Джордж Р.Р.Мартин. Тупиковый вариант --------------------------------------------------------------- © George Raymond Richard Martin, Unsound Variations, 1981 © Перевод с английского Петра Полякова (1996) --------------------------------------------------------------- Свернув с автострады на двухрядный серпантин, машина запетляла среди склонов, густо поросших сосняком, и увенчанных снеговыми шапками вершин. Стремительно чередовались подъемы и спуски; в эти минуты сердце, словно на "американских горках", ухало вниз, и закладывало уши. Под ясным, пронзительно синим небом мелькали быстрые потоки и искрящиеся на солнце водопады. Однако красоты пейзажа нисколько не улучшили настроения Питера. Продолжая хмуриться, он целиком сосредоточился на дороге и дал волю водительским рефлексам. Горы поднимались все выше, приемник работал с помехами. На поворотах звук ненадолго усиливался, потом вновь замирал и наконец пропал совсем. Кэти до упора прокрутила ручку настройки, вернулась по шкале назад, но так и не сумев найти ни одной станции, раздраженно щелкнула выключателем. - Ну, будем играть в молчанку? Питер и не глядя на жену знал, что она на взводе. Резкость и сарказм давно вытеснили из ее голоса нежность. Сейчас она искала ссоры. С самого начала все пошло вкривь и вкось - он чуть не силком заставил Кэти поехать; а тут еще это радио. Но, разумеется, она обозлена не поездкой, а тем, что так промахнулась, выйдя за него замуж. В периоды обострения самоедства Питер даже не осуждал ее скандальность. Он и впрямь оказался незавидным мужем - несостоявшийся писатель, неудавшийся журналист, незадачливый коммерсант... Вечно подавлен и хмур - такой на любого нагонит тоску. Разве что в пикировках еще на что-то годится - можно сказать, хорош. Потому-то, видимо, Кэти так часто и пытается спровоцировать скандал. Когда запал иссякает, кто-нибудь из двоих, если не оба, обычно пускает слезу, потом они, как правило, предаются любви, и жизнь на час-другой опять становится сносной. А больше между ними практически ничего не осталось. Но сегодня Питеру не хотелось вступать в перепалку - он не чувствовал в себе достаточно сил, да и мысли были далеко. - О чем же ты хочешь поговорить? - спросил он, не отвлекаясь от шоссе и постаравшись придать голосу побольше дружелюбия. - Ну хотя бы о той развеселой компании, куда ты меня тащишь. - Я ведь сказал тебе: это мои товарищи по шахматной команде из Северо-Западного. - С каких пор шахматы стали командной игрой? - иронически поинтересовалась Кэти. - Вы что, выбирали ходы большинством голосов? - Да нет, командный шахматный турнир - это просто серия обыкновенных поединков на четырех-пяти досках. Во всяком случае, так проводились наши университетские турниры. Никаких консультаций и тому подобного. Побеждает команда, выигравшая наибольшее количество индивидуальных матчей. Смысл здесь, как бы тебе объяснить... - Не трудись; если я ничего не смыслю в шахматах, это еще не значит, что я круглая идиотка. Итак, ты со своими тремя дружками входил в сборную Северо-Западного? - И да и нет, - буркнул Питер. "Тойота", не приспособленная для крутых подъемов, натужно выла. Питер пожалел, что перед отъездом из Чикаго не удосужился отрегулировать двигатель. Машину следовало вести осторожнее - они забрались уже настолько высоко, что кое-где на шоссе сползли снежные языки, а иногда дорогу пересекали блестящие полосы льда. - И да и нет? - хмыкнула Кэти. - Как прикажешь это понимать? - Раньше Северо-Западный был одним сплошным шахматным клубом. Мы проводили множество турниров - местные соревнования, первенства штата и даже страны. Иногда приходилось состязаться сразу с несколькими противниками, поэтому состав сборной частично менялся - один игрок имел возможность участвовать, другой - нет, если, например, сдавал экзамены или только что отыграл и выдохся, - все учитывалось. Наша четверка называлась второй сборной. На этой неделе исполняется десять лет с тех пор, как мы участвовали в Североамериканском чемпионате университетских команд. Наш университет был устроителем, и на меня, помимо игры, легла масса организаторских забот. - Вторая сборная? Значит, была и первая? Питер откашлялся и аккуратно вписался в крутой поворот. Одно колесо все-таки задело за уступ, и по днищу забарабанил гравий. - Каждый университет имел право выставить несколько сборных. Былы бы деньги, а желающих сыгрыть всегда хватало. Четверо лучших входили в главную команду, следующая четверка - во вторую и так далее. - Питер умолк на секунду и продолжал с оттенком гордости: - Наш национальный чемпионат размахом и числом участников превзошел все предыдущие... Потом этот рекорд, конечно, побили... Но мы установили и другой, он держится до сих пор. Поскольку турнир проводился у нас, а игроков в нашем распоряжении имелось предостаточно, то мы выставили сразу шесть команд! Ни до ни после ни один университет не выставлял на такие первенства больше четырех сборных. Он улыбнулся собственным воспоминаниям. Может, это достижение не самое выдающееся, но оно - его, Питера, кровное, родное. И не важно, что оно осталось единственным, - миллионы людей живут и умирают, так и не установив ни единого рекорда. Надо бы указать в завещании - пусть так и выбьют на его надгробии: "Здесь покоится Питер К. Нортен, который выставил сразу шесть сборных". Он усмехнулся. - Что в этом смешного? - Да нет, ничего. Кэти не стала уточнять. - Значит, ты руководил чемпионатом? - Ну не совсем так. Я был президентом нашего клуба и председателем оргкомитета. Я не руководил турниром как таковым, но составил заявку на его проведение именно у нас, в Эванстоне. Через меня шли все предварительные переговоры и приготовления, я решал, кто будет играть, распределял игроков по командам и назначал капитанов. Но во время самих соревнований я был уже просто капитаном второй сборной. Кэти едко рассмеялась. - Тоже мне деятель. Лидер резерва. Весомый титул, а главное - прекрасно вписывается в историю твоей жизни. Питер чуть не нагрубил в ответ, но сдержался. "Тойота" взяла еще один крутой поворот, и впереди развернулась панорама гор Колорадо, которая, однако, оставила Питера совершенно безучастным. Немного погодя Кэти опять принялась за свое. - Почему же ты забросил свои шахматы? - После колледжа как-то постепенно перестал играть - не то чтобы намеренно, а просто отдалился от той среды, в которой прежде жил, выпал из круга... Лет девять не участвовал ни в одном турнире и, наверное, основательно потерял форму. А раньше играл довольно неплохо. - Довольно расплывчатая оценка. - В мою команду входили только игроки первой категории - категории A. - Вот как... И что это означает? - А то, что, согласно американской квалификационной системе, наш уровень значительно превышал уровень громадного большинства шахматистов, допускаемых к соревнованиям, - проворчал Питер. - Между прочим, самодовольные любители - ну, знаешь, те, что сидят по барам да кофейням и с умным видом разбирают партии знаменитостей, - классным игрокам в подметки не годятся. После категории A идут по нисходящей B, C, D и E, а выше - уже только эксперты, мастера и гроссмейстеры, но таких совсем немного. - Ах, только-то и всего? - Да. - Так бы сразу и сказал, а то: "первая категория, первая категория". Стоит ли хвастать, если ты не то что до мастера - даже до эксперта не дотянул. Он посмотрел на жену. Кэти сидела, удобно положив затылок на подголовник; на лице играла довольная ухмылка. Питер вдруг разозлился. - Стерва. - Не отвлекайся, ты за рулем! - с готовностью огрызнулась Кэти. На следующем повороте он резко крутанул баранку и посильнее вдавил педаль газа. Машина рванулась вперед. Кэти терпеть не могла быстрой езды. - Черт меня дернул взять тебя с собой. Слова не скажешь по-человечески. Она захихикала: - Мой муж - выдающаяся личность. Третьеразрядный шахматист университетской команды юниоров. Жаль только, водитель никудышный. - Заткнешься ты или нет? - прорычал Питер. - Если не понимаешь, о чем речь, сиди да помалкивай. Может, наша команда и называлась второй сборной, но это была хорошая команда. Мы завершили турнир с результатом, которого никто от нас не ожидал, - всего на пол-очка отстали от первой сборной, причем едва не нанесли поражение чемпиону. - Потрясающе! И как это вам удалось? Питер уже пожалел о своих словах. Он дорожил этим воспоминанием почти так же, как своим маленьким глупым рекордом. Он-то знал, насколько близок был успех, но Кэти никогда этого не понять, для нее все его неудачи одинаковы. Ему не следовало упоминать о той игре. - Ну же, дорогой, поведай мне о великой почти победе, - не унималась Кэти, - я вся внимание. Слишком поздно, сообразил Питер, теперь она не отвяжется. Будет приставать и язвить, пока он не сдастся. Лучше уж покончить с этим сразу. - Ладно, - со вздохом начал он, - только придержи пока свой ядовитый язычок... На этой неделе минет десять лет с того дня. Чтобы не наносить ущерба занятиям, национальное первенство всегда приурочивали к рождественским каникулам. В тот раз соревновались в восемь кругов, по два круга в день. Наши команды играли слабовато. Первая сборная заняла седьмое место. - Ты был во второй, милый. Питер поморщился. - Верно. Но старались мы изо всех сил и под конец одержали две блестящие победы. В результате к последнему кругу создалось довольно запутанное положение. Чикагский университет, набрав шесть очков и потеряв всего одно, единолично возглавлял турнирную таблицу. Чикагцы приехали в ранге прошлогодних чемпионов и намеревались отстоять свое звание. Среди прочих они обыграли и нашу первую сборную. Им в затылок дышали три команды, имевшие по пять с половиной против полутора очков - Беркли, Массачусетс и кто-то еще - я уже не помню, да это и не важно. Главное, все они уже встречались с Чикаго. Потом шли сразу несколько команд с пятью очками, в том числе и обе сильнейшие сборные нашего Северо-Западного. В последнем круге против Чикаго должна была выступать какая-нибудь из наших шести команд, а поскольку первая сборная с ним уже играла, то эта честь досталась второй. Все считали, что победа у чикагцев в кармане. Мы и в самом деле не представляли для них серьезной угрозы. Решив сохранить титул, они выступали в сильнейшем составе - если не ошибаюсь, три мастера и один эксперт. В рейтинге каждый из нас уступал им не одну сотню баллов. По идее, чикагцы должны были уложить нас на обе лопатки. Однако этого не произошло. Почему-то Северо-Западный всегда был для Чикаго неудобным соперником, победа над нами никогда не доставалась ему легко. Собственно, пока я учился, команды наших университетов считались сильнейшими на Среднем Западе, так что отношение к нам было особое, и, хотя чикагцы традиционно были сильнее, мы всегда давали им жару. Впрочем, это не помешало мне сдружиться с их капитаном Хэлом Уинслоу. Состязались мы часто - и в матчах за кубок Чикагской межуниверситетской лиги, и на первенстве штата, и несколко раз в региональных и национальных турнирах. В большинстве встреч Чикаго победил - в большинстве, но не во всех. Однажды мы отобрали у них титул чемпионов города, потом крупно разгромили еще несколько раз, а в том, рождественском чемпионате десятилетней давности нам оставалось полшага до самой крупной из побед. Питер поднял руку, выставив два пальца в форме буквы V, снова опустил ее на руль и помрачнел. - Продолжай, продолжай, - поощрила Кэти. - Я затаив дыхание жду развязки. Питер проигнорировал насмешку. - Спустя час после начала матча половина участников турнира сгрудились вокруг наших столов. Все видели, что чикагцы попали в трудное положение. Мы добились явного преимущества на двух досках и выровняли позицию на двух остальных. Я играл за третьей против Хэла Уинслоу. Продолжение не сулило ничего интересного, и он согласился на ничью. За четвертой доской сидел Экс, соперник начал теснить его... - Экс? - Эдвард Колин Стюарт - все звали его Эксом. Большой оригинал... Скоро ты с ним познакомишься. Так вот, он сделал несколько неточных ходов и постепенно попал в безнадежное положение. - Проиграл? - Да. - Не очень-то понятно, что ты подразумевал, говоря о беспримерном успехе, - заметила Кэти. - Впрочем, у каждого свой взгляд на то, что следует считать триумфом... - Экс проиграл, - продолжал Питер, - но на второй доске дела шли получше. Дельмарио делал со своим противником что хотел. Парень еще немного подергался, но Стив в конце концов дожал его и заработал очко. Счет сравнялся и стал полтора на полтора при одной еще не оконченной партии. И в ней - невероятно, но факт - наш игрок тоже имел преимущество! За первую доску мы посадили Брюса Банниша. Форменный индюк, но шахматист неплохой. Играл он за счет своей поразительной, прямо-таки фотографической памяти на уровне той же категории A. Дебюты все помнил вдоль и поперек. А в соперники ему достался Великий Роби. - Тут Питер кривовато усмехнулся. - Мастер Робинсон Весселер, великий и в прямом, и в переносном смысле. Весил сотни четыре фунтов и притом был чертовски силен в шахматах. Сядет, бывало, перед доской, сложит руки на пузе, скосит свои заплывшие глазки на фигуры, да так и застынет до конца партии. Шевелился, только делая ходы; одним своим видом мог сокрушить соперника, не говоря уже о мастерстве. Банниша он должен был разделать под орех - рейтинг-то на четыреста баллов выше! - но не тут-то было. Благодаря своей феноменальной памяти Банниш обставил его в дебюте, разыграв малоизвестный вариант сицилианской защиты, и теперь теснил по всем направлениям. Невероятно сложная атака! Острая и позиционно, и тактически; другой такой я не видел. Контратакуя на ферзевом фланге, Весселер создал там некоторый перевес, но по сравнению с угрозой Банниша на королевском фланге тот перевес ничего не значил. В общем, все уже решили - выигрышная позиция. - Выходит, вы чуть не стали чемпионами? - Нет. Да мы и не рассчитывали, тут у нас шансов не было. Выиграв матч, мы сравнялись бы с Чикаго и прочими, кто набрал по шесть очков из восьми возможных, а чемпионом стала бы одна из команд, набравших шесть с половиной - либо Беркли, либо Массачусетс. А мы просто хотели победить. Мы жаждали этой небывалой победы. Ведь команда Чикагского университета считалась сильнейшей в стране, а мы не были лучшими даже в своем колледже. Обыграй мы их - то-то была бы сенсация... Оставалось совсем чуть-чуть. - И чем все кончилось? - Банниш продул, - скорчив кислую мину, ответил Питер. - Откровенно сдал партию. В ней наступил критический момент; нужно было пожертвовать коня... Ты знаешь, что такое жертва в шахматах? Это когда игрок сознательно отдает материал, то есть пешку, качество или фигуру, получая взамен позиционное или игровое преимущество. Так вот, после двойной жертвы белых у Весселера совершенно оголялся королевский фланг, и Баннишу открывалась возможность острейшей атаки. Но ему не хватило смелости. Он зачем-то начал сдерживать контратаку на ферзевом фланге, в конце концов сделал неуверенный ход и потерял темп. Весселер усилил давление, перебросив на ферзевый фланг еще одну фигуру, а Банниш, вместо того чтобы развивать преимущество на королевском, продолжал обороняться. Вскоре преимущество растаяло, атака захлебнулась, и Весселер, конечно, додавил противника. Даже сейчас, через десять лет, рассказывая о той партии, Питер почувствовал горечь разочарования. - В общем, мы проиграли два с половиной на полтора, а Чикаго остался чемпионом. Сам Весселер потом признался, что проиграл бы, возьми Банниш пешку конем. Эх, проклятье! - Ничего особенного. Вы проиграли, просто-напросто проиграли, вот и все. - Еще чуть-чуть, и выиграли бы. - Чуть-чуть не считается, - проворковала Кэти. - Либо выиграли, либо нет. Оказывается, ты уже тогда был неудачником, дорогой. Знать бы об этом раньше... - Не я, черт побери, а Банниш! - возмутился Питер. - И кстати, это было вполне в его духе. Несмотря на свою первую категорию и пресловутую память, как командный игрок он не стоил ничего. Ты себе не представляешь, сколько он продул партий, играя за сборную. Лишь только противник усиливал натиск - все, сливай воду: Банниш непременно пасовал. Но та партия с Весселером... Меня до сих пор трясет. Я его чуть не убил. И при этом еще вечно корчил из себя невесть что, высокомерный засранец. Кэти развеселилась. - Как приятно быть зваными в гости к высокомерному засранцу! - Ну, все-таки столько лет прошло. Может, он изменился. А хоть бы и нет - он нынче мультимиллионер. Король электроники. Кроме того, мне хочется повидать Экса со Стивом; Банниш сказал, что они обязательно будут. - Чудесно! - воскликнула Кэти. - Нельзя упускать такого случая. Мне выпала редкая честь - провести четыре дня в компании засранца-миллионера и трех неудачников. Вперед! Питер сжал челюсти и вдавил педаль акселератора. Дорога пошла под уклон. "Тойота" клюнула носом и, все громче дребезжа, помчалась вниз. "Ну вот, теперь только вниз да вниз, - подумал Питер. - Прямо как моя треклятая жизнь." * * * Им все-таки пришлось преодолеть еще четыре мили подъема по частной подъездной дороге, прежде чем впереди показалась цель путешествия. Десять лет скитаний по дешевым квартирам не дали потускнеть мечте о собственном доме, и сейчас Питер с одного взгляда определил, что лицезреет образец недвижимого имущества стоимостью в три миллиона. Трехэтажный особняк на горе, построенный из местного камня и натурального дерева, казался неотъемлемой частью ландшафта. Особенно эффектно смотрелись окна, застекленные дымчатыми стеклами-"хамелеонами". Пожалуй, только огромная оранжерея немного нарушала общий романтический стиль. Под домом размещался гараж на четыре машины, врезанный в склон горы. Для "тойоты" нашлось последнее свободное место между новеньким серебристым кадиллаком "Сивилла", очевидно, хозяйским, и явно хозяину не принадлежавшим древним, обшарпанным "жуком-фольксвагеном". Когда Питер вынимал ключ из замка зажигания, свет вдруг померк. Кэти обернулась - величественный горный пейзаж закрыли автоматически сработавшие ворота гаража. Створки сомкнулись с громким металлическим лязгом. - О нашем приезде уже знают, - констатировала она. - Доставай чемоданы, - проворчал Питер. Найдя в глубине гаража лифт, они вошли в кабину, и Питер ткнул в верхнюю из двух кнопок. Кабина поднялась, двери вновь открылись, и гости очутились в обширном зале под сводчатой застекленной крышей. Питер скептически воззрился на буйную комнатную зелень, толстые бурые ковры, роскошную деревянную обшивку стен и книжные полки, забитые томами в кожаных переплетах. Довершали интерьер огромный камин и Эдвард Колин Стюарт, который, услышав шум лифта, поднялся из кресла в противоположном конце гостиной. - О, Экс! - заулыбался Питер и поставил чемоданы на пол. Эдвард К. Стюарт бодро двинулся навстречу вновь прибывшим. Друзья обменялись рукопожатием. - Привет, Питер. - Будь я проклят, да ты ни капельки не изменился! Все тот же стройный крепыш, с нисколько не поредевшей светло-песочной шевелюрой и пышными стрельчатыми усами, Экс и одевался так же, как десятилетие назад, - в джинсы и черный жилет поверх приталенной бордовой сорочки. Энергичный, собранный, опрятный. - Ни черта не изменился, - повторил Питер. - К сожалению, - ответил Экс. - По-моему, людям положено со временем меняться. - Взгляд его синих глаз был по-прежнему непроницаем. Он повернулся к спутнице Питера и представился: - Э. К. Стюарт. - О, пардон, - спохватился Питер. - Кэти, моя жена. - Рада познакомиться, - сказала она, с улыбкой подавая руку. - А где Стив? - спросил Питер. - Я чуть не врезался в его "фольксваген" от удивления, когда увидел в гараже этот драндулет. Сколько он на нем ездит? Лет пятнадцать или больше? - Немного меньше. Он где-то поблизости. Вероятно, дегустирует напитки. Искривившийся уголок Эксова рта сказал Питеру гораздо больше, чем сама фраза. - А Банниш? - Еще не появлялся. Вероятно, ждал вашего приезда. А вы не хотите забросить вещи в свои комнаты? - Ничего не выйдет, раз хозяин отсутствует, - сухо заметила Кэти. - Ах да, вы же еще не знакомы с чудесами Баннишленда. - Экс показал на камин. - Взгляните туда. Питер точно помнил, как, оглядывая гостиную, обратил внимание на картину, нечто вроде сюрреалистического пейзажа, висевшую над каминной полкой. Картина бесследно исчезла. На ее месте чернел большой прямоугольный экран, на котором полыхали малиновые строки: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПИТЕР. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, КЭТИ. ВАШИ АПАРТАМЕНТЫ НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ, ПЕРВАЯ ДВЕРЬ НАЛЕВО. ПОЖАЛУЙСТА, РАСПОЛОГАЙТЕСЬ И БУДЬТЕ КАК ДОМА. Питер повернулся, вопросительно взглянув на Стюарта. - Схема включения наверняка связана с лифтом, - пояснил Экс. - Меня встретили таким же манером. Брюсик ведь у нас гений. Я уже успел малость осмотреться - дом битком набит всевозможными электронными игрушками. - Он пожал плечами: это, мол, в порядке вещей. - Почему бы вам, действительно, не распаковать чемоданы, а потом не вернуться сюда. Я покамест никуда не собираюсь. И правда, комнаты они отыскали без особого труда. Хозяин предоставил в их распоряжение настоящий номер "люкс" с собственной гостиной; громадная, выложенная кафелем ванная размерами напоминала небольшой крытый дворик с бассейном и паровым отоплением. В гостиной тоже имелся камин, а над ним, как и внизу, - абстрактная живопись. Кэти прикрыла дверь в коридор, изображение на картине тут же потускнело, и на его месте возникло новое послание: НАДЕЮСЬ, ВАМ ЗДЕСЬ ПОНРАВИТСЯ. - А он душка, этот твой Банниш, - резюмировала Кэти, присев в спальне на краешек кровати. - Здорово придумал. Хочется верить, что эти экраны, или как они там называются, не двусторонние. В мои намерения не входило выступление со стриптизом перед какими бы то ни было телесоглядатаями. Питер поморщился. - Не удивлюсь, если весь дом начинен "жучками". Банниш всегда отличался странностями. - Неужели? - К нему трудно было относиться с симпатией, - задумчиво проговорил Питер. - Он постоянно похвалялся своим шахматным дарованием, кичился остроумием и вообще ловкостью. Правда, это редко кого вводило в заблуждение. В смысле учебы он, кажется, успевал, но семи пядей во лбу не был. Экс обожал устраивать всякие дурацкие розыгрыши и мистификации, и, разумеется, Банниш стал его любимой жертвой. Сколько раз мы над ним потешались - не счесть. И внешность у него была самая для этого подходящая - пухлый, низенький, толстощекий, словно бурундук, стрижка ежиком, - словом, уморительная. Помню, на курсах подготовки офицеров запаса все носили мешковатую униформу, но никто не выглядел нелепее Банниша. И девушкам свиданий он никогда не назначал. - Гомик? - Навряд ли. Скорее бесполый. - Питер обвел взглядом комнату и покачал головой. - Не представляю, как ему удалось так высоко взлететь, - не кому-нибудь, а ему. - Вздохнув, он открыл чемодан и начал выкладывать вещи. - Ладно бы Дельмарио выбился в люди - я бы не удивился. Они ведь оба технари, но Стив - личность поярче. Все, и я в том числе, считали его восходящей звездой, а Банниша - надутой посредственностью. - Он тебя одурачил. - Кэти сладко потянулась. - Разумеется, не он один, но он, видимо, первый, правда? - Хватит, надоело, - сказал Питер и повесил в платяной шкаф оставшуюся рубашку. - Пойдем вниз, поболтаем с Эксом. Но едва они вышли из "люкса", как чей-то голос окликнул: - Пит? Питер оглянулся. Стоя в дверном проеме темного холла, ему туманно улыбался некто смутно знакомый. - Не узнал меня, Питер? - Стив? - недоверчиво произнес он. - Он самый, кто же еще? - Дельмарио шагнул на свет, притворил за собой дверь, но продолжал держаться за дверную ручку. - А это, небось, твоя половина, я угадал? - Да, - ответил Питер. - Кэти, рекомендую: Стив Дельмарио. Стив подался вперед, грубовато потряс руку Кэти и фамильярно хлопнул Питера по спине. Питер поймал себя на том, что слишком откровенно разглядывает бывшего однокашника. И было от чего забыться: изменения во внешности Дельмарио поражали больше, чем неизменность Экса. Встреть Питер старого приятеля на улице, он ни за что бы его не узнал. Прежний Стив жил двумя страстями - шахматами и электроникой. Превыше всего ставил турнирные баталии, а в остальное время ничем, кроме паяльника и микросхем, не интересовался. Был он тогда сухопар, долговяз, носил очки в массивной черной оправе с сильными бутылочного цвета линзами, гасившими одержимость необычайно сосредоточенного взгляда. В промежутках между стрижками, при которых он собственноручно себя оболванивал, будущий гений отпускал длинные нечесанные космы. С тем же небрежением относился он и к одежде. Гардероб его почти целиком составляли шикарные - некогда - шмотки от Армии спасения: пузырящиеся на коленях коричневые брюки с отворотами; рубашки, преклонный возраст которых выдавали потертые воротнички, да бесформенная серая кофта на "молнии". Стив как вырядился однажды в это тряпье, так и щеголял в нем везде и всюду, дав Эксу повод сравнить его с последним человеком, уцелевшим после ядерной катастрофы. Потом до конца семестра все в клубе так и звали Стива "последним человеком на Земле". Дельмарио сносил эти насмешки благодушно. Впрочем, они были довольно беззлобными, поскольку его причуды не вызывали ни в ком неприязни. Однако годы обошлись с ним жестоко. Массивные очки с бутылочными линзами остались те же, равно как и неряшливость в костюме, сейчас состоявшем из белой рубашки с коротким рукавом, выцветшего шерстяного жилета, застегнутого на все пуговицы, с тремя фломастерами в кармане, потрепанных брюк в рубчик и разношенных мягких шлепанцев, - но в остальном Стив разительно переменился. Он прибавил фунтов пятьдесят, обрюзг и, похоже, страдал одышкой; на месте жестких черных патл краснела пятнистая плешь, обрамленная сальными прядями за ушами да редкими клочками на затылке; глаза, утратившие лихорадочный блеск, подернулись туманной дымкой. Все это неприятно поразило и расстроило Питера, но сильнее всего шокировал запах спиртного. Хотя Экс намекнул на последнее обстоятельство, как-то не верилось, что Стив Дельмарио стал пьяницей. В колледже он алкоголя в рот не брал, пил разве что пиво, да и то редко. - Сколько лет, сколько зим. Рад тебя видеть, - приветствовал его Питер, не слишком уверенный в собственной искренности. - Идешь с нами? Экс ждет внизу. Дельмарио закивал. - Конечно, конечно. - Он еще раз хлопнул Питера по спине. - Банниш-то не появлялся? Черт, ну и домишко он себе отгрохал, а? А экранчики с посланьицами? Толково придумал, ей-богу. Кто бы мог подумать, что наш Фанни-Банни, наш потешный Банни так далеко пойдет? - Стив хихикнул. - Мне попадались на глаза кое-какие его патенты, так, веришь ли, вещицы по-настоящему высший класс. Вот тебе и Фанни-Банни. А ты, небось, и не слыхал о нем ничего, верно? На первый этаж помимо лифта вела винтовая лестница. Большая гостиная тонула в волнах симфонической музыки. Питер музыку не узнал - сам он всегда тяготел к року. А классикой страстно увлекался Экс, сидевший сейчас с закрытыми глазами в кресле. - Народ, как насчет утоления жажды? - громко спросил Дельмарио. - Пора промочить горло. Кому чего налить? У Банни тут за лестницей полный бар. Кэти, вы что предпочитаете? - А выбор велик? - О таком можно только мечтать. - Тогда мартини с "Бифитером", самым сухим, - заказала Кэти. Дельмарио кивнул. - А тебе, Пит? - Хм. - Он пожал плечами. - Мне, пожалуй, пиво. Дельмарио скрылся за лестницей. Кэти, высоко подняв брови, взглянула на мужа. - Какой утонченный вкус. Питер пропустил выпад мимо ушей и сел подле Э.К.Стюарта. Стереомузыка лилась словно из стен. - Проклятье, я нигде не вижу аппаратуры. Как ты ее обнаружил? Приоткрыв глаза, Экс одарил его ехидной улыбочкой. - Наш телегид выболтал мне секрет. - Он пригладил пальцем ус и кивнул за спинку кресла. - Панель управления встроена в стену позади тебя, динамики замаскированы. Кстати, система компьютеризована и управляется голосом. Я просто назвал вслух альбом, который решил поставить. - Впечатляюще, - признал Питер и поскреб в затылке. - Слушай, по-моему, Стив когда-то собрал стереомагнитофон, который подчинялся голосовым командам. Было такое? Подошел Дельмарио с бокалом в руке и запотевшей бутылкой "Хайнекена" в другой. - Твое пиво. - Отдав Питеру бутылку, он уселся на росписной кофейный столик и приложился к бокалу. - Было дело, сварганил я такой магнитофон, - подтвердил он. - Жаль, грубовато получилось. Помнится, кое-кто долго по этому поводу измывался. - Ну да, будто бы ты все деньги ухнул на сверхкачественную пленку, а звукосниматель сделал из старой вешалки, - вспомнил Экс. - Но система-то р...работала, - возразил Дельмарио, - и тоже, как ты выразился, подчинялась голосу. Примитив, ясное дело, просто включалась и выключалась, только и всего... К тому же приходилось почти кричать... Я собирался ус...совершенствовать ее после универа... - Он махнул рукой. - Недосуг. Короче, у тутошней установки ничего общего с той бандурой, эт...точно. Действительно вещь. - Я заметил, - усмехнулся Экс и, приподняв голову, произнес отчетливо и громко: - Достаточно, благодарю. Сразу наступившая тишина даже слегка испугала Питера. Он молчал, не зная, о чем говорить. Наконец Стюарт повернулся к нему и спросил: - Питер, как Баннишу удалось тебя заполучить? Питер озадаченно посмотрел сначала на Стива, потом снова на Экса. Тот оставался совершенно серьезен. - Заполучить? Ты имеешь в виду наш приезд сюда? Да просто пригласил, а что такое? - Стиву, например, он оплатил дорогу, - сказал Экс. - А со мной у него не сразу вышло: я отклонил приглашение. Ты ведь знаешь, я Брюса не жаловал. Но он нажал на свои рычаги и заставил меня изменить решение. Я работаю в одном рекламном агентстве; Банниш соблазнил мое начальство выгодной сделкой, и мне было велено либо отправляться сюда, либо освободить занимаемое место. Занятно, правда? - Все говорит за то, что ваш большой друг придает немалое значение этой встрече, - подала реплику Кэти, которая до сих пор со скучающим видом потягивала мартини. Экс выбрался из кресла. - Идите все сюда, я хочу кое-что показать. Кэти первая поднялась с дивана, Питер со Стивом тоже послушно встали и отправились следом за Стюартом в другой конец гостиной. Там, в полутемном углу, обставленном книжными шкафами, стоял великолепный резной столик викторианской эпохи, искусно инкрустированный посередине квадратиками светлой и темной древесины. На них были расставлены фигурки из оникса и слоновой кости - неоконченная шахматная партия. - Как вам это нравится? - спросил Стюарт. - Да-а, превосходная работа, - неуверенно заметил Питер. Ему захотелось рассмотреть фигурки поближе, он протянул руку, чтобы взять черного ферзя, и удивленно хмыкнул. Ферзь стоял, как влитой. - Можешь не стараться - бесполезно, - сообщил Экс, когда Питер потянулся к ладье. - Я пробовал. Все фигуры намертво приклеены. Позиция зафиксирована раз и навсегда. Стив Дельмарио обогнул столик; его глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, растерянно мигнули. Поставив бокал с краю, он опустился в кресло со стороны белых. - Э...эта позиция... - проговорил он слегка заплетающимся языком, - он...на мне знакома. Э.К.Стюарт холодно улыбнулся и, пригладив усы, кивнул на доску. - А ты что скажешь, Питер? Питер вгляделся повнимательнее и внезапно вспомнил эту расстановку. Да, это она, ведь когда-то он знал ее не хуже собственного отражения в зеркальце для бритья. - Национальный чемпионат, - пробормотал он. - Критическая позиция партии Банниш-Весселер. Экс наклонил голову. - Так я и думал. Не был уверен. - Ну, я-то уверен! - вскричал Дельмарио. - Тоже мне, не уверен! Дьявол, да это ведь та партия, которую Банниш продул. Помнишь, он сыграл королем, когда надо было жертвовать коня. Это стоило нам одного очка и проигрыша в матче. А я в это время... сидя рядом... играл лучшую партию в жизни. Гордился, ликовал... как идиот. Мастера обставил, а что толку? Банни удружил. - Пошатнувшись, Стив презрительно уставился на доску. - Вон ту пешку - конем, пожертвовать слона, и дело в шляпе... Все! Фланг Весселера нараспашку! Потом шах, шах, еще шах... а там не за горами и мат. - Которого ты впоследствии так и не обнаружил, - раздался голос неслышно появившегося Брюса Банниша. Питер вздрогнул, словно взломщик, пойманный за руку в момент присвоения чужого фамильного серебра. Хозяин дома стоял в дверях, в нескольких ярдах от сгрудившихся вокруг шахматного столика гостей. Банниш тоже сильно переменился - похудел, постройнел и раздался в плечах, только щеки остались такими же пухлыми. В целом, как заметил Питер, он выглядел куда здоровее прежнего. Каштановый "ежик" превратился в пышную шевелюру, тщательно уложенную по последней моде. Но и в костюме от лучшего портного, и в дымчатых очках в черепаховой оправе Банниш остался Баннишем. Во всяком случае, голос его, скрипучий и резкий, Питер признал не глядя. Банниш небрежной походкой приблизился к доске. - Ты несколько недель анализировал эту позицию, - укорил он Дельмарио, - но так и не придумал выигрышного продолжения. Дельмарио вскипел: - Я нашел дюжину выигрышных продолжений! - Как же, как же, помню. Только ни одного надежного. Все твои так называемые матовые комбинации - фантазия чистой воды. Весселер был мастером - он не стал бы плясать под твою дудку. Дельмарио состроил надменную мину и, взяв свой бокал, собрался отпарировать, но вовремя встрявший Экс лишил его этой возможности. - Рад тебя видеть, Брюс, - сказал он, протягивая хозяину руку. - Сколько же мы не виделись? Банниш повернулся к нему и улыбнулся с нескрываемой иронией. - Как прикажешь это понимать? Ты ведь прекрасно знаешь, сколько лет прошло, я тоже знаю сколько, и для остальных это не секрет. Так зачем же спрашивать? Может быть, твой вопрос задан ради миссис Нортен? - Он повернулся на каблуках и поглядел на Кэти. - Вам известно, сколько времени наша команда не собиралась вместе? Кэти усмехнулась: - Наслышана. - Ага. - Банниш снова развернулся всем корпусом, чтобы уставиться в лицо Эксу. - Итак, все мы знаем. Следовательно, это одна из твоих шуточек, а посему я не намерен отвечать. Помнится, ты так же вот звонил мне по телефону в три утра и спрашивал, который час, а когда я отвечал, интересовался, за каким дьяволом я названиваю тебе в такую рань. Экс нахмурился и опустил руку. - Ладно, - прервал Банниш неловкую паузу, - что толку стоять вокруг этой дурацкой доски. В ногах правды нет. Давайте-ка сядем к камину и потолкуем. - Он сделал общий приглашающий жест. - Прошу. Когда гости уселись, в комнате вновь повисло молчание. Питер медленно отхлебнул пива. Он испытывал не просто неловкость - в воздухе осязаемо сгущалось напряжение самого злокачественного свойства. - Ты отлично устроился, Брюс, - заметил он, надеясь разрядить атмосферу. Банниш благосклонно осмотрелся. - Да уж. Я, знаете ли, сказочно преуспел. Просто сказочно. Вы не поверите, если я скажу, сколько у меня денег. Ума не приложу, куда их девать. - Хозяин одарил гостей широкой, жизнерадостной улыбкой. - Но что же это я? Опять расхвастался, когда следовало бы расспросить о ваших достижениях, друзья! - Он обратился к Питеру: - Поделись своими успехами, Нортен. Как-никак, ты - наш капитан, тебе и начинать. Питер опустил глаза. - У меня все в порядке, дела идут нормально. Держу книжный магазин. - О, книжный магазин! Это прекрасно! Помнится, ты всегда тяготел к книжному делу. Правда, мне казалось, ты собирался писать книги, а не продавать. Грандиозные были замыслы... Почему ты отказался от литературной карьеры? Разочаровался в беллетристике? У Питера пересохло во рту. - М-м... Разные обстоятельства. Не хватало времени на писанину. Отговорка прозвучала столь неубедительно, что ему вдруг отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте. - Не хватало времени, - повторил Брюс Банниш, - понятно. А жаль. Ты подавал надежды. - Он и сейчас их подает, - неожиданно вступила в беседу Кэти. - Его послушать - все еще впереди. С тех пор, как мы познакомились, он только и делает, что обнадеживает да обещает. Поэтому и писать некогда. Банниш добродушно рассмеялся. - У твоей супруги острый язычок - почти такой же, как у Экса в его студенческую бытность. Такая жена - сплошное удовольствие; насколько я помню, ты всегда любил добрую шутку. - Он переключился на Стюарта. - А ты, Экс, до сих пор такой же остряк? Экс поморщился. - Теперь я циник, - коротко ответил он. - Тоже неплохо, - одобрил Банниш и опять повернулся к Кэти. - Не знаю, все ли истории о старине Эксе вам рассказал муж, но некоторые из его проделок были верхом остроумия. Он ведь весельчак, наш Э.К.Стюарт. Однажды, когда наша команда победила в городском чемпионате, он подучил свою подружку позвонить Питеру и проинтервьюировать его, представившись репортершей "Ассошиэйтед пресс". Интервью длилось больше часа, прежде чем до Питера дошло. Кэти засмеялась. - Да, временами он туговато соображает. - О, это еще цветочки. Чаще Экс любил подшучивать надо мной. Я, к вашему сведению, чурался общества и девушек боялся как огня. А за Эксом они табунами ходили, и все - одна шикарнее другой. Вот он, добрая душа, и сжалился надо мной - предложил поделиться, устроив мне свидание с прекрасной незнакомкой, что называется, "вслепую". Я обрадовался и в назначенный час, сгорая от нетерпения, был на условленном месте. И она пришла. В темных очках, с тросточкой, которой, сами понимаете, постукивала перед собой по асфальту. Вслепую так вслепую. Стив Дельмарио затрясся, прыснул и едва не подавился коктейлем. - Простите... Ох!.. Простите, - прохрипел он, откашливаясь. Банниш небрежно махнул рукой. - Гогочи, не стесняйся. Со стороны это и вправду выглядело смешно. На самом-то деле девушка видела не хуже меня. Она занималась в актерской студии и репетировала какую-то пьесу. Но чтобы выяснить это, я потратил целый вечер и выглядел дурак дураком. Впрочем, это только один из розыгрышей, на которые Экс был неистощим. - Это было давно, - с досадой произнес Стюарт. - Мы были молоды, глупы. Все в прошлом, Брюс. - Брюс?! - Банниша изобразил удивление. - Это что-то новенькое, Стюарт. Ты и впрямь изменился. Раньше ты звал меня по-другому - ведь это с твоей легкой руки ко мне прилипло имечко Брюсик. Боже, как я его ненавидел! Меня от него тошнило. Сколько раз я просил не называть меня Брюсиком, ты помнишь? Я не помню. Помню только, как годика через три при встрече ты подошел ко мне и сказал, что, поразмыслив на досуге, вынужден согласиться: имя Брюсик не очень подходит шахматисту первой категории, совершеннолетнему и к тому же новоиспеченному офицеру запаса. Меня так растрогали твои слова, что я запомнил всю речь целиком. хотя от неожиданности не сразу нашелся с ответом и сказал только: "Ладно, давно пора", - а ты ухмы