ь все равно  не  удастся  -
боль в ногах, притупившаяся во время бега, напомнила о себе с новой силой.
Этот парень наверняка потащит его в полицейский участок.  А  потом?  Снова
интернат? Ну и пусть! Он только  проклинал  себя  за  то,  что  так  скоро
попался.
     - Меня зовут Майк Гиффорд, - сказал его новый знакомый. - А тебя?
     Роб назвался.
     - Я никогда не встречал никого из Урбанса. Какой он?
     Роб беспомощно развел руками:
     - Не знаю... Трудно объяснить... просто, такой и все.
     - Ясно. А зачем ты сюда пришел?
     Он сбивчиво рассказал о гибели отца; о том, что  случилось  потом;  о
тайне своей матери; о мытарствах в интернате.
     - Да, жестоко, - покачал головой Майк. - У нас в школе новичкам  тоже
несладко вначале, но чтоб так... - Он внимательно посмотрел на Роба.  -  И
что теперь?
     - Ты мог бы просто забыть, что видел меня, - осторожно сказал Роб.
     - А дальше?
     - Как-нибудь проживу.
     - Да ты даже идти не сможешь. Посмотри на свои ноги!
     - Отлежусь.
     - Где? Тебя сразу схватят.
     Он говорил снисходительным, но решительным тоном. Роб молчал, уже  ни
на что не надеясь.
     - Как ты собираешься жить? - снова  заговорил  Майк.  -  Ты  хотя  бы
знаешь, как поймать кролика, как освежевать его, приготовить?
     - Нет.
     - А я знаю. Будь я на твоем месте, я бы не пропал. - Он не хвастался,
просто был уверен в себе. - Но я бы не хотел так жить долго.
     - Найду работу, любую, мне все равно.
     - Маловат ты для работы. Да и расспросы начнутся: кто, откуда. У  нас
крестьяне обычно не уезжают из своих деревень.
     Он явно считал затею Роба безрассудной.
     - Ты выдашь меня? - спросил Роб.
     - Надо все обдумать,  -  важно  произнес  Майк.  -  Для  начала  тебя
необходимо спрятать... Хорошо, что я сейчас дома. Заболел  еще  в  прошлом
семестре - ангина, потом осложнение... Так что, пока я не в школе, мы  все
устроим.
     Он не выглядел больным, наверное, уже поправлялся.
     - Я бы мог соорудить в лесу шалаш, - предложил Роб.
     - Отпадает, - нахмурился Майк. - Лесники сразу найдут. Можно  ко  мне
домой, но это опасно. От родителей и Сесили я бы тебя спрятал - хотя бы  в
конюшне - но слуги... - Он вдруг щелкнул пальцами. - Придумал!  Пещера.  Я
ее случайно откопал, за долиной.  То  есть,  это  не  настоящая  пещера  с
подземными лабиринтами... Мы там все отлично устроим, а я  буду  приносить
еду.
     Роб сомневался. Конечно, там он смог бы отлежаться, набраться сил. Но
почему этот мальчишка помогает ему? Ловушка? Пусть так - сейчас  он  думал
только об отдыхе, даже коротком.
     - Согласен: пещера так пещера, - сказал он.
     - Поедем в обход, вдоль реки. На верхних полях нас могут заметить. Ты
сядешь на Капитана.
     -  Я  и  пешком  смогу...  -  неуверенно  возразил  Роб,  с   опаской
покосившись на коня.
     - Нет, - отрезал Майк. - Пойду подберу  твое  барахло.  Обуйся  пока,
потом найдем, чем перевязать.
     Морщась от боли, Роб надел носки и ботинки.  Майк  показал  ему,  как
забраться в седло и что-то  ласково  шептал  Капитану  на  ухо,  пока  Роб
неуклюже карабкался.
     Земля убежала  далеко-далеко.  Конь  беспокойно  перебирал  ногами  и
вырывал поводья из рук Майка.
     - Стоять! Спокойно, милый! - крикнул Майк.
     Капитан успокоился, но от этого Роб не почувствовал себя счастливее.
     - Бери поводья, - приказал Майк. - Я буду придерживать за седло.
     Робу вовсе не понравилось ездить верхом, он болезненно ощущал  каждый
шаг коня. "Интересно, - подумал он, - что бы  я  запел,  если  бы  Капитан
понесся галопом?".


     Река протекала  через  небольшую  долину.  Сначала  они  ехали  вдоль
берега, потом свернули на дорогу, ведущую к лесу.  Роба  удивила  странная
поверхность дороги - землистого цвета, но чересчур гладкая. Он спросил  об
этом Майка.
     - Это пластик, - пояснил тот. - Разве у вас в Урбансе другие покрытия
на дорогах? Они мягкие, эластичные и очень хороши для лошадиных копыт.
     - Такое покрытие, наверное, быстро изнашивается?
     Майк пожал плечами:
     - Смотря, сколько ездить по дороге.  Да  это  и  неважно.  Оно  очень
просто ремонтируется. Есть такая машина, которая укладывает и разглаживает
покрытие со скоростью миля  в  час.  Слушай,  тебе  придется  дальше  идти
пешком. Отсюда уже близко, а Капитан не пройдет через заросли.
     - Конечно. Скажи только, как мне слезть.
     - Просто перекинь одну ногу к другой  и  прыгай,  -  Майк  критически
наблюдал за неуклюжей возней Роба. - Подожди, я его привяжу.
     Когда они вошли в лес, Капитан тихонько заржал им вслед.
     - Хочешь, держись за меня, - предложил Майк.
     - Нет, спасибо, - Роб стиснул зубы. - Все нормально.
     Они с трудом продирались сквозь густой подлесок, но Майк заявил,  что
это только на руку - никто не забредет в такую глушь. Они поднялись в гору
через заросли смешанного леса и  вскоре  очутились  на  небольшой  полянке
перед пригорком, сплошь заросшим травой и колючими  кустами  ежевики.  Роб
поискал глазами пещеру, но ничего не заметил.
     - Ну как ты, держишься? - спросил Майк. - Пришли.
     Он уверенно подошел к  зарослям  и  осторожно  потянул  за  спутанный
клубок из веток и колючек. Открылся ход.
     - Я наткнулся на ее, когда Тэсс погналась за кроликом, -  рассказывал
Майк, прибираясь вперед. - Это моя собака. Хотел  соорудить  здесь  что-то
вроде жилища. Представляешь - здесь, в долине, тайком от всех! Но так и не
собрался. Только замаскировал, чтоб никто не нашел. Ну, вот мы и дома.
     Они нырнули в низкий проем из крошащегося бетона. Внутри было  темно,
сквозь густые заросли снаружи проникало мало света.  Роб  заметил  только,
что стены в тесной квадратной каморке, как и вход, бетонные.
     - Кому понадобился этот тайник в горе? Зачем? - спросил он.
     - Он идет еще выше, только там обрушился и  совсем  зарос.  По-моему,
это запасной выход. Здесь, наверное, была  артиллерийская  батарея  против
самолетов. Или что-нибудь другое, еще с гитлеровской войны.
     - Такая древняя?
     - Может, и подревнее. Ведь в предыдущую войну уже были самолеты? - Он
осмотрелся. - Да, мрачновато. Сможешь здесь жить, как думаешь?
     - Смогу.
     - Мы все устроим, станет  намного  лучше.  Сейчас  я  поеду  домой  и
кое-что привезу. А ты можешь выйти наружу - необязательно здесь сидеть. Ты
сразу услышишь, если кто-нибудь будет подниматься  из  леса.  А  я,  когда
вернусь, свистну вот так, - он показал. - Идет?
     - Идет, - кивнул Роб.
     Дожидаясь Майка, он вышел из своего укрытия и сел на  траву.  Тишина,
одиночество, черный неприветливый лес не прибавляли мужества. Майка  долго
не было. Солнце  уже  торопилось  к  закату,  стало  прохладнее.  Робу  не
хотелось  подозревать  Майка  в  предательстве  -  была  в  нем   какая-то
надежность. Из леса выскочили два белых кролика. Словно завороженный,  Роб
смотрел на забавных зверьков. Неужели все это наяву, и он действительно  в
Графстве, среди пышной  зелени,  дикой  природы?  А  если  наяву,  значит,
Урбанс,  с  его  душной  толчеей,  давящим  камнем  небоскребов,  улицами,
кишащими электромобилями, - только вымысел?..
     Кролики пугливо повели ушами и в одно мгновение исчезли в  лесу.  Роб
услышал свист: Майк.
     - Извини, что так долго, - сказал Майк, бросая на траву большой тюк и
сумку. - Хотел принести сразу побольше, - он пнул тюк. - Одеяла и подушка.
Потом сооружу походную кровать, а  пока  придется  потерпеть.  Жестковато,
конечно, зато не замерзнешь. Простыней только нет.
     - Спасибо.
     - Как ноги?
     - Ничего.
     - Давай посмотрим.
     Он смотрел, как Роб осторожно снимает ботинки и носки.
     - Одно плохо: до ближайшей  воды  минут  десять,  а  ранки  надо  как
следует промыть. Ну, ничего,  я  захватил  какую-то  противовоспалительную
мазь. Потерпи, будет немного жечь.
     И действительно жгло. Когда он прикоснулся к ранке влажным  тампоном,
Роб невольно отдернул ногу, но Майк и не думал извиняться,  только  крепче
сжал щиколотку и продолжал. Закончив промывать,  он  перебинтовал  мозоли,
достал из сумки носки и бросил Робу:
     - Надень, - Майк покосился на его дырявые носки. - А  эти  я  выкину,
ладно? Есть хочешь?
     - Прошлой ночью я съел немного черствого хлеба и заплесневелого сыра,
а сегодня - несколько сырых картофелин. Пожалуй, хочу.
     - Тебе повезло: опять хлеб  и  сыр.  Схватил  первое,  что  под  руку
попалось. Но это уж точно не заплесневело.
     Он извлек из сумки хлеб и круг сыра, завернутый в муслин.
     - У  тебя  есть  нож?  -  Роб  покачал  головой.  -  Да,  ты  неважно
подготовился к такой серьезной экспедиции.
     Замечание было дружеским, но, все же, чуть обидным.
     - У меня не оставалось времени на  сборы,  -  ответил  Роб.  -  Да  и
магазины  в  воскресенье   не  работают   -  я  ведь  сбежал  из  школы  в
воскресенье...
     - Разве у тебя нет карманного ножа?
     - В Урбансе? Это безумие. "Холодное оружие", запрещено полицией.
     Майк недоверчиво покачал головой:
     - Ну и ну! - Он отстегнул от ремня тяжелый нож с костяной  ручкой.  -
Держи. У меня дома еще есть. Ты ешь, я слетаю за водой.
     Подхватив большую жестяную флягу, он ушел в лес, а Роб набросился  на
еду. Она была восхитительна.  Хлеб  -  душистый,  с  хрустящей  коричневой
корочкой, белый и мягкий внутри; золотисто-желтый сыр, гладкий и  крепкий.
Ничего вкуснее Роб в жизни не ел. Вернулся Майк, и Роб с жадностью  припал
к фляге.
     - Потом притащу чашки и прочую дребедень, - сказал  Майк.  -  Пойдем,
еще много дел.
     Пока Роб распаковывал одеяла, Майк возился со  странным  устройством,
напоминавшим портативную люмосферу. Он щелкнул зажигалкой, дрожащий язычок
пламени лизнул фитиль, и пещера озарилась мягким светом.
     - Что это? - спросил Роб.
     -  Масляная  лампа.  Сомневаюсь,  что  у  вас  такие  есть.  Придется
приносить масло, но пока  она  полная.  Возьми  зажигалку,  пригодится,  -
серебристая  тяжелая  зажигалка  не  слишком  отличалась   от   тех,   что
продавались в Урбансе, только те  были  легче  и  раскрашивались  в  яркие
цвета. - Слушай, по-моему, тебе лучше обосноваться там, в глубине.
     Только теперь Роб заметил, что его  новое  жилище  разделено  на  две
части. Внутренняя клетушка оказалась чуть побольше. В углу  вырисовывались
ступеньки, ведущие наверх. Майк поднял лампу выше.
     - Эти ступеньки ведут в подземный ход. Помнишь, я  тебе  рассказывал?
Сейчас тут не пройти - завалило. Постой, я погляжу, не  видно  ли  снаружи
свет. - Вернувшись, он объявил: - Порядок. Как  стемнеет,  лучше  еще  раз
проверить. Если будет видно, можно завесить вход одеялом.
     Роб кивнул.
     - Теперь я пойду, - сказал Майк. - Понимаешь, пока я  болею,  учитель
занимается со мной дома. Я уже и так опоздал. Справишься один?
     - Да, спасибо за все.
     Майк отмахнулся:
     - Завтра постараюсь придти пораньше. Если будешь выходить,  смотри  в
оба, не оставляй следов, - он усмехнулся. - Спокойной ночи.


     Время словно остановилось. Роб  выходил  из  своего  убежища,  но  не
дальше  поляны  перед  входом  в  пещеру.  Он  все  еще  не  мог   обрести
долгожданный покой: радость, что появилось наконец  пристанище,  сменялась
минутами уныния, когда ему хотелось бросить все и вернуться  домой.  Порой
он даже хотел сдаться властям, не в силах выносить одиночество. В бетонной
клетке, наедине с собственной тенью на голой стене, оно чувствовалось  еще
острее.
     Спустились сумерки, и незаметно  подкралась  ночь.  Он  проверил,  не
виден ли снаружи свет, и вернулся в пещеру.  Поужинав  остатками  хлеба  с
сыром, он решил, что лучший выход - лечь  спать,  завернулся  в  одеяло  и
погасил лампу.
     Несмотря на усталость, сон не приходил. Вовсе не жесткая постель была
тому виной, а страх. Один, в  мрачной  пещере  внутри  холма,  окруженного
темным шуршащим лесом. "А если там звери? - Роб вздрогнул. - Волки?".  Ему
почудился какой-то звук. Сна как не бывало  -  Роб  тщетно  вслушивался  в
тишину.
     Роб зажег  лампу  и  осторожно,  на  цыпочках  прокрался  в  соседнюю
комнату. Никого. На всякий случай он положил в  входа  сумку  и  сверху  -
жестянку с водой.  Конечно,  эта  преграда  не  смогла  бы  сдержать  даже
кролика, но Роб надеялся услышать, если появится непрошенный гость.
     Он еще долго ворочался без сна, пока не провалился в тяжелое забытье.
Очнулся он от того, что кто-то легонько тряс его  за  плечо  и,  с  трудом
разлепив веки, увидел Майка.
     - Извини, что разбудил. Я принес сосиски и кофе. Поешь, пока горячие.
Как спалось, кстати?
     Ночные страхи теперь казались лишь постыдными трусливыми фантазиями.
     - Отлично, спасибо.


     Майк приходил каждый день, приносил еду  и  необходимые  вещи:  мыло,
чистую одежду, посуду. На третий  день  притащил  раскладушку.  Как-то  он
спросил Роба, не нужно ли ему еще что-нибудь
     - Ты не мог бы принести книги? Любые.
     - Книги? - удивился Майк.
     - Да. Знаешь, вечерами скучновато...
     - Конечно, я понимаю. Только... - Он замялся и вопросительно взглянул
на Роба. - Я не думал, что в Урбансах читают книги.
     - Кое-кто читает.
     - Забавно.
     - Что?
     - Забавно, как легко мы принимаем все на веру. О Графстве,  наверное,
тоже ходят всякие небылицы.
     - Я тоже об этом думал. Если тебе сложно достать книги...
     - Сложно? - изумился Майк. - Ничуть.  В  следующий  раз  принесу.  Ты
какие книги любишь?
     - Приключения. Но можно любые.
     Майк принес две книги - пухлые, в  роскошных  кожаных  переплетах,  с
запахом времен. Одна, "Приключения мистера Спонга на охоте" рассказывала о
лисьей охоте; другая - "Моя жизнь в  Замбези"  -  о  жизни  в  примитивной
Африке  конца  девятнадцатого  или  начала  двадцатого  века.  Позже  Майк
поинтересовался, понравились ли Робу книги.
     - Ничего, - уклончиво ответил Роб.
     - Суртиз хорош, да?
     Это был автор "Мистера Спонга".
     - Знаешь, я ничего в этом не смыслю, - сказал Роб. - Неужели  до  сих
пор охотятся на лис?
     - Конечно.
     - А ты? - Майк кивнул. - И тебе нравится?
     - Потрясная штука, - оживился Майк. - Представь: раннее утро, бешеные
скачки, погоня - что может быть лучше?
     - Десятки всадников со сворой псов травят одного маленького  зверька.
Тебе не кажется, что это нечестно?
     Майк пристально посмотрел на него и холодно ответил:
     - Ты действительно ничего в этом не смыслишь.
     Его тон напомнил Робу, как он зависит от Майка и как обязан ему.
     - Ты прав. Тем более, в Урбансах и лис-то нет.
     Майк рассмеялся.
     - Да, откуда им там взяться. Кстати, вторую книгу написал мой предок.
Он сначала был миссионером, а потом стал епископом. Скучища жуткая,  но  я
схватил не глядя. Завтра принесу какие-нибудь приключения.
     Как-то под  вечер  Роб  отважился  прогуляться  дальше  обычного.  Он
примерно знал путь, по которому Майк ездил домой, и пошел  в  ту  сторону,
стараясь держаться в тени. Наконец, он добрался до края поля.
     Здесь дорога от берега  реки  резко  уходила  вправо  и  исчезала  за
подножием холма в полумиле. Почти напротив, на  дальнем  краю  дороги,  он
увидел солидные, выкрашенные в зеленый цвет, ворота на каменных столбах. К
имению через роскошный сад бежала красноватая дорожка.
     С трудом верилось, что в таком огромном доме живет маленькая семья из
четырех  человек.  Серый  каменный  особняк  был  выстроен  в  причудливом
асимметричном стиле, казалось, он составлялся по частям  в  разные  эпохи.
Роб попытался сосчитать окна на фасаде, но  сбился  и  бросил.  На  заднем
дворе  дома,  где  разместились  хозяйственные   пристройки,   он   увидел
запряженную  карету  -  черную,  с  канареечно-желтыми  полосками.  Карета
подъехала к парадному крыльцу. Из дома вышла женщина,  человек  в  голубой
ливрее открыл дверцу кареты, женщина скрылась внутри.  Донесся  отдаленный
крик кучера, карета покатилась по дорожке, через ворота, дальше и  дальше,
пока не исчезла за холмом.
     Когда Майк пришел в следующий раз, Роб рассказал о своем путешествии.
     - Да, мама ездила в гости к Кепронам, - кивнул Майк. -  Они  живут  в
пяти милях от нас.
     - У вас такой огромный дом... - сказал Роб. - Как вы справляетесь?
     - Огромный? - искренне удивился  Майк.  -  Вовсе  нет.  Обычный  дом,
средненький. А чтобы содержать дом, есть слуги.
     - Много?
     - Слуг? Я точно не знаю. Может, двадцать. Это только в доме.
     - Двадцать человек прислуживают четверым?
     - Ну да.
     - Почему они терпят это?
     - Терпят? Я тебя не понимаю. Чем плоха их жизнь? Работа  не  пыльная,
все привилегии. Они счастливы здесь: хорошая  пища,  простор,  деревенский
воздух. Разве можно все это сравнить с Урбансом? Да они презирают урбитов!
     - А урбиты презирают их за добровольное рабство.
     - Рабство! - Майк усмехнулся. - Слышал бы Годион,  наш  дворецкий!  А
тебе не приходило  в  голову,  что  даже  если  это  правда,  обе  стороны
устраивает их положение? Они довольны своей жизнью и  презирают  тех,  кто
живет иначе. Все гармонично.
     Понимая, что он не сможет переспорить  Майка,  Роб  решил  переменить
тему:
     - А почему у вас до сих  пор  такой  примитивный  транспорт?  Лошади,
кареты. Ведь электромобили гораздо удобнее, да и скорость не сравнить.
     -  Насчет  удобства  я  сомневаюсь.   Современные   кареты   устроены
великолепно, ты почти не почувствуешь тряски. А скорость... Куда  спешить?
Времени хватает, даже с избытком.
     Ответ Майка не убедил его. Снова и снова Роб чувствовал, что очутился
в странном и совершенно чуждом мире.


     Постепенно пещера приобретала жилой вид.  Майк  притащил  два  старых
коврика, сломанный стул, ящик, из которого они соорудили  стол.  Но  самое
главное - Майк привез маленькую печурку, работающую на керосине.
     Теперь Роб мог готовить сам, да и Майку было  легче  приносить  сырые
продукты из кладовой. Все продукты в Графстве были  несравнимо  вкуснее  и
аппетитнее, чем те, к которым он привык  дома.  Роб  устроил  кухоньку  во
внешней комнате. Чтобы не рисковать, он кухарничал рано утром или почти на
закате. Однажды, уже под вечер, Майк принес сковородку  и  кусок  свинины,
чтобы Роб поджарил его к ужину. Потом Майк заторопился домой и  убежал,  а
Роб, уже изрядно проголодавшийся, начал готовить.
     Он положил на  сковородку  мясо,  нарезал  в  кипящий  жир  несколько
вареных картофелин и присел перед печкой, вдыхая аппетитный запах и глотая
слюнки. Вдруг  снаружи  послышался  негромкий  звук.  Теперь  Роб  уже  не
вздрагивал от каждого шороха, но все же  насторожился.  Если  бы  вернулся
Майк, он бы свистнул. Какой-нибудь зверь? Раздался отчетливый звук  шагов,
и в тусклом свете керосинки Роб увидел, что у входа в пещеру кто-то стоит.
Он похолодел.
     - Вот где пропадает Майк!
     Голос был женский.



        6. НА ПИКНИКЕ ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ

     Не заходя в пещеру, она велела Робы выключить печку и выйти.
     Ей было лет сорок. Темноволосая, темноглазая, невысокая. Юбка и жакет
из плотной коричневой материи, на шее - легкий алый шарф, несколько  колец
на пальцах, одно - с крупным голубым камнем.
     - Я - мама Майка. И мне бы хотелось знать, что все это значит.
     В  голосе  ее  сквозила  властность  и  едва  уловимое   раздражение.
Очевидно, она привыкла получать ответы на свои вопросы незамедлительно.
     - Я ни в чем не виноват... - пролепетал Роб. - Я только живу здесь  и
все...
     Она изучающе смотрела на него, и  Роб  устыдился  своего  неряшливого
вида.
     - Я хочу знать, почему ты здесь. Кто ты, откуда.
     Запинаясь, он рассказал свою историю; она слушала молча, не перебивая
и не помогая ему, когда  он,  смущаясь  под  ее  пристальным  взглядом,  в
смятении умолкал.
     - И что же дальше? - спросила она, когда Роб закончил.
     - Я не понимаю.
     - Что ты собираешься делать дальше? Или ты намерен всю жизнь  прожить
в норе?
     - Мы еще не думали о будущем...
     - Да, надо полагать,  что  так,  -  сказала  она  с  раздражением.  -
Вероятно, мне стоит поговорить об этом с Майком.
     - Он не знает?..
     - Что я пришла сюда? Нет.
     Майк не предал его. Роб устыдился своих подозрений.
     - Как же вы меня нашли?
     - Майк болен. Надеюсь, он говорил тебе, - Роб кивнул. - Так вот, меня
удивило странное поведение Майка - он вдруг стал надолго исчезать из дома.
Вскоре я заметила пропажу  некоторых  вещей,  продуктов.  Вероятно,  вы  с
Майком воображали,  что  этого  никто  не  заметит.  Сначала  таинственное
исчезновение продуктов обнаружила кухарка,  сообщила  управляющему,  а  он
сказал мне.
     - Простите, я не хотел...
     - Оставь. Я просто объясняю, как я догадалась,  что  в  этой  истории
замешан кто-то еще. Майк всегда уходил  в  одном  направлении.  Сегодня  я
нашла Капитана - Майк привязал его на  опушке  леса.  Домыслить  остальное
было несложно - если хочешь кого-нибудь спрятать, лучшего места не найти.
     - Вы знали об этой пещере? Майк говорил, что нашел ее первым.
     - Возможно, только  спустя  двадцать  с  лишним  лет  после  меня.  Я
приходила сюда еще девчонкой. Мы отыскали эту пещеру вместе с отцом Майка,
- она задумчиво смотрела на заросли ежевики. - Даже устроили  здесь  нечто
вроде лагеря.
     От  детских  воспоминаний  голос  ее   смягчился,   исчезла   суровая
неприступность. Но - ненадолго. - Итак, мы должны решить,  что  дальше,  -
она нахмурилась. - Очевидно, самое разумное для тебя  -  сейчас  же  пойти
вместе со мной к нам домой.
     - Но мне здесь хорошо, поверьте!
     С минуту она молчала, что-то обдумывая.
     - Ну хорошо, одна ночь ничего не решит. Я приду завтра утром. Тебе не
холодно здесь?
     - Майк принес одеяла.
     - Да, я знаю. Их достаточно? - Роб  кивнул.  -  Ну  что  ж,  не  буду
отвлекать тебя от ужина. Что ты готовишь? Пахнет жареной свининой.
     - Отбивную.
     - Непременно прожарь как следует. Спокойной ночи, Роб.


     Роб не знал, что делать. Первым желанием  было  бежать  без  оглядки.
Пока она вернется, он успеет уйти достаточно далеко. Многое из  того,  что
принес Майк,  сослужит  хорошую  службу.  Один  нож  чего  стоил.  А  если
остаться? Его отошлют в Урбанс, в этом нет сомнений. Он подумал  о  Майке.
Уйти, не попрощавшись? Нет. Роб вдруг понял, что зависит от  Майка.  И  не
только потому, что он приносил еду и одежду. Роб нуждался  в  его  совете,
поддержке, в его спокойной уверенности. Что, если пробраться к ним в дом и
разыскать Майка? Нет, слишком опасно. Его непременно схватят. Да и в таком
огромной доме он едва ли найдет комнату Майка...
     Все решилось само собой. Когда, поужинав, Роб вышел на поляну, с неба
сыпался противный мелкий дождь. Роб решил подождать, но вскоре  разразился
настоящий ливень. Оставалось только лечь спать и отложить побег до утра.
     Но утром дождь не прекратился. Роб в  отчаянии  смотрел  на  вымокший
лес. Он еще мог уйти, но куда? Безусловно, мама Майка была права: у  такой
жизни нет будущего.
     Часа через два дождь перестал, небо быстро прояснялось, и  Роб  пошел
умываться.  Возвращаясь,  он  услышал  свист  Майка.   Он   замер,   свист
повторился. Роб медленно пошел вперед. На поляне стоял Майк, рядом  -  его
мать.
     - Ты еще здесь? - сказал Майк. - Я думал, что не застану тебя.
     "Неужели он разочарован?", - подумал Роб. Ведь для Майка  побег  Роба
тоже стал бы избавлением от хлопот.
     - Да, - кивнул Роб.
     - Нам надо поговорить, - сказала мама Майка.
     Теперь, при ярком свете, Роб мог разглядеть  ее  лучше.  У  нее  было
строгое лицо, с уже заметными морщинками, внимательные карие  глаза,  чуть
длинноватый прямой нос, на правой щеке  -  родинка.  Темно-голубой  костюм
покроем немногим отличался от того, в котором Роб увидел ее в первый  раз.
От нее исходил дразнящий аромат духов.
     - Все это очень непросто, - продолжала она, пристально глядя на Роба.
В голосе слышались резковатые нотки и досада. Роб взглянул на Майка, но не
нашел в его глазах поддержки.
     - Хорошо, - выговорил он, стараясь не выдавать обиды. - Я уйду.
     - Куда уйдешь?
     - Куда-нибудь. Ничего, проживу.
     - Ты еще ребенок, -  сказала  она.  -  Даже  младше  Майка,  как  мне
кажется. Идти тебе некуда. Мы живем  в  цивилизованном  обществе,  и  люди
должны соответствовать ему. Самое лучшее для тебя  -  вернуться  домой,  в
Урбанс.
     Роб покачал головой:
     - Нет.
     - Я хотела выдать тебя, - вдруг сказала она. - Для твоей же пользы. Я
понимаю, тебе жилось несладко.  Но  проблемы  есть  у  всех  и  везде.  Ты
приспособишься,  привыкнешь  в   конце   концов.   Нам   всем   приходится
приспосабливаться.
     Он молчал. Еще теплилась  слабая  надежда  -  ведь  она  не  сообщила
властям. Если бы только удалось умолить ее об отсрочке. На несколько дней,
пусть даже на несколько часов...
     - Я спрашиваю тебя еще раз: согласен ты вернуться по доброй воле?
     - Нет.
     Она пожала плечами:
     - Ну что ж, дело твое. У нас с Майком был серьезный разговор о  тебе.
Даже спор, - она взглянула на сына с легкой  улыбкой.  -  Он  очень  хочет
помочь тебе. Вопрос - как?
     Она не была похожа на человека, который легко уступает.
     - Если бы вы разрешили мне остаться здесь... Ненадолго. - сказал Роб.
     - Это не выход, - твердо ответила она.  -  Поскольку  ты  не  намерен
возвращаться в Урбанс, тебе придется жить в Графстве. Слугой ты  стать  не
сможешь - начнутся нежелательные вопросы. Следовательно, ты  должен  стать
членом нашей семьи.
     - Но ведь я...
     - Ты не принадлежишь к джентри, это очевидно. Даже речь выдает  тебя.
Надо  придумать  правдоподобную  историю,  которая   объяснила   бы   твое
происхождение и воспитание. Причем, такую, чтобы ее было сложно или вообще
невозможно  проверить.  Мне  кажется,  ты  мог  бы  предстать  в  качестве
двоюродного брата Майка.
     Роб  восхитился  уверенности,  с  которой   она   говорила,   и   эта
уверенность, что все получится именно так, как она говорит,  передалась  и
ему.
     - Ты смуглый, - продолжала она. - Такая кожа бывает у тех, кто  живет
на Востоке. Предположим, ты сын моей кузины из Непала; после  смерти  мужа
она решила отправить тебя учиться в Англию. Да,  Непал,  думаю,  подойдет.
Долгие годы король не жаловал западных поселенцев и визитеров, поэтому  те
европейцы, что обосновались там давно, во многом утратили связь с родиной.
Я думаю, это легко объяснит маленькие оплошности в разговоре и манерах.
     - А у вас есть кузина? - спросил Роб. - Настоящая?
     - Когда обращаешься к леди, - сказала она, - должно  говорить  "мэм".
Вероятно, это принято даже в Непале.
     Роб почувствовал, что краснеет.
     - Простите... мэм.
     - Уже лучше. Да, у меня есть кузина в Непале. Ее зовут Аманда,  и  ее
муж действительно умер в прошлом году. Правда, у нее нет детей,  но  здесь
об этом никто не знает. Теперь об имени. Пожалуй,  имя  у  тебя  останется
прежним, а фамилия будет Перрот. Роб Перрот.
     - Да, - сказал он. - Да, мэм.
     - Отец Майка знает о тебе, он не против. А вот  Сесили  мы  не  стали
посвящать в свой заговор. Она слишком мала и может проговориться, вовсе не
желая никому зла.
     - У вас будет столько хлопот из-за меня.
     Не отрицая, она ответила:
     - Если ты будешь прилежен, хлопот станет  меньше.  Но  тебе  придется
очень многому научиться.


     Было решено, что Роб прилетел из  Непала  в  лондонский  аэропорт,  а
оттуда - на коптере в маленький городок в  пятидесяти  милях  от  поместья
Гиффордов. Эта оговорка была необходима,  как  объяснила  миссис  Гиффорд,
чтобы предупредить расспросы любопытных слуг. До станции  его  должен  был
проводить Майк, а там - встретить мистер и миссис Гиффорд в своей карете.
     Майк привел двух лошадей. Хотя на этот  раз  Робу  досталась  древняя
кляча, он чувствовал себя  отвратительно.  Советы  и  замечания  Майка  не
слишком помогали. От мысли, что ездить верхом все же придется учиться,  он
затосковал.
     Странно, но Роб не ощущал никакой  радости.  Да,  его  не  отошлют  в
Урбанс; ему незачем больше прятаться и трястись, как заяц; у него появился
дом, семья. Но смутное чувство беспомощности и несвободы не покидало Роба.
Он полностью зависел от этих людей  и  их  требований.  Он  боялся  миссис
Гиффорд и со страхом ждал встречи с мистером Гиффордом,  который  даже  не
соизволил придти в пещеру и взглянуть  на  него.  Может,  эта  неожиданная
милость - ловушка, и едва Майк выздоровеет и вернется в школу, они выдадут
его полиции?..
     Площадка коптеров находилась за городом. Казалось, коптеры  взлетают,
словно из-под земли,  -  было  видно  только  пустое  зеленое  поле.  Майк
объяснил, что площадку сделали в искусственной впадине, чтобы  не  портить
пейзаж. В Графстве очень серьезно относились к безукоризненности пейзажей.
Кареты останавливались в небольшой рощице, здесь же  привязывали  лошадей.
Посадочное поле представляло собой круг примерно в сотню ярдов в диаметре.
По его огражденным сторонам разместились ремонтные службы, залы  ожидания,
гостиница, кафе и магазинчик, торгующий всякой  всячиной  для  пассажиров.
Люди чинно прогуливались или сидели на мягких диванах. Женщины - в длинных
платьях, мужчины - в черных смокингах.
     - Можешь пока привести себя в порядок. Уборная - там, - показал Майк.
- Я пойду. Папа с мамой подъедут через полчаса. Хорошо?
     Роб кивнул:
     - Договорились.
     Седовласый  служитель  в  серой,  с  серебристыми  пуговицами,  форме
показал ему кабинку. Темное дерево, сверкающие зеркала, мраморная раковина
с начищенными до блеска латунными кранами. Роб умылся под  сильной  струей
воды, почистил одежду. Он взглянул на  свое  отражение  в  зеркале:  новая
одежда сидела безукоризненно. Костюм был сшит из плотной  шерстяной  ткани
тускло-коричневого оттенка, похожей на ту, что продавалась в  Урбансе,  но
отменного качества.
     Неловко  протягивая  служителю  чаевые,  как  предупредил  Майк,   он
чувствовал себя нелепо, а когда старик взял под козырек, совсем  смешался.
Надеясь со временем привыкнуть и к этому, Роб  вышел  из  уборной  и  стал
поджидать Гиффордов.


     Внутри имение поражало даже больше, чем снаружи.  Огромное  множество
комнат, зеркальный  блеск  паркета.  Старинная  мебель.  В  Графстве  были
искусные мастера, которые делали великолепную  мебель,  стилизованную  под
старину, но здесь подделок  почти  не  было.  Стены  покрывал  не  цветной
пластик, а рифленые, шелковистые на ощупь, обои.  Повсюду  стояли  вазы  и
кувшины с живыми цветами. Каждое утро их  срезал  садовник,  а  составляла
букеты сама миссис Гиффорд. На стенах висели картины в витиеватых рамах, с
портретами мужчин и женщин в старинных нарядах. Роб решил, что это  предки
Майка.
     В бессчетном ряду спален ему  отвели  комнату,  соседнюю  с  комнатой
Майка. Ванная у них была общая. Окна в этой просто обставленной, но  очень
уютной комнате выходили на реку и живописные луга. В  спальне  был  камин,
слегка пахло дымом, потрескивали дрова. В дверь постучали, и вошел Майк.
     - Все в порядке? - спросил он.
     - Да, - ответил Роб и показал на люмосферу на стене над кроватью. - Я
думал, у вас только масляные лампы.
     - Да, но не в спальнях. И в  том  крыле,  где  живет  прислуга,  тоже
люмосферы.
     - Почему?
     - Ну... так принято. Это традиция, понимаешь?
     "Традиция". Роб понял: когда произносится это слово,  а  звучало  оно
здесь очень часто, не принято задавать вопросы, но все же спросил:
     - Почему такая путаница? Или все старомодное, или все современное.
     Майк колебался.
     - Никогда не задумывался об  этом,  -  сказал  он.  -  Я  же  говорю:
традиция. Кое-что  используется,  кое-что  -  нет.  Вот  хотя  бы  машины.
Дорожное покрытие укладывает машина, фермеры  на  полях  тоже  работают  с
машинами. У  прислуги  есть  какие-то  электрические  штуки.  Чистят  пол,
кажется.  Отец  бреется  электробритвой,  хотя  другие,   почти   все,   -
безопасной. Жестких правил не существует. Просто... ну, просто, ты знаешь,
что тебе подходит.
     - А головидение?
     Майк скорчил гримасу:
     - Избави Бог, нет! - он положил руку Робу на плечо. -  Ничего,  скоро
освоишься!


     Мистер Гиффорд был молчалив и угрюм. В отрывистых скупых фразах,  как
мерещилось Робу, всегда сквозило раздражение и недовольство.  Он  всячески
избегал мистера Гиффорда, тем более, что это оказалось несложно: почти все
время тот проводил в оранжерее,  занимаясь  любимым  делом.  Он  выращивал
карликовые деревья.
     Однажды, спустя неделю после появления в  доме,  Роб  увидел,  что  в
оранжерее никого нет, и вошел. На  полках  были  расставлены  горшочки  со
смешными  маленькими  деревцами.  Больше  всего  Роба  поразил  карликовый
ландшафт. Через лес  из  малюсеньких  дубов  и  пихт,  кленов  и  вязов  к
крошечному озерцу бежала ниточка реки. А над  озером  склонялись  плакучие
ивы.
     Речушка восхитила Роба. Он услышал слабое жужжание и понял, что  вода
циркулирует с  помощью  электронасоса.  Скрипнула  дверь  за  спиной,  Роб
вздрогнул и обернулся. В оранжерею вошел мистер Гиффорд.
     - Я ничего не трогал, сэр. Я только смотрю... -  начал  оправдываться
Роб.
     - Ты интересуешься бонсаем? - спросил мистер Гиффорд.
     - Вы имеете в виду эти деревья? Да, но я  никогда  раньше  такого  не
видел.
     Этого было  довольно:  куда  только  подевался  грозный  вид  мистера
Гиффорда, его сдержанность! Отрывистые фразы теперь обгоняли  друг  друга,
торопясь рассказать самое интересное. Роб вдруг понял:  в  голосе  мистера
Гиффорда вовсе не было недовольства, скорее - застенчивость. Он  увлеченно
демонстрировал мальчику  разные  способы  разведения  деревьев:  семенами,
саженцами,  отросточками.  Первый  способ  -  самый  лучший,  но  и  самый
длительный. Другим путем ты никогда не добьешься такой  безупречной  формы
корня. А корень - основа  хорошего  бонсая.  Зимой  ты  должен  с  великой
тщательностью подрезать его, когда пересаживаешь деревце. Потом надо  чуть
прищемить  почки  или  подрезать.  Лучше   прищемить.   Прищемляют   почку
аккуратно, с нежностью, большим  и  указательным  пальцами  или  маленьким
хирургическим  пинцетом,  чтобы  не  повредить.  После  этого   искажается
естественная форма дерева.
     Теперь надо приучить дерево расти, как тебе  хочется.  Когда  побежит
сок, можно изогнуть или выпрямить веточки  или  ствол  разными  способами.
Можно поставить подпорки, нагрузить или скрепить жесткой проволокой. Когда
кладешь груз на веточку, непременно положи противовес  по  другую  сторону
ствола, чтобы не выдернуло  корни.  Мистер  Гиффорд  показал  Робу  дуб  с
треснутым стволом.
     - Ему было всего пять лет, - он покачал головой.  -  Вообще-то  я  не
люблю силовое трелевание. Считаю его  противоестественным.  А  вот  здесь,
смотри!
     Он  стремительно  прошел  в   противоположный   конец   оранжереи   к
искусственному пейзажу:
     - Видишь эту кромку  холма?  Я  придумал,  будто  здесь  дует  ветер.
Западный. Видишь, как все  деревья  наклонены  в  одну  сторону?  Конечно,
никакого ветра не было, это только иллюзия.
     - Очень похоже.
     - Еще бы! Тебе правда нравится? Я рад, что  тебе  интересно.  Приходи
сюда, когда захочешь. Можешь сам попробовать.
     Роб вежливо поблагодарил.
     - Если хочешь поскорее, лучше начинать  с  отростков,  -  посоветовал
мистер Гиффорд. - Вы - молодежь  -  такие  нетерпеливые.  Китайский  метод
разведения отростками очень прост. Не веточку сажаем в землю, а наоборот -
подсыпаем землю к веточке. Найди тоненький отросточек хорошей формы, срежь
кору внизу и укрепи  его  в  горшочке  влажным  сфагнумом.  Не  забудь  об
удобрениях. Пройдет год-два, и сформируются корни.  А  семенами  -  только
через десять лет. Вот смотри...


     С сестрой Майка Роб подружился очень быстро. Сесили было  одиннадцать
лет. Худенькая, смуглая, с такими  же,  как  у  брата,  голубыми  глазами.
Правда, на этом их сходство и заканчивалось. Она была  страшная  болтушка,
ее милый ласковый голосок звучал всюду. Разговаривала Сесили без умолку  и
со всеми: с домочадцами, прислугой, даже с собаками и кошками,  жившими  в
доме и во дворе. Вскоре Роб начал  немного  уставать  от  ее  любопытства.
Сесили была в восторге от нового брата, но хотела знать  о  нем  абсолютно
все. Миссис Гиффорд урезонивала дочь, но по веселым чертикам, плясавшим  у
нее в глазах, Роб понял, что Сесили  не  собирается  сдаваться.  Может,  и
оставит его в покое, но ненадолго.
     Выручили  Роба  книги  -  у  Гиффордов  была  великолепная   домашняя
библиотека. В  огромном  зале  с  высокими  лепными  потолками  все  стены
закрывали застекленные шкафы с книгами в кожаных переплетах. Тысячи книг -
больше, чем в Публичной библиотеке - для одной маленькой семьи.
     Очень скоро  Роб  понял,  что  он  -  единственный  обладатель  этого
книжного богатства, никто из Гиффордов не заглядывал в  библиотеку.  Когда
Майк занимался со своим учителем,  Роб  с  удовольствием  пропадал  здесь,
уютно устроившись в мягком кресле возле окна.
     Его удивило, что среди всего обилия и разнообразия книг он  не  нашел
ни одной, изданной в последние тридцать-сорок лет.  Множество  томов  было
посвящено деревенской жизни - премудростям охоты и рыбной ловли, тонкостям
ухода за лошадьми и искусства верховой езды.  Изрядная  доля  принадлежала
мемуарам землевладельцев и тех джентри, которые когда-то жили в английских
колониях. Среди этих книг Роб и отыскал несколько о Непале.  Он  тщательно
изучил их, выписывая самое необходимое. Теперь он был  готов  к  каверзным
вопросам Сесили.
     Все  события,  описанные  в  этих  книгах,  были,  по  меньшей  мере,
полувековой давности, некоторые -  еще  древнее.  Но  если  верить  миссис
Гиффорд, в Непале мало что изменилось  с  тех  пор,  правители  страны  не
приветствовали  никаких  новшеств.  Роб  рассказывал  Сесили  о  маленьких
деревушках, приютившихся на склонах холмов,  под  сенью  снежного  величия
горных вершин Гималаев.  О  буйволах,  пасущихся  на  каменистых  полях  и
косматых яках, пришедших с Тибета. О  пленительной  весне,  когда,  словно
из-под земли пробиваются и  распускаются  пышным  цветом  розовато-лиловый
агератум и индейский дурман. О знойном лете и ледяной зиме...
     Сесили восторженно хлопала в ладоши:
     - Как красиво! Как ты мог уехать оттуда?
     Позже Майк, усмехаясь, сказал ему:
     - Ты, наверное, чересчур красочно описал Сис свою жизнь  на  Востоке.
Она взахлеб пересказывает мне то, что запомнила.
     - Да, я перестарался.
     - Она всему поверила. Сам придумал?
     Роб рассказал о книгах.
     - Хорошая идея, - похвалил Майк.
     - А почему у вас нет ни одной книги, изданной недавно? - спросил Роб.
- В Урбансах давно не печатают книг. А здесь?
     - По-моему, книг уже достаточно. Чтобы их прочесть, жизни не  хватит.
И потом, есть же и другие занятия.
     - И никто больше не пишет книг?
     - Книг - нет. Кое-кто пописывает стихи, эссе,  -  равнодушно  ответил
Майк. - Для себя, для друзей. В основном, рукописи, хотя и премиленькие.


     Роб очень подружился  с  мистером  Гиффордом  и  Сесили.  Правда,  он
по-прежнему побаивался  миссис  Гиффорд,  но  больше  всего  неприятностей
доставляли слуги. Роб  часто  путал  новые,  непривычные  слова,  названия
незнакомых вещей, и ему казалось, что слуги потешаются над ним за  спиной,
что они давно разоблачили его  и  только  ждут  удобного  случая  сообщить
полиции.
     Вот, например, Гарри, главный конюх. Он  давал  Робу  уроки  верховой
езды на выгоне. Сразу же, не слушая никаких возражений, он заявил,  что  у
Роба нет ни проблеска способностей. Учитель он был грубый и  безжалостный,
не упускал  случая  подчеркнуть  ошибки  и  слабости  своего  подопечного.
Говорил Гарри очень строго, иногда - сердито, и Роб  обижался,  даже  если
знал, что конюх прав. Но  больше  всего  Роба  сбивала  с  толку  чудесная
перемена, происходившая с Гарри за пределами их "класса".  Этот  невысокий
кривоногий человек, который был старше отца Роба, вдруг начинал обращаться
к нему не иначе, как "господин Роб", и отдавать честь. Майк,  впрочем,  не
видел ничего странного в таком противоречии.
     Еще трудней оказалось понять миссис Гиффорд. Она относилась к Робу  с
подчеркнутой доброжелательностью, но рядом с ней он никогда не  чувствовал
себя спокойно. Очень скоро он  догадался,  что  настоящая  власть  в  доме
принадлежит  именно  ей.  Безусловно,  к  мистеру  Гиффорду  относились  с
уважением, как к хозяину дома, но  сам  он  никогда  и  ничего  не  решал,
всецело полагаясь на жену. Роб не  знал,  что  скрывается  под  маской  ее
дружелюбия и хороших манер. Возможно, она уже приняла какое-то решение, но
какое?
     Каждый день миссис Гиффорд  уделяла  ему  часть  своего  времени  для
уроков светского поведения. Правил было великое множество: как  обращаться
к  дамам,  как  входить  в  комнату,  как  правильно  ходить,  стоять  или
кланяться, как есть и как пить, что следует говорить в вежливой беседе,  а
что - нет. Она поправляла его ошибки и напоминала о  промахах,  допущенных
накануне, никогда не повышая  голос,  делая  замечания  холодным  властным
тоном, от которого Роб совсем  терялся.  Иногда,  когда  она  улыбалась  и
хвалила его за что-нибудь, Робу казалось, что она любит его. Но иног