взгляд и впрямь отдыхал на нежном лице главного физика. Сначала неожиданное открытие заставило капитана задуматься, потом встревожило. Закончив рабочее совещание, капитан несколько часов посвятил обычному досугу - записи ответов на вопросы Колберта Мейсона. После своих злоключений репортер крепко встал на ноги, открыл контору в Бичхэд-Сити, откуда засыпал агентства печати Обоих Миров потоком статей, интервью и разных журналистских баек. Гарамонд, считавший личную известность лучшей защитой от Элизабет Линдстром, охотно сотрудничал с Мейсоном. Мейсон снабдил его записью своих вопросов, и капитан, когда выдавалась свободная минута вставлял в нее свои ответы. Репортер не скрывал, что здорово разбогател на этих интервью, и несколько раз предлагал делиться прибылью. Гарамонд отказался, оговорив единственное условие: самое широкое распространение информации. Цель вскоре была достигнута. Все большее число людей жаждало увидеть первооткрывателя Линдстромленда и требовало его приезда на Землю. Принявшись за дело, Гарамонд не пожалел времени на объяснение причин, вынуждающих его отложить возвращение, и подробное описание экспедиции на внешнюю планету-невидимку. Он понимал, что, даже если материал пойдет без купюр и средства массовой информации передадут его по орбитсвильской стереотрансляционной сети, не скоро еще удастся погасить нелепые слухи, будто клоуны обрекли на гибель целую цивилизацию. Аккуратно убрав кассеты, капитан снова подивился свободе, предоставленной ему президентом, потом быстро лег в постель. Плавно дрейфовали объемные геометрические фигуры, светились и переливались, сталкивались и проникали друг в друга, слагаясь в многоцветную музыку и навевая сон. В голове ворочалась неотвязная мысль: а если он в самом деле несправедлив к Элизабет Линдстром? Жаль, что нельзя обсудить свои сомнения с женой. С кем-нибудь другим, хотя бы с Дениз Серра, таких проблем не возникло бы. "Дениз разделяет мои взгляды и вообще, во многом ближе, - думал он, засыпая. - На нее так приятно смотреть..." Капитан уснул. Часа через два его разбудила безотчетная тревога. Прежде чем идти на капитанский мостик, Гарамонд решил связаться с Эйлин. Спустя минуту он уже смотрел на изображение жены, однако мигание янтарной сферы в углу подсказало, что компьютер прокручивает записанное послание. - Надеюсь, ты позвонишь, Вэнс. Я знаю, этот полет будет недолгим, но мы с Крисом уже привыкли, что ты рядом, поэтому совсем раскисли. Время ползет, как улитка. Правда, на днях произошла одна неожиданность, ни за что не догадаешься, какая. - Стерео-Эйлин, улыбаясь, выждала паузу, давая Гарамонду время на размышление. - Мне позвонила президент! Да-да, сама Элизабет Линдстром. Она пригласила нас с сыном погостить в новом Линдстром-Центре... - Нет! - вырвалось у Гарамонда. - ...поняла, как мне одиноко, пока тебя нет, продолжала довольная Эйлин. - Но главное, она сказала, что для нее этот визит важнее, чем для нас. Хотя она не говорила прямо, мне показалось, что она тоскует без ребенка, ей хочется снова услышать детский смех. В общем, Вэнс, сейчас за нами пришлют машину, и, когда ты увидишь меня, мы уже будем утопать в роскоши Октагона. Не волнуйся, к твоему возвращению я снова приготовлю тебе любимое жаркое. Люблю тебя, целую, до встречи, милый. Образ Эйлин растворился в облаке меркнущих звездочек. Гарамонд стоял, трясясь от страха и ярости. - Тупица! Безмозглая идиотка, - прохрипел он исчезающим световым пятнышкам. - Почему ты всегда, всегда плюешь на мои слова? Последняя стереотуманность беззвучно растаяла в воздухе. Преодолев притяжение мертвой планеты, "торпеда" с образцами пыли и камней понеслась к родному "Биссендорфу". Солнце сияло всего в трех астрономических единицах, но ни лучика света не проникало сюда, в черное пространство, сквозь которое мчался автоматический зонд. Он приблизился к кораблю, похожий на рыбу-лоцмана, бесшумной тенью скользящую возле кита, подошел к створу ворот стыковочной палубы и был принят на борт. Как только на экране зажглось подтверждение герметизации корпуса, Гарамонд, с нетерпением ждавший этого момента, тотчас скомандовал "полный вперед". Корабль разгонялся по направлению к солнцу, и ускорение восстановило в обитаемых отсеках среднего цилиндра силу тяжести близкую к нормальной. Ощущение твердой опоры под ногами помогло Гарамонду справиться с собой. Если Лиз строит козни против его семьи, убеждал он себя, то выберет для воплощения коварных замыслов любое другое место, а не хрустальные аркады своей новой резиденции. Кроме того, ей было известно, что через несколько дней Гарамонд вернется с черной планеты в ореоле еще большей славы. Сменилось несколько вахт, и чем больше заполнялись обзорные экраны непроницаемым мраком, тем менее обоснованной казалась капитану охватившая его паника. "Биссендорф" миновал точку перегиба и второй день летел с отрицательным ускорением, когда в обоих магнитных генераторах одновременно прозвучали два взрыва. Корабль лишился системы торможения и вскоре должен был на всем ходу врезаться в неуязвимую наружную оболочку Орбитсвиля. 12 - Самое сильное повреждение по правому борту, - докладывал старший помощник на чрезвычайном собрании командного состава. - Пробиты корпус и герметичная переборка двести третьего отсека на палубе С. Перепад давления привел в действие аварийную систему герметизации. Перекрыт весь участок между сто девяностым и двести десятым отсеками. В момент взрыва там находились пятеро техников, все погибли. О'Хейган поднял седую голову. - При взрыве или из-за разгерметизации? - Установить невозможно. Тела выбросило наружу. О'Хейган сделал пометку в блокноте. - Пятеро пропавших. Предположительно, погибли. Нейпир смерил его неприязненным взглядом. - Может, вам известно, как повернуть корабль, чтобы найти их? Тогда самое время поделиться с нами своими соображениями. - Я попросил бы... - Джентльмены! - Гарамонд резко, насколько позволяла почти полная невесомость, хлопнул ладонью по столу. - Нужно ли напоминать, что всем нам грозит гибель? Не будем тратить время на перебранку. О'Хейган ответил ему жалкой улыбкой. - У нас на перебранку восемь часов, капитан. Больше делать все равно нечего. - Я собрал вас именно для того, чтобы решить, как нам поступить дальше. - Воля ваша. - Научный руководитель экспедиции пожал плечами и смиренно развел руками. Гарамонд с невольным уважением подумал о старике, который остался верным себе до конца. Ему не изменили ни обычная сварливость, ни педантизм, не говоря о твердой убежденности в собственной правоте. Похоже, О'Хейган собирается до последней минуты вести свои записи. В окрестностях звезды Пенгелли имелось совсем немного потенциального топлива для корабельных реакторов, однако "Биссендорфу" помогало притяжение самого светила. К началу торможения корабль развил скорость 1500 километров в секунду, поэтому, несмотря на непрерывное торможение в течение двух суток, остаточная скорость после взрыва все еще составляла более ста километров в секунду. До столкновения оставалось каких-нибудь восемь часов. Гарамонд мог поклясться, что ни ему, ни кому-либо другому не удастся в таких условиях предотвратить катастрофу. Хотя неотвратимость смерти путала мысли, страха капитан не испытывал. Психологический эффект отсрочки, решил он. Восьмичасовой запас создавал иллюзию возможности повлиять на ход событий. Даже опытные астронавты, отлично сознававшие смертельную опасность и не видевшие выхода, тоже питали надежду на спасение. - Насколько я понял, сами двигатели исправны, - заговорил офицер-администратор Мерц. - Это, надо полагать, меняет дело? - Нет, - ответил Нейпир. - Дюзы и сейчас действуют, иначе здесь была бы полная невесомость. Но, работая электронной пушкой, корабль способен лишь ограниченно маневрировать, на скорость это существенно не повлияет. Хотя, конечно, момент, когда нас размажет в лепешку, мы оттянем на минуту-другую. - А вспомогательные реакторы? Я думал, они нужны, чтобы избежать аварии при отказе остальных систем. - Так и есть. Но максимальная продолжительность работы в форсированном режиме у них двадцать минут. Направив реактивные струи перпендикулярно курсу, можно было бы запросто уклониться от столкновения с планетой вроде Юпитера. Но когда перед нами это!.. - Нейпир ткнул пальцем в сторону черного, как мундир астронавта, экрана переднего обзора. Вселенную закрывал Орбитсвиль. Румянец сошел с лица Мерца. - Благодарю вас, теперь картина мне ясна. Воцарилась тишина, которую нарушали удары по металлу, раздававшиеся с кормы. Там рядовые члены команды заменяли поврежденные секции обшивки. Гарамонд всматривался во мрак, стараясь привыкнуть к мысли, что нет ни малейшей надежды избежать столкновения с этой глухой стеной, несущейся навстречу с неимоверной быстротой. Ямото вежливо кашлянул. - Понимаю, сейчас бессмысленно строить догадки о цели странной диверсии. Однако любопытно было бы это выяснить. И потом: кто установил взрывные устройства? - По моему мнению, тут не обошлось без Шрапнела, пилота орбитального катера, - сказал Нейпир. - Доказательств у нас нет, но многие факты косвенно указывают на него. Мы упомянули о своих подозрениях в экстренном сообщении командованию. - И что вам ответили? - Обещали допросить его. - В голосе старпома прозвучал сарказм. - Заверили, что предпримут все необходимые меры. - Приятно сознавать, с каким вниманием к нам отнеслись. Действительно, разве это не приятно? - Ямото сдавил ладонями виски. - Сколько нужно было сделать! Сколько еще узнать. Об Орбитсвиле и о многом другом. "Что ж, - подумал Гарамонд, - после полета станет, по крайней мере, известно, выдержит ли оболочка лобовое столкновение с многотонным куском металла, летящим со скоростью сто километров в секунду. И тем, кому захочется присутствовать при увлекательном эксперименте, не нужно будет далеко уходить от Окна..." Внезапно капитан почувствовал, как у него внутри все куда-то ухнуло. Даже не озарение, лишь холодок предчувствия озарения, невероятная, безумная идея. Вот-вот он сможет выразить ее в словами... - А никому не приходило в голову, - спокойно произнесла Дениз Серра, - что курс можно слегка изменить, чтобы попасть в Окно посреди Бичхэд-Сити? Все опять замолчали, но молчание уже было другим. Капитан испытал повторное потрясение. Мысль, которую он только что сформулировал, высказана другим. Секунд десять все сидели, затаив дыхание, а потом тишину нарушил сухой, безрадостный смех О'Хейгана. - Видите ли, мисс Серра, при нашей скорости врезаться в атмосферу все равно, что в твердую скалу. Боюсь, ваша идея ничего не меняет. - Мы не врежемся в воздух. Опять развернем корабль носом вперед и перед самым Окном ударим из электронной пушки. - Чушь несусветная! - воскликнул О'Хейган, но потом, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, склонил голову и его пальцы забегали по клавиатуре. - Хотя нет, не чушь, - поправился он без тени смущения и кивнул Дениз, прося у нее извинения. Сидящие в конференц-зале немедленно повернулись к собственным терминалам и забросали вопросами центральный компьютер. Затем вдруг заговорили в один голос. - ...если не жалеть пушку и дать предельную мощность, то получим несколько секунд. Таким пучком можно пробить тоннель сквозь толщу воздуха на... - ...в настоящий момент достаточно горизонтальной коррекции курса вспомогательными... - ...учтите, мы нырнем в Окно примерно под углом в семьдесят градусов. Малая полуось эллипса и площадь мишени составят... - ...это еще ладно; не дай Бог, на пути окажется какой-нибудь... - ...за оставшиеся часы успеем укрепить каркас по продольной оси... - ...корабль потеряет достаточное количество кинетической энергии, чтобы... - Минутку внимания! - повысил голос капитан, перекрывая возбужденный гомон. - Тут нужно предусмотреть все до мелочей. Есть еще один немаловажный вопрос: какое действие наш прорыв окажет на город? - Там будет багровый ад, - помедлив, произнес О'Хейган. - Прошив Окно, электронный пучок войдет в атмосферу, как раскаленный клинок в воду. Последует незамедлительный взрыв. Пожалуй, его мощность будет эквивалентна мощности взрыва тактической боеголовки. - Разрушения? - Несомненно. Хотя есть время, чтобы эвакуировать всех из опасной зоны, и никто не пострадает. - Кто-то упомянул о столкновении с другим кораблем. - Это не проблема, Вэнс. - О'Хейган на секунду замер, удивленный собственными словами; он впервые назвал капитана по имени. - Согласуем курс с командованием, и нам освободят коридор. Гарамонд старался трезво взвесить все соображения, но не мог: перед глазами стояли лица жены и сына. - Ладно! Так и поступим. Мне нужна копия решения и перечень необходимых мер, но вы начинайте действовать. Я тем временем свяжусь со штабом флота. Десять руководителей научных групп и офицеров корабля приступили к доскональному обсуждению. Включили селекторную связь конференц-зала с отсеками. Тридцать специалистов по различным судовым системам заспорили, что и как лучше сделать. Из-за многочисленности участников дискуссии их объемные образы были усечены, отчего помещение превратилось в кунсткамеру говорящих голов. Поручив Нейпиру оповещать команду о положении дел по судовому радио, он затем ушел в свою каюту и вызвал на связь флотское командование. Однако ответил ему не начальник диспетчерской службы, а один из управляющих Старфлайта лорд Нетлтон. Импозантный, седовласый старик принадлежал к типу придворных, умевших нравиться Элизабет. Он успешно играл роль мудрого, доброго патриарха, не лез с советами, держался подальше от интриг и махинаций, не перебегал другим дорогу, поэтому так долго оставался у вершины власти. - Я хотел бы говорить с кем-нибудь из дежурного персонала, - пренебрегая принятой формулой обращения, заявил Гарамонд. - Штаб флота взят под личный президентский контроль. Элизабет была чрезвычайно озабочена происшедшим. - Надо думать. - Простите, не понял. - В скрипучем голосе лорда Нетлтона прозвучал открытый вызов. Но капитан не стал высказывать своих соображений, он снова подумал о жене и ребенке. - Президентское радение о благе подданных общеизвестно. Нетлтон милостиво наклонил седую голову. - Понимаю, капитан, слова в подобных обстоятельствах ничего не значат, но, поверьте, я искренне вам сочувствую. Позвольте мне передать слова утешения и поддержки всему вашему... - Не торопитесь с сочувствием, милорд. Я вышел на связь со штабом не для того, чтобы проститься, я хочу проинформировать "Старфлайт" о своих намерениях. "Биссендорфу" понадобится лишь горизонтальная коррекция курса, чтобы попасть в створ Окна и проскочить внутрь Орбитс... э-э... Линдстромленда. Именно это я и намерен предпринять. - Я не вполне вас понял. - Изображение Нетлтона слегка уменьшилось, следовательно, к их разговору подключились посторонние слушатели. - Мне сообщили, что вы летите со скоростью сто километров в секунду, и не существует способа ее замедлить. - Верно. "Биссендорф" разрушит Бичхэд-Сити, как ядерная бомба. Необходимо срочно эвакуировать район, прилегающий к Окну. Мои научные сотрудники помогут вам с оценкой радиуса опасной зоны и предполагаемых разрушений, но я настоятельно рекомендую немедленно предупредить всех жителей. У вас в запасе меньше восьми часов. - И он в подробностях изложил, что должно вскоре произойти и что следует делать, а тем временем постоянные искажения стереоизображения свидетельствовали о непрерывном росте невидимой аудитории. - А если корабль промахнется и врежется в оболочку под самим городом? - Мы уверены, что попадем в Окно. - Но вы не даете никаких гарантий. Предположим, вы все-таки промажете? - По мнению наших специалистов, оболочка останется целехонькой. - Ее материал - одна из величайших когда-либо возникших научных загадок, а вы вот так запросто предсказываете ее поведение при столкновении. На каком основании? Гарамонд позволил себе снисходительно улыбнуться. - Вы не поверите, какого прогресса достигла за последние часы наша интуиция. - Сейчас неподходящее время для шуток. - Лорд Нетлтон поглядел в сторону и кивнул кому-то за экраном, потом мрачно повернулся к Гарамонду. - А вы не предусмотрели, капитан, возможности, что "Старфлайт" не даст вам разрешения на столь опасную авантюру? Гарамонд подумал и ответил: - Нет. Зато я знаю, что "Старфлайту" абсолютно нечем меня удержать. Лорд Нетлтон с царственной печалью покачал головой. - Капитан, соединяю вас напрямую с президентом. - Я спешу, мне некогда болтать с Лиз. Передайте моей жене, что я вернусь как можно быстрее. Он щелкнул выключателем и дернулся в конференц-зал, надеясь, что держался с нужной уверенностью. По сравнению со своим земным прототипом Линдстром-Центр выглядел простоватым, однако его здание в форме восьмиугольника, построенное на небольшой возвышенности в двадцати километрах от Бичхэд-Сити, было самым крупным и роскошным на Орбитсвиле. С городом его связывали электрические и видеофонные провода, протянутые на низких опорах. Согласно замыслам президента, в будущем холм должны украсить скульптурно-парковые ансамбли, но пока он оставался голым и нелепо сверкал стеклом и пластиком. Первые три этажа заселили вывезенная с Обоих Миров прислуга, члены руководства и совета директоров корпорации, а верхний отвели под личную резиденцию Элизабет. В тот вечер охранники, патрулировавшие периметр ограды, чувствовали себя не лучшим образом. Прослышав, будто один капитан фликервинга собрался покончить с собой, с разгона вогнав свое корыто в самое Окно, они потеряли покой и сон. По мере приближения предсказанного с точностью до минуты (в 20:06 по согласованному местному времени) начала фейерверка, каждого подмывало в ущерб службе поглазеть на теснящиеся вдалеке крыши домов и портовых сооружений. А слухи, что из города спешно эвакуированы все жители, только подстегивали интерес к бесплатному зрелищу. Тем не менее охранники поглядывали на прозрачную стену резиденции: не промелькнет ли их благодетельница? Саму Элизабет заметить было сложно, мешали отражения в стекле, но иногда за окнами блестел жемчугом ее затянутый в шелк живот. Никому, естественно, не улыбалась мысль загреметь со службы и очутиться снова среди каменных трущоб и небоскребов на Земле, однако с каждой минутой взгляды охранников все неодолимое притягивала западная сторона, где вознамерился устроить свое шоу безумный капитан. Беспокойное ожидание охватило и обитателей Октагона. Только не тревожное, как у Элизабет, а возбуждающее и пьянящее. - Дорогая, - с заботливой теплотой обратилась хозяйка к Эйлин, - не безрассудно ли вы поступаете, собираясь смотреть на это? - Ничего страшного, миледи. - Мальчику не стоило бы... - Я уверена в своем муже. Он знает, что делает, - твердо ответила Эйлин и, положив руки на плечи сына, повернула его лицом на запад. - Все будет хорошо. - Восхищаюсь вашим мужеством. Особенно, если учесть шансы... Элизабет остановилась. Эта простушка, оказывается, искренне полагает, что корабль, врезавшись в воздух на ста километрах в секунду, не разобьется, словно о гранитную стену. Элизабет знала толк в математике и понимала, сколь абсурдна подобная надежда. Однако для ее гостьи уравнения - темный лес, а слова - пустой звук. Во всяком случае, миледи предоставила безмятежной миссис Гарамонд самой избавиться от заблуждений, увидев, как на горизонте расцветет погребальный костер муженька. Забавно понаблюдать за сменой чувств на ее глупом лице. Элизабет согласна даже принять эту маленькую радость в погашение процентов с неоплатного долга семьи Гарамонда. Горе можно искупить только горем, а страдание погасить таким же страданием. Не многим удалось до конца постичь эту истину. Так рассуждала Элизабет. Такая логика не нравилась ей и самой, пока тело маленького Харальда не поместили в золотистый мед смолы и не оставили навеки в родовой усыпальнице Линдстромов. Но как она верна! Око за око, любовь за любовь. Двойная бухгалтерия, без изъянов. В свое время она очень поддержала Лиз, когда виновник ее горя, струсив, исчез в глубинах космоса, и немедленно расквитаться с ним не удалось. Сейчас, оглядываясь назад, Элизабет усматривала в этом Божий промысел. Господь просто давал понять, что еще рано, что невелик еще кредит Гарамонда, и он еще не в состоянии оплатить свой долг сполна. Воздай ему Элизабет по заслугам раньше, и до скончания века не знать бы ей покоя, ибо платежным эквивалентом был ребенок, привязанность к которому растет с годами, а потому смерть ее девятилетнего сына ни в коей мере не компенсирует мальчишка помоложе... - Миледи, мне доложили свежие результаты, - вклинился в ее мысли голос трехмерного лорда Нетлтона. - Согласно уточненным данным осталось три минуты. - Три минуты, - вслух повторила Элизабет. Эйлин молча взяла Криса на руки. Головка мальчика загородила ее лицо, поэтому Элизабет неспешно обошла ее и стала наблюдать за ней с другой стороны. Ожидание длилось целую вечность. Ребристый купол небес совсем замер. Время застыло... Сначала возник столб раскаленной плазмы. Прямая, как стрела, молния наискось пронзила воздух и выжгла его адским огнем. В следующий миг она начала ветвиться, во все стороны зазмеились отростки, и нестерпимые фиолетовые языки пламени лизнули небесную твердь. Фонтан энергии пробил атмосферу над Бичхэд-Сити, по небосводу разбежалась призрачная рябь, а потом страшный удар сотряс тела и поверг души в ужас. Где-то в самом центре апокалиптического видения мелькнуло нечто, затем на острие стрелы вспыхнула яркая звезда и канула на юго-востоке. Вакуумный тоннель исчез, адское пламя погасло. Над головой снова засияло солнце, правда, окаймленное благородной чернью. Когда зрение пришло в норму, Элизабет порывисто вздохнула. Доведется ли когда-нибудь еще раз увидеть столь впечатляющую и явно окончательную смерть? Она повернулась к гостье, желая насладиться ее горем, и испытала потрясение: лицо Эйлин Гарамонд осталось безмятежным. - Случилось то, чего мы ожидали, - произнесла миледи. - Да, да, - радостно закивала Эйлин и крепче обняла ребенка. - Я же говорила. Элизабет задохнулась от ярости. - Идиотка! Ты думаешь, он еще жив после того... - Она заставила себя сдержаться. От Бичхэд-Сити накатила вторичная звуковая волна. Здание, устоявшее против ударной волны, выдержало и эту, лишь задрожали блики на стекле, затрясся пол да задребезжали мелкие предметы. Кристофер зарылся лицом в копну материнских волос. - Вашего мужа больше нет, - объявила хозяйка дома, как только наступила тишина. - А поскольку вы теперь вдова самого выдающегося капитана моего Разведфлота, то останетесь жить здесь моей постоянной гостьей. Другие варианты неприемлемы. Эйлин обратила к ней побледневшее, но спокойное лицо. - Вы ошибаетесь, миледи. Элизабет печально покивала головой и скептически-насмешливо скривила губы. Опечалилась она тем, что испорчена ее игра. Ведь она намеревалась целый год забавляться с миссис Гарамонд, как кошка с мышью, роняя тонкие намеки и двусмысленные фразы, ведя ее от сомнений к уверенности, от призрачной надежды к бездонному отчаянию. Но то ли у Эйлин Гарамонд чересчур высокий уровень интеллекта, то ли интеллект вообще отсутствует. Вывод один: Элизабет вынуждена сразу внести полную ясность, чтобы счет, волей Божьей, был оплачен до конца. Потому в доступной даже детям форме, Элизабет преподала своей гостье урок возмездия. Итак, Кристоферу Гарамонду отпущено три года. Он проживет ровно столько, сколько прожил Харальд Линдстром, и ни дня сверх того. Закончив, она вызвала своего врача. - Гибель капитана Гарамонда вызвала нервное расстройство у миссис Гарамонд. Введите ей успокоительное. Эйлин собиралась закричать, но многоопытный врач так ловко прижал миниинъектор к ее запястью, что даже Кристофер ничего не заметил. Доза быстродействующего наркотика мгновенно впиталась в кожу, и лишенная воли Эйлин покорно двинулась туда, куда ей показали. Оставшись в одиночестве, Элизабет Линдстром долго смотрела сквозь стеклянную стену на простиравшиеся к западу луга и в первый раз за целый год почувствовала себя счастливой. Она улыбалась. 13 Конструкция "Биссендорфа" оказалась настолько прочной, а приготовления столь тщательными, что, миновав Окно, Гарамонд потерял лишь десятую часть экипажа. Перед проходом сквозь игольное ушко и мужчин, и женщин разбили на бригады. Одни монтировали и сваривали части спроектированной на компьютере конструкции. Она должна была перераспределить ударную нагрузку, придав корпусу дополнительную жесткость. Другие бригады до самых последних минут работали на внешней обшивке, крепя к ней сотни вспомогательных анодов - массивные пластины из высокочистого металла, которые будут полностью уничтожены, когда корабль в короне молний болидом протаранит атмосферу. Мощнейший выстрел электронной пушки пробил тоннель, и "Биссендорф" нырнул в Окно. Бомбардируемые ионами аноды испарились, сделав свое дело, хотя удар все равно оказался настолько сильным, что смял обшивку: местами корпус сдавило на целые метры. Но шпангоуты и продольные ребра жесткости выдержали испытание. "Биссендорф", разбитый на автономные отсеки, остался цел, герметичность переборок не нарушилась, никто не погиб от декомпрессии. Команда надела скафандры первичной защиты, пропитанные солями металлов, которые при включенном на предельную мощность демпфирующем поле смягчали действие перегрузок. Правда, поле-ограничитель привело к гибели людей в серьезно пострадавших отсеках, так как, предотвращая запредельную перегрузку, электродвижущие силы индуцировали недопустимо сильный разогрев в человеческих тканях, и кровь свертывалась. Впрочем, не будь смягчающего поля, перегрузки убили бы всех. Но лихорадочная подготовка и предпринятые меры только отсрочили бы гибель корабля, не будь столь экзотических свойств среды и условий внутри самого Орбитсвиля. "Биссендорф" удалось посадить без дополнительных увечий и людских потерь. Одно стало теперь невозможным - заставить его взлететь. Сгорели все наружные устройства и датчики, было выведено из строя большинство приборов. Правда, электронный хронометр пока действовал. Он сообщил, что полет от момента прорыва сквозь Окно до окончательной посадки на склоне холма далеко-далеко от Бичхэд-Сити длился пять дней. Желающие с помощью карманных калькуляторов за несколько секунд узнали, что пройденное расстояние превысило пятнадцать миллионов километров. В немыслимом масштабе Орбитсвиля этот прыжок вполне отвечал понятию бесконечно малой величины: бросок камня из пращи, стрела, пролетевшая над лугом. Но для оставшегося в живых экипажа такое расстояние было немыслимым. Чтобы преодолеть его и пешком вернуться в Бичхэд-Сити, понадобилось бы свыше тысячи лет. Конечно, пустив в дело материалы и ресурсы "Биссендорфа", можно построить несколько десятков машин, однако тогда нужно тащить с собой ремонтную мастерскую, станки для изготовления запасных частей... Такой караван не способен совершить грандиозный переход. Кроме того, ни люди, ни компьютеры не знали направления. Грубое вычисление азимута по углу к небесным ребрам не имело практической ценности. Ведь ошибка всего в один градус привела бы к отклонению на сотни тысяч километров. Дни прибывали. Утратив гражданство Обоих Миров, звездные скитальцы похоронили погибших и начали робко познавать радости новой жизни на полной неброского очарования земле, прогретой неподвижным солнцем. Гарамонд вспомнил строки: ...И в тихий, ясный полдень без конца, Там, где Земля - далекий свет звезды, Найдут покой страдавшие сердца. 14 - Мы возвращаемся, - бесстрастно объявил капитан. Он оглядел, подчиненных, следя за выражением их лиц. На одних читалось нескрываемое изумление, на других - замешательство. Сердце Гарамонда сжималось при виде бесформенной туши "Биссендорфа", косо распластанной на склоне. Капитан никак не мог привыкнуть к противоестественному зрелищу поверженного звездолета. На равнине гоняли мяч полуголые фигурки, вечно полуденное солнце отражалось в темно-синих водах круглых озер. Гарамонд решил, что его слова растворились без остатка в бесконечном зеленом просторе, не успев достичь ушей спутников, и хотел повторить свое предложение. - Далековато, черт возьми, - наконец нарушил затянувшуюся паузу старпом. - Построим самолеты. О'Хейган издал предупреждающее "кх-м". - Я думал об этом, Вэнс. Нам, конечно, хватит неповрежденного оборудования, а в электронной энциклопедии предостаточно чертежей для постройки сносных дозвуковых летательных аппаратов. Но уж больно велико расстояние. Сколько продержатся ваши самолеты, три-четыре года? И где взять столько топлива? Не говоря о том, что придется тащить с собой запас деталей и ремонтного оборудования. Он посмотрел на остальных, словно говоря: мол когда имеешь дело с дилетантом, приходится снисходить до элементарных объяснений. Гарамонд усмехнулся. - Сказав, что мы возвращаемся, я имел в виду не всю команду, а только тех, у кого хватит решимости на эту попытку. Пускай наберется хотя бы дюжина человек. - Однако... - Построив эскадрилью, допустим, десяток самолетов, мы под завязку загрузим их запасными частями и всем прочим. Когда по пути к Бичхэд-Сити один из них будет выходить из строя, мы станем снимать с него все лучшее и переставлять на другие машины. - Все равно, нет никакой гарантии, что хотя бы одна доберется до цели. - Но вероятность есть. - Боюсь, что нет, - печальнее, чем всегда, ответил О'Хейган. - Вы забываете о направлении. Отправляться, не вычислив точного азимута - гиблая затея. - Вот это для меня проще простого, - ответил капитан с загадочной улыбкой. Он отдавал себе отчет в том, что необычные обстоятельства последнего полета могли сломать привычный стереотип отношений капитана с экипажем, поэтому нужно было восстановить свой авторитет без помощи знаков различия и прочих внешних атрибутов власти. - Интересно. - За меня эту работу выполнит научный персонал. Помните старую поговорку: "Несолидно гавкать, коли есть собака"? - Гарамонд с вызовом оглядел присутствующих и удовлетворенно улыбнулся. Сэмми Ямото, Моррисон со Шнайдером, Дениз Серра восприняли его слова именно так, как он рассчитывал. Глаза их уже затуманились мыслью, скептики мгновенно превратились в охотников. - А мы с тобой, пока они мозгуют, отдельно потолкуем с инженерами, - обратился капитан к Нейпиру. - Корабль придется резать, иначе не добраться до технических палуб и мастерских, а тем временем будут готовы чертежи и сборочный конвейер. Гарамонд встал с травы и направился к пластиковой хижине-времянке, в которой оборудовал себе нечто вроде кабинета. Догнавший его Нейпир сухо покашливал на ходу. - Давненько у нас не было чахотки, - с насмешливым сочувствием заметил капитан. - По-моему, Вэнс, ты слишком скор на решения. Думаешь только о железках. - Сформулируй свои соображения поконкретнее, Клифф. - Многие уже заработали синдром Орбитсвиля. Им справедливо кажется, что возвращение в Бичхэд-Сити невозможно, а кто-то не видит в нем нужды. Им, должно быть, неясно, почему нельзя основать колонию здесь. "Биссендорф" стал бы на первое время источником необходимого сырья и материалов. Гарамонд остановился, глядя на кладбище, отмеченное общим серебристым крестом. - Резонно. Но я никого не собираюсь гнать силком. Кто захочет, останется. Полетят только добровольцы. - А если их окажется меньше, чем ты рассчитываешь? - У многих наверняка есть причины вернуться. - Но ведь речь идет не о возвращении. Ты предлагаешь им на выбор: остаться здесь или застрять незнамо где с группой в десяток спутников и очень ограниченными ресурсами. Смогут ли они основать там жизнеспособные общины? - На каждом самолете будет "железная корова" и небольшая установка для производства пластмасс. - И чертова уйма других проблем. - Кроме того, я гарантирую сразу по прибытии немедленную отправку спасательной экспедиции. - Если доберешься сам. И о каких гарантиях может идти речь? В Бичхэд-Сити - твои враги. На лицо Гарамонда набежала тень. - А ты сам, Клифф? Со мной или останешься? - Спрашиваешь! Я всего-навсего пытаюсь заставить тебя понять: имеется кое-что поважнее удачного технического решения. - Я давно это понял, но вряд ли у кого есть такие же проблемы, как у меня. Не технические, а личные. - У других тоже есть дети и жены, к которым им хотелось бы вернуться, - утешил его Клифф. - В том-то и дело. У других - есть, у меня - нет. - Но... А как же Эйлин? Крис? - Сколько, по-твоему, времени им было отпущено после моего исчезновения? Неважно, живя или умер. Неделя? День? В душе Гарамонда бушевали горе и гнев. Но он взял себя в руки: - Я обязан вернуться. Чтобы убить Лиз Линдстром. Конструкция и оборудование "Биссендорфа" предусматривали аварийную посадку, но, приземляясь, он летел поперек вектора поля тяготения, поэтому теперь лежал на боку. Внутренняя же планировка была рассчитана на положение, когда внутри есть "верх" и "низ". При полете "верхом" был нос, а "низом" - корма, люди перемещались по уровням-отсекам, как по этажам. Теперь лежачее положение корабля крайне затрудняло доступ к нужным отсекам и помещениям. Вооружившись валентными резаками, самодельными кранами и лебедками, бригада рабочих принялась расчленять звездолет на отдельные блоки, которые затем переворачивали в вертикальное положение и отправляли к подножию холма. Работа осложнялась необходимостью разъединять и вновь сращивать электрокабели, но не прошло и недели, как весь средний цилиндр "Биссендорфа" превратился в ряд приземистых, округлых или клиновидных секций. Каждую снабдили пластиковой крышей, соединили кабелем с энергетической установкой на земле или внутри корабля, а весь комплекс сооружений на скорую руку окружили палатками и пластмассовыми навесами. Вскоре место приземления напоминало военный лагерь. Гарамонд приказал привести в порядок сначала монтажное и ремонтное оборудование, которое собирался использовать для строительства своей эскадрильи. Дело двигалось быстро и недавно еще голая лужайка превратилась в сборочную линию будущих крылатых машин. Снятый с "Биссендорфа" бортовой компьютер рекомендовал отказаться от самолетов с идеально обтекаемой обшивкой, предложив каркас, обтянутый материей или пластмассой, по технологии эпохи братьев Райт. Это позволило направить усилия технологов и инженеров на создание десятка особенно важных для каждого самолета деталей из самого пригодного сплава, а лазерные станки за один день вырезали из свежеотлитых болванок. Обшивку крыльев и фюзеляжей нарезали их из корабельной мебели, в качестве моторов использовали первичные магнитно-импульсные двигатели, которых хватило на девять самолетов - по два на каждый летательный аппарат плюс три резервных. Гарамонд сидел у своей палатки и в одиночестве пил виски, когда услышал приближающиеся шаги. Под беззвездно-полосатым куполом Орбитсвиля никогда не бывало кромешной тьмы, поэтому капитан узнал изящную фигурку Дениз Серра. Досада на непрошенного гостя сразу улетучилась, но Гарамонд не поднялся навстречу девушке. Дениз подошла к палатке, молча постояла и так же молча села на траву. - Напиваться бесполезно. По-моему, виски не меняет настроения, а лишь усиливает тоску. - А мне, наоборот, помогает. - Я никогда не научусь пить. Особенно это бертоново зелье. Гарамонд хлебнул из горлышка. - Все - яд, и все - лекарство. Вопрос лишь в надлежащем применении. - Надлежащем? Разве пьют не ради удовольствия? - Для меня важней целительные свойства. Дениз вздохнула. - Простите. Вы должны себя ужасно чувствовать в разлуке с... - Зачем вы пришли, Дениз? - Сама не знаю. С некоторых пор я хочу ребенка. Хотя все чувства, кроме отчаяния, у капитана атрофировались, у него все-таки хватило такта, чтобы отставить бутылку. - Время не очень подходящее, - осторожно ответил он. - Да, но я ничего не могу с собой поделать. Видно, обстановка виновата. Синдром Орбитсвиля, как говорит Клифф. Вокруг - необъятный мир, и все привычные стремления и важные дела внезапно оказались пустяками, мелкой шелухой. Ребенка мне до сих пор ни разу не хотелось. Лицо Дениз в бархатисто-синем воздухе выглядело свежим и юным. Душа Гарамонда вдруг рванулась ей навстречу, но ему тут же стало неловко. - И все-таки сейчас не время, - повторил он. - Знаю. Все знают. Однако некоторые пьют простую воду без добавок, и чья-нибудь беременность не за горами. - Она смотрела на него, и, глядя ей в глаза, капитан вспомнил, как раньше незаметно любовался ею. - У вас уже есть кто-нибудь, Дениз? - Конечно, нет. "Вот тебе на, - подумал он, - почти все женщины на борту вступали в любовные связи. Если бы я знал..." - Дениз... - Гарамонд запнулся. - Я чувствую себя... - Польщенным? - Пожалуй. - Ни слова больше, Вэнс. Когда начинают с того, что польщены, то остальное ясно. - Она легко поднялась. Гарамонд попытался смягчить отказ: - Может, через год... - И тут сообразил, что допустил еще большую бестактность. - У предложений подобного рода есть одна особенность. Их не повторяют. Потом будет поздно, - отрезала Дениз с несвойственной ей резкостью. - Вы подумали о том, что станете делать, если мы не сумеем вычислить направление? Ведь о возвращении придется забыть. - Я верю, вы сумеете. - Нет! - Дениз повернулась и быстро пошла прочь. Сделав несколько шагов, она остановилась и так же порывисто вернулась. - Простите, Вэнс. - Вам не за что извиняться. - Есть. Ведь мы довольно сносно справились с задачей. Только Деннис О'Хейган помалкивал, он собирался обсчитать все поточнее. - Так вы щелкнули этот орешек? - оживился Гарамонд. - Идея Майка Монкастера, нашего специалиста по элементарным частицам. Вам известно что-нибудь о дельта-частицах? - Кажется, что-то слышал о дельта-лучах. - Нет, те - просто плод воображения, хлам истории. Дельтоны были открыты несколько лет назад. Во время последнего отпуска Монкастера попросили помочь научной группе, которая занималась рассеянием космических лучей силовым полем оконной мембраны. Руководитель исследовательской группы хотел заполучить... - Дениз, вы начали о том, как собираетесь определить направление. - Об этом я и говорю. Дельтоны очень слабо взаимодействуют с веществом и другими частицами, поэтому их так долго не удавалось обнаружить. По той же причине они способны пройти воздушный слой в десять-пятнадцать миллионов километров. Майк убежден, что дельтоны проникают сквозь линзу силового поля не хуже прочих компонентов космических лучей, поэтому достаточно соорудить хороший детектор, и дело в шляпе. Точнее, два детектора, жестко закрепленных один за другим на вращающейся платформе. Счетчик должен срабатывать на совпадениях, когда частица пройдет через оба детектора. Стоит нам поймать хотя бы одну, и ось прибора укажет