ым, булькающим, - подсказала Барбара. - Должно быть, Блейн сломал eму хрящ. Даже читая написанные Барбарой слова, Джо, как наяву, слышал голос Виктора Санторелли, чувствовал его страх и его отчаянное желание жить. САНТОРЕЛЛИ: Господи Иисусе! Нет, Господи, нет!!! БЛЕЙН (смеется): Уа-а-а-а! Вот и мы! Вот и мы, доктор Рамлок и доктор Блом! У-у-у-у!!! САНТОРЕЛЛИ: На себя! Штурвал на себя!!! БЛЕЙН (смеется): Уа-а-а-а! (Смеется.) Мы записываем? САНТОРЕЛЛИ: На себя, штурвал на себя и вверх! Вытягивай!!! (С. часто, с присвистом дышит. Время от времени он кряхтит, как будто сражается с чем-то или с кем-то, возможно с Блейном, но скорее всего он пытается справиться с управлением. Дыхания Блейна на пленке не зафиксировано.) САНТОРЕЛЛИ: Черт! Черт побери!.. БЛЕЙН: Мы записываем? - Почему он все время спрашивает, записывается ли их разговор? - озадаченно спросил Джо. Барбара покачала головой: - Не знаю. - Сколько времени он работает пилотом? - Больше двадцати лет. - Следовательно, он знает, что все, что происходит в кабине, постоянно записывается "черным ящиком"? - Должен знать... Да, знает. Но не кажется ли тебе, что он немного не в своем уме? Джо быстро прочитал последние слова летчиков. САНТОРЕЛЛИ: Ручку на себя, черт!.. БЛЕЙН: Ух ты! Оп-па! САНТОРЕЛЛИ: Матерь Божья!.. БЛЕЙН: О, да-а... САНТОРЕЛЛИ: Нет! БЛЕЙН (в детском восторге.): Ух ты-ы!!! САНТОРЕЛЛИ: Сьюзен... БЛЕЙН: Гляди! Ща ка-ак... (С. начинает громко кричать.) БЛЕЙН: Здорово!.. (Крик С. слышен на протяжении трех с половиной секунд, до самого конца записи, которая была прервана падением самолета.) (Конец.) Ветер пронесся по траве на лугу. Небо набухло близким дождем. Природа, похоже, была намерена устроить влажную уборку. Джо медленно сложил три листка бумаги и засунул их в карман куртки. Некоторое время он просто не мог произнести ни слова. Далекая вспышка молнии обожгла ему глаза. Грянул гром, и тучи, как по команде, пришли в движение. Наконец, глядя на дно воронки, Джо сказал: - Последним словом Санторелли было имя... - Сьюзен. - Кто она? - Его жена. - Я так и подумал... В самом конце - никаких обращений к Богу, никаких надежд на божественное милосердие. Одна только покорность и принятие своей судьбы. И еще имя... Имя, произнесенное с любовью, с сожалением, со смертной тоской и... с надеждой. Последним, что промелькнуло перед мысленным взором гибнущего летчика, была не жестокая земля, не последующий вечный мрак, а дорогое, любимое лицо. Джо снова почувствовал, что не может говорить. 11 Они отошли от глубокой воронки в земле, и Барбара Кристмэн повела Джо вверх по склону. Ярдах в двадцати от группы обожженных, мертвых осин на северном краю луга она остановилась и сказала: - Где-то здесь они и стояли, если я правильно запомнила. Но что это должно значить? Когда вскоре после катастрофы Барбара Кристмэн прибыла на этот перепаханный, изуродованный, опаленный огнем луг, то среди мелких и мельчайших обломков единственным признаком того, что здесь разбился именно авиалайнер, были кусок самолетной турбины и три пассажирских кресла, которые каким-то чудом почти не пострадали. Во всяком случае, их Барбара узнала с первого взгляда. - Эти три кресла были соединены друг с другом? - спросил Джо. - Да. - И они стояли вертикально? - Да. К чему ты ведешь? - Могли бы вы определить, из какой части самолета были эти кресла? - Джо... - Из какой части самолета, Барбара? - терпеливо повторил Джо. - Вряд ли из первого класса и не из бизнес-класса верхней палубы, потому что там установлены сдвоенные кресла. Центральный ряд в экономическом классе имеет четыре кресла в ширину, поэтому эти три кресла относятся либо к левому, либо к правому ряду экономического класса. - Они были повреждены? - Конечно. - Очень сильно? - Как ни странно - не очень. - А следы огня? - Не везде. - А где именно? В каких местах? - Погоди, Джо, дай-ка вспомнить... Честно говоря, сейчас мне кажется, что на них было всего несколько небольших подпалин и пятен сажи. - Ну а обивка, Барбара? Не была ли она совершенно целой? Широкое лицо Барбары помрачнело. - Джо, - строго сказала она. - В этой катастрофе никто не уцелел. - В каком состоянии была обивка? - настаивал Джо, и Барбара сдалась. - Ну, мне помнится, она была слегка разорвана. Ничего серьезного - На ней была кровь? - Я не помню. - Тел на сиденьях не было? - Нет. - А частей тел? - Нет. - Привязные ремни сохранились? - Этого я не помню. Наверное - да. - Но если ремни сохранились и если в момент удара они были пристегнуты... - Это смешно, Джо! - Мишель и девочки летели экономическим классом, - сказал он. Барбара прикусила губу и отвернулась. Некоторое время она смотрела куда-то в сторону, потом промолвила тихо, почти ласково: - Джо, твоих родных не было на этих сиденьях. - Я знаю это, - уверил он ее. - Я знаю. Но как же он хотел этого!.. Барбара снова посмотрела на него. - Они умерли, - сказал Джо. - Насовсем. Я не питаю никаких надежд, Барбара. - Значит, ты имеешь в виду эту Розу Такер? - Если я сумею узнать, где было ее место в самолете, и если оно было либо с левой, либо с правой стороны в экономическом классе, то это будет доказательством! - Доказательством чего? - Того, что она говорила правду... - Слабенькое доказательство... - с сомнением заметила Барбара, но Джо ее не слушал. - Доказательством того, что она осталась в живых! Барбара снова покачала головой. - Вы не встречались с Розой, - с легким упреком сказал Джо. - И никогда не видели ее. Она - не какая-нибудь пустышка, обманщица. В ней чувствуется сила... внутренняя сила. Налетевший ветер принес с собой резкий запах озона - тот самый запах, который предшествует моменту, когда расшитый молниями занавес туч поднимается и на сцену выходит дождь. Голосом, в которым звучали одновременно и сочувствие, и ласка, и отчаяние, Барбара сказала: - Они падали с высоты четырех миль, Джо, падали почти отвесно, носом вниз, и Роза Такер была внутри этого чертова самолета, который взорвался, словно тонна тротила... - Я вполне это понимаю. - Господь свидетель, Джо, я вовсе не хочу лишний раз причинять тебе боль, но... Ты понимаешь? И после всего, что я тебе рассказала, продолжаешь верить?.. Эта Роза Такер оказалась в эпицентре взрыва огромной разрушительной силы. Он превратил крепчайший гранит в пыль, в пар! Экипаж и другие пассажиры... их плоть в считанные доли секунды была буквально начисто сорвана с костей, словно их кипятили неделю. Людей буквально разорвало, разметало, раздробило на части; даже кости и те ломались, как зубочистки. Пока самолет еще продолжал вспахивать землю, мельчайшие капли керосина, рассеянные в воздухе, как утренний туман, взорвались. Огонь был везде, Джо. Это были гейзеры огня, реки огня, целые океаны бушующего пламени, от которого невозможно было укрыться, так что я очень сомневаюсь, что твоя Роза Такер сумела невесомо опуститься на землю, словно пух одуванчика, и пройти невредимой сквозь этот огненный ад. Джо посмотрел сначала на небо, потом - на землю под ногами и подумал, что земля кажется гораздо светлее облаков. - Если вы когда-нибудь видели кадры, снятые в городах и поселках, разрушенных торнадо, - медленно начал он, - то вы, несомненно, обратили внимание, что, хотя все дома и постройки превратились в мусор, который можно спокойно просеивать через дуршлаг, в самом центре оставленной ураганом пустыни стоит один совершенно целый или почти неповрежденный дом. - Это явление природы, каприз, флуктуация погоды, - согласилась Барбара. - Но в нашем случае, Джо, действуют неумолимые законы физики, которые не знают исключений, и главный из них - закон земного притяжения. Физика не подвержена случайностям и капризам. Если бы весь этот твой город падал с высоты четырех миль, то в нем не осталось бы ни одного целого дома. - Родные и близкие погибших... Роза показала им что-то такое, что подбодрило их, вновь пробудило их интерес к жизни. - Что же это было? - Я не знаю, Барбара. Я должен увидеть это сам, и я хочу, чтобы она мне показала то же, что и им. Но дело не в этом... Дело в том, что все они поверили Розе, когда она сказала, что была на борту этого самолета. И это не просто вера... - добавил он, вспоминая сияющие глаза Джорджины Дельман. - Это глубокая убежденность! - Тогда она мошенница, которая не знает себе равных ни в наглости, ни в силе убеждения. Джо только пожал плечами в ответ. В нескольких милях от них двузубый камертон сверкающей молнии задрожал, завибрировал, запел и разорвал темноту штормовых туч. С востока к лугу неумолимо подступала стена дождя. - Ты не производишь впечатления глубоко религиозного человека, - продолжала Барбара. - Во всяком случае, мне почему-то так кажется. - Это так, - согласился Джо. - Мишель каждую неделю водила девочек в воскресную школу и в церковь, но я не ходил с ними. Пожалуй, это было единственным, в чем я не принимают участия. - Ты относишься к религии враждебно? - Совсем нет. Просто она мне неинтересна. Я всегда был равнoдушeн к Богу ровно настолько, насколько, как мне казалось, Он был равнодушен ко мне. Но после катастрофы... после гибели Мишель и девочек я сделал только один шаг на пути своего духовного развития - шаг от безразличия к неверию. На мой взгляд, представления о милостивом, милосердном Боге просто невозможно как-то увязать с тем, что случилось с пассажирами этого самолета... и со всеми теми, кто проведет остаток своей жизни, тоскуя по ним. - Если ты такой атеист, то почему ты так упорствуешь? Что заставляет тебя верить в это чудо? - Я не говорил, что Роза Такер спаслась чудом. - Будь я проклята, если знаю, что еще это могло быть! Никто, кроме самого Господа Всемогущего и специальной бригады несгораемых ангелов, не смог бы вытащить ее из этого ада целой и невредимой, - с ноткой сарказма в голосе парировала Барбара. - Я не настаиваю на божественной версии ее спасения. Существует другое объяснение, гораздо более неправдоподобное и удивительное на первый взгляд и в то же время вполне логичное и реальное. - Спасение было невозможно! Невероятно! - продолжала стоять на своем Барбара. - Невозможно? - Джо хмыкнул. - В таком случае и то, что случилось с командиром Блейном тоже невозможно, поскольку необъяснимо. Глядя прямо в глаза Джо, Барбара напрягала свой рациональный, сугубо практический ум в поисках подходящего ответа, но так и не нашла, что возразить. Тогда она сказала: - Если ты вообще ни во что не веришь, тогда чего ты ждешь от Розы Такер? Ты сказал, что она сумела подбодрить других родственников, вдохнуть в них новую жизнь. Не кажется ли тебе, что все, что она способна дать, скорее всего имеет духовную природу? - Не обязательно. - А что еще это может быть? - Этого я не знаю. - "Нечто гораздо более неправдоподобное и удивительное", - теперь уже с явным раздражением процитировала Барбара его слова, - "...и в то же время - логичное". Джо отвернулся и стал смотреть на деревья вдоль северной границы поля. Неожиданно он заметил, что среди опаленных огнем осин стоит одно одетое в листву дерево. Вместо гладкого, бледного ствола у него была настоящая, чешуйчатая кора черного цвета, которая так красиво смотрится осенью, в контрасте с ярко-золотыми и красными осенними листьями. - Нечто гораздо более неправдоподобное и удивительное, - согласился он. Похожий на лестницу зигзаг молнии сверкнул совсем близко, на мгновение соединив небо и землю, и рокочущий гром, постепенно нарастая, запрыгал вниз, словно по ступенькам. - Пойдем, пожалуй, - предложила Барбара. - Все равно нам здесь больше нечего делать. Джо послушно побрел за ней вниз по склону, но возле воронки снова задержался. Посещая собрания "Сострадательных друзей", он не раз слышал, как остальные говорят о так называемой нулевой точке. Для многих из них момент гибели ребенка действительно становился нулевой точкой, от которой они начинали заново отсчитывать свои жизни, как будто трагедия в мгновение ока переставила их внутренние часы на ноль часов ноль минут. Именно в это мгновение пыльная картонная коробка с надеждами и мечтаниями, которая когда-то казалась сказочным сундуком, полным сокровищ, переворачивалась кверху дном, и все ее содержимое вываливалось в пропасть, оставляя человека одного, без всяких упований и видов на будущее. За один прыжок секундной стрелки радужное будущее из королевства чудесных возможностей и редкостных удач превращалось в тусклый мир докучливых обязанностей, и лишь прошлое - невозвратимое прошлое - представлялось единственным подходящим убежищем для кровоточащей души. Сам Джо прожил в нулевой точке больше года, не принадлежа ни прошлому, ни будущему, от которых его отрезала боль. Все это время он как будто плавал в цистерне с жидким азотом, заморозившим все его желания и мысли, и только горе жгло сердце каленым железом. Теперь он стоял в другой нулевой точке - в пространственной нулевой точке, в которой смерть настигла его жену и дочерей. Джо отчаянно хотелось вернуть их, и на протяжении года это неисполнимое желание мучило его точь-в-точь как орел, терзавший печень Прометея, но только теперь у него появилось еще одно стремление. Джо жаждал справедливости, которая хоть и не в силах была сделать безвременную гибель его родных менее ужасной, но зато могла наполнить смыслом его собственную смерть. Он должен был выбраться из своей морозильной камеры, служившей ему убежищем, вытряхнуть лед из сердца и вен и сражаться, сражаться до тех пор, пока не отыщет правду, как бы глубоко она ни была похоронена. Ради этого, ради своих погибших женщин, он был готов сжигать дворцы и повергать в прах империи и не колеблясь разрушил бы мир, если бы возникла такая необходимость! Теперь Джо понимал разницу между справедливостью и простой местью. Настоящая справедливость не принесет ему ни облегчения, ни ощущения триумфа - она лишь поможет ему сдвинуться с нулевой точки и, завершив свою миссию, умереть с миром. x x x Трепещущие отблески убийственно-ярких молний, во множестве рассыпаемых грозным штормовым небом, проникали сквозь густые кроны деревьев, беспорядочно носились между стволами и прыгали по земле, словно тысячи летучих призраков, а свирепые раскаты грома и вой ветра в верхушках лиственниц и елей напоминали Джо неумолчный шорох бесчисленных крыльев ночных демонов. Как только он и Барбара добрались до "Эксплорера", стоявшего там, где они его оставили - на траве в конце грунтовой дороги, на лес с громким и грозным шелестом обрушился ливень. Прежде чем они, торопясь, забились в салон, дождь успел украсить их лица и волосы чистыми алмазными каплями, а голубая блузка Барбары потемнела на плечах и стала темно-фиолетовой. Они так и не узнали, что выгнало оленей из леса, но Джо был почти уверен, что виновато в этом было какое-то другое животное. Пока они бежали через лес, стараясь опередить дождь, он чувствовал поблизости одно лишь молчаливое, настороженное присутствие диких тварей, и никаких признаков гораздо более опасного зверя - человека. Несмотря на эту внутреннюю убежденность, разум продолжал подсказывать Джо, что колоннада сомкнутых стволов вокруг них могла бы обеспечить убийцам идеальное место для засады. Каждая вершина могла оказаться наблюдательным пунктом для снайпера, каждый ствол - укрытием, каждый куст - стрелковой ячейкой. Пока Барбара заводила мотор и разворачивалась, чтобы вернуться той же дорогой, напряжение не оставляло Джо. Он внимательно осматривал ближайшие заросли, каждую секунду ожидая звука выстрела или грохота автоматной очереди. Когда они наконец добрались до асфальтированной дороги, Джо слегка расслабился и спросил: - А эти два человека, которых упоминал командир Блейн... - Доктор Блом и доктор Рамлок. - Да. Вы не пытались выяснить, кто они такие? Разыскать их?.. - Когда я была в Сан-Франциско, мне пришлось очень подробно изучать биографию Делроя Блейна. Как ты понимаешь, мы искали следы каких-то личных проблем, которые хотя бы теоретически могли привести к нервному срыву, поэтому я спрашивала его родных и друзей, не приходилось ли им когда-либо слышать эти имена. Но никто не сообщил ничего такого, что помогло бы мне хотя бы напасть на след. - А вы проверяли личные бумаги Блейна, записные и телефонные книжки? Может быть, он вел дневник? - Конечно, проверяли, но и там ничего не было. Врач семьи Блейнов сказал, что не знает ни одного специалиста, который носил бы фамилию Блом или Рамлок и никогда не рекомендовал этих людей своим пациентам. Я успела выяснить, что ни в самом Сан-Франциско, ни в его окрестностях нет ни одного терапевта, психиатра или психоаналитика с такой фамилией. На этом мои поиски закончились, потому что вскоре меня разбудили в моем номере двое подонков, ткнули в лицо пистолет и приказали забыть обо всем. x x x Барбара хранила напряженное молчание до тех пор, пока они не выехали на магистраль, которая казалась покрытой серым жемчугом из-за множества плясавших по ней дождевых капель. Лоб ее был озабоченно нахмурен, но - Джо чувствовал это - вовсе не потому, что на мокрой дороге она вынуждена была сосредоточиться на управлении. Молнии отсверкали, гром отгремел, и вся ярость бури воплотилась в ветре и дожде. Сидя на переднем сиденье "Эксплорера", Джо прислушивался к монотонным мягким ударам "дворников", сновавших по лобовому стеклу, и к сильным щелчкам крупных капель дождя. Сначала эта беспорядочная барабанная дробь вызывала в нем раздражение, но постепенно ему стало казаться, что он начинает улавливать за нею скрытую мелодию дождевых струй. Барбара, казалось, тоже прислушивалась к ритму дождя, но ее слова свидетельствовали о том, что Джо ошибся. Очевидно, все это время она обдумывала все известные ей обстоятельства и вдруг набрела на любопытный факт, который проглядела раньше. - Я припоминаю одну любопытную вещь, - сказала она. - Но... Джо молча ждал продолжения. - Но мне не хотелось бы поддерживать тебя в твоих невероятных заблуждениях. - Заблуждениях? Она бросила на него быстрый взгляд. - Ну, в этой твоей уверенности, что кто-то мог уцелеть после катастрофы. - Поддержите меня, Барбара, - сказал он. - За последний год меня мало кто поддерживал. Барбара еще немного поколебалась, затем покорно вздохнула. - Недалеко отсюда есть одна ферма. Когда произошла катастрофа, ее владелец уже спал - люди, которые работают на земле, рано ложатся спать, особенно в этих местах. Его разбудил взрыв, а потом... потом кто-то постучал в его дверь. - Кто? - На следующий день фермер позвонил окружному шерифу, а шериф помог ему связаться с нашим штабом, но нам это показалось неважным. - Кто постучался к нему в дом глухой ночью? - Свидетель, - сказала Барбара. - Свидетель катастрофы? - Предположительно... Она снова бросила на Джо быстрый взгляд и опять сосредоточилась на мокром полотне дороги. Учитывая все, что рассказал ей Джо, это воспоминание, похоже, начинало беспокоить Барбару все сильнее и сильнее. Джо, во всяком случае, увидел в зеркале заднего вида, что она прищурила глаза, как будто стараясь пристальнее вглядеться... нет, не в дождевую пелену, которая колыхалась перед самым капотом, ограничивая видимость до нескольких ярдов, а в прошлое, в отдаленное прошлое, в котором было столько непонятного и страшного. Губы Барбары сжались в тонкую ниточку; она словно спорила с собой - говорить ей дальше или промолчать. - Свидетель катастрофы, - повторил Джо. - Честно говоря, - сказала Барбара, - я не помню, почему она пришла именно на эту ферму и что ей было нужно. - Ей?! - Джо так и подскочил на сиденье. - Да. Женщине, которая утверждала, что видела падающий самолет. - Вы хотели сказать что-то еще, Барбара, - поторопил Джо. - Да. Это была темнокожая женщина. Джо поперхнулся воздухом, который вдохнул. С трудом выдохнув, он спросил: - Она... она назвала свое имя? - Я не знаю. - Если назвала, то фермер должен его помнить. x x x У поворота на ферму стояли два высоких белых столба, поддерживавших вывеску, на которой - красивыми зелеными буквами по белому фону - значишь: "Ранчо "МЕЛОЧИ ЖИЗНИ", а под ними, шрифтом поменьше, были написаны имена владельцев: "Джефф и Мерси Илинг". Ворота были открыты. Вдоль бетонированной подъездной дороги тянулись беленые изгороди, разделявшие территорию ранчо на небольшие участки-пастбища. Ближе к усадьбе Джо и Барбара увидели обширный паддок, несколько тренировочных рингов и обсаженные зеленью аккуратные конюшни. - В прошлом году я так и не выбралась, чтобы съездить сюда самой, - сказала Барбара, - но один из моих сотрудников побывал здесь и привез мне соответствующий рапорт. Теперь я припоминаю, что это не ферма, а коневодческое ранчо. Здесь разводят и дрессируют четвертьмильных лошадей <Четвертьмильная, или ковбойская лошадь - специализированная порода верховых лошадей, способных развивать на коротких дистанциях скорость около 70 км/ч. Предназначаются для ковбоев, но часть их готовят и для выступлений на ипподромах> и, по-моему, еще лошадей для выездки типа арабских. Эти последние идут на продажу. На выгонах и пастбищах, где колышущуюся траву то вздымал ветер, то прибивал к земле дождь, не видно было ни одной лошади; паддок и тренировочные ринги тоже выглядели покинутыми, но верхние половины дверей конюшенных боксов были открыты, и оттуда с опаской выглядывали лошадиные головы. Большинство лошадей были довольно светлыми или в яблоках, но некоторые были такой темной масти, что в полутьме стойл их почти невозможно было разглядеть. Сам дом, стоящий в окружении молодых стройных осин, показался Джо большим и довольно красивым. Он был обшит досками и выкрашен белой краской, на которой красиво выделялись зеленые ставни и оконные переплеты; парадное крыльцо вело на широкую застекленную террасу (такой большой террасы Джо еще никогда не видел), а просвечивающие сквозь грозовую мглу окна выглядели дружелюбно и гостеприимно. Барбара остановила машину на повороте подъездной дорожки, и они с Джо, ежась от дождя, который стал заметно холоднее, бросились к крытому крыльцу. Входная дверь открывалась внутрь, и когда Джо толкнул ее, то услышал уютный, домашний скрип петель и вздох старой пневматической пружины. Почему эти звуки показались ему приятными, он и сам бы не мог сказать; должно быть, в них было что-то, что ассоциировалось с неспешным течением счастливых, ничем не омраченных лет, с душевным покоем, мудростью и несуетным принятием неизбежного (и пружинам тоже свойственно со временем стареть), а вовсе не с упадком, безразличием и запущенностью. На террасе стояла белая плетеная мебель с зелеными подушками на сиденьях, а из горшков на кованых металлических подставках свисали почти до самого пола длинные листья декоративного папоротника. Дверь в дом была распахнута, и на пороге стоял, прислонившись к косяку, пожилой мужчина лет шестидесяти с небольшим, одетый в черный прорезиненный плащ. Его загорелое, обветренное лицо было равномерно прорезано глубокими морщинами и напоминало старую, изрядно послужившую седельную кожу. Светло-голубые глаза его были, однако, совсем молодыми и смотрели на вошедших приветливо и спокойно. - Добрый день, - сказал мужчина, слегка повышая голос, чтобы его можно было расслышать за стуком барабанящих по крыше дождевых капель. - Хорошая погода для уток. - И для рыб, - поддакнула Барбара, отряхиваясь. - Жаль только, мы не рыбы. Здравствуйте. Это вы - мистер Илинг? - Мистер Илинг вроде бы как я, - сказал, выступая из-за его спины второй мужчина, также в черном дождевике. Он был на шесть дюймов выше и лет на двадцать моложе старика, шутившего над погодой, однако жизнь, проведенная в седле - на жарком солнце, на сухом резком ветру и на морозе, - уже наложила свой отпечаток на его твердые, мужественные, хотя и слегка вытянутые черты, благословив их выражением легкой усталости, свидетельствующим о большом жизненном опыте и мудрости человека, прожившего жизнь в единении с полудикой природой. Барбара представилась первой, сказав, что работает в Национальном управлении безопасности перевозок. Джо она представила как своего помощника. - Вас все еще интересует тот случай? - спросил Илинг без особого, впрочем, любопытства. - К сожалению, мы так и не сумели прийти к определенному заключению, - пояснила Барбара. - А закрывать дело, не докопавшись до причин, у нас не принято. Собственно говоря, к вам мы приехали, чтобы расспросить о женщине, которая к вам тогда приходила. - Да, я ее помню. - Не могли бы вы ее описать? - спросил Джо. - Махонькая такая... На вид ей лет сорок. Мне она понравилась. - Темнокожая? - Да, черная, но не совсем. Еще какая-то кровь в ней течет точно. Может быть, мексиканская, может, индейская, а скорее всего - китайская. Или вьетнамская. Джо припомнил, что разрез глаз Розы Такер тоже напомнил ему что-то восточное. - Она назвала вам свое имя? - спросил он. - Может быть. - Джефф Илинг пожал плечами. - Но я уже не помню. - Через сколько времени после падения самолета она появилась здесь, у вас? - Это спросила уже Барбара. - Довольно скоро. - Илинг переложил из руки в руку кожаную сумку, похожую на докторский саквояж. - Мы с Мерси проснулись, когда самолет еще падал. Еще до взрыва то есть. Шумело-то погромче, чем обычно шумят самолеты в наших местах, должно быть, поэтому мы почти сразу поняли, что случилась авария. Я успел даже выбраться из постели, а Мерси включила свет. Помнится, я сказал: "О Боже!" или что-то в этом роде, и тут мы услышали взрыв. Совсем такой, как в карьерах, когда породу взрывают, только намного сильнее. Даже дом слегка тряхнуло да стекла задребезжали... Мужчина постарше неловко переступил с ноги на ногу, и Илинг повернулся к нему. - Как она, Нед? - Ничего хорошего, - проворчал тот. - Сказать по чести, совсем плохо. Джефф Илинг поглядел сквозь залитое дождем стекло террасы на подъездную дорожку и нахмурился. - Где же, черт возьми, док? Куда он запропастился? С этими словами он провел ладонью по лицу. Отчего оно, похоже, стало еще длиннее. - Если мы не вовремя... - начала Барбара. - У нас заболела кобыла, но я могу уделить вам минуточку, - сказал Илинг, возвращаясь к ночи катастрофы. - В общем, Мерси стала звонить в спасательную службу округа, а я побыстрей оделся, завел пикап и погнал по главной дороге на юг - искать место, где мог грохнуться самолет. Я думал, может быть, там помощь кому-то нужна, ведь бывают всякие случаи... Пожар-то был виден издалека, - не сам огонь, конечно, а зарево, но, пока я сориентировался насчет расстояния, пока подъехал, там уже стояла машина шерифа, которая перекрыла поворот с магистрали на бетонку, а прямо следом за мной подъехала еще одна. Они ждали пожарных и поисковиков, а мне сказали, что дело серьезное и что неподготовленные добровольцы им не нужны. Так что я развернулся и поехал домой. - Сколько времени отняла ваша поездка? - спросил Джо. - Вряд ли больше сорока пяти минут. Потом мы с Мерси еще с полчаса просидели в кухне, пили кофе без кофеина с мороженым, слушали новости по радио и решали, стоит ли снова ложиться, когда к нам постучали. - Следовательно, эта женщина появилась примерно через час с четвертью после катастрофы? - подсчитал Джо. - Да, где-то так. Громкий шум ливня и шелест листвы кланяющихся ветру осин заглушали все посторонние звуки, поэтому никто из четверых не услышал шума автомобильного мотора и не заметил мчащийся к ранчо джип "Чероки", пока он не оказался перед самым крыльцом и не развернулся. Включенные фары машины рассекли жемчужную кольчугу дождя, словно два серебряных меча. - Слава Богу! - воскликнул Нед, натягивая на голову капюшон и распахивая дверь на улицу, отозвавшуюся уже знакомой Джо уютной домашней песней. - Доктор Шелли приехал, - объяснил Джефф Илинг. - Вы извините, но мне нужно помочь ему с кобылой. Расспросите пока Мерси, она все равно знает об этой женщине больше меня. Проходите вон туда, она у меня сегодня на кухне хозяйничает... x x x Светлые, с легкой сединой волосы Мерси Илинг были аккуратно убраны вверх и заколоты тремя заколками в форме бабочек. Она действительно колдовала на кухне возле плиты, выпекая свежие, хрустящие печенья, и несколько вьющихся прядей все же выбились из ее прически и спиралями свешивались к раскрасневшимся щекам. Быстро вытерев руки сначала о фартук, затем - более тщательно - о посудное полотенце, Мерси пригласила Джо и Барбару за кухонный стол и уговорила их выпить по чашечке кофе. Как и следовало ожидать, кроме кофе, на застеленном чистой полотняной скатертью столе тут же появилась огромная тарелка свежих, еще горячих печений. Задняя дверь, за которой виднелось небольшое крытое крыльцо, была распахнута настежь, но, несмотря на это, шум дождя звучал здесь приглушенно, напоминая барабанный бой, который иногда сопровождает движущуюся по шоссе похоронную процессию. Воздух в кухне был сухим и теплым, и в нем витали аппетитные запахи овсяной муки, шоколада и жареного арахиса. Кофе оказался очень хорошим, но печенье было еще вкуснее. На стене возле холодильника висел религиозный календарь с картинками. Августу месяцу соответствовало изображение Христа, который беседовал на берегу моря с рыбарями Симоном и Андреем, увещевая их оставить сети и последовать за Ним, чтобы стать ловцами душ человеческих. Джо чувствовал себя здесь так, словно, свернув с наезженной, раз и навсегда определенной дороги, он вдруг очутился совершенно в ином измерении, разительно отличавшемся от всего, к чему он привык. Из холодного и враждебного окружения, в котором Джо прожил целый год, он шагнул в нормальный человеческий мир с его маленькими ежедневными проблемами и преходящими трудностями, с его небольшими, но приятными заботами и простой наивной верой в правильность и справедливость всего сущего. Проверяя попеременно то одну, то другую духовку, в которых на противнях подрумянивались очередные порции бисквитов, Мерси вспоминала ночь катастрофы. - ...Нет, - сказала она, качая головой. - Ее звали не Роза. Рейчел Томас, по-моему, она так сказала. Джо мысленно отметил, что инициалы все равно совпадали. Может быть, Роза Такер уже поняла, что "Боинг" был уничтожен ее врагами, и предпочитала, чтобы ее считали мертвой. То, что выдуманные инициалы совпадали с настоящими, возможно, помогало Розе не забыть имя, которым она назвалась, постучавшись в ворота ранчо "Мелочи жизни". - Она ехала из Колорадо-Спрингс в Пуэбло, когда прямо над собой увидела падающий самолет, - рассказывала Мерси. - Бедняжка так напугалась, что нажала на тормоза, и машину занесло. Слава Богу, что ремни безопасности были пристегнуты! В общем, машина свалилась с насыпи и перевернулась. - Она была ранена? - быстро спросила Барбара. Ловко раскладывая сформованные кусочки густого теста по намасленному противню, Мерси покачала головой. - Нет, нисколько. Здесь у нас не очень высокая насыпь, так что она была жива и здорова, только изрядно испугалась. Рейчел испачкала платье землей и травой, но сама ничуть не пострадала. Дрожала она просто как листок на ветру, но ее не ранило. Мне было так жаль бедняжку, она была такая миленькая! - Сначала она сказала, что была свидетельницей, - многозначительно заметила Барбара, обращаясь больше к Джо, чем к Мерси. - Мне кажется, Рейчел ничего не придумала, - ответила ей хозяйка. - Уж конечно, она видела этот самолет и была напугана просто до смерти. Я же видела, как она дрожала. Просто зуб на зуб не попадал... Одна из духовок издала негромкий звуковой сигнал. Мерси надела на руку самодельную варежку из толстой ткани в несколько слоев и, открыв дверцу, достала из печи противень, полный румяных и ароматных печений. - Эта женщина пришла к вам за помощью? - спросила Барбара. Опустив горячий металлический противень на проволочную подставку, чтобы он остужался, Мерси вытерла со лба проступившую испарину. - Она хотела вызвать такси из Пуэбло, но я сказала ей, что они ни за что не поедут в такую даль. - А она не спрашивала, как можно вызвать аварийный тягач, чтобы вытащить ее машину из кювета? - осведомился Джо. - Рейчел думала, что ночью ей вряд ли удастся чего-либо добиться от этих аварийщиков. Наверное, она хотела утром вернуться сюда с водителем тягача. - Что она стала делать, когда узнала, что вызвать такси практически невозможно? - спросила Барбара. - Да ничего, - пожала плечами Мерси, засовывая в духовку очередной противень. - Я сама отвезла их в Пуэбло, только и всего. - Прямо в Пуэбло? - уточнила Барбара. - Ну, Джеффу приходится вставать очень рано, потому что он ухаживает за лошадьми. Я-то в этом смысле посвободнее, да и до Пуэбло здесь рукой подать - всего-то час езды, особенно если давить на газ так, как я. - Мерси негромко рассмеялась и закрыла духовку - Все равно, это было чрезвычайно любезно с вашей стороны, - вставил Джо. - Да что вы, ничего особенного! Господь хотел, чтобы мы все были добрыми самаритянами. Для этого мы и являемся на эту землю: если видишь, что человек в беде, значит, надо ему помочь. К тому же Рейчел показалась мне очень милой и сердобольной. Всю дорогу до Пуэбло она только и делала, что говорила об этих бедных людях, которые разбились в самолете, и так волновалась, словно это она была виновата в том, что случилось. Подумать только, ведь она видела его на протяжении всего нескольких секунд! Но постойте, о чем это я?... Ах да! В общем, съездить в Пуэбло было совсем нетрудно, гораздо труднее было возвращаться назад, потому что дорога оказалась забита полицейскими и санитарными машинами. Да и зевак там тоже хватало. Не люблю я этих типов, откровенно говоря. Они все стояли вдоль дороги возле своих машин и пикапов, и лица у них были такими, словно они очень хотели увидеть кровь или трупы. От таких у меня прямо мурашки по коже! Но, наверное, правильно говорят, что беда может выявить в людях и самое хорошее, и самое плохое. - А пока вы ехали в Пуэбло, Роза... Рейчел не показывала вам место, где ее машина съехала с дороги? - спросил Джо. - Она, бедняжка, слишком переволновалась, да еще и темно было, хоть глаз выколи, а мы не могли останавливаться через каждые полмили, чтобы искать, где оно валяется, это железо. Так бедная девочка до самого утра не попала бы в постельку. Запищал таймер другой духовки, и Мерси, надев рукавицу и наклонившись над дверцей, сказала: - Она выглядела такой измотанной, такой сонной - что ей были все тягачи и буксиры! Ей хотелось только одного - скорее попасть домой, в свою маленькую кроватку. Джо покачал головой. Он был совершенно уверен, что никакой свалившейся машины не существовало в природе. Каким-то образом уцелев в катастрофе, Роза Такер покинула превратившийся в пылающий ад луг и, ослепленная резкой сменой света и тьмы, которая бушевала в ночном лесу, буквально на ощупь стала пробираться между деревьями. Потрясенная, напуганная, она все же предпочла рискнуть - и, возможно, погибнуть от голода или сломать шею, свалившись в какую-нибудь яму, - лишь бы уйти от места гибели "Боинга" как можно дальше, пока кто-нибудь ее не обнаружил. Должно быть. Роза сразу догадалась, что самолет и пассажиры погибли из-за нее, и бежала даже от спасателей, потому что среди них могли оказаться ее могущественные враги. К счастью, ей повезло, и, поднявшись на гребень холма, она увидела внизу уютные и гостеприимные огни ранчо "Мелочи жизни". Отставив в сторону опустевшую кофейную чашку, Барбара спросила: - Скажите, Мерси, где вы высадили эту женщину? Могли бы вы вспомнить адрес? Наполовину выдвинув противень из духовки, Мерси окинула печенья критическим взглядом. - Она не называла мне адрес, просто показывала, куда сворачивать, пока мы не подъехали к дому. "Несомненно, - подумал Джо, - Роза выбрала первый попавшийся дом, который показался ей достаточно солидным". То, что она могла знать кого-нибудь в Пуэбло, казалось ему маловероятным. - Вы видели, как она вошла внутрь? - спросил он на всякий случай. - Я хотела дождаться, пока Рейчел откроет дверь и войдет, но она поблагодарила меня и сказала, что да благословит, мол, меня Господь и что мне лучше поскорей возвращаться. - Вы могли бы снова найти это место? Решив, что печенью, пожалуй, следует подрумяниться еще немного, Мерси быстрым движением задвинула противень в духовку и закрыла дверцу. - Конечно, - легко согласилась она. - Хороший, дорогой дом, да и стоит он в таком живописном зеленом районе. Но это не дом Рейчел; он принадлежит ее партнеру по медицинской практике. Разве я не сказала вам, что она работала в Пуэбло врачом? - Значит, вы не видели, как она в дом вошла? - продолжал настаивать Джо, который был совершенно убежден, что Роза, дождавшись, пока Мерси исчезнет из виду, отправилась в противоположную сторону и постаралась уехать из Пуэбло как можно скорее. Лицо Мерси, еще сильнее раскрасневшееся от жара духовок, было сплошь покрыто мелкими бисеринками пота, и она промокнула их бумажным полотенцем, оторванным от висевшего поблизости рулона. - Нет, конечно. Я уже говорила, что высадила их перед домом, и они пошли по дорожке к дверям. - Они?! - Рейчел и девочка - маленькая, сонная, милая крошка. Это дочь партнера Рейчел. Барбара удивлено вздрогнула и быстро посмотрела на Джо, потом снова повернулась к Мерси. - Так с нею был ребенок? - Девочка, настоящий маленький ангелочек. Она очень устала и хотела спать, но совсем не капризничала. Джо тем временем вспомнил, что Мерси и раньше употребляла множественное число, но тогда он не обратил на это внимания, отнеся за счет особенностей простонародной речи. Теперь он досадовал на себя за то, что едва не пропустил что-то очень важное. - Вы имеете в виду, что с Розой... с Рейчел был ребенок? - Разве я не сказала? - простодушно удивилась Мерси, глядя на их недоуменные лица. - Год назад, когда к нам приезжал молодой человек из вашего отдела по безопасности полетов, я все ему рассказала и о Рейчел, и о маленькой девочке, которая с ней была. Поглядев на Джо, Барбара медленно сказала: - Я этого не знала. Хорошо еще, что я вообще вспомнила про ранчо и про мистера Илинга... Но Джо не слышал ее. В душе у него все перевернулось и пришло в движение, словно какое-то старое маховое колесо, намертво приржавевшее к оси, неожиданно стронулось с места и стало набирать обороты. Мерси, не подозревая о том, какое действие возымели на Джо ее последние слова, снова наклонилась к духовке. - Сколько лет было девочке? - спросил он охрипшим неожиданно голосом. - Четыре или пять, не больше, - ответила Мерси, не глядя на него. Предчувствие словно молния пронзило Джо, и он поспешно за