- Останься, Сивилла. - Меньше всего на свете мне хотелось оставаться с ним наедине: в моей дымке вновь и вновь всплывали воспоминания о парке. - Прошу тебя, Сивилла. Я все объясню. Слушай, давай я приготовлю поесть. Что скажешь? Я не сказала ничего. - Молчание - знак согласия? Мы ели в тишине. Еда была отличная. Абсолютно человеческая трапеза, ни намека на сырое мясо. Зеленая фасоль, красные бобы, нежный сочный соус, огненные перчики и золотая кукуруза. Это была аллергическая диета. Зеро называл это своей попыткой "принять эту сволочь на борт" и замолчал. Во время трапезы он все держался за свою раненую руку, хотя ему было стыдно, что его ранила молодая девушка. Когда же Зеро наконец заговорил, он сказал горьким голосом: - Знаешь, что я делаю, Дымка? Я пытаюсь поправить свои дела. - Я в курсе. - Делаю все, что могу. - Я в курсе. - И ты не хочешь мне помочь? - Ты врал мне, Зеро, - ответила я. - Ты работал за моей спиной. Тебя запрограммировали убить меня. Мою дочь. Ты представляешь, как мне больно? - Что я мог поделать? Крекер был хозяином. - А теперь? - Хозяина больше нет. - Он вовлечен в дело аллергии. Теперь ты это понимаешь? Он сделает все, чтобы помешать нам. - Ясное дело. Может, забудем обо всем? Я бы очень этого хотел. - Забыть такое совсем не просто. - Я расскажу тебе все. - Зеро уставился на меня сквозь очки респиратора. Из его глаз текли слезы, как дождь на стекле. - Я поделюсь с тобой всем. Всеми уликами. Сивилла, я пытаюсь все исправить. Ты не хочешь мне помочь? Я отвернулась от его взгляда. За высоким окном в воздухе текли облака золотой пыльцы. - Сивилла... Ты - моя последняя надежда. Я снова посмотрела на него. - Как ты мог так со мной поступить? - У меня не было выбора. Черт. Наверное, во мне слишком много собаки. - Это было настоящее признание, и я удивилась. - Крекер контролировал меня. Вы, люди, даже не представляете, на что это похоже. Пес в моих жилах - раб любви. Крекер владел мной. Прошу... Что я могу еще сказать? - Рассказывай. - Ты со мной? - Расскажи мне все. - Мало не покажется. - Давай уже, говори. - Не против свежего воздуха? Зеро встал из-за стола и пошел к окну. Открыл дверь и вышел на балкон. Я вышла следом. Там, над бездной, Зеро крепко схватил меня. Моя Тень ухнула в водоворот паники: рядом со мной было слишком много пса. Но его дыхание умирало... умирало. Я слышала, как оно уходит в золотой воздух. Мы стояли на балконе Первой крепости, на двадцать девятом этаже. Мир Манчестера за перилами уменьшается, стягивается в точку. Где-то внизу и вдали выли песолюди: нарастающий приступ разочарованного кашля. Ветер, пахнущий цветами. - Ты знаешь, что это за дело, Сивилла? - Нет, не знаю. У меня нет глаз на затылке. - Это дело Вирта, Дымка. - А при чем здесь Вирт? - Это ключ, Сивилла... Те, кто не видит сны... они не страдают. - Зеро! - Ладно, спокойно... - Зеро, всю дорогу меня кормят ложью. В чем дело? Ты что, до сих пор считал, что мне не стоит это знать? - Это закрытая информация. - Закрытая? Господи! - Крекер не хотел, чтобы мы знали. Это Томми Голубь ввел меня в курс дела дронтов. - Томми Голубь? Господи! Он же вирткоп? - Один из лучших. Полицейские базы провели анализ. У них было достаточно данных. Затолкали данные в копомозг, получили ответ - дронты не чихают. Ты поминалась в анализе. - И что это значит? - Это значит, что аллергия идет из Вирта. Ты сама до этого не дошла? - Нет... я... - Ну, в смысле... не видеть снов... не чихать... ты об этом не думала? Зеро был мне ближе, чем мне хотелось бы признать, особенно сейчас, когда его дыхание выходило с медленным свистом, а из его глаз текла слизь. И он наводил пистолет на меня и мою дочь. И провалил покушение - слишком медленно двигался. Нарочно? Все равно - такие действия или создают пропасть между людьми, или сближают их. Может, он I испытывал такую боль, которую я даже не могу себе I представить. У меня иммунитет к тому, что, вполне возможно, убьет его. Я и вправду сочувствовала большому песокопу, и это было для меня потрясением. Респиратор Зеро обратился к небу. Он отодвинулся, ударил себя по раненой руке, а потом снова повернулся лицом ко мне. - Эта инфа уже попала на улицы. Жертвы идут против иммунных. Они называют их мунятами. - Я боюсь встречных обвинений. - Что можно сделать? - Томми Голубь считает, что нашел источник аллергии. Следы ведут в конкретный район Вирта. Пыльца попадает в Манчестер через дыру в этом сновидении. Вот почему ты не чихаешь. Ты не можешь принимать Вирт. Поэтому мне нужна твоя помощь. Вы, дронты, можете оказаться нашим последним шансом. - Это безумие, Зеро. - Скажу больше. Было исчезновение, Джонс. Обмен. - Правда? - Имя - Брайан Ласточка. Он исчез за несколько минут до смерти Койота. - Зеро прижал фотографию к стене балкона напротив меня. Дал мне несколько секунд на изучение, а потом продолжил: - Милый мальчик. Девять лет. Тяжелый виртер. Перья живут в нем. Оценен в 9,98 по шкале Хобарт. В снах это кое-что значит. Томми Голубь вел расследование. Он обнаружил, что этот ребенок, Брайан Ласточка... Его обменяли, ты знаешь... курс обмена? - Естественно. Все, что взято из Вирта... - Точно... Должно быть обменено на что-то равноценное из реального мира. Томми Голубь обнаружил, что мальчика поменяли на что-то из Пьяного Можжевельника. Ты знаешь, что это? Это райское перо. - Обалдеть. - Аллергия распространяется и по Вирту, Сивилла. Она идет оттуда. Из Пьяного Можжевельника. Это мир, которым управляет Джон Берликорн. Ты его знаешь? Один из наиболее могущественных виртовых тварей. Настоящий демон. Томми Голубь объяснил мне ситуацию. Пьяный Можжевельник - это своеобразный вариант послежизни для богатых. Темная история. Про Берликорна, сына Хроноса, бога времени. Это древнегреческий миф, перенесенный в Вирт. Пьяный Можжевельник - история, как Берликорн украл девочку по имени Персефона, ага? Персефона? Черт, я сам ни фига не знаю, но пока вроде все сходится? Ты нашла это имя, так, там, в зоопарке Бельвью? - Ты хочешь сказать, что эта Персефона приехала в Манчестер из Вирта? - Я говорю, что Персефона... Вроде бы она богиня цветов и материнства. Что-то такое. Я хочу вот что сказать: Вирт, похоже, разозлился. - Что значит "разозлился"? - Мир Вирта, возможно, хочет найти путь внутрь, путь назад. Знаешь, как зомби хотят вернуться в город? Для меня в этом есть смысл. Я считаю, мир меняется, стена падает. Сновидение и реальность. Манчестер - центр этой стены. Если Манчестер падет, тогда... Ну тогда, наверное, весь мир падет следом. Я хочу подключить вирткопа. Я хочу, чтобы ты работала с Томми Голубем... - Нет. Зеро поднял руки к лицу, а когда убрал их, с его пальцев свисал респиратор. Он выбросил респиратор с балкона. - Зеро? Он глубоко вдохнул золотую пыльцу. - Сивилла... Если я буду дальше дышать этим воздухом... Я умру. Для тебя это ничего не значит? - Ни за что. Никогда. Я ненавижу Вирт. - Голубь готов пойти против Крекера. Я тоже. Это значит для нас очень много. - Я не работаю с вирткопами. Это мой кошмар. Мой голос налился тяжестью генетики. Я шагнула назад в комнату, направляясь к входной двери. - Сивилла, - раздался голос Зеро за моей спиной. - Поздно бояться, Сивилла. Я открыла дверь. Мужчина стоял на пороге. Оранжевый ирокез. Стройный и ладный. Моя Тень подпрыгнула, словно меня приласкал дьявол. Мы уже знаем, что неспособность видеть сны лежит в генетике; одна потерянная связь в двойной спирали. И страх перед теми, кто и есть сон, врожденный и неизбежный. Реакция Неведающего на порождение Вирта такая же, как у мыши на кошку. Она работает на том же уровне реальности, глубоко внутри телесного. Голос Зеро: - Сивилла, познакомься с Томми Голубем. Вошедший вызвал у меня сильнейшую реакцию. Мой дым тек линиями ужаса. Томми поздоровался, но моя Тень продолжала кричать. Она вопила, что надо немедленно убираться. - Сивилла, сядь, пожалуйста, - сквозь марево страха я поймала слова Зеро. - Я действительно верю, что это выход. Представь, Дымка, коп, который не видит сны... в паре с копом, который и есть сон... Это был бы кошмар. Так я и сказала Зеро. - Сивилла, я скоро умру, - сказал он. - Аллергия меня добьет. Это факт. - Слышать такое от песокопа, который один стоял против собачьих толп в Боттлтауне во время соцкормовских мятежей! Но в голосе слышалось отчаяние. - Может, попробуешь, Дымка? Огляди комнату. Скольких копов ты видишь? Против аллергии только мы. Ты, я и Том. За это утро мы потеряли еще пятьдесят человек. Может, я буду следующим. - Нет... Я... Прошу, убери его от меня. Я махала руками на Томми Голубя, как будто таким способом могла отогнать его виртуальность. Томми Голубь просто стоял и смотрел, и его точеное лицо было похоже на камень. Я почти видела его виртовы крылья, взбивающие воздух в квартире. Томми Голубь так и не сказал ни слова. Я пыталась пройти к двери, не приближаясь к нему. - Что ты обо мне думаешь? - прорычал Зеро. - Ты думаешь, мне нравится выхаркивать свои легкие? Думаешь, я хочу умереть от соплей? Ни хуя не хочу! Я хочу погибнуть в драке, как любой хороший пес. Том считает, что сможет послать твою Тень в сон. Не спрашивай меня, как это будет. Я просто бедный, чихающий до смерти пес из ниоткуда. А теперь давай попытаемся, ладно? - Зеро! Для меня это слишком. Я... - Давай! Потом он кошмарно чихнул, без респиратора... Ааааааааппппччччххххииииииииииии! - Ты должна мне помочь, Сивилла, - пролепетал он. - Ты все, что у меня осталось... Я вышла в коридор. - Достань новый респиратор, Зеро. Выбегая из квартиры, я захлопнула за собой дверь. В ту ночь мы нашли первую жертву Больших Соплищ. Она была дронтом. Следовательно, иммунной. Муняшкой. Ее звали Кристина Ежевика. Молодая девушка, недавно закончила колледж. Специальность - "биопластик и хардвер", две основы существования робопсов. Кристина была генетическим совершенством с кристально чистым интеллектом, и преподаватели из Манчестерского университета хвалили ее "объективный" взгляд, с которым она изучала метапесологию. Одна из больших метапес-компаний уже обещала ей место, когда она закончит курс. Во время расследования мне показали несколько ее последних дизайнерских работ. Они были очень качественными: спокойными и отстраненными, но изумительно подходящими для псов. Тело Кристины нашли в кустах за церковью Сент-Энн. Когда мы добрались туда, кусты уже окончательно покрыли ее тело. Но это была не смерть от цветов. Это была смерть от людей. В 10:34 вечера Кристина вышла из винного бара "Корбьер", слишком пьяная, чтобы сесть на экспресс, и поэтому решила потратить часть драгоценной стипендии, чтобы взять икс-кэб. Она жила в Расхолме, доехать туда недорого, к тому же она собиралась устроиться на хорошо оплачиваемую работу, правда? Отмечали день рождения одного из ее друзей по колледжу. Свидетели из бара говорили, что весь вечер она чувствовала себя неуютно из-за того, что не чихает. Весь бар страдал от аллергии, и она постоянно ловила на себе холодные взгляды. Банда роборней-хулиганов начала издеваться над ней, называли ее мунятиной. Друзья пытались защитить ее, но даже они, несмотря на все попытки, не могли побороть отчуждение. Они называли ее целкой. Около 10:30 Кристина не смогла больше выносить мерзость бара, летевшие в нее сопли, град обвинений - и она убежала: домой, к такси на стоянке у Сент-Энн. Они сразу ее догнали, затащили в кусты за церковью. Представляю, как она видела вокруг сжимающееся кольцо респираторов, как она боролась и как респираторы стали один за другим подниматься, являя на свет все соцветие гибридов: псов и людей, теней и робо. Она кричала, умоляла их остановиться, но ее раскрытый рот стал для них приглашением: больные начали чихать на нее, утверждая свою болезнь. Главарь, широкомордый песопарень, вбил свою морду ей в рот и потом вычихал всю свою злость и ревность к ней. Затем ее взяла в оборот остальная толпа, и каждый поделился с ней ядом своих соплей. Я узнала эту историю от драйверов икс-кэбов, которые собрались вокруг места убийства, смеялись и перешучивались друг с другом. Попытался вмешаться только один Роберман, но его быстро отогнали. Естественно, в тот день у меня не было официального допуска к работе, но некоторые копы оказались более чем любезны; похоже, Крекер раздал всем сестрам по серьгам. В тот вечер я допросила Робермана, и он рассказал, до чего ему не нравится концепция Больших Соплищ. Естественно, сначала я не смогла разобрать рычащие слова, даже с помощью полностью активизированной Тени. В Робермане не было ни следа человека, только пес и робо, а Тень робопса уловить очень нелегко. Читать его сознание было как смотреть в глубину чердака при выключенном свете. Наладить с ним контакт пытались разные песокопы, но никому это не удалось. Неожиданно возник Зеро Клегг, до которого по каналам собачьего мира дошла информация. Зеро весело включился в новую работу, легко переводя грубое рычание Робермана на понятный язык. Робопсу было плохо, мои человеческие глаза ясно это видели; он дал показания о том, что видел. Большие Соплищи. Так больные называли убийство с помощью чихания. Роберман описал все, но он (впрочем, как и остальные драйверы) не мог назвать нам имена преступников. Все они врали, но робопес остался верен правде. И вдруг я увидела, откуда исходит горе Робермана, у кого этот замученный аллергией нечеловеческий мутант с пластиковой мордой, кипящей соплями, научился сочувствовать не чихающим. Он был близок к Боде. В его Тени притаилось одиночество помеси, сквозь которое сумела пройти только моя дочь. Зеро сказал ему, что я "мать-сука" Боды. Дальше все было просто. Он рассказал, как Бода говорила с ним на стоянке Сент-Энн во время убийства. Колумб врал насчет таксишных записей. Бода была невиновна в убийстве Койота. Молодые девушки, текущие сквозь одиночество: Бода и Кристина, близнецы потерянной жизни, рабы навеки утраченных снов. Копы вытащили Кристину из туго обвивших ее церковных цветов. Ее остекленевшие глаза были распахнуты, на губах высох поток крови. В своей лаборатории робо-Шкурник засунул свои острые камеры ей в рот, и результат по телефону передали мне домой... Доклад: легкие жертвы разорваны пулями соплей. Смерть от сквозного чихания. Это было, когда дыхание людей начало меняться - от отказа к приему. Аллергия захватила нас. Мир был текуч, и опасность угрожала всем, живущим в нем. Даже тем, кто не мог видеть сны. Мне, моей дочери... Боде нельзя было возвращаться домой, и поэтому она на несколько дней осела в унылой и грязной квартире из разряда "постель и завтрак" на Фэлоуфилд. Сейчас она смотрела на Блаш по местному древнему телеку, смотрела, как подруга Койота зарабатывает на жизнь в дешевой мыльной опере под названием "Коматозная дорога". Бода делает подобие коктейля в подобии больничного пакетика. Бутылка "бумера", спертая у Кантри Джо, возвышается на туалетном столике, обжитом червями. Голая лампочка висит над кроватью, на которой лежит Бода. Этот свет - приманка для манчестерских ночных бабочек: они бьются о стекло, снова и снова, пока их крылья не превращаются в лохмотья. Бода смотрит на смерть равнодушным взглядом. Дайте ночным бабочкам и прочим созданиям почить в мире. Дайте им достичь заслуженного конца. Блаш играет в "Коматозной дороге" новый персонаж, младшую дочь Лена Грязнодумера. Лен Грязнодумер потом женился на Бетти Свинье, которая теперь зовет себя Бетти Грязносвинья. Блаш играет давно потерянного ребенка, плод буйных лет Лена, когда он перетрахал каждую бабу с Коматозной дороги и весело бросал их без следа жалости. Теперь ему предстоит платить за ворованное удовольствие. Блаш - кошмар Лена Грязнодумера, от которого тот не может проснуться. Она его мыльная Немезида. Бода выходит из мира телевидения, ее сознание наполнено Тенью. И мир, куда она возвращается, влажен от пота и любовного сока. Комната - городской рай, сияющий коллектор спермы и отчаяния. У Боды кончаются деньги. У Боды кончается надежда. Последние две ночи эта унылая комната была ее единственным миром. Она не хочет больше никуда идти. Она больше не хочет ничего знать о жизни за пределами этих стен. Там остались только демоны. Икс-кэбы, Койот, копы, Гамбо, ее мать, Колумб, бывшая Бода, бывший Тошка. Они все требуют ее часть. Встретиться с матерью на тропинке парка цветов - это было уже слишком. Ее мать и правда была копом? Это предельное унижение. Воспоминания роятся в голове, пока лицо матери не накладывается на "Коматозную дорогу". Мать сидит в баре "Спящая Королева", это кабак, где бухают все обитатели Коматоза. Ее мать пьет в Тени Боды, так или иначе. Она даже не знает, как зовут мать. Бода встает с кровати и выключает телевизор. Коматоз распадается в пыль. Она снова одна. Она ждет. Чего? За окном ее комнаты растут цветы, хотя она на втором этаже. На улице воют псы. Природа стала убийцей. Бода пытается отянуться до самых глубины Тени, пытаясь найти воспоминания. Пытаясь найти ту жизнь, которую у нее, Боды, забрали икс-кэбы. И возвращается ни с чем. Темнота, темнота. Бода смотрит на бутылку "бумера" на столике. "Может, пора? Пора гасить эту красотку". Она знает, что "бумер" может убить, если его неправильно принять. В твоей карте была дыра, дочь моя. Ты была на волосок от того, чтобы провалиться в нее. Колумб хотел ее смерти. Почему? Из-за того, что она что-то знала? Что же, мать его, она знала? Ничего. Король кэбов убил Койота? Это все связано? Столько вопросов. Есть только один способ найти ответы - вернуться на карту. Боде надо поговорить со Свичем. Боде нужен конфликт. Как это сделать? Бода включает радио и настраивается на пиратскую станцию. Гамбо говорит прямо с ней... - Боадицея, прелесть моя! Гамбо нырнул в записи икс-кэбов и нашел там аномалию. Их меняли. Они поддельные. Да! Слушатели, слушайте. Боды не было рядом с Александра-парком во время убийства. Кто-то подставил ее, и это мог быть только Колумб. У кого еще есть такой доступ? Бода невиновна. Обвинять надо "Икс-кэб", может, еще копов, потому что разве они не связаны друг с другом? Я предлагал пять золотых перьев за местонахождение убийцы Койота. Теперь я предлагаю шесть за местонахождение его невиновной любовницы. Содержание пыльцы растет. 1257 гранул на кубометр. Бода, ты там? Ты слушаешь? Приходи ко мне домой. Ты знаешь, у Гамбо безопасный дом. Копы и кэбы никогда не найдут тебя у меня. Чтобы ускорить твой переход, я поставлю мою главную мелодию. Правильно. "Хиппи Гамбо" из 1967-го, от некоего Марка Болана до Tyrannosaurus Rex. Может, эта погибшая в машине душа покоится где-то в мире... Музыка. Время решать... Больше некому верить. На улице, прямо рядом с дверью, есть телефонная будка. Она работает от монеток. Бода ждет несколько секунд, собирается с духом, а потом бросает в щель несколько своих последних пенни. Суббота 6 мая Белинда, наши истории сходятся вместе, все ближе и ближе, ближе к моменту, когда они сольются в одну. Километры, километры и километры; волны психоделического света на теряющемся в дыму потолке. Волны музыки. Система играет "Земляничные поляны", и Бода отдается ласковому потоку. Ванита-Ванита, чувственная темнокожая хозяйка с выдающейся во всех отношениях фигурой и полуметровой прической афро, вся уходит в танец этой северной страсти. Она обнимает Боду за талию и скользит вместе с ней вниз... Темная комната полна сияющих перьев, в нее спускается Бода. На влажных стенах - яркие разноцветные пучки. Повсюду на полу коробки звукового оборудования со вскрытыми корпусами, вывалившимися проводами, соединенными друг с другом. Провода свиваются, как стебли, в сложном любовном узле. Некоторые подключены к старому аккумулятору, другие - к электросети, остальные цепляются за провод, прикрученный к патрону для лампочки на потолке. Сам Гамбо Йо-Йо сидит внутри клубка и присоединяет белый и голубой провода к красному. Искры. Бода чувствует в своей Тени жар: в ее дым толчками входят знания. Под потолком гуляют мягкие потоки воздуха от четырех вентиляторов на стойках, и в этих потоках плавают перья разнообразных цветов, как осколки сна. Белинде не по себе среди этого движения. На монтажной плате вырастают язычки лучистого огня. Гамбо Йо-Йо гасит пламя плевком. "Битлы" включены на такой громкости, что кажется, будто вся комната пульсирует в едином ритме. То тут, то там вспыхивают созвездия огней - как светомузыка. На стенах переливаются случайные изображения, высвеченные старомодными кинопроекторами. Ванита-Ванита отпускает Боду, не сумев разбудить в ней танец. Резкий ритм качает тело Ваниты-Ваниты, захватывает целиком. Бода чувствует себя забытым незваным гостем. В лиловом тумане висит запах "бумера". Все какое-то нереальное. Гамбо Йо-Йо - это волшебник средних лет, весь в морщинах, спрятавшийся за спутанной копной грязно-светлых волос. Он одет в лиловые широкие штаны и вывернутую ветхую рубашку. Пока молчит. Его обмазанные вазом губы не отрываются от трубки, ведущей к шару бурбулятора, где пузырится жидкий "бумер". Бода чувствует запах сладкой жидкости, когда она превращается в дым, прикасаясь к Тени. Ей хочется вобрать этот запах в себя, и когда Гамбо отрывает ото рта трубку и предлагает ей, она без колебаний принимает его дар. В мир нисходят Мир и Любовь. - Полегче, полегче... - Голос Гамбо витает где-то далеко. - Это мощная штука. Сделай пару глотков и все. Этот нелегальный сорт - крепкий коктейль опасности и блаженства. Сознание Боды блуждает по лабиринту наслаждений. Гамбо что-то говорит ей, но из-за наркотика и музыки слов не разобрать. Может, что-то о ее прошлом? Мир-водоворот. Цвета и вспышки сливаются в гармонию любви. Бода уже не понимает, где она. Комната шатается, полная света, тепла и перьев. - Я не знаю, кто я, - полуотвечает она. - Это загадка. Гамбо поводит руками в воздухе медленным танцевальным движением, как в тайцзи, и громкость музыки немного уменьшается. Теперь Боде удается его расслышать. - Замечательно... ода... тебя ведь не сгружали, йо-йо? - Без радиофильтров голос Гамбо высокий и дребезжащий, убитый слишком большими дозами наркотиков и блаженства. - Я не знаю, что там было, - отвечает Бода, возвращая Гамбо трубку. - Отключилась, когда кэб освободился. Я теперь совсем одна. Ничего не помню. - Да, крепко тебе выебали мозги. - Я не помню даже, как меня зовут. Даже какая у меня фамилия. - Дотаксишное погонялово? Нет проблем. Я скажу. - Ты знаешь? - Ну конечно, суперсладкая. Погоди. Запись почти кончилась... - Гамбо щелкает переключателем на старом студийном микрофоне и начинает комментарий, пока затихает музыка. Самодельные усилители частот преобразуют голос в густой бас, несмотря на одолевающие Гамбо порывы к чиханию. А прежде чем заговорить, он засовывает в рот сине-серебряное перо: - Извините. У нас были "Битлз", а теперь с вами Гамбо Йо-Йо с особыми новостями. Сегодня со мной на волне в гостях таинственная звезда. Сейчас мы послушаем "Пинков", альбом "Волынщик у врат зари", весь целиком, люди, а старый Док пока поболтает со своим гостем. Наш автобус вернется к вам как можно скорее с последними известиями про беглого иксера. Ооооопа! Кажется, тут я проговорился. Истинная правда, обожаю распускать язык. Ванита-Ванита опускает иголку на дорожку в виниле. Настоящий проигрыватель времен шестидесятых, компактный, чувствительный, басовые частоты усилены с помощью наворотов, описанных в номерах "Популярной вирт-механики". Провода от развернутой задней стенки деки ведут к усилителям с перьями, воткнутыми в некоторые разъемы. На стенах комнаты волнами света переливаются высокие частоты и басы. На шкаф с пластинками водружен самодельный счетчик пыльцы, собранный из радиоламп и перьев. Показание: 1594 и продолжает повышаться. - Ты поняла, что делать? - спрашивает Гамбо. - Ну, я же здесь. - Вам следует выразить некоторое уважение, мадам, - говорит Ванита. - Не многих принимают во Дворце Гамбо. Вода не знает, что сказать. Музыка оплетает ее стягивающими волнами наслаждения. Она никак не может поверить, что знаменитое хай-тековое звучание Гамбо достигается на железе такого низкого качества, и говорит ему об этом. Гамбо, кажется, и не собирается отвечать; его крыша уже улетела в неведомые дали. Он медленно покачивается, как змея. - Гамбо любит как проще, - сообщает ей Ванита, танцуя в новом, более свободном ритме. - Зачем нужно это сине-серебряное перо? - Это Вишневый торчок. Собственное изобретение Гамбо. Понимаешь, он в полном улете двадцать четыре часа в сутки. Будь уверена, он без перерывов торчит с тысяча девятьсот шестьдесят шестого, а тогда он еще даже не родился. Вишневый торчок помогает ему на минутку затормозиться. - О Боже! - А ты думала наоборот, ага? - Он в самом деле может мне помочь, Ванита? - Детка, гораздо лучше, чем кто-либо другой. Гамбо слушал их разговор, лежа на полу; его глаза смотрели в другой, тихий мир. Теперь пальцы Гамбо лениво тянутся к перу Вишневого торчка. Он облизывает его и говорит: - Все, что ты тут видишь, Бода, - настоящая техника шестидесятых. Конечно, вся переделанная под футуристические стандарты, но все-таки я считаю, что это потерянное десятилетие было самым лучшим. Ты что-нибудь знаешь про те времена, иксер? - Не очень много. - Это было время хэппенингов, время цветов. Время перемен. Поэтому мне так нравится аллергия, несмотря на ее опасность. Цветы возвращаются, мир начинает шевелиться. Город, блядь, наконец пустил сок. - Ты не мог бы рассказать о моем прошлом? - Сейчас доберемся. Йо-йо! Аааааааапчхххххи!!!! - Gesundheit (Будь здоров, нем.), - говорит Ванита-Ванита. - Спасибо. Красота. - Гамбо поводит руками, и спроецированные изображения переходят в длинные цепочки слов послания, которое появляется на стене. История Боды. - Я стырил это из кэб-архивов. Интересное чтиво, сладкая... - И Йо-Йо снова отключается. Бода читает на стене свое прошлое. Настоящее имя: Белинда Джонс. Особенности: тень и дронт. Дата, место рождения. Мать: Сивилла Джонс. Профессия матери: теневой коп. - Моя мать - коп. Гамбо снова колбасит. За него говорит Ванита: - Она на самом деле теневой коп. А теперь в программе - дочь копа. Гамбо оно в кайф, точно тебе говорю. - Мы жили на Виктория-парк? - Кэб-архивы никогда не врут. Бода смотрит на Ваниту. - Ну... очень редко, детка. - Моя мать еще живет там? - Легко можно выяснить, Бода. Или лучше называть тебя Белинда? Секунда на размышление. - Белинда. - Белинда, Белинда! - кричит обдолбанный непогрешимый Гамбо. - Зашибись! С возвращением. - Гамбо вновь отводит руки, и иксерская история растворяется в музыке "Пинк Флойд". - Не волнуйся. Узнать Гамбо - значит сразу его полюбить, - говорит Ванита. - Ну, и какие ощущения? - В том-то и проблема... что я не могу разобраться. Такое чувство, что я растратила всю жизнь на воспоминания ни о чем. Хочется, чтобы со мной была карта. Без нее я все время чувствую себя потерянной. - Поэтому ты и пришла к нам? - Я хочу найти убийцу Койота. Теперь это мое дело. И чтобы сделать его, мне понадобится карта. - Что ты успела узнать? - Так на самом деле вы не думали, что я убийца? - Гамбо знает, что ты не убийца, Бода. Он прошелся по архивам "Икс-кэба". Официальное подтверждение от Гамбо. Колумб обманул копов. - Смерть Койота как-то связана с пыльцой. - Мы знаем, - Колумб - тоже. - Тем лучше. Гамбо подозревает, что Крекер тоже приложил к этому руку. Появляется фотография Крекера, спроецированная на дрожащую стену из головы Гамбо. - Я его знаю, - говорит Белинда. - Пассажир сказал, что его зовут Девиль. Это Крекер? - Да. Начальник копов. - Крекер пытался убить меня. Гамбо отрывает губы от трубки ровно настолько, чтобы проорать: "Бешеный свиненок!" Белинда не обращает внимания: - Почему они хотят меня убить, Ванита? - Ты просто слишком много знаешь, Белинда. - Я ничего не знаю. Я совсем одна. - Теперь нет. Ты нужна Гамбо. - А ты всегда говоришь за Короля хиппов? - Сама-то как думаешь? - Я пришла сюда по своей воле, Ванита. И не да того, чтобы слушать этот... этот обдолбанный хипповский треп. Ванита умолкает. Гамбо булькает бурбулятором, стекло которого искривляет и вытягивает его лицо. Потом чихает. - Будь здо... - Ванита, отстань! Это Бода, она сама от себя такого не ожидал Она переступает через клубок проводов к месту, где сидит Гамбо. Она выдергивает трубку у него изо рта, хватает из воздуха перо Вишневого торчка - хрустят пальцы, жгучая боль, перья щекочут кожу. Все равно. - Белинда, стой... Цветной голос Ваниты. Все равно. Перо должно отправиться куда следует. Белинда тыкает им в рот Гамбо. Он давится и отплевывается, но она заставляет его глотать. Глубже. - Мне сказали, что аллергия появилась из мира Вирта под названием Пьяный Можжевельник. Это так? Гамбо! Это так? - Точно как я думал. - Глаза Гамбо слезятся от внезапного возвращения в реальность. - Объясни мне, что такое Пьяный Можжевельник. - Это зеленое райское перо. Очень редкое. Гамбо ни одного не видел уже много лет. - Что значит "райское перо"? Ну! - Пошла ты! - Гамбо... - Ванита, не встревай. - Дальше снова с Гамбо. - Мы помогаем друг другу или как? Может, мне напустить на тебя Тень? А? Хочешь? Попробуешь теневой трах? - Нет, нет... пожалуйста... В Можжевельнике можно оставить свой разум после смерти. Ты можешь жить там вечно, во сне. Это преисподняя, где правит некто Джон Берликорн. Там он живет со своей молодой женой, Персефоной. - Персефона - последний пассажир Койота. - Точно! Вот оно. Белинда отпускает Гамбо. Ванита подходит успокоить его. - Все нормально, Ванита. Суперклево. - Он поворачивается к Белинде и фокусирует на ней взгляд. - Потому тебя и хотели убить, драйвер. Ты слишком много знаешь о сонном семени. Вирт вторгается в наш мир, а Персефона - источник аллергии. Колумб - путь, по которому приходит пыльца. - Значит, Колумб убил Койота, когда он доехал до места? - Может быть, сейчас важнее остановить проникновение Вирта. Опасность смертельная, каждый раз, когда кто-то чихает, он ставит еще одну подпись под нашим приговором. - Мы что-нибудь можем сделать? - Ааааааааапчхххххххи!!!!! Простите. - Гамбо вставил перо Вишневого торчка обратно в рот, чтобы еще раз глотнуть реальности, и продолжил: - Нужно, чтобы ты встретилась с Колумбом. - Ты можешь это устроить, Гамбо? - спрашивает Белинда. - Можно устроить, но это опасно. Хочешь рискнуть? - Хочу. - Первый шаг - снова подключить тебя к карте Улья. - Я готова. Рот Гамбо искривляется в черной от травы ухмылке, которую не может скрыть даже занавесь его волос. Потом он смотрит на большие морские часы в нише на стене. Они показывают 11:42. Гамбо сдвигает настройку так, что рисунок музыки "Пинк Флойд" превращается во множество черно-желтых насекомых, которые ползают по стенам. - Это иксерская карта, - говорит он. - О Господи. - Но сначала... эфир... Зеро Клегг позвонил мне в субботу утром, без пяти двенадцать, и спросил, слушала ли я в последнее время Гамбо. - Все, все, можешь не говорить, - сказал он, прежде чем я успела вставить хоть слово. - По твоей реакции, Си, сразу понятно, что нет. - А что он передает? - спросила я. - Список всех известных муняшек? - За ночь, как обычно, было обнаружено полдесятка трупов мунят. - Хуже. - Говори. Зеро притих. Это было необычно. Что-то не так. За сто пятьдесят два года жизни со мной происходило множество странных и неожиданных вещей, но слова, которые я услышала в тот день по телефону, навсегда останутся в самых глубинах моей Тени. Зеро поставил мне запись утренней передачи Гамбо Йо-Йо, с 11:42 до 11:45. В начале записи слышалась затихающая музыка, потом, когда музыка еще не успела кончиться, включался голос. Говорил не Гамбо, более того, голос был женский... "Жители Манчестера, с вами на волне Гамбо беглый иксер Бода. (ЧЕТЫРЕ СЕКУНДЫ ТИШИНЫ.) Теперь меня зовут Белинда Джонс. Это мое дотаксишное имя. Я не убивала Койота и никогда бы не сделала ничего подобного. "Икс-кэб" дала ложные сведения о моем кэбе: в тот момент его не было рядом с Алекс-парк. Колумб пытался меня подставить. Может, я чересчур много знала об его секретных планах, а может, просто слишком любила Койота. У меня так и не получилось об этом сказать. Его рано отняли у меня, так рано... (ДВЕ СЕКУНДЫ ТИШИНЫ.) Я решила расследовать, кто на самом деле его убил. В том рейсе, который стал для него последним, Койот вез пассажирку по имени Персефона. Этот заказ Койоту устроил Колумб. Королю кэбов помогают копы. Сам Крекер... Крекер пытался убить меня. Плохо старался, копанутый придурок. Персефона - девочка десяти или одиннадцати лет. Возможно, она - причина аллергии. Если у вас есть какая-то информация, звоните Йо-Йо. Он передаст это мне. (ДВЕ СЕКУНДЫ.) Содержание пыльцы 1607 и продолжает расти. (ПЯТЬ СЕКУНД.) Сейчас Гамбо поставит "Помнишь ли ты свою маму (Она стоит в тени)" - "Роллинг Стоунз". Специально по просьбе Сивиллы Джонс из манчестерской полиции. Как тебе последний матч по виртболу, Сивилла? (ДВЕ СЕКУНДЫ.) Слушайте мои следующие новости через час. Я уступаю место Мику и его группе, (ТРИ СЕКУНДЫ.) Э... Гамбо, ну как?" Теперь второй голос - Гамбо: "Все нормально, малышка. Ааааааапчххххиииииииии!!! Извините. Продолжение разговора с нашим беглым иксером - сегодня в час дня. Оставайтесь с нами, понятно?" Потом началась музыка, Зеро выключил запись и взял трубку. Но он ничего не сказал. Я слушала его тяжелое хриплое дыхание в темноте моей сжавшейся до дрожи Тени. Он чихнул в трубку и сказал: - Понимаешь, что это значит? Твоя дочь у Гамбо. - И что, Зеро? Я хочу вернуть ее. - По-моему, важнее разобраться с аллергией. - Это по-твоему. - Успокойся, Дымка. - Она моя дочь, Зеро. Я годами ее искала. Клегг снова умолк. Я услышала, как он чихнул куда-то в сторону, потом снова заговорил: - Ну ладно, Джонс, договоримся так. Я приведу к тебе Томми Голубя, и мы... В этот момент я повесила трубку. Дай ему косточку, он и... и так далее. Похоже, среди далеких предков Зеро была чистокровная ищейка. Все меня раздражало, из головы не шли видения летающих перьев. В спальне кричал сын. Я отправилась удовлетворять его потребности. Хотя это нужно было скорее мне, чем ему: просто попытки помочь моему первенцу приносили мне какое-то облегчение. В комнате были заткнуты все щелки, но пыльца уже успела проникнуть внутрь. Из хилого тела, покрытого жесткой коркой застывшей слизи, вызывалось приглушенное дыхание (я изо всех сил пыталась счистить эту корку, но всегда появлялась новая, мокрая и скользкая). Я боялась, что ему осталось не больше нескольких дней. Здесь нужно объяснить, что для неполноценных существ смерть - вовсе не то же самое, что для настоящего живого. Для смертных она враг, и они сражаются до последнего вздоха. Напротив, НПС, когда приходит время, чувствуют! нечто похожее на любовь: наконец прекращается борьба между несовместимыми началами их родителей. Жизнь и смерть сливаются в томном поцелуе. И все, что нужно после, - позволить темной стороне души отвести тебя в постель. Их постель - могила, на этом ложе они родились, на нем же и умрут. Что отделяет Сапфира от момента, когда он уйдет? Вдох? Чих? Очередной скачок содержания пыльцы? У меня нет выбора, я должна найти способ помочь ему. То, что все щели в комнате законопачены, на самом деле нужно только мне, особенно сейчас, когда я услышала, какую песню поставила для меня дочь. Помнишь ли ты свою маму, вот она, стоит в тени? По телу пробежала дрожь, рябь по дыму. Я настроилась на волну Гамбо и опять услышала, как он хвастается, что отныне Бода остается в его тайном убежище, "где копы никогда не сумеют ее найти. С перерывами в час она будет рассказывать Манчестеру историю своей необыкновенной жизни. Специально для "Радио Йо-Йо", покажем нос всему Северо-Востоку". На этом месте он от души засмеялся, и от его смеха я просто взбесилась. Потом я села и, чтобы успокоиться, взяла початую бутылку красного вина, оставшуюся с прошлой ночи. Всего за двадцать минут я ее прикончила, а еще за пятнадцать я успела основательно распробовать и вторую. При этом я выкурила по крайней мере тридцать "напалмов". Вкусив всех запретных плодов, я сладостно опускалась в объятия Диониса. Казалось, весь сахар у меня в крови превратился в алкоголь. Моя Тень захлебнулась и утонула в вине. Надпись на пачке "Напалма": "КУРЕНИЕ ЛЕЧИТ ДУШУ - ЛИЧНЫЙ ИИСУС ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА". Первый раз в жизни "напалмы" мне не помогли. В час я снова включила "Радио Йо-Йо", надеясь услышать рассказ Белинды о своей жизни, о моей жизни. Наверное, я достигла крайней степени отчаяния. Гамбо Йо-Йо усмехался сквозь свои космы. - Отличная передача, Белинда. Для новичка. Теперь смотри. Черт, последний раз так здорово мне было уже черт знает сколько лет назад. Тут мы снова перенеслись в 11:46 утра все той же субботы. Гамбо и Белинда остались наедине, Ванита исчезла в каком-то длинном коридоре. Гамбо хорошо дало по мозгам Вишневым торчком, он стал почти нормальным, тыкает в стены, на которых мерцают таксишные дороги: - Это карта Улья в рабочем состоянии. Желтые точки - кэбы, черная сетка - дороги. - Гамбо трогает настройку, и плоскость карты разворачивается на сто восемьдесят градусов. - Разве не замечательно? Мы можем наблюдать ее под любым углом, из любой точки. Следи за дорогой, драйвер. Теперь Белинда летит по Оксфорд-роуд, почти как раньше внутри Тошки. Только вид с высоты. - Где Колумб? - спрашивает она. - Колумб - вся эта штука в целом. В чем и его слабость, понимаешь? - Почему? - Белинда заинтригована. - Свич стал чересчур силен. За деревьями не видит леса, за кэбами - дороги. - Знаешь, что он делает какие-то серьезные изменения в карте? - Вот это как раз меня и раздражает. Мы же оба как бы доставщики - и Гамбо, и Король кэбов. Связь - это сила. Каждый из нас принял обязанности по установлению связи между людьми, а этот мудак берет и использует связь в своих целях. Так что, Белинда нам надо по-быстрому все сделать, ага? - А что ты можешь сделать? - Смотри... - Гамбо снова щелкает переключателями, изображение концентрируется на одном из икс-кэбов. - Видишь этот кэб, Белинда? - Спрашивает он. Белинда кивает. - Это мой кэб. Кэб Гамбо Йо-Йо. Волшебный Автобус. - Такого кэба нет, - говорит Белинда. - Официально. Но все-таки этот старый хипповский кэб тут. Ты же видела снаружи Волшебный Автобус? - Видела. - Это мой икс-кэб. - Не может быть. - Ты же видишь, что может. Смотри... - Гамбо берет управление, и хиппи-кэб на карте сворачивает налево, с Оксфорд-стрит на Витворт. - Но кто его водит? - спрашивает Белинда. Гамбо смеется: - Я. Никто. Это мнимый кэб. Как раз от него я получаю сведения о карте. Колумб даже не знает, что существует такое волшебное такси. Белинде кажется, что от того, что она узнала, ее голова сейчас взорвется: это знание прот