у; он посидит
с Реганой, пока я схожу за торазином. -- Она пожала плечами. --
Я должна была это предвидеть.
-- Вот именно. Ну, и что же ты купила?
-- Я подумала: раз у меня есть время, куплю-ка я резиновую
простыню для Реганы. -- Шарон достала покупку.
-- Ты ела?
-- Нет еще. Думаю, можно проглотить бутерброд. Ты не
хочешь?
-- Пожалуй. Пойдем перекусим.
-- Ну как анализы? -- спросила по дороге на кухню Шарон.
-- Никак. Все результаты отрицательные. И теперь к
психиатру,-- с отчаянием в голосе вымолвила Крис.
После бутербродов и кофе Шарон научила Крис делать уколы.
Некоторое время Крис терзала шприцем грейпфрут и добилась
определенных успехов. В девять часов двадцать восемь минут в
прихожей раздался звонок. Уилли открыла дверь. Пришел Карл. По
дороге в свою комнату он со всеми поздоровался и объявил, что
забыл дома ключи.
-- Не могу в это поверить,-- засомневалась Крис. -- Первый
раз за все время он что-то забыл.
Весь вечер они проторчали в кабинете, уставившись в
телевизор.
В одиннадцать часов сорок шесть минут зазвонил телефон.
Крис сняла трубку. Звонил молодой ассистент режиссера. Голос у
него был расстроенный.
-- Ты еще ничего не слышала, Крис?
-- Нет, а что такое?
-- Очень плохие дела.
-- В чем дело? -- заволновалась Крис.
-- Бэрк умер. Он где-то напился. Оступился на лестнице и
скатился по ней. Пешеход на М-стрит видел, как он падал. Бэрк
сломал себе шею. Жуткое зрелище. Такой страшный конец!
Трубка выпала из рук Крис. Она беззвучно рыдала, едва
удерживаясь на ногах. Шарон подхватила ее, опустила трубку и
проводила Крис до дивана.
-- Бэрк умер! -- всхлипнула Крис.
-- Боже мой! -- выдохнула Шарон. -- Что с ним случилось?
Крис не могла ничего толком рассказать. Она плакала.
Немного позже они разговорились и проболтали всю ночь. Крис
пила. Она вспоминала Дэннингса.
-- Ах, Боже мой! -- вздыхала Крис. -- Бедный Бэрк!..
Бедный Бэрк!
К ней снова вернулись мысли о смерти.
В пять часов утра Крис стояла, облокотившись на стойку
бара и уныло свесив голову. Она ждала, когда из кухни вернется
Шарон со льдом.
Наконец Крис услышала шаги.
-- Я до сих пор не могу в это поверить,-- промолвила
Шарон, входя в кабинет.
Крис взглянула на нее и замерла.
Прижимаясь к полу, в какой-то паучьей позе, позади Шарон
стояла Регана. Тело ее было выгнуто, голова почти касалась ног,
язык, как жало змеи, то и дело высовывался изо рта со страшным
присвистом.
-- Шарон! -- выдохнула Крис, холодея от ужаса и не спуская
глаз с Реганы.
Шарон остановилась. Регана тоже замерла. Шарон
повернулась... и ничего не увидела. И вдруг завизжала,
почувствовав, как язык Реганы коснулся ее лодыжки.
Крис побелела.
-- Звони доктору и поднимай его с кровати! Пусть
немедленно приходит!
Куда бы ни направлялась Шарон, Регана по пятам следовала
за ней.
Глава четвертая
Пятница, двадцать девятое апреля. Пока Крис ждала в холле,
доктор Кляйн и известный психиатр осматривали Регану.
Врачи уже полчаса наблюдали за ней. Девочка время от
времени корчила гримасы и прижимала к ушам руки, как будто ее
мучили оглушительные звуки. Она изрыгала ругательства. Орала от
боли. Потом упала лицом в подушку и, подтолкнув на живот ноги,
замычала что-то нечленораздельное.
Психиатр отозвал Кляйна от кровати.
-- Давайте введем ей транквилизатор,-- прошептал он. --
Может быть, мне удастся с ней поговорить.
Терапевт кивнул и приготовил шприц с пятьюдесятью
миллиграммами торазина. Почувствовав приближение врачей, Регана
быстро повернулась, а когда психиатр попытался ее удержать,
закричала от ярости. Она ударила его, а потом, укусив,
отпихнула прочь. Позвали на помощь Карла, и только тогда Кляйну
удалось сделать укол. Однако одной дозы оказалось недостаточно.
Сделали второй укол и стали дожидаться результатов.
Регана успокоилась. Она изумленно уставилась на врачей и
заплакала:
-- Где мама? Я хочу маму!
Психиатр кивнул Кляйну, и тот пошел за Крис.
-- Твоя мама сейчас придет, крошка,-- успокаивал Регану
психиатр.
Он присел на кровать и погладил девочку по голове.
-- Успокойся, маленькая. Все хорошо. Я доктор.
-- Я хочу маму! -- не унималась Регана.
-- Она уже идет. Тебе больно, малышка?
Регана кивнула. Слезы ручьями лились по ее щекам.
-- Где?
-- Везде! -- всхлипнула Регана. -- Все болит!
-- О моя малышка!
-- Мамочка!
Крис подбежала к кровати и крепко обняла дочь. Потом
расцеловала ее и попыталась успокоить. После этого расплакалась
сама.
-- Рэгс! Ты опять с нами! Теперь это действительно ты!
-- Мама, он мне делает больно! -- сквозь слезы проговорила
Регана. -- Пусть он перестанет бить меня. Ладно? Ну,
пожалуйста!
Крис непонимающе взглянула на дочь, потом на врачей. В
глазах ее была мольба.
-- Ей ввели большую дозу успокоительного,-- спокойно
объяснил психиатр.
-- Вы хотите сказать...
Он перебил ее:
-- Посмотрим.
Затем повернулся к Регане.
-- Ты можешь сказать, что с тобой случилось, малютка?
-- Я не знаю,-- ответила девочка. -- Я не знаю, почему он
так со мной обращается. -- Слезы покатились из ее глаз. -- Ведь
мы с ним всегда дружили!
-- С кем?
-- С капитаном Гауди! И еще мне кажется, будто во мне
кто-то сидит! И заставляет меня безобразничать!
-- Капитан Гауди?
-- Я не знаю!
-- Человек?
Регана кивнула.
-- Кто?
-- Я не знаю!
-- Ну ладно, не волнуйся. Давай сыграем в одну игру.
Психиатр достал из кармана блестящий маленький диск на
серебряной цепочке.
-- Ты видела когда-нибудь в кино, как людей гипнотизируют?
Девочка кивнула.
-- Ну вот, я и есть гипнотизер. Да, я все время
гипнотизирую людей. Конечно, если они мне сами разрешают делать
это. Если я тебя сейчас загипнотизирую, то человек, который
внутри тебя, выйдет наружу. Ты хочешь, чтобы я тебя
загипнотизировал? Посмотри, твоя мама здесь, она рядом с тобой.
Регана вопросительно взглянула на мать.
-- Давай попробуем, крошка,-- подбодрила ее Крис. -- Не
бойся.
Регана повернулась к психиатру и кивнула.
-- Ладно,-- прошептала она. -- Только не очень долго.
Психиатр улыбнулся и вдруг услышал звук бьющегося стекла.
Хрупкая фарфоровая ваза упала на пол с письменного стола, о
который опирался локтями доктор Кляйн. Врач изумленно взглянул
на свой локоть, а потом на разбитую вазу. Он нагнулся и начал
подбирать осколки.
-- Ничего-ничего, Уилли все уберет,-- запротестовала Крис.
-- Сэм, закрой, пожалуйста, ставни,-- попросил психиатр.
-- И задерни занавески.
Когда в комнате стало темно, психиатр взял в руку цепочку
и начал легонько раскачивать блестящий диск. Он поймал
светящийся блик и приступил к гипнозу.
-- Смотри сюда, Регана, смотри сюда, и ты скоро
почувствуешь, как твои веки становятся все тяжелей и тяжелей...
Скоро девочка вошла в состояние транса.
-- Очень похоже,-- прошептал психиатр.
Затем он обратился к девочке:
-- Тебе удобно, Регана?
-- Да. -- Голос был тихий и спокойный.
-- Регана, сколько тебе лет?
-- Двенадцать.
-- Внутри тебя кто-нибудь есть?
-- Иногда.
-- Когда?
-- Когда как.
-- Этот "кто-то" живой?
-- Да.
-- Кто это?
-- Я не знаю.
-- Капитан Гауди?
-- Я не знаю.
-- Человек?
-- Я не знаю.
-- Но он находится в тебе?
-- Да, иногда.
-- А сейчас?
-- Не знаю.
-- Если я попрошу его поговорить со мной, ты разрешишь ему
отвечать?
-- Нет!
-- Почему нет?
-- Я боюсь.
-- Чего?
-- Не знаю!
-- Если он поговорит со мной, Регана, я думаю, он выйдет
из тебя. Ведь ты хочешь, чтобы он вышел из тебя?
-- Да.
-- Тогда разреши ему говорить. Ты разрешаешь ему говорить?
-- Да.
-- Сейчас я говорю с тем, кто находится внутри Реганы,--
уверенно начал психиатр. -- Если ты здесь, то ты тоже
загипнотизирован и должен отвечать на все мои вопросы.
На секунду он замер, чтобы дать возможность словам дойти
до ее сознания. Потом повторил еще раз:
-- Если ты здесь, то ты тоже загипнотизирован и должен
отвечать на все мои вопросы. Теперь отвечай: ты здесь?
Молчание. И тут произошло что-то невероятное: дыхание
Реганы вдруг стало смрадным. Его можно было почувствовать на
расстоянии нескольких шагов. Блик от диска застыл на лице
девочки.
Крис в ужасе затаила дыхание. Черты девочкиного лица
исказились, превращаясь в отвратительную маску: губы
растянулись в разные стороны, распухший язык вывалился изо рта.
-- Боже мой! -- выдохнула Крис.
-- Ты и есть существо, живущее в Регане? -- продолжал
выспрашивать психиатр.
Девочка кивнула.
-- Кто ты?
-- Откъиньая,-- пробасила она грудным голосом.
-- Это твое имя?
Регана кивнула.
-- Ты человек?
Она прорычала:
-- Ад!
-- Это твой ответ?
-- Ад!
-- Если это "да", то кивни головой.
Она кивнула.
-- Ты говоришь на иностранном языке?
-- Ад.
-- Откуда ты? Кто тебя прислал?
-- Гоб.
-- Ты из пустыни Гоби?
-- Агобтаайтэнь,-- возразила Регана.
Психиатр на секунду задумался, а потом решил сделать еще
одну попытку:
-- Когда я буду задавать тебе вопросы, отвечай движением
головы: кивок, если "да", и покачивание в стороны, если "нет".
Ты понимаешь меня?
Регана кивнула.
-- Твои ответы имеют смысл? -- спросил он. -- Д а.
-- Тебя Регана знала раньше? -- Н е т.
-- Ты ее собственное изобретение? -- Н е т.
-- Ты существуешь на самом деле? -- Д а.
-- Как часть Реганы? -- Н ет.
-- Ты ее любишь? -- Н е т.
-- Не любишь? -- Д а.
-- Ты ее ненавидишь? -- Д а.
-- За какой-то ее проступок? -- Д а.
-- Ты винишь ее за развод родителей? -- Н е т.
-- Это имеет отношение к ее родителям? -- Н е т.
-- К ее друзьям? -- Н е т.
-- Но ты ненавидишь ее? -- Д а.
-- Ты наказываешь ее?-- Д а.
-- Ты хочешь причинить ей боль? -- Д а.
-- Убить ее?-- Д а.
-- Если она умрет, ты тоже умрешь? -- Н е т.
Этот ответ обеспокоил психиатра, и он в раздумье опустил
глаза. Врач поудобнее устроился на кровати, и пружины противно
заскрипели. В тишине слышалось только тяжелое дыхание Реганы,
от которого за версту несло зловонием.
Психиатр снова глянул на искаженное злобой лицо. Он
лихорадочно пытался что-нибудь придумать.
-- Может ли девочка сделать так, чтоб ты из нее вышел? --
Д а.
-- Ты можешь мне сказать, что для этого надо сделать? -- Д
а.
-- Ты мне скажешь? -- Н е т.
-- Но...
Вдруг он вскочил с кровати, задохнувшись от нечеловеческой
боли. Психиатр с ужасом почувствовал, как Регана стальной
хваткой вцепилась в него. Выпучив глаза, он попытался
высвободиться из этих страшных когтей, но безуспешно.
-- Сэм! Сэм, помоги мне! -- в ужасе закричал он.
Крис бросилась к выключателю.
Кляйн рванулся вперед.
Регана, запрокинув голову назад, дьявольски расхохоталась,
а потом по-волчьи завыла.
Крис щелкнула выключателем. Она повернулась и увидела
жуткую картину, похожую на замедленное кино: Регана и оба
доктора возились на кровати. Мелькали ноги и руки, гримасы
сменяли одна другую, слышались неровное дыхание и отдельные
выкрики, хохот, переходящий в вой, и потом снова -- дикий смех.
Регана хрюкала, ржала, и это странное кино крутилось все
быстрее и быстрее, кровать двигалась взад-вперед со скоростью,
которую трудно было себе представить. Мать беспомощно
наблюдала, как Регана снова закатила глаза и испустила такой
отчаянный вопль, что у Крис кровь застыла в жилах.
Регана рухнула на постель и потеряла сознание. Наваждение
исчезло.
Все затаили дыхание и замерли на месте. Потом, постепенно
приходя в себя, врачи осторожно встали. Оба не спускали глаз с
девочки. Кляйн подошел к постели и, не обращая ни на кого
внимания, нащупал пульс. Пульс был нормальный, и Кляйн, накрыв
Регану одеялом, кивком указал на дверь. Все тотчас покинули
комнату и спустились в кабинет.
Некоторое время врачи и Крис молчали. Женщина сидела на
диване. Кляйн и психиатр устроились на стульях друг против
друга. Психиатр о чем-то думал: он вперился взглядом в
журнальный столик и пощипывал себя за губу. Потом, вздохнув,
взглянул на Крис. Она уставилась на него невидящим взглядом.
-- Что же это такое, черт возьми! -- воскликнула Крис с
болью в голосе.
-- Вы не поняли, на каком языке она говорила? --
поинтересовался психиатр.
Крис отрицательно покачала головой.
-- Вы верите в Бога?
-- Нет.
-- А ваша дочь?
-- Нет.
Потом психиатр расспросил ее о подробностях течения
болезни. Рассказ Крис обеспокоил его.
-- Что это? -- пытала его Крис, нервно сжимая побелевшими
пальцами скомканный платок. -- Что это за болезнь?
-- Это что-то не совсем понятное,-- уклончиво объяснил
психиатр. -- И если говорить начистоту, то ставить диагноз
после такого кратковременного осмотра было бы с моей стороны
крайне неразумно.
-- Но какие-нибудь мысли у вас должны быть,-- настаивала
Крис.
-- Я понимаю, вам не терпится узнать хоть что-нибудь,
поэтому я выскажу кое-какие предположения.
Крис напряженно кивнула и подалась вперед. Пальцы
судорожно цеплялись за платок.
Она перебирала пальцами кружевную кайму, как будто у нее в
руках были тряпичные четки.
-- Прежде всего могу сказать,-- начал врач,-- весьма
непохоже, что она симулирует.
Кляйн одобрительно закивал головой.
-- Для этого у нас есть несколько признаков,-- продолжал
психиатр. -- Например, ее болезненные и ненормальные движения,
а главным признаком я считаю изменение черт лица при разговоре
с так называемым человеком внутри ее. Видите ли, подобные
действия могут происходить лишь тогда, когда она сама
верит, что это существо находится у нее внутри. Вы меня
понимаете?
-- По-моему, да. -- От удивления Крис прищурила глаза. --
Но я только никак не пойму, откуда это существо взялось! Я,
конечно, часто слышала о раздвоении личности, но никаких
объяснений мне при этом не давали.
-- И никто не даст, миссис Макнейл. Мы используем разные
термины: "сознание", "разум", "личность",-- но на самом деле мы
не очень четко представляем себе, что каждое из них означает.
-- Врач покачал головой. -- Не знаем. Совсем ничего не знаем.
Поэтому, когда я начинаю говорить о раздвоении личности, то
прекрасно понимаю, что все объяснения вызывают только еще
большее количество вопросов. Фрейд считал, что некоторые мысли
и чувства каким-то образом подавляются сознанием, но могут
проявиться в бессознательном состоянии. Они активно проявляются
в различных психических отклонениях. Эти подавленные чувства и
эмоции давайте назовем "диссоциирующими", так как слово
"диссоциация" означает отклонение от основного потока сознания.
Так вот, когда "диссоциирующее" становится самостоятельным или
когда личность больного слабеет и дезорганизуется, может
возникнуть психоз шизофрении. Он отличается от раздвоения
личности,-- предупредил психиатр. -- Шизофрения означает
расшатывание личности. Если же "диссоциирующее" может как-то
выделиться и организовать подсознание больного, вот тогда эта
часть начинает действовать вполне независимо; она становится
самостоятельной личностью и может принять на себя также функции
тела.
Врач вдохнул в себя воздух. Крис внимательно слушала его.
Потом психиатр продолжил:
-- Это одна из теорий. Есть еще несколько. Но, возвращаясь
к Регане, хочу сказать, что у нее и намека нет на шизофрению, и
ЭЭГ показала, что кривая работы ее мозга совершенно нормальная.
Поэтому я склонен отвергнуть все подозрения на шизофрению.
Остается истерия.
-- В которой я и находилась всю прошлую неделю,--
пробормотала Крис.
Психиатр чуть заметно улыбнулся.
-- Истерия,-- продолжал он,-- это форма невроза, при
которой эмоциональное расстройство превращается в телесное. При
психоастении, например, человек теряет способность осознавать
свои поступки и, делая что-то сам, приписывает это "что-то"
другому лицу. Хотя в этом случае другая личность осознается им
не до конца. У Реганы несколько иной случай. Мы подошли к тому,
что Фрейд называл "трансформированной" истерией. Она вырастает
из бессознательного чувства вины и необходимости понести
наказание. Диссоциация здесь играет первостепенную роль, я бы
даже сказал, не только диссоциация, но и само раздвоение
личности. При этом могут наблюдаться и судороги, как при
эпилепсии, галлюцинации, чрезмерное возбуждение.
-- Да, все это похоже на ее состояние,-- уныло подтвердила
Крис. -- А вы как считаете? То есть все, кроме чувства вины.
Какую вину она может за собой чувствовать?
-- Ну, первое, что приходит в голову,-- продолжал
психиатр,-- это развод. Дети часто считают, что родители
расстаются именно из-за них, и поэтому принимают всю вину на
себя. Но в данном случае такое можно только предположить. Я вот
еще о чем думаю: у девочки могла развиваться депрессия на почве
размышления о смерти -- танатофобия. У детей она часто
сопровождает чувство вины и возникает на почве страха потерять
кого-нибудь из близких. В результате развиваются нервное
расстройство и возбудимость. Вдобавок вина здесь может быть
просто неизвестна. Ее трудно выявить конкретно,-- закончил
врач.
Крис замотала головой.
-- Я запуталась,-- пробормотала она. -- Никак не пойму,
откуда берется эта новая личность.
-- Крайне необычно то, что ребенок в таком возрасте смог
воедино собрать и систематизировать все части новой личности.
Конечно, удивительно и многое другое. Например, игра девочки с
планшеткой указывает на то, что она легко поддается внушению.
Однако на самом деле мне не удалось загипнотизировать ее. --
Психиатр пожал плечами. -- Возможно, она сопротивлялась. Но что
удивительнее всего: уровень развития новой личности довольно
высок. Это не двенадцатилетний ребенок. Здесь человек гораздо
старше. И еще тот язык, на котором она разговаривала... -- Врач
уставился на лежавший перед камином коврик и задумчиво подергал
себя за нижнюю губу. -- Есть, конечно, похожее состояние, но мы
знаем о нем совсем мало: это форма лунатизма, при которой у
больного неожиданно проявляются способности и знания, которых
никогда не было раньше. При этой форме вторая личность
стремится разрушить первую. Однако... -- Психиатр не закончил
фразу и неожиданно взглянул на Крис.
-- Это очень запутанно,-- пробормотал он.-- И я все
значительно упрощаю. Ей следует обследоваться у нескольких
специалистов в течение двух или трех недель. Проводить
обследование нужно тщательно, скажем, в дэйтонской клинике
Бэрринджер.
Крис опустила глаза.
-- У вас есть затруднения?
-- Нет. Все в порядке. -- Она вздохнула. -- Просто я
потеряла "Надежду". Вот и все.
-- Я не понял вас.
-- Это моя личная трагедия.
Психиатр позвонил из кабинета в клинику Бэрринджер. Регану
согласились сразу же принять и советовали привезти ее на
следующий день.
Врачи ушли.
Крис вспомнила о Дэннингсе, и ей стало грустно. С
размышлением о смерти нахлынули мысли о пустоте, о невыносимом
одиночестве и спокойствии под землей, где нет никакого
движения, никакого движения... Она заплакала. Это
слишком. Я не могу... Потом Крис успокоилась и начала
собирать вещи.
Крис стояла в своей спальне и выбирала парик для поездки в
Дэйтон. Неожиданно в дверях появился Карл. Он сообщил, что к
ней кто-то пришел.
-- Кто там?
-- Детектив.
-- И он пришел ко мне?
Карл кивнул. Потом передал ей визитную карточку. Крис
бегло пробежала ее. УИЛЬЯМ Ф. КИНДЕРМАН,-- стояло на визитке,--
ЛЕЙТЕНАНТ, а в нижнем левом углу, как забытая всеми сирота,
приткнулась еще одна надпись: "Отделение по расследованию
убийств". Отпечатана она была замысловатым готическим шрифтом;
отдать предпочтение такой изощренной форме букв мог, очевидно,
только какой-нибудь любитель древности.
Крис оторвала взгляд от карточки. В душе у нее зародилось
смутное подозрение.
-- Карл, а нет ли у него в руках чего-нибудь такого, что
может оказаться рукописью сценария? Какого-нибудь большого
конверта, или свертка.
Карл отрицательно покачал головой. Крис стало любопытно, и
она поспешила вниз. Бэрк? Может быть, это имеет какое-то
отношение к Бэрку?
Детектив тоскливо слонялся по залу, зажав свою
бесформенную шляпу в толстых, коротких, только что
наманикюренных пальцах. Это был пухлый человек лет пятидесяти.
Толстые щеки лоснились от частого и тщательного употребления
хорошего мыла. На нем болтались мятые брюки, потертые и
мешковатые, никак не соответствующие его прилежному уходу за
собственным телом. Старомодное твидовое пальто бесформенно
висело. Его карие, влажные, немного раскосые глаза были,
казалось, постоянно обращены в прошлое, в них отражалась тоска
по ушедшему времени. Крис заметила, что дыхание детектива было
напряженное, с подкашливанием, как у астматика.
Она подошла ближе. Детектив протянул ей руку и заговорил
каким-то болезненно хриплым шепотом:
-- Ваше лицо я бы узнал в любом гриме, миссис Макнейл.
-- Разве на мне сейчас грим? -- искренне удивилась Крис,
пожимая его руку.
-- О Боже мой, конечно, нет,-- поспешно поправился он и
замахал рукой, как будто отгонял муху. -- Это формальность. Вы
сейчас заняты, давайте завтра. Я приду завтра еще раз.
Он повернулся и собрался было уходить, но Крис
взволнованно спросила:
-- А что случилось? Бэрк? Бэрк Дэннингс?
Беспечность детектива еще сильнее взбудоражила ее интерес
и беспокойство.
-- Мне даже неудобно. Неловко как-то,-- вздохнул тот
опустив глаза.
-- Его убили? Вы из-за этого пришли ко мне? Его убили? Да?
-- Нет-нет. Это простая формальность,-- повторил детектив.
-- Ничего особенного. Ведь вы понимаете, он был знаменитым
человеком, поэтому мы не могли оставить все просто так. Мы не
могли,-- чуть ли не извиняясь, продолжал он. -- Только один или
два вопроса. Он упал? Или, может быть, его кто-то подтолкнул?
-- Детектив ритмично покачивал рукой и головой. Потом пожал
плечами и хриплым голосом добавил: -- Кто знает?
-- Его не ограбили?
-- Нет, его не ограбили, миссис Макнейл, его никто не
грабил. Но в наше время ограбление -- это не единственная
причина для убийства. Сегодня, миссис Макнейл, искать повод для
убийства очень хлопотно, это только лишняя обуза. Наркотики,
проклятые наркотики. -- Детектив недовольно замолчал. -- Эти
наркотики, ЛСД... -- Он посмотрел на Крис и забарабанил
пальцами по груди. -- Поверьте мне, я сам отец и когда вижу,
что происходит вокруг, у меня сердце разрывается. У вас есть
дети?
-- Да, один ребенок.
-- Сын?
-- Дочка.
-- Так-так...
-- Пойдемте в кабинет,-- нетерпеливо перебила Крис и
повернулась, чтобы проводить его.
-- Миссис Макнейл, можно попросить вас об одном одолжении?
-- Да, пожалуйста.
-- Мой желудок. -- На лице его появилось выражение
нестерпимого мучения. -- У вас не найдется стаканчика
минеральной воды? Если это трудно, то не надо. Я ничем не хочу
вас беспокоить.
-- Нет-нет, это меня совсем не затруднит. Присядьте пока в
кабинете. -- Она показала, где находится кабинет, и пошла на
кухню. -- По-моему, у меня в холодильнике стоит одна бутылка.
-- Нет-нет, я тоже пойду на кухню,-- возразил детектив,
следуя за ней. -- Я так не люблю причинять лишние хлопоты.
-- Ничего страшного.
-- Да нет, я же вижу, что вы заняты. У вас есть дети? --
спросил он по дороге на кухню. -- Ах да, все правильно, у вас
есть дочка, вы же мне говорили, все правильно. Одна дочка.
-- Одна дочка.
-- Сколько ей лет?
-- Только что исполнилось двенадцать.
-- Тогда вам еще рано волноваться. -- Детектив вздохнул.
-- Еще рано. Вот немного попозже вам придется смотреть в оба.
-- Он покачал головой.
Крис заметила, что походка у него была вразвалку.
-- Когда вы наблюдаете за происходящими в мире событиями,
вы перестаете во что-либо верить. Это немыслимо. Все сошли с
ума. Вы знаете, я как-то глянул на свою жену и сказал: "Мэри,
весь мир находится в каком-то постоянном нервном напряжении.
Все сошли с ума. Весь белый свет".
Они вошли на кухню. Карл чистил плиту. Он не заметил их и
не оглянулся.
-- Мне и правда так неловко,-- хрипло пробормотал детектив
и уставился на Карла. Взгляд его с любопытством скользил по его
спине, рукам и шее. Так, наверное, маленькая птичка скользит по
поверхности озера.
-- Я встретился с известной кинозвездой,-- продолжал он,--
и прошу ее дать мне стакан минеральной воды. О Боже!
Крис нашла бутылку и теперь искала открывалку.
-- Вам со льдом? -- поинтересовалась она.
-- Нет, просто так. Я люблю просто так.
Крис открыла бутылку.
-- Вы помните фильм с вашим участием, который называется
"Ангел"? -- напомнил детектив. -- Я смотрел его шесть раз.
-- Если вы ищете убийцу,-- съязвила Крис, наливая
пузырящуюся шипящую жидкость,-- то арестуйте продюсера и
редактора.
-- Нет-нет, фильм был превосходный, и мне очень
понравился.
-- Садитесь. -- Она кивком указала на стул.
-- Спасибо. -- Детектив сел. -- Нет, фильм был чудесный.
Такой трогательный. Только одно упущение. Одна крошечная
незначительная помарка. Спасибо вам большое.
Крис поставила стакан с водой и села напротив него, сложив
руки перед собой на столе.
-- Так вот, что касается небольшой погрешности,-- как бы
извиняясь, продолжал детектив. -- Совсем маленькой. И уж,
пожалуйста, поверьте, что я -- дилетант. Вы же понимаете, я
всего-навсего простой зритель. Но все же мне показалось, что
музыкальное оформление в некоторых сценах действовало на нервы.
Оно было слишком навязчивым. -- Теперь детектив говорил
начистоту и был увлечен разговором. -- Из-за этой музыки я
постоянно чувствовал, что нахожусь в кинозале. Вы меня
понимаете? И что все действующие лица -- это только симпатичные
актеры. Это меня расстроило. А кстати, о музыкальном оформлении
-- композитор ничего не позаимствовал у Мендельсона?
Крис тихо барабанила пальцами по столу. Странный детектив.
И почему это от постоянно посматривает в сторону Карла?
-- Вот этого я не знаю,-- отрезала Крис. -- Но я рада, что
фильм вам понравился. Лучше выпейте вот это. -- Она указала на
стакан с водой. -- А то весь газ выйдет.
-- Да-да, конечно, я заболтался. Вы заняты. Простите меня.
-- Детектив поднял стакан, как будто хотел произнести тост, и
осушил его. -- Вода хорошая, очень хорошая. -- Отставляя
стакан, детектив заметил фигурку птицы, слепленную Реганой.
Птица стояла на столе, и ее клюв забавно свисал над солонкой и
перечницей. -- Необычная фигурка. -- Детектив улыбнулся. --
Симпатичная. Профессиональный скульптор?
-- Моя дочь,-- возразила Крис.
-- Очень симпатичная птица.
-- Видите ли, я не люблю, когда...
-- Да-да, я понимаю, я причиняю много хлопот. Только
один-два вопроса -- и все. Даже один вопрос. -- Он взглянул на
часы, будто торопился на свидание. -- Так как несчастный мистер
Дэннингс закончил съемки в нашем городе, то мы подумали, может
быть, в день катастрофы он ходил к кому-нибудь в гости. Кроме
вас, у него были знакомые где-нибудь поблизости от этого места?
-- Он был у меня в тот вечер,-- уточнила Крис.
-- Да? -- Детектив удивленно поднял брови. -- Как раз
перед тем, как случилось несчастье?
-- А когда это случилось? -- заволновалась Крис.
-- В семь часов пять минут,-- ответил детектив.
-- Да, примерно в это время.
-- Тогда все становится понятно. -- Киндерман кивнул и
заерзал на стуле, как будто собирался подняться и уйти. -- Он
был пьян, а когда уходил домой, свалился с лестницы. Да, все
становится понятно. Тогда для протокола скажите мне, во сколько
приблизительно он ушел из дома?
-- Я не знаю,-- ответила Крис.
-- Я его не видела.
-- Я не понял вас.
-- Видите ли, он приходил сюда, когда меня не было дома. Я
ходила в Росслинскую лабораторию.
-- А, понимаю. Конечно. Но тогда откуда вы знаете, что он
был здесь?
-- Мне сказала Шарон.
-- Шарон? -- перебил детектив.
-- Шарон Спенсер. Это мой секретарь. Она была здесь, когда
заходил Бэрк, она...
-- Он приходил к ней?
-- Нет, ко мне.
-- Да-да, конечно. Простите, что я вас перебил.
-- У меня заболела дочка, и Шарон, оставив его с ней,
пошла за лекарством. Когда я вернулась домой, Бэрк уже ушел.
-- Когда это было?
-- Семь пятнадцать.
-- А когда вы ушли?
-- Где-нибудь около четверти седьмого.
-- Когда ушла мисс Спенсер?
-- Я не знаю.
-- Между уходом мисс Спенсер и вашим возвращением кто еще
находился в доме с мистером Дэннингсом? Кроме вашей дочери?
-- Никого.
-- Никого? И он оставил ее одну?
Крис кивнула.
-- Слуг не было?
-- Нет. Уилли и Карл в это время...
-- Кто они такие?
Крис почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Она
вдруг поняла, что эта невинная беседа оказалась на деле самым
настоящим допросом.
-- Карл, вот он. -- Она кивком указала на слугу. Тот все
еще чистил плиту...
-- А Уилли -- его жена,-- продолжала Крис. -- Они ведут
хозяйство. Я их отпустила вчера после обеда, а когда вернулась,
их еще не было дома. Уилли...
Крис запнулась.
-- Что Уилли?
-- Да нет, ничего. -- Она пожала плечами и отвела взгляд
от мускулистой спины Карла. Крис заметила, что плита была
абсолютно чистой. Почему же Карл так усердно скреб ее?
Крис достала сигарету. Киндерман дал ей прикурить.
-- Итак, только ваша дочь знает, когда Дэннингс ушел из
дома?
-- Это был несчастный случай?
-- Конечно. Это формальность, миссис Макнейл, простая
формальность. Мистера Дэннингса не ограбили, и у него не было
врагов. По крайней мере мы не знаем, чтобы такие были в нашем
городе.
Крис на секунду взглянула на Карла и быстро перевела
взгляд снова на Киндермана. Заметил ли он? Кажется, не заметил.
Он ощупывал фигурку птицы.
-- Эта птица ведь как-то называется, но я никак не могу
вспомнить, как именно. Нет, не могу. -- Детектив заметил во
взгляде Крис легкое смущение. -- Извините меня, вы так заняты.
Еще минуточку -- и все. Так вы говорите, ваша дочь не знает,
когда ушел мистер Дэннингс?
-- Нет, вряд ли. Ей ввели большую дозу снотворного.
-- О, извините, мне так неловко, так неловко. -- В его
раскосых глазах появилось участие. -- С ней что-нибудь
серьезное?
-- Боюсь, что да.
-- Могу я узнать?.. -- осторожно полюбопытствовал
детектив.
-- Мы еще сами толком не знаем.
-- Опасайтесь сквозняков,-- предупредил он.
Крис, казалось, ничего не слышала.
-- Сквозняк зимой -- прекрасное поле деятельности для
микробов. Так говорила моя мать. Может быть. Но все эти приметы
и народные мудрости для меня все равно что меню в шикарном
французском ресторане: великолепный камуфляж всяких гадостей,
вроде лягушек, есть которых просто так никогда не придет вам в
голову,-- честно признался он. -- Ее комната на втором этаже?
Крис кивнула.
-- Не открывайте окно, и она скоро поправится.
-- Вы знаете, там окно всегда закрыто,-- заверила
детектива Крис, пока он искал что-то во внутреннем кармане
пиджака.
-- Она выздоровеет,-- повторил детектив нравоучительно. --
И помните: немного предосторожности...
Крис снова забарабанила пальцами по столу.
-- Вы заняты. Все, я уже ухожу. Только запишу кое-что для
формальности, и все.
Он извлек из кармана отснятую на ротапринте смятую
программку школьной постановки "Сирано де Бержерака". Потом
порылся в кармане пальто и достал замусоленный огрызок
карандаша, заточенный, как показалось Крис, с помощью ножниц.
Детектив развернул программку на столе и попытался ее
разгладить.
-- Только пару фамилий,-- вздохнул он. -- Спенсер пишется
через два "е"?
-- Да, через два "е".
-- Через два "е",-- бормотал детектив, записывая фамилию.
-- А ваши слуги? Джон и Уилли...?
-- Карл и Уилли Энгстром.
-- Карл. Ну да, правильно, Карл. Карл Энгстром. -- Он
записывал имена крупным шрифтом. -- Я вспоминаю времена,--
отвлекся детектив, поворачивая программку в поисках чистого
места,-- я вспоминаю... Нет, подождите. Я совсем забыл. Да, так
насчет ваших слуг, когда, вы говорили, они пришли домой?
-- Я еще ничего об этом не говорила. Карл, вчера вечером
ты когда вернулся домой? -- обратилась Крис к слуге.
Швейцарец обернулся с невозмутимым лицом.
-- Ровно в девять часов тридцать минут, мадам.
-- Да, верно, ты забыл дома ключи. Я вспомнила, что
посмотрела на часы, когда ты позвонил в дверь.
-- Интересную картину смотрели? -- поинтересовался у Карла
детектив.-- Я никогда не хожу на фильмы после рекламы,--
объяснил он, обращаясь к Крис. -- Мне важно, что о фильме
думают живые люди, зрители.
-- "Король Лир" с участием Скофилда,-- отчетливо произнес
Карл.
-- А, этот фильм я уже видел. Прекрасный фильм.
Отличнейший фильм.
-- Да. В кинотеатре "Крэст",-- продолжал Карл. --
Шестичасовой сеанс, вечерний. Сразу после фильма я сел в
автобус.
-- Это не так важно,-- попытался убедить его детектив. --
Помилуйте.
-- Мне не трудно.
-- Ну, если вы настаиваете...
-- Я вышел на пересечении Висконсин-авеню и М-стрт Было
где-то около двадцати минут десятого. Потом я шел пешком до
дома.
-- Что вы, помилуйте, это уж совсем не важно, -- заверил
его детектив. -- Но тем не менее большое спасибо. Вы мне очень
помогли. Вам понравилось кино?
-- Великолепный фильм.
-- Да, я с вами вполне согласен. Ну, а теперь... --
Киндерман повернулся к Крис, продолжая что-то записывать на
программке. -- Я потратил столько вашего времени, но это ведь
моя работа. Еще минуточку, и я ухожу. Трагично. Как трагично.
Такой талант. И такой человек. Он умел обращаться с людьми. С
такими людьми, от которых зависело, будет фильм хорошим или
нет: с оператором, со звукооператором, с композитором, ну, и с
другими. Пожалуйста, поправьте меня, если я заблуждаюсь, но мне
кажется, что такой знаменитый человек должен стоять в одном
ряду с Дэйлом Карнеги, например. Может быть, я не прав?
-- Иногда Бэрка удавалось вывести из себя,-- вздохнула
Крис.
Детектив положил программку на место.
-- Ну, возможно, такое бывает у всех великих людей, у всех
знаменитостей, а он ею был. -- Киндерман опять что-то записал.
-- Многое зависит и от маленьких людей, так сказать, от серой
массы. Эти люди отвечают за всякие мелочи, а эти мелочи вместе
составляют немаловажные детали. Как вы считаете?
Крис бросила взгляд на свои ногти и решительно покачала
головой.
-- Если Бэрк и сердился, он никогда никого не унижал,--
заявила она, и на ее лице появилась чуть заметная горькая
улыбка. -- Сэр, когда он напивался, такое, может быть, и
случалось.
-- Ну вот и все. Теперь мы закончили. -- Киндерман
поставил последнюю точку. -- О нет, подождите. -- Он вдруг
спохватился. -- А миссис Энгстром? Они ушли и пришли вместе? --
Детектив махнул рукой в сторону Карла.
-- Нет, она ходила смотреть фильм с участием "Битлз" и
пришла через несколько минут после меня.
-- Зачем я это спросил? Это не имеет никакого значения. --
Киндерман пожал плечами, сложил программку и засунул ее в
карман пиджака с карандашным огрызком. -- Ну вот и все. Когда я
вернусь в контору, безусловно, вспомню, о чем забыл вас
спросить. У меня всегда так бывает. Тогда я вам позвоню.
Детектив шумно выдохнул воздух и встал.
Крис поднялась вместе с ним.
-- Вы знаете, я уезжаю из города недели на две,-- сказала
она.
-- Это не срочно,-- успокоил ее детектив, посмотрел на
фигурку птицы и улыбнулся. -- Симпатичная. Очень симпатичная
птичка.
Потом взял ее в руки и потер клюв большим пальцем.
Крис нагнулась и подняла с пола какую-то нитку.
-- У вас хороший врач? -- вдруг спросил детектив. -- Я
имею в виду врача, который лечит вашу дочь.
Он поставил фигурку на место и собрался уходить. Крис
пошла за ним, наматывая по дороге нитку на большой палец.
-- У меня их очень много,-- тихо проговорила она. -- Но
сейчас я хочу, чтобы ее обследовали в клинике. Там занимаются
примерно тем же, что и вы, только объектом внимания врачей
являются бактерии и вирусы.
-- Будем надеяться, что со своей работой они справляются
лучше меня. Эта клиника находится не в городе?
-- Нет, не в городе.
-- Хорошая?
-- Посмотрим.
-- Держите девочку подальше от сквозняков.
Они дошли до парадной двери. Киндерман взялся за ручку.
-- Я мог бы сказать, что мне было очень приятно, но в
связи с такими обстоятельствами... Извините, ради Бога. Мне так
неловко.
Крис, скрестив руки, рассматривала коврик. Не глядя на
детектива, она кивнула в ответ.
Киндерман открыл дверь и вышел на крыльцо. Он еще раз
повернулся к Крис и, уже надевая шляпу, откланялся:
-- Желаю вашей дочери быстрейшего выздоровления.
-- Спасибо. -- Крис тускло улыбнулась. -- А вам -- удачи в
ваших делах.
Детектив кивнул, его взгляд был теплым и слегка грустным.
Крис наблюдала, как Киндерман подошел к дежурной полицейской
машине, ожидавшей его на углу перед пожарным гидрантом. Он
рукой прижимал к голове шляпу, спасая ее от порывов южного
ветра. Полы его пальто трепетали. Крис закрыла дверь.
Киндерман сел в полицейскую машину, потом обернулся и еще
раз взглянул на дом. Ему почудилось, что в комнате Реганы
произошло какое-то движение: гибкая, едва различимая тень
мелькнула и тут же скрылась. Киндерман не мог точно сказать,
было ли это на самом деле или ему показалось. Но он заметил,
что ставни раскрыты. Странно. Он немного подождал. Но никто не
появлялся. Детектив нахмурился, потом открыл бардачок и вынул
оттуда маленький коричневый конверт и перочинный ножик. Он
раскрыл конверт и с помощью крошечного лезвия выскреб из-под
ногтя большого пальца краску, содранную с фигурки птицы. После
этого он заклеил конверт и кивнул шоферу-сержанту. Машина
поехала.
Конверт Киндерман положил в карман.
-- Не спеши,-- предупредил он шофера, увидев, что впереди
образовался затор, и устало потер глаза руками. -- Это работа,
а не удовольствие. Что за жизнь. Что за жизнь!
Вечером, в тот момент, когда по дороге в дэйтонскую
клинику доктор Кляйн делал Регане успокаивающий укол, лейтенант
Киндерман задумчиво стоял в своем кабинете, опершись ладонями о
стол. Он сосредоточенно пытался увязать воедино имевшиеся
факты. Изучал заключение патологоанатома о смерти Дэннингса.
"...повреждение спинного мозга, перелом костей черепа и
шеи. Многочисленные ушибы, разрывы и ссадины; кожа шеи
растянута. На ней кровоподтеки. Сдвиги грудинно-сосковой,
пластырной, трапециевидной и различных мелких мышц шеи. Перелом
позвоночника. Сдвиг передних и задних связок спины..."
Киндерман выглянул из окна. Светилась ротонда Капитолия.
Конгресс засиживался допоздна. Он опять закрыл глаза и
припомнил разговор с патологоанатомом, состоявшийся в ту ночь,
когда умер Дэннингс.
"Это могло произойти в результате падения?"
"Нет, вряд ли. Видите ли, он был пьян, и мышцы,
безусловно, были расслаблены. Если толчок оказался сильным
и..."
"И если предположить, что он падал с высоты двадцати или
тридцати футов..."
"Да, конечно. Кроме того, сразу после удара его голова
должна была стукнуться обо что-то. Другими словами, при
стечении этих условий оно, конечно, и могло привести к
летальному исходу. Может быть. Я повторяю: может быть".
"А мог ли это сделать другой человек?"
"Да, но он должен обл