ном порядке относительно друг друга. Они не двигаются, они сохраняют свое положение, общую конфигурацию. Я могу создавать бесконечное множество их взаимных положений. Достаточно только мне сделать другой жест, другие движения руками... - Она замолчала, заметив, что Хан не понимает. Она глубоко вздохнула и начала снова. Все они смотрели на сверкающую паутину в левой руке девушки, и вот в их головах начали появляться видения: привидения из далекого прошлого, древние пророки, маги, бородатые тролли, бредущие по лесу, йоги, которые могли мгновенно перемещаться с места на место, Миларепа, Тарот, Каббала, Чинг, ведьмы... И все это сделала девушка с волосами цвета меди, девушка, которая не умела ни читать, ни писать, ни заниматься любовью, которая даже не считала себя человеком... И тут заклинание разрушил голос Лизендир. - А что ты делаешь, чтобы вложить туда рассказ? Лизендир поняла, что такое этот блок. И Устеин заметила это. - О, я не рассказываю старые, я создаю новые. У нас, златов, много историй, очень много. О любви, о прекрасных рыцарях, героях, далеких странах. Никто не может знать их все. Но их нельзя рассказывать долго. Это очень опасно. Они захватывают разум, волю, уводят слишком далеко от действительности, и в конце концов человек может сам запутаться в этой паутине и никогда уже не выберется оттуда. Она помолчала, глядя на лица окружающих, на которых уже появились следы понимания. Теперь даже Хан понимал. Это хорошо. Устеин очень хотела, чтобы Хан понял. Устеин продолжала: - Хан, любовь моя, почему не работает твой блок? Он сломался? Может он... - она показала на Хату... - попробует поработать с ним? Хата смутился. Он сказал, что это выше его понимания. Хан ответил девушке. - Нет, блок работает нормально, но он не говорит мне того, что я хочу знать. - Как он мог объяснить Устеин, что пороговый уровень слишком низок, и информацию никак не выделишь из шумов? Или сказать, что имеющихся данных недостаточно для обнаружения аномалии? Он ответил: - Я не могу правильно установить все ручки управления блока. - Я сделаю это потом, - сказала она, довольная тем, что поняла, в чем трудность Хана. - Я злата. Я умею делать это. Твой блок выглядит очень странно, но блок есть блок. Я немного подумаю над ним и сделаю все как надо. Жалко, что твой блок очень большой, и его невозможно носить с собой. Но неужели так важно то, что ты хочешь знать? Я немного поняла твой блок. Это о чем-то, что находится где-то. - Ты можешь перевести рассказ моего блока в твой блок? - О, это очень просто. Подожди. - Она взяла свой моток проволоки, тряхнула его. - Хан понял: она очищает память. - А теперь, - сказала она, - покажи, как ты начинаешь. - Что? - Начинаешь. Все эти огоньки и буквы. Хан подчинился и проделал вся процедуру измерения снова. Он видел, что результат остался прежним: по полученным данным невозможно было определить местонахождение аномалии. Устеин внимательно смотрела на мигающие экраны и табло. Она полностью отрешилась от всего окружающего. Наконец она посмотрела на Хана. - Все? Это очень любопытная история. Я, пожалуй, сама могу воспроизвести ее... - и она снова взялась за блестящую паутину, сделала несколько неуловимых движений, посмотрела на получившуюся конфигурацию, снова взглянула на мерцающие экраны, затем на свой блок. Потом она перевела взгляд на Хана и рассмеялась. - Очень интересно! Хан, ты должен рассказать мне те истории, что ты знаешь. Таких историй я никогда не слышала раньше. Они короткие и легко воспроизводятся, но в них много загадочного. Я не понимаю все, что вижу... - Расскажи, что ты видишь. - Я вижу три предмета. Каждый из них светится. Один вот этот - и онауказала на звезду, свет которой проникал через фильтры в рубку. Видимо, она не узнала в этой звезде солнце планеты Рассвет. - Он очень яркий. Затем другой предмет. Но его сейчас не видно... Он когда-то был на этом месте, где мы сейчас, но он двигается очень быстро и часто останавливается. И третий предмет. Он... Подожди... он большой и в то же время маленький. Я вижу его и таким и таким. Я могу даже смотреть сквозь него. - Это то, что я хочу увидеть. Где этот предмет? - Покажи мне планету. Я увижу, где он. Хан щелкнул переключателями, на экране появилась проекция планеты Рассвет. Устеин посмотрела на карту некоторое время, затем показала на южный полюс. - Если ты хочешь найти его, иди туда. - Она внезапно хихикнула, как маленькая девочка. - Извини, это очень печальная история. Хата прервал ее: - О чем говорит эта сумасшедшая клеш? Ему ответил Хан: - Она говорит, где находится корабль Эвинга. На южном полюсе. Хата посмотрел на него, как будто он сошел с ума. Устеин была возбуждена. Она сумела оказать помощь Хану! Лизендир посмотрела на блок, затем на Устеин. - А ты можешь увидеть продолжение истории? - О, да! Истории не имеют ни начала, ни конца, как и все в мире. Мы просто начинаем и кончаем смотреть там, где нам хочется. Но все нельзя увидеть. Наш мозг слишком слаб для этого. Я остановила эту историю, но я могу продолжить ее. Подождите. - Она снова стала внимательно смотреть на блок, и смотрела очень долго. Вдруг она отшатнулась и поспешно встряхнула паутину, очистив содержимое блока. Затем она начала говорить, дрожа от ужаса, в который ее привело увиденное в блоке. - Там зло! Там плохо. Я остановила историю. Я не хочу смотреть на нее. Они как черви в мусорной яме. Шевелятся. Очень злые. Они смотрят... на нас. Как-то они могут видеть нас. Я не знаю как. Если мы приблизимся к ним, они причинят нам вред. Белым пламенем. Они похожи на людей, но они не люди. Они видят меня и мой блок, они не могут сейчас достать меня. - Она оглядела всех широко открытыми глазами и прижалась к Хану. - О, не отдавай меня им! - воскликнула она. Но Хан заметил, что хотя она была почти вся в истерике, она крепко держала свой блок свободной рукой. Хан погладил ее по голове, успокаивая, затем повернулся к Хате. - У них есть оружие. Хата. Какое-то излучение. Они сожгут нас, если мы приблизимся. - Мне наплевать, - ответил Хата. - Летим туда, и я уничтожу их камнями, которые не могут сжечь их лучи. Лизендир подошла ближе, рассматривая блок и изредка поглядывая на Устеин. Она вздохнула и медленно и печально сказала: - Теперь я наконец вижу, кто она, и что она может Но ни я, ни один лер не может сделать этого. В этом нет никакой тайны, ничего сверхъестественного. У нее есть петля обратной связи с этой паутиной. Мозг человека приспособлен для этого. Паутина каким-то образом усиливает биотоки в мозгу. Хан посмотрел на Лизендир, как будто она внезапно стала для него чужой. - Что ты имеешь в виду, Лизендир? - Он никогда не видел такой печали на ее лице. - Разве ты не видишь? Устеин кивнула: - Здесь нет никакой магии, никакой электроники. Лизендир продолжала: - Это даже не механика. Это похоже на те примитивные счетные устройства, которые использовали древние. Однако здесь не только счет, в этой паутине, в этих нитях с головками заключена реальность. Это микроскоп и компьютер одновременно. Теперь ты видишь, что ты получил по моему настоянию? От нее же ничего не укроется ни во времени, ни в пространстве. Устеин отодвинулась от Хана и подошла к Лизендир, вглядываясь в ее глаза. - Значит, ты знаешь, что я видела все, чем вы занимаетесь с моим Ханом. - Лизендир фыркнула, но Устеин не обратила внимания на это. Она обняла Лизендир и заговорила доверительным тоном. - Но ты Хороший человек, ты ни в чем не виновата передо мною. Лизендир спросила ее: - А ты раньше смотрела на это? - Нет. Мы никогда не смотрим в свое будущее, потому что мы не хотим знать его. Но затем пришел он, купил меня, сделал своей собственностью. Все это было ново для меня, и мне захотелось посмотреть на него, на его прошлое. Я долго не решалась. Ваша жизнь так отличается от моей. Вы настоящие люди, а мы живем нереальной жизнью. Мы несчастные существа. Для нас все предопределено заранее. Ты, Лизендир, знала много любви, твое тело - прекрасный инструмент для любви. Но хотя я раньше вела значительно менее сложную жизнь, чем ты, я понимаю свою жизнь меньше, чем твою. Твоя жизнь не изменится, а моя будет меняться каждую минуту. Твоя жизнь интересна, но она зафиксирована, как старые истории златов. Я же буду вести совершенно новую жизнь, пусть она будет менее богата приключениями, но в ней будет больше истинного наслаждения. Ты не должна бояться меня, Лизендир Карен, ты приготовила Хана для меня, и ты подарила мне его, и за этот подарок я буду перед тобой в вечном долгу. Глава 7 Хан отвернулся от них и стал программировать курс корабля. Когда он снова повернулся к ним, то увидел, что одна из девушек улыбается, а другая тупо смотрит в пространство. Ему хотелось каким-то образом вернуть все в обычное состояние, но он боялся неосторожным словом разрушить все сложившиеся отношения. Нарушил тишину Хата, который спросил: - Если все, что увидели мои глаза и услышали мои уши, правда, то значит, любой злат или человек, после соответствующей тренировки может с помощью этой паутины видеть все? Ему ответила Устеин: - Да, ты прав, именно все, что угодно. Но когда я жила среди своих, я ничего не знала о большом мире, и мне не было причин смотреть, каков он. Нет. Мы не используем свои блоки для этого, мы используем их, чтобы рассказывать истории. Мы делаем эти блоки сами - они наша гордость. Мы могли бы делать и большие, вроде того, что установлен на корабле, но у нас нет машин, нет источников энергии. Поэтому мы делаем только такие, которыми можно управлять руками. Она улыбнулась как бы про себя: - Может, мы смотрим истории, которые когда-то случались, или произойдут в будущем. Например, история любви Корен и Джолиси. Может, она действительно произошла где-то, когда-то. Но я не хочу знать этого. Ведь мой блок может показывать, как прекрасные, так и страшные истории. - Могу я научиться управлять им? - спросил Хан. Она подумала мгновение, затем сказала: - Нет, вряд ли. Потому что ты слишком много знаешь. Тебе следовало начать, когда ты еще не был тесно связан с миром, когда ты только начинал учиться ходить. А леры? Нет. Им никогда не научиться этому, У них другой разум. Теперь, когда ты изменил мою жизнь, и я познаю многое, я тоже разучусь пользоваться блоком. Год, может быть два - и он превратится для меня просто в проволочную паутину. Но ты не расстраивайся. Я сама выбрала это и поэтому пошла с тобой. Пока я с тобой, мне не нужны истории. Она посмотрела на Хату. - Когда мы были под ними, мы не имели ничего, кроме времени, которое мы превращали в иллюзии. У нас не было времени - у нас были иллюзии. Вот еще одна причина, почему ты не можешь научиться пользоваться блоком: ты видишь слишком много времени, а леры не видят ничего, кроме времени. Для тебя, Хан, все видится во взаимосвязи: одно порождает другое. А леры считают, что все происходит само по себе. И ты и они не правы. Хан был поражен. Девушка, которая еще вчера была домашним животным, сейчас свободно обсуждает взаимосвязь времени и пространства - правда, словами восьмилетнего ребенка. Лизендир сказала: - Я с ней не согласна, но она хочет сказать, что случайность - это иллюзия времени, а само время - это иллюзия... протяженности, длины - вот, пожалуй, лучшее слово. - О, да, она поняла меня, - воскликнула Устеин. - Все правильно: у меня просто не хватает слов. Хата хмыкнул: - Вы можете верить пророкам и прорицателям, если хотите. Но лично я их презираю и гоню их, если увижу, что они бродят по городу. Все это чушь. Она - клеш. Она не знает ничего. Девушка обратилась к нему, и слова ее были полны яда: - Это потому, что я знаю, что ты называешь "ничего", потому что я всегда могу проникнуть в твои мысли, в твои планы. Высший народ держит домашних животных! Какая чушь! Домашние животные выше своих хозяев! А все твои знания меньше, чем ничего. Дырка в бублике! Ты видишь только осколки явлений, и никогда не поймешь их сути, никогда не увидишь явления целиком. Это не магия. Это инструмент, который позволяет мне видеть все так, как оно есть. Ты хочешь узнать, что еще я увидела? Я узнала, что ты больше никогда не увидишь восхода солнца на планете! Хата отшатнулся от нее. Было видно, что девушка напугала его... - Пошла прочь от меня, ведьма! - Я ничего тебе не сделаю. Ты сам придешь к тому, что ждет тебя. - Она явно разозлилась и, несмотря на свою хрупкость и отсутствие оружия, стала опасной. Хан обнял ее рукой за плечи, стараясь успокоить. При его прикосновении Устеин пришла в себя. - Не трать времени на него. Пусть живет, как хочет. Лучше расскажи нам еще одну историю. Он тоже хочет услышать ее. Она сказала: - О чем? - О яркой звезде. Расскажи нам ее историю. - О, я не могу больше пользоваться блоком. Я и так слишком долго работала с ним. Чем больше хочешь получить из него, тем меньше он отдает. - Она выжидающе повернулась к панели пульта. Хан снова включил прибор и проделал всю последовательность вычислений. Он не понимал, что полезного можно извлечь из непонятных символов, кнопок, клавиш, но может быть Устеин видит совсем другое? Ведь видит же она в беспорядочной паутине то, что не могут увидеть они, цивилизованные люди! - Еще раз, пожалуйста. Он повторил все снова. Да, сомнений нет. Она видит и понимает все по-своему, но объяснить, как она видит, она не может. Это все равно, что просить двухлетнего ребенка объяснить, как он ходит. - Достаточно. Я могу воспроизвести все. Но мне нужен сильный свет, дневной свет. Он позволит мне повысить точность движений. Хан отрегулировал пропускные фильтры и развернул корабль так, чтобы свет звезды попадал в иллюминаторы. Устеин уже была за работой. Она рассеянно сказала Хану: \ - Хорошо, хорошо... - И замолчала, поглощенная своим блоком. Сильный свет звезды проникал в рубку, делая все цвета более контрастными, а тени более резкими. И в этом сиянии стояла маленькая девушка с медными волосами и вертела в руках серебристую миниатюрную галактику. Тело ее было точно сориентировано под углом девяносто градусов к источнику света, Глаза устремлены на сверкающие нити, рот полуоткрыт. Она шевелила губами, как бы произнося что-то. Хан попытался прочесть по ее губам, но не смог. Но вот Устеин вся напряглась. Хан чисто физически ощутил ее напряжение. Паутина двинулась, проволочки затрепетали, и вот появилась совершенно новая конфигурация. Устеин взглянула на нее, ахнула в ужасе и быстрым движением встряхнула блок, уничтожив образовавшуюся картину. Хан уменьшил яркость света и Устеин, двигаясь, как в полусне, аккуратно сложила блок и спрятала его в мешочек. Она встала, но ничего не сказала. Выглядела она, как зомби. Хан прикоснулся к ней, но она не отозвалась на его прикосновение. Он взял ее обеими руками, встряхнул. - Устеин, что с тобой?! Голос вернул ее к жизни. Она посмотрела на Хана и кивнула. - Я сделала ошибку, захотев увидеть слишком много. - Что ты видела? Как насчет яркой звезды? Она помолчала некоторое время, прежде чем ответить, как бы пытаясь воспроизвести все в своей памяти. Затем она начала: - Это было давно, очень давно. Была тьма. Звезды, пустота, одиночество... Но вот возникло что-то. Оно начало распространяться в пространстве. Затем оно начало концентрироваться в одном месте. В клубах пара возникли твердые островки, раскаленные до невообразимо высоких температур. Шло время. Некоторые островки остыли, а другие оставались горячими. Прошло еще невообразимое количество лет. Холодные островки вращались вокруг горячих и горячие постепенно увеличивались в размерах. Но это не могло длиться вечно, и горячие островки взрывались, один за другим. - Где же мы в этой истории? - спросил Хан. - Мы где-то около конца. Эта яркая звезда - один из таких островков. И если мы вернемся на планету, то пройдет не больше пяти лет, как солнце взорвется. Это произойдет весной, рано утром. Небо будет чистым, и мы увидим... и... Она помолчала. - Что все это значит? - Ты все видела и не поняла? - спросила Лизендир. - Я вижу многое, чего не понимаю. Вот так блок и затягивает того, кто хочет получить ответы на непонятное. Ты смотришь, хочешь узнать, что будет дальше и так до бесконечности. Она помолчала и снова погрузилась в транс, глядя куда-то в никуда. Хан встряхнул ее. Безрезультатно. Только после третьего раза она пришла в себя, обхватила Хана и взмолилась: - Не нужно заставлять меня смотреть ваши истории, в которых я ничего не понимаю, но чувствую, что в них таится опасность. - Она прикоснулась к Лизендир. - Я снова здесь, во времени, в котором я живу. Хан повернулся к Хате. - Она видела прошлое и будущее твоего солнца. Оно взорвется. Через пять лет. Так что у тебя есть время эвакуировать народ с планеты. И как можно дальше. Мы тоже вернемся к людям и увезем твоих людей. "Хаммерхэнд" уже находился на другой стороне планетной системы. Его сопровождал метеорит - гигантский слиток железа и никеля, почти такой же огромный, как и сам корабль. Хан и Хата начали прощаться. Хата заговорил первым. - Ну вот и все. Должен признаться, что я многое теперь понял. Я всегда считал, что ценность пленника со временем уменьшается. Но с тобой и Лизендир все вышло наоборот. Я ошибался, считая вас шпионами. Вы оба что-то другое. - Разумеется, мы не шпионы в общепринятом смысле этого слова. Мы были посланы вовсе не для того, чтобы выведать ваши тайны. Мы просто должны были узнать, что же случилось на Чалседоне. Хетрус, который занимался этим делом, чувствовал, что здесь что-то не так. Его смутило поведение Ефрема. Во всяком случае, если бы ты оставил нас с Лизендир на Чалседоне, может быть, все было бы так, как хотел Эвинг. Хан хотел дать понять Хате, что снова он послужил орудием, но на этот раз орудием Хана в борьбе с Эвингом. Конечно, это была не месть Хана за многолетние издевательства Воинов над людьми. Но если Хата и заметил намек, то не обратил на него внимание. - Возможно, возможно, - сказал он. - Но сейчас мы пойдем каждый своим путем. Я нанесу удар по врагам, а ты с двумя девушками полетишь в свой мир. - Да. Но когда ты сделаешь то, что задумал, ты должен спасти свой народ, вывезти его отсюда, пока эта звезда не взорвалась. Но знай: я, Лизендир и Устеин улетаем, но мы вернемся сюда через год во главе целого флота. Мы заберем отсюда всех людей. И я клянусь, что если хоть один Воин поднимет против вас меч, мы отполируем поверхность планеты, как стальной шар. Так что не вздумай причинить вред людям или вывезти их на другую планету. - Всех? Даже домашних животных? - Не трогай ни одного человека. Оставь их в покое, а сам иди своим путем. Следуй учению Санзирмиль или хоть самого дьявола. Но если ты не выполнишь моего условия, то мы достанем тебя даже на краю вселенной. Ведь с нами Устеин, которая видит. Она найдет тебя, даже если ты спрячешься в черной дыре. Хата посмотрел на Хана. - Хорошо. Видимо, мне следует подчиниться. Я сделаю то, что ты просишь. Не беспокойся, даже если я не вернусь из этой экспедиции, что вполне возможно, я пошлю приказ на планету. Правда, без корабля они и так не смогут никуда убежать. - Он улыбнулся. - А сейчас у нас с вами общий враг. - Я буду сопровождать тебя. Облети планету со стороны солнца и сбрось метеорит, когда будешь над ними. У тебя есть шанс, так как они наверняка будут сначала стрелять в метеорит. Я сомневаюсь, что даже их оружие сможет уничтожить такую огромную массу. Потом лети к замку Эвинга. Успеха тебе. - Хан, ты сделал для нас очень много, имея мало возможностей. Я знаю, что ты не шпион и не милитарист. Улетай домой. Я буду ждать тебя через год на корабле и без оружия. - Он повернулся и вышел из каюты, не сказав больше ни слова, не сделав прощального жеста. Вскоре "Палленбер" с Ханом, Лизендир и Устеин на борту отчалил от "Хаммерхэнда". Устеин повернулась к Хану, стоящему возле пульта управления. - Теперь что мы будем делать? Полетим к тебе, в твой мир? - Нет, мы должны закончить здесь свои дела. Покончить с Эвингом. Затем мы улетим отсюда, но вернемся, чтобы увезти всех людей. "Хаммерхэнд" уже взял курс на планету. Огромный метеорит, который можно было принять за небольшую планету, неохотно двигался вслед, как бы не желая покидать удобную орбиту в космосе. Хан некоторое время смотрел вслед огромному кораблю, затем включил автопилот, и "Палленбер" начал двигаться по замысловатой кривой, которую никто не мог видеть, кроме корабельного компьютера. Они уже были над планетой, а под ними, почти в верхних слоях атмосферы двигался "Хаммерхэнд". Метеорит все еще был сзади, но он уже начал двигаться самостоятельно. Но вот "Хаммерхэнд" начал описывать широкую дугу над планетой, в конце которой он должен был уйти прочь от планеты. Эта кривая проходила точно над южным полюсом, окутанном полярной мглой. Вечные льды поблескивали в свете звезд. Единственное, что знал Хан, это то, что враги где-то там, внизу. Но кто они такие и что они намереваются делать, он не имел понятия. Вдруг откуда-то из полярной области возник голубоватый луч света. Он неуверенно колебался из стороны в сторону, как бы отыскивая что-то. Он нащупал и корабль Хаты, и метеорит - корабль удалялся с увеличивающейся скоростью, а метеорит, тоже увеличивая скорость, устремился к полюсу. Цель его была очевидна. Луч становился на метеорите, сжался в острую иглу ослепительного белого цвета. На всех экранах "Палленбера" исказилось изображение - все утонуло в помехах. Метеорит просто исчез, испарился, как будто его и не было. Луч снова стал широким, бледным, едва различимым после ослепительного свечения. От метеорита осталось только легкое облачко пара, которое быстро рассеялось. Хан включил все защитные поля, приготовил оружие, хотя он понимал, что ничего не может противопоставить этому лучу. Холодное сосущее ошущение возникло внизу живота - ожидание неотвратимого. Но Хата тоже видел, что произошло с метеоритом, и предвидел свои собственные действия. К тому времени, как голубоватый луч снова нашел его, корабль уже изменил курс на обратный и устремился к полюсу. Вероятно, Хата включил все силовые установки. - Самоубийство, - сказал Хан. - Он всю энергию переключил на двигатели и защитные поля. Те, что были на полюсе, поняли этот маневр слишком поздно. Снова луч превратился в раскаленную добела иглу, стремящуюся превратить корабль в облако пара. Но этот удар не причинил кораблю вреда. Он только высек сноп искр из металлической поверхности. Внезапно по всем экранам прошла странная рябь - точно такая же, какую видели Хан и Лизендир, когда приближались к Чалседону. Они оба сразу узнали ее. Теперь они понимали, что враги запустили двигатели своего корабля. Они готовят его к взлету. Вот на полюсе лопнула ледяная шапка, и из нее начало подниматься что-то. На экранах почти ничего не было видно: помехи от луча и от двигателя корабля складывались между собой, и на экранах плясала сплошная рябь. Корабль врагов был огромен - гораздо больше корабля Хаты, и двигатели его были несравнимы по мощности с двигателями корабля Хаты. Он ворочался подо льдом, как огромное насекомое, стремящееся выбраться наружу. Но было уже поздно. Прежде, чем чужой корабль появился на поверхности, корабль Хаты врезался в него. Хан видел все, как при замедленной съемке. Вот они оба пришли в соприкосновение, но не взорвались, а стали медленно раскаляться - сначала докрасна, а затем до ослепительно белого цвета. Затем столб пара, тумана - и пульсирующая рябь на экранах рассеялась. Все сразу успокоилось. Системы детектирования показали, что во всем окружающем пространстве остался только один источник энергии - солнце планеты Рассвет. Сейчас ее не было видно, так как планета закрывала ее, и вокруг планеты сияла огненная корона. Лизендир смотрела на все происходящее без каких-либо комментариев. Наконец, после долгого молчания, она сказала тихо: - Хата в конце жизни поступил, как настоящий лер. Наш закон говорит: не используйте оружие, не покидающее руки. И он совершил не просто самоубийство, ибо то, что он сделал, было единственно возможным в его положении. Хан посмотрел на нее, оторвавшись от приборов. - Я не понимаю. По его воззрениям, чем выше человек по своему месту в обществе, тем шире у него возможность выбора в той или иной ситуации. Но перст судьбы привел его к тому, что у него вообще не осталось выбора. Устеин добавила угрюмо. - Все кончено. Они убили его, как я и предсказывала. Как я видела это. - Он нанес им еще большее зло, - ответил Хан. - Теперь главный заговорщик в ловушке. Бежать им некуда. На планете ему оставаться нельзя - ведь Воины будут преследовать его, и даже если он сможет скрыться от них, его ждет взрыв звезды. А его корабль, который смог бы спасти его, уничтожен. - Значит, мы присутствовали при конце легенды, - сказала Лизендир. - Это был конец истории Санзирмиль. Все кончено, и мы можем лететь домой. Мы свободны. - Да, мы свободны, - спокойно заметил Хан, - и теперь мы имеем возможность выбора. - Какого выбора? - одновременно спросили обе девушки. - Мы можем вернуться домой или остаться здесь и закончить оставшиеся дела. - Что же мы еще сможем сделать здесь? -Эвинг. Вы забыли? Я знаю, что Эвинга не было на полюсе... Он не погиб вместе с этими. Но он наверняка заподозрил что-то неладное. Ведь у него была связь со своими сообщниками, а теперь она прервалась. Я не знаю, может ли он связаться со своим миром. Может, сейчас он уже просит о помощи. Мы даже не знаем, где его мир. Может он за сотни световых лет отсюда, а может рядом, в соседней планетной системе. Лизендир задумчиво посмотрела на него. - Да, я понимаю тебя. Но Хан, это может оказаться более опасным, чем все, что было до сих пор. Если мы ищем опасности, то нам следует пуститься в эту авантюру. Но лично я не желаю больше никуда лететь, кроме как на свою планету, в свой мир. Устеин неожиданно поддержала ее. - Я согласна с Лизендир. Подумай, Хан, кто будет охотиться на это существо? Ведь нас только трое, и только вы двое воины. Я ни в чем не смогу вам помочь. - Я не имею в виду, что мы должны броситься вслепую. Я предлагаю лишь осмотреть замок Эвинга. Мы знаем, что у него нет корабля. И мы можем быть уверены, что в его замке нет оружия, способного нанести большой вред нашему кораблю. Мы сможем издалека обнаружить источник энергии, если он там есть. Если он исчез, то мы не станем проводить остаток жизни в охоте за ним. Но мне очень не хочется оставлять его здесь. Лизендир встала и подошла к пульту управления. Она сама включила приборы. - Я согласна. Ты прав. Я тоже не хочу оставлять его тут. Устеин переводила взгляд с Хана на Лизендир. - Мне все это не нравится, но я не могу остановить вас. И я не могу управлять этим кораблем. Но я не могу признаться, что боюсь, боюсь существ, которые могут так обращаться с разумными существами. - Ты боишься? Я не думаю, Устеин. Я уверен, что ты быстро научишься быть смелой. Ведь если кому-то из нас придется идти в замок, то это будем ты и я. На корабле должен остаться один из тех, кто может управлять им. А это Лизендир. Вскоре они уже приближались к замку с юга, летя в нижних слоях атмосферы. Когда они летели над Лелиасом, Хан и Лизендир внимательно вглядывались вниз, стараясь обнаружить признаки жизни в городе. Но ничего не смогли увидеть. Лелиас был погребен под снегом. Вскоре они уже приближались к замку, и тут они убавили скорость и снизились как можно ниже, пролетая над ним. Но никаких признаков жизни им обнаружить не удалось. В сумраке зимней ночи замок казался покинутым, пустым, темным. Пока Хан и Лизендир смотрели на замок, Устеин смотрела вперед, на главный экран. Ее острый взгляд заметил вдали группу людей, которые двигалась к югу. Или просто они хотели уйти прочь. Она позвала Хана и Лизендир. Хан подлетел поближе, чтобы лучше рассмотреть людей. Да, они уходили от замка, они бежали. Хан не мог узнать никого на таком расстоянии, но то, как они спешили, как они хотели спрятаться от корабля, доказало ему, что это не Эвинг. Хоть тот был лжец и обманщик, он бы с достоинством встретил свое поражение. Хан был также уверен, что Эвинг не будет бежать, ибо тогда он станет легкой добычей тех, кто будет охотиться за ним. Нет, его нет в этой группе. Он, должно быть, прятался в замке или в Лелиасе. Хан развернул корабль и повернул к замку. Чем ближе он подлетал, тем ему становилось яснее, что это глупая идея. Они никогда не смогут найти здесь Эвинга. Техника им не помогла в этом, а спускаться на планету и обыскивать всю ее поверхность... У них на это не было времени. Однако в замке они смогут найти какие-либо доказательства. Хан несколько раз пролетел над замком, но они не увидели ни огонька, ни дымка. Хан посадил корабль прямо во внутренний дворик замка.. Корабль был маленький, но, окруженный каменными стенами, казался огромным. Двигатели затихли. Хан приготовился к выходу из корабля. - Лизендир, ты остаться здесь. Если что-то случится, ты доставишь всю информацию в Союз. Улетай сразу - ты знаешь, как. И прежде, чем покинуть эту систему, сожги замок, преврати его в пепел. Забудь все свои запреты. Ты можешь лететь отсюда через матричные пространства. Я включил этот режим. Тебе останется только нажать кнопку. - Это неправильно! - воскликнула Лизендир. - Мы должны идти с тобой вместе. Устеин завернулась в покрывало. - Я боюсь этого замка. Я боюсь оставить корабль. Только здесь и в нашей комнате в доме Хаты я ощущала реальность жизни. Но несмотря ни на что, я должна идти с тобой. Хан. Ты должна понять меня, Лизендир. Понять и не обижаться. - Я понимаю. Идите. И возвращайтесь побыстрее. Хан вручил Устеин один из пистолетов и научил пользоваться им. Девушка серьезно и внимательно слушала его. Для себя Хан взял два пистолета - один лучевой, формирующий вспышку света с длиной волны, близкой к ИК, другой с управляемыми полями, обладающими громадной разрывной силой. Он также нашел теплую одежду и предложил ее Устеин, но девушка отказалась. Они спустились с корабля во двор и некоторое время стояли, выжидая. Солнца не было видно. Оно висело низко над горизонтом и его скрывали стены. Однако его рассеянного света не хватало, чтобы осветить двор и замок. На небе сияло несколько ярких звезд. Двор был залит призрачным светом, в углах, казалось, затаились угрожающие тени. Над головой, в глубинах темнеющего неба, началось слабое мигание. Вспышки света. Хан и Устеин остановились и посмотрели вверх: начиналось северное сияние, еще слишком слабое, чтобы различить цвета - только периодические изменения яркости. Стоя голыми ногами на пушистом снегу, завернутая в одеяло, Устеин наклонила голову и понюхала морозный воздух. Ноздри ее раздувались. В этой ситуации наивысшей опасности она вдруг стала вести себя так, как будто в ней проснулись древние инстинкты, берущие свое начало во тьме времени и пространства - в обледенелых лесах Земли. Они пошли по снегу, слыша только его шорох под ногами, и подошли к огромным дверям, распахнутым настежь. Прислушиваясь к каждому шороху, они, как взломщики, вошли в замок. В замке было так холодно, как и на улице. Устеин прошептала: - Они все ушли. Я ничего не ощущаю. Они ушли отсюда еще до того, как корабль был разрушен. Замок пуст и мертв. - Как это может быть? Ведь должно было пройти не больше часа. Тепло еще не должно было выветриться. - Ты помнишь, когда я работала с твоим блоком памяти на корабле? Я сказала, что они могут видеть меня. Не знаю как, но могут. Возможно тогда они поняли опасность и ушли. Они прошли через весь замок и Хан убедился, что она права. Замок покинут давно, еще до того, как корабль Хаты уничтожил корабль чужаков. В замке остались следы спешного бегства. Все было разбросано и кое-где валялись трупы. Леры и люди. Но не чужаки. Возможно, здесь был бой, но следов его не было видно. Наконец они пришли в центральный холл. Хан нашел дверь, через которую сюда вошел Эвинг и сказал: - Когда мы с Лизендир впервые были здесь, там во время обеда играли музыканты. Тогда я ничего не знал о клешах и решил, что музыканты - члены одной секты, так они походили друг на друга. - Музыканты? И они действительно играли? Но ты знаешь, большинство клеш уже давно потеряли свои способности. Они болыпе не делают того, для чего их создала природа. Я не знаю, кто были те, кого ты видел. - Мне кажется, что среди найденных нами трупов их нет. Все они были щупленькие, некрасивые на вид. У них были коричневые волосы, волнистые и большие носы, такие же, как у хайдаров. - А! Это пейниры. Я не знаю, где они находятся, но знаю по слухам, что они есть. Они такие же старые, как и Златы. Дальше по коридору им повезло. В одной из темных комнат, освещенной лишь светом звезд из окон, они нашли нечто вроде установки коммуникации. Во всяком случае, они так решили. Они увидели какие-то приборы, индикаторы, даже небольшой микрофон странной формы. Пульт дал им мало пищи для размышлений, настолько он был непохож на то, что они видели раньше. Хан даже не смог найти, где подключается источник энергии. Кое-где на пульте были надписи, но ни Устеин, ни Хан, не смогли прочесть их. Хан сказал, больше для себя, чем для Устеин: - У Воинов есть радар, но нет радио. Это все равно, что иметь голос только для того, чтобы слушать эхо. Значит, Эвинг мог пользоваться связью на любых радиоволнах. Никто здесь не смог бы перехватить его сообщения. Но скорее всего он пользовался длинными волнами, и антенна находится наверняка под землей, чтобы он мог вести передачи даже во время магнитных бурь. Устеин прошептала: - Я не знаю, о чем ты говоришь. Кажется, что этот Эвинг был колдуном, но и ты тоже колдун, так как ты смог распознать все его хитрости. Но подожди! Посмотри в окно. Хан подошел к узкому окну, единственному в комнате, и выглянул. Окно выходило на север и на горизонте Хан видел заходящее солнце. Но все небо на севере играло красками, настоящий праздник красок, фейерверк красок. Да, это было настоящее северное сияние. Устеин тоже подошла к окну и встала рядом с Ханом. Она была в трансе; Это было самое мощное северное сияние, какое когда-либо видел Хан. Устеин стояла, подняв голову вверх. Лицо ее стало еще прекраснее в этом переливающемся свете, струйки пара вылетали из ее ноздрей, волосы переливались всеми цветами радуги. Она отошла от окна. - Я видела северное сияние много раз, но такое красивое - впервые. А теперь идем отсюда. Здесь никого нет. Хан неохотно отошел от окна и собрал некоторые книги и манускрипты. Он не знал, что будет с ними делать, но раз уж он вошел сюда, как взломщик, значит, он должен украсть что-нибудь. Устеин ничего не взяла - она не нашла ничего, что могло бы ей пригодиться. Хан видел, что ей очень не по себе в этом замке и она хочет побыстрее убраться отсюда. Они пошли к "Палленберу" через вереницу холодных и пустых коридоров и холлов. И снова они не увидели ничего нового: трупы, сломанная рухлядь, брошенное оружие. Весь путь они шли осторожно, прячась в тени выступов стен, как бы чего-то ожидая: нападения, крика, звона стали, укола, слепящей боли. Но в холодной тишине не было ничего слышно, кроме биения их пульса. Во дворе стоял корабль. Их корабль. Все казалось мирным и безопасным. Огни включены, люк открыт. Все было таким же, каким они оставили. Все, кроме неба над головой, где пылало, торжествовало, танцевало северное сияние. Хан посмотрел на Устеин. На ее красивом лице больше не было священного трепета, только ожидание. Хан вздохнул: Эвинг сбежал от них и, возможно, спасся, так как у них не было возможности обшарить всю планету в поисках врага. Он мог быть где угодно. Они стали подниматься по лестнице. Впереди Хан, за ним Устеин, держа пистолет наготове. Она была вся напряжена, хотя Хан не видел причин для этого. Устеин все время озиралась вокруг, как будто ожидая чего-то. Хан взобрался и сказал Устеин, что он прикроет ее, пока она поднимается по лестнице. Они уже были готовы войти в корабль, как Устеин остановилась и сказала: - Подожди. Одну минуту. Я хочу последний раз посмотреть на мой мир. Я ведь больше никогда не увижу его. - Хорошо. Но поторопись. Очень холодно. Когда ты войдешь во вторую дверь, нажми кнопку и люк закроется. - Я только минутку. Хан пошел вперед. Устеин, возможно, наплевать на мороз, а он уже начал ощущать его укусы. Он не мог понять, как она может ходить по снегу голыми ногами! И странно то, что она сказала о том, что они никогда не вернутся на эту планету, что она видит ее в последний раз. Но они же вернутся - вернутся за клешами, за людьми, чтобы перевезти их к своим. Планета сгорит в ужасном космическом пожаре. Планета жуткая, но было в ней что-то, чего он не мог понять - какая-то новая тайна вселенной. То, что случилось здесь, не было вызвано дьявольскими устремлениями Воинов или манипуляциями Эвинга - нет, сама планета как-то воздействовала на умы, вытесняя из них все величественное, и оставляя только низменные инстинкты. Хан прошел через коридор и подошел к рубке управления. Как только он открыл дверь, он услышал вскрик Устеин. Он остановился и, оставив дверь приоткрытой, устремился назад. - В чем дело? - Хан! Снег! Что-то неладно. Я чувствовала это. Ты и я. Мы пришли и ушли. Четыре следа на снегу - твои сапоги и мои босые. Четыре! Но здесь пять! Лизендир вышла из корабля? Нет! Кто-то вошел в него. Хан сразу узнал этот голос еще до того, как слова дошли до его сознания. Это не был голос Лизендир. Это не был голос лера. Это не был голос человека. Из громкоговорителя послышался приказ: - Я держу под прицелом твою бывшую любовницу. Прикажи клеш подниматься сюда и входи сам. Оружие оставьте у двери. И побыстрее, у нас мало времени, а дел еще очень много. Хан повернулся к Устеин: - Входи. Он старался придумать план действий, но ничего утешительного не приходило на ум. Во всяком случае, лучше войти на корабль, а не остаться замерзать здесь. Все-таки у них может появиться шанс. Правда, сейчас он не видел ни одного шанса на спасение. Глава 8 Устеин вошла в рубку управления возбужденная и испуганная, она говорила: - Хан, там чьи-то чужие следы на снегу. Это не наши... О! Она замолчала и спокойно вошла в рубку. Затем закрыла за собой дверь, встала рядом с Ханом и сбросила с себя одеяло. - Это лучевой пистолет, - сказал Эвинг. - Он очень хорош на небольшом расстоянии, как здесь. Я поставил его на максимальный радиус поражения. Конечно, он не убьет с первого выстрела, но ожоги будут очень сильными, и смерть наступит позже. Я знаю, что эта девушка натренирована для войны, и, чтобы нейтрализовать ее, я буду держать под прицелом вас двоих. Он замолчал, дав им время на раздумье. Они не сомневались, что Эвинг не будет говорить зря. Лизендир спокойно сидела в кресле пилота, ничего не говоря и не двигаясь. Эвинг, увидев, что его поняли, продолжал: - А теперь за дело. Программа проста. Ты переправляешь нас в мой мир, где ты и останешься. Высший Совет обсудит создавшуюся ситуацию и попробует найти выход. Помните - сон мне не нужен. Хан отчаянно пытался найти выход и, чтобы выиграть время, он спросил: - Значит, я бы