истемы. - А я считал математику единой, - тихо сказал Корсон. - С точки зрения логики. Гипотеза непрерывности... - Ты меня удивляешь, Корсон, и своим невежеством, и своими знаниями. Гипотеза непрерывности была опровергнута три тысячи лет назад. Впрочем, она не имеет с этим вопросом ничего общего. Истинно только то, что теория, основанная на бесконечном числе аксиом, всегда содержит в себе противоречие. Тогда она уничтожается, исчезает, возвращается в небытие. Однако это не мешает ей существовать. На бумаге. "Вот почему, - подумал Корсон, - я двигаюсь по дорогам времени наугад. Мой двойник из будущего не может сказать мне, что я должен делать. И все-таки бывают утечки информации, до меня доходят их крохи, и они помогают мне ориентироваться. Должен существовать какой-то физический порог, ниже которого пертурбация не имеет значения. Если я попробую вырвать у него эту бумагу, заставить будущее..." - На твоем месте я бы этого не делал, - сказал Веран, словно читая его мысли. - Я тоже не слишком верю в нерегрессивную теорию информации, но никогда не отваживался попробовать. "Однако в далеком будущем боги не колеблются, - подумал Корсон. - Они играют возможностями, подняв порог до уровня Вселенной. А в этом случае барьеры падают. Вселенная открывается, освобождается, приумножается. Человек перестает быть узником туннеля, соединяющего его рождение со смертью". - Проснись, Корсон, - резко сказал Веран. - Ты сказал, что эти птицы обладают фантастическим оружием, которое отдадут мне. Еще ты сказал, что без помощи уриан я никогда не найду дикого гипрона. И что взамен им нужен я, опытный вояка, чтобы завоевать для них планету и обезвредить дикого гипрона, прежде чем он размножится и спровоцирует вмешательство Службы безопасности, которая заодно нейтрализует и их самих. Возможно, ты прав. Все это хорошо согласуется, правда? Внезапно он вытянул руку. Корсон не успел отреагировать. Пальцы наемника коснулись его шеи. Однако Веран не пытался его задушить. Он сорвал с шеи Корсона небольшой передатчик, висевший на цепочке, и быстро спрятал его в маленькую черную коробочку, которую уже давно держал в руке. Корсон рванулся к нему, но Веран отпрянул в сторону. - Теперь можно поговорить откровенно. Они нас не услышат. - Тишина их обеспокоит, - со страхом и в то же время с облегчением сказал Корсон. - Ты меня недооцениваешь, дружище, - холодно сказал Веран. - Они по-прежнему слышат наши голоса. Мы говорим о дождях и хорошей погоде, о способах ведения войны и выгодах возможного союза. Наши голоса, ритм нашего диалога, длина пауз, даже наше дыхание были проанализированы. Как ты думаешь, почему мы говорим так долго? В этот момент маленькая машинка развлекает их нашим разговором, может, несколько скучноватым, но тут уж ничего не поделаешь. А сейчас мне не остается ничего иного, как принять новые меры предосторожности. Я подарю тебе новое украшение. Он не сделал никакого знака, но солдаты крепко взяли Корсона за руки. Чья-то рука схватила его за волосы, так что голова его откинулась назад, и в тот же миг холодный металл коснулся его шеи. Он подумал, что ему хотят перерезать горло. Но зачем им убивать его сейчас, к тому же таким жестоким способом? Может, Веран любит купаться в крови своих жертв? "Но как же сообщение? - подумал Корсон. - Он ведь сказал, что не может меня убить". Щелкнул маленький замок - на Корсона надели обруч. Он был широкий, изготовленный из легкого металла, не причинял неудобств. - Надеюсь, он тебе не мешает, - сказал Веран. - Впрочем, ничего, привыкнешь. Придется тебе поносить его некоторое время, может, даже всю жизнь. Внутри находятся два независимых взрывных устройства. Если ты попробуешь его снять, они взорвутся. И можешь мне поверить, взрыв будет достаточно силен, чтобы вместе с тобой отправить на Эргистал любого, кто окажется поблизости. Если же ты попробуешь использовать против меня или моей армии любое оружие - от дубины до трансфиксера включительно, - обруч впрыснет тебе сильный яд. То же самое произойдет, если ты отдашь кому-то приказ применить оружие против нас. И даже в том случае, если ты ограничишься разработкой плана борьбы со мной. Прелесть этой вещицы в том, что ты сам заставляешь ее сработать независимо от времени и пространства. Она реагирует на сознательную агрессию. Ты можешь сколько угодно ненавидеть меня и уничтожать в своих снах хоть сто раз за ночь - это тебе ничем не грозит. Ты можешь сражаться как лев - но не против меня и моих людей. В крайнем случае ты можешь прибегнуть к саботажу - но в этом случае тобой займусь я. Теперь ты видишь, Корсон, что можешь быть моим союзником или сохранять нейтралитет, но врагом моим стать ты не можешь. Если это унижает твое достоинство, утешайся тем, что моя личная охрана носит такие же обручи. - Он удовлетворенно посмотрел на Корсона и улыбнулся: - Ты это имел в виду, говоря о пате? - Примерно, - признал Корсон. - Но уриане будут удивлены. - Они меня поймут. Их маленький передатчик тоже был не таким уж невинным. Приняв особый сигнал, он испустит достаточно тепла, чтобы поджарить тебя. Будь они хитрее, воспользовались бы автономным устройством. Выпить хочешь? - Охотно, - ответил Корсон. Веран вытащил из ящика стола фляжку и две хрустальные стопки. Наполнил их до половины, подмигнул Корсону и выпил. - Я бы не хотел, чтобы ты на меня обижался. Я люблю тебя, Корсон, - кроме того, ты мне нужен. Но я не могу тебе верить. Все складывается слишком хорошо, но только потому, что ты здесь есть, был и будешь. А я даже не знаю, что тобой движет. То, что ты мне предлагаешь, Корсон, это измена человечеству. Это означает отдать себя в распоряжение этим фанатичным птицам, которые только и мечтают об уничтожении человека в обмен на собственную безопасность и чрезвычайную власть. Допустим, я могу это принять. Но ты? Ты, Корсон, не похож на предателя человечества. Или, может, я ошибаюсь? - У меня нет выбора, - ответил Корсон. - Для человека, действующего под давлением обстоятельств, ты проявляешь исключительную предприимчивость. Тебе удается убедить птиц заключить со мной союз, и ты сам приходишь договариваться об этом. Более того, для этой цели ты доставляешь меня сюда. Хорошо, допустим, ты сможешь загнать меня в ловушку. Я исчезаю, а ты остаешься вместе с птицами. Уже сейчас ты предаешь свой вид, выдавая меня существам, которые, с твоей точки зрения, стоят не больше, чем я, и при этом они даже не гуманоиды. И ты знаешь, что тебе придется сделать это еще раз. Это не похоже на тебя. Птицы не отдают себе в этом отчета, поскольку не знают людей и принимают тебя за зверя, за дикого зверя, который будет обкрадывать их гнезда и которого можно приручить или, точнее, укротить. Но я видел тысячи солдат вроде тебя, Корсон. И все они были не способны предать свой вид, свою страну, своего вождя, причем вовсе не из какого-то благородства, хотя все в это верят, а просто подчиняясь воинской дисциплине. Тогда что же? Рассмотрим другой вариант. Ты стараешься спасти человечество. Ты решил, что выгоднее всего, если Урия, а потом и весь этот звездный район будет завоеван человеком, а не этими покрытыми перьями фанатиками. Ты доставляешь меня сюда и предлагаешь мне союз с урианами, поскольку предполагаешь, что он будет непрочен, что раньше или позже я с ними поцапаюсь, и надеешься, что я уничтожу уриан. Может, тогда ты смог бы избавиться от меня? Можешь ничего не отвечать. Было бы бессмысленно просить меня помочь в борьбе с урианами, поскольку есть риск, что я предам. Ты же знаешь, что коалиции часто распадаются. - Есть еще дикий гипрон, - холодно сказал Корсон. - Верно, он мне нужен. В то же время, захватив его, я освобожу Урию от второй опасности. Разве я не прав, Корсон? - Вы принимаете мое предложение? Веран криво усмехнулся: - Не раньше, чем обеспечу свою безопасность. 28 На этот раз они двигались за кулисами времени. Корсон разглядывал время с помощью нервной системы гипрона. Отростки гривы животного охватывали его запястья и касались висков, отчего к горлу периодически подкатывала тошнота. Веран, висевший по другую сторону гипрона, потребовал от Корсона, чтобы тот заглянул прямо во время. Он надеялся, что Корсон сможет быть проводником в лабиринте подземного города уриан. Они ползали по складкам действительности во все еще живой современности. Существо с очень хорошим зрением могло бы заметить движущиеся тени, а если повезет - огромный и страшный призрак. Однако прежде чем оно успело бы моргнуть, они исчезли бы, поглощенные воздушной бездной. А если бы свет был достаточно ярок, чтобы окружить ореолом какую-то деталь, оно увидело бы только плоскую прозрачную фигуру. С современностью гипрон синхронизировался лишь на долю секунды, чтобы Веран и Корсон могли осмотреться. Стены, колонны, мебель были для них как туман, а живые существа или движущиеся предметы оставались невидимыми. Это была вторая сторона медали. Нельзя было подглядывать, не рискуя, что их заметят, или оставаться невидимым, не теряя зрения. - Жаль, что ты не знаешь этой базы, - сказал Веран. - Я же просил у вас неделю или две, - запротестовал Корсон. Веран пожал плечами: - Есть риск, с которым я считаюсь, и риск, которого я избегаю. Я не буду ждать целую неделю, пока ты вместе с птицами расставишь на моем пути ловушки. - А если нас заметят? - Не знаю, может, ничего не случится. Или произойдет пертурбация. Нгал Р'нда может понять, что происходит, и перестанет тебе верить. Или же рискнет ускорить течение событий и начнет атаку гораздо раньше. Мы не должны допустить, чтобы нас заметили. Нельзя вносить в течение истории изменения, которые могут обернуться против нас. Мы пойдем одни, без эскорта, без тяжелого оружия. Использовав любое оружие в прошлом, от которого ты зависишь, ты убьешь себя. Надеюсь, ты это понимаешь. - Значит, невозможно приготовить ловушку в прошлом? Веран широко улыбнулся, обнажив металлическую пластину, заменяющую ему зубы. - Мне достаточно ввести небольшую подпороговую модификацию. Ее не заметят, но я смогу воспользоваться ею в нужный момент. Ты ценный человек, Корсон. Ты указал мне слабое место Нгала Р'нда. - И я еще должен вас сопровождать? - Неужели я похож на безумца, который способен оставить тебя за своей спиной? Кроме того, ты знаешь здесь все закоулки. - Уриане заметят мое отсутствие. Они же нас не слышат. - Мы могли бы рискнуть и оставить передатчик, но, думаю, в этом случае он может послать какой-нибудь сигнал. Нет, лучше мы будем соблюдать тишину. Кроме того, в той современности мы будем отсутствовать всего несколько секунд. Как по-твоему, сколько лет этой птице? - Понятия не имею, - поколебавшись, ответил Корсон. - Для своего вида он уже стар. А в мое время уриане жили дольше, чем люди. Думаю, ему сейчас, по крайней мере, двести земных лет, может, двести пятьдесят, если их гериатрия шагнула вперед. - Мы нырнем, используя аварийный вариант, - сказал довольный Веран. - Благодаря этому они не получат сигналов твоей игрушки. Сейчас они двигались по аллеям времени. Они проскользнули в подземный город и теперь преодолевали километровую толщу скал. Она была для них не плотнее тумана. Веран прошептал на ухо Корсону: - Как его узнать? - По голубой тунике, - сказал Корсон. - Однако, мне кажется, здесь он бывает довольно редко. - Это не важно. Когда гипрон на него наткнется, он пойдет за ним до момента рождения. А может, нужно говорить о вылупливании? На мгновение мелькнула голубая тень, они попытались не терять ее из виду, но она исчезла так быстро, что Корсон с трудом осознал, что это были месяцы и годы, в течение которых Нгал Р'нда играл на планете роль уважаемого и миролюбивого урианина. Они плыли против течения жизни этого существа, как лосось плывет против течения реки. Тень изменила окраску. Нгал Р'нда был молод, и туника Князей Урии еще не покрывала его плечи. Может, он еще не начал обдумывать планы завоеваний? Корсон, впрочем, был уверен в обратном. Другие голубые тени выныривали из глубин времени - другие Князья, вылупившиеся из Голубых Яиц и тоже мечтавшие о мести. Нгал Р'нда говорил правду - он был последним. Осознание близкого конца заставило его действовать. Князьям, жившим до него, вполне хватало мечты - на действие они решиться так и не смогли. Нгал Р'нда исчез. - Он точно родился здесь? - обеспокоенно спросил Веран. - Понятия не имею, - ответил Корсон, раздраженный тоном наемника. - Но думаю, что да. Он слишком важен, чтобы родиться вдали от святилища своей расы. И в эту секунду тень, которой был Нгал Р'нда, появилась вновь. Корсон не мог его опознать, но понял это по реакции гипрона. - Что это за ловушка? - спросил Корсон. - Увидишь. Они направлялись к моменту рождения последнего Князя Урии. "Может, Веран хочет сразу после рождения Князя впрыснуть ему бинарный генетический стабилизатор, - подумал Корсон, - который начнет действовать только через годы? А может, хочет вживить ему датчик размером не больше клетки, в таком месте, где на него не наткнется хирургический нож, который позволит следить за ним всю жизнь? Нет, наемник до этого не додумается". Гипрон затормозил и остановился. Корсону показалось, что все частицы его тела разбегаются в разные стороны, он с трудом справился с тошнотой. - Он еще не родился, - сказал Веран. Глазами гипрона Корсон увидел большой эллиптический зал, похожий на тот, где заседали Князья. Оба наездника затаились в толще камня, скрытые от чужих взглядов, а из стены торчали лишь несколько отростков гривы Бестии. В полированной стене виднелись ниши, и в каждой из них лежало яйцо. В конце зала, в самой просторной нише, лежало красное яйцо. Корсон мысленно сделал поправку: яйцо казалось красным гипрону, а для человека и урианина было голубым. Яйцо, из которого вылупился Нгал Р'нда. Ниши были инкубаторами, и никто не смел входить в зал до конца того момента, пока из яйца не вылупился урианин. - Нужно немного подождать, - сказал Веран, - мы заехали слишком далеко. Гипрон скользнул к голубому яйцу. Корсон уже адаптировался к восприятию Бестии и почти овладел ее панорамным зрением. Он мог наблюдать за действиями Верана и видел, что наемник направил на голубое яйцо какой-то похожий на оружие инструмент. - Не уничтожайте его! - невольно крикнул Корсон. - Идиот, - сухо сказал Веран. - Я его измеряю. Полковник нервничал. В этот ключевой момент жизни Нгала Р'нда малейшая ошибка могла привести к серьезным изменениям в истории. На лбу Корсона выступили капли пота, сбежали вниз по крыльям носа. Веран играл с огнем. Что будет, если он ошибется? Исчезнут ли они оба? А может, появятся, но в другом отрезке времени? Голубое яйцо задрожало и раскрылось. Показалась макушка молодого урианина. Он был огромен и казался таким же большим, как яйцо. Потом скорлупа рассыпалась на кусочки, и цыпленок открыл клюв. Сейчас он издаст свой первый писк, которого с нетерпением ждет мать. К удивлению Корсона, голова урианина была не больше кулака мужчины такого же роста. Однако он знал, что развитие нервной системы Нгала Р'нда далеко от завершения. Намного чаще, чем человеческие дети, уриане рождались преждевременно и не были приспособлены к самостоятельной жизни. Гипрон вышел из стены и синхронизировался с современностью. Веран схватил пластиковый мешок, собрал в него осколки голубого яйца и вернулся к гипрону. Не теряя времени, он направил своего скакуна под защиту стены и дал сигнал к десинхронизации. - Конец первой фазы, - пробормотал он сквозь зубы. В эллиптическом зале раздались первые пискливые крики. Открылась дверь. - Они заметят исчезновение скорлупы, - сказал Корсон. - Ты ничего не понял, - пробормотал Веран. - Я доставлю им другую. Если твои слова верны, они хранят только голубую скорлупу, а другие цвета их не интересуют. Они направились к поверхности. В небольшом скалистом ущелье Веран синхронизировал гипрона. Корсон спустился на землю, и на него снова накатила тошнота. - Смотри под ноги, - сказал Веран. - Мы в нашем объективном прошлом. Неизвестно, какие изменения вызовет сломанная травинка. Он открыл мешок и внимательно осмотрел куски скорлупы. - Это не обычное яйцо, - пробормотал он. - Скорее составленные друг с другом плитки, как кости черепа у человека. Взгляни, четко выделяются линии стыковки. Он отломил небольшой кусочек скорлупы, поместил его в какой-то аппарат и прильнул глазом к окуляру. - Пигментация в массе, - заметил он. - Генетическая причуда. Может, это результат систематического скрещивания внутри одного рода. Впрочем, не важно. Я легко найду краску подобного типа, но менее долговечную. - Вы хотите покрасить яйцо? - удивленно спросил Корсон. Веран язвительно рассмеялся: - Дорогой Корсон, твоя глупость неизлечима. Я заменю эту скорлупу другой, обычной, и покрашу именно ее. Для этого я воспользуюсь краской, которую в случае нужды можно будет нейтрализовать. Все могущество Нгала Р'нда основано на особом цвете его яйца. Поэтому он считает, что время от времени его полезно показывать. Чтобы избежать подмены, никто не остается в зале при вылуплении цыплят. Оставаться запрещено, разве что у тебя есть гипрон. Я не думаю, чтобы эта замена когда-нибудь будет замечена. Чтобы в этом убедиться, я возьму скорлупу урианина, вылупившегося в то же время, что и Нгал Р'нда, и тех же самых размеров. Труднее всего будет подложить ее в течение всего одной секунды, прежде чем кто-либо успеет войти и увидеть нас. - Но это невозможно! - воскликнул Корсон. - Есть препараты, десятикратно увеличивающие скорость человеческой реакции. Думаю, ты слышал об этом. Ими пользуются звездолетчики во время боя. - Они опасны, - сказал Корсон. - А я и не заставляю тебя их принимать. Веран перебирал кусочки скорлупы, внимательно их разглядывая, потом задумчиво сказал: - Пожалуй, лучше обесцветить их и подбросить вместо фальшивой. Он проделал несколько анализов, после чего распылил по обломкам какой-то аэрозоль. Через несколько секунд голубые осколки побелели. - По коням! - воскликнул довольный Веран. Они вновь погрузились в реку времени и довольно быстро добрались до зала, где лежали десятки лопнувших скорлуп. Веран синхронизировал гипрона, начал копаться в осколках и нашел наконец почти целую скорлупу. Под струей распылителя она приобрела голубой цвет, и Веран проглотил таблетку. - Акселератор подействует через три минуты, - заметил он. - Десять секунд сверхскорости. Это больше, чем полторы минуты субъективного времени. Больше, чем нужно. Он повернулся к Корсону и широко улыбнулся: - Вся прелесть в том, что, если со мной что-нибудь случится, ты не сможешь отсюда выбраться. Представляю, какие рожи будут у уриан, когда они застанут в инкубационном зале одного мертвого человека и одного живого. А еще прирученную Бестию, которых они до сих пор видели только в диком состоянии. - Мы исчезнем, - сказал Корсон. - Произойдут слишком большие изменения. Вся история этого фрагмента континуума содрогнется. - Я вижу, ты быстро учишься, - насмешливо сказал Веран. - Но самая большая трудность - вернуться сразу после нашего старта. Я не хочу встретить самого себя. Корсон содрогнулся. - Кроме того, - продолжал Веран, - гипрон тоже этого не хочет. Очень трудно заставить его приблизиться к самому себе во времени. Он терпеть этого не может. "И все же, - подумал Корсон, - я сделал это. Точнее, сделаю. Все законы физики относительны. Это значит, что однажды я пойму механизм времени. Что я отсюда выйду. Что вернется мир, и я найду Антонеллу". Все произошло так быстро, что Корсон сохранил об этом только отрывочные воспоминания. Тень Верана двигалась так быстро, что пространство, казалось, было полно им, и перемещалось как в калейдоскопе. Голубые осколки скорлупы, ниши, заполненные цыплятами, двери, которые открываются и, вероятно, скрипят, и вдруг как бы запах хлора, хотя было очевидно, что воздух зала не может проникнуть внутрь скафандра, отступление сквозь время, голос Верана, высокий, отрывистый, такой быстрый, что слова было очень трудно понять, пируэт в пространстве, темнота - и опять падение во все стороны Вселенной... - Конец второй фазы, - сказал Веран. Ловушка была расставлена. Два или даже два с половиной века пройдут, прежде чем Веран подтолкнет Нгала Р'нда, последнего Князя Урии, Господина Войны, вылупившегося из Голубого Яйца, к его предназначению. "Время, - подумал Корсон, пока сильные руки освобождали его от ремней, - время - самый терпеливый из богов". 29 Бестия спала сном младенца. Погребенная в пятистах метрах под поверхностью планеты, наполненная энергией, которой хватило бы, чтобы перевернуть гору, она хотела только спать. Она была поглощена созданием восемнадцати тысяч зародышей, из которых потом возникнут особи ее вида, и это обострило ее чувство опасности. Поэтому она проскользнула сквозь толщи осадков до базальтовой подошвы, где и выдолбила себе гнездо. Легкая радиоактивность скалы поставляла ей дополнительную энергию. Бестия спала. В своих снах она вспоминала планету, которой никогда не видела, но которая была колыбелью ее вида. Там жизнь была простой и хорошей. Хотя планета эта исчезла более пятисот миллионов лет назад (земных лет, которые не имели никакого значения для Бестии), почти нетронутые образы сцен, пережитых ее далекими предками, передавались ей в мозг наследственной памятью. Сейчас, перед размножением, растущая активность хромосомных цепочек оживляла цвета и выделяла детали. Бестия сохранила образ расы, создавшей ее род по своему образу и подобию, для которой бестии были чем-то вроде домашних животных, нетребовательных и привязчивых. Если бы люди времен первой жизни Корсона могли увидеть сны Бестии, они нашли бы ответы на многие вопросы. Они никак не могли понять, как бестии, сторонящиеся своих сородичей, могли развить некое подобие культуры и основы языка. Они знали животных антиобщественных или живущих в предобщественной стадии, почти таких же интеллигентных, как, например, дельфины. Но ни один из этих видов не развил настоящего разговорного языка. Согласно тогдашним и с тех времен еще не опровергнутым теориям, возникновение цивилизации и языка требовало определенных условий: создания иерархических орд, умения воспринимать окружающее, использовать различные предметы по назначению (каждое существо, конечности которого являются почти идеальными инструментами, обречено на застой). Бестия не отвечала этим трем условиям. Она жила в изоляции, была, насколько могли судить люди, почти нечувствительна к окружающему и не имела понятия, как пользоваться даже простейшими инструментами. Но это не говорило о недостатке у нее ума. Можно было склонить ее к использованию довольно сложных машин, но самой ей это вовсе не требовалось. Когти и грива полностью обеспечивали все ее потребности. И все же Бестия могла говорить и даже, по мнению некоторых исследователей, пользоваться символами. Происхождение бестий было второй неразрешимой проблемой. Во времена первой жизни Корсона экзобиологи уже знали достаточно, чтобы сравнительная эволюция стала точной наукой. Теоретически было возможно, изучая только одно существо, создать полный образ вида, к которому оно принадлежало. Но бестии обладали признаками едва ли не дюжины разных видов. Ни одна среда, возникшая в воображении какого-нибудь экзобиолога, не создала бы такого парадокса. Это была одна из причин, по которым их назвали просто бестиями. По мнению одного разочарованного биолога, бестии были единственным известным доказательством существования Бога или, во всяком случае, какого-нибудь божества. Длинный палец энергии на одну наносекунду коснулся Бестии. Она шевельнулась во сне и жадно проглотила пищу, не заботясь о том, откуда она взялась. Второй контакт, легкий как перышко, почти разбудил ее. А третий - ужаснул. Она умела различать большинство природных источников энергии, но на этот раз источник был искусственным. Что-то - или кто-то - пыталось ее поймать. С ужасом она поняла, как ошиблась, поглотив энергию первого луча. Она выдала свое убежище. То же самое она сделала со вторым и попыталась умерить свой аппетит, когда пришел третий. Слишком испуганная, чтобы сдержаться, она боялась упустить хотя бы частицу энергии. Когда ее одолевал страх, инстинкт приказывал ей пожирать как можно больше энергии в любой форме. Она уже чувствовала твердые энергетические копья, вонзающиеся в ее нежное тело, и начала оплакивать свою судьбу - маленькое, бедное существо, господствующее только над жалким обрывком времени, способное анализировать всего десять элементов окружающего мира одновременно! Она оплакивала восемнадцать тысяч скрытых в ее теле невинных зародышей, которым грозила гибель. Почти в шести тысячах километров от этого места у приборов сидели огромные птицы. Нейтронный луч, зондирующий толщу планеты, трижды был поглощен в одной и той же точке. Фаза наложенной обратной волны показывала небольшое, но явное расхождение. - Он там, - сказал обеспокоенный Нгал Р'нда. - Вы уверены, что сможете с ним справиться? - Абсолютно, - ответил Веран. Договор заключили без труда, но с выгодой для него. Лагерь был в пределах урианского оружия, но самого Верана это не волновало. В рукаве у него лежал козырной туз. Он повернулся, чтобы отдать несколько приказов. В пятистах метрах под землей Бестия собиралась с силами. Она чувствовала себя искалеченной. Процесс дозревания ее потомства зашел слишком далеко, чтобы она могла перемещаться во времени. Она не сумела бы синхронизировать движения каждой из восемнадцати тысяч малюток, а они в свою очередь приобрели уже достаточную автономию, чтобы мешать своей родительнице. Если угроза станет очевидной, ей придется бросить их на произвол судьбы. Это был один из тех случаев, когда инстинкт самосохранения вступал в противоречие с инстинктом продолжения рода. Если повезет, некоторые из них выживут, но большинству не удастся точно синхронизироваться с современностью. Они внезапно столкнутся с массой материи, эквивалентной их объему. Энергия, освобожденная при этом, будет соответствовать небольшому ядерному взрыву. Это не могло серьезно повредить Бестии, но эмбрионам это грозило смертью. Возможно, решение было в том, чтобы опуститься еще глубже в толщу планеты. Но Бестия выбрала для своего гнезда довольно удачное место. Близкая к поверхности лава притягивала ее, как огонь камина притягивает кота. В нормальном состоянии Бестия с удовольствием купалась бы в лаве, но сейчас она колебалась. Высокая температура ускорила бы дозревание, и тогда она не смогла бы уйти от малюток достаточно далеко и, вероятно, стала бы их первой жертвой. Рискнуть и выйти на поверхность? К несчастью для Бестии, планету-гигант, где родились ее предки, посещали хищники, для которых они были любимым лакомством. Те тоже умели перемещаться во времени, и, хотя исчезли пятьсот миллионов лет назад, факт этот никак не мог повлиять на поведение Бестии. Ее видовая память не принимала во внимание новых данных. Для Бестии эти пятьсот миллионов лет словно никогда не существовали. Она не знала, что их вид намного пережил своих создателей и первых хозяев и что выживанием они обязаны своей роли домашнего животного. Итак, поверхность планеты можно было не брать в расчет, время было недоступно, глубины опасны, и Бестия вновь заплакала над своей судьбой. Неподалеку от себя, всего в нескольких десятках километров, она почувствовала чье-то присутствие. В нормальных условиях ее первой реакцией было бы перемещение во времени, но боязнь потерять малюток подавила страх перед неизвестностью. Присутствие чужого стало более ощутимым, более многочисленным. Приближалось множество существ ее вида. Однако это не обрадовало ее. В прошлом ей самой приходилось заниматься каннибализмом, и она по опыту знала, что бестия в убежище представляет собой желанную добычу. Правда, она не знала, что в таких условиях каннибализм способствовал генетическому обмену и предохранял вид от дегенерации. Она попыталась укрыться от погони, но безуспешно, и выскочила в атмосферу на вершине лавового выброса. Гипроны Верана предвидели такой, вариант и действовали согласно принятому плану, совершенно чуждому существам их вида. Они выскочили со всех сторон одновременно, окружив отрезок времени, который контролировала Бестия, схватили ее и обездвижили, как тысячи лет назад на Земле делали это дрессированные слоны. Бестия оказалась в энергетической клетке, еще более мощной, чем клетка на борту "Архимеда". Сначала она расплакалась, потом, видя тщетность своих протестов, позволила забрать себя и вскоре заснула, воскрешая в снах призрачные образы уничтоженной планеты. 30 Корсон наслаждался спокойной жизнью, организованной до мельчайших деталей. По приказу Верана утром и вечером он учился ездить на гипроне и обращаться с оружием. Обучавшие его солдаты, которым, несомненно, поручили и его охрану, не удивлялись, видя у него на шее обруч безопасности, или же просто воздерживались от намеков. Наверняка они пришли к выводу, что Корсон - из личной охраны Верана. Тот, в свою очередь, составлял планы в обществе Нгала Р'нда и урианской аристократии. Он явно завоевал их доверие, и уриане охотно показывали ему экземпляры своего лучшего оружия и знакомили с принципами его действия. Исключительная дисциплина маленькой армии Верана явно произвела на них впечатление. А может, их неизлечимое чувство превосходства не позволяло им вообразить, что человек - их слуга - способен был нарушить договор и причинить им вред. Иногда они, с точки зрения Корсона, проявляли невероятную наивность. Мнимое уважение Верана они принимали за чистую монету. Полковник приказал, чтобы все его люди уступали дорогу любому встреченному урианину, независимо от его положения в обществе. Приказ выполнялся, и это было для уриан лучшим доказательством того, что люди знают свое место и умеют себя вести. По мнению Верана, дела его шли успешно. Ситуация казалась Корсону не такой уж простой. На его глазах возникала великолепная военная машина. Для Бестии, запертой в клетку, из которой она не могла выбраться, завершался репродуктивный период. Было решено позволить малюткам сожрать ее, ибо в таком возрасте она уже не поддавалась дрессировке. Корсону казалось, что объединенные силы Верана и уриан стремятся к результату, диаметрально противоположному запланированному. Теперь он уже не мог вырваться. Он чувствовал, что эту - одну из самых страшных в истории - военную авантюру он мог бы с тем же успехом наблюдать со стороны. Будущее не давало ему никакого шанса. Однажды ночью он разглядывал деревья и небо Урии, удивляясь, что активность лагеря до сих пор не была замечена и никто из Диото или другого города не задался вопросом, что здесь происходит. - Прекрасный вечер, - сказал подошедший Веран. В зубах он держал короткую сигару, хотя курил довольно редко. - Нгал Р'нда пригласил меня на ближайшее представление Яйца, - сказал он, выпустив клуб дыма. - Это событие, которого я давно жду. Пора уже избавиться от него. Корсон не решился ответить. - Похоже, он с каждым днем доверяет мне все меньше. Он требует назначить точную дату начала военных действий. Этот старый стервятник думает только о войнах и крови. Я не люблю войну. Она требует огромных материальных затрат и губит хороших солдат. Я сражаюсь только тогда, когда нет другого выхода, и уверен, что, когда Нгал Р'нда исчезнет, я договорюсь с властями этой планеты. Забавно, но мне кажется, что их просто нет. Может, ты, Корсон, знаешь что-нибудь об этом? Корсон промолчал и на этот раз. - Я так и думал, что ты ничего не знаешь, - резко сказал Веран. - Так вот, я выслал разведку в разные города этой планеты. С ними ничего не случилось, но и узнали они немного. Это обычное неудобство децентрализованных общественных систем. Мне кажется, что эта планета, если не принимать во внимание ограниченной власти Нгала Р'нда, не имеет официального правительства. - Вам же лучше, - сказал Корсон. Веран угрюмо взглянул на него: - Это хуже всего. Как ты себе представляешь переговоры с правительством, которого нет? - Он задумчиво посмотрел на сигарету. - Но я сказал "кажется", - продолжал он. - Один из моих разведчиков, похитрее прочих, все же принес мне интересные новости. У этой планеты вроде бы есть некая политическая организация, но на редкость оригинально устроенная. Совет этой организации якобы правит на протяжении многих веков и находится в другом веке. Говоря точнее, в трехстах годах от нас. Это самая сумасшедшая история, которую я когда-либо слышал! Править умершими и еще не родившимися! - Они явно не согласны с вашей концепцией правительства, - тихо сказал Корсон. - Демократы, да? Может, даже анархисты! Слышал я эти басни. Сократить администрацию людей и систем до минимума. Это никогда не длится долго. Такая система рушится при первом же вторжении. - Здесь уже много веков не было никаких войн, - сказал Корсон. - Что же, пусть вспомнят, что это такое. И еще одно. Я не говорил тебе, Корсон, о другом интересном факте. Один из членов этого Совета - человек. - Это вовсе не удивительно, - осмелился заметить Корсон. - Он очень похож на тебя. Думаю, это удивительное совпадение. Может, это кто-то из твоих родственников? - У меня нет таких высокопоставленных родственников, - ответил Корсон. - Мой разведчик сам не видел этого человека. Ему не удалось похитить ни один из представляющих его документов. Но он действовал очень решительно. Этот разведчик - специалист по физиогномике. Один шанс на миллион, что он ошибается. Кроме того, он хороший художник, он нарисовал по памяти твой портрет и показывал его своим информаторам. Все, кто видел этого человека, Корсон, опознали тебя. Что ты об этом думаешь? - Ничего, - честно ответил Корсон. Веран внимательно посмотрел на него: - Может быть, ты и не врешь. Нужно бы проверить тебя на детекторе лжи, но тогда ты в лучшем случае станешь идиотом. А идиот не сможет отправить сообщение. К несчастью, ты мне еще нужен. Когда я обо всем узнал, то попробовал сложить два и два, но не получил искомого результата. Сначала я думал, что ты какая-то машина, андроид, но тебя исследовали всеми возможными способами, и эту мысль пришлось отбросить. Я знаю о тебе все, за исключением того, что творится в твоем мозгу. Ты не машина, и родился ты не в пробирке. У тебя способ мышления, отвага и слабости обычного человека. В чем-то старомодного, будто ты вышел из прошлого. Если ты выполняешь какое-то задание, то выполняешь его сам, не забывая при этом выторговать для себя некие гарантии. Например, это чертово сообщение. Почему ты не играешь со мной в открытую, Корсон? - У меня нет нужных карт. - Возможно. Но ты сам - туз в чьей-то игре. А ведешь себя так, будто ничего об этом не знаешь. Веран бросил окурок на землю и раздавил его каблуком. - Подведем итог, - сказал он. - Эти люди умеют путешествовать во времени. Они скрывают это, но это факт. Без этого правительство, живущее через триста лет, не смогло бы руководить современностью. Они уже знают, что я сделаю, знают, что произойдет, за исключением временной пертурбации. И они ничего не предприняли ни против меня, ни против Нгала Р'нда. Это значит, что для них ситуация еще не созрела. Они чего-то ждут, вот только чего? - Он глубоко вздохнул. - А может, они уже начали действовать? Может, ты член их Совета, выполняющий особое задание? - Никогда еще не слышал ничего глупее, - сказал Корсон. Веран отступил на шаг и вынул из кобуры бластер. - Я могу убить тебя, Корсон. Может, и для меня это будет самоубийством, но ты умрешь первым. Ты никогда не пошлешь этого сообщения, а я никогда не доберусь до этой планеты и, значит, не получу возможности убить тебя, но временная пертурбация будет такова, что и тебе крепко достанется. Ты станешь другим. А что важно для человека? Его фамилия, внешний вид, хромосомы? А может, воспоминания, опыт, собственная судьба, личность? Они посмотрели друг на друга, и Веран спрятал оружие. - Я надеялся тебя напугать. Признаться, не удалось. Трудно испугать человека, который был на Эргистале. Он улыбнулся: - В принципе я верю тебе, Корсон. Вероятно, ты тот самый человек, который будет заседать в Совете Урии через триста лет, хотя пока и не знаешь об этом. Пока ты еще не тот человек. В этот момент ты только его лучшая карта. Он сам не мог прибыть, поскольку уже знает, что произошло. Он никому не может верить и потому решил отправить самого себя, пользуясь более ранним периодом своего существования. Поздравляю! Перед тобой светлое будущее, если, конечно, ты доживешь до него. - Подождите, - сказал Корсон, бледнея. Он сел на землю и обхватил руками голову. Веран наверняка прав. У него есть опыт во временных войнах. - Круто, а? - сказал Веран. - Может, тебя интересует, почему я тебе все это рассказал? Не гадай. Как только избавлюсь от Нгала Р'нда, отправлю тебя послом к этому Совету. Имея под рукой государственного мужа, я его использую. Я говорил тебе, что собираюсь вести переговоры, и попрошу у тебя немного: оборудование, роботов, корабли. Эту планету я оставлю в покое и пальцем ее не трону, даже если мне удастся завоевать всю остальную Галактику. Корсон поднял голову. - А как вы избавитесь от Нгала Р'нда? - спросил он. Веран засмеялся коротко, словно волк взлаял. - Этого я тебе не скажу. Ты можешь меня опередить. Сам увидишь, когда придет время. 31 В прихожую Зала Представления они вошли нагими. Их подвергли ритуальному омовению, а потом облачили в желтые тоги. Корсону казалось, что невидимые лучи всевозможных детекторов обшаривают его тело, но это только казалось: уриане работали тоньше. Он догадывался, что Веран хочет использовать Представление Яйца, но понятия не имел, каким образом. Наверняка можно было сказать лишь одно - у Верана нет оружия. Уриане слишком хорошо знали человеческую анатомию, чтобы можно было использовать какие-то естественные укрытия. Если бы Веран хотел применить силу, он нанес бы удар во главе своих гипронов. Рискованное дело, поскольку урианам было чем ответить, но союзником наемника было бы время. Нет, в запасе у него наверняка был какой-то отчаянный фортель. Второй раз прошел Корсон сквозь расступившиеся ряды, а Веран направился к постаменту. Он долго и внимательно разглядывал металлический алтарь. Свет померк, и через открывшиеся врата вошел Нгал Р'нда. Корсону он показался гордым как никогда. Теперь под его знаменами были два наемника-человека. Несомненно, уже сейчас перед его мысленным взором над дымными развалинами человеческих городов развевались голубые знамена Урии. Яйцо. Корсон все понял и теперь со страхом и какой-то странной жалостью к последнему Князю Урии и одновременно восхищаясь отвагой Верана следил за каждой деталью церемонии. Он слышал Нгала Р'нда и толпу, отвечавшую ему словами, которые невозможно записать, - это был список имен из какого-то генеалогического древа. Он смотрел на открывающийся ящик, на стоящее на пьедестале Яйцо, похожее на гигантский кусок бирюзы, на вытянутые шеи и двойные веки, моргающие со скоростью крыльев колибри. Последний Князь Урии открыл клюв, но еще прежде, чем он заговорил, в толпе возникло какое-то движение. Веран оттолкнул окружавших его аристократов, прыгнул вперед, левой рукой схватил Нгала Р'нда за шею, правой указал на Яйцо и закричал: - Обманщик! Пекиво! Пекиво! Корсону не нужен был словарь, чтобы понять, что на языке птиц слово это означает "обманщик". - Это Яйцо покрашено! - крича