ановить вирус, единственным разумным решением будет посадить картофель на каждом клочке земли, где только возможно. Но на какой стадии станет ясно, что вирус нельзя остановить? А если мы превратим славную зеленую английскую землю в картофельные плантации, и потом кто-нибудь в конце концов уничтожит вирус, ты представляешь, что скажут люди, когда в следующем году вместо хлеба им предложат картофель? - Я не знаю, что они скажут. Но я знаю, что следовало бы сказать. Слава Господу хоть за то, что мы не скатимся до каннибализма, как в Китае! - Благодарность - не самая бросающаяся в глаза национальная черта, если смотреть с политической точки зрения. Джон задумчиво смотрел в открытую дверь. На зеленой лужайке деревенские мальчишки играли в крикет. Весело, словно играя с солнечными лучиками, звенели детские голоса. - Наверно, мы оба немножко паникеры, - сказал Джон. - Ведь между сообщением о пятой разновидности вируса и перспективой картофельной диеты, голода или каннибализма - большое расстояние. С того времени, как ученые по-настоящему взялись за дело, прошло только три месяца. - Да, ответил Роджер. - Это-то меня и беспокоит. Любое правительство стремится успокоить народ подобными заверениями. Ученые еще никогда не подводили нас. Будем надеяться, что не подведут и на этот раз. А, впрочем, смотри на все с любовью, как в последний раз, - он поднял свой почти пустой стакан. - Мир без пива? Невозможно! Давай выпьем и нальем еще по стаканчику. 3 Летом новости о пятой разновидности вируса Чанг-Ли все-таки просочились. Вскоре стало известно о беспорядках в районах Дальнего Востока, расположенных рядом с очагом заражения. Западный мир откликнулся благотворительной миссией. В пострадавшие районы отправляли зерно, но потребовались бронированные дивизии, чтобы сохранить его. Тем временем в лабораториях всего мира продолжалась борьба с вирусом. Фермерам под угрозой высокого штрафа было приказано держать в строжайшем секрете возможные признаки появления вируса, а за пораженные урожаи обещана хорошая компенсация. Обнаружилось, что "пятый", как и сам вирус Чанг-Ли, передается и по воздуху, и путем корневых контактов. Чтобы как-то приостановить распространение вируса до тех пор, пока не будет найдено верное средство против него, было решено применить тактику уничтожения зараженных растений и очищения земли вокруг них. Однако, эта политика большого успеха не имела. "Пятый", как и его предшественники, распространялся по всему миру. Правда, на Западе все-таки было собрано около трех четвертых урожая. На Востоке же дела обстояли не так хорошо. К августу стало ясно, что Индия находится перед угрозой голода - вирус уничтожил почти весь урожай. В таком же критическом положении оказалась Бирма и Япония. На Западе вопрос помощи пострадавшим районам неожиданно обернулся другой стороной. Весной, когда была оказана поддержка Китаю, резервные мировые запасы продовольствия сильно истощились. Теперь, когда и западный мир ожидала перспектива бедного урожая даже в наименее зараженных районах, вопрос отправки продовольствия стал предметом жарких дискуссий. В начале сентября Палата Представителей Соединенных Штатов внесла поправку в президентский билль о продовольственной помощи, требуя Плимсольской линии для продовольственных запасов страны. Предполагалось сохранить в резерве определенную минимальную пошлину со всех без исключения продуктовых грузов для использования только в пределах Соединенных Штатов. Анна не могла сдержать негодования: - Миллионы людей голодают, а эти жирные старики отказывают им в помощи! Они пили чай на лужайке перед домом Бакли. Дети развлекались на аллейке, обнесенной кустарником, оттуда то и дело доносились пронзительные крики и веселый смех. - Если всякий, кто хочет выжить - жирный старик, мне стоит обидеться, - сказал Роджер. - Согласись, что это бессердечно, - заметил Джон. - Допустим любой способ самозащиты. Проблема американцев в том, что они открыли карты. Другие производящие зерно страны просто будут молча сидеть на своих запасах. - Не могу поверить, - проговорила Анна. - Не можешь? Дай мне знать, когда русские пошлют свой следующий корабль с зерном на Восток. У меня есть пара старых шляп - их тоже можно съесть. - Даже если так - ведь есть еще Канада, Австралия, Новая Зеландия. - Нет, если они послушают британское правительство. - С чего бы нашему правительству отказываться от помощи? - Да потому, что мы сами этого захотим. Мы искренне, я бы даже сказал, отчаянно верим, что кровь гуще, чем вода, которая разделяет нас. Если вирус не будет побежден следующим летом... - Но люди умирают от голода сейчас! - Ну что же, они получают наше глубочайшее сочувствие. Анна посмотрела на него с откровенной неприязнью: - Как ты можешь?! Роджер спокойно выдержал ее взгляд. - Мы уже однажды выяснили, что я - атавизм, помнишь? Если я раздражаю окружающих, не забывай, что они, возможно, тоже раздражают меня. Я верю в самозащиту, и не собираюсь дожидаться, пока нож воткнется мне в горло. Я не вижу смысла в том, чтобы отдавать последнюю корку хлеба, предназначенную детям, умирающему с голода нищему. - Последнюю корку... - Анна посмотрела на стол, на котором красовались остатки обильного чаепития. - Это ты называешь последней коркой? - Если бы я отдавал приказы в этой стране, - ответил Роджер, - я бы не допустил, чтобы маленький хлебец ценился выше золота. Я бы не тратил зерно на азиатов. Господи! Когда же вы, наконец, обратите внимание на экономические проблемы этой страны! - Если мы останемся в стороне и позволим миллионам умирать от голода, не пошевелив пальцем, чтобы помочь им, с нами случится то же самое, - сказала Анна. - Мы? - спросил Роджер. - Кто мы? Мэри, Стив и Дэви умрут от голода из-за моей бесчеловечности? - По-моему, - сказала Оливия, - бессмысленно об этом говорить. Мы сами ничего не можем сделать. Надо просто надеяться на лучшее. - Если верить последним новостям, - сказал Джон, - получено какое-то средство, показавшее хорошие результаты против "пятого". - Именно! - воскликнула Анна. - Замечательное оправдание, чтобы не помогать Востоку! Ведь следующим летом мы, наверное, сядем на рацион? - Хорошие результаты, - с иронией произнес Роджер. - А вы знаете, что обнаружены три новые разновидности вируса, помимо пятой? Я лично надеюсь только на одно - что вирус загнется сам, от старости. Иногда так бывает. Если только к тому времени останется хоть одна травинка. Оливия повернулась, глядя на лужайку: - Невозможно поверить. Неужели вирус действительно убьет всю траву? Роджер сорвал стебелек и сжал его в кулаке. - Меня обвинили в отсутствии воображения, - сказал он. - Неправда. Я отчетливо могу представить умирающих от голода индийцев. Бог с ними! Но также хорошо я могу представить себе эту землю голой и пустынной, я вижу детей, жующих кору деревьев. Некоторое время все молчали. Тишину нарушали лишь отдаленное птичье пение и возбужденные счастливые голоса детей. - Пора собираться, - сказал Джон. - Нам надо вернуть машину, я и так задержал ее надолго. Он позвал Мэри, Дэвида и добавил: - Знаешь, Родж, может не все так мрачно! - Я так же слаб, как и все вы, - ответил Роджер. - По-моему, настала пора брать уроки рукопашного боя и как лучше всего разделать человеческое тело на составляющие, чтобы приготовить жаркое. Когда Кастэнсы возвращались домой, Анна внезапно воскликнула: - Это позиция животных! Животных! Джон предостерегающе кивнул в сторону детей. - Хорошо, не буду, - сказала Анна. - Но это ужасно! - Он просто болтает, - ответил Джон. - На самом деле это ничего не значит. - Не думаю. - Знаешь, Оливия права. Мы ничего не можем изменить. Надо просто ждать и надеяться на лучшее. - Надеяться на лучшее? Уж не хочешь ли ты сказать, что поверил в его мрачные прогнозы? Не отвечая сразу, Джон взглянул на разбросанные по аккуратной пригородной травке осенние листья. Машина проехала еще одно печальное поле битвы с "пятым" - на протяжении десяти-пятнадцати ярдов трава была вырвана с корнем. - Нет, - наконец сказал Джон. - Я не верю. В конце осени новости с Востока становились все мрачнее. Сначала в Индии, потом - в Бирме и Индо-Китае начался голод и варварство. Япония и восточные районы Советского Союза шли немного позади. Пакистан предпринял отчаянную попытку захвата западных территорий. И хотя участвовали в этом только голодные безоружные бродяги, остановить их удалось только в Турции. Государства, сравнительно мало пострадавшие от Чанг-Ли, смотрели на происходящее с легковерным ужасом. Официальные новости подчеркивали масштабы голода, твердя о том, что любая помощь - только капля в этом океане горя, но избегали вопроса об оказании фактической помощи жертвам вируса. Тех, кто призывал к отправке продовольствия, было гораздо меньше, и это меньшинство становилось все менее популярным по мере того как количество жертв вируса росло и его распространение в западном мире не вызывало никаких сомнений. Еще до наступления Рождества на Восток вновь отправились суда с зерном. Этому способствовали новости о том, что в Австралии и Новой Зеландии вирус взят под контроль. Лето там выдалось просто великолепное, и, по прогнозам, урожай ожидался лишь немного ниже среднего уровня. Вслед за такой радостной вестью пришла новая волна оптимизма. Стало совершенно очевидно, что несчастье на Востоке произошло по вине самих азиатов. Дескать, чего от них еще ждать? Может, конечно, и не удастся полностью избежать проникновения вируса на поля, но австралийцы и новозеландцы доказали, что его можно держать в руках. И поэтому, проявив ту же бдительность, Запад сможет продержаться какое-то время. А пока в лабораториях продолжается борьба с вирусом. Каждый день приближает момент триумфа над неведомым врагом. В этой атмосфере здорового оптимизма семейство Кастэнс отправилось в свою обычную поездку на север, чтобы встретить Рождество в долине Слепой Джилл. В первое же утро Джон с братом отправились на прогулку по окрестным фермам. Менее чем в сотне ярдов от дома они неожиданно наткнулись на небольшой участок земли без единой травинки. Черная замерзшая зияющая рана беззащитно смотрела в зимнее небо. Джон задумчиво шел вокруг участка, Дэвид за ним. - И много таких здесь? - спросил Джон. - Может, около дюжины. Трава, растущая по краям, выглядела вполне здоровой. - Похоже, ты считаешь это нормальным? Дэвид покачал головой. - Ничего не значит. Это лишь прекрасное доказательство того, что вирус распространяется в сезон роста, но никто не знает, как он будет воздействовать на растения в другое время. Бог знает, что принесет весна. Почти все участки, пораженные чумой, засеивались поздно. - Значит, ты не заразился официальным оптимизмом? Дэвид резко ткнул палкой в сторону голой земли. - Я вижу вот это. - Они справятся с ним. Просто обязаны. - Вышел закон, - сказал Дэвид, - по которому вся земля, ранее засеянная зерновыми, должна быть отдана под картофель. Джон кивнул: - Я слышал. - Так вот - закон только что отменен. Сообщили в новостях прошлой ночью. - Наверное, они уверены, что все налаживается. Дэвид усмехнулся: - Они могут быть уверены в чем им угодно. Следующей весной я посажу картофель и свеклу. - А пшеницу, ячмень? - Ни акра. - Если к тому времени вирус уничтожат, зерно сильно поднимется в цене, - глубокомысленно изрек Джон. - Как будто другие об этом не думали. Знаешь, почему закон аннулировали? - Если запретят посадки зерна, а вирус будет уничтожен, стране придется покупать зерно за границей по фантастическим ценам. - Какая азартная игра, - заметил Дэвид. - Жизнь страны против повышения налогов. - Ставки, должно быть, очень хороши! Дэвид покачал головой. - Но не для меня. Я ставлю на картофель. К их разговору Дэвид вернулся в канун Рождества. Мэри и Дэвид-младший вышли на морозный воздух поразмяться после обильного рождественского обеда. Трое взрослых, предпочитая более спокойный способ переваривания пищи, удобно устроились в креслах, наслаждаясь симфонией Гайдна. - Как твое чудовище, Джон? - спросил Дэвид. - Успел во-время? Джон кивнул: - Меня чуть не стошнило, когда я рассмотрел его со всех сторон. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что мы делаем сейчас. Думаю, он станет чемпионом в конкурсе уродов. - И ты ничего не можешь изменить? - Мы - люди подневольные. Даже архитектор вынужден приспосабливаться к прихотям "денежных мешков", а я - всего лишь инженер. - Но ведь ты - лично ты - ничем не связан? - Только нуждой в деньгах. - Слушай, ты бы мог взять годичный отпуск, если бы захотел? - Конечно. Только есть одна загвоздка - как спасти семью от сточной канавы. - Я хочу, чтобы ты приехал сюда на год. Джон даже привстал от волнения: - Что? - Ты оказал бы мне огромную услугу. О финансовой стороне не беспокойся. Есть только три вещи, которые фермер может сделать со своими дурно нажитыми доходами: купить новую землю, прокутить или положить в кубышку. Я никогда не хотел иметь землю вне долины, да и транжира из меня неважный. - Вирус? - медленно проговорил Джон. - Может, это и глупо, - сказал Дэвид, - но мне не нравится, как обстоят дела. А еще я видел хронику о восточной эпидемии. Джон взглянул на Анну. - Но ведь это Восток, - сказала она. - Наша страна более дисциплинирована. Нехватка продуктов, пайки - все это у нас уже было. А сейчас даже нет никаких признаков какой-либо реальной опасности. Спрашивается, не слишком ли - Джон бросает все дела, мы приезжаем сюда, живем за твой счет целый год - и все только из-за того, что дела, м_о_ж_е_т_ б_ы_т_ь, повернутся к худшему? - Вот мы, - ответил Дэвид, - мирно сидим у огня, с полными желудками. Я понимаю, так очень трудно представить будущее, которое, может, никогда и не наступит. - Никогда еще не было такой болезни, - сказал Джон, - будь то болезнь растений или животных, эпидемия которой не прекратилась бы сама по себе. И никогда не было случая полного уничтожения того или иного вида. Вспомни хотя бы чуму! Дэвид покачал головой: - Только предположения. Мы не знаем наверняка. Что убило гигантских рептилий? Ледниковый период, борьба за существование? А может, вирус? И что, по-твоему, произошло со всеми растениями, останки которых мы находим сейчас? Почему они не оставили "потомства"? Если за короткое время наблюдений мы не столкнулись с подобным вирусом, это еще ничего не значит. Человек может прожить всю жизнь, ни разу не увидев комету, но это вовсе не означает, что комет не существует. - Все это очень хорошо, Дэйв, - произнес Джон, давая понять, что тема исчерпана, - но я не смогу приехать. Моя работа меня вполне устраивает, хотя результаты ее меня, похоже, не интересуют. Вот скажи, как ты представляешь себе этот год? Я буду сидеть на твоей шее? - Я бы сделал из тебя фермера за месяц. - Из Дэви - возможно. На стене усыпляюще тикали часы. Анна вдруг подумала, что здесь разговоры о страшных последствиях победы вируса даже более странны, чем в Лондоне. - В конце концов, - произнесла она вслух. - Мы всегда можем приехать сюда, если дела действительно станут так плохи. Но сейчас, по-моему, в этом нет необходимости. - Когда мы впервые приехали в долину, - сказал Дэвид, - и гуляли с дедушкой Беверли возле ущелья, он признался мне, что, выходя из долины, всегда чувствует, словно за его спиной захлопывается невидимая дверь. - Да, я тоже ощутила что-то подобное. - Если катастрофа все-таки наступит, - продолжал Дэвид, - в Англии будет не так уж много безопасных мест. Долина может стать одним из таких убежищ. - Значит - картофель и свекла, - сказал Джон. - И более того, - добавил Дэвид, пристально взглянув на них. - Вы видели кучу бревен у дороги? - Для новых зданий? Дэвид встал и подошел к окну. - Нет, - сказал он, глядя на зимний пейзаж. - Для частокола. Анна и Джон переглянулись. - Частокол? - переспросила Анна. Дэвид обернулся: - Изгородь, если хотите. Необходимо сделать ворота, которые смогут противостоять натиску толпы в долину. - Ты серьезно? - изумленно спросил Джон. Он внимательно посмотрел на своего старшего брата, который никогда не отличался особым воображением и склонностью к авантюризму. Его манеры, как обычно, были бесстрастны и флегматичны. Казалось, Дэвида совершенно не волнует замешательство, вызванное его сообщением. - Абсолютно серьезно, - ответил Дэвид. - А если ничего не случится... - спросила Анна. - Здешняя сельская публика будет просто счастлива найти новый источник насмешек, - ответил Дэвид. - Дескать, эти недоумки Кастэнсы... Мне хочется использовать шанс побыть в роли дурачка. Просто все косточки ломит от предвкушения. Спокойная убежденность Дэвида поразила их. Анна вдруг почувствовала страстное желание остаться в долине, соорудить ворота, о которых говорил Дэвид, и отгородиться от абстрактной толпы, беснующейся снаружи. Но мимолетный порыв прошел, вновь вспомнились повседневные заботы. - А школа... - вырвалосъ у Анны. Дэвид проследил за ходом ее мыслей, но не выразил ни удивления, ни удовлетворения. - Есть школа в Лепетоне, - сказал он. - Один год вряд ли принесет им большой вред. Анна беспомощно взглянула на мужа. - Всякое бывает, - начал он. - В конце концов, мы всегда можем приехать, если твои мрачные прогнозы подтвердятся. - Поторопитесь. Анна поежилась. - Через год мы будем смеяться над своими страхами. - Да, - сказал Дэвид. - может быть. 4 Временное затишье продолжалось всю зиму. В западных странах были разработаны, а в некоторых - и применены программы нормирования продовольствия. В Англии исчезли пирожные и кексы, но хлеб был еще доступен всем. Пресса по-прежнему колебалась между оптимизмом и пессимизмом, правда, с менее резкими амплитудами. Самым главным и наиболее часто обсуждаемым вопросом стал промежуток времени, который потребуется для уничтожения вируса и возвращения жизни в нормальное русло. Джон с беспокойством обратил внимание на то, что до сих пор никто не говорит о мелиорации зараженных земель в Азии. Как-то, в конце февраля, он упомянул об этом в разговоре с Роджером Бакли. Они обедали в "Сокровищнице" - клубе Роджера. - Мы стараемся не думать о них, правда? - сказал Роджер. - Как будто отрубили весь остальной мир, кроме Европы, Африки, Австралии и Америки. На прошлой неделе я видел фотографии, сделанные в Центральном Китае. Они сделаны несколько месяцев назад, но до сих пор не опубликованы, и, похоже, не будут опубликованы. - Что там? - Цветные фотографии. Композиции в коричневых, серых и желтых тонах, выполненные с огромным вкусом. На всех - голая земля и глина. Ты знаешь, это намного страшнее всех жутких картин голода, которые были раньше. Подошел официант и, словно совершая старинный ритуал, поставил перед ними пиво. Когда он ушел, Джон спросил с сомнением: - Страшнее? - Да, они испугали меня. Я так и не понял, каким образом вирус сделал из этого участка земли совершенно голое, чистое пространство. По инерции продолжаешь думать, что хоть какая-то трава все-таки останется, пусть хотя бы несколько пучков. Но он не оставляет ничего. Конечно, это всего лишь исчезнувшая трава. Но когда задумаешься, какие огромные площади покрыты той или иной травой... - Есть какие-нибудь слухи? Роджер неопределенно покачал головой: - Давай определимся: слухи в официальных кругах так же неопределенны и расплывчаты, как и в прессе, но они содержат нотку самонадеянности. - Мой брат собирается забаррикадироваться, - сказал Джон. - Я тебе говорил? С неожиданным оживлением Роджер спросил: - Фермер? Что ты имеешь ввиду - забаррикадироваться? - Я ведь рассказывал тебе о его доме. Слепой Джилл окружен холмами, единственным выходом служит узкое ущелье. Так вот, он сооружает изгородь, чтобы изолировать долину полностью. - Интересно. Продолжай! - Да, в общем-то это все. Дэвид обеспокоен будущим, я никогда не видел его таким. Во всяком случае, он отказался от посева пшеницы на своей земле. Он даже хотел, чтобы мы все приехали и провели там целый год. - Пока не минует кризис? Да, это серьезно. - И еще, - добавил Джон. - С тех пор я время от времени вспоминаю о нашем разговоре. Дэйв всегда был умнее меня, и я по своей глупости не принял всерьез предчувствия деревенского жителя - дескать, что он может понимать в таком деле. Здесь, в Лондоне, мы не знаем ничего, кроме того, что черпаем ложкой. Роджер взглянул на него и улыбнулся: - Что-то в этом роде, Джонни, но запомни - я тоже на стороне этих "черпающих". Слушай, а если я смогу предупредить тебя о катастрофе заранее, у твоего братца найдется комната для нашего маленького трио? - Думаешь, катастрофа неизбежна? - спросил Джон. - Пока нет никаких признаков. Те, кому бы следовало быть в курсе, излучают тот же оптимизм, который ты находишь в газетах. Но мне нравится, как это звучит - Слепой Джилл, - словно страховой полис. Я буду держать ухо возле трубопровода. Как только на другом конце раздастся маленький звоночек-предупреждение, мы соберем свои семьи и махнем на север. Что ты на это скажешь? Примет нас твой брат? - Да, конечно, - Джон задумался. - А сколько, по-твоему, должно быть таких звоночков? - Достаточно. Я буду держать тебя в курсе. Можешь быть уверен. Мне не хотелось бы в один прекрасный день оказаться застигнутым врасплох голодом, сидя в Лондоне. Рядом с их столиком прошел официант, толкая перед собой тележку, нагруженную сырами разных сортов. Полуденная дремота наполняла воздух столовой обычного лондонского клуба. Неясное бормотание голосов звучало приглушенно и ненавязчиво. - Невозможно представить что-либо, способное нарушить все это, - сказал Джон. - Согласен, это нерушимо, - ответил Роджер. - В конце концов, как нам часто напоминала пресса, мы не азиаты. Будет интересно понаблюдать за нами - британцами с плотно сжатыми губами - когда начнут собираться грозовые тучи. Нерушимо. Но что случится, когда мы дадим трещину? Официант принес отбивные. Это был маленький словоохотливый человечек, менее высокомерный, чем все остальные. - Что касается меня, - продолжал Роджер, - то никакое, даже самое сильное любопытство не заставит меня остаться здесь. Весна запоздала - сухая и холодная сумрачная погода продолжалась до начала апреля. Когда, наконец, наступили теплые дождливые дни, стало совершенно очевидно, что вирус ничуть не потерял своей силы и действенности. Повсюду - на полях, в садах, по обочинам дорог - стебли травы были испещрены грязно-зелеными пятнышками, переходящими в коричневую гниль. Началось второе нашествие вируса Чанг-Ли. - Какие новости на твоем конце трубопровода? - спросил у Джона Роджер при встрече. - Очень хорошие, как ни странно. - Моя лужайка полна этой гадостью. Я начал было обрезать, но потом обнаружил, что по всей округе - то же самое. - У меня та же картина, - сказал Роджер. - Эдакий теплый гниющий оттенок коричневого. Кстати, наказание за малодушное уничтожение зараженной травы отменено. - Тогда что ты называешь хорошими новостями? По-моему, все довольно мрачно. - Читай завтрашние газеты. Комитет ЮНЭСКО объявил, что выход найден. Выведен некий вирус, который пожирает все разновидности Чанг-Ли. - Иначе говоря, может наступить неловкий момент. Ты не находишь? Роджер улыбнулся: - Это было моей первой мыслью. Но бюллетень подписан людьми, которые вряд ли стали бы фальсифицировать результаты неутешительного эксперимента, чтобы спасти своих престарелых родителей от позорного столба. Это не подделка. - Храни нас Господь, - медленно проговорил Джон. - Так или иначе, я не хочу думать, что случится нынешним летом в противном случае. - А я не прочь подумать, - сказал Роджер. - Чтобы не быть застигнутым врасплох. - Я интересовался, как будут отправлять детей обратно в школу. Кажется, теперь все в порядке. - Надо думать, там лучше, - сказал Роджер. - Я почти уверен, что трудности с продовольствием неизбежны. Вряд ли удастся с помощью нового вируса спасти урожай этого года. И, скорей всего, Лондон почувствует нужду гораздо острее, чем другие города. Отчет ЮНЕСКО предоставлял самую полную и подробную информацию. В то же время правительство опубликовало свою оценку ситуации. Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия располагали запасами зерна, и были готовы к введению нормирования продуктов для своего населения, предполагая использовать эти запасы зерна в период крайней необходимости. В Британии подобное, хотя и более строгое, нормирование зерна и мяса уже было введено. Атмосфера немного разрядилась. Новости о победе над вирусом вкупе с введением нормирования продовольствия произвели ободряющий и обнадеживающий эффект. На этом фоне тон письма, пришедшего от Дэвида, звучал до смешного нелепо. "В долине не осталось ни одного стебелька травы, - писал он. - Вчера я убил последнюю корову. Я знаю - кое-кто в Лондоне додумался подготовить холодильные камеры во время прошедшей зимы, но тех коров, что пойдут под нож в ближайшие несколько недель, будет недостаточно. Я свою говядину засаливаю. Даже если все будет хорошо, пройдет не один год, прежде чем страна снова узнает, что такое мясо, молоко или сыр. Хотелось бы верить, что все наладится. Не подумайте, что я не доверяю официальному отчету - мне известна репутация людей, подписавших его. Но никакие отчеты не могут убедить меня, когда я смотрю кругом и вижу черное вместо зеленого. Не забывайте, что вы можете в любое время собраться и приехать. Я всегда жду вас. За долину я абсолютно спокоен. Мы сможем прожить на корнеплодах и свинине - я сохранил свиней, потому что это единственное, известное мне животное, прекрасно живущее на картофельной диете. Мы очень хорошо здесь устроимся. Но вся земля за пределами долины очень тревожит меня..." Джон отдал письмо Анне и отошел к окну. - Он все еще воспринимает это ужасно серьезно, - сказала Анна, дочитав письмо до конца. - Очевидно. Джон смотрел в окно на то, что раньше было лужайкой, а теперь превратилось в участок голой земли, с нелепо торчащими редкими сорняками. Такой пейзаж стал уже привычным. - Тебе не кажется, что, живя там, где нет никого, кроме Хилленсов и деревенских мужиков... - Анна не договорила. - Как жаль, что он так и не женился! - По-твоему, он помешался? Но так думают многие. - А чего стоит этот кусочек в конце? - продолжала она. - "Мне даже кажется, что в некотором роде было бы более _с_п_р_а_в_е_д_л_и_в_о_, если бы победил вирус. Много лет мы относились к земле, как к свинье-копилке, на которую можно постоянно совершать налеты. А ведь земля - это сама жизнь." - Просто мы живем в искусственных условиях, - сказал Джон, - и никогда не видим много травы сразу. Поэтому для нас нет большой разницы, когда мы не видим ее совсем. В деревне, конечно, такие изменения намного ощутимее. - Но ведь он словно _х_о_ч_е_т_, чтобы вирус победил! - Деревенский житель всегда недолюбливал и не доверял горожанину, представляя его этаким зевающим ртом на верхушке ленивого туловища. Наверное, большинство фермеров было бы вполне счастливо видеть горожанина, попавшим в какую-нибудь небольшую передрягу. Только она не должна быть слишком серьезной. Я не думаю, что Дэвид действительно хочет победы вируса. Просто он очень переживает. Анна некоторое время молчала. Джон взглянул на нее - Анна пристально всматривалась в погасший экран телевизора, крепко сжимая письмо Дэвида. - Может, он просто стал паникером на старости лет. Так часто бывает с фермерами-холостяками. - То предложение Роджера все еще в силе? - неожиданно спросила Анна. - Да, конечно, - с удивлением ответил Джон. - Хотя пока, кажется, до этого не дошло. - На него можно положиться? - Ты сомневаешься? Если бы даже его не волновали наши с тобой жизни, неужели он наплевал бы на Оливию и Стива? - Наверно, нет. Просто... - Кстати, если бы действительно надвигалась катастрофа, нам не следовало бы надеяться на предупреждение Роджера, а увидеть ее приближение за милю. - Я думала о детях, - сказал Анна. - С ними все будет в порядке. Дэви просто обожает американские консервированные гамбургеры. Анна улыбнулась: - Да, они нам пригодятся при отступлении. Когда дети приехали домой на летние каникулы, Кастэнсы, как обычно, отправились к морю с семейством Бакли. Это было странное путешествие по голой, заброшенной, пораженной вирусом земле, мимо полей, засеянных корнеплодами вместо привычных злаков. Однако, дороги были забиты машинами, как никогда. Стоял душный летний день, темные грозовые облака обещали вот-вот пролиться дождем. На вершине какого-то холмика они расположились для привала. Отсюда открывалась широкая панорама Ла-Манша. Дэви и Стив тут же заинтересовались несколькими небольшими суденышками в паре миль от берега. - Смэки <рыболовное одномачтовое судно>, - пояснил Роджер. - Они пытаются восполнить отсутствие мяса. А мяса нет потому, что нет травки для коровушек. - И пайки с понедельника, - сказала Оливия. - Фантастика - нормированная рыба! - Просто подошло время, - заметила Анна. - Цены становились смехотворными. - Гладкий механизм британской национальной экономики продолжает плести свои сети все с той же молчаливой эффективностью, - сказал Роджер. - Нам говорили, что мы - не азиаты, и, ей-богу, они правы! Мы действительно от них отличаемся - ремень затягивается все туже и туже, и никто не жалуется. - Какой прок в жалобах? - сказала Анна. - Все дело в том, что, по последним прогнозам, дела идут на лад. В противном случае мы вряд ли были бы настолько спокойны и хладнокровны. - Раньше в школе рыбные котлеты всегда делали из банки анчоусов на двадцать фунтов картошки, - сказала Мэри, выглянув из окна машины. - А теперь - банка на двести фунтов. Как же назвать эти прогнозы, папочка? - Картофельные котлеты, - ответил Джон, - и пустая консервная банка, курсирующая по столам, чтобы вы все фыркали носом. Это тоже очень питательно. - Ну ладно, - сказал Дэви, - но я не понимаю, почему ограничили конфеты. Ведь их же не из травы делают, правда? - Слишком много желающих, - ответил Джон. - И ты - в том числе. А теперь у тебя есть своя собственная норма, да еще то, что Мэри не получает от твоей матери и от меня. Так что, цени свою выгоду - ты мог бы быть сиротой. - Ну и как долго все это протянется? - Еще несколько лет, привыкай. - Надувательство, - ворчливо сказал Дэви. - Даже никакой войны нет, а продуктов все равно не хватает. Дети разъехались по школам, и жизнь в остальном вошла в свое обычное русло. После того памятного разговора Джон только один раз позвонил Роджеру. Больше они не встречались. Ограничение продуктов мало-помалу становилось все ощутимее, хотя их было пока достаточно, чтобы противостоять настоящему голоду. Из некоторых стран, особенно тех, что были удалены от моря, доходили слухи о продовольственных бунтах. Лондон щеголевато реагировал на подобные сообщения, противопоставляя им хладнокровие и организованные очереди за продуктами. "Британцы вновь показали всему миру, - писал корреспондент "Дейли Телеграф", - пример стойкости и непоколебимости в преодолении трудностей. И даже, если нас ждут еще более тяжкие испытания, мы знаем: сила духа и спокойствие истинного британца помогут нам выстоять". 5 Джон приехал в Сити, где возводилось здание по их новому проекту. Возникли кое-какие проблемы с подъемным краном, и его попросили прибыть на строительную площадку. Джон как раз находился в кабине крана, когда увидел внизу Роджера. Повернувшись к сидящему рядом механику, Джон спросил: - Как теперь? - Немного лучше. Думаю, к обеду закончим. - Я скоро вернусь. Роджер ждал его у лестницы. - Забежал посмотреть, какую кутерьму мы тут затеяли? - спросил Джон. Роджер не улыбнулся. Оглядевшись вокруг, он сказал: - Мы можем поговорить где-нибудь наедине? Джон пожал плечами. - Я бы, конечно, мог вытащить директора из его уютного гнездышка. Но здесь, прямо через дорогу, есть паб. Он, пожалуй, больше подойдет. - Где угодно. Но немедленно, хорошо? Лицо Роджера было, как обычно, невозмутимо, но голос выдавал волнение. Перейдя дорогу, приятели вошли в маленький уютный барчик, совершенно пустой в такое раннее время. Джон взял по двойному виски и отнес к столику в дальнем углу, который уже облюбовал Роджер. - Плохие новости? - спросил Джон. - Мы должны уехать, - ответил Роджер, глотнув виски. - Шарик запущен! - Как? - Ублюдки! - воскликнул Роджер. - Кровавые ублюдки! Мы не азиаты - точно, мы самые что ни на есть англичане, до мозга костей! Его дикий гнев и непритворная горечь испугали Джона. - Что случилось? Роджер допил виски и заказал у проходившей мимо них официантки еще два двойных. - Перво-наперво: матч с Чанг-Ли проигран. - А как же контр-вирус? - Бесполезно. - Когда это выяснилось? - Бог знает! Не так давно, наверное. Они просто держат это в секрете, судорожно пытаясь уничтожить ядовитые растения. - Но ведь они не отказались от дальнейших попыток, правда? - Не знаю. Думаю, нет. Неважно! - Очень важно! - Последний месяц, - сказал Роджер, - страна живет на текущих поступлениях продовольствия, с постоянным запасом менее чем на полнедели. Фактически, мы полностью надеемся на суда из Америки и колоний. Я и раньше знал об этом, но не придавал значения. Продукты даны нам в долг. Официантка вернулась к стойке и принялась наводить глянец, насвистывая какой-то популярный мотивчик. - По-моему, моя ошибка простительна, - сказал Роджер, понизив голос. - При нормальных обстоятельствах, конечно, долг был бы выплачен в срок. Но сейчас, когда слишком многое в мире уже докатилось до варварства, люди стремятся принести кое-что в жертву, чтобы спасти остальное. Однако, своя рубашка все-таки ближе к телу. Вот почему я сказал, что не имеет значения, будут продолжены опыты с контр-вирусом, или нет. Пойми, люди, у которых есть пища, не верят в победу над вирусом. И они хотят быть уверены, что не умрут с голоду следующей зимой, если продукты станут отправляться в нуждающиеся страны. Последний пароход с продовольствием с той стороны Атлантики пришел в Ливерпуль вчера. Еще несколько, наверное, сейчас на пути из Австралии, но они могут быть отозваны домой еще до того, как прибудут к нам. - Я понимаю, - сказал Джон. - Ты их назвал ублюдками. Но ведь они обязаны в первую очередь побеспокоиться о собственном народе. Конечно, для нас тяжело... - Нет, - перебил Роджер. - Я имел ввиду другое. Помнишь, я говорил тебе, что у меня есть трубопровод к верхушке? Это Хаггерти, секретарь премьер-министра. Несколько лет назад я оказал ему большую услугу. Теперь он сообщил мне всю подноготную происходящего. Все произошло на уровне правительственной верхушки. Они знали о том, что должно случиться, уже неделю назад и, пытаясь переубедить поставщиков продовольствия, надо полагать, надеялись на чудо. Но добились они только секретного соглашения о предоставлении полной свободы действий внутри страны в случае, если информация станет общеизвестной. Это устроило всех. Конечно, пока новости не просочились, по ту сторону океана предпримут какие-то свои меры, несравнимые с нашими. - Что ты имеешь ввиду? - Вчера произошел дворцовый переворот. Место Лукаса занял Уэллинг, хотя Лукас все еще член Кабинета. Просто он не хочет пачкать руки в крови, вот и все. - В крови? - На этих островах живет около пятидесяти четырех миллионов человек, из них - сорок пять миллионов - в Англии. Если треть из них сможет выжить на диете из корнеплодов - хорошо. Единственная сложность - как отобрать оставшихся в живых? - По-моему, - сказал Джон, усмехнувшись, - это очевидно - они выберут себя сами. - Слишком расточительный способ, и к тому же верный путь крушения дисциплины и порядка. - Уэллинг, - сказал Джон. - Я никогда не обращал на него внимания. - Человека выбирает время. Я сам терпеть не могу этого нахала, но сейчас нечто подобное было необходимо. Лукас не способен решиться на что-либо, - Роджер смотрел прямо перед собой. - Сегодня в предместьях Лондона и всех крупных городов армия приводится в боевую готовность. Дороги будут перекрыты завтра на рассвете. - Если это самое лучшее, что он мог придумать... - сказал Джон. - Никакая армия не сможет спасти город от взрыва под давлением голода. На что он надеется? - Время. Он надеется выгадать драгоценное время, чтобы подготовиться к следующему шагу. - А именно? - Атомные бомбы - для маленьких городов, водородные - для больших типа Ливерпуля, Бирмингема, Глазго, Лидса, и пара-тройка - для Лондона. Несколько мгновений Джон молчал, потом медленно проговорил: - Я не верю. На такое никто не пойдет. - Лукас не пошел бы. Он всегда был премьер-министром для обыкновенного человека - провинциальная скромность, провинциальные предрассудки и эмоции. Но оставшись членом Кабинета и умыв руки, Лукас будет спокойно стоять рядом. Чего еще ждать от обыкновенного человека? - Они никогда не заставят ни одного летчика сесть в такой самолет. - Преданность и верность - это предметы роскоши цивилизации. С сегодняшнего дня прежние привязанности пойдут на убыль, а на их место придет свирепость и жестокость. Но если это единственный способ спасти Оливию и Стива, я согласен. - Нет! - протестующе воскликнул Джон. - Когда я говорил о кровавых ублюдках, - сказал Роджер, - я чувствовал к ним одновременно и отвращение, и восхищение. Впредь я собираюсь быть таким же, если потребуется, и надеюсь, что ты присоединишься ко мне. - Но сбрасывать водородные бомбы на свой собственный народ... - Да, вот для чего Уэллингу и нужно время. Я думаю, подготовка займет по меньшей мере двадцать четыре часа, может, сорок восемь. Не будь дураком, Джонни! Сейчас уже не то время, когда "свой собственный народ" был народом из твоей деревни. Собственно говоря, он может даже надеть на это деяние добрую маску великодушия. - Великодушия? Водородные бомбы? - Они все равно обречены. В Англии по меньшей мере тридцать миллионов умрет, пока остальные будут цепляться за жизнь. Какой путь лучше - голод и лишения, убивающие твое тело постепенно, или водородные бомбы? По крайней мере, это быстрее. Таким образом, количество населения будет снижено до тридцати миллионов, а поля - сохранены для того, чтобы вырастить урожай и спасти оставшихся в живых. С противоположного конца зала донеслась тихая музыка - официантка включила радио. Продолжалась обычная беззаботная жизнь. - Ничего не выйдет, - сказал Джон. - Я склонен согласиться, - ответил Роджер. - Думаю, информация все равно просочится так или иначе, и города затрещат по швам сами, до того, как Уэллинг соберется поднять в воздух свои бомбардировщики. Но я не тешу себя иллюзиями, что тогда будет лучше. По моим прикидкам, это означает пятьдесят миллионов умерших вместо тридцати, и намного более варварское и примитивное существование для оставшихся в живых. Кто во