данные и объявить розыск серо-синего "Форда". Он узнал его номерной знак у родителей Эрнестины. - Посмотри, нет ли там для нас чего, - попросил Джулио. Ему не стоило сейчас прикасаться к компьютеру. Он был в ярости, и ему хотелось что-нибудь разбить - все равно что, - ударить обоими кулаками, а если у него что-нибудь не заладится с компьютером или он по ошибке нажмет не на ту клавишу, то, пожалуй, выместит свое зло на машине просто потому, что она подвернулась под руку. Риз вызвал банки в главном полицейском управлении и запросил введенную туда информацию. По дисплею побежали бледно-зеленые, слегка мерцающие буквы. То был отчет полицейских, которых Джулио отправил в морг, чтобы они убедились, не принадлежат ли скальпель и окровавленный халат, найденные в мусорном контейнере, кому-нибудь конкретно. Официальные лица в морге подтвердили, что из кладовки исчезли скальпель, лабораторный халат, хирургическая одежда, включая шапочку, и пара туфель, пропитанных антистатиком. Однако никто из тамошних работников не был связан с кражей этих предметов. Подняв глаза от дисплея и снова уставившись в ночь, Джулио сказал: - Это убийство как-то связано с исчезновением тела Эрика Либена. - Может, просто совпадение, - заметил Риз. - Ты веришь в совпадения? Риз вздохнул. - Нет. О лобовое стекло бился мотылек. - Может, тот, кто украл труп, убил Эрнестину? - предположил Джулио. - Зачем? - А вот это нам предстоит выяснить. Он включил мотор, и они уехали от порхающего мотылька и перешептывающихся листьев. Джулио свернул на север и поехал прочь из делового района Санта-Аны. Он ехал по Мейн-стрит, где горели яркие фонари, но в нем самом царила непроглядная тьма, и от нее было не уйти. 1.38 ночи. До дома в стиле испанского модерна, принадлежащего Эрику Либену, они доехали быстро, потому что все улицы были пусты. В этом богатом районе ночь казалась особенно тихой. Их шаги по покрытой плиткой дорожке гулко отдавались в тишине, а когда они нажали кнопку звонка, звук донесся до них как с самого дна глубокого колодца. Ни Джулио, ни Риз никакими полномочиями в Вилла-Парке не обладали. Он вообще находился на довольно приличном расстоянии от их участка. Однако в округе Ориндж, представлявшем, по существу, один большой растянутый город, разделенный на много жилых районов, преступники редко брали в расчет необходимость придерживаться одного района, контролируемого определенным полицейским участком. И если возникала потребность собрать улики в другом районе, нужно было взять с собой сопровождающего из местной полиции, или получить соответствующее разрешение, или попросить коллег самих проделать нужную работу. Обычно такие просьбы встречались благосклонно. Но на все эти формальности требовалось время, так что Джулио и Риз частенько обходились без них. Они ехали туда, куда им было нужно, разговаривали с тем, с кем нужно, и извещали местные власти только в тех случаях, когда обнаруживали что-то важное по делу или если ситуация грозила перерасти в столкновение. Мало кто из детективов действовал так смело. Несоблюдение формальностей могло кончиться выговором. Повторные нарушения правил могли рассматриваться как огорчительное отсутствие уважения к порядку и наказываться временным отстранением от работы. Слишком большое количество подобных нарушений - и даже самый лучший полицейский мог забыть о повышении и начать волноваться, удастся ли ему дослужить до пенсии. Все эти соображения не слишком волновали Джулио и Риза. Разумеется, им хотелось получить повышение. И до пенсии дослужить. Но гораздо важнее карьеры и финансового благополучия было для них довести свои расследования до конца и засадить убийц в тюрьму. Тот не полицейский, кто не рискует жизнью ради своих идеалов, а если ты рискуешь жизнью, стоит ли волноваться о таких мелочах, как прибавка к зарплате или пенсионный фонд. Когда никто не вышел на звонок, Джулио подергал дверь, но она была заперта. Он не стал пытаться открыть замок или взломать его. Поскольку ордера на обыск у них не было, для того чтобы проникнуть в дом Либена, им требовался предлог, хотя бы предположение, что там имеют место какие-то преступные действия, что могут пострадать невинные люди и их присутствие там вызвано острой необходимостью. Когда они обошли дом, то увидели то, кто искали: разбитое стекло огромного окна, ведущего с террасы в кухню. Разумеется, профессиональный долг тут же заставил их предположить худшее: вооруженный преступник, разбив окно, ворвался в дом с целью грабежа или причинения вреда его законным обитателям. Вытащив револьверы, они осторожно вошли. Под ногами хрустели осколки стекла. Они переходили из комнаты в комнату, всюду зажигая свет, и увидели достаточно, чтобы оправдать свое вторжение. Кровавый отпечаток ладони на подлокотнике белого дивана в гостиной. Полный хаос в спальне хозяина. А в гараже... они нашли серо-синий "Форд" Эрнестины Фернандес. При осмотре машины Риз обнаружил пятна крови на заднем сиденье и на ковриках под ногами. - Некоторые еще липкие, - заметил он. Джулио подергал крышку багажника и обнаружил, что тот открыт. Внутри опять была кровь, а еще сломанные очки и... одна голубая туфля. Туфля принадлежала Эрнестине, и при виде ее Джулио почувствовал, как что-то сжалось у него в груди. Насколько Джулио было известно, Эрнестина очков не носила. Но на фотографиях, которые он рассматривал в доме Фернандесов, ее лучшая подруга и коллега-официантка Бекки Клинстад почти везде была в похожих очках. По-видимому, обе женщины были убиты и засунуты в багажник "Форда". Позднее тело Эрнестины оказалось в мусорном контейнере. Но что случилось с другим телом? - Позвони в местную полицию, - велел Джулио. - Пора начать соблюдать формальности. 1.52 ночи. Возвращаясь от своего седана, Риз задержался, чтобы открыть электрические двери гаража и избавиться от запаха крови, поднимающегося из открытого багажника "Форда" и достигшего уже самого дальнего уголка длинного помещения. Как раз когда двери пошли вверх, он заметил в углу брошенную кем-то больничную одежду и пару туфель. - Джулио! Подойди-ка посмотри. Джулио внимательно рассматривал окровавленный багажник, боясь до чего-нибудь дотронуться и уничтожить драгоценные улики, но одновременно стараясь не упустить ни малейшей детали. Он подошел к Ризу, стоящему около брошенных тряпок. - Что, черт бы побрал, происходит? - спросил Риз. Джулио промолчал. - Вечер начался с пропажи одного трупа, - продолжал Риз. - Теперь пропали два - Либена и этой девушки, Клинстад. И мы нашли третий труп, который бы с радостью не находили. Если кто-то коллекционирует трупы, то почему он не присоединил к своей коллекции тело Эрнестины Фернандес, а? Раздумывая над странными находками и непонятной связью между кражей трупа Либена и убийством Эрнестины, Джулио машинально поддернул рукава сорочки и поправил галстук и запонки. Даже в летнюю жару он всегда носил галстук и рубашку с длинными рукавами, чего некоторые детективы не делали. Но Джулио считал, что детектив - это что-то вроде священника. Он тоже выполняет священные обязанности, трудится на благо Богов Справедливости и Правосудия, и потому одеваться неофициально казалось ему таким же богохульством, как если бы священник служил мессу в джинсах и майке. - Местные едут? - спросил он Риза. - Да. И как только мы им все объясним, нам придется поехать в Пласеншию. Джулио удивился. - В Пласеншию? Зачем? - Я проверил сообщения, когда ходил к машине. Там есть важное из участка. Полиция в Пласеншии нашла Бенни Клинстад. - Где? Живую? - Мертвую. В доме Рейчел Либен. Пораженный, Джулио повторил вопрос, который Риз задал несколько минут назад: - Что, черт бы побрал, происходит? 1.58 ночи. Чтобы попасть в Пласеншию, им пришлось проехать из Вилла-Парка через часть округов Ориндж и Анахим и по Тастин-авеню на мост через реку Санта-Ана, которая в это засушливое время года полностью пересохла. Они проехали мимо нефтяных скважин, где огромные насосы, подобно молящимся шаманам, качались вверх и вниз, еле различимые во мраке, и их непонятные и слегка таинственные контуры делали ночную темноту еще более зловещей. Пласеншия считалась одним из наиболее спокойных городков, где жили обеспеченные, но не слишком богатые люди, жили комфортабельно и спокойно. За ним не числилось никаких ужасных недостатков, не было у него и особых преимуществ перед другими городами, за исключением, пожалуй, огромных и великолепных финиковых пальм, высаженных вдоль некоторых его улиц. На улице, где стоял дом Рейчел, пальмы были особенно развесистыми и красивыми, и их нависающие над дорогой широкие листья казались горящими при свете красных мигалок "скорой помощи" и множества полицейских машин, припаркованных под ними. У дверей дома Риза и Джулио встретил местный полицейский в форме по имени Орин Малвек. Он был бледен. И глаза какие-то странные, как будто он только что увидел нечто такое, что бы ему, будь его воля, никак не хотелось помнить, но что он в то же время никогда не сможет забыть. - Соседка позвонила. Видела, как из дома выбежал человек, который ей чем-то показался подозрительным. Когда мы приехали проверить, дверь была настежь открыта и везде горел свет. - Миссис Либен дома не было? - Нет. - И не знаете, где она? - Нет. - Малвек снял фуражку и нервно пригладил волосы. - Господи, - проговорил он, обращаясь больше к самому себе, чем к Джулио и Ризу. Потом добавил: - Нет, миссис Либен уехала. Но в спальне миссис Либен мы нашли тело мертвой женщины. Направляясь за Малвеком в дом, Джулио сказал: - Ребекку Клинстад. - Угу. Малвек провел Джулио и Риза через уютную гостиную в персиковых и белых тонах с синей мебелью и бронзовыми лампами. - Как вы узнали, кто покойная? - На ней был медальон с медицинским предупреждением, - объяснил Малвек. - По поводу разных аллергий, включая на пенициллин. Вы знаете эти медальоны? Имя, адрес, состояние здоровья. А до вас мы быстро добрались, потому что запросили наш компьютер проверить Бекки Клинстад по банку данных и получили ответ, что вы ее разыскиваете в Санта-Ане в связи с убийством Фернандес. - Банк данных по борьбе с преступностью, которым с помощью компьютеров пользовались всевозможные полицейские организации для обмена информацией, был новинкой, естественным результатом компьютеризации управления шерифа и местных полицейских участков. С его помощью удавалось сэкономить часы, а иногда и дни, поэтому Джулио в очередной раз порадовался, что работает полицейским в компьютерную эпоху. - Женщину здесь убили? - спросил Джулио, пока они огибали внушительного лаборанта, осматривающего мебель в поисках отпечатков пальцев. - Нет, - ответил Малвек, - слишком мало крови. - Он все еще продолжал приглаживать пальцами волосы. - Убили в другом месте и... привезли сюда. - Зачем? - Вы увидите зачем. Но, черт возьми, вряд ли вы поймете зачем. Раздумывая над этим загадочным заявлением, Джулио шел за Малвеком в хозяйскую спальню. Остановившись на пороге, он открыл рот от изумления и на какое-то время потерял способность дышать. За его спиной Риз произнес: - Твою мать! Обе прикроватные лампы горели, и однако в углах комнаты было темновато. Тело Ребекки Клинстад располагалось в самом ярко освещенном месте - рот открыт, глаза расширены при встрече со смертью. Она была раздета донага и распята прямо над большой кроватью. По гвоздю через каждую ладонь. По гвоздю под каждым локтем. По гвоздю через каждую ступню. А из ямочки под горлом торчал костыль. То не была классическая форма распятия, потому что ноги были неприлично раздвинуты, но что-то очень похожее. Полицейский фотограф все еще продолжал делать снимки в самых разных ракурсах. С каждой вспышкой мерещилось, что мертвая женщина на стене движется. Разумеется, это было игрой воображения, но казалось, что она дергается на гвоздях, которыми прибита к стене. Джулио никогда не доводилось видеть ничего столь чудовищного. Тем не менее было совершенно очевидно, что это сделано не в приступе слепого безумия, а с холодным расчетом. Ясно, женщина, когда ее сюда привезли, была уже мертва, потому что раны, проделанные гвоздями, не кровоточили. Ее худенькая шея перерезана, что скорее всего и послужило причиной смерти. Убийца - или убийцы? - потратил довольно много времени и сил, чтобы найти гвозди и молоток (который сейчас лежал на полу в углу спальни), поднять тело, удерживать его в нужном месте и точно загонять гвозди в холодную мертвую плоть. При этом голова, видимо, падала вперед, на грудь, а убийца, судя по всему, хотел, чтобы она смотрела на дверь ("приятный" сюрприз для Рейчел Либен), поэтому он проволокой приподнял ее подбородок, а концы закрепил на гвозде, вбитом над ее головой. Пусть смотрит перед собой. Он также открыл ей глаза и клейкой лентой закрепил веки, чтобы она смотрела невидящим взглядом на того, кто найдет ее. - Я понимаю, - сказал Джулио. - Да, - согласился потрясенный Риз. Малвек удивленно моргнул. На его бледном лбу блестели капельки пота, вряд ли вызванные июньской жарой. - Вы, наверное, шутите. Вы понимаете это... безумие? Вы понимаете, зачем он это сделал? Джулио объяснил: - Эрнестина и эта девушка были убиты прежде всего потому, что убийца нуждался в машине, а у них была машина. Но когда он разглядел Клинстад, он выбросил другое тело и привез это сюда, чтобы оставить в качестве предупреждения. Малвек нервно запустил пальцы в волосы. - Но если этот психопат собирался убить миссис Либен, почему он просто не приехал сюда и не сделал это? Зачем оставлять такое... предупреждение? - Вероятно, у убийцы были основания предполагать, что ее не будет дома. Может, он сначала позвонил, - предположил Джулио. Он вспоминал, как нервничала Рейчел Либен, когда он допрашивал ее в морге несколько часов назад. Он почувствовал тогда, что она что-то скрывает и чрезвычайно напугала. Теперь он понял: уже тогда она знала, что ее жизнь в опасности. Но кого она боялась, почему не обратилась к полиции за помощью? Что она скрывала? Фотограф все щелкал камерой. Джулио продолжал: - Убийца знал, что ему не удастся сразу до нее добраться, но хотел, чтобы она знала, что он придет потом. Он хотел, а может, то были они, напугать ее до смерти. И когда он как следует разглядел эту женщину, Клинстад, которую убил, он понял, что ему нужно сделать. - А? - спросил Малвек. - Я что-то вас не понимаю. - Ребекка Клинстад была очень соблазнительной, - объяснил Джулио, показывая на распятую женщину. - Как и Рейчел Либен. Очень похожие фигуры. - И волосы у миссис Либен почти того же цвета, что и у этой девушки, - согласился Риз. - С медным отливом. - Тициановские, - добавил Джулио. - И хотя эта женщина далеко не так красива, как миссис Либен, между ними есть определенное сходство, тип лица тот же. Фотограф сделал паузу, чтобы сменить пленку в фотоаппарате. Малвек покачал головой. - Давайте поставим все точки над "i". Значит, так: миссис Либен должна была рано или поздно прийти домой и, войдя в комнату, увидеть эту распятую женщину и сообразить по сходству, что этот психопат на самом деле хотел распять на стене ее. - Да, - подтвердил Джулио. - Во всяком случае, я так думаю. - Да, - поддержал Риз. - Милостивый Боже, - Малвек зябко передернул плечами, - да понимаете ли вы, насколько черной, горькой и глубокой должна быть его ненависть? Кто бы он ни был, что такого миссис Либен могла сделать, чтобы он ее так ненавидел? Почему у нее такие враги? - Очень опасные враги, - согласился Джулио. - Это все, что я знаю. И... если мы ее быстро не найдем, то вряд ли найдем ее живой. Опять полыхнула вспышка. Фотограф возобновил работу. Казалось, труп продолжал подергиваться. Вспышка, подергивание. Вспышка, подергивание. Глава 11 - Рассказ о призраке Когда лопнула правая передняя шина, Бен почти не снизил скорость. Сражаясь с рулевым колесом, он проехал еще половину квартала. "Мерседес" подпрыгивал, трясся и дергался, бедный инвалид, старающийся выручить. Фар за ними пока не было видно. Преследующий их "Кадиллак" еще не успел свернуть за угол на расстоянии двух кварталов за их спинами. Но он покажется. И скоро. Бен с отчаянием смотрел то вправо, то влево. "Интересно, какую лазейку он ищет", - подумала Рейчел. И тут он ее нашел: одноэтажный оштукатуренный дом с табличкой "Продается" на фасаде. Дом стоял на большом участке в пол-акра, трава не скошена. От соседей его отделяла стена из бетонных блоков высотой в восемь футов, тоже оштукатуренная, и за ней вполне можно было спрятаться. На участке также росло множество деревьев и кустов, остро нуждающихся во внимании садовника. - Эврика! - воскликнул Бен. Он свернул на дорожку, ведущую к дому, потом по лужайке за угол и оказался с задней стороны. Там он поставил машину на бетонированную площадку под деревянным навесом террасы. Выключил мотор и фары. Они оказались в полной темноте. Остывая, горячий металл машины издавал тонкий свистящий звук. В доме никто не жил, так что некому было выйти посмотреть, что происходит. И поскольку участок был изолирован от соседей с обеих сторон стеной и деревьями, никто из них тоже не поднял тревогу. - Дай-ка сюда пистолет, - велел Бен. Рейчел протянула ему пистолет со своего места за сиденьями. Все еще дрожа, Сара Киль наблюдала за ними. Она уже вышла из транса. Бен открыл дверь и собрался вылезти из машины. - Куда ты? - спросила Рейчел. - Хочу убедиться, что они проехали мимо и, не вернулись. И нужно найти другую машину. - Мы можем сменить колесо... - Нет. Эта груда металла слишком приметная. Нам требуется что-нибудь попроще. - Но где ты возьмешь другую машину? - Украду, - просто ответил он. - Ты тут сиди и не дергайся, я постараюсь вернуться побыстрее. Он тихо закрыл дверцу, свернул за угол дома и исчез. Когда Бен, пригнувшись, продвигался вдоль стены, он услышал вдалеке целый хор сирен. По-видимому, машины "Скорой помощи" и полицейские стекались к тому месту на Палм-Каньон-драйв в миле или двух отсюда, где изрешеченные пулями полицейские вогнали свою патрульную машину в витрину магазина. Добравшись до фасада дома, Бен увидел приближающийся "Кадиллак". Он нырнул в густые заросли олеандра и, осторожно раздвигая ветви, усыпанные розовыми цветами и ядовитыми ягодами, выглянул. "Кадиллак" медленно проехал мимо, дав ему возможность убедиться, что там находились три человека. Хорошо разглядеть он смог только одного, сидящего впереди рядом с водителем, - начинающаяся лысина, усы, грубоватые черты лица и злой рот с тонкими губами. Разумеется, они искали красный "Мерседес". У них хватило ума сообразить, что Бен мог свернуть куда-нибудь в тень и подождать, пока они проедут мимо. Он от души понадеялся, что не оставил ясных следов шин, когда пересекал нескошенную лужайку между дорожкой и стеной дома. Лужайка была засажена очень выносливым сортом бермудской травы, к тому же ее нечасто поливали, и то тут, то там виднелись коричневые высохшие участки, служившие естественной маскировкой следов от шин "Мерседеса". Но, возможно, люди в "Кадиллаке" - тренированные охотники, способные заметить даже легкий след добычи. Прячась в кустах олеандра в крайне не подходящих для обстановки деловом костюме, жилете, белой сорочке и съехавшем набок галстуке, Бен чувствовал себя полным идиотом. Хуже того - абсолютно беспомощным. Он был не в состоянии справиться с брошенным ему вызовом. Слишком долго он торговал недвижимостью. И уже не годился для этих игр, уже давно не годился. Ему сейчас тридцать семь, а действовать последний раз пришлось, когда ему было всего двадцать один, и казалось, что то давнее время затерялось где-то в тумане эры палеолита. Хотя он и старался все годы держать себя в форме, он явно заржавел. На Рейчел произвело впечатление, как он обошелся с человеком по имени Винсент Бареско там, в кабинете Эрика, и его умение водить машину, но сам-то он знал, что его реакция далеко не такая, как когда-то. К тому же он понимал, что эти люди, его безымянные противники, народ серьезный. Он был напуган. Они разделались с двумя полицейскими с такой легкостью, словно прихлопнули надоедливых мух. Господи! Какая общая тайна может быть у них и Рейчел? Что, черт побери, может быть настолько важным, что для сохранении тайны они готовы убить любого? Если он через час будет еще жив, он так или иначе заставит ее рассказать. Хватит, черт побери, больше он не позволит ей тянуть. Мотор "Кадиллака" мягко мурлыкал или, скорее, урчал, и машина медленно кралась по улице. Какое-то мгновение парень с усами смотрел прямо на Бена, во всяком случае, ему так показалось, прямо ему в лицо меж олеандровых ветвей, которые он слегка раздвинул. Бен хотел было отпустить ветви, но побоялся, что движение, даже незначительное, привлечет их внимание. Поэтому он просто смотрел в глаза этому парню, ожидая, что "Кадиллак" остановится, дверцы распахнутся, раздастся автоматная очередь и осыплет листья олеандра тысячей пуль. Но машина медленно продолжала ползти мимо дома и вниз по улице. Наблюдая, как исчезают хвостовые огни, Бен наконец с дрожью перевел дыхание. Он вылез из кустов, вышел на улицу и остановился в тени высокой джакаранды, росшей у дороги. И не сводил глаз с "Кадиллака", пока тот, проехав три квартала, не взобрался на небольшой холм и не исчез за его хребтом. В отдалении все еще ревели сирены, только их стало меньше. Раньше их звук казался сердитым, теперь же в нем звучала скорбь. Держа наготове пистолет тридцать второго калибра, Бен принялся бродить по окутанным ночной тьмой окрестностям в поисках машины. Рейчел перебралась из багажника на водительское сиденье "Мерседеса". Там было куда удобнее, не так тесно и сподручнее разговаривать с Сарой. Она включила слабый свет сверху, предназначенный для изучения карты, уверенная, что его не будет видно за густой завесой деревьев и кустарников. Бледный, похожий на лунный свет освещал часть приборной панели, консоль, лицо Рейчел и испуганную мордашку Сары. Избитая девушка уже вышла из шокового состояния и могла по крайней мере реагировать на вопросы. Она все еще держала согнутую в локте руку около груди, что делало ее почему-то похожей на маленькую птичку с перебитым крылом. Она ничего не говорила, но, когда ее глаза встречались с глазами Рейчел, в них светилось сознание. - Милая, мы через несколько минут приедем в больницу, хорошо? - сказала Рейчел. Девушка кивнула. - Сара, ты догадываешься, кто я? Та отрицательно покачала головой. - Я Рейчел Либен, жена Эрика. В голубых глазах Сары снова плеснулся страх, заставив их потемнеть. - Да нет, милая, все в порядке. Я на твоей стороне. Правда. Я как раз с ним разводилась. Я знала про его молоденьких девушек, но я вовсе не поэтому от него ушла. Он был ненормальный, понимаешь? Весь перекрученный, безжалостный и больной. Он внушал мне страх и отвращение. Поэтому не бойся говорить со мной. Я твой друг. Ты поняла? Сара снова кивнула. Рейчел немного помолчала, оглянулась на темноту вокруг, пустые черные окна дома и закрыла обе дверцы машины изнутри. В машине становилось жарко. Она знала, что надо опустить стекла, но так ей казалось безопасней. Рейчел снова повернулась к девушке. - Расскажи мне, что с тобой случилось, милая. Все расскажи. Девушка попыталась заговорить, но не смогла. По ее телу то и дело пробегала дрожь. - Перестань бояться, - уговаривала ее Рейчел. - Никто тебя теперь не тронет. - Она надеялась, что говорит правду. - Никто тебя не тронет. Кто это сделал? В лунном свете лампочки кожа Сары казалась бледной, цвета слоновой кости. Она прокашлялась и прошептала: - Эрик. Эрик меня избил. Хотя Рейчел знала ответ заранее, она почувствовала, как холод пробрал ее до костей. На какое-то время она потеряла дар речи. Наконец с трудом проговорила: - Когда? Когда он тебя побил? - Он приехал... в половине первого ночи. - Бог ты мой, меньше чем за час до нашего появления. Он, наверное, уехал прямо перед нами. С того самого мгновения, когда она ушла из морга этим вечером, Рейчел все время надеялась догнать Эрика, так что вроде бы ей надлежало быть довольной, что они идут прямо по его следам. Но вместо этого, когда она поняла, как близко они уже подошли к нему, сердце ее бешено заколотилось и стало трудно дышать. - Он позвонил в дверь, я и открыла, и он... он просто... ударил меня. - Сара осторожно потрогала синяк под глазом; глаз уже почти полностью закрылся. - Ударил меня, я упала, он еще два раза меня ударил, ногой... Рейчел вспомнила безобразный кровоподтек на бедре Сары. - ...схватил меня за волосы... Рейчел взяла руку девушки и крепко ее сжала. - ...втащил в спальню... - Продолжай, - попросила Рейчел. - ...просто сорвал с меня пижаму, вот, и... продолжал дергать меня за волосы и бить, по лицу, кулаками... - Он тебя когда-нибудь раньше бил? - Не-е. Так, пара пощечин. Знаете... чтобы место знала. И все. Но сегодня... сегодня он был бешеным... полным ненависти. - Он что-нибудь говорил? - Немного. Обзывал меня. Знаете, ужасно обзывал. И еще, он говорил как-то странно, нечетко. - А как он выглядел? - спросила Рейчел. - О Господи... - Расскажи. - Пара зубов выбита. Весь в кровоподтеках. Порезанный. Он плохо выглядел. - Что значит плохо? - Серый какой-то. - А его голова, Сара? - Девушка крепко сжала руку Рейчел. - Его лицо... все серое... знаете, как пепел. - А его голова? - повторила Рейчел. - Он... пришел в вязаной шапочке. Он ее низко надвинул, ну, знаете, как лыжную. Но когда он меня бил... когда я пыталась отбиваться... шапочка свалилась. Рейчел ждала. В машине было душно и слегка пахло едким Сариным потом. - Голова у него... была вся разбита, - в голосе девушки слышались ужас и отвращение. - Сбоку? - спросила Рейчел. - Ты хорошо видела? - Разбита... и еще вмятина... просто жуть. - А глаза? Расскажи про его глаза. Сара пыталась заговорить, но поперхнулась. Она наклонила голову и на мгновение закрыла глаза, стараясь овладеть собой. Рейчел, охваченная безрассудным, но вполне объяснимым ощущением, что кто-то - что-то - тихо подкрадывается к "Мерседесу", снова стала всматриваться в темноту. Казалось, что ночь бьется о машину, пытаясь войти через окна. Когда девушка снова подняла голову, Рейчел попросила: - Пожалуйста, милая, расскажи мне о его глазах. - Странные. Расширенные. Как в пустоту смотрят, понимаете? И... затуманенные... - Как будто задернутые пленкой? - Да. - Теперь движения. Тебе ничего не показалось странным в его движениях? - Иногда... он вроде как дергался... ну, знаете, как в припадке. Но по большей части он двигался быстро, слишком быстро, я не могла от него убежать. - И ты сказала, он невнятно говорил? - Да. Иногда я вообще не могла понять. А пару раз он вдруг переставал меня бить и просто стоял, раскачиваясь взад и вперед, и казался... ну, понимаете, вроде как в замешательстве, как будто забыл, кто он и где он, и обо мне тоже забыл. Рейчел почувствовала, что ее трясет не меньше Сары и что она в свою очередь тоже черпает силы из контакта с рукой девушки. - Его прикосновение, - продолжала Рейчел. - Его кожа. Какая она была на ощупь! - Вам ведь и спрашивать не обязательно, верно? Потому что вы и так знаете, какая она была на ощупь. Так? - спросила девушка. - Верно? Каким-то образом... вы знаете. - Но все равно расскажи. - Холодная. Слишком холодная. - И влажная? - Да... но не так, как пот. - Сальная, - подсказала Рейчел. Видно, девушка так ясно все вспомнила, что ее едва не стошнило, и она через силу кивнула. "Слегка сальная плоть, первая стадия, самая первая стадия разложения", - подумала Рейчел, но ей самой было так противно и тошно, что она не высказала эту мысль вслух. - Я сегодня смотрела новости по телеку в одиннадцать вечера, - проговорила Сара. - И тогда я впервые узнала, что он погиб, попал под грузовик днем, в смысле вчера днем, и я не знала, как долго смогу оставаться в доме, пока кто-нибудь меня не выгонит, и старалась придумать, что же мне делать, куда пойти. Но и часа не прошло после новостей, как он появился на пороге, и я сначала решила, что, наверное, произошла ошибка, что там все перепутали, а потом... О Господи... потом я поняла, что ничего не перепутали. Он... он действительно погиб. Он погиб. - Да. Девушка осторожно облизала разбитую губу. - Но каким-то образом... - Да. - ...он вернулся. - Да, - сказала Рейчел. - Он вернулся. Вернее, он все еще возвращается. Он не смог сделать это полностью, может быть, и вообще не сможет. - Но как... - Неважно как. Тебе не надо знать. - И кто... - Ты не хочешь знать кто! Поверь мне, ты не хочешь знать кто, не можешь себе этого позволить. Девочка, послушай меня внимательно и запомни все, что я тебе сейчас скажу. Ты не можешь рассказать никому, что ты сегодня видела. Никому. Поняла? Если ты расскажешь... жизнь твоя будет в большой опасности. Есть люди, которые убьют тебя не задумываясь, чтобы ты не рассказала о воскресении Эрика. Здесь очень многое завязано, ты многого и не знаешь, но они убьют столько людей, сколько нужно, чтобы сохранить свою тайну. Девушка рассмеялась, сухо, иронично, с оттенком безумия. - Да если я и расскажу, кто мне поверит? - Вот именно, - подтвердила Рейчел. - Они подумают, я рехнулась. Это же сумасшествие, такого просто не может быть. В голосе Сары слышалось какое-то мрачное отчаяние, и Рейчел поняла: то, что сегодня видела эта девушка, изменило ее раз и навсегда, может, к лучшему, может, к худшему. Она никогда не будет такой, как раньше. И долгое время, возможно до конца жизни, будет плохо спать, боясь увидеть один и тот же сон... - Ладно, - проговорила Рейчел. - Когда мы приедем в больницу, я заплачу по всем счетам. И еще дам тебе чек на десять тысяч долларов, которые, я очень надеюсь, ты не истратишь на наркотики. И если хочешь, позвоню твоим родителям в Канзас и попрошу их приехать за тобой. - Я... да, пожалуйста. - Договорились. Я думаю, это будет правильно, милая. Уверена, они о тебе беспокоятся. - Вы знаете... Эрик бы меня убил. Уверена, что он этого хотел. Убить меня. Может, не именно меня. Все равно кого. Просто он должен был убить кого-то, такая у него была потребность. Я просто там была. Понимаете? Подвернулась под руку. - А как тебе удалось от него вырваться? - Он... вроде как отключился на пару минут. Я уже говорила, он иногда был в каком-то замешательстве. И вот в один момент глаза его еще больше замутились, он начал издавать эти странные свистящие звуки. Отвернулся от меня и стал смотреть вокруг, вроде как все у него перепуталось... ну, знаете, озадаченный такой сделался. И вроде ослабел, потому что прислонился к стене у двери в ванную и голову повесил. Рейчел вспомнила кровавый отпечаток ладони на стене рядом с дверью в ванную комнату. - И когда он таким стал, - продолжала Сара, - когда он вроде отвлекся, я тогда на полу лежала, все жутко болело, двигаться почти не могла, так я только и сумела, что доползти до душа, и все боялась, что когда он придет в себя, то найдет меня, но этого не случилось. Он или не мог вспомнить про меня, или не догадался, куда я делась. И потом я услышала, что он где-то там в доме, все бьет и колотит. - Он здорово все в кухне порушил, - заметила Рейчел, и из самого темного угла ее памяти всплыл образ ножей, глубоко всаженных в кухонную стену. Из глаз Сары потекли слезы, сначала из здорового, потом из почерневшего и затекшего, и она сказала: - Понять не могу... - Что? - спросила Рейчел. - Почему он пришел ко мне? - Да он скорее всего не конкретно к тебе пришел. Если бы в доме был сейф, он, возможно, взял бы деньги. Но, честно говоря, я думаю... что он просто искал место, где бы на время укрыться, пока процесс... не закончился. Потом, когда он на время отключился, а ты спряталась, он, опомнившись и не найдя тебя, мог решить, что ты отправилась за помощью, и поскорее убрался, куда-то еще поехал. - Готова поспорить, что в охотничий домик. - Какой охотничий домик? - А вы не знаете об охотничьем домике на озере Эрроухед? - Нет, - призналась Рейчел. - Он не то чтобы у озера. Дальше, на горе. Эрик меня туда раз возил. У него там два акра земли и этот маленький домик... Кто-то постучал в стекло. Рейчел и Сара вскрикнули в испуге. Но то был всего лишь Бен. Он открыл дверцу с той стороны, где сидела Рейчел, и сказал: - Пошли. Я достал новые колеса. Серая "Сабару", куда менее приметная, чем эта тачка. Рейчел поколебалась, перевела дыхание и подождала, пока успокоится сердце. У нее было такое ощущение, что они с Сарой - маленькие дети, сидящие у костра и рассказывающие истории про привидения, стараясь напугать друг друга, что им вполне удается. На мгновение, как это ни дико, ей показалось, что стучал по стеклу - тук-тук-тук - своим костлявым пальцем скелет. Глава 12 - Шарп Джулио невзлюбил Энсона Шарпа с первого взгляда. С каждой минутой, проведенной в его обществе, эта неприязнь усиливалась. Шарп вошел в дом Рейчел Либен в Пласеншии с таким наглым видом и так многозначительно предъявил свои документы агента Бюро оборонной безопасности, как будто ждал, что обыкновенные полицейские упадут на колени и начнут молиться на такую важную птицу, как он. Потом взглянул на распятую на стене Бекки Клинстад, покачал головой и сказал: - А жаль. Хорошенькая была бабенка, верно? С повелительной резкостью, рассчитанной на то, чтобы оскорбить, он сообщил им, что убийство Фернандес и Клинстад теперь является частью крайне секретного федерального дела, а местные полицейские по причинам, которые он не может - или не хочет - раскрывать, от него отстраняются. Шарп задавал вопросы и требовал ответов, но сам никаких ответов не давал. Он был крупным мужчиной, крупнее Риза. Руки, грудь и плечи казались высеченными из огромных кусков дерева, а шея по ширине равнялась голове. В отличие от Риза ему нравилось использовать свои внушительные габариты для унижения других. У него была привычка подходить к человеку поближе, почти вплотную и нависать над ним при разговоре, глядя сверху вниз с легкой, едва заметной, но все равно раздражающей усмешкой. Он был хорош собой и явно гордился этим: густые светлые волосы, подстриженные у дорогого парикмахера, необычно яркие желто-зеленые глаза, как бы говорящие: я лучше тебя, хитрее тебя, умнее тебя, и так будет всегда. Шарп заявил Орину Малвеку и другим полицейским из Пласеншии, что они должны освободить помещение и прекратить всякие расследования. - Все собранные улики, все сделанные фотографии и все составленные документы должны быть переданы моей команде немедленно. Оставьте одну патрульную машину и двух офицеров и прикажите им всячески нам помогать. Вне сомнения, Орину Малвеку Шарп нравился не больше, чем Джулио и Ризу. Малвек и его ребята были низведены до роли посыльных на побегушках у федерального агента. Разумеется, им это не пришлось по душе, хотя, прояви Шарп больше такта, черт возьми, хоть сколько-нибудь такта,: они отнеслись бы ко всему значительно спокойнее. - Я должен проконсультироваться с моим начальником по поводу ваших указаний, - заявил Малвек. - Сделайте милость, - ответил Шарп. - А пока, пожалуйста, уберите всех ваших людей из дома. Да, и вы обязаны молчать по поводу того, что здесь видели. Это понятно? - Я проконсультируюсь с начальником, - повторил Малвек. Когда он уходил, лицо его было красным, а в висках стучала кровь. С Шарпом приехали двое в темных костюмах. Эти были помельче Шарпа и не такие наглые, но крутые и самодовольные. Они встали по бокам двери внутри спальни, как часовые в храме, и следили за Джулио и Ризом с нескрываемым подозрением. Джулио раньше никогда не приходилось встречаться с людьми из этого Бюро. Они сильно отличались от агентов ФБР, с которыми ему иногда доводилось работать, и походили на полицейских еще меньше, чем фэбээровцы. От них за версту несло элитарностью, как резким одеколоном. Обращаясь к Джулио и Ризу, Шарп сказал: - Я знаю, кто вы, и я немного знаком с вашей репутацией - два гончих пса. Вы вцепляетесь в дело, и вас не оторвать. В обычных обстоятельствах это похвально. Но в данном случае вам придется разжать зубы и отпустить. Яснее выразиться не могу. Понятно? - Это наше дело, - сердито отозвался Джулио. - Оно началось в нашем районе, к нам поступил первый вызов. Шарп нахмурился. - Говорю вам, оно вас больше не касается. Что до вашего участка, так там нет такого дела, так что вам и не над чем работать. Все досье на Фернандес, Клинстад и Либена изъяты из ваших архивов, как будто их никогда не существовало. С этого момента всем занимаемся мы. Сюда скоро подъедет моя собственная команда судебных экспертов из Лос-Анджелеса. Нам от вас совершенно ничего не нужно. Comprende, amigo8? Послушайте, лейтенант Вердад, вы уже отстранены. Спросите ваше начальство, если не верите. - Мне это не нравится, - бросил Джулио. - А и не требуется, чтобы вам нравилось, - заметил Шарп. Джулио отъехал на два квартала от дома Рейчел Либен и вынужден был остановиться: злость душила его. Он резко подъехал к обочине, переключил скорости и выругался: - Черт! Шарп настолько обожает сам себя, что, возможно, думает, что его мочу следует разлить по бутылкам и продавать в парфюмерном отделе. За все десять лет совместной работы Ризу никогда не приходилось видеть Джулио в таком гневе. В бешенстве. Глаза его метали искры. Правая половина лица подергивалась от тика. Челюсти то сжимались, то разжимались, жилы на шее вздулись. Чувствовалось, как ему хочется что-нибудь разбить. Ризу пришла в голову забавная мысль, что, будь Джулио героем комиксов, у него из ушей пошел бы пар. - Конечно, он задница, - заключил Риз, - но задница, обладающая большой властью и связями. - Ругается как извозчик, черт бы его побрал. - Полагаю, он делает свое дело. - Нет, это он наше дело делает. - Поехали, - попросил Риз. - Не могу. - Поехали. Джулио покачал головой. - Нет. Это особенное дело. У меня свои собственные обязательства перед этой девушкой, Фернандес. И не проси у меня объяснений. Думаешь, я на старости лет стал сентиментальным? Если бы это было просто еще одно дело, обычное убийство, я бы бросил в ту же минуту. Но это дело действительно особенное. Риз вздохнул. Для Джулио почти каждое дело было особенным. Может, он и не вышел ростом, особенно для детектива, но, черт побери, он был предан своей работе и так или иначе всегда находил повод для усиленных стараний даже по такому делу, которое другой полицейский давно бы бросил и, здраво рассуждая, был бы совершенно прав. Иногда он говорил: - Риз, у меня здесь особые обязательства перед жертвой, потому что он был так молод, что не успел узнать жизнь, это несправедливо, это меня грызет. А иногда говорил по-другому: - Риз, это дело задевает меня лично, оно не такое, как другие, потому что жертва была так стара и так беззащитна, и если мы будем ленить