дуальность. Нельзя слишком выделяться, когда стая выходит на охоту, еще меньше причин для этого, если прячешься в темном уютном убежище. В этом замкнутом пространстве они были прежде всего стаей, единым организмом, в котором ни одна из частей не имела права на самостоятельность. Перед внутренним взором Такера проплывали образы диких, сливающихся с тенями существ, которые крадутся по ночным лесам и лунным полянам. Время от времени человеческие видения также появлялись в его сознании, но эти образы лишь пугали его, и он отгонял их подальше, чтобы вновь погрузиться в атмосферу охоты, погони и соитий. В этом мире насилия он переставал быть собой и принадлежал только своей стае. Он был лишь одним из краев одной большой тени, он был лишь одним отростком большого организма. Ему не надо было думать ни о чем, у него было только одно желание - чтобы его существование длилось дольше и дольше. В какой-то момент он понял, что он уже выскользнул из своей волчьей формы, которая стала для него слишком тесной. Он уже больше не хотел быть вожаком стаи, в этой роли было слишком много ответственности, надо было хоть немного, но думать. А он хотел не думать совсем. Просто быть. Существовать. Ограничения любой физической формы казались ему нестерпимыми. Он чувствовал, что второй самец и самка следили за его вырождением и брали с него пример. Он чувствовал, как плавится его плоть, как растворяются его кости, как его внутренние органы и сосуды теряют свои формы и функции. Он опустился по лестнице эволюции, миновав стадию первобытной обезьяны, миновав стадию примитивных существ, выползших из моря на сушу миллионы лет тому назад, он опускался все ниже и ниже, пока не превратился в жидкую пульсирующую массу, в суп из протоплазмы, содрогающийся в темном подвале бывшей колонии "Икар". Глава 22 Ломен позвонил в дверь резиденции Шаддэка, ему открыл Эван, дворецкий. - Извините, мистер Уоткинс, но господина Шаддэка нет дома. - Где он? - Не знаю. Эван был уже обращен в Нового человека. Ломен хотел действовать наверняка и выстрелил ему сначала два раза в голову, а затем два раза в грудь. Теперь дворецкий лежал на полу в прихожей, мозг и сердце его были уничтожены. Или правильнее было бы называть их процессором и насосом. В каких терминах нужно было говорить об этих существах? В терминах биологии или механики? Насколько они приблизились к машинам? Ломен прикрыл входную дверь и переступил через тело Эвана. Он дозарядил свой револьвер и обыскал весь огромный дом комнату за комнатой, этаж за этажом. Он искал Шаддэка. Ломен надеялся, что им будет двигать всепоглощающее чувство мести, он будет сгорать от ярости, и успокоение придет только тогда, когда он увидит Шаддэка мертвым у своих ног. Но всех этих чувств он так и не испытал. Смерть его сына не расплавила лед в его сердце. Он не испытывал ни раскаяния, ни ярости. Им двигало лишь одно чувство - чувство страха. Он хотел убить Шаддэка, прежде чем сумасшедший гений превратит его в нечто еще более ужасное. Если он убьет Шаддэка, который постоянно находится на связи с суперкомпьютером "Новой волны" - по этой связи передается телеметрическая информация о сердечном ритме его шефа, - то суперкомпьютер "Солнце" выдаст команду на уничтожение. По микроволновой связи эта команда будет принята всеми микросферами, внедренными в тела Новых людей. Каждая из этих микросфер в то же мгновение выполнит программу, направленную на остановку сердца у своего хозяина. Все "обращенные" в Мунлайт-Кове погибнут мгновенно. Вместе со всеми погибнет и он, Ломен. Но теперь Ломена это не волновало. Страх перед его нынешней жизнью перевешивал страх смерти. Он боялся превратиться или в "одержимого", или во что-то не менее, по его понятиям, безобразное - в человека-компьютер, в улучшенную копию его сына Денни. Он ясно представлял себе, каким он будет, - сверкающие ртутью шарики глаз, червеобразный отросток, тянущийся от его лба к компьютеру. Ломен почувствовал, что сходит с ума, ему хотелось бежать, удрать из своего тела, из той оболочки, которую он вынужден носить на себе. Убедившись, что дома Шаддэка нет, Ломен решил отправиться в его офис в компании "Новая волна". Вероятно, творец нового мира укрылся там, чтобы нарисовать новые картины ада, который он почему-то все время называл раем. Глава 23 Сэм собрался выходить в начале двенадцатого. Тесса вышла на заднее крыльцо дома вместе с ним и закрыла за собой дверь, оставив Гарри и Крисси на кухне. Деревья за домом были высокими, и соседи никак не могли заметить их, укрывшихся в тени под крышей крыльца. - Послушайте, - начала она, - вам нет никакого смысла идти одному. - Напротив, в этом есть очень большой смысл. Воздух был сырым и холодным. Тесса поплотнее закуталась в свою куртку и сказала: - Я бы могла звонить в звонок у парадного входа и отвлекать внимание хозяина, а в это время вы проникли бы в дом с заднего входа. - Я не хочу подвергать вас опасности. - Я позабочусь о себе сама. - То, что вы вполне самостоятельная, я знаю. - Так пойдемте вместе? - Нет, я всегда буду действовать в одиночку. - Да, вы, кажется, возвели свое одиночество в жизненный принцип. Сэм усмехнулся: - Надеюсь, мы не будем сейчас вновь затевать перебранку о том, что такое жизнь - сплошное удовольствие или ад на земле? - Что вы, Сэм. Мы вовсе не бранились с вами, а немного поспорили. - Хорошо-хорошо. Но поймите, я ведь не случайно специализируюсь на нелегальных операциях, у меня в этом деле большой опыт. Я привык работать в одиночку, Тесса, мне не нужен помощник еще и по той причине, что я не хочу видеть впредь, как люди умирают у меня на глазах. Тесса поняла, что последняя фраза Сэма относилась не только к его коллегам по работе, убитым на заданиях, но и к его умершей жене. - Оставайтесь здесь с Крисси, - продолжал Сэм, - и постарайтесь уберечь ее при любых обстоятельствах. Она, кстати, во многом такая, как и вы. - Что вы сказали? - Она одна из тех, кто умеет радоваться жизни. Она влюблена в жизнь, по-настоящему влюблена, что бы с ней в этой жизни ни случилось. Это редкий и бесценный дар. - Но ведь вы тоже умеете это делать? - Нет, я никогда не умел. - Но черт бы вас побрал с вашим пессимизмом, ведь каждый человек рождается со способностью радоваться жизни. Вы не потеряли эту способность, уверяю вас. Вы просто забыли, где она спрятана в вас, вы обязательно вновь ее найдете. - Берегите Крисси, - повторил Сэм, спускаясь с крыльца под нескончаемый дождь. - Не забудьте, что вы обязательно должны вернуться целым и невредимым. Вы же обещали рассказать мне, что ждет нас там, в конце тоннеля, на том свете. Так что придется вам вернуться живым. Сэм уже шел к калитке, исчезая в серебристых потоках дождя и в облаках густого тумана. Тесса смотрела ему вслед и понимала, что, даже если он никогда не расскажет ей о том свете, она все равно будет ждать его возвращения. Для этого появилось много других, сложных и удивительных причин. Глава 24 Дом Кольтрана был вторым по счету от дома Талбота, если идти к югу по улице Конкистадоров. Двухэтажный дом. Покатая крыша из деревянной черепицы. Вместо заднего крыльца в доме был крытый внутренний дворик. Сэм прокрался вдоль задней стены дома и под стук дождя по крыше, напоминающий треск поленьев в камине, проник во внутренний двор, а из него - через стеклянные двери - в мрачную прихожую. Следующая дверь вела в кухню. На пороге кухни Сэм вытащил свой револьвер из кобуры. Конечно, в дом можно было попасть и с парадного входа, позвонив в звонок, это, по крайней мере, не вызвало бы у обитателей дома никаких подозрений. Но, чтобы проделать это, требовалось выйти на улицу. Там его могли заметить не только соседи, но и патрули, о которых упоминала Крисси. Сэм постучал в дверь. Четыре коротких удара. Никто не ответил. Сэм снова постучал, погромче, затем забарабанил со всей силой. Если бы кто-нибудь был дома, ему наверняка ответили бы из-за двери. Если никто не отвечает, это означает только одно - Харли и Сью Кольтран сейчас на работе, ведь они - служащие компании "Новая волна". Дверь в кухню была закрыта. Сэм надеялся, что не на ключ. Свои инструменты Сэм оставил у Гарри дома, с собой у него была только тонкая металлическая пластинка. В телевизионных спектаклях задвижку на двери часто открывают, используя пластмассовую кредитную карточку, но этот нехитрый инструмент очень ненадежен и часто трескается, если его просовывают в дверную щель. Сэм предпочитал старые проверенные способы. Он осторожно ввел пластинку в щель между дверью и дверной рамой, продвинул ее под язычок замка и давил до тех пор, пока задвижка не вышла. Слава Богу, дверь не была заперта на ключ. Сэм надавил на нее, и она, слегка скрипнув, легко отворилась. Сэм вошел в кухню и прикрыл за собой дверь, проследив за тем, чтобы она снова не захлопнулась. Если ему придется спасаться бегством, то времени на возню с дверью лучше не терять. В кухне было темно, лишь слабый свет дождливого дня проникал в окно. При этом свете казалось, что поли плитка на стенах были выполнены из какого-то серого однородного материала. Минуту Сэм стоял неподвижно, прислушиваясь. Слышно было только тиканье настенных часов. По крыше стучал дождь. Волосы сбились Сэму на лоб, он рукой убрал их назад. Когда он сделал шаг, его промокшие ботинки предательски заскрипели. Он направился прямо к телефону, который был укреплен на стене над боковым кухонным столиком. Он поднял трубку - гудка не было. Однако телефон не был отключен, в трубке что-то попискивало, раздавались щелчки, слабые гудки - все это вместе сливалось в какую-то мрачную неземную мелодию, музыку электронных устройств. Сэм почувствовал, что на него повеяло холодом. Он осторожно, стараясь не шуметь, положил трубку на рычаг. Сэму пришла в голову мысль о том, что такие сигналы, возможно, слышны в телефонной трубке, если кто-то использует эту линию для компьютерной модемной связи. Может быть, кто-то из супругов Кольтран работает сейчас дома и находится на компьютерной связи с компанией "Новая волна"? Шестым чувством Сэм понимал, что происхождение этих звуков имеет какое-то иное, невероятное объяснение. Дверь из кухни вела в столовую. Два больших окна в столовой были завешены полупрозрачными занавесками, от них сумрак в комнате становился совсем густым. Шкаф, стол и стулья казались не предметами, а лишь тенями от вещей. Сэм вновь стал вслушиваться в тишину. Никаких звуков. Дом был выстроен в классическом калифорнийском стиле, в нем не было холла на первом этаже. Из одной комнаты в другую вели проходы с арками без дверей. Через один из таких проходов он вошел в гостиную, где, слава Богу, на полах было сплошное ковровое покрытие, и его хлюпающие ботинки не издавали почти никаких звуков. В гостиной было чуточку светлее, чем в других комнатах дома, но и здесь серый цвет преобладал над всеми остальными. Часть окон гостиной выходила на парадное крыльцо, и в них не стучал дождь. Но дождь вовсю заливал окна с северной стороны комнаты, и слабый свет из этих окон разбивался на множество черных точек, скользивших вниз. Сэму казалось, что по стеклу ползут тысячи амеб, казалось, вот-вот, и они переползут на него и он ощутит на своей коже тысячи скользких прикосновений. Это освещение и скверное настроение создавали ощущение какого-то старого черно-белого кино. Словно он попал на старый фильм ужасов. В гостиной никого не было, но неожиданно из какого-то помещения первого этажа донесся громкий звук - по всей видимости, из комнаты, находившейся в юго-западном углу дома. Там, за небольшим холлом, как заметил Сэм, была дверь. Сначала это был вопль, заставивший его вздрогнуть, за этим воплем последовал крик, который не мог быть ни голосом человека, ни ревом машины, это было нечто среднее, это был какой-то металлический возглас, в котором слышались ужас и отчаяние. Вслед за ним раздались глухие пульсирующие звуки, словно где-то билось сердце и его удары усиливались мощным усилителем. Затем вновь наступила тишина. Сэм поднял револьвер, он готов был выстрелить в любой предмет, который сдвинется с места. Но все вокруг было неподвижно, ничто не нарушало тишины. Этот вопль, этот странный крик ни в коем случае не могли издавать "призраки", которых он видел прошлой ночью из окна дома Гарри и которых описывала им Крисси. До этой минуты он больше всего опасался встречи именно с такими существами. Но теперь столкновение с новым чудовищем пугало еще больше. Сэм выжидал. Больше не было слышно ни звука. У него было необъяснимое чувство, что кто-то прислушивается к его шагам так же внимательно, как он прислушивается к шорохам в доме. Сэм уже начал подумывать, не вернуться ли ему в дом Гарри, чтобы разработать новый план связи с ФБР. Мексиканская кухня, пиво "Гиннес" и фильмы с Голди Хоун - особенно "В полном разгаре" - теперь казались ему бесценными сокровищами, они были сейчас для него не надуманным смыслом существования, а удовольствиями настолько изысканными, что у него не было слов, чтобы описать их. Единственной причиной, которая не позволила ему покинуть этот чертов дом, была Крисси Фостер. Он вспомнил ее сверкающие чистые глаза. Ее непосредственное детское лицо. Ее оживление и выразительность, с которыми она пересказывала свои приключения. Да, он, наверное, потерял Скотта, и, наверное, уже поздно что-то исправить. Но Крисси была еще жива в самых разных смыслах этого слова - она была жива физически, умственно, эмоционально, - и ее жизнь зависела от него, от Сэма. Никто другой не сможет спасти ее от обращения. До наступления полуночи оставалось чуть меньше двенадцати часов. Сэм прошел через гостиную и вышел в коридор. Он прижался спиной к стене в нескольких шагах от полуоткрытой двери в комнату, из которой доносились странные звуки. В данный момент там раздавалось какое-то пощелкивание. Сэм напрягся и приготовился действовать. Звуки были негромкими и мягкими. Они совсем не были похожи на скрежет когтей по стеклу, который он слышал прошедшей ночью. Звук был похож скорее на щелканье контактов многочисленных реле, на звук от падения множества костяшек домино: щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк... Снова стало тихо. Держа револьвер обеими руками, Сэм ступил на порог комнаты и толкнул дверь ногой. Он шагнул в комнату и сразу же занял удобную позицию для стрельбы. Жалюзи на окнах были опушены, и комната освещалась только светом от двух компьютерных экранов. На экранах были фильтры, они превращали изображение в черный текст на янтарно-желтом фоне. Из-за этого все предметы в комнате, на которые падал свет, как бы светились золотом. Перед терминалами спиной друг к другу сидели два человека. - Не двигаться! - выкрикнул Сэм. Люди за компьютерами никак не отреагировали. Они были настолько неподвижны, что сначала Сэм подумал, что они мертвы. Необычное освещение в комнате с непривычки резало глаза. Когда глаза привыкли к этому свету, Сэм увидел, что люди за компьютерами не только неподвижны, но и мало чем напоминают обычных людей. Холодная волна ужаса судорогой прошла по его телу. Голый человек, не обращающий никакого внимания на Сэма, был, по всей вероятности, Харли Кольтраном. Он сидел в рабочем вращающемся кресле на колесиках перед компьютером в правой части комнаты и был соединен с компьютером посредством двух кабелей в дюйм толщиной. Эти кабели, казалось, состояли из какого-то органического, телесного материала и светились как живые в янтарном свете экрана. Они тянулись от компьютерного блока, с которого была снята передняя панель, прямо в грудную клетку мужчины, под его ребра, они сливались с кожей в одно целое. Они пульсировали. - Боже праведный, - прошептал Сэм. Руки ниже локтя, казалось, были полностью лишены плоти и кожи, от них остались только сверкающие золотом кости. Эти кости торчали из локтевого сустава подобно рычагам механического робота. Клеммы на концах костей плотно удерживали кабели. Когда Сэм приблизился к Кольтрану, то увидел, что и суставы, из которых торчали кости, были не похожи на человеческие, кости были скреплены жестко и даже армированы металлическими прутьями. Сэм с ужасом наблюдал, с какой страшной силой вибрируют кабели. Если бы не захваты-руки, эти кабели давно порвались бы. Беги отсюда. Это шептал ему внутренний голос, он уговаривал его уходить, и как можно скорей. Но этот голос не принадлежал взрослому Сэму Букеру, это был голос Сэма-ребенка. Душа своим детским голосом призывала его спасаться, она звала его вырваться из этого ужаса. Крайняя степень ужаса, подобно машине времени, в одно мгновение перенесла его на много лет назад, в то забытое, но невыносимое состояние, в котором дети проводят часть своего детства. Уходи отсюда, беги, беги, уходи отсюда. Сэм изо всех сил старался не поддаться искушению. Он хотел понять. Что здесь происходит? Что случилось с этими людьми? Почему? В какой связи это находится с "призраками", которые бродят по ночам в городе? Очевидно, что, открыв какие-то новые микротехнологии, Томас Шаддэк нашел способ изменять радикально и навсегда биологию человека. Общая картина была Сэму ясна, но, зная только это и больше ничего, он был подобен человеку, знающему, что в море водится рыба, но ни разу не видевшему ее. Под поверхностью факта скрывались глубины, полные тайн. Уходи отсюда. Ни мужчина, ни женщина, казалось, не замечали его присутствия в комнате. Непосредственная опасность ему, видимо, не угрожала. "Беги", - шептал ему перепуганный насмерть мальчуган. По янтарному полю экрана нескончаемым потоком" двигались цифры, символы, графики, таблицы самых разных типов и степеней сложности. Харли Кольтран неотрывно следил за ними, упершись взглядом в мигающий экран. Глаза его, однако, не имели ничего общего с глазами обычного человека, так как у Харли Кольтрана их вообще не было. Их сменили своеобразные сенсорные устройства: крошечные кристаллы из рубинового стекла, узлы тонких проводников, керамические пластинки с вафельным рисунком на поверхности. Сэм держал револьвер в правой руке. Он больше следил за предохранителем, а не за спусковым крючком, он боялся, что, потеряв над собой контроль, начнет стрелять. Грудная клетка человека-машины мерно вздымалась и опускалась. Рот был приоткрыт, и из него ритмично вырывался теплый воздух. На висках и на шее мужчины было заметно биение частого пульса. Однако пульсирующие узелки были расположены не только там, но и в других местах, совершенно несвойственных обычному человеку: в центре лба, на скулах, в четырех точках на груди и на животе, на предплечьях. Сосуды в этих местах как бы приподнялись из плоти и выступали на поверхности кожи темными пульсирующими островками. По всей видимости, вся сосудистая система существа изменила свое строение и свойства, чтобы обслуживать новые функции организма. Еще более диким было то, что эти пульсы бились явно с разной частотой, словно у этого организма было два сердца. Из полуоткрытого рта человека-машины раздался чудовищный вопль. От неожиданности Сэм вздрогнул и тоже вскрикнул. Это были те самые звуки, которые он слышал в гостиной и которые привели его сюда, но он раньше предполагал, что их может издавать только компьютер. Сэм поморщился от электронного свиста, звеневшего в ушах, и внимательнее посмотрел на "глаза" человека-робота. Датчики явно были включены. Рубиновые кристаллы светились каким-то внутренним светом, и Сэм предположил, что они зафиксировали его присутствие, подобно приборам ночного видения или каким-то иным способом. А может быть, он ошибается, и Кольтран вовсе не замечает его, так как благодаря своему превращению он переместился в иную систему координат, и в этой системе Сэм не имеет никакой ценности, никакого значения. Вопль стал стихать, затем внезапно прекратился полностью. Не соображая, что он делает, Сэм поднял револьвер и с расстояния в восемнадцать дюймов прицелился в лицо Харли Кольтрана. Он сам не заметил, как снял револьвер с предохранителя и положил палец на спусковой крючок, готовясь к выстрелу. Он колебался. В конце концов, Кольтран оставался, пусть в малой степени, человеком. Никто не знает, насколько добровольно он принял этот ужасный образ. Может быть, в этом превращении он нашел для себя счастье? Сэму было явно не по себе в роли судьи, не менее трудно давалась ему и роль карающего меча. Ведь сам он считал, что человеческая жизнь на земле ненамного отличается от ада, и, следовательно, он не мог не допускать, что Кольтран нашел из этого недостойного существования пусть странный, но выход. Полуорганические поблескивающие кабели-сосуды, соединяющие человека с машиной, сокращались и подрагивали. Они бились, удерживаемые лишь захватами-руками. Изо рта человека-машины вырывалось дыхание, в котором странным образом смешались запахи жареного мяса и перегретой изоляции. Датчики-глаза сверкали и поворачивались в своих гнездах-глазницах. На лице Кольтрана, позолоченном отсветами с экрана, застыла маска, неподвижность которой нарушали лишь несколько пульсирующих точек. Пульсы на скулах и висках напоминали спрятавшихся под кожей насекомых. Содрогнувшись от отвращения, Сэм нажал на спусковой крючок. В замкнутом пространстве выстрел прозвучал как удар грома. Голова Кольтрана откинулась назад, затем упала на грудь, истекая кровью и выпуская из себя едкий дым. Кабели-сосуды продолжали сокращаться в том же ритме, словно через них все время перекатывалась какая-то таинственная жидкость. Сэм чувствовал, что Кольтран продолжал жить. Он прицелился в экран компьютера. Внезапно одна из костлявых лап-захватов Кольтрана выпустила кабель. Со стуком и хрустом костей она мгновенно вытянулась вверх и вцепилась в запястье Сэма. Сэм закричал от боли. Его крику вторили электронные пощелкивания, гудки и свисты. Адская рука обхватила запястье с такой силой, что костяные пальцы Кольтрана начали разрезать кожу. Сэм почувствовал, что манжета его рубашки пропитывается теплой кровью. Он лихорадочно начал соображать, что нечеловеческой силы робота достаточно для того, чтобы перекусить era руку и сделать его инвалидом. Если же этого не произойдет, то железный захват перекроет кровообращение в его руке, и он выпустит из пальцев револьвер. Кольтран тем временем пытался поднять свою простреленную голову. Сэм вспомнил в эту минуту изуродованное лицо своей матери, ее зловещий, немой, застывший оскал... Он ударил ногой по креслу Кольтрана, надеясь, что оно покатится и его мучитель оторвется от источника своей силы. Но колеса кресла были заблокированы. Хватка стала еще сильней, и Сэм застонал, у него помутилось в глазах. Он, однако, заметил, что Кольтрану удается, пусть медленно, но поднимать голову вверх. "Господи, я не хочу видеть это обезображенное лицо!" Сэм собрал все свои силы и правой ногой ударил три раза подряд по кабелям-сосудам, связывающим Кольтрана с его компьютером. Кабели оборвались и с хлюпающим звуком отвалились от тела Кольтрана; он обмяк в кресле. В тот же момент мертвая хватка костяной руки ослабла, и, освободив кисть Сэма, рука-клемма со стуком упала на подлокотник кресла. В комнате продолжали раздаваться затухающие удары электронного сердца, их сопровождало еще какое-то странное гудение. Сэм был в шоке; он схватил левой рукой свое правое запястье, как будто это могло хоть немного смягчить боль. Неожиданно что-то схватило его за ногу. Сэм увидел, что кабели, оборванные им только что, превратились в подобие змей, они были все еще подключены к компьютеру и получали из его недр энергию. Они увеличились: выросли в длину в два раза. Один из них обвился вокруг его левой лодыжки, а второй вокруг правой голени. Сэм попытался вырваться. Это ему не удалось. "Змеи" поползли вверх по его ноге. Сэм понял, что они стремятся добраться до не защищенной одеждой кожи в верхней части его туловища, они хотят установить контакт с его плотью и таким образом и его превратить в часть компьютерной системы. Револьвер был наготове. Сэм вновь прицелился в экран. На экране больше не было потока цифр и символов. Вместо них там появилось лицо Кольтрана. На нем вновь сверкали датчики-глаза, и казалось, он смотрит с экрана на Сэма и говорит с ним: - ... жажда, жажда... хочу... жажда. Сэм не понимал происходящего, но сознавал, что Кольтран все еще продолжал жить. Он не умер - во всяком случае, смерть тела Кольтрана еще не означала его полной смерти. Какая-то часть человека еще оставалась там, в компьютере. Словно подтверждая это, Кольтран расплавил стекло экрана, и оно приняло форму его лица. Стекло как будто мгновенно превратилось в желатин, и Кольтран выступил своим стеклянные лицом из компьютера, решив больше не прятаться в нем. В это трудно было поверить. Тем не менее это происходило на глазах у Сэма. Харли Кольтран, по всей видимости, обладал способностью видоизменять материю усилием своей воли, своего разума, который теперь существовал отдельно от его тела. Сэма сковал ужас. Он был не в состоянии нажать на спусковой крючок. Мир раскололся, и через трещину хлынул кошмарный поток злого умысла, ничем не ограниченного в своих возможностях. Этот обвал грозил разрушить другой мир, тот, который был хорошо известен Сэму и который он - неожиданно для себя - полюбил самой горячей любовью. Одна из "змей" доползла ему до пояса и сумела пробраться под свитер. Сэм почувствовал страшную боль, как будто до него дотронулись раскаленным добела железным прутом. Эта боль вывела его из оцепенения. Сэм выстрелил в компьютер два раза. Первым выстрелом он разрушил экран компьютера, взорвал лицо Кольтрана, которое, несмотря на удивительные превращения, так и осталось обычным стеклом. Второй выстрел пришелся на основной блок компьютера, микропроцессор был разрушен, и вместе с ним прекратилась жизнь электронного чудовища-Кольтрана. Щупальца-"змеи" упали на пол. Они корчились словно в конвульсиях и уменьшались в размере. Комнату по-прежнему наполняло электронное гудение, пощелкивание и свист, правда, мало-помалу звуки стихали. Сэм обернулся. Женщина, сидевшая раньше спиной к нему, теперь поворачивалась лицом. Черные блестящие "змеи" растягивались, позволяя ей поворачиваться в кресле. Женщина, так же как и ее муж, была обнаженной, все тело ее свидетельствовало о чудовищном превращении, которое она добровольно претерпела. Вместо глаз у нее также появились электронные датчики, но иного рода. Это были большие, раза в три крупнее обычных человеческих глаз, хрусталики из красноватого стекла, глазные впадины также расширились до этого размера. Вероятно, эти датчики были способны воспринимать весь спектр излучений, и Сэм понял, что его увидели. Все тело женщины было пронизано сосудами, лежащими прямо у поверхности кожи; можно было разглядеть все сплетения, все пульсирующие точки. Она напоминала какое-то странное учебное пособие, тем более что некоторые сосуды были предназначены явно не для крови, и жидкость, струившаяся в них, просвечивала сквозь стенки сосудов то зеленым, то желтоватым цветом, мерцающим в темноте. Не успел Сэм опомниться, как произошло следующее - прямо на поверхности ее лба вдруг возникла и помчалась на него "змея" толщиной с карандаш. "Змея" вонзилась в лоб Сэма над правым глазом. Он почувствовал, как она просверливает его кожу. Правый глаз залила кровь. Но два его выстрела раздались почти одновременно с ударом "змеи". Он не промахнулся. Первый выстрел поразил женщину в грудь, второй разнес на куски компьютер. Искры взлетели к потолку и погасли. "Змея" обмякла й свалилась на пол, не успев подключить его мозг к компьютерной системе. Сумрак в комнате лишь слегка нарушался полосками света, проникавшими сквозь щели в жалюзи. Сэму ни с того ни с сего пришла на ум фраза, сказанная специалистом по компьютерам во время одного из семинаров в ФБР: "Компьютеры работают более эффективно, если они соединены между собой: при этом происходит параллельная обработка данных". Он истекал кровью. Отступив к двери, Сэм щелкнул выключателем и включил торшер. Он начал заряжать свой револьвер, не теряя из виду тела электронных чудовищ. В карманах куртки еще оставались патроны. В комнате было на удивление тихо. Ничто не двигалось. Сердце Сэма колотилось так, что, казалось, оно вот-вот вырвется из грудной клетки. Два патрона упали на пол, так как руки продолжали дрожать. Сэм не осмелился нагибаться, чтобы подобрать их. Он был почти убежден, что если он хоть на секунду ослабит внимание, то одно из чудовищ воспользуется этим, чтобы с быстротой молнии подлететь к нему и атаковать его своими щупальцами-"змеями". Сэм услышал, что на улице идет дождь. После утреннего затишья вновь начинался ливень. За шумом дождя вряд ли кто-то услышал выстрелы. Сэм, во всяком случае, очень надеялся на это. Если же он ошибается, ему, очевидно, придется вскоре снова вступить в перестрелку. Сэм стер со лба кровь, убедился, что вполне хорошо видит правым глазом. Но правая рука продолжала болеть. Если будет надо, он может стрелять и левой, их этому учили. Зарядив револьвер, Сэм подошел к столу, на котором стоял дымящийся компьютер Кольтрана, отсоединил телефон от модема и подключил его напрямую к телефонной розетке. Он поднял трубку и с удовлетворением услышал, что линия работает. Во рту пересохло. Сэм боялся, что не сможет говорить, когда ему ответят. Он набрал номер отделения ФБР в Лос-Анджелесе. Раздались щелчки, затем наступила пауза. После нее голос с магнитофонной ленты произнес: "К сожалению, телефонные разговоры по этой линии в настоящий момент невозможны". Сэм повесил трубку, вновь поднял и повторил набор. "К сожалению, телефонные разговоры по этой линии..." Сэм бросил трубку. В Мунлайт-Кове, как теперь стало ясно, работали далеко не все телефонные линии. И ясно было также, что даже с работающих телефонов можно было позвонить лишь по определенным номерам. По разрешенным номерам. Местная телефонная компания, по сути дела, превратилась в коммутатор для особого рода людей - для "обращенных". Он стоял в раздумье у телефона, когда услышал какое-то движение сзади него. Кто-то старался подкрасться незаметно. Сэм мгновенно обернулся. Сью Кольтран находилась в трех футах от него. Она уже не была прикована к компьютеру, а через один из кабелей подсоединена к электророзетке. Сэму шли на ум совсем уже нелепые мысли: "Да, доктор Франкенштейн, настали совсем другие времена, теперь уже не нужны ваши ухищрения, не нужен антураж из грома и молний: теперь мы просто подсоединяем чудовищ к розеткам, энергию для них дает государственная энергетическая компания". Сью Кольтран издала крик, похожий на вопль доисторического зверя, и бросилась на Сэма. Вместо пальцев на руках у нее были странные шипы, напоминавшие разъемы для компьютера, но гораздо острее, они выглядели как когти. Сэм упал на бок, столкнувшись с креслом, в котором сидел труп Харли Кольтрана, и в падении выстрелил в чудовище, летевшее на него. Все пять пуль ушли одна за другой. Три первые опрокинули Сью Кольтран навзничь. Две последние попали в стену и вырвали из нее куски штукатурки; Сэм расстрелял все патроны, так как не смог снять пальца со спускового крючка. Она попыталась подняться вновь. Почти как вампиры, которых не убьешь пулей, подумал Сэм. Ему надо было иметь под рукой нечто, что соответствовало бы серебряным пулям для оборотней. Сосуды чудовища все еще продолжали светиться, в некоторых местах из-под кожи вылетали искры, видимо, пули замкнули какие-то контакты. В револьвере уже не оставалось патронов. Сэм пошарил в своих карманах. Патронов не было. "Уходи отсюда", - сказал внутренний голос. Раздался еще один электронный вопль, оглушительный, режущий. Чудовище снова выпустило в направлении Сэма двух "змей", но они не долетели до него - видимо, энергия у существа была уже на исходе, - а втянулись обратно, словно щупальца в тело моллюска. Сью Кольтран тем не менее медленно поднималась с пола. Сэм отполз к двери и нашарил на полу два патрона, которые выронил, когда перезаряжал оружие. Он затолкал их в барабан револьвера. - ...ж-а-а-а-ж-д-а-а... ...ж-а-а-а-ж-д-а-а... Она уже поднялась на ноги и шла к нему. Сэм, держа револьвер обеими руками, тщательно прицелился и выстрелил ей в голову. "Надо выключить ее процессор, - подумал он с мрачным юмором, - она не остановится, пока он работает. Если вывести из строя процессор, она превратится в набор деталей". Сью Кольтран рухнула на пол. Свет в рубиновых глазах погас, они почернели. Она уже не шевелилась. Неожиданно из ее черепа вырвались языки пламени. Сэм подбежал к розетке, к которой было подключено существо, и ударом ноги вышиб из нее кабельный разъем. Робот-женщина продолжала гореть. Сэм не мог допустить, чтобы в доме начался пожар. Если в сгоревшем доме обнаружат трупы, то все соседние дома будут обысканы. Сэм уже собирался набросить на горящую голову какую-нибудь тряпку, как горение прекратилось. В комнате стоял запах гари и еще чего-то, что не поддается определению. Сэм едва держался на ногах. Его тошнило. Он сжал зубы и собрал всю свою волю. Отчаянно хотелось бежать из этой комнаты куда глаза глядят, но Сэм заставил себя задержаться еще на одну минуту и выдернуть из сети вилки обоих компьютеров. Они, конечно же, окончательно вышли из строя, но он из суеверия опасался, что если у компьютеров будет хоть какая-то возможность получать энергию извне, то она возродит их снова подобно тому, как это произошло в фильме про доктора Франкенштейна. В дверях комнаты Сэм остановился, оперся спиной о косяк, чтобы дать отдых гудевшим от напряжения ногам, и бросил еще один взгляд на трупы чудовищ электронного века. Он почему-то думал, что после смерти они вновь обретут свой нормальный образ, так же как оборотни в фильмах после того, как их поразит серебряная пуля. Но так бывает только в кино. Здесь же не было ничего сверхъестественного. Человек сам для себя устроил этот ад, обойдясь без помощи злых духов и ночных призраков. Кольтраны остались после смерти такими, какими были до нее, - чудовищами, состоящими наполовину из плоти, наполовину из металла; наполовину из крови, наполовину из кремния. Сэм не понимал, каким образом они превратились в тех, кем явились его взору, но он с трудом вспомнил, что для таких существ есть особый термин. Их называют киборгами - людьми, чья жизнь зависит или поддерживается тем или иным электронным или механическим устройством. Киборгами являются люди, носящие на себе электронные стимуляторы сердечного ритма, и это им на благо. Киборгами являются люди, потерявшие функцию обеих почек, - они постоянно нуждаются в гемодиализе при помощи специального аппарата, но эта помощь им на благо. В случае же с Кольтранами понятие киборга было доведено до абсурда. Достижения кибернетики обернулись для них кошмаром: не только их физиология, но и их разум стали зависеть и, возможно, даже определяться машиной. Сэм начал задыхаться. Он покинул задымленную комнату и, пройдя через весь этаж, вновь оказался у кухонной двери, через которую он вошел в дом. На всем пути к этой двери он каждую секунду ожидал услышать за спиной этот странный получеловеческий, полумашинный голос, кричащий о своей "ж-а-а-ж-д-е-е". Он боялся, что, оглянувшись, вновь увидит за собой одного из Кольтранов, которому удалось восстановиться благодаря остаткам электроэнергии в аккумуляторах. Глава 25 У главных ворот компании "Новая волна", расположившейся на северной границе Мунлайт-Кова, всегда дежурил охранник с эмблемой компании на нагрудном жетоне. Он наклонился к въезжавшей в ворота полицейской машине и, узнав Ломена Уоткинса, не стал его даже останавливать. Уоткинса здесь хорошо знали еще с тех времен, когда в городе не было ни одного Нового человека. Штаб-квартира компании была расположена в здании, сама архитектура которого подчеркивала мощь, престиж и преуспевание "Новой волны". Комплекс зданий проектировал один из самых модных архитекторов. Он был явно неравнодушен к скругленным углам и не оставил на домах ни одной прямой стены, все вертикальные части сооружений представляли собой сочетание вогнутых и выгнутых поверхностей. Два огромных трехэтажных здания были построены в две очереди с перерывом в четыре года, украшены по фасаду ракушечником, имели большие затемненные стекла и прекрасно вписывались в окружающую местность. Из тысячи четырехсот служащих компании примерно тысяча были жителями Мунлайт-Кова. Остальные обитали в близлежащих районах округа. И все они, и те и другие, конечно же, попадали в поле действия микроволновой антенны - тарелки, расположенной на крыше главного здания. Объезжая здания компании, чтобы поставить свою машину на стоянку, Ломен подумал: "Нет никаких сомнений - Шаддэк превратился в нашего преподобного Джима Джонса. Он может в любой момент потянуть за собой в небытие всех своих последователей. Это фараон наших дней. Если он умирает, все, кто служил ему при жизни, должны умереть, чтобы продолжать служить ему в ином мире. Дерьмо. Да никто уже давным-давно не верит в эту загробную жизнь. Впрочем, нет. Люди, верующие в Бога, верят и в загробную жизнь, это вселяет в них надежду. Но для этой веры необходимо иметь хоть какие-то человеческие чувства". Новые люди верили в Бога точно так же, как они верили в Санта-Клауса. Единственное, во что они действительно верили, - это во всесилие техники и кибернетическое будущее человечества. Возможно, некоторые из них не верили даже в это. Ломен относился к таким людям. Он уже не верил ни во что - и это пугало его до смерти, так как прежде он верил очень во многое. Уровни прибылей и продаж у компании "Новая волна", как и число ее служащих, были очень высокими даже для микротехнологической промышленности. Ее решимость платить сколько угодно за талантливые мозги была видна хотя бы по большому количеству автомобилей престижных марок на ее автостоянке. Здесь были "БМВ", "Порше", "Корветы", "Кадиллаки", "Севильи", "Ягуары", а также последние модели японских автомобилей, напичканные самыми передовыми разработками. На этот раз на стоянке была примерно половина от общего количества автомобилей. Возможно, владельцы второй половины работали на дому, используя модемную связь. Сколько их было, таких, как Денни? Поставленные рядами автомобили на мокрой эстакаде напоминали Ломену правильные ряды могильных камней на кладбище. Все эти совершенные машины, весь этот холодный металл, все эти сотни ветровых стекол, отражающих плоское серое осеннее небо, вдруг показались ему знаком предсказания скорой смерти. Ломену открылось на этой стоянке будущее всего этого города: неподвижность и жуткая вечная кладбищенская тишина. Если власти за пределами Мунлайт-Кова прознают о случившемся в этом городе, если вдруг окажется, что практически все Новые люди превратились в "одержимых", если выяснится, что проект "Лунный ястреб" имеет катастрофические последствия, то средством спасения будет не сильнодействующий наркотик, как у преподобного Джима Джонса из Джонстауна. Этим средством станут электронные команды