же выкатывают нашу ракету. Через восемь часов она вернется обратно -- и с ней прилечу я. Прощай! Неуклюжая сигара пассажирского корабля вместе со стартовыми фермами медленно и бесшумно двигалась по рельсам. Ее заостренное тело матово поблескивало, и Мортимер невольно поднял глаза вверх -- бледно-зеленый, в серебристом венце, висел высоко мощный серп Земли, на нем различались и длинный язык Южной Америки, и тени Анд, словно морщины, прорезавшие кожу континента. "Земля стоит борьбы,--думал Мортимер.-- Чего бы эта борьба ни стоила". -- Еще одно я хотел бы узнать, -- шепнул он. Гул стал ослабевать, и теперь их могли услышать. -- Что именно? -- Когда ты вчера...-- он запнулся,-- я хочу сказать, когда мы вчера целовались, о ком ты думала: обо мне или о ком-то другом? О Баравале? -- Что за нелепый вопрос! Она кивнула ему и стала быстро подниматься по ступеням. Монтимер долго задумчиво глядел ей вслед сквозь стену из свинцового стекла, пока она не затерялась в глубине кассового зала. 5 На часах было двадцать ноль-ноль. Мортимер сидел за клавиатурой своей кодирующей машины. С ее помощью параметры различных социальных данных преобразовывались в двоичные цифры и по прямому проводу передавались в ОМНИВАК, где они перерабатывались согласно инструкции. Компьютер менял программы самостоятельно на основе полученной информации -- законы с каждым разом составлялись все более точными-- на базе всеобъемлющей статистики, сравнительные данные корректировались после ежедневного ввода. Там, где возникала угроза равновесию, ОМНИВАК изучал все возможные способы разрешения, определял те, которые имели лучшее соотношение между затратами и результатом, исключая все, что противоречило юридическим, религиозным и этическим нормам, а затем направлял список всех заслуживающих внимания мероприятий в соответствующий отдел. Выбором из этого списка, в сущности, и занималось правительство, или, точнее, специальные его подразделения. Центральная комиссия, высшая правительственная инстанция, вмешивалась лишь в тех случаях, когда референт объявлял о своей некомпетентности. Ионизатор Мортимер получил сравнительно легко. Он затребовал монтажную машину, передвижную автоматическую лабораторию для несложного ремонта -- якобы необходимой замены помутневшего стекла в своем рабочем помещении. Получив машину и заменив стекло, он, прежде чем отослать лабораторию обратно, прервал связь с ОМНИВАКом и направил машину с помощью теленаведения к стеклянной стене. Он спрятал ионизатор в шкафу для одежды, затем снова восстановил связь с ОМНИВАКом и сообщил о том, что у него на время прервалась подача электроэнергии, причина этого, разумеется, не была установлена. Мортимер подошел к окну. Искусственное солнце работало в четверть накала, и все же отсюда, с самой высокой точки расположения Стратегического Бюро, можно было видеть весь город, и еще дальше--подступающие сине-фиолетовые и ядовито-зеленые папоротниковые леса, отсюда были хорошо видны жилые кварталы, ничем не отличавшиеся от предместий любого крупного города где-нибудь в Америке, Африке или Евразии. "Где бы ни появился человек,--думал Мортимер, -- всюду он убивает природу, всюду вносит атрибуты массовости и однообразия". "Где бы ни появился человек, -- возражал другой голос,-- он укрощает хаос и осваивает новые области жизненного пространства". За спиной у Мортимера раздавалось торопливое пощелкивание пишущей системы. ...Самой большой проблемой оказалось найти предлог, чтобы остаться после смены. И тут он кстати вспомнил о проблеме третьей степени неотложности: новые медицинские способы регенерации сосудов победили инфаркты, атеросклероз и еще целый ряд заболеваний, в результате чего рост населения угрожающе опережал рост производства. Необходимо было найти способ ограничить прирост населения. В качестве основной меры были предложены повышение канцерогенных субстанций в сигаретной бумаге или добавление малой дозы метилалкоголя в алкогольные напитки. Мортимер запросил в Центральном управлении разрешение задерживаться в бюро после окончания рабочего дня и тотчас получил согласие: он мог теперь работать до двух часов ночи. Все посты охраны были об этом оповещены. ...После некоторого раздумья Мортимер подошел к блоку выдачи информации, оторвал полоску, испещренную цифрами, и выбросил ее в мусорный люк. Трудно было придумывать новые задачи, для которых сверхбыстрому ОМНИВАКу потребовалось бы больше времени. Все еще поглощенный своими мыслями, Мортимер уселся за пульт и принялся зашифровывать вопрос: какие последствия может иметь увеличенное потребление алкоголя на число участников религиозных празднеств. Ответ он получил прежде, чем успел подняться со стула. ОМНИВАК располагал всеми данными и потому с незначительными погрешностями мог ответить на любой вопрос обо всех и каждом. Не существовало ничего, что не подвергалось бы предварительному просчитыванию, и это было невыносимо. Что бы человек ни делал, думал или чувствовал, все было заранее известно; все было скалькулировано, предопределено, и уже не оставалось ни малейшего пространства для собственного мышления и собственных решений. Эту детерминированность обеспечивала регистратура ОМНИВАКа, масса данных, огромный, постоянно пополняющийся статистический материал. Сомнений не было: этот бездушный мозг необходимо уничтожить. "И вправду необходимо? -- усомнилось его второе "я".-- Все ведь взаимосвязано, целое оказывает влияние на часть, а часть определяет целое. Не потому ли мы становимся так свободны, когда закрываем на это глаза?.." Мортимер с силой ударил кулаком по клавишам. Мгновенно вспыхнуло красное матовое стекло с надписью "Ошибка!". Не обращая на это внимания, он пошел в умывальную, подставил лицо и руки под холодную воду. Затем достал из шкафа ионизатор. До сих пор ему не приходилось иметь дела со сварочными аппаратами, но, насколько он мог судить, прибор выглядел как настоящий. Ничего удивительного, насколько он помнит, применяемые при сварке электроны были зарядами; ионизатор же тоже был не чем иным, как прибором для производства зарядов, хотя, конечно, с более интенсивным действием. И по форме, и по величине прибор напоминал электрическую дрель, и Мортимер без труда уложил его в ящик для хранения перфокарт. И отправился в путь. В здании бюро ему нечего было опасаться. В этой секции, которую он знал как свои пять пальцев, он передвигался без труда. И только когда он вышел из лифта на одном из нижних этажей, Мортимер почувствовал легкое беспокойство. Здесь ему еще не приходилось бывать, и, хотя он хорошо помнил поэтажный план правительственного центра, все здесь показалось ему незнакомым. Самый нижний этаж предназначался для систем поддержания жизнеобеспечения. Здесь находились, так сказать, основные органы гигантского индивидуума, состоявшего, как любое другое живое существо, из отдельных клеток. От каждого органа шли соединения к каждой клетке: устройства для обеспечения очищенным, подогретым до нужной температуры воздухом и для отсасывания отработанного, коммуникации для подачи воды и сжатого воздуха, провода, по которым результаты замеров и команды на корректировку выходили из соответствующих помещений или поступали в них: показатели влажности воздуха, содержания двуокиси углерода и пыли, температура. То, что на поэтажных планах было обозначено не очень четкими фиолетовыми прямоугольниками, здесь представало в виде громко пульсирующих, выпускающих пар, шипящих и клокочущих чудищ из алюминия, стекла и синтетики. Мортимер остановился возле лифта и огляделся. Дверь позади него закрылась и как бы отрезала его от внешнего мира. Он с трудом подавил желание нажать на кнопку вызова и решительно прошел в коридор. Попытался сориентироваться -- установка кондиционирования должна находиться там, сзади, или нет, скорее там... Мысленно сверившись с планом, Мортимер двинулся по проходу между машинами. Его словно накрыло куполом из шумов и полутеней, осветительные стены давали лишь слабый рассеянный свет, скрадывавший истинные размеры помещения. Только теперь Мортимер заметил, что все время напряженно ловит любой шорох, тишина дарила успокоение. Он прислушивался к шуму и всматривался в темные углы. Все здесь было непривычным, и потому он не уловил ничего подозрительного. Несмотря на шум, он по-прежнему старался ступать как можно тише, он почти крался. Крепко сжав рукоятку ящика, он шел, каждый раз съеживаясь от движения какого-нибудь поршня или клокотания, неожиданно раздававшегося в каком-нибудь котле. Вдруг он остановился как вкопанный -- на этот раз никакого самообмана, вся неуверенность исчезла. На левой боковой стене вспыхнул красный свет, погас и снова зажегся... Мортимер быстро шагнул в боковой проход, остановился согнувшись, прижав к телу руки, и прислушался... Сомнений не было, он услышал шум лифта! Желудок словно налился свинцом, по телу растекалась слабость. Мортимер бросился вниз между двумя машинами, втиснулся под толстую трубу. Зашипела пневматическая дверь лифта... что-то появилось в зале -- он скорее почувствовал это, чем услышал. Что-то заскользило вдоль ряда машин, остановилось возле бокового прохода, где затаился Мортимер, и свернуло... Монтажный автомобиль! Тяжесть в желудке у Мортимера растаяла, монтажный автомобиль, значит, полиция здесь ни при чем. Но приборы могут его зафиксировать и сообщить об этом в Центр управления, тупо, как всякий автомат... Автомобиль покатился дальше, оставив его без внимания. В конце коридора он остановился, вытянул одну из своих искусственных рук, похожую на протез -- вместо кисти в нее был вмонтирован гаечный ключ,-- и с коротким жужжанием навинтил гайку. Проблесковый сигнал на стене погас, автомобиль снова проехал мимо Мортимера но боковому проходу в средний тракт, дверь лифта распахнулась, и тихое пощелкивание подъемника затерялось в остальных шумах. Подавив смешок в пересохшей гортани, Мортимер поднялся и пошел, не оглядываясь по сторонам, к своей цели -- воздухораспределителю. Это было громоздкое сооружение, из которого выбегали сотни малых и больших шлангов и трубок, расположенных в строгом порядке, однако являвших собою полную путаницу для непосвященного. Мортимер пошел, следя за нумерацией, и вскоре нашел подпитывающую линию, которая должна была привести его в зал накопителя. Теперь он действовал решительно и быстро. Он отключил автоматические сигнализаторы ошибок и отвинтил барашковые винты, которые крепили смотровое окошко к толстой, в две ладони, трубе. Осторожно высвободил стекло, заметив, каким образом было установлено уплотняющее кольцо, и поставил ионизатор вдоль сильного воздушного потока. Повернув рукоятку на полную мощность, зафиксировал ее в этом положении и снова вставил стекло с уплотнителем. Затем быстро закрутил винты. Сделать это было очень просто -- никто не рассчитывал на такой вид диверсии. Насильственное вторжение в Центр и даже похищение секретных материалов -- от этого зал был надежно защищен. Никто не мог переступить его порог незамеченным, тройное заграждение с автоматическими контролерами, которым любой визитер обязан был предъявить свои полномочия и документы, страховало от всяких неожиданностей. К тому же людям здесь вообще делать было нечего. Считалось, что опасность может исходить от групп, желавших завладеть правительственной властью и для этого нуждавшихся в информации. И совершенно не учитывалось, что кто-то, даже не помышляя о власти, станет действовать, исходя лишь из альтруистических мотивов. Роковая ошибка. Даже машина дала сбой. Она приняла в расчет человеческий эгоизм как постоянную величину. И эта ошибка стала гибельной для нее. Мортимер огляделся -- ничего подозрительного, насколько хватал глаз. Он поднял ящик из-под прибора и двинулся в обратный путь. Еще работали агрегаты, поток приказов еще бежал к передатчику, который посылал их на Землю, парализуя центр жизнеобеспечения человечества. Но скоро этот поток иссякнет. Донесения станут запутанными, ошибочными, превратятся в бессмыслицу и в конечном счете прекратятся. Люди снова станут действовать без принуждения, свободно. С наслаждением рисовал Мортимер в своем воображении разрушительную работу ионов в мельчайших элементах запоминающего устройства. Трудно вообразимый, абстрактный процесс, однако имеющий огромное практическое, жизнеопределяющее значение. Он живо представил себе, как заряды ударяются о молекулы, выводя их из покоя, как они переориентируют их, меняют их полюса. Он видел, как вместо упорядоченных рядов возникает тахистическая неразбериха, как блуждают двоичные цифры, рушатся матрицы... Собственно говоря, кто сейчас видел все это? Может, это был его неразлучный противник, тот, другой, его искуситель -- Стэнтон Бараваль? Или на этот раз его незримый оппонент со своими нравственными сомнениями не просил слова? Слезы выступили на глазах Мортимера от радостного предвкушения успеха. Мир спасен! На этот раз он победил все мешавшие ему голоса. Едва он вошел в лифт, как завыла сирена. 6 Мортимеру следовало бы еще раньше заметить: что-то тут не так, но восторг ослепил его. Он остановился, прислушался и различил топот бегущих откуда-то из глубины машинного зала, услышал крики, доносившиеся сверху через шахту. Он уже поднял было руку к табло с кнопками, однако, вместо того чтобы нажать на кнопку с цифрой 16 -- номер своего этажа, непроизвольно нажал клавишу с надписью "вниз". И прежде, чем успел осознать свои действия -- ведь он был уже на одном из самых нижних этажей,--лифт понесся вниз. Кажется, он проехал больше трех метров, составлявших один этаж, кабина остановилась, и половинки двери разошлись в стороны. Здесь царила тишина. Убедившись, что опасности нет, Мортимер вышел из лифта. Он обнаружил, что все еще сжимает рукоятку ящика, и быстро вставил его между половинками двери. Теперь они уже не сомкнутся и никто не сможет вызвать лифт наверх--путь преследователям отрезан. Мортимер осмотрелся. Этого этажа на плане не было. Должно быть, здесь находилась самая секретная часть установки, ведь на плане как раз не хватало данных о двух отсеках: бюро тайной полиции и месте, где расположен передатчик. Душераздирающий скрежет вдруг заставил его вздрогнуть. Мортимер еще успел увидеть, как двери лифта сомкнулись, раздавив ящик словно щепку. Он неверно рассчитал! Несмотря на то что кабина лифта была закрыта неплотно, она все же пришла в движение, при этом торчавшие из дверной щели металлические части ящика были срезаны словно бритвой. Все сорвалось. Произошло что-то необъяснимое, не поддающееся осмыслению, и операция провалилась. Видимо, они давно обнаружили ионизатор -- из-за нарушения циркуляции воздуха и повышения температуры; в момент тревоги любое отклонение становится существенным, и сейчас монтажный автомобиль наверняка уже занимался устранением постороннего прибора. Мортимер был в отчаянии. И не оттого, что испугался за свою жизнь, ему было обидно, что и на этот раз все сорвалось. И тут, словно молния, его пронзила мысль: передатчик! Он был таким же аллергетиком системы, как и накопитель, хотя и не столь чувствительным -- передатчик можно было восстановить, в то время как разрушенные объемы информации были безвозвратно потеряны. Но, может быть, достаточно отвоевать хоть немного свободы, возможно, даже временное освобождение из-под власти приказов приведет к падению правительства. Если люди почувствуют хоть малейшие проблески свободы -- уже одно это, возможно, приведет к восстанию! Необходимо разрушить передатчик -- может быть, судьба переворота все еще в его руках! Он предполагал, что передатчик находился в центре Лунного города, на одинаковом расстоянии от направленных антенн на углах треугольной площади в основании пирамиды, и потому повернул направо. Он использует то обстоятельство, что в правительственной системе действует минимальное количество людей -- большинство функций выполняли компьютеры либо управляемые компьютерами аппараты, роботы. Эти были повсюду, но Мортимер мог не опасаться: приказа высших правительственных учреждений об отключении блокирующих устройств, которые не позволяли роботам нападать на людей, пока не было. Мортимер наугад бросился вперед и тут же убедился, что нашел кратчайший путь к передатчику -- об этом говорили надписи на стенах. Впереди засветилось табло: "ПЕРЕДАЮЩИЙ ЦЕНТР. АБСОЛЮТНАЯ ТИШИНА!" Мортимер рванул дверь на себя. У пульта спиной к нему стоял мужчина. Он испуганно обернулся, и Мортимер, оглядевшись в поисках какого-нибудь оружия, схватил маленький микрофонный штатив с тяжелым основанием и тут же опустил руку--перед ним был Гвидо. -- Что тебе здесь надо? -- спросил тот и угрожающе двинулся к Мортимеру.-- Тебе нечего тут делать, это не имеет отношения к твоему заданию! -- Заговор не удался! Они подняли тревогу! -- Мортимер с трудом переводил дух. Подняв штатив, он бросился к генераторным лампам.-- Надо поскорее разрушить передатчик! -- Стой, погоди! -- воскликнул Гвидо. Мортимер уже занес над головой свое орудие, но Гвидо схватил его за руки. -- Пусти, это ведь единственный путь к спасению! -- Мортимер отчаянно пытался высвободиться. -- Ты сошел с ума! -- крикнул Гвидо. Стиснув Мортимера железной хваткой, он попытался вырвать у него штатив. Он был явно слабее Мортимера, но ловким приемом заставил Мортимера разжать пальцы и выпустить штатив, тот с грохотом упал на пол. Из коридора донеслись шум и крики. -- Ты что же, ничего еще не понял? -- спросил Мортимер. Вероятнее всего, наш план уничтожить накопитель памяти сорвался. Но если разрушить передатчик... Отпусти меня, Гвидо, и лучше помоги мне! Тот разжал руки, но ногой придавил валяющийся на полу штатив. Мортимер побежал к большим, тускло светящимся лампам, словно собирался уничтожать их голыми руками. -- Это ты ничего не понял! -- быстро проговорил Гвидо.-- Не паникуй и не делай глупостей. План гарантирован на сто процентов, все продумано и учтено. Передатчик нужен нам самим. А теперь беги отсюда, не то ты выдашь меня. Не мешай мне выполнять мое задание. Он вытолкнул Мортимера в узкую боковую дверь и захлопнул ее. Мортимер на минуту остановился, но не успел он опомниться, как дверь снова распахнулась и целая вереница роботов-автомобилей с выдвинутыми захватами покатилась через нее. Видимо, зал, в котором он находился, служил кино- и шукоархивом, с пола до потолка тянулись стеллажи, заполненные бобинами кинопленки и магнитолент, роликами с ампексом. Мортимер никак не мог найти выход, и страх, что он попал в ловушку, отозвался острой болью в животе. Нужно взять себя в руки. Он побежал, касаясь стены рукой, надеясь, что так скорее наткнется на какую-нибудь дверь, за ним по пятам, словно свора собак, мчались монтажные роботы. Значит, приказ получен из самых высоких сфер! Пока ему еще удавалось обгонять своих преследователей, но ведь роботы не знают усталости, а он всего лишь человек, и надолго его сил не хватит. Мортимер, пробегая, сбрасывал с полок штабеля бобин, вынуждая роботы объезжать их, однако расстояние между ним и его преследователями угрожающе сокращалось. Он лихорадочно соображал, как выбраться отсюда, отметив, что даже в этой сложной ситуации не утратил способности сосредоточенно думать. В самом деле, эти монтажные автомобили--всего лишь бездушные автоматы. Если они даже имеют радиосвязь с ОМНИВАКом -- а это, скорее всего, именно так,--тот мог действовать только в соответствии с получаемой информацией. А роботы двигались как слепые, они "видели" так, как видят летучие мыши в пещерах -- с помощью ультразвука, которым они "ощупывают" окружающий мир. Анализируя спектральное распространение длины волны, они могли фиксировать температуру визированного объекта и таким образом установить присутствие человека. Именно на этом решил Мортимер построить свой трюк: он стащил на бегу куртку, набросил ее на лестницу-стремянку, которую он поставил на пути у роботов, и с удовлетворением наблюдал, как они накинулись на одежду, еще хранившую тепло его тела, вцепились в нее всеми своими захватами, и те переплелись между собой. Это была короткая передышка, но Мортимер немедленно воспользовался ею. В конце коридора он увидел проход и мгновенно проскочил в него. И тут же с отчаянием увидел, что роботы снова пустились в погоню за ним. Он снова стал сбрасывать все, что лежало на полках стеллажей--теперь это были уже не магнитоленты, а связки перфокарт. На архивных столах Мортимер заметил карты с отпечатками пальцев, а также снимки людей анфас и в профиль. Очевидно, он находился в пресловутой картотеке Всемирной полиции, где хранились данные на каждого жителя страны. Добежав до стены, он и здесь не обнаружил выхода. Кажется, он и в самом деле попал в западню. Роботы, продолжавшие свою свирепую охоту за человеком, приближались, и Мортимер заметался как загнанный зверь. Первый робот был уже в двух шагах от него, две стальные клешни поднялись к нему... Мортимер отпрянул назад, лоскут, вырванный из его брюк, остался в захвате. Наконец Мортимер, отчаявшись, стал взбираться на стеллаж, карабкаясь по направляющим полкам, как по лестничным ступенькам. Добравшись до верха, он почувствовал себя в относительной безопасности--внизу роботы беспокойно сновали взад и вперед, словно хищники в клетке. Однако долго находиться в таком положении он не мог, пальцы немели, мышцы сводила судорога. Он уперся ногами в две противоположные полки и теперь держался цепко, точно трубочист в каминной трубе. Однако, едва он попытался продвинуться таким образом вперед, роботы под ним тоже переместились, очевидно, убежать от них было просто невозможно. Из соседнего помещения доносились крики -- видимо, по тревоге поднялись и люди, в просветах между полками Мортимер видел синие мундиры агентов Всемирной полиции. Понимая, что его жалкая попытка бегства обречена на неудачу, Мортимер двигался между полками, затем с трудом протиснулся над боковиной и проскользнул в последний ряд. И тут у него снова появилась надежда: он увидел в стене устье шахтного ствола, в начале которого на убегающих в темное чрево рельсах стояла маленькая приземистая вагонетка, нагруженная кассетами, полными перфокарт. Шахта, по-видимому, ведет в помещение, где проводится анализ личностных данных, но ему сейчас это было безразлично. Важно лишь одно: в это устье шахты свободно проходил человек. Одним прыжком Мортимер соскочил вниз, но неловко зацепился... замешкался... и роботы набросились на него... он почувствовал удары по спине, по ногам... но рыбкой проскользнул в отверстие, бросившись в него, словно тигр сквозь горящее кольцо, и упал на пустую вагонетку. Его обволокла темнота. Он услышал, как свистит воздух вокруг него, и понял, что мчится куда-то. 7 Весь путь занял несколько секунд, затем световое пятно расширилось, и, словно гигантская пасть, выплюнула его. Он свалился на длинный архивный стол, перевернулся, связка перфокарт рассыпалась по полу, одна из кассет тоже разлетелась вдребезги. Мортимер выпрямился, и взгляд его уперся в лицо опухшего, заплывшего жиром человека, который растерянно уставился на него. -- Как ты попал сюда? Кто ты такой?--Мортимер увидел направленное на него дуло гамма-пистолета: маленький черный кружок, источник разрушительных, всепроникающих гамма-лучей... Это, наверное, тот самый саботажник, о котором нас предупреждали,-- раздался хриплый голос Бушора. Он кивнул на Мортимера, продолжая прятаться за спину своего шефа.-- А ну-ка руки вверх, приятель! -- Кардини, вы же меня знаете! -- воскликнул Мортимер.-- Ведь вам известно... Три недели назад вместе с Никласом и Бребером... -- Руки вверх, если не хочешь поджариться,-- прошипел Бушор. -- Вы же должны вспомнить, вы еще пожелали нам удачи! -- заклинал Мортимер. -- Кардини недоверчиво поднял брови. -- О чем это он? -- спросил он. -- Понятия не имею. Вызовите сейчас же поисковую команду. Голос Мортимера срывался: -- Нет. Бушор! Подождите! Вы должны знать, вы же были при этом. -- Вы знаете этого парня?--спросил Кардини. -- Никогда не видел, шеф. -- Он лжет! -- Кардини подошел к микрофону переговорного устройства.-- Разыскиваемый находится здесь. Нет, ничего не случилось. Кажется, он без оружия. Мортимер сделал последнюю попытку: -- Послушайте, Кардини, еще не все потеряно! Вы еще можете спасти дело. Пошлите наверх поисковую команду. Прикажите роботам вернуться на склад! За это время мы сможем уничтожить передатчик. -- Уничтожить передатчик? Парень, видно, не в своем уме... -- И очень опасен,--добавил Бушор. -- У него вид сумасшедшего, анонимное сообщение по телефону оказалось верным. На огромном письменном столе задребезжал сигнал. -- Немедленно ко мне! -- крикнул Кардини в микрофон. Несколько человек в форме окружили Мортимера. Подавленный и опустошенный, в разорванной одежде, он устало привалился к стене и не в силах был больше сделать ни одного шага. Наступали последние минуты. Он проиграл. И все-таки он должен сохранять самообладание, как и те, кого уже постигла схожая судьба, как Никлас или Легентов. Если бы он постоянно твердил себе, что так или иначе обречен, он бы, возможно, воспринял все это иначе. Вошли двое мужчин в штатском. -- Усыпить?--спросил один из них. -- Нет, лишите чувствительности только руки и ноги, доктор Селзник,-- распорядился Кардини. Этот маленький невзрачный человечек был всемирно известным неврологом, психопатологом и пропагандистом, который по поручению правительства контролировал медико-технические институты. Он подошел к арестованному и сделал ему несколько уколов. Мортимер почувствовал, будто свободно парит в воздухе, а затем с грохотом рухнул на пол. -- Приготовить все для допроса,-- приказал Кардини,-- и через пять минут доставить в комнату для снятия показаний. Посмотрим, что кроется за всем этим. Мужчины раскрыли чемоданчики с инструментами. Вначале у Мортимера сняли отпечатки пальцев, затем взяли на анализ кровь, определили наличие белка в организме и составили генную карту. После этих процедур Мортимера уложили на носилки, и тележка отвезла его к лифту, который поднял его на шестой этаж--там размещались медицинские лаборатории. В зале, облицованном белым кафелем, где стояло несколько аппаратов непонятного назначения, его сняли с носилок. Мортимер попытался пошевелиться, но ноги и руки были нечувствительны, будто и не существовали вовсе. В конце концов ему удалось выпрямиться, двое мужчин в белых халатах усадили его на стул и защелкнули у него на животе изогнутую скобу, плотно, словно ремнем, притянувшую его к спинке стула. Через две минуты все, кого Мортимер уже видел раньше в кабинете Кардини, окружили его, казалось, они чего-то ждут, поэтому и не начинают допрос. Раздался какой-то шум в дверях, и в комнату вошел Перье, глава правительства и президент государства, а с ним и члены его штаба. Мортимер сразу узнал О'Гери, руководителя Социально-Стратегического бюро, своего начальника. Перье подошел вплотную к Мортимеру и принялся изучать его, словно диковинное насекомое, затем повернулся к ОТери. -- Человек из вашего отдела? -- Да, сэр. -- Мне жаль, но я должен приказать арестовать вас.-- Перье раздраженно махнул рукой.--Живо укол и привязать покрепче! -- Он подозвал Кардини: -- Итак, объясните, как могли произойти все эти невероятные события? -- У нас раздался телефонный звонок, сэр,--начал свой рапорт шеф полиции.-- Звонил неизвестный. Мы попытались установить, откуда, очевидно, звонок был из южноамериканского дистрикта... -- Личность этого человека установлена?--перебил его Перье. -- Нет, сэр. -- Тогда не отвлекайте нас мелочами! Чего он хотел? -- Он предупреждал нас. Говорил о каком-то революционере, члене запрещенной либеральной партии. И о том, что этот субъект будет болтаться в правительственном здании, якобы он готовит диверсию. -- Он был вооружен? Представлял опасность? О чем сигнализировали детекторы? Взрывчатые вещества? Уран? Плутоний? Яды? -- Нет, сэр. Ничего этого не было, сэр. -- Безобразие!--сказал Перье.-- Вы, конечно, тут же подняли тревогу? Все правильно. Ну и где же вы обнаружили этого молодчика? -- У меня в рабочем кабинете, сэр.-- Кардини запнулся...-- Он пришел... он появился из соединительной шахты, ведущей к персональному архиву... -- В вашем кабинете? -- Глава правительства наморщил лоб.-- В высшей степени занимательно. Загадочно. Что ему понадобилось у вас? -- Не знаю, сэр...--Кардини выглядел уже совсем не таким уверенным, как прежде. -- Вы знакомы с этим типом? Видели его раньше? -- Нет, сэр. -- Черт побери, что же он искал у вас? Он что же, пытался застрелить вас? -- Не знаю. -- Так. И этого не знаете.-- Перье повернулся к доктору Селзнику.-- Начинайте допрос. -- Химический, сэр? Или по методу фокусировки... -- Уймитесь вы со своим методом! Делайте что-нибудь, только побыстрее! -- Предлагаю легкий наркотический шок, а затем гормональную активизацию, чтобы он заговорил... Перье рывком придвинул стул и сел. -- Хорошо. Только быстро. Кто знает, какая заваруха уже поднялась! Мортимер следил за тем, как доктор Селзник приблизился к стенному шкафу, выдвинул ящик, извлек и надломил ампулу, набрал в шприц жидкость. Затем подошел один из ассистентов и заслонил от него врача. Он закатал у Мортимера рукав и перетянул жгутом предплечье. И тут снова перед ним возник врач со шприцем. Укола в вену Мортимер не почувстовал. Он пытался сопротивляться, напрягая те мышцы, что еще не онемели, хотя и понимал, что это бессмысленно. Врачу уже ничего не стоило удерживать его на месте. ...Мортимер сидел посреди комнаты, словно на сцене. Две дюжины глаз безжалостно сверлили его. Он ждал боли, пытаясь уловить малейшие ее признаки, он боялся, что она застигнет его врасплох. Он водил языком по нижнему ряду зубов -- словно в этом была его последняя опора, последняя гарантия от предательства. Он выдвинул челюсть и нащупал языком затвердение. Одно еле заметное движение, и его жизнь завершится... Боли он не ощутил. Вместо нее по всему телу разлилась слабость, поначалу даже приятная. Затем он почувствовал легкое головокружение, пустоту в голове, и его замутило. Мортимер боялся шевельнуться, ему казалось: малейшее движение, стоило лишь мигнуть или проглотить слюну, может ввергнуть его в бездонную пучину мучений. Доктор Селзник делал что-то за его спиной с одним из аппаратов, наконец он снова появился перед Мортимером, держа в руке прибор, соединенный кабелем с каким-то тихо гудевшим ящиком. Прибор был похож на фен для сушки волос, однако оканчивался типичной зонтичной антенной для воздействия на мозговые центры. Мортимер понял, что у него остается так же мало шансов на свободу действий, как у тех подопытных петухов и уток, которым предшественники современных неврологов вживляли в мозг концы проводов, чтобы по приказу возбуждать у них то сонливость, то агрессию, то половой инстинкт. Когда врач остановился перед ним и опустил зонтичную антенну на его голову, покрытую короткими, чуть-чуть отросшими за последние три недели волосами, боязнь стать предателем снова овладела им, он превозмог вялость и тошноту, решительно выставил вперед нижнюю челюсть и снова нащупал затвердение возле наполненного ядом зуба. Его опять охватили сомнения, он подумал, что вот сейчас все останется позади: чувства и мысли, надежда и страх, ненависть и любовь -- все то, что наполняет жизнь человека смыслом. Любовь! Сразу вспомнилась Майда. Как он надеялся вновь увидеть ее... Что-то вибрировало на темени, вонзалось в его мозг, буравило и сверлило его голову, безболезненно, но неотступно... Вокруг были разные животные... Крокодил, змеи, черепахи, антилопа-гну -- посреди комнаты и рядом, вместо белых лиц, обращенных к нему... И вдруг звери исчезли, словно декорации в панорамирующей кинокамере, и появились цифры, формулы, объем пирамиды, закон параллелограмма... он находился в детском саду, его просили прочесть стихотворение, а он никак не мог вспомнить начало-- все молча ждали, уставившись на него... Нет, это были не учителя, родители или школьные товарищи, это были Никлас, Бребер и Гвидо, они смеялись и хлопали ладонями по бедрам, а он стоял перед ними в ночной рубашке и ревел, потому что боялся ужей, которых они напустили ему в постель... Затем его челюсти непроизвольно разжались, и он запел, широко раскрывая рот, сложив губы в форме буквы "О": "С днем рожденья, с днем рожденья...", они были его друзьми, он любил их, ему хотелось броситься к ним, похлопать по плечам, пожать руки... И он взывал к ним: "Слушайте, слушайте..." -- Мы хотим спасти мир! -- крикнул он.-- Я уже четыре года как с либералами... -- Центр сообщений у меня в фокусе,-- сказал доктор Селзник.-- Можете допрашивать его, теперь он скажет все без запинки. -- Меня зовут Мортимер Кросс, я уже три недели нахожусь на Луне, работаю в Стратегическом Бюро...-- Слова неудержимым потоком лились из уст Мортимера. Он слышал себя со стороны, словно это говорил кто-то другой, он напрягал все силы, чтобы заставить себя замолчать, но тщетно.-- Сегодня я занимался вопросом прироста населения, через двадцать лет людей будет вдвое больше... Кардини поставил микрофон посреди комнаты. -- Теперь все по порядку. Ты подложил бомбу? -- Нет!--сказал Мортимер.-- Никакой бомбы нет... -- Тогда что же? -- прервал Кардини.--Диверсия с помощью ядовитого газа? Мортимер осознал, что именно сейчас он выдаст и план, и своих товарищей. Он ожидал самого худшего: побоев, пыток, уколов -- и считал, что у него хватит сил выдержать все это. Но им удалось отключить его волю. Слова вылетали из его уст, и он не имел ни малейшей возможности остановить это извержение; пока он не сказал ничего существенного, однако каждое слово могло обернуться предательством -- предательством по отношению к товарищам, к их общей цели. Мортимер стиснул челюсть и почувствовал, как что-то хрустнуло во рту, на языке появился сладковатый вкус, он быстро сглотнул и продолжал говорить: -- Никакого ядовитого газа. Никто не должен быть ранен. Для нас главное--исключить влияние правительства, прекратить надзор и вмешательство в личные дела. Вы же все знаете, Кардини, вы же сами пожелали мне успеха! Речь о том... Глава правительства вскочил со своего места. -- Что такое? Кардини известно о вашем выступлении? Мортимер с ужасом сознавал, что сейчас он выдаст все. Надо выиграть хоть несколько секунд, должен же яд подействовать наконец! Он прикусил язык, надеясь хоть как-то удержать поток слов, почувствовал боль, но голосовые связки--или что-то там еще -- продолжали издавать звуки, хотя и несколько невнятные. -- Кардини знает все. Бушор тоже участник. Именно поэтому на сей раз операция не должна была кончиться неудачей... -- Арестуйте их! -- вскричал Перье, указывая на обоих. Полицейские бросились к Кардини и Бушору. Шеф полиции, побледнев, отшатнулся к стене. -- Ничего не понимаю... Это ужасное недоразумение! -- Может быть, он лжет? -- обратился Перье к доктору Селзнику. -- Исключено! -- Тогда сделайте им по уколу и перенесите в соседнее помещение. Потом допросим и этих. Какой подлый заговор! А теперь вернемся к Баравалю.-- Он постучал пальцами по груди Мортимера.-- Ну, выкладывай! Что ты успел натворить? О какой диверсии ты говорил? Лицо его исказил нервный тик, он склонился к Мортимеру и яростно потряс его. -- Не надо! -- воскликнул доктор Селзник.-- Вы собьете фокусировку, он и без того заговорит. -- ...Мы собирались вывести из строя накопитель ОМНИВАКа, уничтожить информацию... -- Но каким образом, черт побери?! -- С помощью ионизатора. Я установил ионизатор в вентиляционной трубе, ионы деполяризуют... Перье повернулся к своей свите. -- Ради всего святого! Что мы можем предпринять в этом случае? -- Главный инженер должен знать... -- ответил один из безмолвных зрителей. -- Соедините меня с ним! -- потребовал Перье. "Они еще не обнаружили ионизатор",-- подумал Мортимер. От радости кружилась голова. Может быть, операция все-таки удалась? Он неудержимо продолжал говорить. -- ...Информация выражена в заряженных и сориентированных молекулах. Ионизированными частичками газа они гасятся, как магнитофонная лента, если по ней провести магнитом. Перье прорычал в переговорное устройство: -- Надо найти способ спасти накопитель памяти. Что можно сделать против ионов? В ответ из динамика раздался бесцветный голос: -- Сначала нужно убрать ионизатор. Затем отравленный ионами воздух как можно скорее удалить из помещения. Вряд ли поможет что-нибудь другое... -- Мы должны действовать. Ваши предложения? -- Лучше всего подсоединиться к внешнему вакууму. Тогда весь воздух в здании, где находится накопитель, вместе с ионами мгновенно будет замещен. -- Как это сделать? -- Минуту, я как раз смотрю план... Нашел! Не все еще потеряно. Под помещением, где находится накопитель, идет коридор к передающей мачте три, а через запасной выход существует связь с внешним миром. В конце коридора имеется старая строительная шахта, так что потребуется лишь открыть две шлюзовые двери. На все это уйдет не более пяти минут. -- Распорядитесь об этом! -- Понятно! Перье отключил переговорное устройство и снова опустился на стул. Лицо у него было усталое. -- Доктор Селзник, заканчивайте допрос! Врач повиновался. Он быстро спрашивал, и Мортимер отвечал. Кросс сообщил о своей встрече с Бребером и Никласом, о тех приказах, что он получил, о докторе Про-коффе и пересадке мозга, которую произвел этот ученый. Он рассказал о Майде и их ночной прогулке в саду. Поведал и о том, как нашел Майду на космодроме... Внезапно этот поток слов прервал звук сирены -- сигнал тревоги. Доктор Селзник прекратил допрос, Перье подбежал к переговорному устройству и вызвал центральный пост надзора. -- Что случилось, кто дал тревогу? Взволнованный голос сообщил: -- Тревога включилась автоматически, на посту номер шестнадцать! -- Где это? -- Это проход к передатчику три, который только что был эвакуирован. -- Срочно установите причину тревоги! -- Сейчас узнаем... Контрольный мобиль уже в пути... Но пока нет никаких сообщений... Внимание! Только что получено донесение поисковой группы номер четыре: в установке кондиционирования не найдено ничего, если не считать обычного сварочного аппарата за распределителем, в переходе к залу накопителя памяти. Ионизация воздуха не зафиксирована. Содержание электричества в воздухе повсюду нормальное. -- Странно. Может, есть смысл арестованных еще раз... -- Внимание! Есть картинка с поста номер тринадцать... Я перевожу ее на ваш приемник. Большой флюоресцирующий экран ожил, засветился, и сразу появилось изображение--коридор, по которому бежали мужчины в вакуумных костюмах... Один из них, казалось, бежал прямо на зрителей, его фигура, увеличиваясь все больше и больше, заполонила весь экран, он поднял какой-то предмет, швырнул его прямо перед собой. Изображение исчезло. -- Это Бребер,-- крикнул Мортимер.-- Вы видели его? Это Бребер, о котором я рассказывал! Они идут! Наша взяла