орый по расписанию должен был в этот день работать в саду миссис Ваданс. Он и вызвал полицию. x x x Когда Кларисса закончила, Джо только негромко выдохнул: - Господи Иисусе... Боб ничего не сказал, он только подлил виски в их стаканы. Руки его заметно дрожали, и горлышко бутылки несколько раз неприятно звякнуло. Наконец Джо совладал с собой. - Как я понимаю, пленка находится в полиции, - заметил он. - Да, - подтвердил Боб. - Она останется у них до тех пор, пока не будет проведено официальное слушание, дознание или как там оно у них называется. - Надеюсь, вы знаете, как это произошло, только с чужих слов и никому из вас не пришлосъ ее просматривать, - сказал Джо. - Я ее не видел, - кивнул Боб. - Только Кларисса... Взгляд Клариссы казался прочно прикованным к бокалу с коктейлем. - Нам рассказали, что было на пленке, но ни Боб, ни я этому не поверили, хотя у полиции не было никаких причин обманывать нас. В пятницу... да, в пятницу, перед самыми похоронами, я пошла в местное отделение полиции и просмотрела ее. Поймите, Джо, мы обязаны были знать точно, и теперь мы знаем... Когда нам вернут кассету, я ее сожгу. Боб не должен видеть эту запись. Никогда! Джо и без того был очень высокого мнения об этой женщине, а теперь его уважение к ней возросло еще больше. - Меня все же кое-что удивляет, - медленно сказал он, - так что, если вы не возражаете, я спрошу... - Спрашивайте, - сказал слегка захмелевший Боб. - У нас самих накопилось полно всяких разных вопросов, на которые мы не прочь знать ответ. - Во-первых... - Джо замялся, подбирая слова. - Как я понял, ни у кого нет никаких сомнений в том, что ваша мать сделала это сама. Но ведь ее могли заставить... Кларисса отрицательно покачала головой. - По-моему, самоубийство - это совсем не то, на что человека можно вынудить даже под дулом пистолета. Простых угроз и психологического нажима для этого, пожалуй, будет маловато. Кроме того, в поле зрения камеры не попал ни один посторонний человек. Даже тень человека... Взгляд Норы ни разу не устремился в сторону - он был направлен почти исключительно в объектив. Она была абсолютно одна. - Когда вы рассказывали мне, что было на пленке, у меня сложилось впечатление, что Нора действовала совершенно механически, как автомат. - Это верно, - согласилась Кларисса. - Именно так она и выглядела большую часть времени. Лицо ее показалось мне совершенно расслабленным и спокойным, лишенным какого бы то ни было выражения. - Вы сказали - большую часть времени? - переспросил Джо. - Значит, был момент, когда она выказывала какие-то чувства? - Был один такой момент. Нет, пожалуй, даже два. В первый раз, когда Нора почти совсем разделась, она чуть-чуть поколебалась, прежде чем снять... трусики. Она была очень скромной женщиной, Джо. Скромной и стыдливой. Именно поэтому это кажется нам очень и очень странным... Прижав ко лбу стакан с коктейлем и закрыв глаза, Боб сказал: - Даже если допустить, что мама повредилась в уме и покончила с собой, мне трудно поверить, что она решилась снимать себя на видео без одежды... И что она не думала о том, как ее найдут в таком виде. - Боб прав, - подтвердила Кларисса. - Задний двор окружен высоким, заплетенным бугенвиллеей забором, так что соседи не могли ее увидеть, но она все равно не захотела бы, чтобы ее нашли... голой. Как бы там ни было, мама замешкалась, прежде чем снять трусики. И вот в это самое мгновение все ее безразличие куда-то исчезло, и я увидела это жуткое выражение... - Выражение чего? - спросил Джо. Восстанавливая в памяти страшную картину, Кларисса даже сморщилась, но нашла в себе силы продолжить. Она описывала сцену за сценой так, словно вновь видела их наяву. - Сначала ее глаза казались пустыми, ничего не выражающими, даже веки были чуть приспущены, как у человека, который дремлет... Потом они вдруг распахнулись широко-широко, и в них появилась глубина. Эти глаза снова стали как у нормального человека, а лицо... Ее лицо словно взорвалось - оно все задергалось и перекосилось, как будто Нору раздирали эмоции. Я увидела настоящий шок и смертельный ужас. Поверьте, Джо, это было лицо человека, погибающего страшной смертью, и я почувствовала, как у меня самой разрывается сердце. К счастью, это продолжались всего секунду или две, может быть - три. Потом Нора как-то странно вздрогнула всем телом, это кошмарное выражение исчезло, и ее лицо снова стало расслабленным и безмятежным, а движения - механическими и спокойными. В этом состоянии она сняла трусики и аккуратно отложила в сторону. - Она не принимала никаких лекарств? - спросил Джо. - Может быть, слишком большая доза какого-нибудь препарата вызвала у миссис Норы непредсказуемую реакцию или даже временное нарушение психики? - Ее врач утверждает, что не прописывал ей никаких транквилизаторов, но из-за того, как она себя вела, полиция все равно заподозрила наркотики. Они взяли все анализы, все... образцы, и, хотя медицинская экспертиза еще не закончена, это... - Это просто смешно! - воскликнул Боб и стукнул себя кулаком по колену. - Моя мать не стала бы принимать наркотики. Она даже не любила принимать аспирин. Мама была настолько невинным человеком, что нам иногда казалось, будто она вовсе не замечает всех тех перемен к худшему, которые произошли с миром за последние тридцать лет. Она так и не рассталась с юностью, она жила как будто в своем собственном прошлом и была совершенно счастлива этим. - Они провезти вскрытие, - тихо сказала Кларисса, - и не обнаружили никаких следов опухоли мозга, никаких признаков микроинфаркта или кровоизлияния - ничего такого, что с медицинской точки зрения могло бы объяснить ее поведение. - Вы упоминали, что был и второй момент, когда миссис Нора продемонстрировала какие-то... эмоции. Когда? - осторожно спросил Джо. - Как раз перед тем, как она... заколола себя. Это было просто как искра, как спазм, гораздо более краткий по времени, чем в первый раз. Ее лицо напряглось, как будто она хотела закричать, но так и не издала ни звука. После этого ее лицо не менялось уже до конца. Джо вздрогнул, вдруг осознав то, на что не обратил внимания, когда Кларисса пересказывала содержание пленки. - Вы хотите сказать, что она так ни разу и не вскрикнула? - удивленно переспросил он. - Нет. Она вообще не издала ни звука. - Но это же просто невозможно! - Только в самом конце, когда Нора выронила нож, мне послышался негромкий звук, словно она вздохнула. - Но боль... - Джо не договорил. Он никак не мог заставить себя сказать, что боль, которую испытывала Нора Ваданс, должна была быть совершенно непереносимой. - Она не кричала, - настаивала Кларисса. - Но даже невольно она не могла не... - Мама все проделала молча. - А микрофон? - едва не закричал Джо. - Она подключила микрофон? - Микрофон работал, - подтвердил Боб. - У этой модели видеокамер довольно мощный встроенный, всенаправленный микрофон. - На пленке, - сказала Кларисса, - слышны всякие звуки. Скрип кресла, в котором она сидела, пение птиц, лай собак где-то вдали. Но мама так ни разу и не вскрикнула. x x x Выходя из дверей и спускаясь с крыльца, Джо внимательно вглядывался в темноту, боясь обнаружить поблизости уже знакомый ему белый фургон или какое-нибудь другое подозрительное транспортное средство, припаркованное на улице перед домом Вадансов, но, насколько он мог видеть, ничего угрожающего поблизости не было. Теплая ночь была великолепна, с запада дул легкий прохладный бриз, несущий с собой ароматы цветов жасмина, а из дома по соседству доносилась негромкая музыка, и Джо узнаюл фрагменты бетховенской сюиты. Боб и Кларисса вышли вслед за ним на крыльцо, и Джо спросил: - Скажите, когда полиция нашла Нору, была ли при ней фотография могилы? - Нет, - ответил Боб. - Фотография стояла на кухонном столе. Что бы она для нее ни значила, в последний путь мама отправилась без этого снимка. - Мы нашли ее на кухонном столе, когда приехали из Сан-Диего, - уточнила Кларисса. - Фотография стояла рядом с недоеденным завтраком. - Она позавтракала? - удивился Джо. - Я понимаю, о чем вы думаете, - сокрушенно покачала головой Кларисса. - Зачем возиться с завтраком, если твердо решил уйти из жизни? На самом деле, Джо, все это еще более непонятно, чем кажется на первый взгляд. На завтрак мама приготовила себе омлет с сыром, зеленым луком и ветчиной, а рядом стоял стакан с апельсиновым соком, который она выжала из свежего плода. И она наполовину съела все это. Можно было подумать, что на нее что-то нашло прямо во время завтрака, она выскочила из-за стола и побежала искать видеокамеру. - Судя по вашему описанию, ваша мама пребывала либо в глубокой подавленности, либо... в какого-либо рода сумеречном состоянии. В любом случае ей наверняка было не до приготовления таких блюд, которые требуют не столько труда, сколько сосредоточенности, - согласился Джо. - А еще, - сказала Кларисса, - рядом с тарелкой лежал раскрытый номер "Лос-Анджелес таймс"... - Мама просматривала комиксы, - закончил Боб. Некоторое время все трое молчали, обдумывая то, что никак не укладывалось в голове. Потом Боб проговорил устало: - Теперь, надеюсь, вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что у нас у самих достаточно много вопросов, на которые мы хотели бы знать ответы. Кларисса ничего не сказала. Вместо этого она вдруг спустилась с последней ступеньки крыльца и, обняв Джо за плечи, крепко прижала его к себе, словно они были давними друзьями или близкими родственниками. - Надеюсь, что эта Роза - действительно хорошая женщина, как вы думаете, - негромко шепнула она. - Надеюсь, вы отыщете ее, и, что бы она вам ни сказала, я желаю, чтобы это помогло вам в конце концов обрести покой. Джо, тронутый до глубины души, тоже обнял ее. - Спасибо, Кларисса, - сказал он. Боб записал на вырванном из блокнота листке свой адрес и телефон в Мирамаре и протянул сложенную бумагу Джо. - Если у вас возникнут новые вопросы... или вы узнаете что-то такое, что поможет нам разобраться во всем этом, - позвоните. Мужчины пожали друг другу руки, потом по-братски обнялись. - Куда вы сейчас, Джо? - печально спросила Кларисса. Джо бросил взгляд на светящийся циферблат наручных часов. - Сейчас только начало десятого, - сказал он. - Я хотел бы попробовать повидаться еще с кем-нибудь из родственников. - Будьте осторожны, - заботливо предупредила Кларисса. - Хорошо. - Здесь что-то не так, Джо. Что-то нечисто. - Я знаю. Когда Джо завел мотор и отъехал. Боб и Кларисса все еще стояли у дверей и смотрели ему вслед. Несмотря на то что Джо выпил почти полтора стакана крепкого коктейля, "Семь на семь" не оказал на него никакого действия. Он так и не увидел ни одного портрета Норы Ваданс, но образ женщины без лица, сидящей в садовом кресле с ножом в животе, вставал перед ним настолько отчетливо, что его, пожалуй, не пробрала бы и вдвое большая доза спиртного. Большой город, раскинувшийся вдоль побережья, мерцал в ночной темноте, словно колония плесневых грибков, и над ним - точь-в-точь как облако разлетающихся спор - вставало грязно-желтое зарево света. Сквозь это нечистое облако проглядывало всего несколько звезд: холодных, равнодушных, недосягаемых. Всего минуту назад ночь казалась ему великолепной, и в ней не было ничего страшного; теперь же она грозно нависла над самой его головой, готовая раздавить его своей тяжестью, и Джо поймал себя на том, что все чаще и чаще поглядывает в зеркало заднего вида. 8 Огромная усадьба в георгианском стиле, в которой жили Чарльз и Джорджина Дельман, находилась в Хенкок-парке и занимала участок площадью в добрых пол-акра. Пара величественных магнолий охраняла вход на ведущую к крыльцу дорожку, вдоль которой тянулись можжевеловые живые изгороди классической прямоугольной формы. Несмотря на их малую высоту - всего по колено, - изгороди казались такими ухоженными и были так аккуратно подстрижены, словно над ними только недавно потрудилась целая армия садовников, вооруженных прививочными ножами и электрическими ножницами. И изгороди, и очертания дома, и сама планировка сада, тяготеющая к прямым углам, выдавали приверженность хозяев к порядку и их глубокую веру в победу человека над иррациональным буйством природы. Джо уже знал, что Дельманы были врачами. Чарльз Дельман, терапевт широкого профиля, специализировался в кардиологии, а миссис Дельман практиковала одновременно и как терапевт, и как офтальмолог. Оба были довольно известны не только как врачи, но и как благотворители, поскольку в дополнение к обычной медицинской практике супруги Дельман основали и курировали две бесплатные клиники для детей Саут-Сентрал и Восточного района Лос-Анджелеса. Колорадская трагедия лишила пожилых супругов их единственной восемнадцатилетней дочери Анжелы, которая возвращалась домой после полуторамесячного художественного семинара при Нью-Йоркском университете, где она готовилась к поступлению в школу изящных искусств в Сан-Франциско. Насколько было известно Джо, юная Анжела Дельман работала в основном акварелью и подавала большие надежды. Дверь ему открыла Джорджина Дельман. Джо сразу узнал ее, потому что ее фотография была опубликована "Пост" в одной из статей, посвященных катастрофе. Миссис Дельман была высокой и статной женщиной лет сорока восьми с гладкой, смуглой кожей, матово блестевшей даже в темноте, с шапкой вьющихся темных, почти не тронутых сединой волос и темно-лиловыми с поволокой глазами округлой формы. Буйная, дикая красота этой женщины так явно бросалась в глаза, что она сама, должно быть, понимала это и пыталась сгладить впечатление при помощи строгих очков в тонкой металлической оправе, которые она носила вместо контактных линз, полного отказа от косметики, невыразительных серых брюк и заправленной в них белой мужской рубашки. Джо представился, но, прежде чем он успел сказать, что его семья тоже летела на борту рейса 353, Джорджина Дельман неожиданно воскликнула: - Джо Карпентер! Бог мой, мы только что о вас говорили! - Обо мне? Вместо ответа Джорджина схватила Джо за руку и, буквально силой втащив его в прихожую, выложенную полированными мраморными плитами, захлопнула входную дверь изящным движением своего крутого бедра. При этом она ни на мгновение не отрывала от его лица своих изумленных глаз. - Лиза как раз рассказывала нам о вашей жене и дочках и о том, как неожиданно вы исчезли после несчастья, разом порвав со своей прошлой жизнью и с работой. И вдруг вы сами постучали к нам в дверь! Разве это не удивительно? - Какая Лиза? - переспросил сбитый с толку Джо. Нет, по крайней мере сегодня вечером маска сухого и трезвого врача-практика не могла в полной мере скрыть кипучую и жизнерадостную натуру этой очаровательной женщины. Джорджина Дельман порывисто обняла Джо и поцеловала его в щеку с такой силой, что он невольно покачнулся. Потом, стоя с ним лицом к лицу и ища глазами его взгляд, она спросила едва сдерживая непонятный Джо восторг: - Вы ведь тоже виделись с ней, правда? - С кем? С Лизой? - переспросил Джо. - Нет, не с Лизой - с Розой! При этих ее словах необъяснимая и непонятная надежда снова ожила в Джо и забилась под черной броней его души, как рыба бьется зимой о ледяной панцирь, сковавший озеро. - Да, я встретился с ней, но... - Идемте же со мной! - Снова схватив его за руку, Джорджина потащила Джо за собой сначала через прихожую, потом - по длинному коридору, ведущему куда-то в глубь дома. - Мы засели в кухне, - объясняла она на ходу. - Я, Чарльз и Лиза... На собраниях "Сострадательных друзей" Джо еще ни разу не встречал убитых горем родителей, которые были бы способны на такую кипучую радость и такое восторженное волнение. И не только не встречал, но даже не слышал о подобном феномене. Как правило, у потерявших детей родителей уходило пять-шесть, а иногда и все десять лет только на то, чтобы избавиться от своей глубокой убежденности в том, что это они должны были погибнуть в результате того или иного несчастного случая или скоротечной болезни. Пережив своих детей, такие родители начинали рассматривать свое собственное существование как эгоистичное, греховное, безнравственное и чудовищно несправедливое. То же самое в полной мере относилось и к тем, кто - как Дельманы - потерял взрослого или почти взрослого ребенка. Будь Анжеле тридцать, а ее родителям по шестьдесят с лишним - и тогда мало что изменилось бы. Возраст не играл здесь никакой роли. На любом этапе жизненного пути потеря ребенка является для родителей чем-то настолько противоестественным, настолько неправильным, что им бывает очень трудно вновь обрести цель в жизни и увидеть смысл в дальнейшем своем существовании. Даже если им удается каким-то образом смириться со случившимся и начать жить более или менее нормальной жизнью, настоящее счастье остается практически недоступным для родителей, которых слепая судьба лишила их любимых чад, а "радость", за которую иногда можно принять владеющие ими настроения и чувства, является лишь видимостью и обманом. Так, даже в самую жару тянет прохладной сыростью и влагой от старого колодца, из которого ушла вся вода. И все же радость Джорджины Дельман казалась Джо искренней и неподдельной. Таща его за собой по коридору к вращающейся на двухсторонних петлях двери кухни, она была по-настоящему, беззаботно и бесшабашно счастлива, и Джо не без зависти, но и с упреком подумал, что за прошедший год эта женщина сумела не только полностью оправиться от постигшего ее удара, но и отыскать в жизни новый смысл. В его случае подобное было просто невозможно - Джо знал это совершенно точно, и при мысли об этом его крошечная надежда в последний раз сверкнула под луной и ушла в беспросветную, полную черного отчаяния глубину. Он понял, что Джорджина Дельман либо сошла с ума от горя, либо ее внешность была настолько обманчивой, что он ошибся и не разглядел в ней мелочной, эгоистичной, не способной на глубокие переживания души. Как бы там ни было, ее бьющая в глаза радость неприятно поразила, даже потрясла Джо. Приглушенный свет в кухне не помешал Джо разглядеть, что, несмотря на внушительные размеры, помещение было довольно уютным. Светлый кленовый паркет дополнялся кленовой же мебелью с рабочими поверхностями из черно-коричневого гранита, напоминающего своим цветом неочищенный сахар. В янтарно-желтом свете низко расположенных светильников тускло поблескивали на полках медные таганы, развешанные по стенам сковороды и свисающие со специальных крючков сверкающие кухонные принадлежности, отдаленно напоминающие языки замерших в ожидании благовеста церковных колоколов. Подведя Джо к столику для завтраков, установленному в нише перед террасным окном, Джорджина сказала: - Чарли! Лиза! Смотрите, кто к нам пришел! Это настоящее чудо, правда? За окном Джо разглядел задний двор с бассейном, который ярко блестел в свете наружных фонарей. На овальном кухонном столе по эту сторону окна горели три декоративные масляные лампы с плавающими фитилями и высокими, суживающимися вверху стеклами. Возле стола стоял высокий, привлекательный мужчина с густыми седыми волосами - доктор Чарльз Дельман. Не выпуская руки Джо, Джорджина приблизилась к мужу и сказала: - Познакомься, Чарли, это Джо Карпентер. Тот самый Джо Карпентер! Чарльз поглядел на Джо с легким недоумением, но шагнул вперед и сердечно потряс ему руку. - Что здесь происходит, сынок? - спросил он. - Если бы я знал! - в тон ему отозвался Джо. - Что-то странное и удивительное, это как пить дать, - заявил Дельман, и Джо впервые заметил, что, несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, он так же взволнован и возбужден, как и его жена. Потом, сверкнув светлыми волосами, которые казались золотистыми в мягком свете ламп, из-за стола поднялась та самая Лиза, о которой говорила Джорджина. Ей было сорок с небольшим лет, и она все еще сохраняла юное и гладкое, как у школьницы, лицо, хотя ее светло-голубые глаза повидали не один круг ада. Эту женщину Джо знал очень хорошо. Ее звали Лиза Пеккатоне, она работала в "Пост" и была журналисткой, как когда-то и он. Больше того, Лиза трудилась в том же самом отделе уголовной хроники, но специализировалась на расследованиях самых страшных дел: на деяниях маньяков-убийц, растлителей, насильников и психопатов, расчленявших свои жертвы. Порой Джо казалось, что она просто одержима какой-то навязчивой идеей, так как ему никак не удавалось понять, что же заставляет ее раз за разом погружаться в самые мрачные глубины человеческого сердца и писать о реках крови и диком безумии, ища смысл в самых бессмысленных и жестоких человеческих поступках. Репортерская интуиция подсказывала ему, что когда-то давно сама Лиза, должно быть, пережила что-то очень страшное, и что чудовище, оседлавшее и взнуздавшее ее в раннем детстве, все еще с нею, что оно все еще вонзает в нее острые шпоры и жжет хлыстом, и что она старается справиться с демоном памяти единственным известным ей способом, пытаясь понять то, что невозможно понять в принципе. Лиза Пеккатоне была одним из самых добрых и в то же время - одним из самых резких и принципиальных людей, которых Джо когда-либо знал; она была блестящим журналистом, дерзким, бесстрашным, но совестливым и честным, а ее проза была способна подбодрить ангелов и вселить ужас в черные дьявольские души. В свое время Джо восхищался Лизой и считал ее одним из самых лучших своих друзей, однако и от нее он отвернулся без всякого сожаления, когда, последовав в сердце за своей погибшей семьей, оказался на пепелище жизни. - Джонни, сукин ты сын! - ласково сказала Лиза. - Откуда ты взялся? Ты что, тоже расследуешь это дело, или ты здесь как одно из действующих лиц этой истории? - Я расследую это дело потому, что я - одно из действующих лиц, - ответил Джо. - Но писать я больше не буду. Я больше не верю в магию печатного слова. - Я давно уже не особенно верю ни в это, ни во что другое. - Тогда что ты тут делаешь? - Мы позвонили ей всего несколько часов назад и попросили приехать, - вмешалась Джорджина. - Не обижайся, сынок, - вставил свое слово Чарльз, хлопая Джо по плечу. - Просто Лиза - единственный репортер, которого мы знаем достаточно близко и уважаем... как человека. - Дело в том, что лет десять тому назад Лиза на добровольных началах пришла работать в нашей бесплатной клинике, в которой содержатся дети с ярко выраженной умственной недостаточностью и врожденными уродствами. Она работала по восемь-десять часов в неделю, преимущественно - в выходные, но мы видели, как она работала. Джо этого не знал. Больше того, при всем своем уважении к Лизе, он даже не заподозрил бы, что она способна на такое. Лиза, в свою очередь, не сумела сдержать неловкой, кривой улыбки. - Да, Джонни, в свободное от работы время я люблю перевоплощаться в этакую мать Терезу. Но не вздумай разболтать об этом в "Пост" - это погубит мою репутацию. - Я не против немножечко выпить. Никто не хочет вина? У нас есть неплохое "Шардоне". А может быть, "Грин-Хиллз" или "Мондави"? - вмешался Чарльзи Джо подумал, что Джорджина заразила его своей неуместной радостью. Можно было подумать, что они собрались здесь, в этот вечер из вечеров, для того, чтобы отпраздновать годовщину катастрофы рейса 353. - Я не буду, - отказался Джо, чувствуя, что с каждой минутой все меньше и меньше ориентируется в происходящем. - А я немного выпью, - кивнула Лиза. - И я тоже, - сказала Джорджина. - Пойду схожу за бокалами. - Нет, дорогая, лучше посиди здесь с Лизой и Джо, - остановил ее мягким жестом Чарльз. - Я сейчас все приготовлю. С этими словами он направился в дальний конец погруженной в полумрак кухни, а Джо и обе женщины уселись на стулья возле стола. Желтый свет масляной дампы упал на лицо Джорджины, и Джо заметил, что, хотя глаза ее горят лихорадочным блеском, в них нет ни намека на помешательство. - Это потрясающе, просто потрясающе! - воскликнула она. - Представляешь, Роза побывала и у него тоже! Лицо Лизы Пеккатоне было наполовину освещено, наполовину скрывалось в тени. - Когда это было, Джо? - спросила она. - Сегодня утром, на кладбище. Она как раз фотографировала могилы Мишель и девочек. Когда я спросил, кто она такая, она ответила, что еще не готова говорить со мной и... ушла. О том, как развивались события дальше, Джо решил не рассказывать до тех пор, пока не услышит историю Джорджины и Лизы. Меньше всего ему хотелось, чтобы то, что он мог сообщить, наложилось на их откровения и исказило их. Джо хотелось знать объективную картину, пусть и пропущенную через индивидуальное восприятие двух женщин. - Это не может быть она, - вставила Лиза. - Роза погибла во время катастрофы. - Это официальная версия. - Тогда опиши ее. Джо быстро перечислил внешние приметы Розы Такер, следуя привычной для него и для Лизы полицейской процедуре - рост, цвет кожи, глаз и волос, форма носа и подбородка, однако ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы описать чувства, которые он испытывал от одного присутствия этой темнокожей женщины, и исходящий от нее странный магнетизм, который, казалось, был способен изменять все окружающее в соответствии с ее волей. Рассказывая, Джо внимательно следил за выражением глаз Лизы. Тот глаз, который оставался в тени, пo-прежнему был темен и загадочен, но тот, что оказался на свету, выдавал подлинное, глубокое смятение, которое усиливалось по мере того, как Джо описывал внешность и предполагаемый характер доктора Розы Такер. В конце концов Лиза сказала: - Сколько ее помню, в Роз всегда чувствовалось что-то такое... Искра Божья. Пришел черед Джо удивляться. - Ты ее знала?! - Мы вместе посещали лос-анджелесский университетский колледж, но это было так давно, что не стоит и вспоминать. Главное, в общежитии мы занимали одну комнату и сумели остаться довольно близкими друзьями, несмотря на все эти годы. - Вот почему Чарли и я решили в первую очередь позвонить Лизе, - вставила Джорджина, которая молча прислушивалась к их разговору и только кивала, когда Джо описывал Розу Такер. - Мы знали, что у нее была подруга, которая летела этим же рейсом, но Чарли вспомнил, что эту подругу тоже звали Розой, лишь среди ночи, спустя несколько часов после того, как живая и невредимая Роза Такер ушла от нас. Мы знали, что это скорее всего одно и то же лицо, но не могли себе представить, как сообщить об этом Лиз. - Когда Роза была у вас? - быстро спросил Джо. - Вчера вечером, - ответила Джорджина. - Мы как раз собирались ужинать. Она потребовала у нас обещания, что мы не станем никому рассказывать о том, что она сообщит нам... во всяком случае, до тех пор, пока она не посетит хотя бы еще несколько семей погибших. Но Лиза... в последний год она выглядела совершенно подавленной и мрачной, да к тому же она и Роза были близкими подругами, поэтому мы решили, что никому не причиним вреда, если пригласим ее к себе и расскажем о том, что тут произошло. - Я здесь не как репортер, - вставила Лиза. - Ты не можешь не быть репортером, - отозвался Джо. - Роза дала нам это... - продолжила Джорджина, доставая из кармана рубашки фотографию и кладя ее на стол перед Джо. На снимке была запечатлена могила Анжелы Дельман. - Что вы видите здесь, Джо? - спросила Джорджина и выжидательно посмотрела на него, ярко сверкнув глазами. - Я думаю, следует поставить вопрос по-другому. Что вы здесь видите? Где-то в глубине полутемной кухни загремел посудой Чарльз Дельман. Джо отчетливо слышал, как он открывает полки, выдвигает ящики и перебирает их позвякивающее содержимое, разыскивая штопор. - Мы уже рассказали Лизе, - ответила Джорджина и бросила взгляд в дальний конец комнаты. - Потерпите немного, Джо, сейчас вернется Чарли, и я все вам расскажу. - Это чертовски странная история, Джонни, - заявила Лиза. - И, признаться откровенно, я еще не знаю, как мне быть с тем, что я узнала. Единственное, что я могу сказать наверняка, - это то, что все это здорово меня пугает. - Пугает? - удивленно переспросила Джорджина. - Лиза, дорогая, почему?! - Ты сам поймешь, - сказала Лиза, обращаясь к Джо, и он заметил, что эта женщина, отличавшаяся завидным мужеством и умевшая быть стойкой, как камень, дрожит, как тростинка на ветру. - Единственное, что я должна тебе сказать, это то, что Чарльз и Джорджина - одни из самых трезвых и здравомыслящих людей, которых я когда-либо встречала. Постарайся не забыть об этом, когда они начнут свой рассказ. Джорджина взяла со стола фотографию и посмотрела на нее таким взглядом, словно хотела не просто запечатлеть изображение в памяти, а сделать его составной частью своего физического естества, оставив фотобумагу девственно чистой. Покосившись на нее и чуть слышно вздохнув, Лиза сказала: - У меня тоже есть что добавить к этой в высшей степени странной истории. Ровно год назад я была в Лос-Анджелесском международном аэропорту, ожидая приземления самолета, на котором летела Роза Такер. При этих словах Джорджина оторвала взгляд от снимка. - Ты ничего не говорила нам об этом, - заметила она с легким удивлением, но без тени упрека. - Я как раз собиралась, - призналась Лиза, - но тут как раз Джо позвонил в дверь, и я не успела. Из дальнего угла кухни донеслось негромкое "хлоп!" упрямой пробки, покидающей горлышко винной бутылки, и Чарльз Дельман довольно крякнул. - Почему я не видел тебя в аэропорту? - спросил Джо. - Потому что я старалась держаться в тени. Я развывалась между Роз и... собственным страхом. - Но ты приехала туда для того, чтобы встретиться с ней, не так ли? - Роз позвонила мне из Нью-Йорка и попросила приехать в аэропорт вместе с Билетом Хэннетом. Хэннет был тем самым знаменитым фоторепортером, чьи снимки природных и техногенных катастроф украшали собой стены приемной в редакции "Пост". Джо внимательно посмотрел на Лизу и увидел тревогу в ее светло-голубых глазах. - Роз очень нужно было встретиться с репортером, а я была единственной, кого она знала и кому могла доверять. - Чарли! - позвала мужа Джорджина. - Иди сюда! Тебе обязательно нужно это услышать. - Я слышу, слышу! - отозвался из темноты Чарльз Дельман. - Сейчас. Разолью и приду... - Роз также продиктовала мне шесть фамилий. Она хотела, чтобы я разыскала их и привела в аэропорт, - сказала Лиза. - Это были ее старые друзья. У меня было слишком мало времени, так что я сумела разыскать только пятерых, но никто из них не отказался поехать со мной. Роз нужны были свидетели. - Свидетели чего? - быстро спросил Джо. Он был весь внимание. - Этого я не знаю. В разговоре по телефону Роз была очень сдержанна. Я чувствовала, что она по-настоящему взволнована, но вместе с тем она боялась. Роз сказала только, что везет с собой нечто такое, что изменит всех нас самым решительным образом и навсегда. И не только нас, но и весь мир. - Изменит мир? - переспросил Джо, не скрывая своего скептицизма. - В наши дни это обещает любой политик с более или менее привлекательной программой и развитыми способностями к лицедейству. - Но в данном случае Роза была совершенно права! - с горячностью перебила его Джорджина, снова протягивая Джо фотографию, и в глазах ее засверкали с трудом сдерживаемые слезы радости и непонятного восторга. - Это же настоящее чудо! Джо подумал, что, подобно Алисе из Страны Чудес, он уже давно провалился в кроличью нору, но в отличие от сказочной героини даже не заметил, как и когда это произошло. Только теперь он начал обращать внимание на то, что все окружающее с каждой минутой становится все более странным и каким-то сюрреалистическим. Стараясь вернуть себе ощущение реальности, Джо стал смотреть на лампы на столе, но пламя в них вдруг подпрыгнуло и потянулось в сужающееся вверху стекло, хотя никакого сквозняка он не чувствовал. Проворные, как саламандры, отблески огня забегали по стенам, по столешнице, по скрытой в тени половине лица Лизы, и, когда она тоже поглядела на лампу, оба ее глаза стали похожи на стоящие низко над горизонтом две желтых луны. Но пламя быстро успокоилось, и Лиза сказала: - Да, конечно, это звучало несколько мелодраматично, но из Роз никогда не вышел бы артист или притворщик. Кроме того, я знаю, что на протяжении семи последних лет она действительно работала над чем-то очень важным. Короче, я ей поверила. Дверь, ведущая в коридор, закрылась с характерным звуком. Чарльз Дельман вышел из кухни, не сказав ни слова ни жене, ни гостям. - Чарли? - окликнула его Джорджина, приподнимаясь со стула, и добавила растерянно: - Куда же он? Мне так хотелось, чтобы он сам услышал твой рассказ. - Так вот, Джо... - продолжала Лиза. - Когда за несколько часов до вылета рейса 353 я разговаривала с Роз по телефону, она сказала, что ее ищут, но те, кто ее преследует, меньше всего ожидают, что она направится в Лос-Анджелес. На случай, если они все-таки ее вычислят и будут поджидать в аэропорту, она и просила нас подъехать к самолету, чтобы мы могли окружить ее, как только она выйдет, защитив тем самым от ее таинственных врагов, которые дорого бы дали за то, чтобы заставить ее молчать. Роз обещала, что выложит мне всю историю прямо там же, в аэропорту. - Кто за ней гнался? Кто эти таинственные враги? - уточнил Джо. Джорджина как раз собиралась отправиться на поиски Чарльза, но интерес к рассказу Лизы пересилил, и она осталась. - Роз имела в виду людей, на которых она работала, - пояснила Лиза. - "Текнолоджик Инкорпорейтед", - промолвил Джо, и Лиза поглядела на него с уважением. - Ты, как я погляжу, времени даром не терял. - Да, я пытался кое в чем разобраться, - рассеянно откликнулся Джо, перебирая в уме самые разные возможности, одна невероятнее другой. - Надо же, ты, я и Роз - мы все оказались связаны друг с другом. Правду говорят, что мир тесен! Джо, которому причиняла мучительную боль мысль о том. что где-то есть люди, способные убить триста девятнадцать ни в чем не повинных пассажиров, чтобы расправиться с триста двадцатым, сказал: - Неужели ты думаешь, что они уничтожили самолет только для того, чтобы заставить замолчать Розу Такер? Лиза ответила не сразу. Некоторое время она смотрела за окно, на подсвеченный голубой бассейн, потом снова повернулась к Джо. - В тот вечер я была в этом уверена, но потом... Следствие не обнаружило никаких следов взрывного устройства. Не было похоже и на то, что самолет сбили с земли с помощью ракеты. Насколько я помню, настоящая причина катастрофы так и не была установлена, но лично я склонна считать, что имели место некоторые технические неполадки, на которые наложилась ошибка экипажа. - Так нам, по крайней мере, объявили. - Мне приходилось иметь дело с Национальной комиссией безопасности перевозок, Джо. Не в связи с этой катастрофой, а по другим, более общим поводом. Там работают очень чистые и честные люди, и у каждого за плечами - годы безупречной и не самой легкой службы. Ни о какой коррупции не может быть и речи - можешь мне поверить. Пожалуй, это единственный наш государственный орган, который стоит над политикой. - Но мне показалось, Роза считает себя виноватой в том, что случилось с самолетом, - вставила Джорджина. - Я бы сказала - она почти уверена в том, что "Боинг" разбился из-за нее. Из-за того, что она была на борту. - Но почему тогда вы так хорошо к ней относитесь, если она, пусть косвенно, виновна в смерти вашей дочери? - резко спросил Джо. - Что в ней такого чудесного? Джорджина улыбнулась Джо такой же улыбкой, какой она встретила - и очаровала - его, когда он только вошел. Джо, однако, никак не мог сориентироваться во множестве противоречивых и не до конца понятных ему фактов, и поэтому даже эта безмятежная и счастливая улыбка вызвана у него внутреннюю тревогу и неосознанный протест. Она казалась ему совершенно неуместной и пугала - совсем как улыбка клоуна, невзначай встреченного глухой полночью на туманной и темной аллее. - Вы хотите знать почему, Джо? - спросил "клоун", продолжая улыбаться. - Потому что Роза способна положить конец миру, каким мы его знаем. Джо в отчаянии повернулся к Лизе: - Скажи, кто такая, наконец, эта твоя Роза Такер? Чем она занималась в "Текнолоджик"? - Чем конкретно она занималась, я не знаю. Но Роза - специалист по генной инженерии. Блестящий, талантливейший специалист. - Насколько я поняла, она специализировалась в области рекомбинации ДНК, - подсказала Джорджина, снова поднося к глазам Джо фотографию, словно надеясь, что так он скорее поймет связь между могильным камнем и генетикой. - Возможно, - кивнула Лиза. - Мне, во всяком случае, эти подробности были неизвестны. Насколько я поняла, Роз как раз и собиралась посвятить меня во все детали своей работы, но так и не долетела до Лос-Анджелеса. Теперь, впрочем, я о многом догадываюсь. Роз многое объяснила Джорджине и Чарльзу, когда побывала у них вчера, но я просто не знаю, как в такое можно поверить. Джо про себя удивился странной постановке вопроса. Ему почему-то казалось, что перед Лизой уже не стоит дилемма - верить или нет тому, что она узнала. Судя по всему, вопрос - как верить, волновал ее гораздо больше. - Что это за компания - "Текнолоджик"? - спросил он. - Я имею в виду - на самом деле... Лиза тонко улыбнулась. - У тебя всегда был хороший нюх, Джонни, - ласково сказала она. - И годичный отпуск нисколько не притупил твоего обоняния. Судя по некоторым туманным намекам и оговоркам, которые Роза иногда - не чаще, впрочем, чем один или два раза в год, - допускала, я пришла к заключению, что здесь мы имеем дело с уникальным для капитатистического мира явлением: с компанией, которая не может прогореть. - Не может прогореть? - переспросила Джорджина. - Да, - кивнула Лиза, - не может, потому что за ее спиной стоит богатый и щедрый партнер, покрывающий все издержки и незапланированные потери. - Военные? - напрямик спросил Джо. - Или какая-то другая правительственная организация с поистине бездонными карманами. По некоторым намекам Роз я поняла, что проект, над которым она работала, финансировался более чем щедро, так как только размер исследовательского и резервного фондов исчислялся сотнями миллионов долларов. Основной же капитал составляет, наверное, миллиарды и миллиарды. Откуда-то сверху донесся звук выстрела. Ошибиться было невозможно, хотя выстрел прозвучал приглушенно. Все трое одновременно вскочили из-за стола и замерли в тревоге. Только Джорджина произнесла слабым голосом: - Чарли?.. Должно быть, потому, что он только недавно побывал в Кальвер-Сити у Боба и Клариссы Ваданс, Джо сразу подумал о женщине без лица, которая нагой сидела в садовом кресле и держала в руках нацеленный в живот кухонный нож. Эхо выстрела затихло, и в доме наступила грозная тишина, какая бывает, наверное, только после атомного взрыва, когда ничто не шевелится и лишь потоки невидимой, неощутимой и смертоносной радиации затопляют окрестности, убивая все живое. - Чарли! - крик