решался проверить: его могли убить прежде, чем он успеет моргнуть. Наконец меч отвели в сторону. -- Пойдем-ка со мной, дружок!.. x x x -- Милорд! -- Главный управляющий Малкорил так официально поклонился ему, что Том покраснел. Стоящий рядом шеф Кельдур пожал плечами, он был поражен. Он или не знал, или забыл о том, какое у Тома общественное положение, и для него гость был всего лишь помощником из вассалов. -- Не думаю, -- Том жестом предложил им сесть, -- что я сейчас чей-нибудь лорд. Маэстро да Сильва примирительно сказал: -- Я полагаю, что вы стали лордом самому себе, а это гораздо важнее. Настал черед Тома поклониться: как ученик -- мастеру. -- Я думал, милорд, что вас нет в живых. Том с изумлением заметил, как увлажнились глаза у Малкорила. -- Я скучал без вас, друзья мои, -- сказал он и со всей полнотой прочувствовал смысл сказанного. Комната была забита всевозможными предметами. Это был старый офис Малкорила: между колоннами из голубого стекла возвышались груды разбитых контейнеров из-под Хаос знает чего. Некоторые были заполнены футлярами из-под кристаллов и горелыми деталями микродронов. Толстый слой беловато-серой пыли покрывал все вокруг. Все трое сидели на древних стульях, которые давно нуждались в починке. Том сел тоже. -- Сейчас придут еще двое, -- сказал маэстро, -- но мы можем начать и без них. Том глубоко вздохнул: "Да, реализовать план Кордувена будет совсем непросто". -- Полагаю, что термин "Лудус Витэ" сейчас хорошо известен? -- начал он. От маэстро да Сильвы последовал гордый кивок; мясистое лицо Малкорила застыло; а шеф Кельдур, казалось, был готов сплюнуть. -- Нам всем следовало вступить туда, прежде чем стало поздно! -- донесся от входа знакомый голос. Том оглянулся. Квадратное лицо и обритая наголо голова торчали из прорыва в мембране. Потом появилось все остальное. -- Том! Ты ли это? -- сказал вновь прибывший. -- Привет, Тэт! Как дела? -- Я о тебе много всего слышал. -- Поскольку прочие мужчины принялись озадаченно переглядываться, Тэт добавил: -- Вы не знаете, кто перед вами? Однорукий лорд, собственной персоной. Легендарная фигура в нашем деле. На лице Малкорила отразились противоречивые чувства. -- Думаю, мне следует пояснить, -- хорошо поставленным, красивым голосом произнес маэстро да Сильва, -- что мы все принадлежим к различным политическим убеждениям. "Как и члены "Лудус Витэ", -- подумал Том. В его памяти живо всплыло первое совещание с Сентинелом и остальными бывшими соратниками, но Том отогнал видение прочь. -- Наши общие интересы, -- продолжал маэстро, -- это забота о судьбе заключенных в тюрьмы наших прежних хозяев. -- Прежних хозяев? -- яростно воскликнул шеф Кельдур, подчеркнув слово "прежних". -- Вассалом становишься на всю жизнь! Что, черт возьми, вы имеете... Том намеренно покашлял, и Кельдур сразу замолчал. -- Продолжайте, милорд, -- сказал маэстро да Сильва. -- Думаю, будет гораздо лучше, если вы будете называть меня Томом. В целях соблюдения секретности, -- добавил он, когда Малкорил начал было возражать, -- если будет угодно. Договорились? Все четверо нехотя кивнули. -- Тогда продолжим... Тэт прав: я был одним из действующих членов организации "Лудус Витэ", состоящей из многих отделений. И я действительно был одним из тех, кто спланировал заговор. -- Но... -- Тэт не договорил. -- В чем дело? -- Все знают... все думают, что ты убит. Ты -- мученик за правое дело. К горлу подступил смешок, но Том сдержал его: -- Я был далеко отсюда. Скажем, сам приговорил себя к добровольной ссылке на два последних года... Нет, -- поправился он, вспомнив навсегда утраченное время, -- точнее, на четыре года. -- Значит, ты не знаешь о Жаке? -- осторожно спросил Тэт. По коже Тома пробежал озноб. -- А что с ним? -- Когда ты исчез... Твое владение и твой дворец были тщательно обследованы. Один из твоих альфа-слуг оказывал всяческую помощь... "Фелгринар, -- подумал Том. -- Мне никогда не следовало на него полагаться". -- Одним словом, Жака обвинили в том, что он использует не по назначению фонды. -- Что они с ним сделали? -- Он не казнен. Находится где-то в заключении. Он убедил их, что не являлся членом "Лудус Витэ". "Ты молодчина, Жак, -- подумал Том. -- Тебе, наверное, пришлось плести всякие небылицы... И это -- тоже моя вина". -- Что тебе еще известно, Тэт? -- Мало чего. Люди Кордувена нашли остатки какого-то секретного устройства... Рука Тома потянулась к талисману, но он одернул себя. Как же Кордувен узнал об этом? Том всего раз или два за время их знакомства надевал рубашку с глубоким вырезом, а не с высоким воротником. Да, наблюдательность Кордувена просто пугает. Его ни в коем случае нельзя недооценивать. -- Черт возьми, как трудно поверить, что ты здесь! Что не какой-то мифический герой... Том покачал головой: -- Тебе известно, что случилось с шефом моей охраны, капитаном Эльвой Штрелстхорм? -- Нет, к сожалению. Насколько я знаю, твое владение опять вошло в состав территории лорда Шинкенара. Хотя сейчас это уже не существенно: он сбежал во время мятежа, искал убежища у герцога Болтривара. Маэстро откашлялся: -- Том, твой путь был долог. Можешь ты нам рассказать... Легкое позвякивание прервало его. Возле мембраны стояла высокая изящная женщина, одетая в золотисто-желтый плащ. Кожа у нее была очень черная, а черты лица чрезвычайно выразительны. -- Когда-то вы были среди лучших моих студентов. -- Мистресс э'Налефи! -- Том вскочил. Она сбросила плащ: -- Итак, что же у вас не заладилось, милорд? x x x На явке никого не было. Одетый в простой черный плащ, опустив голову, Том неторопливо пошел к следующей. Свернул в спиральный белый туннель, потом в сад с потемневшей от времени скульптурой, прошел мимо изящных магнитных курантов и вошел в библиотеку. Среди полок с кристаллами неспешно бродили несколько человек. Один из них устремил взгляд на вошедшего, и Том тут же вышел. Следующая явка находилась около внешних пространств, в небольшом хранилище для драгоценных металлов. Но и здесь царила тишина, в углах висела тяжелая, с мертвыми мотыльками, паутина, а на полу лежала многодневная пыль. x x x Последней, седьмой явкой была детская балетная школа. Но и тут никого не было. "Мне не справиться без помощи, -- подумал Том, стоя на пороге зала, стены которого были увешаны зеркалами. -- Мои старинные друзья-вассалы многое знают, но люди они нетренированные". Потеряв счет времени, он стоял в пустом зале, положив руку на перекладину балетного станка, и лишь отражение пялилось на него из зеркала. -- А ты, мама, училась танцевать в такой же балетной студии? -- спросил он. И не получил ответа. Затем он услышал, как приближаются дети, и незаметно выскользнул из зала. Никакого иного выхода не было, и он решил повторить маршрут, шаг за шагом, начиная с первой явки, по всем другим, и на четвертой нашел... x x x -- Лови! Пойманный Кордувеном кристалл блестел оранжевым светом. -- Что здесь? -- Все, что тебе нужно, -- сказал Том. -- Подробные схемы мест заключения. Гораздо более подробные, чем твои. Приведена численность охраны. Кордувен сидел за белым столиком из кованой стали под высоким кустом с темными листьями и яркими, приторно пахнущими цветами. В пруду рядом плавали карпы. Отряд Кордувена добрался до этой явки, но дорога заняла много времени, слишком много. Однако, когда Том спросил, как им удалось выйти из боя, Кордувен проигнорировал его вопрос. -- Ну, хорошо! -- Кордувен откинулся на спинку стула. -- Где же... Послышался тихий свист, и он замер. -- Кто-то идет, -- еле слышно произнес он. Но свист раздался во второй раз, на этот раз громко, и он спросил: -- Сведения надежные? -- Я бы сказал -- да, -- Том развернул стул и сел на него "верхом". -- Как удалось достать? -- Ну, скажем, новым хозяевам надо, чтобы все работало как прежде. И чтобы заключенные были накормлены. Кордувен вынул маленький серебристый инфор. -- Там отличные камеры. -- Он сделал управляющий жест, и схема засветилась. -- Когда-то они были номерами гостиниц. Я это хорошо помню... -- Теперь там охрана перед каждой мембраной. И перед каждой развилкой в туннелях. Но дело не в этом. Дело в том, -- Том сделал жест, и дисплей повернулся, а изображение увеличилось, -- временный совет предпринял в этом направлении, как мне кажется, все возможное. Кордувен мог собрать для нападения тысячу солдат -- Том это понимал, -- но их передвижения станут известны заранее, и заключенных попросту перепрячут. Единственное, на что можно было решиться, -- это действовать втайне, малыми силами. Но тогда и успех был сомнителен. -- Проклятие! -- Веко Кордувена задергалось. Он был в состоянии крайнего нервного напряжения. -- Как твои люди? -- Том имел в виду: велики ли были потери в перестрелке? На этот раз Кордувен ответил: -- Мы потеряли двоих. Остальные шестеро -- в строю. Противник был подавлен. Том посмотрел в сторону. И вдруг спросил; -- Почему ты здесь, Кордувен? В чем истинная причина? Кордувен слишком поспешно отозвался: -- Жизнь ведь непростая вещь, правда? -- Судя по моему опыту -- непростая. Но ведь твой брак с Сильваной был аннулирован. -- Том пристально смотрел в лицо Кордувена. "Ты знаешь о моих чувствах, -- думал он. -- Именно из-за них я здесь. Ну а ты, Корд, почему?" -- Как ты считаешь, Том, она красива? Вопрос застиг Тома врасплох. -- О да! -- Я тоже люблю красивых женщин, Том... -- Естественно! -- ...потому что могу, в некотором смысле, видеть в них самого себя. Том недоуменно посмотрел на него: -- Я не понял... -- Не потому, что я мечтаю о каких-то взаимоотношениях с ними. Чтобы проникнуть в смысл его последних фраз, понадобилось какое-то время. -- Черт бы тебя побрал, Корд! -- сказал смачно Том. И добавил мысленно: "Мне и в голову это не приходило". -- Да, друг мой. -- Голос Кордувена звучал как будто издалека. -- Именно так и обстоит дело. Таковы были причины социального распада среди знати; Том не имел представления, каковы последствия этого в военной среде. "А ведь он вполне понимает, -- подумал Том, насколько рискованно говорить мне об этом". Он долго смотрел на своего старинного приятеля, затем протянул ему руку: -- Спасибо тебе! Они торжественно сжали друг другу запястья. x x x Кордувен созвал всех на короткое совещание, оставив в дозоре всего одного человека. -- Том, поясни свою мысль. Я жду ваши аргументы "за" и "против", джентльмены, поэтому будьте внимательны! -- Мы можем направить против них их собственные идеи, -- сказал Том. -- Это показательный процесс, поэтому они хотят разместить зрителей в Алеф-холле. Он больше подходит для вещания. -- Он вызвал дополнительный дисплей. -- Само собой, они не хотят никаких неприятных сюрпризов, поэтому список гостей был составлен заранее. Но и здесь есть, над чем поработать: кристаллы удостоверений личности, план расположения гостей... Я когда-то занимался этими нудными делами... -- Они проведут проверку на наличие оружия, -- перебил его один из мужчин. -- Нам не удастся ввести в заблуждение их сенсорные сети! Том обратил внимание на выражение "ввести в заблуждение" и аристократический выговор. Похоже, все это были непростые люди... -- Несомненно. Вот почему мы пойдем безоружными. Сначала это было воспринято с насмешкой, но скоро все уже сидели с задумчивыми лицами. "Ты хорошо подобрал своих людей, Кордувен", -- подумал Том. Да, эти люди явно относились к военной элите. Но было и еще что-то. Не зря же Кордувен отказался отвечать на уместный в данных обстоятельствах вопрос, каковы истинные причины того, что он находится здесь. А по поводу предстоящей операции складывалось ощущение, что битва будет до последней капли крови, и этот отряд понадобился, чтобы поднять мятеж -- весьма зрелищный и с расчетом на публику. Неужели миссия смертников? С участием высокопоставленных офицеров? -- ...ты думаешь, Том? -- Прошу прощения, прослушал! -- Я сказал... -- Не важно! -- Том вытащил из-под рубашки талисман, снял через голову шнурок. -- Смотрите внимательно, джентльмены. -- Он сделал жест, разделив половинки, и разъял ногтем нуль-гель. -- Видите? Кордувен напрягся: человек, который привык не проявлять свои эмоции, на этот раз был явно удивлен. "Он не знал, что жеребенок имеет кое-какую начинку", -- понял Том. -- Это, -- сказал он, -- мю-пространственный кристалл-ретранслятор. Когда-то он принадлежал Пилоту. -- О Хаос! -- Военные переглянулись. А Том ощутил некую пресыщенность. В очередной раз он оживлял перед людьми древние легенды, о которых было принято говорить только шепотом. -- Принадлежал Пилоту, значит? -- Военный с худощавым лицом внимательно смотрел на засиявший дисплей. -- Они действительно существуют... -- Том заставил себя замолчать. -- Продолжай, -- сказал Кордувен. -- Этот кристалл, к сожалению, не совсем исправен. -- Том вывел триконку на дисплей Кордувена; затем жестом он переключил на повтор ряда подробностей на экране. -- Мы можем узнать, где останавливаются высокопоставленные члены "Лудус Витэ". У кого-то из них должны быть работающие кристаллы. Двое солдат принялись перешептываться, и Том дважды уловил слово "Пилот". -- Откуда ты знаешь? -- спросил Кордувен. -- Я имею в виду, о действующих кристаллах. -- Из твоих слов. Три тысячи Оракулов пострадали во время Бунта. На это потребовалось бы три тысячи кристаллов-ретрансляторов. И я могу поспорить, что у лидеров они еще имеются. Кордувен переглянулся с одним из своих людей. Том понял: это были сведения, которые их знаменитая служба разведки не смогла установить, хотя и должна была бы. Но могло быть и другое объяснение: Том лжет. -- Тебе придется мне довериться, -- сказал он без обиняков Кордувену. -- И позволить самому сделать нужные приготовлений. "Если бы ты знал, к чьей помощи я собираюсь прибегнуть!" -- добавил он мысленно. Последовала долгая пауза, а затем Кордувен сказал: -- Договорились! x x x Вдоль стены коридора пробежал тихий, словно выражающий сомнение гул, затем все замерло. -- Да, -- пробормотал Том. -- Это я... Он коснулся ладонью стены и поспешил наружу. Ему была необходима полная изоляция, а во внешних пространствах будет безопасней. Нужен точный расчет времени. Прежде всего следовало бы иметь кристалл -- до того, как все начнется, -- но это неосуществимо. Поэтому все придется выстраивать мысленно, всю алгоритмическую сеть действий, включающую в себя тысячи процессов в контексте метавектора Авернона. А люди Кордувена должны будут добыть кристалл. Том вспомнил левитоциклы, с шумом проносящиеся по воздуху... Но сейчас залы галереи Венелуза с их высокими арочными сводами были заброшены. Дикие колонии флюоресцентных грибов беспорядочно росли на сводчатом потолке и в выемках колонн. Монумент тринадцатилетней давности -- гонщикам и зрителям, которые погибли во время взрыва, -- был сброшен, а на закопченных темных стенах кислотой были выгравированы триконки, которые провозглашали свободу правым делом. Глава 66 Нулапейрон, 3418 год н. э. Алеф-холл совершенно перестроили. Изнутри это был теперь просторный, темный, полый шар в сотни метров в поперечнике. Затемненные уголки зала освещались плавающими по воздуху голограммами и лентами, переливающимися всеми оттенками синего цвета -- темно-синий, нежно-голубой, лазурный, сапфировый... Черт, как мучительно чешется голова!.. Трудно различить, где точно находятся стены, но видно, что они облицованы темными панелями. В затененных местах прячутся скульптуры: сталь и тусклое золото, искаженные в муках фигуры, мятущиеся во тьме. Угрюмая толпа ждет начала. Том протянул было руку, чтобы почесать голову, но вовремя остановил себя. Просто это было бы не к месту, только и всего. Все это, однако, мелочи. Беспокоило его совсем другое. У него не было этого проклятого кристалла. Возник еще один источник света: кроваво-красные вертикальные полосы, медленно, по непредсказуемым орбитам, двигавшиеся по всему залу. -- Простите, ваше преподобие! -- Пожалуйста, дочь моя! -- Том отодвинулся в сторону, чтобы дать ей пройти. Толпа молчала: говорили только по необходимости, приглушенным шепотом. Слышался едва уловимый шелест ткани -- преобладали длинные с капюшонами одеяния простых и темных расцветок -- и приглушенное неритмичное постукивание сандалий по семи винтовым пандусам из стекловидного материала. Том очень надеялся, что Кордувен появится вовремя. На охранниках были крест-накрест надеты портупеи -- одна малиновая, другая изумрудная. А самое главное, в руках стражники держали серебристо-черные гразеры. Стражники были повсюду: шеренги их стояли вдоль спусков, а также по всему периметру зала с хрустальным полом. На одинаковом расстоянии друг от друга они располагались даже среди зрителей. "Могу ли я доверять тебе, Эльва?!" -- в очередной раз спрашивал себя Том. И не находил ответа. Если бы Кордувен знал то, как Том сумел достать удостоверения, он бы немедленно отменил операцию. Кстати, вот и он! Издали кажущаяся маленькой, фигура в спускающейся колонне людей. Серый с капюшоном плащ не может замаскировать походку Кордувена: невероятно скованная и буквально излучающая напряженность. Черт, затылок зудит нестерпимо! Не обращать внимания! Семь пандусов, семеро людей. Простое совпадение, но Том задумался, насколько оно было решающим. Кордувен и шестеро офицеров разделились, каждый продвигался по своему пандусу. Наверное, им следовало бы держаться вместе... Черт возьми этот непрекращающийся зуд!.. Нет, никаких лишних движений! Они находились слишком далеко друг от друга, чтобы Кордувен мог знаком показать: удалось или не удалось. -- Могу я получить благословение, ваше преподобие? -- прошептали рядом. Том еле сдержал смех: -- Конечно, сын мой! -- и приказал себе: "Не смейся и даже не смей думать о том, чтобы почесать свою треклятую голову, иначе Сильвана умрет! Это тебе, надеюсь, не надо объяснять?" Его словно окатило холодным душем от этой мысли, и Том начал складывать своей единственной рукой мудру и постарался извлечь из памяти слова Старого Элдра: "Benehte, syen mir, pre'omnis greche" -- канонический текст благословения. x x x Перед ним во плоти был сам образ пытки. Хрустальный пол представлял собой совершенно плоскую поверхность, видимо, метров ста в диаметре. Высоко наверху, на уровне экватора, располагались по кругу семь равноотстоящих друг от друга выходов. Да, само архитектурное решение зала олицетворяло собой пытку. Прутья из темного железа и чистого графита образовывали какое-то сатанинское переплетение: не то крестообразное гнездо неведомого летающего зверя, не то странное распятие, подвешенное в самом центре зала, в ста метрах над головой Тома. В обритой голове опять возник зуд. С распятия свешивались вниз какие-то части конструкции. Словно обрывки... Подбирая разлетающиеся полы своей лиловой одежды, Том видел, как то тут, то там останавливались и запрокидывали свои головы люди, явившиеся на экзекуцию. Были ли они разочарованы, что на распятии никого нет? Некоторые, проходя мимо Тома, кланялись или поднимали ко лбу кулак в знак уважения, и Том благословлял их, сложив пальцы в мудру. Он мог бы иметь с собой двух прислужников, которые раскачивали бы кадила, наполняя воздух вокруг фиолетовыми клубами ароматических веществ, но люди Кордувена не смогли бы выдать себя за учеников священника, даже обрей они головы и надень лиловые одежды. По хрустальному полу пробежала рябь. Все отодвинулись к стенам. Повсюду появились сиденья, приобрели четкие очертания. Две тысячи зрителей сели, задрали голову, и по залу пробежал тихий ропот. Но охранники не смотрели наверх -- они наблюдали за толпой, внимательно оглядывая людей, -- и Тому это не понравилось Слишком уж хорошо обучены. Острый взгляд, блеснув, задержался на нем, и Том заставил себя поднять глаза и отклониться назад. "Веди себя, как все", -- приказал он самому себе. Белый мерцающий свет разлился по залу. В самой высокой точке потолка засветилась круглая мембрана. Она видоизменялась, в ней появились выпуклости в семи местах, выпуклости назревали, как бутоны, и вдруг одновременно раскрылись. Это были левит-диски. Некоторое время семь дисков качались на первоначальных местах, а потом начали плавно снижаться. Каждая из раскрытых капсул-бутонов была в золотом кольце света, и в каждой находилось по одному члену трибунала. "О Судьба! -- воскликнул мысленно Том. -- Этого не может быть! Я ошибаюсь!" Но вот семь огромных кубических голограмм возникли над залом, показывая крупным планом изображения судей, и Том понял, что ошибки нет. Да, среди них была Эльва. Конечно, ничего странного в том, что она здесь, нет: высокопоставленный член "Лудус Витэ" и родилась в этих местах... однако прошлой ночью она ничего об этом не сказала. Малкорил предоставил ему информацию о ее местонахождении, и Том нашел Эльву, чтобы уговорить ее достать восемь удостоверений личности, и она сделала это. Он прикрыл глаза, делая вид, что молится. Впрочем, никаких признаков того, что ему уделяли какое-то особое внимание, не было. Полторы сотни охранников наблюдали за всеми. И он, успокоившись, открыл глаза и взглянул на голограммы. Трое из судей были ему незнакомы, но четверых он знал. Их изображения были настолько увеличены, что казалось, можно протянуть руку и прикоснуться к ним: нежно провести пальцем по щеке или впиться ногтями в глаза -- выбирай, что хочешь, все зависит от твоих чувств. Том переводил взгляд с одной голограммы на другую. Сентинел: массивный, с седыми волосами, выглядевший очень внушительно. Эльва: бесстрастное лицо, глаза, по которым ничего невозможно понять. Виконт Вилкарзъе: в простой форме, без регалий, один из пролетариев, пытающий своих бывших сотоварищей. И знакомое бледное веснушчатое лицо... Рыжевато-каштановые волосы, красивые глаза, один из них, незрячий, при этом увеличении подобен бирюзово-аквамариновому драгоценному камню с янтарными вкраплениями. Находится здесь, чтобы судить свою бывшую хозяйку. Арланна. Том попытался встретиться взглядом с Кордувеном, но другие зрители заслоняли обзор. Похоже, кристалла нет. Если бы люди Кордувена справились с делом, кристалл был бы уже здесь. -- Ты уверен, что тебе удастся достать его? -- спросил Том перед началом всего. -- Мои люди -- профессионалы, -- ответил Кордувен... Теперь уже получалась совсем парадоксальная ситуация. Кордувен не мог двинуться ни на шаг без Тома; Тому был необходим кристалл. x x x Выражение лица леди Даринии спокойно: крупным планом ее глаза, они неестественно неподвижны. -- Леди Сильвана выберет наказание для мальчика. Широко открыв синие глаза, дочь оценивающе разглядывает Тома. Широко раскрытые, голубые глаза. Чистый молодой голос: -- Может быть, отнять у него руку? -- Прекрасно, -- говорит леди Дариния. -- Прежде чем доставить его во дворец, отрубите ему руку. Бесстрастный взгляд серых глаз. -- Все равно -- какую. x x x Почему судебный процесс начат с этой иллюстрации? А именно из-за того, о чем говорил тогда Тэт: Однорукий был мучеником за правое дело, и толпа наверняка это знала. Между тем дисплей показывал пузырящуюся жировую ткань, поднимающийся вверх дым от сгоревшей крови, режущий инструмент и пронзительно кричащего молодого Тома Коркоригана. x x x -- Обвиняемая... Засветились триконки, в письменной форме показывая то, что произносила Арланна. -- ...Сильвана Лирголан, бывшая леди Сильвана... Далеко-далеко вверху, на самой высокой части потолка, из центра мембраны пошли световые круги. -- ...Совершенные преступления: измена народу... Медленно поднимается ярко освещенный крест из железа и графита. -- ...против человечности... Крест опускается вниз. Ее лицо попало на дисплеи, и у Тома мелькнула мысль, не случилось ли это по ошибке: привязанная к распятию, с разметавшимися чудесными светлыми волосами, она было невыразимо прекрасна. О Сильвана! Он был прав, что пришел сюда. Заговорила представительница защиты. -- Этот судебный процесс несправедлив уже тем, что его исход предрешен. Мы стоим в преддверии новой эпохи, перед лицом мира, построенного отважными людьми, -- она повысила голос, заглушая поднявшийся в зале ропот. -- Да, у тех, кто правил раньше, были ошибки... Но мы не должны повторять их ошибок, товарищи сограждане. Представители обвинения будут утверждать, что она виновна; но мы должны признать, что подзащитная оказалась под давлением определенных обстоятельств... На дисплее появился представитель обвинения. -- Требования защиты вынуждают нас показать это, пусть оно и кажется несправедливым... Изображение сменилось: вновь показали Сильвану. Том затаил дыхание, боясь, как бы не выскочило из груди сердце. Сильвана вскрикнула. Том вцепился рукой в свою ляжку, с силой впился пальцами в плоть. Зрители вокруг затаили дыхание: даже после многих лет насилия такие жестокие кары потрясали.. Десять тысяч железных прутьев и графитовых волокон, по мере того как магнитное поле распятия выталкивает их наружу... Он со всей силой прикусил губу, ощущая во рту соленый вкус крови. ...проникают в тело Сильваны, корчащееся в центре крестовины... Донеслось приглушенное рыдание. Рядом с Томом женщина спрятала лицо под капюшоном. ...и кровь ее стекает струйками, капая с прутьев, пока она умирает. На дисплее снова появился обвинитель: -- Это виртуальное изображение, полученное с помощью находящегося в нашем распоряжении Оракула, показывает, что подсудимая не только, вне всякого сомнения, виновна, но и даже сам вид наказания, которому она должна подвергнуться в ходе суда, уже предопределен... -- Ваше преподобие? -- послышался рядом тихий голос. -- Мир вам, -- Том скрестил пальцы в мудру. -- Я всего лишь молюсь. И это была почти правда. -- Поскольку мы уже знаем, -- продолжал обвинитель, -- что обвиняемая будет казнена, нам остается лишь провести эту процедуру! Выродки! Другая Сильвана, реальная, неотрывно смотрела на виртуальное голографическое изображение. Никакой паники; хотя нет и надежды на смягчение приговора. А диалог "защита -- обвинение" продолжался, хотя Том теперь улавливал лишь обрывки фраз. -- ...рассматривая это прежде всего как... в соответствии с доводами обвинения... Судьба заставила ее принять решение... -- ...защита не доказала... вынуждены будем признать ее виновной... так велит Бог... и вынести приговор трибунала, тот, который мы уже видели... x x x -- Я дам тебе знать, -- сказал тогда Том Кордувену. -- Это небезопасно. -- Кордувен был все время мрачен: ему предстояло рисковать жизнями своих людей. Но Том отрицательно покачал головой: -- Может быть, выход на связь и не проявится так явно, как в тот раз. Только достань мне этот проклятый кристалл!.. x x x О Сильвана! О распятие! "Я не смогу сделать это без кристалла", -- говорил себе Том. У него действительно не было таких сил. Но не было и выбора. Глава 67 Нулапейрон, 3418 год н. э. Голубое пламя. Этого не должно происходить. Тот барьер. Прорваться сквозь него. У груди -- жар. У меня нет кристалла. Люди, сидящие рядом, потянулись ближе, как будто хотели помочь, затем отпрянули. На лицах их появился страх, а голубое пламя уже скользило по лиловым одеяниям Тома. У меня есть кристалл. Но он не действовал. Так ведь? Засунув руку под рубашку, он раскрыл талисман и достал кристалл, спрятал его в ладони. Даже через нуль-гель чувствовалось исходящее от него тепло, а уж когда он вскрыл оболочку и извлек кристалл из нуль-геля!.. Жеребенок остался разделенным на две половины: одна -- на шнурке, другая упала под рубашку, поверх которой были надеты одежды священника. Рука просто горела. Он снова положил кристалл в талисман, закрыл его, но без нуль-гелевого футляра. -- Вперед, Том! -- скомандовал он себе. Теперь не было уже никакого барьера, и поэтому он рывком бросился вперед, расстегивая легко снимающиеся застежки, его лиловая одежда спадала с плеч, и янтарные лучи резали воздух, и кто-то пронзительно кричал. x x x Высоко вверху левит-диски судей меняли свои формы: у них появлялись грани, из них лился свет. По периметру запускались поисковые сканеры и нейроспиндлеры. Приводились в боевое состояние фемтоорудия... Вперед! Десятки лучей брызнули в ответ во все стороны, зрители начали прятаться за сиденья. Некоторые запаниковали и устремились к пандусам, но первых тут же сразило наповал. Идти надо без оружия. Так считал Том -- да и другие согласились с ним -- по одной простой причине: когда придет время, они могли взять оружие у охранников. И вот время пришло. Бежать быстрее!!! Ему и в голову не могло прийти, что возможно такое развитие событий. -- Сложить оружие! -- кричал кто-то сзади. Слышались какое-то бряцание, грохот, неразборчивые крики. Обе стороны целились, как снайперы, пытаясь не задеть невинных граждан -- если зрителей можно было назвать таковыми, -- но против семи человек были сотни, и к этому моменту все уже должно бы закончиться... Он ступил на пандус. Взбегая по нему, он ощущал в бедрах напряжение, как во время быстрого подъема на холм. Бросил беглый взгляд вниз: молодой человек, в котором Том немедленно узнал чжунгуо жэнь, вскочил со своего сиденья и, схватившись со стоящей рядом охранницей, разоружил ее. И эту возможность Том не учел: Кордувен пришел сюда отнюдь не без союзников. "Я должен был предвидеть это". -- Он испытал смешанное с горечью восхищение тактической смекалкой Кордувена, но времени размышлять об этом не было -- на пандусе перед ним стояло три охранника. Они растерялись, увидев одного невооруженного человека, бегущего от места схватки, и слишком поздно поняли свою ошибку. Через мгновение один уже лежал, согнувшись, на земле с раскинутыми руками. Том взмахнул ногой, словно серпом, и рухнул второй охранник. У последнего оставалось время на то, чтобы вскинуть оружие, но снизу примчался острый, как игла, луч, и охранник упал. Зашипели другие гразеры, отыскивая Тома огненными пальцами, но он уже затаился среди скульптур, скрывавшихся в полутьме у стены. Лучи исчезли -- охранники перенесли огонь на присутствующих в зале. Но Том не смотрел вниз, и у него для этого имелось целых две причины: нельзя было тратить ни секунды, и лицо его могло быть замечено на фоне теней. Путь выглядел не слишком удобным -- выступающие вперед декоративные металлические пластинки свисали повсюду, словно скульптуры подверглись пытке. К тому же приходилось петлять в поисках затененных мест. У него было уже с десяток порезов, по лбу струилась кровь. Впрочем, это не имеет значения. А вот рука влажная от пота. И если рука Сильваны выскользнет, это будет означать для нее смерть. Он бежал уже по горизонтальной поверхности, и в сотнях метров от него был хрустальный пол и все эти люди, и он перелез на металлическое кольцо. И остановился. Перед ним сверкала серебристая мембрана метров десяти в диаметре. -- Проклятие! -- сказал он вслух. -- Застрял. x x x "Дождись момента, когда тебя постигнет полное разочарование, -- говорил какой-то древний земной философ, -- и насладись им, так как оно предшествует просветлению". Том ждал, но времени было немного. А просветлением и не пахло!.. В сотне метров внизу от него висело переплетенное распятие. Там развевались светлые волосы -- пока еще с Сильваной все в порядке, -- но она находилась не прямо под ним, и в этом заключалась проблема. "Что же тебя там задерживает, Кордувен?" -- подумал он. Положение становилось безвыходным. Найдя хорошие опоры, Том зацепился за них обеими ногами, свесился вниз головой и потряс рукой, чтобы немного снять напряжение. Кровь прилила к голове. Черт, крест висит неподвижно! Замешкались они там или все погибли?.. Почему до сих пор не захватили пульт управления левитационным полем?.. Опускающийся крест сразу бы вызвал подозрение у охраны, поэтому они собирались поднять его. Это в какой-то степени защитит Тома, пока он будет освобождать Сильвану. Но теперь и это становилось проблематичным, потому что из-за мембраны он не мог достичь самой верхней точки потолка, куда бы поднялся крест. Да, планы вечно остаются просто планами... Конечно, он сможет рассчитать прыжок и оттолкнуться от опоры, но это бессмысленно, потому что нет никакой надежды на то, что он выживет после такого удара. Бросив себя на распятие, он не принесет никакой пользы Сильване, просто превратится вместе с нею в кровавое месиво. Да, планы -- просто интеллектуальные упражнения, голая теория. Надо продолжать отрабатывать все известные возможности, чтобы занять сознание, тогда истинную работу проделает подсознание и на поверхность всплывут неизвестные возможности... Что-то черное возникло рядом, и он далеко не сразу понял, что это. x x x "Чувствуешь ли ты боль?" -- спрашивал он мысленно. Оно не отвечало. Оно текло, как жидкость. Когда Том поднял руку, оно охватило его плечо, сильно сжало. "Ты чувствуешь боль, мой друг?" -- Я готов! "Будем спускаться!" Вокруг опять пылало голубое пламя. Том с трудом подавил стон -- висящий на груди талисман обжигал до боли. Зато теперь он мог отпустить опору и начать спуск. -- Вперед, -- сказал он себе и повис на бездной. Предплечье было схвачено сочащейся чернотой, как удавкой. Или как страховочной веревкой... Спуск начался. Жеребенок горел на груди, а спину холодил пот. "Какие же силы я разбудил?" -- подумал Том. И улыбнулся. Потому что наконец понял свою ошибку. Потому что давно мог воспользоваться своим кристаллом. Сила кристалла была доступна ему и вполне достаточна. Дворец представлял собой сотни кубических километров пространства, и в нем простиралось невообразимое количество фемтоволокон. Его артериями были коридоры и туннели, а огромные залы и пещеры -- желудочками его сердца. Но Том никогда не подозревал об этом, никогда не подозревал. И все эти артерии и желудочки принизывала структура, которая была в сто миллиардов раз больше размера человеческого мозга, а первичные мыслительные элементы ее были в миллион раз меньше нейронов... -- Спасибо, -- прошептал Том, обращаясь к существу, чьи возможности были на двадцать девять порядков выше, чем у человеческого мозга. И оно стало сжимать его слабее. x x x Балансируя на кресте, Том сдвинул магнитные зажимы и освободил правое запястье Сильваны. Ее рука непроизвольно дернулась вверх и сильно ударила Тома в пах. "Извини, Том" -- сказали ее глаза. А перед его глазами поплыли пятна, подкатилась тошнота. И он едва не рассмеялся этакой неожиданности ее первого прикосновения. А впрочем, не надо истерик. Сильвана уже сама попыталась сдвинуть магнитный зажим, но рука ее слишком сильно дрожала. Она наверняка чувствовала боль от притока крови в затекшую руку, однако не издала ни звука. Том высвободил ее левую руку, затем шею, снял путы с талии. Посмотрел вверх. Черное щупальце змеей уползло к потолку и исчезло. Мысли Тома на мгновение обратились ко дворцу. Разве кто-нибудь когда-нибудь спрашивал его: тебе больно? А ведь боль -- это неотъемлемая часть нейронных структур... -- Что теперь? -- спросила спокойно Сильвана. Сбоку что-то сверкнуло. Один из судей спустился на левит-диске посмотреть, что происходит, и Том увидел перед носом ствол гразера. Еще он успел заметить побелевшие от напряжения пальцы, уже коснувшиеся курка, и... Но тут, пораженные, они узнали друг друга, и Арланна замерла. x x x Будь у него побольше времени, он исследовал бы возможности дворца. А может быть, в этом и не было никакой необходимости... Но в любом случае сейчас не до того. Сейчас ему требовалась сила воли. Прошли годы, когда последний раз ему были введены фемтоциты, но знания остались, сохранилась самообладание. Сконцентрировавшись -- так веером раздувают пламя из мельчайшей искры, -- он стал погружаться в логотропный транс. Думать было трудно, но он вспоминал: чувства Карин, убежденность Ро. И отчаянно пытался удержать эти воспоминания в своем сознании. Кристалл опять был в его руке и жег как огонь, хотя он не помнил, как вынимал его, и все сильнее становилась боль, пульсирующая в его зрительных нервах. "Кулак и жеребенок", -- говорил он себе и пытался докопаться глубже, до самой сердцевины своего духа, плача от запредельной боли... И в конце концов проник туда. -- Мы не можем общаться таким образом долго. "Схожу с ума, -- подумал он. -- Что ж, если это сумасшествие, с ним придется смириться". -- Ты можешь... -- Том замолк. Потому что это было и в самом деле сумасшествие. Ну и черт с ним, с сумасшествием! По крайней мере надо попробовать. -- Ты можешь взять у меня из мозга образ? Можешь? -- Могу. Я читаю его. -- Покажи им... будущее... -- Какое именно будущее? Том бы расхохотался, если бы у него хватило на это сил, но его глаза горели, пульсируя на грани разрыва орбит, и надо было действовать быстро. -- Будущее их всех. -- Свяжись со мной. Не совсем понятно, что имеется в виду, но решение надо было принимать, и Том принял его. Вокруг горело голубое пламя. Через сапфировую пелену Том мог видеть замерших в оцепенении Арланну и Сильвану. -- Быстро. Где-то вдали, на самом граю сознания, зашипели гразеры: внизу вновь возобновилась схватка. Арахнабаги вылетали один за другим из дверных проемов и тут же рассыпались в разные стороны. -- Прежде чем ты сожжешь свои глаза. Арланна повернула ствол гразера в сторону Сильваны, и Том понял, что у него совсем нет времени. Он ринулся по пакету железных прутьев. -- Том! -- закричала Сильвана -- Нет! -- Поторопись. Том прыгнул, перелетел пропасть между распятием и левит-диском Арланны. Она опустила гразер и посмотрела на Тома горящими глазами. Диск под ногами закачался. -- Свяжись. Диск под ногами качался, и было непросто удержать равновесие. -- Давай же. Арланна сунулась к пульту, выровняла диск. -- Добавь. Термина для параметра, который следовало добавить, в человеческом языке не существовало, и Том просто сказал: -- Я делаю это. Потом он заставил себя вернуться к действительности, пробормотал слова извинения удивленной и обрадованной Арланне и, открыв талисман, выронил обжигающий кристалл на пол возле панели управления. А схватка внизу становилась все жарче. -- ОСТАНОВИТЕСЬ, СЕЙЧ