Фелина снова могла слышать. Медицина здорово продвинулась. Что ни день - новые открытия, новые методы лечения. Машина свернула с Бристол-авеню на тихую улочку, где находились лаборатории Паломар. "Хорошая у Клинта мечта, - подумал Бобби. - Прямо замечательная. Лучше, чем у нас с Джулией - заработать на спокойную жизнь, забрать Томаса из Сьело-Виста и жить всем вместе, как прежде". Клинт остановил машину возле большого бетонного корпуса лабораторий. Подходя к двери корпуса, он бросил: - Ах да. Приемщица думает, будто я "голубой". Мне так удобнее. - Что? Но Клинт без дальнейших объяснений вошел в приемную. Бобби проследовал за ним и подошел к окошку для посетителей. За барьером он увидел хорошенькую блондинку. - Здравствуйте, Лайза, - сказал Клинт. - Привет. - Девица хлопнула жевательной резинкой. - Агентство "Дакота и Дакота". - Да-да, помню. Анализы готовы. Сейчас принесу. Она оглядела Бобби и улыбнулась. Бобби тоже улыбнулся, хотя любопытный взгляд девицы показался ему немного странным. Приемщица принесла два больших запечатанных конверта из плотной бумаги. На одном значилось: "ОБРАЗЦЫ", на другом - "РЕЗУЛЬТАТЫ АНАЛИЗА". Клинт передал второй конверт Бобби, и они отошли от барьера в другой конец приемной Бобби вскрыл конверт, достал бумаги и пробежал глазами. - Кошачья кровь. - Да ну! - Именно так. Когда Фрэнк проснулся в мотеле, он был перепачкан кошачьей кровью. - Я же говорил, что Фрэнк не убийца. - Кошка, вероятно, думает иначе. - А насчет песка что? - Гм... Какие-то непонятные термины... В общем, вывод такой, что мы не ошиблись. Это действительно черный песок. Клинт вернулся к окошку. - Лайза, помните, вы рассказывали про пляж на Гавайях? Вот где черный песок. - Кайму. Местечко - класс. - Да, Кайму. А есть еще такие пляжи? - С черным песком? Нет. Там еще один замечательный пляжик - Пуналуу. И тот и другой - на большом острове. Может, на других островах такие и встречаются. Там ведь вулканов уйма. - При чем тут вулканы? - вмешался Бобби. Лайза вынула изо рта жевательную резинку и положила на клочок бумаги. - Мне говорили, все как раз из-за вулканов. Горячая лава стекает в море, в воде начинает взрываться и разбрасывает много-много крохотных кусочков черного стекла. Потом волны их перемалывают, перемалывают, и получается черный песок. - Выходит, такие пляжи на Гавайях могут оказаться где угодно? - предположил Клинт. Лайза пожала плечами. - Наверно. Клинт, а этот парень - твой.., дружок? - Да. - Я хочу сказать, близкий дружок? - Да, - ответил Клинт, не глядя на шефа. Лайза подмигнула Бобби. - Слушай, попроси Клинта свозить тебя на Кайму. Заниматься любовью звездной ночью на черном песке - отпад. Мало того что он мягкий, он еще и не отсвечивает. Обычный песок отражает лунный свет, а этот - нет. Лежишь на нем - будто летишь в темноте. Все ощущения в сто раз сильнее. В общем, сам понимаешь. - Да, звучит заманчиво, - согласился Клинт. - Ну пока, Лайза. Он направился к выходу. Бобби поплелся за ним, но Лайза окликнула его: - Так ты уговори Клинта поехать на Кайму. Ей-богу, не пожалеете. На улице Бобби остановил Клинта. - Эй, а ну-ка объясни, что это значит? - Она же все объяснила. Маленькие кусочки черного стекла... - Я не про то. Ого! Да ты никак улыбаешься? В жизни не видел, чтобы ты улыбался. Ты чего лыбишься, гад такой?! Глава 42 К девяти в агентство пришел Ли Чен. В кабинете, где помещались компьютеры, его уже дожидалась Джулия. Ли Чен откупорил бутылку апельсинового зельцеpa и устроился поудобнее возле своей обожаемой аппаратуры. Это был мужчина среднего роста, поджарый, жилистый, со смуглым, медного оттенка лицом и черными как смоль волосами, которые топорщились, почти как у панка. На нем были красные теннисные туфли и носки, широкие черные спортивные брюки с белым поясом, черная с зеленоватым отливом рубаха, покрытая причудливыми разводами в виде растительного орнамента, а сверху - черный пиджак с узкими лацканами и широкими накладными плечами. В агентстве "Дакота и Дакота" второго такого франта не найти - разве что приемщица Кэсси Хенли, которая что ни день щеголяла в обновке, одна другой моднее. Пока Ли у своих компьютеров попивал зельцер, Джулия рассказала, что происходило в больнице. Показала и распечатки, которые Бобби успел сделать до прихода Ли. Рядом сидел Фрэнк Поллард, Джулия все время держала его в поле зрения. Во время рассказа Ли и бровью не повел, как будто, якшаясь с компьютерами, он набрался такой мудрости и проницательности, что его уже ничем не удивить - даже известием, что кто-то там обладает даром телепортации. Джулия прекрасно знала, что Ли можно доверить любую тайну клиентов: уж кто-кто, а он умеет держать язык за зубами. Она бы хотела узнать еще одно: насколько искренне его непоколебимое безразличие, не надевает ли он по утрам вместе со своей фасонистой одеждой и эту маску невозмутимости. На этот счет у Джулии были сомнения. Зато в том, что Ли - мастак по части компьютеров, она не сомневалась. Когда она закончила свой беглый рассказ. Ли поинтересовался: - И что мне теперь надо делать? Как видно, ему по плечу любая проблема. И Джулия была уверена в этом не меньше самого Ли. Она протянула ему блокнот, где на десяти страницах в две колонки были выписаны номера банкнот. - Мы брали без разбора из обоих пакетов, которые Фрэнк передал нам на хранение. Попробуй-ка установить, не засветились ли эти денежки в связи с какой-нибудь грязной историей. Может, они фигурировали в деле об ограблении, вымогательстве, похищении. Сумеешь? Ли быстро перелистал блокнот. - Близких номеров нет. Придется попотеть. Обычно полиция не регистрирует номера украденных денег. Только совсем новые купюры в нераспечатанных пачках, подобранные номер к номеру. - Те, что в пакетах, видимо, уже давно в обращении. - Остается слабая надежда, что эти деньги действительно, как ты говоришь, побывали в руках вымогателя, который требовал выкуп. Тогда, прежде чем пострадавший передал деньги преступнику, полиция наверняка переписала номера, чтобы тот не сумел отпереться. Шансов мало, но попробовать стоит. Какие еще поручения? - В прошлом году в Гарден-Гроув уничтожили целую семью по фамилии Фаррис. - По моей вине, - вставил Фрэнк. Ли уперся локтями в ручки кресла, наклонился вперед и сцепил вытянутые пальцы. В этой позе он смахивал на умудренного приверженца чань-буддизма, которому в аэропорту по ошибке выдали не его чемодан, и теперь он поневоле расхаживает в стильном облачении художника-авангардиста. - Смерти нет, мистер Поллард. Люди не умирают, но лишь уходят из этого мира. Скорбь есть благо, но чувство вины - суетное чувство. Среди знакомых Джулии было не так уж много компьютерных фанатов, однако какой-никакой опыт общения с ними имелся. Мало кому из них удавалось сочетать интерес к таким земным материям, как наука и техника, с религиозными воззрениями. Ли же привели к вере в Бога работа с компьютерами и увлечение современной физикой. По его мнению, стоит уяснить, что представляет собой лишенное измерений пространство в компьютерной сети, и добавить к этому современные представления о Вселенной - и ты неизбежно убеждаешься в существовании Творца. Как-то Ли попытался растолковать это Джулии, но она ровным счетом ничего не поняла. Она сообщила Ли даты убийств и рассказала обо всех обстоятельствах гибели Фаррисов и Романов. - Мы подозреваем, что в обоих случаях убийства совершил один человек. Как его зовут - ума не приложу. Я зову его мистер Синесветик. Со своими жертвами он расправляется самым зверским образом, поэтому есть подозрение, что на его счету уже много убийств. Если так, значит, убийца орудует не в какой-то одной местности, а на большой территории, или мистер Синесветик так ловко прячет концы в воду, что журналисты не заметили связи между убийствами. - Иначе эта история не сходила бы с первых страниц газет, - добавил Фрэнк. - Дело-то необычное: на телах всех жертв остались следы зубов. - Сейчас компьютерные сети большинства органов полиции связаны друг с другом. Может, управления полиции разных округов и обнаружили то, что проморгали газетчики, - что почерк убийцы один и тот же. Не исключено, что местное управление, полиция штата и федеральные органы втихомолку уже ведут расследование. Вот и надо выяснить, не напала ли калифорнийская полиция - или ФБР - на след мистера Синесветика. Узнать бы, какими сведениями о нем они располагают. Все до последней мелочи. Ли улыбнулся. Среди медной смуглоты сверкнули, как точеные колышки из слоновой кости, два ряда зубов. - В открытых файлах такую информацию не нарыть. Придется проникать в закрытые. Сунуться в компьютерную сеть каждого управления, вплоть до ФБР. - Трудно? - Еще как. Но мне не впервой. Ли подтянул рукава пиджака, хрустнул пальцами и повернулся к компьютеру с видом пианиста, который готовится исполнить концерт Моцарта. Тут он замешкался и взглянул на Джулию. - Я буду подбираться к данным окольным путем, чтобы не засекли. Никаких признаков проникновения не останется, и данные не пострадают. Но учти: если меня все-таки застукают за этим занятием и расколют, у вас отберут патент на сыскную работу. - Возьму вину на себя. Пусть у меня и отбирают. А у Бобби патент останется, так что агентству убытка не будет. Сколько времени тебе понадобится? - Часа четыре-пять. Может, и больше. Гораздо больше. Принеси мне обед сюда, ладно? Не хочу отрываться. - Хорошо. Что тебе принести? - Биг-мак, жареной картошки побольше и молочный коктейль с ванилью. Джулия сморщила нос. - Ты что, светило компьютерное, не слышал, к чему приводит избыток холестерина? - Слышал. А мне плевать. Чего мне бояться холестерина? Раз уж мы все равно не умираем. Просто уйду из этого мира чуть раньше положенного - и все дела. Глава 43 На двери ювелирной лавки, щелкнув, поднялись металлические жалюзи, и владелец лавки Арчер Ван Корвер воззрился на Бобби и Джулию сквозь толстое пуленепробиваемое стекло. Глаза его недоверчиво сузились, хотя Дакоты заранее договорились с ним об этой встрече. Оглядев гостей, он отпер дверь и впустил их в лавку. Ван Корверу было пятьдесят пять лет, однако он, не жалея ни денег, ни времени, пытался сохранить моложавую внешность. Чего только он не делал, чтобы удержать молодость: кожу на лице ему то чистили, что подтягивали, то увлажняли, меняли форму носа и подбородка. Он носил накладные локоны, очень искусно подобранные, - точь-в-точь натуральные волосы, только крашеные. Но Ван Корвер сам же все испортил: вместо того чтобы просто прикрыть залысину, он водрузил на голове такой пышный кок, что его неестественность сразу бросалась в глаза. Если бы Ван Корверу вздумалось забраться в бассейн прямо с этим сооружением на голове, оно торчало бы из воды, как рубка подводной лодки. Хозяин лавки закрыл дверь на два запора и повернулся к Бобби. - Вообще-то я по утрам делами не занимаюсь, - сообщил он. - Все деловые встречи назначаю на вечер. - Мы очень признательны, что вы сделали для нас исключение. Ван Корвер театрально вздохнул. - Итак, чему обязан? - Не могли бы вы оценить один камешек? Ван Корвер недоверчиво прищурил и без того узенькие глазки и стал совсем похож на хорька. Когда лет тридцать назад он поменял имя и фамилию и из Джима Боба Хора превратился в Ван Корвера, друзья шутили, что прежняя фамилия подходила ему куда больше: с этим прищуром он настоящий хорь, а никакой не Ван Корвер. - Оценить камешек? Всего-то? Он провел гостей через небольшую, но шикарно обставленную комнату, где он обычно принимал покупателей. Потолок тут был украшен лепниной, стены отделаны бледной замшей, на светлом дубовом полу в уголке для посетителей - роскошный ковер, в раскраске которого сочетались голубой, темно-желтый и персиковый цвета. Тут же - стильный белый диван, по бокам от него - два столика из мореного дерева. Вокруг третьего стола - четыре изящных плетеных кресла. Круглая стеклянная крышка стола была такой толщины, что и кувалдой не разбить. В витрине слева был выставлен товар. Ван Корвер принимал клиентов, только предварительно условившись о встрече. Ювелирные изделия изготовлялись по заказу и явно предназначались для состоятельных дам, не блиставших тонкостью вкуса, - тех, что платят сотни тысяч долларов за какие-нибудь бусы и щеголяют в них на благотворительном обеде, где каждое блюдо обходится им в тысячу долларов, причем нелепость этой ситуации до них не доходит. Задняя стена комнаты была зеркальной. Проходя через комнату, Ван Корвер с видимым удовольствием разглядывал свое отражение и не отрывался от него до самой двери своего кабинета. "Ишь, залюбовался, - подумал Бобби. - Того и гляди проскочит мимо двери и врежется в зеркало". Он терпеть не мог Джима Боба Ван Корвера, но понимал, что в ювелирном деле самовлюбленный ублюдок толк знает. Бобби познакомился с Ван Корвером еще до того, как сыскное агентство Дакоты обзавелось архитектурным излишеством в виде прибавки к названию: "и Дакота" (хорошо, что эту шуточку не слышит Джулия: юмор она оценит, но за "архитектурное излишество" голову оторвет). Бобби помог Ван Корверу вернуть бриллианты, украденные у ювелира любовницей. Камешки стоили целое состояние, и Джим Боб во что бы то ни стало хотел получить их обратно. Однако из жалости к любовнице, которой за воровство грозила тюрьма, он обратился не в полицию, а к Бобби. На памяти Бобби это был единственный случай, когда у ювелира шевельнулись хоть какие-то человеческие чувства. Но с тех пор много воды утекло, и его душа, как видно, окончательно зачерствела. Бобби извлек из кармана красный камешек с неровными гранями, но самый крупный из всех. Ван Корвер вытаращил глаза. Он тут же сел на высокую табуретку у длинного рабочего стола и принялся разглядывать камешки в лупу. Потом положил под микроскоп с подсветкой и осмотрел под более сильным увеличением. Бобби наблюдал за действиями ювелира, стоя у него за спиной. Клинт пристроился у стола рядом с Ван Корвером. - Ну что? - спросил Бобби. Не удостоив его ответом, ювелир встал, отмахнулся от путавшихся под ногами сыщиков и направился к табуретке у другого конца стола. Там он взвесил камень, затем на других весах сравнил его вес с весом известных ему камней. Наконец он пересел на третью табуретку, перед тисками, и вынул из ящика коробочку, в каких обыкновенно хранят кольца. В коробочке на синем бархате лежали три крупных бриллианта. - Паршивые камни, - бросил Ван Корвер. - А на вид красивые, - удивился Бобби. - Все в трещинах. Он выбрал один и слегка зажал его в тисках. Подцепив пинцетом красный камень, он с усилием царапнул алмазную грань его острым ребром, после чего отложил пинцет, взял лупу, склонился над алмазом и внимательно вгляделся. - Легкая царапина, - сообщил он. - Поцарапать алмаз можно только алмазом. Взяв красный камешек двумя пальцами, он уставился на него как зачарованный. - Где вы его раздобыли? - Этого я вам сказать не могу. Значит, просто алмаз? - "Просто"? Красный алмаз - редчайший из драгоценных камней! Давайте я выставлю его на продажу. Кое-кто из моих клиентов выложит за него сколько хотите. Сделать из него кулон или центральное украшение на колье - с руками оторвут. Для кольца он будет великоват даже после огранки. Вон какая громадина. - Сколько он может стоить? - До огранки сказать трудно. Но уж никак не меньше нескольких миллионов. - Миллионов? - с сомнением переспросил Бобби. - Он, конечно, крупный, но не настолько же. Ван Корвер наконец оторвался от камня и взглянул на Бобби. - Вы не понимаете. Во всем мире известно только семь красных алмазов. Этот восьмой. А после огранки и шлифовки он станет одним из двух крупнейших. Тогда ему буквально цены не будет. x x x По улице, на которой стояла лавка Ван Корвера, непрерывным потоком шли машины, направляющиеся к Главному Тихоокеанскому шоссе. Ревели моторы, солнечный свет плясал на хроме и стекле. Казалось, на улице царит дискотечное неистовство. Даже не верится, что стоит дойти до конца улицы, обогнуть дома - и ощутишь безмятежный покой ньюпортской гавани, где теснятся красавицы яхты. И вдруг у Бобби точно глаза открылись: до чего же эта улица напоминает всю его жизнь (а может, и не только его)! Шум и кутерьма, блеск и толкотня; всей душой хочешь вырваться из стада, утвердиться на этой земле, выкинуть из головы непрестанные заботы о заработке и таким образом выкроить досуг, чтобы поразмыслить о своем житье-бытье и попробовать обрести покой. И даже не подозреваешь, что желанный покой - в двух шагах от тебя, в дальнем конце улицы. Просто ты его не видишь. После таких мыслей Бобби окончательно уверился, что, взявшись за дело Полларда, угодил в ловушку. Впрочем, вернее бы сравнить это дело с колесом беличьей клетки. Как ни силишься нащупать точку опоры, а пол все уходит из-под ног, хочешь не хочешь, а бежишь все быстрее и быстрее. "Вот влип", - подумал Бобби, стоя у открытой двери автомобиля. И почему он очертя голову кинулся на помощь Фрэнку? Ведь с самого начала было ясно, что дело опасное. Что же побудило Бобби поставить на карту все, чем он дорожит? Убеждая Джулию - да и самого себя, - он кривил душой: жалость к Фрэнку, любопытство, азартное желание взяться за непривычную работу - все это не причины, а скорее предлог. В истинных мотивах своего решения Бобби и сам не мог разобраться. Встревоженный Бобби сел в машину и захлопнул дверь. Клинт завел двигатель. - Бобби, так сколько там в банке красных алмазов? Сотня? - Больше. Пара сотен. Стало быть, все это добро стоит сотни миллионов? - Если не миллиард. А то и больше. Они переглянулись и замолчали. Не потому, что говорить было не о чем. Напротив, сказать надо было так много, что не поймешь, с чего начать. Первым прервал молчание Бобби: - Но превратить их в наличность не удастся. По крайней мере, сразу. Выбрасывать их на рынок придется понемногу, не спеша. На это уйдут долгие годы. Иначе они в два счета обесценятся. Да и шум поднимется - не приведи господи. Пойдут вопросы: как да откуда. Попробуй объясни. - Это ж надо: сотни лет добывают алмазы и за все это время нашли только семь красных. Откуда же у Фрэнка взялась эта чертова уйма? Бобби только пожал плечами. Порывшись в кармане брюк, Клинт вытащил красный алмаз - поменьше того, который Бобби просил оценить Арчера Ван Корвера. - Вот захватил домой показать Фелине. Думал положить на место, когда вернусь на работу, но по твоей милости не успел. Уж теперь я его у себя ни на минуту не оставлю. Бобби взял алмаз и сунул в карман, где лежал первый камешек. - Спасибо, Клинт. x x x В жизни Бобби не видел места неуютнее, чем кабинет доктора Дайсона Манфреда. Коллекция многолапых жесткокрылых диковинок с мощными жвалами и острыми усиками вызвала у него гадливое отвращение. Такого скверного чувства он не испытывал даже в ту злополучную ночь, когда лежал распластавшись на полу автофургона, а над ним свистели пули, грозившие превратить его в решето. Уголком глаза он то и дело замечал в застекленных ящичках на стенах какое-то шевеление, словно то или иное чудовище норовило выбраться наружу. Но стоило приглядеться повнимательнее - и Бобби убеждался, что страх его напрасен: все кошмарные твари на месте. Наколотые на булавки, они застыли аккуратными рядами и даже не думали шевелиться. Порой Бобби готов был поклясться, что слышит, как в неглубоких ящичках снуют и ползают такие же страшилища, но тут же понимал: да не слышит он никаких шорохов, просто слух шутит с ним такие же шутки, что и зрение. Но каков Клинт! Бобби всегда знал, что Клинт - кремень, однако сейчас вновь дивился его мужеству: смотрит на этих жутких букашек-таракашек и даже бровью не ведет. Такому сотруднику цены нет. Надо сегодня же дать ему приличную прибавку к жалованью. Сам доктор Манфред произвел на Бобби не менее гнетущее впечатление, чем его жуки. Тощий и долговязый энтомолог смахивал на отродье профессионального баскетболиста, спутавшегося с самкой какого-нибудь сучкообразного кузнечика, каких показывают в фильмах о природе Африки; но встречать таких живьем - удовольствие ниже среднего. Манфред отодвинул кресло и замер у стола. Бобби и Клинт тоже подошли к столу и остановились напротив энтомолога. Все трое разглядывали белый эмалированный поднос посредине. Широкий и глубокий поднос был накрыт большим белым полотенцем. - С тех пор как мистер Карагиозис принес этот экземпляр, я глаз не сомкнул, - объявил Манфред. - Должно быть, и сегодня мне предстоит бессонная ночь; так и буду ломать голову над вопросами, которые пока остаются без ответа. За все время своей научной деятельности я еще ни разу не испытывал такого волнения, как при диссекции этого существа. Едва ли эти волшебные минуты когда-нибудь повторятся. Надо же с таким жаром признаваться, что никакие радости жизни - ни тонкие вина, ни изысканные блюда, ни прекрасные закаты, ни любовные утехи - не доставляют тебе столько радости, сколько расчленение какого-то таракана! Бобби едва сдержал тошноту. Чтобы хоть на миг отделаться от тяжелого чувства, навеянного хозяином-жуколюбом, он перевел взгляд на еще одного гостя. Ему было далеко за сорок, и он представлял собой полную противоположность хозяину: Манфред угловат - а у этого пухлое упитанное тело, Манфред бледен - этот розовощек. У незнакомца были медно-золотистые волосы, голубые глаза и веснушки. Он сидел в уголке, положив кулачищи на толстые ляжки, обтянутые серыми брюками для спортивного бега, - ну прямо бостонский ирландец, который старательно набирал вес, чтобы заняться борьбой сумо. Энтомолог не представил молчаливого здоровяка гостям и ни разу к нему не обратился. Бобби решил, что их познакомят позднее, когда Манфред перейдет к делу. А пока лучше не задавать лишних вопросов. Тем более что крепыш посматривает на них с удивлением, опаской, настороженностью и нескрываемым любопытством. Еще неизвестно, что он скажет, когда откроет рот. Судя по взглядам, ничего хорошего. Доктор Манфред протянул к подносу тонкопалую лапку (паук, как есть, паук! Жаль, у Бобби под рукой нет баллончика с инсектицидом) и снял полотенце. На подносе покоились останки найденного Фрэнком насекомого. Голова, две ножки, одна из членистых клешней, и еще какие-то части - Бобби так и не понял какие. Каждый орган лежал на кусочке мягкой ткани - хлопчатобумажной, кажется, - словно драгоценный камень в витрине ювелирного магазина. Бобби уставился на голову величиной со сливу. Знакомые голубые глаза с красноватым отливом и еще другая пара - мутно-желтые, по цвету - совсем как у Дайсона Манфреда. Бобби содрогнулся. Тело жука лежало на спине в самом центре подноса. Брюшко вскрыто, края взреза отогнуты, чтобы можно было рассмотреть внутренние органы. Энтомолог взял узкий скальпель со сверкающим лезвием. Ловкими и точными жестами указывая то на один, то на другой орган, он принялся объяснять, как жук дышит, поглощает и переваривает пищу, испражняется. При этом Манфред не уставал превозносить "высокое искусство", которое отличает строение биологического организма. Насчет искусства Бобби усомнился: что-то не слишком похожи внутренности жука на живопись Матисса. Изнутри он еще омерзительнее, чем снаружи. Вдруг в объяснениях энтомолога промелькнул необычный термин - "полировочная камера". Бобби поинтересовался, что это за камера, но Манфред только отмахнулся: "Дойдем и до этого" - и продолжал рассказ. Когда он закончил, Бобби заметил: - Ну ладно, что у него внутри, мы поняли. Но нас-то интересует другое. Скажем, где он обитает. Манфред сверлил его взглядом и не отвечал. - В тропических лесах Южной Америки? - допытывался Бобби. Манфред смотрел на него бесстрастными янтарными глазами и по-прежнему хранил молчание. - В Африке? - под пристальным взглядом энтомолога Бобби струхнул уже не на шутку. - Мистер Дакота, - наконец произнес Манфред. - Вы интересуетесь какими-то пустяками. Спросите лучше, чем он питается. Знаете чем? Если выразиться попроще, чтобы и дилетанту было понятно, это существо употребляет в пищу самые разнообразные минералы, камни и виды почв. А чем он ис... - Так он землю жрет? - спросил Клинт. - Что ж, можно выразиться и так. Это, правда, не вполне точно, зато доходчиво. Мы пока еще не разобрались, каким образом он измельчает минералы и получает из них энергию. Кое-какие стороны жизнедеятельности его организма нам уже достаточно ясны, но эта остается загадкой. - Я думал, насекомые едят растения или друг друга. Или падаль, - сказал Бобби. - Совершенно справедливо, - согласился энтомолог. - Но это существо - не насекомое. Оно вообще не относится ни к какому классу членистоногих. - А ведь вылитое насекомое. - Бобби покосился на то, что осталось от жука, и невольно скривился. - Нет, не насекомое. Это существо, по всей видимости, прорывает ходы в почве и горных породах и способно переварить куски камня величиной с добрую виноградину. Спросите-ка, что он в таком случае испражняет. А испражняет он, мистер Дакота, алмазы. Бобби вздрогнул, как от удара. Он взглянул на Клинта. Тот был поражен не меньше Бобби. С тех пор как они принялись за дело Полларда, грека точно подменили. Куда девалась его всегдашняя невозмутимость! - Превращает землю в алмазы, так, что ли? - спросил Клинт таким тоном, словно хотел прибавить: "Ври больше". - Нет-нет. Он прогрызает угольные пласты или пласты других пород, содержащих алмазы. Добравшись до алмаза, он заглатывает его вместе с окружающей породой, переваривает ее, а сам алмаз поступает в полировочную камеру, покрытую изнутри сотнями тончайших жестких ворсинок. Ворсинки очищают алмаз от остатков породы. - Манфред скальпелем показал, где это происходит. - Затем алмаз исторгается из задней части тела. Энтомолог выдвинул средний ящик стола, достал сложенный белый платок и развернул. В платке оказалось три красных алмаза - значительно мельче того, который Бобби показывал Ван Корверу. И все же стоили они, судя по всему, немалые деньги: сотни тысяч каждый, а то и миллионы. - Вот что я обнаружил в разных участках пищеварительной системы. На самом крупном местами сохранились остатки черной, серой, бурой корки. Бобби изобразил недоумение: - Какие же это алмазы? Ни разу не видел красных алмазов. - Я тоже. Поэтому я обратился к одному профессору. Он геолог, занимается как раз камнями. Среди ночи поднял его с постели и показал эти камешки. Бобби взглянул на раскормленного ирландца-сумоиста. Тот все так же сидел в углу и молчал. Видно, речь не о нем. Манфред пустился рассказывать о необычайной ценности красных алмазов. Ничего нового он Бобби и Клинту не сообщил, но те сделали вид, что слышат об этом впервые. - Получив эти сведения, я понял, что мои подозрения относительно этого существа подтверждаются. И я отправился прямо к доктору Гэвеноллу, хотя было почти два часа ночи. Он натянул тренировочный костюм, обулся, и мы вернулись сюда. С тех пор работаем не покладая рук и не верим своим глазам. Толстяк наконец поднялся с места и подошел к столу. - Роджер Гэвенолл, - представил его Манфред. - Роджер - генетик, специалист по рекомбинации ДНК <Дезоксирибонуклеиновая кислота - природное соединение, содержащееся в ядрах клеток живых организмов; носитель генетической информации.>. Он широко известен своими новаторскими разработками в области генной микроинженерии, и ваша находка может стать ценным вкладом в эту область. - Виноват, - прервал Бобби. - Из ваших объяснений я понял только одно слово - "Роджер". Все остальное для меня темный лес. Объясните, пожалуйста, как-нибудь подоступнее. Но на помощь коллеге пришел сам доктор Гэвенолл. - Я генетик, работаю с прицелом на будущее, - принялся растолковывать он. Голос у него оказался неожиданно певучий, как у ведущего телевикторины. - В обозримом будущем генная инженерия будет осуществлять преобразования только на микроуровне - создавать новые полезные бактерии, исправлять генетические дефекты для профилактики и лечения наследственных болезней. И все же недалек тот день, когда мы сможем создавать полезные виды животных и насекомых. Наступит эпоха генной макроинженерии. Можно будет вывести прожорливого истребителя комаров, и в тропических районах Флориды уже не придется распылять ядохимикаты. Или представьте себе корову вдвое меньше нынешней: благодаря регуляции обмена веществ ест она меньше, а молока дает вдвое больше. Не посоветовать ли ему объединить оба изобретения? Пусть выведет корову-малютку, которая уплетает только комаров, а молока дает втрое больше. Нет уж, решил Бобби, лучше помалкивать: шуточка наверняка придется ученым мужам не по вкусу. Ох, недаром на него напала охота зубоскалить: так он пытается заглушить потаенный страх, который вызывает у него дело Полларда, приобретающее все более зловещую окраску. - Это существо, - Гэвенолл указал на поднос с расчлененным жуком, - вовсе не творение природы. Это, несомненно, организм искусственного происхождения. Все его органы самым невероятным образом подчинены выполнению определенной задачи. Настоящий биологический автомат. Чистильщик алмазов. С помощью пинцета и скальпеля Дайсон Манфред осторожно перевернул насекомое - или не насекомое - вверх угольно-черным панцирем с красными крапинками по краям. Бобби почудилось, что изо всех углов несутся шорохи. Жаль, сюда не проникает дневной свет: деревянные жалюзи на окнах плотно закрыты. А жукам только того и надо. Лампы, правда, горят, но такой свет им не страшен. Вот возьмут и расползутся из своих ящиков, станут сновать у Бобби по ботинкам, заберутся по носкам в штанины... Нагнувшись, так что отвислый живот заколыхался над столом, Гэвенолл указал на багровый ободок панциря. - Нам с Дайсоном пришла одна и та же мысль. Мы перерисовали эти крапинки и показали одному стажеру с кафедры математики. Он подтвердил, что это, несомненно, бинарный код. - Как универсальный штрих-код на всех товарах в продовольственных магазинах, - пояснил энтомолог. - То есть как бы личный номер жука? - спросил Клинт. - Вот-вот. - Как.., гм.., как номерной знак автомобиля? - Что-то в этом роде, - согласился Манфред. - Мы еще только собираемся отколоть кусочек этого красного вещества и провести анализ, но уже сейчас можно предположить, что оно окажется каким-то керамическим материалом, который был распылен по краям панциря или нанесен иным способом - Только представьте, - подхватил Гэвенолл, - что где-то усердно добывает алмазы - красные алмазы - целая армия таких существ и у каждого свой серийный номер. По этим номерам их и различает тот, кто их создал и задал им работу. Бобби задумался. В какой же части света могут происходить такие чудеса? Ну нет, на этом свете такое едва ли возможно. - Послушайте, доктор Гэвенолл, раз у вас хватило воображения хотя бы представить себе такое искусственное чудище... - Такого я себе представить не мог, - твердо сказал Гэвенолл. - Тут никакой фантазии не хватит. Я всего-навсего определил, что это такое. Вернее, попытался определить. - Ну хорошо, определили. Нам с Клинтом и это не удалось. Так объясните, кому под силу изготовить такого чертяку. Манфред и Гэвенолл многозначительно переглянулись и промолчали. Молчание затягивалось. Казалось, ученые мужи знают ответ, но предпочитают держать язык за зубами. Наконец, понизив голос, отчего в тоне "телеведущего" зазвучали совсем уж слащавые нотки, Гэвенолл произнес: - Теория и практика генной инженерии еще не достигли такого уровня, чтобы создавать подобные организмы. Мы даже близко не подошли к.., к... Даже близко не подошли. - Через сколько же лет наука сможет достичь такого уровня? - полюбопытствовал Бобби. - Это предсказать невозможно. - Ну хоть приблизительно. - Через десятки лет? Сотни? Как тут угадаешь? - Погодите-ка, - не выдержал Клинт. - По-вашему, это существо попало к нам из будущего? На машине времени, что ли? - Или из будущего, или.., из другого мира. Бобби во все глаза уставился на жука. Тварь, что и говорить, мерзкая, но теперь Бобби разглядывал ее с большим уважением, чем минуту назад. - И вы полагаете, что это биологический механизм, созданный инопланетянами? Продукт внеземной цивилизации? Манфред беззвучно шевелил губами. Он словно хотел что-то сказать, но от волнения лишился дара речи. - Вот именно, продукт внеземной цивилизации, - подтвердил Гэвенолл. - По-моему, это более правдоподобное объяснение, чем машина времени. Между тем Манфред все разевал рот, тщетно силясь заговорить. Костлявая челюсть двигалась, как у богомола, жующего свою неудобоваримую добычу. Вдруг он единым духом выпалил: - Имейте в виду, этот экземпляр мы не возвратим ни под каким видом. Оставить столь поразительное существо в руках профанов - поступок, недостойный настоящих ученых. Это мы должны его хранить и оберегать! И мы его не отдадим. А попробуйте отнять - придется применить силу. Энтомолог распетушился, костлявое лицо раскраснелось, куда только подевалась нездоровая бледность. - Да-да, применить силу! Стычки Бобби не боялся. Если дойдет до рукопашной, они с Клинтом размажут худосочного тараканщика и его пузатого коллегу по стенке. Но особой нужды в этом пока нет. Да пусть себе нянчатся с потрошеным жуком сколько их душе угодно - надо только сперва обговорить, на каких условиях ученые обнародуют материалы о жуке. Выбраться бы поскорее из этого тараканьего питомника на свежий воздух, на солнышко. Шорох в ящиках ему, конечно, чудится, однако с каждой минутой воображаемая возня все громче, все исступленнее. Как бы совсем не свихнуться от проклятой жукобоязни. Еще немного - и он сорвется, заорет, бросится вон из комнаты. Заметно со стороны, как он психует, или он еще в состоянии владеть собой? И тут же он понял, что поневоле выдал себя: слева по виску сбежала струйка пота. - Давайте начистоту, - предложил Гэвенолл. - Мы хотим сохранить этот экземпляр у себя не только в интересах науки. Благодаря этому открытию мы получим известность в научном мире, не говоря уже о материальной выгоде. Какая-никакая научная репутация у нас имеется, но это открытие сразу позволит нам выдвинуться в ряды корифеев. И мы ни перед чем не остановимся. Его голубые глаза сузились, на открытом лице отразилась непоколебимая решимость. - Я не утверждаю, что пойду на убийство, но и ручаться за себя не могу. Бобби вздохнул. - Знакомая история. По поручению администрации вашего университета мне частенько приходилось копаться в личной жизни потенциальных преподавателей, и я убедился, что среди ученой братии завистники, проходимцы и негодяи не редкость. В этом смысле кое-кто обскакал даже политиков и звезд эстрады. Что же, давайте решим полюбовно. Наше условие - чтобы вы не спешили распространяться об этой находке. Чтобы никакой газетной шумихи вокруг нашего клиента, пока мы не закончим расследование и не удостоверимся, что клиент.., вне опасности. - И сколько времени вам понадобится? - спросил Манфред. Бобби пожал плечами. - День-два. Может, неделя. Не больше. Энтомолог и генетик взглянули друг на друга с облегчением. - Такой срок нас устраивает, - согласился Манфред. - Раньше мы и сами не управимся. Надо завершить исследования, подготовить предварительные публикации, обсудить, как лучше преподнести открытие ученым и журналистам. Бобби показалось, будто за его спиной один из ящиков, в котором кишмя кишели насекомые, не выдержал напора, открылся и наружу потоком хлынули гнусные громадные мадагаскарские тараканы. - А вот алмазы я заберу, - предупредил Бобби. - Эти ценные камешки - собственность нашего клиента. Манфред и Гэвенолл немного поартачились и быстро сдались. Клинт завернул камни в носовой платок. Судя по уступчивости ученых, на самом деле они обнаружили не три алмаза, а уж никак не меньше пяти и припрятали парочку, чтобы обосновать свои выводы относительно происхождения и назначения насекомого. - Нам надо будет повидаться с вашим клиентом и задать ему несколько вопросов, - сказал Гэвенолл. - Это уж как он захочет, - возразил Бобби. - Нет, нам непременно надо с ним поговорить. Это очень важно. - Без его согласия ничего не получится. А вы и так добились почти всего, о чем просили. Впрочем, может, он и согласится. И тогда все ваши желания будут выполнены. Со временем. А то где же это видано, чтобы все сразу? Толстяк кивнул. - Справедливо. И все-таки где он нашел этот экземпляр? А ведь ящик-то небось действительно открыт. Бобби так и слышал шуршание хитиновых панцирей: вырвавшись на волю, огромные тараканы подступают все ближе, ближе... - Ну, нам пора, - засуетился он. - У нас срочное дело. И он пулей вылетел из кабинета, словно за ним кто гнался. Даже не обернулся напоследок. Клинт и ученые мужи нагнали его в прихожей. - Не подумайте, что я пописываю сенсационные статейки в журналах, - сказал Манфред, - но что, если это существо действительно продукт внеземной цивилизации? Как вы полагаете, мог ваш клиент попасть.., гм.., на борт космического корабля? Случалось же, что людей, по их собственным словам, похищали инопланетяне, чтобы подвергнуть исследованиям. Похищенные уверяли, что после освобождения у них тоже наблюдалась.., непродолжительная потеря памяти. - Либо психи, либо жулики, - отрезал Гэвенолл. - Не хватало, чтобы наши имена трепали в связи с подобными небылицами. Он сердито сверкнул глазами, но вдруг гнев на его лице сменился тревогой. - Если только это и на сей раз небылицы, а не правда, - пробормотал он. Бобби уже стоял на ступеньках, рад-радешенек, что выбрался из тараканника. - Может, и правда, - сказал он. - Я уже готов верить чему угодно, если не разубедят. Но знаете.., мне сдается, что история, в которую попал наш клиент, гораздо удивительнее, чем встреча с инопланетянами. - Гораздо удивительнее, - поддакнул Клинт. И они без дальнейших объяснений направились к "Шевроле" Клинта. Однако Бобби забрался в машину не сразу. Он постоял немного, наслаждаясь легким бризом, долетавшим с холмов. После спертого воздуха в кабинете Манфреда ветерок казался особенно свежим. Сунув руку в карман, Бобби нащупал три алмаза. - Тараканье дерьмо, - буркнул он. Наконец он сел в машину, захлопнул дверь. Но и тут он никак не мог отделаться от ощущения, что по телу кто-то ползает. Прямо хоть запускай руку под рубашку и проверяй. Манфред и Гэвенолл с крыльца наблюдали за посетителями - ожидали, должно быть, что машина встанет на попа и взлетит в небо, навстречу сияющему космическому кораблю-гиганту, как в фильмах Спилберга. Через два квартала Клинт свернул за угол и остановил машину у обочины. - Бобби, если без дураков, где Фрэнк раздобыл этого гада? - А куда он вообще телепортируется? - ответил Бобби вопросом на вопрос. - Его ведь где только не носит. Деньги, красные алмазы, жук, черный песок - все же небось из разных мест, а? И далеко отсюда эти места? Наверно, где-нибудь у черта на куличках. - Да кто же он такой? - Фрэнк Поллард из Эль-Энканто-Хайтс. - Это понятно. - Клинт стукнул кулаком по рулю. - Ты мне объясни, что за птица этот Фрэнк Поллард