и интерпретациями. Это было время возбужденного ожидания. Компьютеры Корпорации выдали двадцать установок с низким фактором опасностей и высокими ожиданиями прибыли. В течение недели были набраны экипажи, и все эти рейсы состоялись. И я не был ни на одном из этих кораблей, и Клара тоже; мы старались не говорить с ней об этом. Как ни удивительно, но и Дэйна Мечникова ни на одном из этих кораблей не было. Он что-то знал или говорил, что знает. Но ничего не отвечал, когда я его спрашивал, только смотрел презрительно. Даже Шики чуть не вылетел. Он потерял место в последний час, а вылетел парень-финн, который так ни с кем и не смог поговорить; на пятиместном корабле летели четверо шведов, и они согласились взять с собой финна. Луиза Форхенд тоже не улетела, она ожидала возвращения кого-нибудь из членов своей семьи. Теперь в столовой можно было поесть без очереди, и вдоль всего туннеля было множество пустых комнат. И вот однажды ночью Клара сказала мне: "Боб, я собираюсь обратиться к психоаналитику". Я подпрыгнул. Для меня это сюрприз. Хуже того, предательство. Клара знала о моем психотическом эпизоде и о том, что я думаю о психотерапевтах. Я отбросил первые десять фраз, которые мог ей сказать: тактичное - "Я рад; как раз вовремя"; лицемерное - "Я рад; расскажешь, как это тебе помогло"; стратегическое - "Я рад; может, я и сам это сделаю, если смогу заплатить". И воздержался от единственного правдивого ответа: "Я считаю, что этим шагом ты меня осуждаешь, за то что я заставляю тебя склонять голову". Я вообще ничего не ответил, и немного погодя она продолжила: - Мне нужна помощь, Боб. У меня все смешалось. Это меня тронуло, и я потянулся к ее руке. Ее рука вяло лежала в моей, она ее не сжимала, не отбирала. Сказала: "Мой профессор психологии обычно говорил, что это первая ступень. Нет, вторая. Первая - это когда ты понимаешь, что у тебя есть проблема. Ну, я уже некоторое время знаю об этом. Вторая ступень - принятие решения: хочешь ли ты что-нибудь сделать относительно этой проблемы или оставишь все, как есть. Я решила что-нибудь сделать". - Куда же ты обратишься? - старательно небрежно спросил я. - Не знаю. Мне кажется, психотерапевтические группы немного дают. Главный компьютер Корпорации соединен с психоаналитической машиной. Это было бы дешевле всего. - Дешевое - это дешевое, - сказал я. - В молодости я провел два года с психоаналитическими машинами, после того... после того, как у меня все смешалось. - Но с тех пор ты уже двадцать лет держишься, - разумно возразила она. - Я остановлюсь на этом. Пока, по крайней мере. Я похлопал ее по руке. "Любой твой шаг - правильный, - мягко сказал я. - Мне кажется, что мы с тобой будем лучше ладить, если ты избавишься от старого вздора о правах рождения. У нас у всех это есть, но я предпочел бы, чтобы ты сердилась на меня, а не на суррогат твоего отца или кого-нибудь еще". Она повернулась и посмотрела на меня. Даже в бледном свете металлических стен хичи я увидел удивленное выражение на ее лице. "О чем это ты говоришь?" - О твоих проблемах, Клара. Я знаю, требуется немало смелости, чтобы признаться, что тебе нужна помощь. - Ну, Боб, - сказала она, - храбрость действительно нужна, но мне кажется, ты не понимаешь, в чем проблема. Ладить с тобой не проблема. Возможно, ты сам - проблема. Не знаю. Меня беспокоят увертки. Неспособность принять решение. Я все время откладываю вылет. И, не обижайся, беру в качестве компаньона для вылета Близнеца - тебя. - Ненавижу этот твой астрологический вздор. - У тебя действительно смешанная личность, Боб. И я, кажется, пользуюсь этим. И мне это не нравится. К этому времени мы совершенно проснулись, и, казалось, есть две возможности продолжения. Мы могли начать "но-ты-сказал-что-меня-любишь" и "я-не-могу-перенести-эту-сцену" и либо закончили бы сексом, либо открытым разрывом. Или могли отвлечься на что-нибудь другое. Мысли Клары, очевидно, развивались в том же направлении, потому что она выскользнула из гамака и начала одеваться. "Пошли в казино, - весело сказала она. - Я чувствую, что сегодня мне повезет. Не было ни кораблей, ни туристов. И старателей было немного: почти все улетели за прошлые недели. Половина столиков в казино не действовала, на них надели зеленые чехлы. Клара нашла место за столом для блекджека, купила стопку стодолларовых фишек, и крупье разрешил мне бесплатно посидеть рядом с ней. "Говорю тебе, сегодня у меня счастливая ночь", - сказала она, когда через десять минут выиграла больше двух тысяч долларов. - Ты хорошо играешь, - подбодрил я ее, но мне совсем не было весело. Я встал и немного побродил вокруг. Дэйн Мечников осторожно скармливал автомату пятидолларовые монеты, но, кажется, не был настроен разговаривать со мной. Никто не играл в баккара. Я сказал Кларе, что пойду выпью кофе в "Голубой Ад" (пять долларов чашка, но когда мало посетителей, могут повторить бесплатно). Она улыбнулась мне искоса, не отрывая взгляда от карт. В "Голубом Аду" Луиза Форхенд пила коктейль - ракетное горючее с водой. Ну, на самом деле, это, конечно, не ракетное горючее, просто старомодное белое виски: его гонят из всего, что растет в гидропонических танках. Она посмотрела на меня с приветливой улыбкой, и я сел рядом с ней. Мне пришло в голову, что ей должно быть очень одиноко. Она была... ну, не знаю, как выразиться поточнее, но она была самым безопасным, нетребовательным человеком на Вратах. Все хотели от меня чего-то или отказывались принять от меня что-то. Луиза - совсем другое дело. Она была лет на десять старше меня, но выглядела прекрасно. Как и я, носила только стандартную одежду Корпорации - комбинезон одного из трех неярких цветов. Но свой комбинезон она переделала, превратив его в костюм с облегающими шортами и свободной курткой. Я обнаружил, что она смотрит, как я осматриваю ее, и почувствовал неожиданное замешательство. "Ты хорошо выглядишь", - сказал я. - Спасибо, Боб. Все казенное, - она улыбнулась. - Я никогда не могла позволить себе что-нибудь другое. - Тебе ничего не нужно, у тебя все есть, - искренне сказал я, и она сменила тему. - Корабль прибывает, - сказала она. - Говорят, вылетел очень давно. Я знал, что это для нее значит, и понял, почему она сидит в "Голубом Аду", а не спит в такой час. Знал, что она беспокоится о дочери, но она не позволяла себе показывать это. У нее было очень здравое отношения к полетам. Она боялась, конечно, но это вполне разумно. Но это не останавливало ее, чем я восхищался. Она все еще ждала возвращения кого-нибудь из членов своей семьи, чтобы снова записаться. Они так договорились: когда кто-нибудь возвращается, его обязательно ждет кто-то из членов семьи. Она мне немного рассказала о своей семье. Они жили, если это можно назвать жизнью, на обслуживании туристов в Веретене Венеры. Там можно заработать, но очень сильная конкуренция. Я узнал, что одно время Форхенды выступали в ночном клубе: пение, танцы, комичные сценки. По венерианским стандартам, они жили неплохо. Но на немногих туристов слеталось столько хищных птиц, пытаясь отщипнуть свой кусочек мяса, что всем просто невозможно было прокормиться. Сесс и сын (тот, что умер) пытались работать гидами, но старая воздушная лодка, которую они купили, разбилась. Пришлось ее восстанавливать. Много так не заработаешь. Девушки испробовали все виды работы. Я вполне уверен, что по крайней мере Луиза какое-то время была проституткой, но и на этом много не заработаешь, по тем же самым причинам. Они почти выбились из сил, когда им удалось добраться до Врат. Вначале они были на Земле, но тут им пришлось так плохо, что Венера показалась раем. У них было больше смелости и готовности все поставить на кон, чем у большинства моих знакомых. - Как вы заплатили за все эти перелеты? - спросил я. - Ну, - сказала Луиза, заканчивая свою выпивку и поглядев на часы, - на Венеру мы летели самым дешевым способом. Двести двадцать иммигрантов спали плечом к плечу, выстраивались в длинную очередь для двух минут туалета, ели сухие рационы и пили восстановленную воду. Ужасно, когда за это приходится заплатить сорок тысяч долларов. К счастью, дети тогда еще не родились, кроме Хэта, а он был так мал, что летел за четверть стоимости. - Хэт твой сын? Что... - Он умер. Я подождал, но она сказала только: "Уже должны быть сведения о прибывающем корабле". - Должно быть на экране, - сказал я. Она кивнула и несколько мгновений казалась встревоженной. Корпорация всегда делает обычные сообщения о контакте с возвращающимися кораблями. Если контакта нет... что ж, мертвые старатели в контакт не вступают. Поэтому, чтобы отвлечь ее от тревоги, я рассказал ей о решении Клары обратиться к психоаналитику. Она выслушала и положила свою руку на мою. "Не сердись, Боб. Ты когда-нибудь думал сам об обращении к психоаналитику?" - У меня нет для этого денег. - Даже на групповую терапию? Есть группа начинающих на уровне Дарлинг. Есть и другие - в рекламе, на экранах. Но ее внимание было отвлечено. С нашего места было видно, как один из крупье у входа в казино оживленно разговаривает с военным с китайского крейсера. Луиза смотрела туда. - Что-то происходит, - сказал я. И хотел добавить: - Пойдем посмотрим, - но Луиза уже встала и направилась туда. Игра прекратилась. Все собрались у стола для блекджека. Я заметил, что Дэйн Мечников сидит рядом с Кларой на моем месте; перед ним стопка двадцатипятидолларовых фишек. И в середине на стуле крупье сидит Шики Бакин и что-то рассказывает. "Нет, - говорил он, когда я подошел. - Имен я не знаю. Но это пятиместный". - Все живы? - спросил кто-то. - Насколько мне известно. Привет, Боб, Луиза. - Он вежливо кивнул нам обоим. - Вы слышали? - Нет еще, - ответила Луиза, бессознательно беря меня за руку. - Только что корабль прибывает. Но ведь имена неизвестны? Дэйн Мечников повернулся, глядя на нее. "Имена, - проворчал он. - Кому какое дело? Важно то, что это не мы. А награда огромная. - Он встал. Даже в такой момент я заметил, как он расстроился; он забыл забрать со стола свои фишки. - Я иду туда, - объявил он. - Хочу посмотреть, как выглядит везение, которое бывает раз в жизни. Площадка для приземления была оцеплена, но в оцеплении был и Френси Эрейра. Вокруг собралось не менее ста человек, и их удерживали только Эрейра и две девушки с американского крейсера. Мечников наклонился над краем шахты, всматриваясь вниз. Одна из девушек отогнала его. Мы увидели, как он разговаривает с другим старателем с пятью браслетами. Тем временем доносились обрывки разговоров. - ... почти мертвые. У них кончилась вода. - Ха! Всего лишь истощение. Все будет в порядке... - ... премия в десять миллионов и затем проценты! Клара взяла Луизу за локоть и потащила вперед. Я пошел за ними. "Знает ли кто-нибудь, чей это корабль?" - спросила она. Кто-то сзади сказал: "А что они нашли?" - Артефакты. Новые, это все, что я знаю. - Но ведь корабль пятиместный? - спросила Клара. Эрейра кивнул, потом посмотрел вниз шахты. "Хорошо, - сказал он, - а теперь отступите, друзья. Кого-то несут". Мы едва отступили, но это было неважно: они уже поднимались на наш уровень. Вначале какая-то шишка из Корпорации, имени я не помню, затем китайский охранник, потом кто-то в костюме Терминальной больницы: он цеплялся за кабель, чтобы не упасть. Лицо было мне знакомо, но имени я не знал. Видел его на одной из прощальных вечеринок, может, на нескольких, пожилой чернокожий человек, который безуспешно уже вылетал два или три раза. Глаза у него были открыты, выглядел он бесконечно усталым. Он удивленно посмотрел на толпу у шахты, потом исчез из виду. Я посмотрел в сторону и увидел, что Луиза тихо плачет, глаза ее были закрыты. Клара обнимала ее. В толпе я умудрился поближе подобраться к Кларе и вопросительно посмотрел на нее. "Пятиместный, - негромко сказала она. - А ее дочь в трехместном". Я знал, что Луиза слышит это, поэтому потрепал ее по руке. "Мне жаль, Луиза". Тут расчистилось пространство у края ствола, и я посмотрел вниз. Мельком заметил, как выглядит то, что стоит десять или двадцать миллионов. Множество шестиугольных ящиков из металла хичи, каждый не более полуметра в длину и чуть меньше в высоту. Тут Френси Эрейра начал уговаривать: "Давай, Боб, отойди". Я отошел, и в это время поднялся еще один старатель в больничном костюме. Это была женщина, она прошла мимо, не видя меня: глаза у нее были закрыты. Но я ее видел. Это была Шери. Глава 21 Я чувствую себя глупо, Зигфрид, - говорю я. - Я могу помочь вам чувствовать себя удобнее? - Умри на месте. - Он опять переделал весь кабинет на манер детского сада. Бога ради. А хуже всего сам Зигфрид. На это раз он пытается подобраться ко мне как суррогат матери. Он сидит со мной на кушетке, большая кукла ростом с человека, теплая, мягкая, из чего-то вроде купального полотенца, покрытого мыльной пеной. Потрогать приятно, но... - Не хочу, чтобы ты обращался со мной, как с ребенком, - говорю я, голос мой звучит глухо, потому что я прижимаюсь к этому полотенцу. - Спокойней, Робби. Все в порядке. - К черту все! Он замолкает, потом напоминает мне: "Вы собирались рассказать мне свой сон". - Йеч! - Простите, Робби? - Не хочу об этом говорить. Но все же, - быстро добавляю я, отводя рот от полотенца, - я мог бы сделать, что ты хочешь. Сон о Сильвии, вроде... - Вроде чего, Робби? - Ну, она не совсем была на себя похожа. Скорее кто-нибудь старше, я думаю. Я много лет не вспоминал о Сильвии. Мы оба были детьми... - Пожалуйста, продолжайте, Робби, - говорит он немного погодя. Я обнимаю его руками, удовлетворенно глядя на стену с изображениями цирковых животных и клоунов. Нисколько не похоже на мою комнату в детстве, но Зигфрид уже достаточно знает обо мне, и у меня нет причин говорить ему об этом. - Сон, Робби? - Мне снилось, что мы работаем на шахте. На самом деле это не была пищевая шахта. Физически, я бы сказал, это внутренность пятиместного корабля - одного из кораблей с Врат, понимаешь? Сильвия в каком-то туннеле, который уходит вдаль. - Туннель уходит вдаль? - Ну, не толкай меня к какому-нибудь символизму, Зигфрид. Я знаю о вагинальных образах и всем прочем. Когда я говорю "уходит", я просто хочу сказать, что туннель начинается там, где я стою, и продолжается в сторону от меня. - Я молчу, потом говорю самое трудное. - Туннель превращается в пещеру, и Сильвия оказывается пойманной. Я сажусь. "Самое плохое в этом, - говорю я, - то, что это не может случиться. Туннель сверлится, чтобы поместить в него заряд и подорвать сланец. Главное занятие шахтера - это вычерпывание сланца. Сильвия с этой частью работы не имела ничего общего". - Мне кажется неважным, могло ли это или не могло случиться, Робби. - Вероятно, нет. Итак, Сильвия оказалась в рухнувшем туннеле. Я видел, как шевелится груда сланца. Это был не настоящий сланец. Какое-то пушистое вещество, больше похожее на обрывки бумаги. У нее была лопата, и она прорывала выход наружу. Мне показалось, что она выберется. Она выкопала большую яму. Я ждал, когда она выйдет... но она все не выходила. Зигфрид, в своем воплощении плюшевого мишки, теплый и ожидающий, лежит в моих объятиях. Приятное ощущение. На самом деле, его здесь нет. Его вообще нигде нет, только в центральном банке информации где-то в Вашингтоне, где память больших машин. Передо мной только его терминал в купальном костюме. - Что еще, Робби? - Больше ничего. Не сон. Но... у меня чувство. Я чувствую, будто бью ногами Клару по голове, чтобы не дать ей выйти. Как будто боюсь, что на меня обрушится остальная часть туннеля. - Что значит "чувствую", Роб? - То, что я сказал. Это не часть сна. Просто я так чувствую... не знаю. Он ждет, потом пытается подойти по-другому. "Боб, вы знаете, что сейчас сказали не Сильвия, а Клара?" - В самом деле? Забавно. Интересно, почему? Он ждет, потом пробует снова: "И что случилось потом, Роб?" - Потом я проснулся. Я поворачиваюсь на спину и смотрю на потолок, который выложен плиткой с изображениями блестящих пятиконечных звезд. "Вот и все, - говорю я. Потом добавляю разговорным тоном: - Зигфрид, я думаю, к чему это все ведет". - Не знаю, могу ли я ответить на этот вопрос, Роб. - Если бы ты мог, я бы тебя заставил ответить, - говорю я. У меня по-прежнему есть листок бумаги, который мне дала С.Я. Он дает мне ощущение безопасности. - Я думаю, - говорит он, - что куда-то это ведет. Я хочу сказать, что есть в вашем мозгу нечто такое, к чему вы не хотите возвращаться, но с чем связан сон. - О Сильвии, ради Бога? Это ведь было много лет назад! - Но ведь это неважно. - Дерьмо! Ты мне надоел, Зигфрид. На самом деле. - Тут я задумываюсь. - Слушай, я сержусь. Что бы это значило? - Как вы думаете, что это значит, Роб? - Если бы я знал, я бы тебя не спрашивал. Может, пытаюсь увильнуть? Сержусь, потому что ты подходишь близко к чему-то. - Пожалуйста, Роб, не думайте о процессе. Просто скажите, что вы чувствуете. - Я чувствую вину, - говорю я, не отдавая себе отчета в том, что говорю. - Вину перед кем? - Перед... Не знаю. - Я поднимаю руку, чтобы взглянуть на часы. Очень многое может произойти за двадцать минут, и я перестаю думать о том, от чего хочу избавиться. Я играю сегодня днем и вполне могу дойти до финала, если сохраню сосредоточенность. - Мне сегодня придется уйти раньше, Зигфрид. - Вину перед кем, Роб? - Не помню. - Я глажу шею куклы и смеюсь. - Очень приятно, Зигфрид, хотя пока непривычно. - Вину перед кем, Роб? Я кричу: "Вину за то, что убил ее!" - Во сне? - Нет! На самом деле. Дважды. Я знаю, что дышу тяжело и сенсоры Зигфрида регистрируют это. Пытаюсь справиться с собой, чтобы у него не появилось каких-нибудь сумасшедших идей. Мысленно перебираю все сказанное только что. "Я на самом деле не убивал Сильвию. Но я устал! Бросился на нее с ножом!" Зигфрид спокойно, успокаивающе: "В истории вашей болезни сказано, что во время ссоры с подругой у вас в руке был нож, да. Но там не говорится, что вы на нее бросились". - А какого же дьявола меня тогда увезли? Просто повезло, что я не перерезал ей горло. - Вы на самом деле пустили в ход нож? - Пустил в ход? Нет. Я был слишком сердит. Швырнул ее на пол и начал бить. - Если бы вы на самом деле хотели ее убить, вы бы пустили в ход нож? - Ax! - Но больше похоже на "Йеч": это слово иногда передают как "пшав". - Хотел бы я, чтобы ты там был, когда это случилось, Зигфрид. Может, ты бы уговорил их, и меня бы отпустили. Сеанс идет отвратительно. Я знаю: всегда ошибка рассказывать ему сны. Он со всех сторон их обсасывает. Я сажусь, презрительно глядя на придуманную Зигфридом обстановку, и решаю сказать ему прямо. - Зигфрид, - говорю я ему, - как компьютер ты хороший парень, и я интеллектуально наслаждаюсь нашими беседами. Но я думаю, а не исчерпали ли мы все возможности. | Те, кто тоннели прорыли когда-то, | Оставив их нам в наследство | В звездных пещерах ваше богатство | Искать мы кидаемся слепо | Раны свои залечив и увечья, | Мы снова и снова к звездам идем | Из этих тоннелей ныряем мы в вечность. | Вы в ней заблудились, но мы вас найдем, | О хичи... Ты шевелишь старую боль без необходимости, и я откровенно не понимаю, почему позволяю тебе делать это. - Ваши сны полны боли, Боб. - Пусть остается в моих снах. Не хочу возвращаться к тому вздору, которым меня пичкали в институте. Может, я и правда хотел переспать со своей матерью. Может, ненавидел отца за то, что он умер и покинул меня. Ну и что? - Я знаю, это риторический вопрос, Боб, но чтобы справиться с такими вещами, их нужно извлечь на поверхность. - Для чего? Чтоб мне было больно? - Чтобы внутренняя боль вышла наружу, и вы могли справиться с ней. - Может, проще было бы оставить ее внутри? Как ты говоришь, я достаточно уравновешен, верно? Я не отказываю тебе в полезности. Бывают времена, Зигфрид, когда я после сеанса испытываю подъем. В голове у меня полно новых мыслей, и солнце над куполом светит ярко, воздух чист, и все мне улыбаются. Но не потом. Потом я начинаю думать, что сеансы ужасно скучны и бесполезны, и что ты скажешь, если я решу их прекратить. - Я ответил бы, что вам принимать решение, Боб. Решение всегда за вами. - Что ж, может, я так и поступлю. - Старый дьявол пережидает меня. Он знает, что я не собираюсь принимать это решение, и дает мне время самому это понять. Потом говорит: - Боб! Почему вы сказали, что убили ее дважды? Я смотрю на часы, прежде чем ответить, и говорю: "Ну, просто так сказалось. Мне пора идти, Зигфрид". Я просто сижу в восстановительной комнате, потому что мне не от чего восстанавливаться. Хочу убраться отсюда. От него и его глупых вопросов. Он поступает так разумно, с таким превосходством, но что знает плюшевый мишка? Глава 22 Этим вечером я вернулся к себе в комнату, но долго не мог уснуть. Шики разбудил меня рано утром и рассказал подробности. Выжило три человека, было объявлено об их вознаграждении: семнадцать миллионов пятьсот пятьдесят тысяч долларов. Помимо процентов. Это прогнало сон. "За что?" - спросил я. Шики ответил: "За двадцать пять килограммов артефактов. Считается, что это инструментальный набор ремонтника. Вероятно, для корабля, потому что они его там нашли - в шлюпке на поверхности планеты. Во всяком случае это какие-то инструменты". - Инструменты, - сказал я, избавился от Шики и побрел по туннелю к общему душу, думая об инструментах. Инструменты означают очень многое. Инструменты означают возможность проникнуть в механизмы хичи, не взорвав корабль. Возможность установить, как работает главный двигатель, и самим построить такой. Инструменты могут означать что угодно, а пока что это состояние в семнадцать миллионов пятьсот пятьдесят тысяч долларов, не считая процентов, деленное на троих. И одна из этих частей могла быть моей. Трудно избавиться от мысли об этих пяти миллионах восьмистах пятидесяти тысячах долларов (не считая процентов), как подумаешь, что если бы ты был немного более предусмотрителен в выборе подружки, они лежали бы у тебя в кармане. Скажем, шесть миллионов. В моем возрасте за половину этой суммы я мог бы купить Полную медицину, что означает все тесты, терапию, восстановление тканей и органов на всю оставшуюся жизнь... то есть, по крайней мере, на пятьдесят лет дольше, чем я проживу без этого. А остальные три миллиона - это собственный дом, карьера лектора (лекции старателей, добившихся успеха, пользуются огромным спросом), постоянный доход от рекламы на телевидении, женщины, пища, машины, путешествия, женщины, слава, женщины... и еще ведь остаются проценты. Они могут быть как угодно велики: все зависит от того, что смогут сделать исследователи Корпорации. Находка Шери - это именно то, ради чего существуют Врата: золотой горшок и конец радуги. Мне потребовалось около часа, чтобы добраться до больницы - три сегмента туннеля и пять уровней в шахте. Я все время хотел повернуть и уйти назад. Когда мне удалось очистить свой мозг от зависти (или, вернее, погрести ее так, что она не будет видна) и отойти от приемной, Шери спала. "Можете войти", - сказал дежурный санитар. - Я не хочу ее будить. - Вряд ли вы ее разбудите, - ответил он. - Но, конечно, не тревожьте ее. А посетителей она допустила. Она лежала на самой нижней из трех коек. Палата была рассчитана на двенадцать человек. Были заняты еще три или четыре койки, две из них изолированы занавесами из молочного пластика, сквозь них почти ничего не видно. Не знаю, кто там был. Шери мирно спала, положив голову на руку, красивые глаза закрыты, сильный подбородок с ямочкой лежит на запястье. Ее два товарища находились в той же комнате, один спал, другой сидел под голографическим изображением колец Сатурна. Я встречал его раза два: кубинец, венесуэлец или что-то в этом роде, из Нью-Джерси. Я вспомнил, что его зовут Мэнни. Мы немного поболтали, и он пообещал сказать Шери, что я ее навещал. Я пошел в столовую выпить чашку кофе. Думал об их полете. | ОТНОСИТЕЛЬНО НЕЙТРОННЫХ ЗВЕЗД | | Доктор Азменион. Перед вами звезда, которая | сожгла все свое горючее. Она коллапсирует. Когда я | говорю "коллапсирует", я хочу сказать, что она | сжимается очень сильно, начинается все с шара | размером, например, в наше Солнце, а заканчивается | мячом с диаметром в десять километров. Это очень | плотное вещество. Сузи, если бы ваш нос был сделан | из него, он весил бы больше чем все Врата. | В. Может, даже больше вас, Юрий? | Доктор Азменион. Не шутите на занятии. Учитель | чувствителен. Хорошие качественные наблюдения из | окрестностей нейтронной звезды стоят многого, но я | не советую вам использовать для их получения | шлюпку. Вам нужно находиться в бронированном | пятиместнике, и он не должен быть ближе, чем на | одну десятую астрономической единицы. Оттуда | наблюдайте. Вероятно, возможно подойти и ближе, но | очень сильно действуют гравитационные ножницы. | Видите ли, практически это точечный источник. | Невероятно крутой гравитационный градиент. Больший | можно обнаружить только, если вы окажетесь возле | черной дыры, Боже избави. Они оказались на орбите вокруг крошечной холодной планеты далеко от центрального светила - оранжево-красного угля типа К-6. По словам Мэнни, они не были даже уверены, что стоит высаживаться. Но приборы показали наличие хичи-металла, хотя и немного; основное, очевидно, погребено под снегом из двуокиси углерода. Мэнни оставался на орбите. Шери и трое остальных спустились, нашли подземелье хичи, с огромными усилиями вскрыли его и, как обычно, нашли пустым. Потом они обнаружили другой след и нашли старую шлюпку. Чтобы войти в нее, им пришлось взрывать. Во время взрыва у двух старателей костюмы утратили герметичность. Должно быть, оказались слишком близко к взрыву. К тому времени, как они поняли, что у них беда, было уже поздно. Они замерзли. Шери и еще один старатель попытались перенести их в свою шлюпку. Задача ужасная и тяжелая, и в конце концов они от нее отказались. Старатель еще раз побывал у покинутой шлюпки, нашел сумку с инструментами и смог принести ее. И они улетели, оставив двоих замерзших на планете. Но они просрочили время и, когда соединились с капсулой, были в очень плохой форме. Не совсем уверен, что произошло потом, но, кажется, они не сберегли находившийся в шлюпке запас воздуха и большую часть его утратили. Так что на обратном пути им не хватало кислорода. Третий старатель был в худшем состоянии, чем Шери. Подозревали, что у него сильно поврежден мозг; в таком случае его пять миллионов восемьсот пятьдесят тысяч долларов ему ни к чему. Но Шери, сказали мне, будет в порядке, когда оправится от физического истощения. Я не завидовал их рейсу. Завидовал только вознаграждению. Я встал и взял еще одну чашку кофе. Вынес ее в коридор, где под ивами стояли скамьи. Что-то не давало мне покоя. Что-то в этом рейсе. Это один из по-настоящему удачных рейсов в истории Врат... Я выбросил кофе вместе с чашкой в щель утилизатора и направился в аудиторию. Она всего в нескольких минутах, и там никого не было. Хорошо; я еще не готов говорить о том, что пришло мне в голову. Я вызвал на экран информацию о рейсе корабля Шери: все это теперь было доведено до сведения публики. Потом пошел к тренировочной шлюпке. Мне опять повезло, потому что и тут никого не было. Я забрался в шлюпку и набрал курс Шери. Конечно, сразу появился цвет: а когда я нажал тонкую настройку, вся панель окрасилась ярко-розовым, за исключением радужных цветов на одном конце. В синей части спектра была только одна линия. Ну вот, подумал я, конец теории Мечникова о показателях курса. В этом рейсе погибло сорок процентов экипажа; рейс очень опасный. Но, по словам Мечникова, по-настоящему опасные рейсы соответствуют шести или семи таким линиям. А желтые? По Мечникову, чем больше ярких линий в желтой части, тем больше финансовое вознаграждение за рейс. Но здесь в желтой части вообще нет линий. Есть только две толстые полосы поглощения. И все. Я выключил селектор и откинулся. Итак, большие мозги опять породили мышь: то, что они интерпретировали как указание на безопасность, вовсе на нее не указывает; то, что они считали обещанием богатой награды, совсем не имело отношения к первому за год рейсу, получившему действительно большую награду. Назад к квадрату один, назад к страху. В течение следующих нескольких дней я держался уединенно. Полагают, что внутри Врат восемьсот километров туннелей. Ни за что не подумаешь, что их столько в небольшой скале диаметром в десять километров. Но даже и так, лишь два процента объема Врат заняты туннелями, остальное - сплошная скала. Я побывал почти во всех этих восьмистах километрах. Я не совсем отказался от общества, просто не искал его. Время от времени встречал Клару. Бродил с Шики, когда он не работал, хотя для него это было утомительно. Иногда бродил в одиночестве, иногда со случайными знакомыми, иногда брел вслед за группой туристов. Гиды меня знали и не возражали против моего присутствия (я ведь был вне, хоть и не носил браслет), потом им пришло в голову, что я сам собираюсь водить группы. После этого они были настроены не так дружески. Они были правы. Я думал об этом. Рано или поздно что-то нужно делать. Либо вылетать в рейс, либо отправляться домой; и если я собирался продолжать обсуждение этих двух возможностей, нужно заработать денег хотя бы для оплаты содержания. | ОТНОСИТЕЛЬНО МОЛИТВЕННЫХ ВЕЕРОВ | | В. Вы нам ничего не говорили о молитвенных | веерах хичи, а мы их чаще всего видим. | Профессор Хеграмет. Что вы хотите услышать, Сузи? | В. Я знаю, как они выглядят. Нечто вроде | свернутого конуса из хрусталя. Если правильно | взять и нажать пальцем, он раскрывается как веер. | Профессор Хеграмет. Это все, что знаю и я. Их | анализировали, как и огненные жемчужины и кровавые | алмазы. Но не спрашивайте меня, для чего они. Не | думаю, чтобы хичи обмахивались ими, и не думаю, | что с ними молились: так их просто назвали | торговцы новостями. Хичи оставляли их повсюду, | хотя все остальное убирали. Вероятно, у них была | для этого причина. Но я понятия не имею, что это | за причина. Если когда-нибудь узнаю, обязательно | скажу вам. | ОТЧЕТ КОРПОРАЦИИ | ОРБИТА 37 | Всего за этот период вернулось из полетов 74 | корабля с общим составом экипажа 216 человек. 20 | кораблей были признаны пропавшими, общий состав | экипажа 54 человека. Вдобавок 19 членов экипажа | были убиты или умерли от ран, хотя корабли | вернулись. Три вернувшихся корабля настолько | повреждены, что восстановление их невозможно. | Совершено 19 посадок. На пяти открытых | планетах имеется жизнь на микроскопическом или | более высоком уровне; на одной растительность и | животная жизнь, но не обладающая разумом. | Артефакты. Добавочные образцы уже известного | оборудования хичи. Никаких артефактов из других | источников. Не открыто ранее неизвестных | артефактов хичи. | Образцы. Химические и минеральные, 145. | Ни одного образца, пригодного для дальнейшей | эксплуатации. Живая органика - 31 образец. | Три образца признаны опасными и уничтожены в | космосе. | Ни одного образца с эксплуатационной ценностью. | Научная премия за период - 8 754 500 долларов. | Другие премии за период, включая проценты, - | 357 856 000 долларов. | Премии и проценты за новые открытия за период | (помимо научных премий) - 0. | Персонал, не участвовавший в полетах на период | отчета, - 151. | Утратили пригодность к работе - 75 (включая | двоих в обучении на шлюпке). | Непригодные по состоянию здоровья на конец | периода - 84. | Общие потери - 310. | Новый персонал, прибывший за период, - 410. | Вернулось к исполнению обязанностей - 66. | Общий рост за период - 481. | Абсолютный прирост персонала - 171. Когда Шери выписалась из больницы, устроили грандиозный прием - комбинацию вечеринки по случаю возвращения, поздравлений и прощания. На следующий день Шери улетала на Землю. Она была слаба, но оживлена, и хоть не танцевала, посидела со мной полчаса в коридоре, сказав, что ей будет не хватать меня. Я напился. Была хорошая возможность: бесплатная выпивка. Платили Шери и ее кубинский друг. В сущности я так и не попрощался с Шери; мне пришлось уйти в туалет и там блевать. Хоть я и был пьян, но полон жалости: настоящее шотландское виски, вовсе не местное вино, перегнанное из Бог знает чего. После этого в голове у меня прояснилось. Я вышел, прижался лицом к иве и начал усиленно дышать. Постепенно в моей крови стало достаточно кислорода, и я узнал стоящего рядом Френси Эрейру. Я сказал: "Привет, Френси". Он виновато улыбнулся. "Запах. Слишком силен". - Простите, - сказал я обидчиво, и он удивленно взглянул на меня. - Нет, совсем не это. Я хочу сказать, что на крейсере тоже плохо, но когда я бываю на Вратах, то всегда удивляюсь, как вы тут живете. А в комнатах - фу! - Я не обижаюсь, - величественно ответил я, хлопая его по плечу. - Пойду попрощаюсь с Шери. - Она ушла, Боб. Устала. Ее увели в больницу. - В таком случае попрощаюсь только с вами. - Я поклонился и побрел по туннелю. Трудно пьяному в почти нулевом тяготении. Страстно хочется уверенных ста килограммов веса, чтобы удержаться на поверхности. Мне потом рассказывали, что я выломал большой кусок ивы и обо что-то ударился так сильно, что остался пурпурный синяк размером в ухо. Я понял, что за мной идет Эрейра и помогает не заблудиться, а на полпути к дому я понял также, что кто-то еще идет рядом. Я взглянул: это Клара. Я очень смутно помню, как меня уложили в постель, а проснувшись на следующее утро, испытал сильнейшее похмелье. И удивился, увидев в комнате Клару. Как можно незаметнее я встал и направился в ванную: мне нужно было еще поблевать. На это потребовалось какое-то время, завершил я операцию душем, вторым за четыре дня, - исключительная экстравагантность, принимая во внимание состояние моих финансов. Но я почувствовал себя лучше, а когда вернулся в комнату, Клара тоже уже встала, принесла чай, вероятно, от Шики, и ждала меня. - Спасибо, - искренне сказал я. Страшно хотелось пить. - Понемногу, старая лошадь, - беспокойно сказала она, но я и сам понимал, что нельзя насиловать желудок. Я сделал два глотка и снова растянулся в гамаке. Но я уже понял, что выживу. - Не думал увидеть тебя здесь, - сказал я. - Ты был весьма... настойчив, - ответила она. - У тебя не очень получилось. Но ты старался. - Прости. Она схватила меня за ногу. "Не волнуйся. Кстати, как дела?" - Прекрасно. Отличная вечеринка. Я тебя там не помню. Она пожала плечами. "Я пришла поздно. Между прочим, меня не приглашали". Я ничего не сказал. Я знал, что Клара и Шери не очень любят друг друга; полагаю, из-за меня. Клара, читая мои мысли, сказала: "Стараюсь никогда не связываться со Скорпионами, особенно с такой челюстью. Ни у одного из них никогда не было ни одной разумной мысли. - Потом добавила, стараясь быть честной: - Но она смела, этого у нее не отнимешь". - Я сейчас не готов к спору, - сказал я. - Никакого спора, Боб. - Она склонилась ко мне, обняла. Пахла она сладко и женственно, очень хорошо для таких обстоятельств, но мне не совсем это было нужно. - Эй, - сказал я, - а что стало с мускусным маслом? - Что? - Я хочу сказать, - я сел, вдруг поняв, что беспокоило меня уже некоторое время, - что ты пользовалась им. Это первое, что я в тебе заметил". Я вспомнил слова Эрейры о запахе Врат и подумал, что давно уже не чувствую приятного запаха Клары. - Боб, ты хочешь начать ссору? - Конечно, нет. Просто мне интересно. Когда ты перестала им пользоваться? Она пожала плечами и не ответила. Выглядела раздраженной. Для меня это был достаточный ответ: я ей не раз говорил, как мне нравится этот запах. "Как дела с твоим психоаналитиком?" - спросил я, меняя тему. Это не улучшило положения. Клара сказала: "У тебя в голове полно грязи. Пойду домой". | ОБЪЯВЛЕНИЯ | | Мне нужна ваша храбрость, чтобы отправиться за | полумиллионной премией. Не просите меня. Прикажите | мне. 87-299. | | Публичный аукцион имущества не вернувшихся | старателей. Район Корпорации, линия Чарли Девять. | Завтра, 1300 - 1700. | | Ваши долги выплачены, когда вы достигаете | единства. Он/Она есть хичи, и Он/Она прощает. | Церковь Чудесного Мотоцикла. 88-344. | | Моносексуалы только для взаимной симпатии. Без | прикосновений. 87-913. - Нет, - настаивал я. - Мне интересно, как твои успехи. - Она мне ничего не говорила, хотя я знал, что она записалась. Как будто два-три часа в день она там проводила с ним. С машиной. Я знал, что она выбрала машину Корпорации. - Неплохо, - отвлеченно ответила она. - Справилась со своим отцовским комплексом? Клара ответила: "Боб, а тебе не приходило в голову, что тебе самому стоит обратиться к помощи?" - Забавно, что ты так говоришь. Накануне то же самое мне говорила Луиза Форхенд. - Ничего забавного. Подумай об этом. Пока. Когда она вышла, я опустил голову и закрыл глаза. К психоаналитику! Зачем? Мне нужна всего лишь одна счастливая находка, как у Шери... Мне нужно только... только... Набраться храбрости и записаться в рейс. Но, кажется, храбрости-то у меня и не хватает. Время уходило, или я убивал его: однажды я начал убивать время, идя в музей. Там уже установили голограмму с находкой Шери. Я заплатил за этот диск два или три раза, просто чтобы увидеть, как выглядят семнадцать миллионов пятьсот пятьдесят тысяч долларов. А выглядят они как ни на что не пригодный лом. Это когда каждую часть показывают отдельно. Среди них было с десяток маленьких молитвенных вееров. По-моему, это доказывает, что хичи даже в набор инструментов для ремонтника включали предметы искусства. А остальное могло быть чем угодно: штука, похожая на отвертку с треугольными лезвиями и гибкой ручкой; штуки, похожие на гаечные ключи, но сделанные из мягкого материала; штуки, похожие на электрические тестеры; и штуки, ни на что вообще не похожие. Демонстрируемые одна за другой, они казались случайным набором, но отлично совмещались друг с другом, а то, как они укладывались в полые углубления ящика, - вообще чудо экономии. Семнадцать миллионов пятьсот пятьдесят тысяч долларов, и если бы я остался с Шери, мог быть бы одним из держателей акций. Или одним из трупов. Я зашел к Кларе и побыл там недолго, но ее не было дома. Это не ее время сеансов у психотерапевта. Но, с другой стороны, я уже не знал расписания Клары. Она отыскала другого ребенка, у которого мать была занята: маленькую черную девочку лет четырех. Мать ее астрофизик, а отец экзобиолог. И я не знал, чем еще занимается Клара. Я вернулся в свою комнату, заглянула Луиза Форхенд и вошла. "Боб, - сказала она настойчиво, - ты знаешь о большой премии за опасность?" Я пригласил ее сесть. "Я? Нет. Не знаю". Ее бледное лицо было напряжено, почему, я не знал. - Я подумала, может, ты что-нибудь слышал. Например, от Дэйна Мечникова. Я знаю, ты с ним близок, и видела, как он в аудитории разговаривал с Кларой. - Я не ответил, не совсем