дошел к столпившимся у двери. - Он заснет сейчас, - сказал он. - Больше мы пока ничего не можем сделать. Нужно посмотреть, как он реагирует на лекарство. Мужчина, который привез Зафара, спросил: - Доктор, что это? А мы все не?.. Доктор Снег покачал головой. - Я ничего не могу сказать, - ответил он. - Я не знаю, что с ним. Но не думаю, чтобы нам грозила опасность. С подобным случаем я сталкивался всего раз, три года назад. И я, и моя дочь, и еще несколько других людей - мы общались с больным, но не заболели. Он помолчал, взглянул на Ганна. Потом резко добавил: - Это был Гарри Хиксон, мистер Ганн. Он умер. Бойс Ганн открыл было рот, потом кивнул. - Я понимаю. - Понимаете? - в голосе Снега слышалась мрачная ирония. - А я не понимаю! Я совершенно ничего не понимаю. Позвольте кое-что показать вам. Потом, если вы поймете, то объясните мне! Он сделал шаг в сторону, протянул руку и выключил свет в приемной. - Смотрите! - воскликнул он. - Вы понимаете, что это такое?! Четверо стоявших в дверях одновременно громко вздохнули. - Отец! - закричала Карла, мужчины тихо выругались. Теперь, в полумраке, кожа Мохаммеда Зафара потеряла естественный цвет. Подобно крови пространственника, который погиб на глазах Ганна, она светилась золотистым светом! Лицо больного сияло, как солнце, на которое смотрят через темное стекло. Высунувшаяся из-под простыней рука мерцала желтоватым неверным светом, словно скопление миллионов фузоритов. - Отец, это... совсем как у Гарри! - сдавленно воскликнула Карла. Доктор мрачно кивнул. - И конец будет тот же самый. Если не произойдет чуда, этот человек через час будет мертв. Он вздохнул и протянул руку, чтобы выключить свет. Внезапно что-то зашипело и со свистом пронеслось в дверь над их головами. - Что за черт! - воскликнул доктор Снег и включил свет. На голове умирающего сидело какое-то существо. Оно ерзало из стороны в сторону и сверкало в направлении стоявших красными огненными глазами, похожими на раскаленные кнопки ботинок. - Отец! Это Гарри... то есть это пиропод! Тот, которого привезли мы с Бойсом! - крикнула Карла. - Смотрите, - с усилием сказал Ганн. - Он порвал цепь. - Потом он неуверенно засмеялся. - Гарри был бы доволен. - Сказал он нетвердым голосом. - По крайней мере, это создание научилось летать. Машин-полковник Зафар прожил более одного часа, который оставил ему доктор Снег, но было ясно, что дополнительный срок не будет слишком долгим. Он умирал. Были минуты, когда, казалось, он уже почти не дышал, потом вдруг жизнь вспыхивала в нем достаточно сильно, чтобы полковник мог пробормотать одну из не имеющих смысла фраз вроде: "Дитя Звезд! Но Лебедь не поможет ему..." Снег работал с лабораторным оборудованием в углу комнаты, отрываясь от занятия каждые несколько минут, чтобы проверить дыхание больного и покачать головой. Он подозвал к себе Карлу и Ганна и молча показал на микроскоп. - Я хочу вам кое-что показать, - сказал он с мрачным и задумчивым выражением. - Смотрите, - и он отошел в сторону. Карла заглянула в хромированные окуляры микроскопа, потом подняла голову, вопросительно глядя на отца. - Понимаешь? Теперь вы, мистер Ганн, взгляните. Бойс Ганн медленно встал на место Карлы. - Ведь я не ученый, доктор, - запротестовал он. - Я не знаю, чего искать. Но в этот момент он заглянул в окуляры и замолчал. В научной подготовке не было нужды. Хотя то, что происходило перед его глазами в трехмерном пространстве видения микроскопа, выходило за рамки всего, что он когда-либо видел. Соломенного цвета эритроциты и бледные эозинофилы плавали среди колоний полезных микроорганизмов, живущих в теле каждого человека. Очертания этих бактерий, похожих на палочки, на звездочки или вообще бесформенных, были смутно знакомы Ганну. Но не все. Потому что доминировали над пространством изображения неизвестные шарикообразные организмы, темные и на первый взгляд ничем не примечательные. Но прямо на глазах они испускали яркий золотистый свет. Подобно планктону в теплых морях Земли, они вспыхивали, потом угасали, потом снова вспыхивали и так далее. Как будто крохотные лампочки подавали сигналы бедствия из недр организма. Их было много, сотни, может быть, тысячи, и все пространство зрения микроскопа сияло золотым светом. - Великий План! - прошептал Бойс Ганн. - И от этого он умирает? - То же самое я видел в крови Гарри Хиксона, - медленно сказал доктор Снег. - Перед самой его смертью. Он занял свое рабочее место у стереоокуляров микроскопа, с секунду рассматривал крохотные золотистые шарики. - Фузориты, - сказал он. - Я потратил месяц на хроматографию и масс-спектрометрию, но установил точно, что это они присутствовали в крови Гарри. Колонии фузоритов, которые начали бешено размножаться. Они его убивают. Невидящим взглядом он снова взглянул в микроскоп, потом поспешил к больному. Машин-полковник Зафар с трудом вдыхал воздух, глаза его расширились, уставясь в одну точку на потолке, пальцы блуждали, кожа заливалась золотым светом фузоритов. - Карла! - приказал доктор. - Загерметизируй комнату! Мы повысим давление, пустим чистый кислород. Но это его не спасет, - добавил он устало, - только продлит мучения - на несколько минут, всего лишь. Девушка поспешно закрывала дверь, снабженную герметичными прокладками, отец тем временем поворачивал клапаны на мед-консоли. Ганн услышал, как зашипел газ, почувствовал давление на барабанные перепонки. Он сглотнул и услышал далекий, странно далекий голос Карлы: - Папа! Он пытается встать! Машин-полковник Зафар сидел на кушетке. Глаза его стали более осмысленными, дыхание выравнялось в гипербарической атмосфере комнаты. Но золотистое сияние стало даже более ярким, по лбу его стекали капли пота. Глаза его сверлили Бойса Ганна. - Ты! - крикнул Зафар. - Лебедь унесет тебя! Возвращайся к Машине, предатель! - и он сделал руками непонятный петлеобразный жест, какой делал и Гарри Хиксон. И в этот момент Ганн вспомнил, какая звезда горела в созвездии Лебедя. - Альфа Лебедя! - воскликнул он. - Денеб! В созвездии Лебедя! Зафар облокотился на локоть, свирепо глядя на Ганна. - Не пачкай святое слово своим грязным ртом, - прошипел он. - Дитя Звезд покарает тебя. Там, в сердце цитадели Планирующего, в чреве самой Машины, которая играет со своими игрушками-людьми, там Дитя Звезд отыщет и уничтожит врагов! Глаза его закрылись, он задохнулся. Ганн взглянул на Карлу и ее отца, но на их лицах было такое же ошеломленное выражение, как и на его собственном. - Дитя Звезд?.. - прошептала девушка. - Отец, о чем... - Нет, Карла, я ничего не знаю, - пророкотал доктор. - Только слухи. Существует миф о Звездном Дитя, которое перенесет всех последователей церкви Звезды на планеты Денеба - когда настанет срок. - Это не слухи! - крикнул золотой человек, потом замолчал, закашлявшись. - Дитя Звезд существует! Я видел его в центре Вихря! Он коснулся меня сияющей рукой! Но доктор Снег уже стоял рядом с ним, стараясь успокоить и уложить обратно на кушетку. - Нет! - дико завопил Зафар. - Не мешайте слову Звездного Дитя! Смотрите! Он судорожно сунул руку в сумку на поясе балахона, в который он был облачен, и вытащил оттуда кусок плотного, кремового цвета пергамента. - Это Требование Освобождения! - крикнул он. - Дитя Звезд поручил его мне, чтобы я послал на Землю. И я посылаю его! Пиропод, принадлежавший Гарри Хиксону, метался по комнате. Его глаза еще ярче пылали в богатой кислородом атмосфере. Он шипел и топорщил чешую. И глаза Зафара тоже стали почти оранжевыми, пылая энергией крохотных танцующих золотых атомов. Они казались слепыми - или, быть может, их взгляд был устремлен на что-то более далекое, чем стены клиники доктора. Бойс Ганн почувствовал толчок, словно пол в комнате задрожал. На самом деле он оставался неподвижным. Он зашатался и выбросил руку, чтобы сохранить равновесие, хотя комната оставалась в неподвижности. - На Землю! - воскликнул умирающий и отбросил кусок пергамента. - Лебедь, неси его! Дитя Звезд, направляй его! На Землю... - Он замолчал. Доктор снова попытался успокоить его, но больной оттолкнул его в сторону. - На Землю! - крикнул он. - И ты, шпион, раб Машины! Лебедь унесет тебя! Ганн открыл рот, чтобы сказать что-то - что угодно - но слова замерли на его губах. Комната снова накренилась, теперь гораздо резче. Голова пошла кругом. Остальные, казалось, ничего не замечали. Еще один толчок. Ганн споткнулся и едва не упал, выравнялся и рефлекторно протянул руку за брошенным пергаментом. Пергамент ускользнул... и пропал. Только что он был здесь. В следующий момент его уже не было. На его месте Ганн увидел странное движение воздуха, который стал вдруг как мутное стекло. Воздух крутился. Вихрь становился все больше и больше. Он вырос и приблизился к Ганну, и комната снова содрогнулась. Ганн в отчаянии попытался отпрыгнуть в сторону, чтобы спастись, но вдруг полетел, полетел в вихрь, в водоворот. Он падал... падал... падал... Казалось, он падал тысячу лет. Комната покрылась мраком и исчезла. Обеспокоенные глаза доктора, пылающее ненавистью лицо умирающего - все исчезло; вокруг он различал смутные точки, огни звезд, очертания планет, галактик, пылевых облаков, они светились, вращались... Он падал долго, сквозь миллиарды миллиардов миль безвоздушной пустоты. Как и было на самом деле. Потому что, когда падение закончилось и Ганн, дрожа, как в лихорадке, поднялся на ноги, он тут же рухнул ничком, разбив лицо, расквасив нос о серый, мягко освещенный металлический пол. О_н н_а_х_о_д_и_л_с_я в з_е_м_н_о_м п_о_л_е т_я_г_о_т_е_н_и_я! Он больше не был среди Рифов. Это была планета. И во все стороны расходились пустые коридоры с металлическими стенами, где мигали огни и вращались магнитные ленты. Оператор-майор Бойс Ганн наконец добрался домой. Он находился в подземных лабиринтах, где помещались могущественные электронные внутренности Планирующей Машины. 6 Вот как все это началось для Бойса Ганна - падением глубиной в двадцать миллиардов миль, после чего он приземлился в самом недоступном месте - в сердце Машины. Между металлическими стенами узкого коридора дул теплый ветер. Доносился равномерный далекий гул, его перекрывал свист и жужжание вращающихся магнитных дисков, шум работы далеких могучих механизмов. Ганн с трудом поднялся, борясь с собственным полным весом - почти сто килограммов. Все прошедшие месяцы ему приходилось иметь дело только с его частицей или вообще обходиться без веса. Сквозь туман в глазах он огляделся. Он стоял в длинном коридоре. В конце его, в нескольких сотнях ярдов, виднелся более яркий свет. Похоже, это была комната. Он поплелся в ту сторону, прижимая обратную сторону запястья к разбитому носу, из которого сочилась струйка крови. Он кашлял, чувствуя соленый привкус крови во рту и в горле. Серый свет, казалось, исходил из большого и круглого помещения. Потолок представлял собой бетонный купол. На обширном пространстве пола островками размещались консоли и контрольные панели. За ними никого не было. Почти полную окружность стены пронизывали двадцать четыре туннеля. Из одного такого туннеля и вышел Ганн. Он на секунду прислонился к косяку двери, ожидая, когда пройдет головокружение. Потом, собрав последние силы, он закричал: - Кто-нибудь! Помогите! Есть тут кто-нибудь?! Ответом ему было лишь гулкое эхо, отразившееся от купола, и далекое жужжание вращающихся лент. На контрольных постах никого не было, коридоры были пусты. Но Ганн начал чувствовать, что в этом пустынном месте существует своя особая жизнь. Когда отголоски эха затихли, он начал различать более слабые шумы - приглушенный механический гул, гудение и жужжание. Все коридоры были так же пусты, как и тот, из которого он вышел. Он заглянул в каждый по очереди, ничего не обнаружил, кроме бесконечных рядов вычислительного оборудования и путаницы толстых кабелей под потолком. Почти на цыпочках, оробев перед тяжестью огромного пустого пространства вокруг, Ганн пробрался к круглому островку пультов в середине зала. Каждый пульт, усыпанный светящимися циферблатами и кнопками, смотрел лицом на один из туннелей, радиально уходящих из зала. Ганн стоял, как зачарованный, следя за стремительным бегом огоньков на индикаторах пультов. Он никогда не бывал в этом месте наяву, но оно было более чем знакомо ему, описания его сотни раз повторялись в учебниках, он видел десятки видеофильмов на лекциях в Академии Технокорпуса. Он находился в самом центре Планирующей Машины - самом защищенном месте на всех девяти планетах системы. В мозговом центре Плана Человека. И Планирующая Машина даже не знала, что он здесь! Именно этот факт потряс Ганна, приведя его почти в ужас. Но боялся он не только за свою жизнь - хотя понимал, что попал в опасный переплет, так как людей отправляли в орган-банки за куда меньшие проступки. Нет, он боялся за существование Плана. Как возможно было такое? При всех своих объемах памяти, хранивших факты о каждом поступке каждого индивида в системе Плана, при всех запасах сведений, относившихся к любой области знания, любому научному открытию, любому закону - при всем этом Планирующая Машина не могла, казалось, заметить, что в самом ее сердце совершенно свободно расхаживает проникший туда без позволения человек. Ганн вдруг заметил, что всхлипывает. Голова его закружилась, он в отчаянии оперся о край ближайшего пульта и попытался разобраться в незнакомых циферблатах и бегущих огоньках. Вот он, куб связи! На мгновение в нем вспыхнула надежда. Но ведь связь-кубы Машины были рассчитаны только на посвященных, на тех, кто носил имплантированную в череп пластинку металла, дававшую Машине доступ к их мозговым центрам. Неужели он осмелится воспользоваться связь-кубом? Но что оставалось делать? У Ганна мелькнула безумная мысль нажать первую попавшуюся кнопку, повернуть любой тумблер наугад, сдвинуть какой-нибудь циферблат. Самая незначительная перемена встревожит Машину. Через несколько секунд сюда прибудут обслуживающие роботы и техники-люди. Потом на глаза ему попалась одна-единственная ярко светящаяся кнопка. Под кнопкой виднелось одно-единственное слово. Пластинка находилась на верхушке ближайшей к Ганну консоли. Единственное слово гласило: "СТОП". Ганн смотрел на кнопку несколько бесконечных секунд, затаив дыхание. Если назначение кнопки соответствовало ясной, недвусмысленной надписи на пластинке, то в его власти было... было.. О_с_т_а_н_о_в_и_т_ь_ М_а_ш_и_н_у. Оператор-майор Бойс Ганн, выпускник Академии Технокорпуса, ветеран шпионской школы на Плутоне, обученный борьбе со страшнейшими опасностями Солнечной Системы оказался вдруг на грани истерики. Остановить Машину!!! Этой мысли он не мог вынести. Он бросился на связь-куб, нащупал выключатель, закричал, зарыдал, забормотал что-то в прибор. Он не знал языка механо, который разработала для связных машина, а если бы и знал, то в этот момент позабыл бы. Он был в буквальном смысле приведен в ужас, как никогда за всю свою жизнь. Когда отделение План-Гвардии ворвалось в зал, потоком серых форм вырвавшись из кабин лифтов, промчавшись по коридорам с оружием наготове, они нашли Ганна растянувшимся на полу в обмороке. В этот момент Бойс Ганн вполне мог бы умереть, получив два десятка пуль, но тех-лейтенант, командовавший отделением, отдал отрывистую команду. Он с удивлением присмотрелся к распростертому телу Ганна, подумал секунду, потом тряхнул головой. - Не стреляйте в него, - проворчал он. - Он должен говорить. Доставьте его в отделение Безопасности, и побыстрее. Четыре дня Ганна допрашивали круглые сутки самые мускулистые специалисты из арсенала Технокорпусовских умельцев, и они не слишком церемонились. Он отвечал на все вопросы, рассказывая чистую правду, за что расплачивался ударами дубинки по почкам и пинками в ребра. Десятки раз он терял от ударов сознание и всякий раз оживал снова, чувствуя, как санитар с каменным лицом выдергивает из него шприц. Ганн был снова готов к продолжению допроса. Наконец, они позволили ему заснуть. Не потому, что ответы их удовлетворили, а потому, что врачи опасались, как бы Ганн не умер. Когда он проснулся, каждая клетка тела невыносимо болела. Он был привязан к операционному столу. Орган-банк, подумал он в первом приступе паники. Но это был не орган-банк, это была тюрьма. Очевидно, над Ганном только что потрудились врачи. Хотя тело болело, но он мог двигаться. Пальцы сгибались и разгибались, слушаясь сигналов мозга. Глаза открывались, и он мог поворачивать их в любую сторону. Только с шеей не все было в порядке - он чувствовал на ней что-то холодное, твердое, тесное. Воротник безопасности, с такой легкостью снятый Гарри Хиксоном, был возвращен на место. Вокруг Ганна сновали санитары, отстегивая ремни, помогая ему подняться на ноги. - Эй, оп, - проворчал какой-то сержант в радарном шлеме. Его подбородок казался синеватым от щетины. - Поднимайся! Ты будешь говорить с генералом. Подгоняя Ганна, он повел его по серым коридорам к лифту. Лифт был скоростной. от легкой перегрузки голова у Ганна пошла кругом. Потом лифт резко остановился. Ганн едва не упал, но один из охранников рывком поставил его на ноги. - Вперед, оп! Пошевеливайся! Спотыкаясь, он вышел из лифта. Новые коридоры, потом пустая серая комната, где он, вытянувшись по стойке "смирно", долго стоял и ждал. Потом без сигнала - видимо, он был передан через радарный шлем - охранник рявкнул: "Вперед!" и втолкнул его через дверь. Ганн оказался в комнате побольше и поярче. Мебель была превосходная, на пьедестале сиял золотом бюст улыбающегося Планирующего, на столе доминировал золотой связь-куб Машины. На столе же имелась именная табличка: "МАШИН-ГЕНЕРАЛ АВЕЛЬ ВИЛЕР". За столом сидел генерал, собственной персоной. Довольно долго он рассматривал Бойса Ганна. Машин-генерал Вилер сам казался наполовину машиной. Это был крупный, плечистый, с порывистыми движениями мужчина. Тело его казалось металлическим: загорелая кожа цвета бронзы, глаза цвета стали, волосы - как медная проволока. Он в упор рассматривал Ганна, потом, в полном молчании, перевел глаза на что-то, лежавшее перед ним на столе. Бойс Ганн почувствовал, как душит его ледяной металлический воротник. Ныли бесчисленные синяки, он был весь покрыт потом, но строго сохранял положение по стойке "смирно". В Академии Технокорпуса он изучил искусство сохранять такое положение как угодно долго. Неуловимое перемещение веса и перераспределение напряжения мышц уберегали от гибельного крена вперед. Он старался думать только о том, что должен стоять, как положено. Только это имело значение. Хмурые глаза генерала были обращены к встроенным в стол экранам связи, которых Ганн не видел. Секунду спустя он нажал бесшумные клавиши, связываясь, как догадался Ганн, с Машиной. Почему же он не воспользовался связь-кубом? Ганну не пришло в голову, что генерал, быть может, опасался делать это в присутствии Ганна. Человек, который необъяснимым образом оказался в самом сердце Машины, мог равно необъяснимым способом изучить механо. Генерал ждал, что-то читая на экране. Лоб его покрыли морщины. Вдруг он рывком поднял голову и снова взглянул на Ганна. Экраны погасли. Плоское бронзовое лицо генерала было абсолютно лишено выражения. Оно походило на маску из мускулов, словно какой-то неумелый хирург в центре пересадки забыл подключить к мышцам нервы, которые должны были придать им жизнь. - Оператор-майор Бойс Ганн! - резко скомандовал Вилер. Ганн подпрыгнул - он ничего не мог поделать, голос напоминал металлический скрежет. - Вольно! Ганн позволил плечам слегка опуститься, глубоко вздохнул, переступил с ноги на ногу. Но настоящего облегчения он не почувствовал. Глаза генерала следили за ним, стальные, холодные и безжалостные, словно они были зондами хирурга, проникающего в мозг Ганна. - Машина требует от вас сведений, - резко объявил он. - Я знаю, сэр, - с трудом выговорил Ганн. - Меня уже допрашивали. Раз сто, по-моему. - Если надо, допросят тысячу! Вас будут допрашивать снова и снова. Машине нужна правда, и срочно. - Голова генерала выдвинулась вперед, словно поршень. - Дитя Звезд! Кто он такой? Ганн почувствовал в горле сухую спазму. Он сглотнул и упрямо сказал: - Я не знаю, сэр. Я рассказал все, что мне известно. - Требование Освобождения! Кто написал это? Ганн покачал головой. - Как вы проникли в штаб-квартиру Планирующего? Ганн продолжал качать головой, безнадежно, но упрямо. - Как этот документ попал на Землю? Кто такая Карла Снег? Зачем вы убили полковника Зафара и сочинили эту смехотворную ложь? - Нет, сэр! - крикнул Ганн. - Я не убивал! Полковник Зафар был врагом Плана! ШИрокий рот генерала затвердел. Бесцветные губы сомкнулись, как пасть капкана. Голос его принял глухой, зловещий оттенок. - Обстоятельства заставляют предположить, что вы не говорите правды, - сказал он. - Вы можете доказать свою правоту или нет? - Нет, сэр. Но... - Оператор-майор Бойс Ганн! Дитя Звезд - _э_т_о_ в_ы? - Нет, сэр! - с искренним негодованием ответил Ганн. - Я... - Оператор-майор Бойс Ганн! Известно ли вам, что произошло с "Сообщностью"? - С чем? - воскликнул потерявший надежду Ганн. - Генерал, я даже никогда не слышал о... что это такое? Сообщность? Я не понимаю, о чем вы говорите. С размеренностью пульсирующего лазерного локатора генерал отчеканил: - "Сообщность" отправился в космос сорок лет назад. Больше о ней ничего не слышали. Майор Ганн, что вам об этом известно? - Ничего, сэр! Ведь я тогда еще даже не родился! На мгновение в маске образовалась щель, и лицо генерала приобрело почти человеческое выражение. Озабоченное. Даже немного растерянное. Секунду спустя он сказал: - Да. Это так. Но... Потом лицо вновь отвердело, генерал качнулся вперед всем корпусом. Его стальные глаза сузились. - Благонадежный ли вы член Плана Человека? - тихо спросил он. - Да, сэр! Генерал кивнул. - Надеюсь, - сказал он бесцветным голосом. - Так будет лучше для Плана и для вас самого. Потому что я вам сейчас, сейчас скажу нечто, что вы никогда не сможете повторить. Стоит вам прошептать лишь слово, оператор-майор Бойс Ганн, и смерть ваша не задержится ни на секунду. Ни на секунду. Дело в том, что Планирующая Машина не является единственной в своем роде. Существует еще одна. Глаза Ганна расширились. - Еще одна... - он замолчал. Ведь это все равно, как если бы сказали, что существуют еще два Христа. - Еще одна Планирующая Машина, сэр? Где она? Генерал покачал головой. - Неизвестно, - мрачно сказал он. - Еще одна Машина - такая же могучая, как та, что управляет Планом Человека. И мы не знаем, где она находится. И что делает. Когда-то жил человек по имени Райленд, рассказал Ганну генерал. Великий математик. Выдающийся ученый. Муж дочери тогдашнего Планирующего, человек, близкий к влиятельной группе, окружавшей саму Машину. И несколько десятилетий тому назад он отправился в космос, подобно самому Ганну, и побывал в сердце Рифов, и вернулся назад с рассказом о бесчисленных тысячах людей, живущих неплановой жизнью на фузоритных астероидах, вне сферы влияния Плана. - Все, что он рассказывал, - сурово проскрежетал генерал Вилер, - было ложью! Но Машина мудро решила проверить его рассказ! Планирующая Машина не делает скоропалительных выводов! Она взвешивает все обстоятельства, изучает все факты... составляет план! - Да, сэр! - сказал Бойс Ганн. - Я слышал об этом Райленде, кажется. Он до сих пор считается одним из выдающихся ученых. Генерал кивнул. - Сегодня, - загадочно пояснил он, - Райленд исправил ошибку. Отказался от своих заблуждений, как благонадежный слуга Плана. Так же, как и бывший Планирующий Криири... он тоже понял, что заблуждался. Но тогда... - генерал вздохнул, словно вакуумный насос. Тогда, как он рассказал Ганну, оба они пали жертвой обмана, своими действиями заставили Машину совершить... нет, не ошибку, конечно, это невозможно, заставили ее провести эксперимент, который провалился. Эксперимент предполагал вынос Плана Человека в Рифы. Машина дала указание построить грандиозный космический корабль, названный "Сообщность". Самый большой из когда-либо выходивших в пространство звездолетов, являющийся по сути подвижной космической крепостью, он был собран на верфях Деймоса. Двигателями его служили шесть отделяемых нереактивных тяговых установок, которые сами по себе являлись самостоятельными мощными крейсерами. И более половины гигантского корпуса корабля занимал Двойник Планирующей Машины - единое целое компьютеров и банков памяти, такой же сложный и могучий, как сама Машина. Ему не хватало лишь коммуникационной сети и прочих дополнительных устройств, созданных Машиной при участии рода человеческого. "Сообщность" был построен, запущен, испытан, подготовлен к полету. Был отобран экипаж, который прибыл на борт. Было погружено все необходимое для десятилетнего полета. Машина-серв приняла на себя управление... "Сообщность" миновал орбиту Плутона и исчез. Несколько дней спустя по лазерной релейной сети пришло сообщение. Все шло нормально. "Сообщность" вышла к основному скоплению Рифов. Больше сообщений с корабля не поступало. Машин-генерал Вилер замолчал, не спуская с Ганна серо-стальных глаз. - Больше сообщений не было, - повторил он. - Больше мы ничего не знаем о судьбе корабля. Поисковые корабли, пытавшиеся найти следы "Сообщности", возвращались ни с чем. Или вообще не возвращались. Или возвращались с полпути, атакованные и поврежденные пироподами или чем-то еще хуже. Такова история "Сообщности", майор Ганн. Кроме последнего факта: скопление Рифов, о котором говорилось в последнем сообщении "Сообщности", находилось точно в том же месте, что и названное вами Свободное Небо. И вы побывали там, майор. Что вы узнали? В изумлении Ганн покачал головой. - Ничего, сэр. Поверьте мне. И никаких следов, даже слухов. Генерал долго смотрел на него. Потом кивнул. - Ганн, - сказал он мрачно, - я скажу вкратце вот что. - Он вдруг резко перекинул три выключателя на пульте стола, посмотрел на экран монитора, кивнул. - Теперь мы отрезаны, - объявил он. - Сейчас нас не видит даже Планирующая Машина. То, что я вам скажу, предназначается л_и_ш_ь для ваших ушей. Понимаете, Ганн, дело не только в процветании Плана. У меня есть особый интерес, заставляющий искать ответа на загадку. Я должен узнать ответ. Потому что, майор Ганн, я намерен стать следующим Планирующим. Бойс Ганн плыл в опасных водах и понимал это. До него доходили слухи о борьбе за власть среди предводителей-людей, искавших более выгодного положения рядом с Машиной. По всей Академии Технокорпуса ходили лукавые шутки на этот счет а после отбоя иногда разгорались споры. Некоторые расценивали политическую борьбу как род предательства (хотя храбрости у них хватало лишь прошептать свое мнение украдкой). Другие расценивали эти разговоры как шутки, третьи воспринимали как естественный закон человеческих взаимоотношений, которому предлагали следовать ради собственного блага. Ганн помнил брата той девушки, с которой они расстались в Плайя Бланка, ярого идеалиста, помнил одного из преподавателей, циника с чувством юмора. От его шуток, казавшихся наполовину серьезными, вся аудитория приходила в волнение, смешанное с чем-то, напоминающим боязнь. В один прекрасный день преподаватель исчез. Юный кадет, брат Джули Мартин, стал примерным студентом Академии. Он даже поступил в шпионскую школу на Плутоне как раз в тот момент, когда Ганн ее покидал. Но каким бы ни было отношение к вопросу, проблема политического маневрирования казалась отдаленной. Все это имело место где-то очень далеко и высоко... и не затрагивало жизнь Бойса Ганна. До сих пор. Машин-генерал подался вперед и проскрежетал: - Я должен знать правду. Вам известно, кто послал Требование Освобождения? Ганн покачал головой. - Нет, сэр. Я никогда не видел документа. Я не знаю, что в нем говорится. - Он полон глупых угроз, майор Ганн! Безумное обещание погасить Солнце! Требование к Планирующему и Машине дать свободу всем желающим - каково! И все же что-то на большом расстоянии, - возникает чувство, что за этими угрозами что-то кроется. Потому что Солнце действительно погашено. Он замолчал. Бойс Ганн не мог поверить ушам. - Погашено? Солнце? Сэр, я не понимаю... - Я тоже не понимаю, - проскрипел генерал, - но это не имеет значения. Значение имеет безопасность Машины. Это в особенности касается меня, поскольку мне доверена ее охрана. Требование Освобождения угрожает нам. Я должен защищать Машину. Если мне это удастся, я получу... соответствующую награду. Тех, кто поможет мне... - он обвел взглядом непроницаемую для подслушивания комнату, наклонился вперед еще больше, едва слышно произнося слова: - Их я тоже сумею наградить, майор Ганн. Его стальные глаза беспокойно заметались по комнате, потом остановились на Ганне. - Майор, - сказал он, - вы мне нужны. Как друг. Ганн все еще не мог справиться со словами генерала о погашенном Солнце. Значит, солнце больше не сияет в небе? В это невозможно было поверить. Он постарался оставить пока в стороне жгущие мозг вопросы и сказал с неловкостью: - Надеюсь стать вашим другом, генерал. И все же мне ничего не известно о Звездном Дитя. Голова генерала кивнула, как стрелка метронома. - Вас снова будут допрашивать, - проскрипел он. - На этот раз вами непосредственно займется Машина, через одного из своих связных - человека, приобщившегося к Машине непосредственно. Возможно, это поможет вам кое-что припомнить. Быть может, даже вопросы, заданные служителем, наведут вас на некоторые мысли... может, вы даже сумеете догадаться о сведениях в банках памяти Машины, о которых даже я не имею понятия. В таком случае, - сказал генерал, и лицо его превратилось в бронзовую маску, - мне будет интересно услышать о них. Выбирайте сами. Или мой друг - или мой неприятель. И даже сейчас, - добавил он, его бронзовая челюсть отвердела, - я имею достаточную власть, чтобы наказать моего врага. Он снова повернул выключатели, бросил взгляд на экраны связи, кивнул, выстучал ответ и снова посмотрел на Ганна. Сейчас вы отправитесь к Сестре Дельта Четыре. - Приказал он. - Там начнется ваш непосредственный допрос самой Машиной. Посмотрите сюда, майор! Генерал вдруг вскинул правый кулак. Словно на дистанционном манипуляторе пальцы сжались в бронзовый молот. - Эта рука, - мрачно протянул генерал, - когда-то принадлежала другому человеку, врагу Плана, бросившему бомбу в Планирующего. Он промахнулся, Планирующий уцелел, но взрыв раздробил мою руку. Хирурги не могли починить ее, поэтому пришлось сделать замену. Использовав руку неудавшегося убийцы. - Бронзовый кулак опустился на панель. - Помните об этом, Ганн! Если вы не сможете служить Машине тем путем, который от вас требуют, вы послужите другим способом - не иначе, как в орган-банке. 7 За дверью его ждал охранник в радарном шлеме. - Пошли, опасник! - проворчал сержант, и Бойс Ганн еще раз поплелся по бесконечным серым коридорам, потом его втолкнули в лифт, потом вытолкнули, потом он оказался в голой серой комнате, где его оставили ждать. Но лишь на секунду. Потом охрана вернулась, лицо у сержанта было сердитое и растерянное, он снова проворчал: - Пошли, оп. Похоже, иных слов он не знал и не подозревал об иных формах обращения. Ганна снова потащили по коридорам. В дверном проеме стояла девушка. Она перебирала четки-сонары, склонив голову. На ней был белый халат с капюшоном, которые носили служители Машины - связные, изучившие механо, которым предпочитала пользоваться Машина, чьи мозговые центры были доступны электродам Машины. Проходя мимо, она обратилась к одному из охранников. - Приказ изменили! - грубо ответил он. - Пойдемте с нами, если хотите. Мы ведем его к Планирующему! Ганн задержался, пытаясь обернуться и посмотреть на девушку, но охранник подтолкнул его вперед. Голос у девушки был необыкновенно мелодичный, она не говорила, а скорее выпевала слова механо, перебирая свои звуковые четки. Это была - как сказал генерал Вилер? - сестра Дельта Четыре. Она должна была допрашивать его. Но вместо этого его вели к самому Планирующему! За всю свою жизнь Бойс Ганн никогда не видел Планирующего во плоти. Мало кто видел его вообще. В этом не было необходимости, средства информации имели доступ в каждый дом, в любую комнату - а Планирующий был чем-то большим, чем просто человеком, он не снисходил даже до малого общения с обществом, как это делали императоры. Ганн слегка вздрогнул. Его поведение приобретало черты, характерные для любого осужденного в любой стране и в любую эпоху. Всякая перемена приводила его в страх. Он боялся неизвестности. А Планирующий олицетворял весьма значительную неизвестность. Снова туннели, снова скоростное падение лифта, снова Ганна втолкнули в тесную комнатку и оставили ждать. Он был где-то глубоко под землей. Вслушиваясь, он мог различить только смутное урчание воздуха в вентиляционной системе над головой. Стены были неприятного желтовато-серого цвета. Краска потеряла чистый оттенок помещений Планирующего. Сделано ли это специально, подумал Ганн, или, может, эта камера настолько старая, что ее обитатели уделяют минимум времени. В комнате имелся металлический стол и голый металлический стул. Воротник безопасности крепко сжимал горло. Ганн сел за стол и склонил на него голову. Синяки снова принялись ныть. В голове крутился вихрь. Перемешавшиеся образы заполнили его сознание. Генерал Вилер и его зловещие намеки на награду. Пространственники Карлы Снег. Пироподы. Джули Мартин. Голубое небо с невероятным образом исчезнувшим солнцем... золотистые солнечные фузориты в крови полковника Зафара... снова Джули Мартин, потом Карла Снег. Он снова переживал бесконечное жуткое падение, которое завершилось посадкой в чреве планеты Земля, среди магнитных хранилищ памяти Машины. Перед глазами его опять вставали стерильные ледяные равнины Плутона, огромное, медленно вращающееся колесо станции Поларис. Он вспомнил о Требовании Освобождения и об удивительной любви к свободе среди анти-Плановых обитателей Рифов... любовь к свободе... любовь к свободе... Он снова подумал о Джули Мартин. Он погрузился в воспоминания о курорте - сообщности в Плайя Бланка, о миниатюрной черноволосой девушке, чье пение он услышал и с которой они встречали на песчаном берегу золотую зарю. На ее губах была морская соль. Он видел ее лицо так ясно, словно она была вместе с ним в этой комнате. - Джули... - прошептал он нежно, и она что-то хотела ответить ему... - Пошли, оп! - грубо сказала она. - Вставай! Вперед! Сержант с рогами радарных антенн на шлеме сердито тряс его за плечо. - Опасник! Проснись! Ганн встряхнулся. Он незаметно для себя заснул. Руки, на которые опиралась голова, затекли. Он еще не совсем пришел в себя, когда охранник вытащил его в соседнюю комнату - большую, ярко освещенную, роскошно убранную. Комната утопала в золоте. Золотые гобелены на стенах изображали миры Плана Человека. Золотые светильники. Золотые подносы на золотых столах. Золотой ковер на полу, мебель, обитая золотистой тканью. Сжимая руки Ганна, с каждой стороны стояли охранники. Они вывели его на середину комнаты и остановились, ожидая, пока сержант подойдет к двери в виде золотой арки и что-то скажет офицеру Технокорпуса в форме охраны Планирующего, который там стоял. Офицер нетерпеливо кивнул и поднял руку. Сержант в шлеме повернулся и сделал знак своим людям. _Ж_д_а_т_ь! Бойс Ганн был совершенно уверен, что за дверью находился сам Планирующий. В комнате они были не одни. Повернув голову - хватка охранников не давала ему возможности повернуться всем телом - он увидел, что в комнату вошла девушка-служительница, Дельта Четыре. Она опустилась на колени на золотую подушечку и шептала молитвы в четки-сонары. Она была невысокая и стройная. Лицо почти полностью было скрыто мягким капюшоном, но можно было сказать, что оно имеет правильную овальную форму, бледно и серьезно. Свободный халат служительницы широкими складками лежал вокруг подушечки. Пелерину украшала светящаяся эмблема тех, кто вошел в сообщность с Машиной - переплетенные символические эллипсы электронных орбит. Охранники заставили его отвернуться. Один прошептал другому: - Гляди! Она сейчас войдет в сообщность. Даже находясь в столь ненадежном положении, Ганн не мог подавить соблазна увидеть, что происходит. Он никогда не видел служителя в момент связи с Машиной. Это было нечто желанное - и страшное. Если кольцо вокруг шеи Ганна было бичом, который Машина придумала для подстегивания неверных слуг Плана, то связь-пластина в черепе служителей была пряником, которым награждали за верную службу. Ганн знал, как она выглядит. Кажется, ему даже удалось мельком заметить яркий металлический диск, имплантированный в кожу на лбу сестры Дельты Четыре. На диске чернел узор отверстий, в которые входили электроды связного разъема. Он знал, что сообщность считается высшим переживанием. Связь-пластина была только внешним ее символом. Самые тонкие изменения были произведены нейрохирургами Машины в самом мозгу. Через электроды Машина награждала своих верных слуг электронным удовольствием. Сигналы шли прямо в центр наслаждения. Ощущение было бесподобным - потому что следы реальности не портили его чистоты. Оно не вызывало усталости, оно было бесплотным. Это была квинтэссенция удовольствия. Полностью лишенная визуальных, осязательных посредников, это была та великая радость, к которой всю жизнь стремятся люди, находя ее в виде несовершенного побочного эффекта еды, питья, холодного воздуха на горной вершине рано утром, общения с представителями противоположного пола. Это было первое, второе и третье одновременно, дистиллированное, усиленное, поданное непосредственно через яркий металлический диск. Это так хорошо, подумал Ганн, что в этом чувствуется что-то неправильное... - Она готовится! - прошептал охранник, и Ганн осмелился еще раз повернуть голову. Это ему удалось - всего на секунду, но удалось. Охранники тоже смотрели и потому слегка ослабили хватку. Сестра Дельта Четыре откинула капюшон, обнажив лоб. На белой гладкой коже он увидел яркий металлический диск - потом отвернулся, снова взглянул и увидел то, чему отказывался поверить его разум. Он увидел лицо сестры Дельта Четыре. От дверей послышался хриплый шепот: - Пошли! Охранники двинулись вперед, толчком заставив Ганна повернуться лицом к сержанту в радарном шлеме. С разгневанным лицом он яростно махал им рукой, подавая знак, что Планирующий ждет их. Но Бойс Ганн, словно дикарь, вырвался из рук охранников. - Нет! - закричал он. - Подождите! Он отбивался от изумленных охранников, пытавшихся оттащить его в сторону от девушки, которая с безмятежным