ничего важнее этих минут с ним уже не произойдет. Ами тоже это понимает и длит поцелуй, пока у нее не заканчивается дыхание, а потом приникает лбом к ключицам Рэнди: изгиб его горла и линия ее головы повторяют друг друга, как побережья Африки и Южной Америки. Рэнди почти не в силах удерживать ее тяжесть. Он упирается ногами в пол и пытается сдвинуться на сиденье. Ами резко и решительно хватает левую штанину его свободных шортов и задирает почти до пупка вместе с боксерскими трусами. Рэнди, ощутив свободу, устремляется вверх, к ней; он пульсирует с каждым ударом сердца и пышет здоровым (без ложной скромности) жаром. На Ами какая то легкая запашная юбка, которую она бросает Рэнди через голову, так что на мгновение он оказывается как в палатке. Однако Ами уже сдергивает трусики; не успевает Рэнди поверить своим ощущениям, как она уже садится на него, резко, пробуждая почти электрический шок. Тут она замирает, передавая инициативу ему. Рэнди упирается ногами так, что трещат суставы, поднимает себя вместе с Ами и чувствует некую синэстетическую галлюцинацию вроде знаменитого «гиперпространственного прыжка» в «Звездных войнах». А может, внезапно раскрылась подушка безопасности?.. Тут из него выбрасывается примерно английская пинта семени. В бесконечной череде эякуляций каждая следующая порождается лишь безумной верой в свое приближение; а потом, как всегда в жизни, вера и надежда подводят, и Рэнди долго сидит неподвижно, пока не осознает, что уже очень долго не вдыхал. Он вбирает воздух полной грудью, расправляя легкие, и это почти так же хорошо, как оргазм, потом открывает глаза. Ами смотрит на него с изумлением, но (слава богу) без ужаса или отвращения. Он опускается на сиденье, мягкая обивка, прогибаясь, легонько ласкает ягодицы. Между сиденьем снизу и Ами сверху ему никуда не хочется двигаться, только немножко страшно, что она скажет -- уж ехидством ее бог не обидел. Ами упирается коленом, привстает и вытирается полой его гавайки. Потом толкает дверцу, дважды хлопает Рэнди по щетине, говорит: «Побрейся» и выскальзывает из машины. Теперь Рэнди видит, что подушка безопасности не раскрылась. Тем не менее у него то же чувство кардинальной перемены в жизни, какое бывает у выживших в автомобильной катастрофе. Все мокрое. По счастью, сумка на заднем сиденье, в ней есть запасная рубашка. Через минуту Рэнди наконец вылезает из запотевшего автомобиля и оглядывается по сторонам. Он в поселке, выстроенном на наклонном плато. Между домиками торчат несколько редких, очень высоких кокосовых пальм. Южнее и ниже -- растительность, в которой Рэнди узнает трехъярусные посадки: ананасы на земле, кофе и какао на уровне головы, кокосы и бананы вверху. Особенно заманчиво выглядят желтовато зеленые листья банановых пальм, такие большие, что на них хочется вытянуться и позагорать. На севере джунгли пытаются сровнять гору. Поселок новый; видно, что его размечали настоящие геодезисты, проектировали образованные люди и финансировал кто то, кому по карману гофрированная жесть, стандартизованная канализация и нормальная электропроводка. Общее с обычным филиппинским поселком то, что он выстроен вокруг церкви. В данном случае церковь маленькая; Рэнди и сам увидел бы, что ее строили последователи финской школы, даже если бы не слышал это раньше от Еноха Роота. Чувствуется экотехнологичность Бакминстера Фуллера. Множество натянутых тросов, отходящих от трубчатых распорок, помогают удерживать крышу, которая представляет собой не единую плоскость, а целую систему изогнутых лепестков. На взгляд Рэнди (он оценивает здания исключительно с точки зрения сейсмостойкости), лучше и быть не может. Роот рассказывал, что ее построило миссионерское братство с помощью местных добровольцев из материалов, пожертвованных японским фондом, до сих пор пытающимся загладить военные грехи. Из церкви доносится музыка -- сегодня воскресенье. Рэнди не идет на службу под предлогом, что она давно началась и не стоит мешать людям, поэтому направляется к соседней беседке -- навесу из гофрированного железа с несколькими пластмассовыми столами на бетонном полу, -- где накрыт завтрак. Это вызывает шумный конфликт у кур, которые не могут сообразить, как убраться с его пути; они боятся Рэнди, но недостаточно умственно организованы, чтобы превратить свой страх в последовательный план действий. Со стороны моря летит вертушка, плавно снижаясь к какому то участку в джунглях. Вертолет очень большой, избыточно шумный, с непривычными обводами; Рэнди подозревает, что он построен русскими для китайцев и как то связан с деятельностью Ина. За одним из столиков развалился Джекки By -- пьет чай и читает глянцевый журнал. Ами в кухне щебечет по тагальски с двумя пожилыми матронами, занятыми стряпней. Все дышит спокойствием. Рэнди останавливается на открытом месте, вводит цифры, которые знают только Гото Денго и он, и читает показания джи пи эски. Если ей верить, то до устья главной штольни Голгофы всего четыре тысячи пятьсот метров. Рэнди проверяет азимут -- это где то выше по склону. Четыре с половиной километра -- рукой подать. Рэнди все еще пытается убедить себя, что память его не обманывает, когда поселок оглашается пением -- распахнулась дверь церкви. Выходит Енох Роот в чем то длинном -- Рэнди сказал бы, что это мантия волшебника. Роот на ходу снимает хламиду и отдает молодому филиппинскому послушнику, который уносит ее в церковь, а сам остается в удобных, защитного цвета штанах и рубашке. Пение умолкает. Из церкви выходят Дуглас Макартур Шафто, Джон Уэйн и еще несколько человек -- видимо, здешние жители. Все направляются к беседке. От нового места и нейрофизиологических последствий исключительно сильного и долгого оргазма у Рэнди донельзя обострилось восприятие. Ему не терпится выступить в дорогу, но понятно, что плотный завтрак пойдет только на пользу, поэтому он пожимает всем руки и садится за стол. Разговор заходит о его путешествии на прао. -- Твоим друзьям надо было отправиться с тобой, -- говорит Дуг Шафто и объясняет, что Ави и оба Гото должны были прибыть вчера, однако несколько часов проторчали в аэропорту и вынуждены были лететь назад в Токио, улаживать какие то загадочные иммиграционные проволочки. -- Почему не в Тайбэй или Гонконг? -- удивляется Рэнди, поскольку оба эти места гораздо ближе к Маниле. Дуг смотрит на него без всякого выражения и напоминает, что оба названные города -- китайские и что их предполагаемый противник -- генерал Ин -- пользуется там значительным влиянием. Несколько рюкзаков -- по преимуществу с водой в бутылках -- уже уложены. Переварив завтрак, Дуглас Макартур Шафто, Джекки By, Джон Уэйн, Енох Роот, Америка Шафто и Рэндалл Лоуренс Уотерхауз собирают рюкзаки. Они идут вверх и сразу за поселком оказываются в переходной зоне, где растут мадагаскарская пальма и мощные кусты бамбука: десятисантиметровые, в бурых полосках отсохших листьев зеленые стволы торчат от общего корневища, словно взметнувшийся на десять метров осколочный взрыв. Сплошные джунгли уходят выше и выше, взбираясь по склону. Из них доносится фантастический свист, как от лазерной пушки звездолета в форсированном режиме. Как только люди вступают под своды джунглей, к свисту присоединяется стрекот сверчков. Судя по звуку, и сверчков, и неведомых свистунов миллионы; время от времени они все разом замолкают, а потом начинают снова, как по команде. Повсюду растения, которые в Америке растут только в горшках; здесь они достигают размера дубов. Мозг Рэнди отказывается признавать, например, дифенбахию, которая стояла у бабушки Уотерхауз на тумбочке в ванной комнате. Невероятное разнообразие бабочек: видимо, мир без ветра подходит им идеально. Они вьются между огромными паутинами, заставляющими вспомнить конструкцию Еноховой церкви. Однако, несомненно, главные хозяева здесь -- муравьи; о джунглях есть смысл думать, как о живой ткани муравьев с редкими чужеродными вкраплениями деревьев, птиц и людей. Некоторые настолько же малы по сравнению с другими муравьями, как те -- по сравнению с людьми; они живут своей муравьиной жизнью в том же пространстве, но никак не взаимодействуя, словно сигналы разной частоты в одной физической среде. Однако многие муравьи несут других муравьев -- как подозревает Рэнди, не из альтруистических побуждений. Местами джунгли непроходимы, но много и светлых участков, где деревья стоят редко, а подлесок доходит только до колен. Пробираясь по такому редколесью, группа медленно продвигается в общем направлении, указанном джи пи эс Рэнди. Джекки By и Жан Нгуен исчезли и, по видимому, движутся параллельными курсами, только более тихо. Джунгли приятно посетить, но здесь не захочешь жить и даже останавливаться не стоит. Точно так же, как для манильских попрошаек ты всего лишь двуногий банкомат, так и насекомые считают тебя куском живой и безответной пищи. Способность двигаться не только не помеха, но и стопроцентная гарантия свежести. Верхний ярус джунглей образуют высокие деревья -- Octomelis sumatrana, назвал их Енох Роот -- с воздушными корнями, словно разметанными взрывом, узкими и острыми, как вонзенное в землю мачете. Некоторые совершенно скрыты под массой вьющихся филодендронов. Выходят на пологий водораздел; Рэнди и забыл, что они поднимались. Сразу становится прохладнее, на коже конденсируется влага. Когда сверчки и свистуны замолкают, слышно, как ниже шумит вода. Следующий час они преодолевают сто метров до реки; Рэнди прикинул, что при такой скорости до Голгофы придется идти двое суток без остановки, однако оставляет это соображение при себе. По пути вниз его внезапно настигает ошеломляющая мысль о чудовищном объеме биомассы, вознесенной на сорок пятьдесят метров над головами. Он чувствует себя в самом основании трофической цепи. Выходят на более светлое место; соответственно нижний ярус растительности здесь куда гуще. Приходится прорубать дорогу мачете. Енох Роот объясняет, что здесь разлился сошедший по ущелью небольшой лахар; он уничтожил несколько гектаров древнего леса, расчистив дорогу для более мелкой и нетребовательной растительности. Секунд десять они дивятся услышанному, потом вновь берутся за мачете. Наконец добираются до реки, зеленые и липкие от едкого сока и пыльцы порубленных растений. Ложе реки узкое и каменистое, без четко выраженных берегов. Они садятся и некоторое время пьют воду. -- К чему это все? -- внезапно спрашивает Енох Роот. -- Не подумайте, что меня пугают тяготы пути, мне просто интересно, сформулировали ли вы цель. -- Установление фактов. Ничего больше, -- говорит Рэнди. -- Однако голые факты интересны только ученому, а вы -- представители делового концерна. Так? -- Да. -- И будь я акционером вашей компании, я мог бы поинтересоваться, почему вы сидите на берегу реки, а не делаете то, чем ваша компания собственно занимается. -- Будь вы разумным акционером, именно это вы бы спросили. -- И что бы вы ответили? -- Ну... -- Мне известно, куда мы идем, Рэнди. -- Енох Роот называет цепочку цифр. -- Как вы узнали? -- запальчиво спрашивает Рэнди. -- Я знаю их уже пятьдесят лет, -- произносит Енох. -- Гото Денго мне сказал. Рэнди от бешенства теряет дар речи. Дуг Шафто смеется. Ами смотрит отрешенно. Енох несколько мгновений размышляет, потом говорит: -- Изначально мы собирались купить этот участок на золото, которое выкопали и погрузили на определенную подводную лодку. Мы рассчитывали выбрать подходящий момент и выкопать остальное. Однако лодка утонула, и золото вместе с ней. Много лет я сидел на своих знаниях. Потом землю вокруг начали скупать люди, явно искавшие Первоисточник. Будь у меня деньги, я бы сам купил этот участок, но денег у меня не было, и я позаботился, чтобы его приобрела церковь. Дуг Шафто говорит: -- Рэнди, ты не ответил на вопрос Еноха: что твоя экспедиция даст акционерам? Над водой зависает алая стрекоза; ее крылышки трепещут так быстро, что глаз видит не движущиеся крылья, а лишь вероятностное распределение их возможных позиций, наподобие электронной орбитали. Этот квантовый эффект, возможно, объясняет, как насекомые телепортируются с одного места на другое, метрах в двух дальше, в то время как человек не видит никакого перемещения. В джунглях много всего яркого. В природе, думает Рэнди, столь яркая окраска -- признак победителей в зверской эволюционной гонке на выживание. -- Мы превратили в электронные деньги то золото, которое ты поднял с подводной лодки, верно? -- спрашивает Рэнди. -- Так вы утверждаете. Я пока еще не потратил ни одного электронного цента, -- говорит Дуг. -- Мы хотим сделать то же для церкви, или для Ина, или у кого там в конце концов окажется золото. Положить его в Крипту и превратить в электронные деньги, которыми можно пользоваться. Ами спрашивает: -- Ты понимаешь, что золото придется вывозить через территорию, подконтрольную генералу Ину? -- Кто сказал, что его надо вывозить? Минутная тишина, насколько возможна тишина в джунглях. Дуг Шафто кивает: -- Ты прав. Если хотя бы половина рассказов правдива, это место надежнее любого банковского сейфа. -- Все рассказы правдивы. И еще далеко не полны, -- говорит Рэнди. -- Голгофу проектировал и строил сам Гото Денго. -- Черт! -- Он начертил нам планы. А местная и национальная безопасность тут не проблема, -- добавляет Рэнди. -- Конечно, правительство временами бывало нестабильно. Однако любой агрессор, который попытается захватить золото, должен пробиваться через джунгли, где на его пути встанут десятки миллионов тяжеловооруженных филиппинцев. -- Все знают, что хукбалахап устроил японцам, -- говорит Дуг, энергично кивая. -- Или Вьетконг -- нам. Дураков, чтобы сюда сунуться, не будет. -- Особенно если мы поручим командование тебе, Дуг. Ами, во время разговора рассеянно смотревшая по сторонам, поворачивается и улыбается отцу. -- Согласен, -- говорит Дуг. Большинство тропических птиц и насекомых движутся так быстро, что к ним не успеваешь повернуть голову. Они существуют лишь как стремительный промельк на краю зрения. Единственное исключение -- некоторые виды мошки, чья специфическая эволюционная ниша -- врезаться людям в левое глазное яблоко на скорости чуть меньше звуковой. Рэнди четыре раза врезались в левый глаз и хоть бы раз в правый. Сейчас туда залетает очередная мошка. Едва он успевает ее выковырять, земля под ногами вздрагивает. Психологический эффект как при землетрясении: сперва неспособность поверить, потом обида, что земля, которой ты так доверял, посмела тебя обмануть. Но пока ощущение достигает мозга, все успокаивается. Река по прежнему бежит, стрекоза по прежнему охотится. -- Похоже на взрыв, -- говорит Дуг Шафто. -- Но я ничего не слышал. А вы? Все говорят, что не слышали. -- Значит, -- продолжает Дуг, -- взрывают глубоко под землей. Они трогаются в путь вверх по течению. Джи пи эска Рэнди подсказывает, что до Голгофы менее двух тысяч метров. Берега постепенно становятся все выше. Джон Уэйн взбирается на левый, Джекки By -- на правый, так что теперь оба фланга защищены или по крайней мере просматриваются. Снова начинаются джунгли. Речной врез сложен какой то осадочной породой, в которую, как орехи в шоколад, вкраплены крупные валуны. Возможно, это просто затвердевшая корка осадков и пепла на подстилающем скальном массиве. Те, кто идет по руслу, движутся очень медленно. Приходится бороться с сильным встречным течением, прыгать с камня на камень или перебираться по хрупким карнизам вдоль берегов. Каждые несколько минут Дуг Шафто поднимает голову и встречается глазами с Джоном Уэйном и Джекки By -- те, вероятно, преодолевают какие то свои препятствия и потому отстали от основной группы. Деревья здесь кажутся выше, может быть, оттого, что берега, на которых они растут, вздымаются на два, пять, десять, потом двадцать и тридцать метров. Обрывы нависают над рекой, которая бежит практически в туннеле; небо проглядывает только в узкую щель. Правда, близится полдень, и солнце светит почти отвесно. Мертвый жук падает с высокой кроны, как первая зимняя снежинка. Вода сочится с обоих козырьков завесой искристых капель, за которой ничего невозможно рассмотреть. Желтые бабочки вьются под обрывом, словно заговоренные от капель. Путники огибают плавный поворот реки и оказываются перед водопадом метров двадцать высотой. Сразу под водопадом -- спокойная и относительно мелкая овальная заводь в полукруглых нависающих берегах. Вертикальные солнечные лучи бьют в облако белой пены у основания водопада, превращая ее в слепящую подсветку. Капли и струйки грунтовых вод на стенах бликуют, папоротники и крупнолистые растения -- эпифиты, -- цепляющиеся за невидимые щели в стене, мерцают и переливаются в странных голубоватых отсветах пены. Стены этой природной выемки по большей части скрыты растительностью: мох ниспадает хрупкими многоярусными драпировками, лианы свешиваются с деревьев в сотнях футов наверху и перекидываются через полканьона, оплетая выступающие корни и образуя естественную шпалеру для более тонкого кружева вьющихся растений, которое, в свою очередь, удерживает на весу плотный ковер мха, пропитанного грунтовой водой. Бесчисленные бабочки сверкают цветами радиоактивной чистоты, над водой проносятся черные с бирюзой стрекозы стрелки. Они увиваются друг за дружкой, изредка проблескивая коралловой и розовой изнанкой крылышек. Но больше всего в воздухе того, что не выжило и медленно опадает в воду, уносящую их прочь: мертвые листья и экзоскелеты насекомых, высосанные и выеденные начисто в какой то безмолвной борьбе высоко высоко над головами. Рэнди поглядывает на экран джи пи эски, которой в ущелье нелегко поймать сигнал хоть одного спутника. Но наконец появляются цифры. Он нажимает кнопку, чтобы вычислить расстояние до Голгофы, и ответ выскакивает немедленно: длинная строчка нулей с несколькими незначащими цифрами в конце. Рэнди произносит: «Мы на месте», однако его слова тонут в резком хлопке взрыва высоко на берегу. Через мгновение слышится человеческий крик. -- Всем стоять, -- говорит Дуг Шафто. -- Мы на минном поле. ЗАЦЕПКИ На зеленом пригорке человек, укрывшись за могильным камнем, смотрит в подзорную трубу на штативе, поворачивая ее вслед за движущейся фигурой в длинном одеянии с капюшоном. «ПОХОРОНЫ» -- зацепка, на которой прокололись эти ребята. Японец в американской военной форме, которого Енох Роот оставил позади, должно быть, тот самый Гото Денго. Лоуренс Притчард Уотерхауз столько раз видел это имя на перфокартах «ЭТК», что может уже не читать приклеенную сверху распечатку. Он за метр узнает «ГОТО ДЕНГО» по рисунку пробитых квадратиков. То же относится еще к двум десяткам горных инженеров, доставленных на Лусон в сорок третьем -- сорок четвертом годах в ответ на радиограммы «Лазурь/Рыба еж» из Токио. Однако, насколько Уотерхаузу известно, все остальные мертвы. Или отступили вместе с генералом Ямасита. Только один жив, здоров и живет в полуразрушенной Маниле -- Гото Денго. Уотерхауз собирался сдать его армейской разведке, но вряд ли это разумно теперь, когда неистребимый японский инженер стал личным протеже Генерала. Роот шагает в направлении двух загадочных белых людей, присутствовавших на похоронах Бобби Шафто. Уотерхауз смотрит на них в подзорную трубу; мешает плохая оптика и дрожащий от жары воздух. Один из них кажется странно знакомым. Удивительно, потому что у Лоуренса немного знакомых бородачей с длинными светлыми волосами и черным кружком на глазу. Идея рождается из головы полностью оформленной, без всякого предупреждения. Вот так и приходят самые лучшие идеи, Те, которые он тщательно растил из зернышка, засыхают на корню или вырастают уродцами. Хорошие идеи появляются внезапно, как ангелы в Библии. Нельзя отбрасывать их только из за нелепости. Уотерхауз подавляет смешок и старается сдержать волнение. Скучная, бюрократическая часть его мозга недовольна и требует доказательств. Они не заставляют себя ждать. Уотерхауз знает и сумел доказать Комстоку, что странная информация, украдкой идущая точками и тире со слабых передатчиков на Лусоне и в окрестных водах, зашифрована с помощью «Аретузы». Лоуренс и Алан уже два года назад знали, что ее придумал Руди, а из расшифровок, сделанных вычислительными машинами в Маниле и Блетчли парке, получили дополнительные сведения. Им известно, что Руди в конце сорок третьего года бежал из Германии -- вероятно, в Швецию. Что Гюнтер Бишоф, капитан подлодки, на борт которой вытащили из воды Роота и Шафто, тоже оказался в Швеции и что Дениц уговаривал его взяться за перевозку золота вместо наскочившей на риф у Йглма U 553. Ребята из флотской разведки восхищаются Бишофом и давно за ним следят. Уотерхауз видел его студенческие фотографии. Тот из двоих, что пониже ростом, вполне может быть постаревшим Бишофом. А тот, что повыше, с повязкой на глазу, смахивает на Рудольфа фон Хакльгебера. Значит, это заговор. У них есть тайная связь. Если Руди -- создатель «Аретузы», то взломать ее будет практически невозможно, за исключением таких редких промашек, как «ПОХОРОНЫ». У них есть подводная лодка. Ее нельзя засечь или потопить, поскольку она работает на ракетном топливе и поскольку ею командует Гюнтер Бишоф, величайший капитан подводник в истории. Их, до определенной степени, поддерживает странное братство, в которое входит Енох, ignoti et quasi occulti. А теперь они пытаются завербовать Гото Денго, человека, который закопал золото. Три дня назад сотрудники службы перехвата поймали короткий обмен сообщениями «Аретузы» между передатчиком, спрятанным где то в Маниле, и лодкой в Южно Китайском море. «Каталины» устремились туда и успели поймать слабое эхо на радаре, но на месте никого не обнаружили. Команда начинающих дешифровщиков набросилась на сообщения и попыталась взломать их с помощью грубой силы. Лоуренс Притчард Уотерхауз, старый опытный дешифровщик, вышел погулять по Манильской набережной. Внезапно с моря задул бриз, с пальмы поблизости упал кокос и разбился. Уотерхауз повернулся на каблуках и пошел в свой кабинет. Как раз перед тем, как начался торопливый обмен сообщениями «Аретузы», он слушал Радио Вооруженных сил. Объявили, что через три дня, во столько то, на большом новом кладбище в Макати пройдут похороны героя, Бобби Шафто. Вернувшись с прогулки, Уотерхауз сел за новые перехваты, используя слово «ПОХОРОНЫ» в качестве зацепки. Предположим, этой группой из восьми букв зашифровано слово «ПОХОРОНЫ», тогда что в остальном сообщении? Белиберда? Ладно, а если вот этой группой из восьми букв? Даже при таком неожиданном подарке на расшифровку сообщения ушло два с половиной дня непрерывной работы. Первое послание из Манилы гласило: «СУББОТА ТРИНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПОХОРОНЫ НАШЕГО ДРУГА ВОЕННОМ КЛАДБИЩЕ МАКАТИ». Ответ с подлодки: «БУДЕМ ТЧК ИЗВЕСТИТЕ ГД». Уотерхауз снова направляет трубу на Гото Денго. Японский инженер стоит, зажмурившись и опустив голову. Плечи его вздрагивают, а может, так только кажется из за колыхания нагретого воздуха. Тут Гото Денго распрямляется и делает шаг в направлении заговорщиков. Останавливается. Делает второй шаг. Третий. Весь оживает, словно по волшебству. С каждым шагом ему заметно легче. Он идет все быстрее и быстрее, потом уже почти бежит. Лоуренс Притчард Уотерхауз не умеет читать мысли, но довольно легко угадывает, что думает Гото Денго: у меня на плечах непосильное бремя, и сейчас я переложу его на других. Вот черт! Бишоф и Руди фон Хакльгебер идут ему навстречу, с жаром протягивая руки. Бишоф, Руди, Енох и Гото Денго сбиваются в кучу почти на самой могиле Бобби. Обидно до слез. Уотерхауз знал Бобби Шафто и хотел бы присутствовать на его похоронах открыто, а не подглядывать исподтишка. Но Енох Роот и Руди его бы узнали. Уотерхауз -- их враг. Или нет? В эпоху гитлеров и сталиных трудно всерьез бояться заговорщиков (из которых один -- священник), рискнувших всем, чтобы прийти на похороны товарища. Уотерхауз перекатывается на спину и лежит на чьей то могиле, размышляя. Будь здесь Мэри, он бы изложил ей свою дилемму, и она сказала бы, что делать. Но Мэри в Брисбене, занимается сервизом и подвенечным платьем. Следующий раз Уотерхауз видит заговорщиков месяц спустя, на поляне посреди джунглей, в паре часов от Манилы. Он добирается туда загодя и всю ночь обливается потом под москитной сеткой. Утром прибывает полкоманды Бишофа, злые после ночного перехода. Как и ожидал Уотерхауз, они боятся местного партизанского вожака по кличке Крокодил, поэтому расставляют в джунглях часовых. Для того то Уотерхауз и пришел с вечера -- чтобы не пробираться через посты. Те немцы, которые не стоят в дозоре, принимаются копать рядом с большим куском красной пемзы, очертаниями напоминающим Африку. Уотерхауз сидит на корточках в каких нибудь двадцати футах от них, думая, как бы обнаружить свое присутствие и при этом не схлопотать пулю. Он подходит так близко, что почти может тронуть Руди за плечо, и тут поскальзывается на камне. Руди оборачивается на шум и видит только примятость в подлеске там, куда рухнул Уотерхауз. -- Лоуренс, ты? Уотерхауз осторожно встает, держа руки на виду. -- Отлично! Как ты угадал? -- Брось! Не так много людей способны нас отыскать. Они пожимают друг другу руки, потом, одумавшись, обнимаются. Руди угощает Лоуренса сигаретой. Немецкие моряки ошалело наблюдают за этой сценой. Кроме немцев, в группе негр, индеец и смуглый седой старик, которому явно хочется убить Лоуренса на месте. -- Вы, должно быть, знаменитый Отто! -- восклицает Уотерхауз. Отто на данном этапе жизни не стремится заводить новую дружбу или даже знакомство и с досадой отворачивается. -- Где Бишоф? -- спрашивает Уотерхауз. -- Занят подлодкой. Оставаться на мелководье опасно. Как ты нас нашел, Лоуренс? -- Не дожидаясь ответа, Руди сам отвечает на свой вопрос: -- Очевидно, прочел длинное сообщение. -- Да. -- Но как? Я что то упустил? Есть какая то лазейка? -- Нет. Некоторое время назад я взломал одно ваше сообщение. -- С «ПОХОРОНАМИ»? -- Да! -- Уотерхауз смеется. -- Мне хотелось убить Еноха за радиограмму с такой явной зацепкой. -- Руди пожимает плечами. -- Трудно научить криптографической безопасности, даже умного человека. Особенно умного. -- Может быть, он хотел, чтобы я расшифровал сообщение, -- задумчиво произносит Уотерхауз. -- Не исключено, -- отвечает Руди. -- Возможно, он хотел, чтобы я взломал шифрблокнот подразделения 2702, дабы мог к нему присоединиться. -- Наверное, он считает, что человек, которому хватило ума взломать сложный код, автоматически будет на его стороне, -- произносит Уотерхауз. -- Не уверен, что соглашусь... это наивно. -- Это полет веры, -- говорит Уотерхауз. -- Как ты расколол «Аретузу»? У меня естественное любопытство, -- спрашивает Руди. -- Поскольку в «Лазури/Рыбе еж» ключ менялся каждый день, я решил, что в «Аретузе» происходит так же. -- Я называл их иначе. Но продолжай. -- Разница в том, что ключ к «Лазури/Рыбе еж» -- просто число. Очень легко использовать, когда догадаешься. -- Да. Я так и задумывал. -- Руди закуривает новую сигарету, смакуя ее, словно дорогую сигару. -- Я никак не мог понять, что служит ключом к «Аретузе». Может быть, псевдослучайная функция даты. Может быть, случайные цифры из шифрблокнота. В любом случае нечто непредсказуемое, что затрудняет взлом «Аретузы». -- Но ты расшифровал длинное сообщение. Как? -- Ну, сама встреча на кладбище была короткой. Вы явно торопились разойтись. -- Место представлялось не вполне безопасным. -- Вы с Бишофом ушли -- полагаю, на субмарину. Гото Денго вернулся в штаб генерала. На кладбище он явно не успел сказать вам ничего важного. Значит, информация должна была поступить позже в виде сообщения, зашифрованного «Аретузой». Ты по праву ею гордишься. -- Спасибо, -- сухо отвечает Руди. -- Однако недостаток «Аретузы», как и «Лазури/Рыбы еж», в том, что для них требуются трудоемкие расчеты. Хорошо, когда есть вычислительная машина или целая комната опытных счетоводов. Полагаю, у вас на подлодке была машина? -- Да, -- скромно говорит Руди. -- Ничего особенного. Многое все равно приходилось считать вручную. -- Однако у Еноха Роота и Гото Денго в Маниле машины быть не могло. Значит, чтобы зашифровать сообщения, им приходилось считать на бумажке. Енох знал алгоритм и мог сообщить его Гото Денго, но вы все равно должны были передать им ключ . Сделать это можно было только во время встречи на кладбище. Я видел, как ты, разговаривая, указал на могильный камень Шафто. Я решил, что это и будет ключ -- его имя и фамилия, или даты рождения и смерти, или личный армейский номер. Это оказался номер. -- Ты ведь не знал алгоритма. -- Да. Но я предполагал, что он родственен алгоритму «Лазури/Рыбы еж», основанному на дзета функции, которой мы занимались в Принстоне. Поэтому я сел и задумался: если Руди создал криптосистему на ее основе и если «Лазурь/Рыба еж» -- упрощенный вариант этот системы, то что такое «Аретуза»? Это дало мне несколько возможностей. -- И ты сумел выбрать из них правильную. -- Нет, -- говорит Уотерхауз. -- Это было слишком сложно. Поэтому я пошел в церковь, где работал Енох Роот, и порылся в мусорном ящике. Затем пошел в кабинет к Гото Денго и посмотрел у него в корзине. Ничего. Оба жгли черновики по ходу дела. Лицо Руди внезапно разглаживается. -- Хорошо. Я боялся, что они допустили какую то несусветную глупость. -- Отнюдь. И знаешь, что я сделал? -- Что ты сделал, Лоуренс? -- Пошел и поговорил с Гото Денго. -- Да. Это он нам сообщил. -- Я рассказал ему про свою работу над «Лазурью/Рыбой еж», но не упомянул, что она взломана. Я стал расспрашивать, что он делал на Лусоне в последний год. Он держался той же легенды, что сообщил нашим -- будто строил какие то укрепления, сумел бежать, несколько дней плутал в джунглях, вышел в окрестностях Сан Пабло и присоединился к десантным войскам, которые шли на Манилу. «Хорошо, что вам удалось выбраться, -- сказал я, -- поскольку предводитель хукбалахап по кличке Крокодил прочесывает джунгли в убеждении, что ваше командование закопало там несметные груды золота». При слове «Крокодил» Руди кривится от омерзения и отводит взгляд. -- Так что, когда на прошлой неделе ушла радиограмма с передатчика, который Енох прятал на колокольне, у меня были две зацепки. Во первых, я подозревал, что ключ -- какое то число с могильного камня Бобби Шафто. Во вторых, я был уверен, что где то в сообщении есть слова «КРОКОДИЛ», «ХУКБАЛАХАП» и, возможно, «ЗОЛОТО». Кроме того, я искал такие очевидные слова, как «ШИРОТА» и «ДОЛГОТА». Со всеми этими подсказками взломать сообщение оказалось не так и сложно. Руди фон Хакльгебер тяжело вздыхает. -- Итак. Ты победил, -- говорит он. -- Где когорта? -- Когорта или Голгофа? -- шутит Уотерхауз. Руди снисходительно улыбается. -- Я знаю, где Голгофа. -- Почему ты думаешь, что появится когорта? -- Я знаю, -- отвечает Руди. -- Чтобы взломать шифр, тебе нужна была целая комната вычислителей. Они не станут молчать. Безусловно, тайна раскрыта. -- Руди тушит недокуренную сигарету, словно готовясь идти. -- Тебя отправили договориться: мы цивилизованно сдаемся, а за это нам обещают хорошее обращение. Что нибудь в таком роде. -- Напротив, Руди. Никто не знает, кроме меня. Я, правда, оставил у себя в кабинете запечатанный конверт и записку с просьбой вскрыть его, если я таинственно погибну во время этой маленькой экспедиции в джунгли. У вашего Отто дурная слава. -- Не верю. Это невозможно, -- говорит Руди. -- Уж ты то! Разве не понимаешь? У меня есть машина, Руди! Она работает за меня. Мне не нужна целая комната вычислителей, во всяком случае, вычислителей людей. Прочтя сообщение, я немедленно сжег перфокарты. Кроме меня, никто ничего не знает. -- А! -- Руди отступает на шаг и смотрит в небо, пытаясь свыкнуться с новыми данными. -- Так ты здесь, чтобы присоединиться к нам? Отто будет недоволен, но я очень рад. Лоуренс Притчард Уотерхауз задумывается. Мысль для него совершенно неожиданная. -- Большая часть золота пойдет на то, чтобы так или иначе помочь жертвам войны, -- говорит Руди. -- Но если мы оставим себе десятую часть в качестве комиссионных, то, даже разделив ее со всей командой подлодки, все равно будем в числе богатейших людей планеты. Уотерхауз пытается вообразить себя одним из самых богатых людей планеты. Не выходит. -- Я переписываюсь с колледжем в штате Вашингтон, -- говорит он. -- Моя невеста там кое кого знает. -- Невеста? Поздравляю. -- Она австралийка йглмского происхождения. Оказывается, есть колония йглмцев в Палусе, там, где сходятся Вашингтон, Орегон и Айдахо. По большей части они разводят скот. Но там есть небольшой колледж, в который требуется преподаватель математики. Через несколько лет я смогу стать заведующим кафедрой. -- Уотерхауз стоит посреди филиппинских джунглей и пытается вообразить жизнь учителя в Палусе. Сейчас она представляется ему чем то немыслимо экзотическим. -- Думаю, это замечательно! -- восклицает он так, будто ему только что пришла в голову подобная мысль. -- Как раз по мне! Палус бесконечно далеко. Ему не терпится преодолеть это расстояние. -- Да, наверное, -- говорит Руди фон Хакльгебер. -- Я слышу сомнение в твоем голосе. Знаю, Руди, тебя бы это не устроило. Но для меня это рай. -- Ты хочешь сказать, что не просишь доли? -- Да. Ты упомянул, что большая часть денег пойдет на благотворительность. Ну, колледжу всегда пригодится пожертвование. Если ваш план удастся, как насчет идеи учредить для меня кафедру? Это то, чего мне по настоящему хочется. -- Решено, -- говорит Руди. -- Кафедру тебе и еще одну кафедру Алану в Кембридже. И подарю вам по лаборатории, полной электронных машин. -- Взгляд Руди скользит к яме. Немцы сняли большую часть часовых и заметно углубились в землю. -- Ты ведь знаешь, это так, небольшое промежуточное хранилище. Стартовый капитал, чтобы начать раскопки Голгофы. -- Да. Как японцы и задумывали. -- Мы скоро его выкопаем. Тем скорее, что теперь нам не надо бояться Крокодила! -- Руди смеется. Это искренний, неподдельный смех -- он впервые отбросил всякую настороженность. -- Потом затаимся до конца войны. Но и здесь хватит золота на то, чтобы сделать тебе и твоей йглмской невесте свадебный подарок. -- Наш сервиз -- Лавандовая Роза фабрики «Роял Альберт», -- говорит Уотерхауз. Руди достает из кармана конверт и записывает. -- Спасибо, что пришел проведать, -- бормочет он, не вынимая изо рта сигарету. -- Велосипедные прогулки в Нью Джерси были как будто на другой планете, -- говорит Уотерхауз, качая головой. -- Да, -- отвечает Руди. -- А когда Дуглас Макартур войдет в Токио, это будет еще одна, совершенно непохожая планета. На ней и увидимся, Лоуренс. -- До встречи, Руди. Успехов! Они снова обнимаются. Уотерхауз несколько мгновений смотрит, как лопаты вгрызаются в красную глину, потом поворачивается спиной ко всему золоту мира и идет прочь. -- Лоуренс! -- кричит Руди. -- Да? -- Не забудь уничтожить конверт, который оставил в кабинете. Уотерхауз смеется. -- Я про него наврал. На случай, если бы кому нибудь вздумалось меня убить. -- Приятно слышать. -- Знаешь, как люди всегда говорят: «Я умею хранить тайны», а потом не хранят? -- Да. -- Так вот, -- говорит Уотерхауз. -- Я умею хранить тайны. КАЙЮС Очередная ударная волна тихо прокатывается по земле; вода морщится сеткой волн. -- Теперь главное без спешки. Привыкайте, что все будет происходить очень медленно, -- говорит Дуг Шафто. -- Каждый найдите себе минный щуп. Подойдет длинный нож или палка. Даже прут. У таких, как Дуг, при себе всегда здоровенный нож. Ами достает крис. Рэнди вытягивает из каркаса рюкзака две алюминиевые трубки. Процедура небыстрая; впрочем, как и обещал Дуг, все и впрямь происходит очень медленно. Одну трубку Рэнди бросает Еноху Рооту. Тот ловит ее в воздухе, хотя бросок не самый удачный. Теперь, когда все экипированы, Дуг Шафто читает лекцию о прохождении через минное поле. Как и другие его уроки, которые усвоил Рэнди, этот можно слушать с интересом, но лишь пока Дуг не доходит до главного секрета -- что мины можно касаться с боков, и она не взорвется, но нельзя трогать сверху. -- Вода -- это плохо, потому что ни хрена не видно, что делаешь, -- говорит он. Вода действительно мутная, наверное, из за вулканического пепла. На четверть метра еще можно что то разобрать, на полметра уже с трудом, а дальше не видно ни зги; все затянуто коричневым илом. -- С другой стороны, это хорошо, потому что если мина сдетонирует не прямо под ногой, то вода абсорбирует часть энергии на испарение. Наша тактическая проблема -- мы открыты слева, с высокого западного берега, и оттуда легко поразить нас из засады. Старик Джекки By выбыл из строя, и левый фланг некому прикрыть. Справа можно не бояться, там Джон Уэйн держит все под контролем. Поскольку левый берег наиболее уязвим, направимся к той стороне и попробуем спрятаться под обрывом. Не стоит идти всем вместе, рассыпьтесь; тогда, если кто нибудь взорвет мину, она больше никого не заденет. Каждый выбирает какой нибудь ориентир на западном берегу и называет его остальным, чтоб не пересекаться. После этого начинается прощупывание пути. Рэнди с трудом преодолевает желание поднять глаза. Примерно через пятнадцать минут он говорит: -- Я понял, откуда взрывы. Ин и его ребята бьют со своего участка туннель к Голгофе. По потайному ходу они вытащат золото. Все будет выглядеть законно -- ведь лаз на их территории. На самом деле они возьмут его отсюда. Ами ухмыляется. -- Они грабят банк. Рэнди слегка раздосадован ее легкомысленным отношением. -- Видимо, за Великим Походом и Большим Скачком Ину недосуг было купить эту землю, пока на нее никто не претендовал, -- говорит Енох. Еще через несколько минут Дуг Шафто спрашивает: -- До какой степени тебе это важно, Рэнди? -- О чем ты? -- Ты готов умереть, чтобы не дать Ину захапать золото? -- Думаю, нет. -- А убить? -- Ну... -- Рэнди обескуражен. -- Я сказал, что не готов умереть. Поэтому... -- Не надо пичкать меня херней про золотое правило, -- говорит Дуг. -- Если кто нибудь среди ночи вломится в твой дом и будет угрожать твоей семье, а у тебя будет в руках ружье, ты выстрелишь? Рэнди непроизвольно бросает взгляд на Ами. Это не просто логическая задачка. Дуг определяет, подходит ли Рэнди на роль зятя, отца его вну