях! -- опередил Крис священник. -- Послушайте, о чем вы здесь говорите? -- вмешался в разговор астронавт. -- Введите-ка меня в курс дела. -- И меня тоже,-- добавила Эллен Клиари,-- а то я запуталась. -- В церкви, которая находится на этой улице, были обнаружены следы осквернений,-- объяснил Дайер. -- А именно? -- заинтересовался астронавт. -- Не стоит уточнять,-- посоветовал отец Дайер. -- Скажем просто, что там произошли омерзительные события. Ладно? -- Отец Вагнер нам говорил, будто вы считаете, что это черная месса,-- подсказала Крис. -- Мне хотелось бы побольше узнать об этом. -- Да я почти ничего не знаю,-- запротестовал священник. -- Обо всем, что я знаю, мне рассказал другой джеб. -- Кто такой "джеб"? -- спросила Крис. -- Сокращенно "иезуит". Отец Каррас -- большой специалист в этой области. Крис сразу насторожилась: -- Это тот смуглый священник из Святой Троицы? -- Вы его знаете? -- удивился Дайер. -- Нет, но я слышала это имя. -- Мне помнится, он даже написал статью. Хотя, конечно, Каррас интересовался всем этим с точки зрения психиатрии. -- Что вы хотите сказать? -- не поняла Крис. -- А что вы хотите сказать своим "что вы хотите сказать"? -- Вы хотите сказать, что он психиатр? -- Конечно. То есть я считал, что вы сами это знаете. -- Послушайте, может, мне кто-нибудь в конце концов объяснит, о чем здесь разговор? -- нетерпеливо перебил астронавт. -- Что происходит во время черной мессы? -- Давайте назовем это извращением. -- Дайер пожал плечами. -- Надругательство. Богохульство. Сатанинская пародия на святую мессу, здесь вместо Бога поклоняются дьяволу и иногда приносят ему человеческие жертвы. Эллен Клиари покачала головой и отошла в сторону. -- Для меня это слишком страшно. -- Она попыталась улыбнуться. -- А вы откуда это знаете? -- выпытывала Крис у молодого иезуита. -- Если черная месса существует на самом деле, кто же будет о ней рассказывать другим? -- Мне кажется,-- ответил Дайер,-- подробности узнают от разоблаченных сатанистов: они сами признаются во всем. -- Перестань,-- перебил его декан. -- Эти признания ничего не стоят, Джо. Их же пытают. -- Нет, только слабых,-- возразил Дайер. Гости нервно рассмеялись. Декан взглянул на часы. -- Ну, мне пора,-- обратился он к Крис. -- В шесть часов у меня месса в часовне Дальгрен. -- А вот у меня музыкальная месса. -- Дайер улыбнулся. Затем уставился в пространство за спиной Крис и тихо добавил: -- Мне кажется, у нас гостья, миссис Макнейл. Крис оглянулась и в ужасе замерла. Регана, стоя в одной ночной рубашке, обильно мочилась на ковер. Она уставилась пустым взглядом на астронавта и произнесла безжизненным голосом: -- Там, наверху, ты и умрешь. -- О Господи! -- в страхе воскликнула Крис и бросилась к дочери. -- О Боже, о моя крошка, пошли, пошли скорей со мной! Она схватила Регану за руку и увела ее, на ходу бросая робкие извинения мертвенно-бледному астронавту: -- О, извините ее! Она больна, она, наверное, и сейчас спит на ходу! Она не понимает того, что говорит! -- Да, нам, пожалуй, пора идти,-- обратился к кому-то Дайер. -- Нет-нет, оставайтесь,-- запротестовала Крис, оглянувшись на гостей. -- Пожалуйста, оставайтесь! Все в порядке, я через минуту вернусь! Около кухни Крис остановилась и попросила Уилли смыть пятно на ковре. Потом она проводила Регану в ванную, подмыла девочку и сменила ей ночную рубашку. -- Кроха, зачем ты сказала это? -- Крис пыталась добиться ответа у Реганы, но та ничего не понимала и бормотала какую-то несуразицу. Глаза ее были затуманены и, казалось, ничего не видели. Крис уложила девочку в кровать, и Регана тут же заснула. Крис немного подождала, прислушиваясь к ее дыханию, и вышла из комнаты. На лестнице она заметила, как Шарон и ассистент режиссера помогали Дэннингсу выйти из кабинета. Они заказали такси и собирались проводить его до гостиницы. -- Не переживайте особенно! -- крикнула им вслед Крис. Неожиданно, на какую-то секунду придя в себя, Бэрк пробубнил: -- К чертовой матери! -- И растворился в тумане у поджидающего такси. Крис вернулась в гостиную. Миссис Пэррин сидела молча, отрешенно наблюдая за огнем в камине. В таком же подавленном настроении находился и астронавт. Крис знала, что в этом году он должен лететь на Луну. Астронавт смотрел на свой стакан и время от времени хмыкал, выказывая тем самым свое участие в разговоре. Никто из присутствующих не заикнулся о жутких словах Реганы. -- Ну уж теперь мне и в самом деле пора на мессу,-- заявил, вставая, декан. За ним потянулись и остальные. Гости поблагодарили Крис за вечер и угощения. В дверях отец Дайер взял Крис за руку и заглянул ей в глаза: -- Как вы думаете, не найдется ли в одном из ваших фильмов роль для священника, который умеет играть на рояле? -- Если даже и нет,-- засмеялась Крис,-- мы напишем такую роль специально для вас, святой отец. -- Я хлопочу за своего брата,-- уточнил Дайер с серьезным видом. -- Вы неисправимы! -- Крис опять рассмеялась и пожелала ему спокойной ночи. Последней уходила Мэри Джо Пэррин с сыном. Крис немного поболтала с ними у дверей. Ей показалось, что Мэри Джо хочет что-то сказать, но сомневалась, стоит ли. Чтобы немного задержать ее, Крис спросила, что Мэри думает о возне Реганы с планшеткой и о ее безумном увлечении вымышленным капитаном Гауди. -- Вы считаете, что это плохо? -- обратилась Крис к Мэри Джо. Она была уверена, что после двух-трех фраз миссис Пэррин распрощается с ней, и поэтому удивилась, когда Мери Джо, нахмурившись, уставилась вниз на ступеньки. Миссис Пэррин задумалась, спустилась к ожидающему ее на крыльце сыну и тихо проговорила: -- Я бы отобрала у нее эту планшетку. Она протянула сыну ключи от машины: -- Бобби, заведи мотор и подожди в машине, а то уже холодно. Взяв ключи, Роберт признался Крис, что всегда был поклонником ее таланта, и направился к старому, разбитому "мустангу", стоявшему неподалеку, на той же улице. В голосе миссис Пэррин звучало сомнение. -- Я не знаю, что вы думаете обо мне,-- медленно заговорила она. -- Многие считают, что я занимаюсь спиритизмом. Но это не так. Да, у меня есть дар, но в этом нет ничего таинственного. Я сама католичка и считаю, что мы живем в двух мирах одновременно. Первый, который мы осознаем,-- это время. Но иногда какой-нибудь "каприз природы", вроде меня, начинает чувствовать и другой мир, который, мне кажется, лежит... в вечности. В вечности нет времени. Там будущее всегда существует в настоящем. И когда я чувствую тот мир, я вижу будущее. Кто знает, может быть, на самом деле все не так. Может, это всего-навсего совпадение. А если это правда, то все настолько естественно! Теперь о тайнах... -- Тут она замолчала, будто подбирала слова. -- Тайна -- это совсем другое. Играть в эти игры я считаю крайне опасным. Это относится и к планшетке. До сих пор Крис считала миссис Пэррин бесстрашной женщиной с потрясающей силой духа. Теперь же она разглядела в Мэри Джо и беспокойство, и озабоченность. Крис овладело дурное предчувствие, которое она попыталась отогнать прочь. -- Пожалуйста, продолжайте, Мэри Джо,-- улыбнулась Крис. -- А вы не знаете, как действует эта планшетка? Она рассчитана на подсознание человека? -- Да, скорее всего,-- согласилась миссис Пэррин. -- Но мы можем только предполагать. Рассказывают, что во время спиритических сеансов с планшеткой удавалось иногда приоткрывать завесу тайны. Конечно, не ту, что отделяет нас от мира духов, в это вы не поверите. Нет, именно ту завесу, что вы называете подсознанием. Однако, моя дорогая, во всем мире немало сумасшедших домов, где держат людей, шутивших с этим. -- Вы это серьезно? Мэри Джо замолчала. Затем из темноты донесся ее монотонный голос: -- Крис, в Баварии жила одна семья. Это случилось в 1921 году. Я не помню фамилии. Их было одиннадцать человек. Вы можете проверить это по старым газетам. После одного спиритического сеанса они все сошли с ума. Все сразу. Одиннадцать человек. В буйном веселье они подожгли свой дом. Когда была сожжена вся мебель, они хотели сжечь трехмесячного ребенка одной из младших дочерей, но соседи успели вмешаться и остановили их. Вся семья,-- закончила миссис Пэррин,-- была помещена в сумасшедший дом. -- О Боже! -- воскликнула Крис, вспомнив про капитана Гауди. Теперь увлечение дочери приобретало жуткий смысл. Безумие. Неужели правда? Что-то в этом было. Я же говорила, что нужно показать ее психиатру! -- О, ради Бога,-- воскликнула миссис Пэррин, выходя на свет,-- вы не меня слушайте, а своего доктора! В ее голосе чувствовалась уверенность. Она пыталась успокоить Крис. -- Я предсказываю будущее, но насчет настоящего я абсолютно беспомощна. Миссис Пэррин порылась в своей сумочке. -- Где же мои очки? Я их опять положила не на место. А, вот и они. -- Мэри Джо нашла их в кармане пальто. -- Очаровательный домик,-- заметила она, надев очки и взглянув на фасад дома. -- От него веет теплом. -- Вы меня успокоили. Я думала, вы сейчас скажете, что в нем водятся привидения! -- Почему я должна вам это говорить? Крис вспомнила о своей подруге, известной актрисе, которая жила в Беверли Хиллз и продала дом только потому, что считала, будто в нем обитает привидение. -- Не знаю. -- Крис попыталась улыбнуться. -- Наверное, из-за того, что вы предсказываете будущее. Я пошутила. -- Это очень красивый дом. Я раньше часто бывала здесь. -- Правда? -- Да, его снимал один мой друг, адмирал. Он мне и сейчас изредка пишет. Его, беднягу, опять отправили в море. Я даже не знаю, по ком я больше скучаю: по нему или по этому дому. -- Мэри Джо улыбнулась. -- Но, может быть, вы меня сюда еще как-нибудь пригласите. -- Мэри Джо, конечно, с большой радостью. Вы очаровательнейшая женщина. -- Ну уж если не очаровательнейшая, то по крайней мере чувствительнейшая из всех ваших друзей! -- Я серьезно. Позвоните мне. Пожалуйста. Позвоните на той неделе. -- Да, конечно, мне наверняка захочется узнать, как здоровье вашей дочери. -- У вас есть мой номер? -- Да. Дома, в записной книжке. Что-то было не совсем так. Крис удивилась. В голосе Мэри Джо звучала какая-то странная нотка. -- Спокойной ночи,-- попрощалась миссис Пэррин. -- И еще раз спасибо за прекрасный вечер. Крис закрыла дверь и почувствовала, что смертельно устала. Тихая ночь. Что за ночь... Что за ночь... Она вошла в гостиную и увидела, как Уилли, нагнувшись, расчесывала ворс на ковре в том месте, где было мокрое пятно. -- Я пробовала сводить уксусом,-- пробормотала Уилли. -- Два раза. -- Сходит? -- Может, в этот раз,-- засомневалась Уилли. -- Не знаю. Сейчас посмотрим. -- Нет, сейчас ничего не увидишь, надо, чтобы ковер высох. Да уж, действительно очень ценное замечание. Толстуха несчастная! Иуда, иди лучше спать! -- Оставь, Уилли. Иди спать. -- Нет, я закончу. -- Ну ладно. Спасибо тебе за все. Спокойной ночи. -- Спокойной ночи, мадам. Крис медленно поднялась по лестнице. -- Великолепное рагу, Уилли. Всем очень понравилось. -- Да, мадам. Спасибо. Крис заглянула к Регане. Дочь еще спала. Потом Крис вспомнила про планшетку. Может быть, спрятать ее? Или выкинуть? Боже, Пэррин ведь не очень разбирается в этих делах! Крис и сама понимала, что вымышленный друг -- это не совсем нормально. Да, пожалуй, я ее лучше выкину. Крис колебалась, стоя у кровати и глядя на Регану. Она вспомнила один случай. Дочери было тогда три года. Говард решил, что Регане пора уже спать без бутылочки, к которой она сильно привыкла. Он забрал у нее бутылочку, и Регана кричала всю ночь до четырех утра, а потом на протяжении еще нескольких дней у нее были приступы истерии. Крис боялась, что такая реакция может повториться и сейчас. Лучше подожду немного, пока не проконсультируюсь у психиатра. К тому же и риталин пока что не произвел желаемого эффекта. Она решила подождать. Вернувшись в свою комнату, Крис забралась в кровать и сразу же заснула. Проснулась она от отчаянного, истеричного крика. -- Мама, иди скорей, иди сюда! Я боюсь! Крис бросилась через холл в спальню Реганы. Девочка визжала. Из спальни доносился скрип пружин. -- Крошка, что случилось? -- воскликнула Крис и включила свет. -- О Боже! Напрягая все тело, Регана распласталась на спине. Лицо ее было заплаканное и исказившееся от ужаса. Руками девочка судорожно вцепилась в кровать. -- Мамочка, почему она трясется? -- закричала она. -- Останови ее! Матрац на кровати резко дергался взад и вперед.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. На краю пропасти *  Пока мы спим, неуемная боль редкими толчками будет биться в сердце, покуда в отчаяньи и помимо воли нашей не снизойдет к нам мудрость, посланная богом. ЭСХИЛ Глава первая Ее снесли в дальний угол маленького кладбища, где земля, скованная надгробными плитами, задыхалась от тесноты. Месса была такой же печальной и унылой, как и вся жизнь этой женщины. Приехали ее братья из Бруклина, пришел бакалейщик из углового магазина, отпускавший ей продукты в кредит. Дэмьен Каррас наблюдал, как ее опускают в темноту. Горе и слезы душили его. -- Ах, Димми, Димми... Дядя обнял его за плечи. -- Ничего, она сейчас в раю, Димми, она сейчас счастлива. О Боже, пусть будет так! О мой Бог! Я прошу тебя! Молю тебя, пусть будет так! Его уже ждали в машине, но Дэмьен никак не мог отойти от могилы. Воспоминания давили его. Ведь мать всегда была одна... Все это время она терпеливо и покорно ждала, пока Дэмьен вернется. Почему же все теплые человеческие чувства ограничились в нем хранением в бумажнике той самой церковной карточки: "Помни..."? Каррас вернулся в Джорджтаун к обеду, но есть ему совершенно не хотелось. Дэмьен слонялся взад-вперед по комнате. Приходили с соболезнованиями знакомые иезуиты, обменивались с ним парой фраз, обещали молиться за нее и уходили. В начале одиннадцатого явился Джо Дайер. Он с гордостью вытащил бутылку шотландского виски и прокомментировал: -- Отличная марка! -- Откуда ты взял деньги? Позаимствовал из фонда для бедных? -- Не будь идиотом, это было бы нарушением обета нищеты. -- А откуда же они у тебя? -- Я украл бутылку. Каррас улыбнулся и покачал головой. Затем достал стакан, кофейную кружку и, ополоснув их в крошечном умывальнике, промолвил: -- Я верю тебе. -- Такую безоглядную веру я первый раз встречаю. Каррас вдруг почувствовал знакомую боль. Он отогнал ее прочь и вернулся к Дайеру. Тот уже сидел на его койке и открывал бутылку. Дэмьен устроился рядом. -- Ты когда предпочитаешь отпустить мне грехи: сейчас или попозже? -- Лей давай,-- отрезал Каррас,-- и отпустим грехи друг другу. Дайер наполнил стакан и кружку. -- Президент колледжа не должен пить,-- проговорил он. -- Это было бы дурным примером. Пожалуй, я избавил его от большого искушения. Каррас выпил. Он не поверил Дайеру. Слишком хорошо он знал президента. Это был очень тактичный и добрый человек. Дайер пришел, конечно, не только как друг, его наверняка просил об этом президент. Дайер старался изо всех сил: смешил Дэмьена, рассказывал о вечеринке и об актрисе миссис Макнейл, выдавал свежие анекдоты о префекте. Дайер пил немного, но стакан Карраса наполнял регулярно, и Дэмьен быстро опьянел. Дайер встал, уложил друга в постель и снял с него ботинки. -- Собираешься украсть... и мои ботинки? -- заплетающимся языком проворчал Каррас. -- Нет, я гадаю по ноге. А теперь замолчи и спи. -- Ты не иезуит, а вор-домушник. Дайер усмехнулся и, достав из шкафа пальто, накрыл им Дэмьена. -- Да, конечно, но кому-то ведь надо оплачивать счета. Все, что вы умеете делать,-- это греметь четками и молиться за хиппи на М-стрит. Каррас ничего не ответил. Дыхание его было ровным и глубоким. Дайер тихо подошел к двери и выключил свет. -- Красть грешно,-- вдруг пробормотал в темноте Каррас. -- Виноват,-- тихо согласился Дайер. Он немного подождал, пока Каррас окончательно заснет, и вышел из коттеджа. Проснулся Дэмьен вялым и разбитым. Шатаясь, он прошел в ванную, принял душ, побрился и надел сутану. Было 5.35 утра. Он отпер дверь в Святую Троицу и начал молиться. -- Memento etiam... -- шептал он в отчаянии. -- Помни рабу твою, Мэри Каррас... В дверях молельни ему вдруг привиделось лицо сиделки из госпиталя Беллеву. Он услышал плач и причитания. "Вы ее сын"? "Да, я Дэмьен Каррас". "Не заходите к ней сейчас. У нее приступ". Через приоткрытую дверь он видел комнату без окон, с потолка свисала ничем не прикрытая электрическая лампочка. Обитые стены. Холодно. И никакой мебели, кроме больничной койки. -- ...Прими ее к себе, молю тебя, помоги ей обрести мир и покой... Их глаза встретились, мать вдруг замерла и, подойдя к двери, спросила его недоумевающе: "Зачем это, Димми?" Ее взгляд был кротким, как у ягненка. -- Agnus Dei,-- прошептал Дэмьен и, наклонившись, ударил себя в грудь. -- Агнец Божий, уносящий с собой грехи наши, помоги ей обрести покой... Он закрыл глаза, взял гостию и увидел свою мать в приемной больницы. Руки сложены на коленях, лицо покорное и растерянное. Судья разъяснил ей заключение психиатра из Беллеву. "Ты все поняла, Мэри?" Она кивнула, но ничего не сказала. У нее вынули зубные протезы. "И что ты об этом думаешь, Мэри?" Она ответила с гордостью: "Вот мой мальчик, и он будет говорить за меня". Каррас склонил голову над гостией, и тихий стон сорвался с его губ. Он опять ударил себя в грудь, будто что-то хотел этим изменить, и прошептал: -- Domine, no sum dignus... -- Я недостоин... Скажи лишь слово и исцели мою душу. После мессы он вернулся к себе и попытался заснуть, но безуспешно. Через некоторое время в дверь постучали. В комнату заглянул молодой священник, которого Дэмьен никогда прежде не встречал. -- Вы не заняты? К вам можно ненадолго? В глазах священника застыла тоска. Какое-то мгновение Каррас не мог заставить себя взглянуть на священника. В душе он ненавидел этого молодого иезуита. -- Войдите,-- тихо предложил Дэмьен. Молодой священник смущенно топтался на месте, не зная, с чего начать. Каррас заботливо усадил его. Предложил кофе и сигареты. Затем попытался изобразить на своем лице интерес. Проблема, приведшая к нему этого визитера, была известна: одиночество священника. Из всех трудностей, с которыми Каррасу приходилось здесь встречаться, эта проблема наиболее волновала священников. Иезуиты были отрезаны от семейной жизни и вообще от женщин, поэтому они часто боялись проявлять чувство привязанности по отношению к своим товарищам или завязывать крепкую дружбу. -- Иногда мне хочется положить на плечо друга руку, но в этот момент я начинаю опасаться, как бы он не подумал, будто я гомосексуалист. Сейчас много говорят о том, что среди священников немало скрытых гомосеков. Поэтому я ничего подобного не делаю. Я даже не хожу к друзьям послушать музыку, или поболтать, или просто покурить. Дело не в том, что я боюсь Бога, мне страшно подумать, что Он начнет опасаться за меня. Каррас чувствовал, как тяжесть наболевшего постепенно покидает молодого священника и ложится на его, Карраса, плечи. Он не противился и терпеливо слушал своего гостя. Каррас знал, что теперь этот иезуит будет часто заходить к нему, ибо здесь он найдет спасение от одиночества. Потом они сделаются друзьями, и когда молодой человек обнаружит, что это произошло естественно и непринужденно, тогда, возможно, он начнет дружить и с другими священниками. Дэмьен почувствовал слабость, и горе опять завладело всем его существом. Он взглянул на карточку, которую ему подарили на прошлое рождество. На ней было написано: "Когда мой брат в печали, я разделяю его боль и в нем встречаю Бога". В действительности у Дэмьена это не получалось, и в душе он винил себя. Мысленно Каррас всегда пытался разделить беду кого-либо из братьев, но только мысленно. Дэмьену всегда казалось, что его боль принадлежит только ему одному. Наконец гость взглянул на часы. Пора было идти в трапезную обедать. Иезуит поднялся и собрался уходить, но в этот момент заметил на столе у Карраса недавно вышедший роман. -- Не читал еще? -- полюбопытствовал Каррас. Молодой священник отрицательно покачал головой. -- Нет. Хорошая книга? -- Не знаю, я только что прочел ее, но не уверен, что все правильно понял,-- солгал Каррас. Он поднял книгу и протянул ее гостю: -- Хочешь взять? Мне очень хотелось услышать чье-нибудь мнение. -- Конечно,-- согласился иезуит, запихивая книгу в карман куртки,-- я постараюсь вернуть ее дня через два. Настроение его явно улучшилось. Когда дверь за гостем захлопнулась, Каррас на какое-то мгновение почувствовал умиротворение. Он достал требник и направился во двор, читая молитву. После обеда к нему заглянул еще один гость, пожилой пастор из Святой Троицы. Он пододвинул стул поближе к столу и выразил свои соболезнования по поводу кончины матери Карраса. -- Я молился за нее, Дэмьен. И за вас тоже,-- закончил он хриплым голосом с чуть заметным провинциальным акцентом. -- Вы так добры ко мне, святой отец. Большое спасибо. -- Сколько ей было лет? -- Семьдесят. -- Прекрасный возраст. Каррас смотрел на молитвенную карточку, которую захватил с собой пастор. Во время мессы использовались три такие карточки. Они изготовлялись из пластика, и на них печатался текст молитвы, произносимой священником. Психиатру стало интересно, для чего пастор принес эту карточку. -- Послушайте, Дэмьен, сегодня у нас в церкви опять кое-что произошло. Еще одно осквернение. Пастор рассказал ему о том, что статуя Девы Марии в углу церкви была размалевана под проститутку. -- А вот еще. Это было уже утром, в тот день, когда вы уехали в этот... в Нью-Йорк. В субботу, кажется. Ну да, в субботу. Ну, в общем, посмотрите. Я только что разговаривал с сержантом полиции и... ну... это самое... ну... посмотрите сюда, пожалуйста, Дэмьен. Каррас взял в руки карточку. Пастор объяснил ему, что кто-то вставил отпечатанный на машинке листок между настоящим текстом и пластиковой пленкой. Фальшивка, в которой встречались опечатки и другие типографские ошибки, была тем не менее составлена на хорошем латинском языке. Текст представлял собой яркое и подробное описание вымышленной лесбийской любви между Девой Марией и Марией Магдалиной. -- Ну достаточно, это не обязательно читать до конца,-- прервал пастор, забирая назад карточку, как будто боялся, что чтение может содействовать греху. -- Это великолепная латынь, здесь выдержан стиль, это настоящая церковная латынь! Сержант заявил, что разговаривал с одним психиатром, и тот поведал, что все это мог сделать... ну, это, в общем... это мог сделать священник... это очень больной священник. Как