менов, в большинстве случаев лишь повторившие оценки по зачетам, принесли и несколько неожиданностей. Когда их спустя две недели вывесили на доске у библиотеки, мы с удивлением обнаружили, что Том помимо своих обычных "трояков" умудрился получить одну четверку, и это в его-то состоянии! Удивил и Дэл: ни одной тройки, только "хорошо". Рискнув взглянуть в список старшеклассников, а именно в графу "Ридпэт С.", мы нашли там пять выстроившихся в ряд оценок "отлично". Глава 10 ПРИЧУДЫ И КОШМАРЫ Расследование "дела о сове", в ходе которого инквизиторским допросам были подвергнуты с полдюжины подозреваемых - как младших, так и старшеклассников (ясное дело, Скелет Ридпэт среди них не фигурировал), результатов не дало, после чего школьная жизнь вернулась - хотя бы внешне - в нормальное русло. Февраль и март ознаменовались волной капризов моды: сначала несколько старшеклассников принялись щеголять в ковбойских сапожках, за ними последовали почти все остальные, а вскоре родилось еще одно поветрие: все стали ходить с поднятыми воротничками, будто укрываясь от сильного ветра. Появилась и другая причуда: школу прямо-таки захлестнула волна черного юмора - думаю, это была чуть запоздалая истеричная реакция неокрепшей психики на события последних недель. Приведу несколько примеров подобного юмора. "Буратино достал папу Карло привычкой ковырять в носу, и тот отпилил ему все пальцы". "Дракула говорит своим детишкам: скорей, ребятки, ешьте суп, пока он не свернулся". "А что сказала дочке мама во время месячных? То же самое". Такие вот, прямо скажем, мерзкие шуточки приводили нас в восторг. Дальше - больше. По школе прокатилась еще одна волна, похуже первой, связанная с "ночными кошмарами". Эта вторая волна наглядно продемонстрировала, что бесславно завершившееся "следствие" Лейкера Брума создало в школе явно нездоровую атмосферу, которая затронула нас всех. Более того, то, что терзало втайне Тома Фланагена, было, как оказалось, свойственно не только ему. Это и привело к невиданному доселе взрыву директорской ярости на общешкольном собрании в конце марта. А началось все с выступления мистера Уиппла (прозванного за его ангельское личико Бэмби) на аналогичном собрании. Каждый преподаватель, по заведенному правилу, раз в год выступал перед всей школой. За неделю до Бэмби Уиппла слово держал мистер Торп, и его выступление, как обычно перенасыщенное, мягко говоря, эмоциями, также, безусловно, повлияло на школьную атмосферу. Начал он с того, что обрушился на некие загадочные "тенденции", которые якобы подрывали моральный дух учеников, лишая их мужской твердости и отваги. Как и на уроках, Торп брызгал слюной, запускал пальцы в волосы, надсаживал глотку - в общем, бесновался. Между делом упомянул он Иисуса и Деву Марию, президента Эйзенхауэра и его детство в Канзасе, наконец дошел до одного из бывших своих учеников, "отличного парня, поддавшегося, однако, этим пагубным влечениям, которые его едва не погубили". Торп сделал паузу, шумно выдохнул и возопил: - Молитва! Вот что спасло этого неплохого в целом парня! Однажды ночью, когда он остался в спальне наедине с самим собой, искушение охватило его так сильно, что он чуть снова не поддался греху. И все-таки он отыскал в себе силы опуститься на колени и молиться, молиться, молиться... Он дал Богу и самому себе обет... - Торп прямо-таки навис над нами с кафедры. - А чтобы напоминание об этом обете постоянно было с ним, он достал перочинный нож... - С этими словами Торп, на самом деле вытащив из кармана нож, потряс им перед нами, - открыл его и, стиснув зубы, полоснул лезвием по ладони. Слышите, этот славный парнишка вырезал крест на собственной правой ладони! Чтобы шрам всегда напоминал ему о данном обете! И больше никогда он... И так далее в том же духе. Разумеется, проповедь Бэмби Уиппла неделю спустя была гораздо менее экспансивной. Как и в классе, говорил он почти без подготовки, и его несколько бессвязный монолог имел столь потрясающий эффект скорее всего потому, что почва была уже подготовлена торповским "ужастиком". Уиппл говорил, перескакивая с одной мысли на другую. Вдруг что-то, вероятно, щелкнуло в его голове, и он заговорил о снах: - Ребята, сны иногда бывают весьма и весьма забавными. Вот мне, к примеру, приснилось на той неделе, что я совершил жуткое преступление и меня разыскивает полиция. Укрывшись в каком-то огромном помещении, вроде склада, я внезапно понял, что очутился в тупике, бежать отсюда некуда, рано или поздно меня схватят и остаток жизни я проведу за решеткой... Ощущение, ребята, было ужасным, просто кошмарным... В тот же день на доске объявлений возле библиотеки появился листок бумаги, в котором говорилось: "На той неделе мне приснилось, что громадный нью-гемпширский медведь отдубасил меня подушкой до полусмерти. Ощущение, ребята, было ужасным, просто кошмарным. Миссис Олинджер сорвала эту ахинею, на месте которой тут же возник новый бред: "Мне приснилось, что моя постель кишит омерзительными крысами..." Листок этот сорвала библиотекарша, миссис Тьют, однако доска пустовала лишь до следующего утра. Теперь там было написано: "Змея, гипнотизируя меня взглядом, открывала пасть все шире и шире, пока я не свалился туда..." И пошло-поехало. Теперь доска не пустовала ни минуты. Миссис Тьют и миссис Олинджер срывали "страшилки", но на их месте тут же появлялись десятки других. Они словно приоткрывали дверь в некий потусторонний мир, лежащий за порогом сознания. "...Волки принялись рвать меня на части, и я понял, что умираю.., в полном одиночестве среди ледяного безмолвия, окруженный лишь айсбергами и наползавшими друг на друга огромными льдинами.., ее длинные волосы развевались ореолом вокруг головы, а с ладоней девушки стекала на пол кровь.., я все летел и летел, не в силах вернуться на землю, а ветер нес меня все дальше и дальше, в неизвестность.., человек без лица гнался за мной, не ведая, что такое усталость..." И наконец, нечто, по всей видимости вдохновленное рассказом Уильяма Торпа. "Он все полосовал и полосовал лезвием мою ладонь, не обращая ни малейшего внимания на мой крик..." x x x По этому поводу, очевидно, преподаватели совещались не раз: бедняга Уиппл ходил как в воду опущенный, однако мистер Торп как ни в чем не бывало продолжал метать громы и молнии - уж его-то никто, даже, наверное, Змеюка Лейкер, не посмел бы ни в чем упрекнуть. Мистер Фитцхаллен посвятил целый урок обсуждению проблемы сновидений, связав ее со своими любимыми сказками братьев Гримм. Но самым верным признаком чрезвычайной обеспокоенности педагогов стало неожиданное появление на кафедре мистера Брума во время очередного еженедельного собрания. В тот раз была очередь миссис Тьют. Когда вместо библиотекарши перед нами предстал директор, все сразу поняли, что сейчас взорвется бомба: Лейкер Брум прямо-таки кипел и был похож на мешок, полный шипящих ядовитых змей. После краткой молитвы ("Господи, помоги нам стать на праведный путь и научи нас быть честными и правдивыми. Аминь!") он протер очки и, вместо того чтобы водрузить на место, принялся крутить их за одну дужку. Уже на второй фразе он перешел на крик: - Джентльмены, год этот для школы оказался отвратительным. КОШМАРНЫЙ год! Мы стали свидетелями нарушений дисциплины, выразившихся, в частности, в курении, некоторые завалили экзамены, имело место воровство; наконец, нас посетило просто какое-то проклятие - настолько патологически извращенное, что за всю мою карьеру педагога я не сталкивался с чем-либо подобным. НИКОГДА! Наша школа заражена ядом - все вы знаете каким. Некоторые из вас, возможно, под влиянием необдуманных речей, прозвучавших с этой кафедры, - он бросил уничтожающий взгляд на Уиппла, - разносят этот яд, поддавшись неуемным болезненным фантазиям, то есть тому самому соблазну, против которого мистер Торп так красноречиво выступил месяц назад. Он воздел руки, все еще держа в одной из них очки. - Причина этого отвратительного явления мне известна: это не что иное, как чувство вины. Именно оно, поражая разум и душу, вызывает ночные кошмары. А разум и душа, разъедаемые чувством вины, являют опасность и для окружающих, ибо разносят заразу. Болезнь эта затронула практически всех вас. - Он сделал небольшую паузу. - Итак, прежде всего я намерен положить конец распространению этой заразы. Сзади, со второго ряда, послышался тихий шепот - Том Пинфолд, наклонившись к Маркусу Рейли, невесело пошутил: - Он что, собирается ввести телесные наказания? - Чтоб больше ни один - слышите, ни один из вас! - и не заикнулся о каких-то там кошмарах! А если кто-то этим чересчур озабочен, предлагаю ему проконсультироваться у школьного психолога. Тот, кто станет распространяться насчет своих ужасных сновидений или тем паче вывешивать дурацкие писульки на эту тему в общественном месте, будет немедленно исключен. Все, хватит. Терпение мое лопнуло. Очки наконец заняли положенное им место, а лицо директора искривилось. - Следующее. Я намереваюсь обнаружить источник этой заразы и выставить его на всеобщее обозрение - прямо здесь и прямо сейчас! Тот, кто положил начало всему этому безумию, не может оставаться среди нас ни минуты. Мы должны избавиться от него немедленно, разоблачить его сейчас, пока мы все в сборе. Клянусь, и часа не пройдет, как совершивший кражу в Вентноре будет собирать свои вещички, чтоб духу его в школе больше не было! Рискнув оглянуться на задние ряды, занятые старшеклассниками, я увидел лицо Скелета Ридпэта - безжизненно застывшее и отсутствующее. Мистер Брум спустился с кафедры, подошел к первому ряду и ткнул пальцем в крайнего справа. Это был Моррис Филдинг. - Ты. Филдинг, ты украл фигурку совы? - Нет, сэр, - выдавил из себя Моррис. - Ты. Палец уперся в Бобби Холлингсуорса. Когда он, опросив первый ряд (в том числе и меня), принялся за второй, я с изумлением понял, что он намеревается проделать то же самое буквально с каждым из более чем сотни учеников, собранных в аудитории. Покончив с нами, он принялся за второй класс. Проход между рядами здесь был уже, директор то и дело натыкался на спинки стульев переднего ряда, иногда с такой силой, что сдвигал их с места, однако он ничего не замечал. Наш класс дружно повернулся, наблюдая за происходящим. А происходило неизменно одно и то же: указующий обвиняющий перст и вопрос-окрик: - Ты, Шрик. Признавайся - ты украл? Плечи Брума под голубым камвольным пиджаком заметно подрагивали. Мистер Торп, сидевший на стуле возле кафедры, поднялся и быстрым шагом направился к заднему ряду - переговорить о чем-то с миссис Олинджер. Лейкер Брум не обратил на него никакого внимания, в то время как вокруг миссис Олинджер и преподавателя латыни собрались остальные учителя. - Ты, Кинг. Признавайся - ты украл? Ты, Гамильтон. Виновен? Сознавайся! Наконец он добрался до старшеклассников, оставив за собой кавардак из сдвинутых стульев. Плечи его дрожали заметно сильнее, голос осип, однако он продолжал орать: - Ты, Уэкс. Уэкс, слышишь меня?! Ну-ка, посмотри мне в глаза. Ведь это был ты? - Нет, сэр. - Питере! Это был ты? - Что вы, сэр, нет. Я с боязливым ожиданием наблюдал, как он подходит все ближе и ближе к Ридпэту. Скелет на него даже на разу не взглянул, уперев пустые глаза куда-то вверх. И вот момент наступил! - Ты, Ридпэт. Ридпэт! - Посмотри на меня! Ты украл? Молчание. - ОТВЕЧАТЬ! И снова тишина. - ТЫ УКРАЛ, ИЛИ НЕ ТЫ? И тут мы все услышали голос Скелета. Подчеркнуто медлительно, растягивая слова, тот проговорил: - Нет, мистер Брум, конечно же, не я. Да я уже обо всем этом забыл... - ЧТО-О-О?! Кулаки мистера Брума взметнулись вверх, он издал то ли стон, то ли вопль. Учителя, сгрудившиеся у заднего ряда, замерли, один лишь мистер Торп сделал два быстрых шага в направлении директора. Тот, однако, жестом остановил его. - Ладно... Следующий. Тигарден, это был ты? Так он добрался до последнего старшеклассника, неизменно получая отрицательный ответ. Брум остановился в проходе у последнего, учительского, ряда, спиной к ученикам. Плечи его тряслись. Я уже думал, что сейчас он вернется к нашему классу и все начнет сначала. Часы показывали, что первая большая перемена уже закончилась, что и подтвердилось раздавшимся в коридоре звонком. - Так, - нарушил наконец молчание мистер Брум, - мы еще не закончили. Один из вас дважды мне солгал. С ним я разберусь позже, а сейчас все свободны. Во время урока я выглянул в окно, выходящее на автостоянку, и увидел, как мистер Торп выруливает на бульвар Санта-Роза. Рядом с ним на месте пассажира сидел директор. Час спустя мистер Торп вернулся - один. В течение следующих двух дней мистер Брум в школе не появлялся. Глава 11 НЕПОНЯТНОСТИ На другой день, после урока английского, у нас было свободное время. Моррис со своим трио получил разрешение порепетировать на сцене, так же поступил и Дэл: их представление должно было состояться уже через три недели. Моррис со своими напарниками - двумя второклассниками - незамедлительно отправился по лестнице вниз, а Дэл еще несколько минут торчал возле своего шкафчика, размышляя, как же ему отрабатывать трюки в отсутствие партнера: Том в школу не явился, так как, по слухам, его отцу (он к тому времени лежал в больнице) стало заметно хуже. В конце концов Дэл, что-то бормоча себе под нос, поплелся вслед за Моррисом и его ребятами. - Гомики они, что ли? - предположил Бобби Холлингсуорс, на что Шерман посоветовал ему заткнуться. Проведя минут десять в библиотеке, я спохватился, что одна из необходимых книг осталась в шкафчике. Рядом сидел Дейв Брик, но он, оказывается, тоже забыл этот учебник. Выяснить это мне удалось с большим трудом: с того времени как Лейкер Брум устроил нам на собрании удивительное представление, Брик стал похож на сомнамбулу и в этом состоянии пребывал повсюду, исключая уроки алгебры. - Черт, - прошептал он, выйдя на мгновение из ступора, - ведь мне этот учебник тоже нужен... - Ладно, - в ответ шепнул я, - пойду принесу. Одного на двоих вполне достаточно. Получив разрешение, я вышел в коридор. Книга нашлась на самом дне шкафчика, среди всякого хлама. Я осмотрелся - коридор был пуст. Из класса Фитцхаллена доносился оживленный разговор, а из кабинета, где урок вел Уиппл, - приглушенные голоса. Внезапно в конце коридора приоткрылась дверь, и показалась все такая же отсутствующая физиономия Скелета Ридпэта. На мгновение он замер, прислушиваясь и озираясь по сторонам, и вдруг припустил по коридору в противоположную от меня сторону. "Что еще за чертовщина?" - подумал я. Скелет пронесся по ступенькам вниз, и одновременно до меня донеслись звуки фортепиано. - Господи, только не это! - произнес я вслух и заспешил по лестнице. У зала я оказался как раз в тот момент, когда оттуда как ошпаренные выскочили Браун и Хэнна, напарники Морриса из второго класса. - Не ходи туда, - бросил мне Хэнна, устремляясь по лестнице наверх, тогда как Браун застрял со своей трубой в дверях. Изнутри доносился разъяренный рев Скелета, но слова разобрать было невозможно. Наконец Браун протащил свою трубу в дверь и унесся прочь, а я вступил в полумрак. - ..И не возвращайтесь, не то яйца вам отрежу! - орал Скелет, по всей видимости вдогонку второклассникам. - Так, теперь будем разбираться с вами, - прошипел он, понизив голос. Первое, что мне бросилось в глаза, - сильно побледневшее лицо Морриса со смесью страха и упрямства в глазах. Дэл, стоявший возле накрытого черным бархатом стола, повернулся в мою сторону. Он был тоже здорово напуган. Футах в десяти от меня маячила долговязая фигура Скелета - смотрел он на Дэла. - Они имеют право находиться здесь... - начал я и собирался уже продолжить, но тут Скелет обернулся ко мне, и слова застряли в горле: в жизни я не видел ничего подобного выражению его физиономии в тот момент. Он выглядел как настоящий дьявол, которого к тому же раздразнили до умопомрачения. Неяркий свет падал на его лицо таким образом, что щеки совершенно провалились, а губы, казалось, вообще исчезли. Волосы приняли тот же цвет, что и мертвенно-бледная кожа. Мне вдруг почудилось, что передо мной вовсе не человек, а бесплотная тень в костюме, у которой вместо головы - череп. Одни лишь глаза сверкали совершенно безумной яростью и.., болью. - Что, еще один?! Еще один? - завопил он, набрасываясь на меня. Я успел подумать, что видел настоящее лицо Стива Ридпэта: свет на какое-то мгновение упал так, что лицо это приняло почти нормальный облик, вот только искаженный... да, болью и страданием. Таким я Ридпэта еще не знал... Он налетел на меня как ураган, несколько раз удары его пришлись по ребрам, затем он приподнял меня за лацканы и швырнул куда-то между Моррисом и Дэлом. Кровь прилила к голове и забарабанила у меня в ушах так, что я с трудом расслышал мягкий стук дерева о дерево, - это Моррис хлопнул крышкой фортепиано. - Минуточку, - донесся до меня голос Филдинга. - Минуточку?! - Костлявые кулаки взметнулись над головой Скелета. Теперь он не орал, а шипел: - Ты еще мне говоришь "минуточку"? Я разве не предупреждал, чтоб ты тут больше не появлялся? - Говорил он с Моррисом, но смотрел при этом на Дэла. - Да отвали же ты, в конце концов, от инструмента! - Моррис привстал с табурета. Скелет, внезапно всхлипнув, заговорил почти умоляюще: - Ну почему вы не хотите слушать, что вам говорят? Сказал же ясно: не подходите к... О Господи! - Он прикрыл ладонями глаза, и мне подумалось, что Скелет и впрямь всхлипывает. - Теперь уже поздно... Господи Иисусе. Все из-за вас, ублюдки. Какого дьявола вы тут все время сшиваетесь?! - Мы тут репетируем, балда, - сказал Моррис. - А по-твоему что мы тут делаем? - Я не с тобой разговариваю, - цыкнул на него Скелет и отнял ладони от глаз. Его землистое лицо было и в самом деле мокрым от слез. Это так поразило Морриса, что челюсть у него отвисла. - Ты вообразил, что все-все знаешь, - тихо проговорил Скелет, обращаясь к Дэлу. - Ничего подобного, - ответил Дэл. - Давай не будем... Ты также воображаешь, что он принадлежит одному тебе. Должен тебя разочаровать. - Никто никому не принадлежит. Я изумился, услыхав это от Дэла: оказывается, существует нечто известное только ему и Ридпэту... - Ну, ты, гаденыш! - вспыхнул опять Скелет. - Хочешь отодвинуть меня в сторону? Думаешь, я буду спокойно дожидаться своей очереди, если она до меня вообще дойдет? Черта с два, имей в виду, Флоренс, мне известно не меньше, чем тебе. И он мне помогает. Он хочет узнать меня поближе. Теперь у нас с Моррисом не осталось сомнений относительно того, что Ридпэт не в своем уме, что и не замедлило подтвердиться. Дэл, преодолев страх, отрицательно покачал головой, чем окончательно вывел Скелета из себя. Тот весь затрясся, даже сильнее, чем Лейкер Брум во время своих допросов. - Ну сейчас я тебе покажу! - заорал он, бросился на Дэла и с размаху влепил ему две пощечины, после чего приказал: - А ну, снимай пиджак и рубашку! Хочу взглянуть, какая у тебя кожа. - Эй, ты, перестань! - попытался остановить его Моррис. Обернувшись, Скелет пригвоздил нас к месту одним взглядом: - Вы двое лучше заткнитесь, не то будете следующими. Он рванул пиджак Дэла, и тот слетел. Дэл начал быстро расстегивать рубашку, при этом выглядел он поразительно спокойным, словно что-то помогло ему справиться со страхом. От ударов Скелета щеки у него горели. - Не делай этого, Дэл, - сказал Моррис. И тут же Скелет снова обернулся: - Если кто-то из вас двоих еще хоть разок вякнет, я изничтожу вас обоих, прости меня, Господи. В том, что он это сделает, сомнений не было: хоть и худосочный, он был здоровее и сильнее нас, к тому же он взбесился. Страх помешал нам прийти Дэлу на помощь. - Ну, Флоренс задрюченная, - чуть ли не простонал Скелет, - раз уж ты здесь, придется тебе пройти через церемонию посвящения. - От ярости лицо его перекосилось и еще больше побледнело. - А посвящать тебя буду я - вот этим ремнем. Пригнись на табуретку у фортепиано! Моррис застонал - впечатление было такое, что его вот-вот стошнит. Не говоря ни слова, Дэл скинул переливчатую сорочку (она, как я понял, была шелковой) на покрытый слоем пыли пол, незряче подбрел к табуретке, встал на колени и наклонился. В полумраке белела его тощая мальчишеская спина. Скелет, прерывисто дыша, расстегнул ремень, вытащил его из своих брюк и свернул вдвое. Какое-то мгновение он просто разглядывал Дэла с уже знакомым дьявольским выражением, в котором были и безумие, и бешеная жажда, и непреклонность, и одновременно страх. При виде этого сатанинского лица я, как и Моррис, издал стон. Скелет встал сбоку от Дэла, поднял сложенный вдвое ремень и с оттяжкой опустил его на спину мальчика. - Господи Иисусе, - выдохнул он в момент удара. А изо рта Дэла не вырвалось ни звука. Через мгновение на месте удара проступила ярко-красная полоса. Скелет еще раз поднял ремень, от усилия напрягшись. - Нет! - раздался крик Морриса. Ремень со свистом опустился на спину Дэла. Тот, лишь слегка вздрогнув, закрыл глаза. Из них катились слезы. Повторив свою странную, наполненную болью молитву: "Господи Иисусе", Скелет опять поднял ремень и хлестнул Дэла. Руки мальчика судорожно сжали ножки табурета". Слезы катились по щекам и капали на пол. Он так и не издал ни звука. x x x Я уже упоминал о двух наиболее сильных впечатлениях от школы Карсона, оставшихся со мною на всю жизнь. Вот это и есть второе: три ярко-красные полосы поперек обнаженной спины Дэла Найтингейла, перекошенная физиономия Скелета и его свистящий в воздухе ремень. Если вы еще не забыли, первым таким неизгладимым образом стал мистер Фитцхаллен, с чуть насмешливым выражением лица протягивающий шариковую ручку растерянному Дейву Брику. Та картинка по какой-то причине всплыла сейчас в моей памяти, и я невольно связал эти два таких разных эпизода школьной жизни. x x x - Богатенький уродец, - выл Скелет, пятясь от истерзанного Дэла. - У тебя есть все, и ты еще вознамерился отнять у меня последнее?! Его затравленно-взбешенный взгляд остановился на нас с Филдингом, и мы попятились за сцену. Пробормотав слово "птица" - так, как бормочет человек, который явно не в себе, Скелет двинулся было за нами, но вдруг передумал, швырнул нам вслед ремень и будто слепой заковылял к двери. Дверь хлопнула, и воцарилась мертвая тишина. Глава 12 Тишина была какой-то звенящей, будто очумевший ударник грохнул ни с того ни с сего тарелками и тут же замер. То, что удерживало меня и Морриса в своих цепких, парализующих объятиях, внезапно выпустило нас, сидящих к тому времени на свернутом занавесе, и мы словно оглушенные свалились на пол. Дэл тоже сполз с табурета и теперь лежал возле него. Я двинулся к нему на четвереньках, Моррис - за мной. Лицо Дэла было чем-то вымазано - это пыль с пола перемешалась со слезами. - Ничего, ничего, - проговорил Дэл, - найдите мою рубашку. - Как это - "ничего"? - возмутился Моррис. Он наконец поднялся с пола и принялся разыскивать сорочку Дэла. - Как это - "ничего"! Да ведь его теперь просто обязаны вытурить из школы. Как он тебя отделал - ты только посмотри на свою спину! Все, теперь ему конец. - Интересно, как это я посмотрю на собственную спину? - Дэл еще был в состоянии шутить. Он поднялся на колени и оперся о табуретку. - Дай мне, пожалуйста, рубашку. Моррис протянул ее Дэлу. Лицо у Дэла, хоть и сильно покрасневшее, было, как ни странно, абсолютно спокойным. Разводы грязи напоминали боевую индейскую раскраску. - Тебе помочь подняться? - спросил Моррис. - Не надо. Дверь вдруг снова хлопнула, и Моррис шумно вдохнул. Мы с Дэлом, очевидно, тоже. - Вы тут? - послышался знакомый голос. - Эй, где вы? Знакомый-то он был знакомый, однако мы, в ожидании возвращения Скелета, никак не могли понять, кто это. - Я тебя повсюду разыскиваю. Ну что, достал учебник? - Прямо на меня из темноты вылетел Дейв Брик. - Бог ты мой, что это с вами? Он ошалело уставился на нас, особенно на "боевую раскраску" Дэла. Тот принялся натягивать рубашку. Брик, подойдя к нему поближе, присвистнул: - Ну и ну... Чем это вы тут занимались? - Ничем, - огрызнулся Дэл. - Скелет высек его ремнем, - проговорил Моррис, отряхивая колени от пыли. - Совсем он спятил... - Ремне-е-ем?! - Брик было рванулся помочь Дэлу натянуть пиджак, но тот его отстранил. - И в самом деле спятил. Дэл, с тобой все в порядке? Дэл молча кивнул и отвернулся. - Тебе очень больно? - Не очень. - Теперь мы сможем наконец избавиться от Скелета, - опять взялся за свое Моррис. Брик, все еще не придя в себя, опустился на табурет у фортепиано. - Прямо здесь? - спросил он глупо. - В школе? Моррис задумчиво переводил взгляд с табуретки на фортепиано. Дэл с отсутствующим лицом смотрел куда-то в темноту. Я молчал. - Вот что мне пришло в голову, - сказал Моррис. - Скелет взбесился уже во второй раз, и, как тогда, это случилось после того, как я сел за инструмент. - И что отсюда следует? - Брик уставился на фортепиано. - Следует отсюда то, что он здесь что-то такое спрятал. Логично? Мы с Бриком переглянулись, поняв, к чему он клонит. - О Боже, - пробормотал я, - ну-ка, Брик, слезь с табуретки. Он тут же спрыгнул с нее, и мы вдвоем сняли сиденье. Моррис, скрестив руки на груди, наблюдал. Брик вскрикнул: изнутри вылетело что-то маленькое - не больше мотылька, хрустально-серебристое и жужжащее, как жук. Возглас Дейва вывел Дэла из транса, он обернулся и вместе с нами проводил взглядом серебристую штуковину, которая, описав широкую дугу над сценой, с глухим стуком упала на свернутый в рулон занавес. - Эт-то еще что такое? - ошеломленно прошептал Моррис. Первым пришел в себя Брик. Он протопал тяжело по сцене, нагнулся над рулоном, протянул руку и тут же ее отдернул. - Это сова, - еле выговорил он. - Та самая, из Вентнора. - Но она же летала, - недоумевающе пробормотал Моррис. - Летала... - эхом повторил я. - Да, летала, - сказал Дэл. Я пристально посмотрел на него и изумился: на лице его играла еле заметная улыбка. - Ты просто сильно тряхнул табуретку, вот она вроде как бы и вылетела, - заявил Моррис. - Нет, - тихо произнес Дэл, но на него никто не обратил внимания. - Да, наверное, - согласился Брик, поднимая фигурку. - Мы, вероятно, оба ее тряхнули. - Да это ты тряхнул, - настаивал Моррис. - Стеклянные совы не летают... - Он склонился над тайником. - Ну, что тут еще интересного? - Один за другим, он принялся вытаскивать копии экзаменационных листов. - Так-так, теперь понятно, почему он здесь все время ошивался: проверял, на месте ли его сокровища. Когда про это все узнают, он и пяти минут в школе не продержится. - Вот он где теперь у нас, - сжал кулак Брик, от радости готовый прыгнуть выше головы. - Нет, - сказал вдруг Дэл, оглядывая нас. Он молча протянул Брику раскрытую ладонь, и тот, так же молча, положил туда фигурку совы. - Постой-постой, - начал Моррис, но было уже поздно. Дэл поднял руку и изо всех сил шмякнул сову о сцену. Звук был таким, словно взорвался небольшой снаряд. Фигурка разлетелась на тысячи сверкающих осколков. Дейв несколько мгновений ошалело смотрел на останки совы и вдруг, захлюпав носом, расплакался. x x x Как только Дэл вышел из зала, прозвенел звонок на перемену. - Ну и что дальше? - осведомился Брик, вытирая рукавом слезы. - А дальше, - твердо заявил Моррис, - мы пойдем на урок. - А потом? - спросил я. - Потом надо будет найти кого-нибудь, кому можно про все это рассказать. - У меня такое ощущение, - сказал я, - будто Дэл нам в этом не помощник. Моррис пожал плечами. Ему было явно не по себе. - Эта сова... - пробормотал Брик, все еще всхлипывая. Мы все трое, посмотрели на осколки. Ничто в них теперь не напоминало злополучную сову. - Ведь мы не трясли скамейку... - Да ведь ты сам же согласился, что тряхнул, - напомнил Моррис. - Не было этого, - заявил вдруг я, еще не сознавая, что это замечание относилось ко всему, что произошло с того момента, как Скелет выскочил из зала. В ушах у меня все еще стояло жужжание, издаваемое совой в полете. - А ну вас к черту, нам пора идти, - отмахнулся Моррис. - Послушай, - обратился он ко мне. Он, кажется, все еще полагал, что рассказ об избиении ремнем одного школьника другим и в особенности о стеклянных совах, способных запросто пролететь не меньше тридцати футов над сценой, не покажется кому-то бредом сумасшедшего. - Ведь у тебя прекрасные отношения с Фитцхалленом. Ты - его любимчик. Почему бы тебе не поговорить с ним обо всем этом? Что можно было ответить? Я лишь кивнул. По пути на урок меня занесло к классной комнате старших - из-за двери доносился чей-то хохот. Меня всего передернуло: нутром я чувствовал, что это мог быть только Скелет Ридпэт, причем в одиночестве. На перемене я действительно попробовал переговорить с Фитцхалленом. И напрасно: школа свято хранила свои тайны, в Карсоне царила круговая порука. Глава 13 ТОРП - Я переговорил с мистером Фитцхалленом, а вчера вечером имел беседу с Найтингейлом. - На сей раз мистер Торп прекрасно владел собой, и тем не менее я прямо-таки всей кожей чувствовал его ярость. - Я также связался с его крестными родителями, мистером и миссис Хиллман, а сегодня утром поговорил с глазу на глаз с Моррисом Филдингом. Хочу задать тебе один вопрос: не намерен ли ты что-то изменить в своем рассказе, принимая во внимание его, так сказать, неординарность? Мы сидели в кабинете, которым мистер Торп пользовался только в качестве офиса заместителя директора - это была его вторая должность. Маленькая комната почти без мебели располагалась в дальнем конце коридора, почти напротив владений школьного секретаря миссис Олинджер. Рядом с Торпом на стуле машинистки сидел мистер Фитцхаллен, а я и мистер Уэзерби, наш классный руководитель, стояли возле металлического письменного стола. - Нет, сэр, не намерен, - ответил я. - А можно мне задать вам вопрос? Он кивнул. - Вы говорили со Стивом Ридпэтом? Глаза его недобро блеснули. - Всему свое время. - Он сложил перед собой в ряд три карандаша так, что их заточенные концы указывали на меня. - Итак, подведем кое-какие итоги. Во-первых, молодой человек, я не могу понять, с какой целью состряпана столь невероятная, нелепая история. Как ты уже знаешь, я переговорил с Найтингейлом. Так вот, он категорически отрицает избиение ремнем, хотя и подтверждает, что сын мистера Ридпэта, ученик выпускного класса, застав вас там, куда младшие, как правило, не допускаются, сделал вам за это выговор. - Он предупреждающе поднял ладонь, пресекая мои возражения. - Действительно, двое из вас, а именно Моррис Филдинг и сам Найтингейл, имели разрешение находиться на сцене, о чем Стивен Ридпэт, разумеется, понятия не имел. Он, быть может, поступил несколько опрометчиво, однако сделал это в интересах поддержания дисциплины, что вполне согласуется с заметным улучшением как успеваемости, так и прилежания этого ученика в текущем году. По моей просьбе мистер Хиллман осмотрел спину Найтингейла. Так вот, мистер Хиллман сообщил мне, что не обнаружил ни малейших следов избиения, которое, как утверждаешь ты, а также - к моему большому сожалению - и Филдинг, якобы имело место. - Никаких следов... - Я ушам своим не верил. - Ни малейших, - повторил Торп. - Ну что ты на это скажешь? Я недоуменно пожал плечами: такие страшные кровоподтеки безусловно, так быстро исчезнуть просто не могли. - Тогда я за тебя скажу. Не было никакого избиения. Я вполне верю Стивену Ридпэту, по словам которого, он велел Найтингейлу несколько раз отжаться от пола, а когда тот выполнил отжимания небрежно, шлепнул его по спине, при этом на мальчике были, разумеется, рубашка и пиджак. Действительно, период посвящения младшего класса в учащиеся школы Карсона официально завершен с окончанием первого полугодия, однако в определенных ситуациях мы, педагоги, закрываем глаза на его, так сказать, продление. Это делается с целью поддержания порядка. - Порядка... - эхом отозвался я. - Что, незнакомое понятие? Ладно, пойдем дальше. Стоит ли говорить о том, что мы не обнаружили на сцене никаких следов совы, похищенной из Вентнора? По той простой причине, что там этой фигурки никогда и не было. Да, мы действительно нашли копии экзаменационных листов, переписанные молодым Ридпэтом для того, чтобы после экзаменов использовать их в качестве учебного пособия. - Какой в том смысл? Использовать экзаменационные листы как пособие, когда экзамены уже сданы? - Именно когда сданы. Чтобы иметь под рукой материал для повторения пройденного. Очень разумно, должен сказать. - Так, значит, все его художества сойдут ему с рук, - медленно проговорил я, не в силах еще этому поверить. - Значит, вы его прикрываете... - Молчать! - Кулак мистера Торпа опустился на металлический стол с такой силой, что карандаши на нем со звоном подпрыгнули. - Прежде чем открыть рот, молодой человек, лучше хорошенько подумай. Мы к тебе будем снисходительны, но это только потому, что семья Филдингов училась в школе Карсона на протяжении полувека, а Филдинг-младший утверждает то же, что и ты. Мы с мистером Фитцхалленом допускаем, что вы оба отнюдь не пытаетесь сознательно ввести нас в заблуждение, а лишь поспешили с явно необдуманными выводами под влиянием неумеренно разыгравшегося воображения. Типичный пример неразумности, в последнее время столь широко распространившейся по школе, именно против этого так ополчился мистер Брум. - При мысли о директоре он нахмурил брови. - Мне еще не приходилось сталкиваться с таким повальным увлечением всякой чертовщиной, которое наблюдается у нас в последний месяц. Быть может, некоторым нашим преподавателям английского, - он покосился на Фитцхаллена, - следует впредь больше уделять внимания литературе, стоящей на принципах реализма. Хватит с нас всяких сказок - мы с вами живем не в потустороннем мире. Все это я уже высказал Моррису Филдингу. А вы, мистер Уэзерби... Классный руководитель вытянулся по стойке "смирно". - Вас я попрошу принять меры к тому, чтобы незамедлительно покончить с этим массовым психозом в начальном классе. Здесь, в Карсоне, функции учителей не ограничиваются ведением уроков. x x x В раздевалке перед баскетбольной тренировкой я постарался рассмотреть спину Дэла Найтингейла: следов и в самом деле не было. Заметил это и Моррис Филдинг. Мне вспомнилось жужжание стеклянной совы в полете (а летела ли она на самом деле?), и по выражению лица Морриса я понял, что мысли наши совпадали. Вначале я хотел переговорить с Дэлом до тренировки, теперь же я отпрянул от него, как от прокаженного. x x x А в конце марта умер отец Тома Фланагена. Глава 14 "СЛЫШУ ТЕБЯ" Честер Ридпэт выключил древний маленький телевизор в гостиной и искоса посмотрел на сына - тот съел только половину ужина. Мальчик просто морит себя голодом: временами он, казалось, забывал, что перед ним еда, и пялился в одну точку, словно зомби. Быть может, в эти минуты перед его глазами мелькали кадры любимых фильмов - отец считал, что их следовало бы запретить из-за извращенного воздействия на психику... Честер немедленно прогнал эту мысль туда, куда он загонял все, что, по его мнению, так или иначе соотносилось с двухнедельной давности инцидентом, якобы имевшим место в школе. Старина Билли вступился тогда за Стива из чувства уважения к другу и коллеге, но Ридпэт понимал, что иногда Торп сомневается, правильно ли поступил. В эти минуты он был похож на игрока команды, терпящей поражение с разгромным счетом. По правде говоря, в последнее время все учителя выглядели подобным образом - следствие выходки Лейкера Брума на том злополучном собрании. Все в школе чувствовали себя теперь в подвешенном состоянии, не зная, что произойдет в следующую минуту... Что за безумный год! Он взял поднос с грязной посудой и по пути прихватил недоеденный ужин Стива. Тот слабо улыбнулся - то ли благодарно, то ли насмешливо. Слава Богу, Билли Торп никогда не был в комнате Стива! Именно там следовало искать корни проблемы. Если уж Стив окружил себя подобной мерзостью, он запросто мог и высечь новичка, и смухлевать на экзаменах. Да нет, мальчик на это не способен, по крайней мере что касается экзаменов. В самом деле не способен? Счищая остатки пищи в мусорное ведро, Ридпэт подумал, что его собственный отец вышиб бы из него мозги за то, что он выбрасывает еду. А его сынок? Да ему муху лень смахнуть с кончика носа! Так поговори с ним. Ты же учитель, ты ежедневно общаешься с детьми! Поговори с ним, это все же лучше, чем ничего не делать. Нет, наверное, лучше в данном случае не делать ничего... Ведь он уже пытался говорить со Стивом. Ну и что? Какое у него было лицо? Как у мертвеца - полнейшее безразличие. Однажды, когда Стив еще пешком под стол ходил, он отвесил ему затрещину и уже тогда увидел как раз такое выражение на лице у маленького засранца. Все-таки слава тебе, Господи, что Билли Торп не видел этого кошмара в комнате у Стива. Если у парня голова забита подобным дерьмом, тогда... - Послушай, Стив! - Бросив мытье посуды, Ридпэт направился назад, в гостиную. - Видал, какие сигары курит этот хмырь, телеведущий? Как думаешь, сколько они стоят?.. Жалкая попытка завести разговор оборвалась чуть ли не на полуслове: стул, где сидел Стив, был пуст. Он уже поднялся к себе наверх - опять заниматься черт-те чем. Надо пойти туда и сорвать со стен всю эту гадость, потом объяснить ему, что это для его же блага. Да, просто взять и все сорвать. Следовало сделать это еще давным-давно... Нет, сначала объяснить ему, а уж потом сорвать. Но для этого, конечно, слишком уже поздно... Когда в последний раз он по-настоящему беседовал со Стивом? Прошло четыре года? Больше? Закончив вытирать столовое серебро, Честер пересек загаженную гостиную и в раздумье остановился у лестницы. По крайней мере, безумная музыка сейчас не грохотала. Быть может, это признак того, что Стив все-таки взрослеет? Должно же к нему с возрастом прийти наконец понимание, что замыкаться в себе нельзя и, что бы ни произошло, как бы больно ни было, жизнь продолжается, надо только постараться пережить эту боль, вытравить ее из себя и жить дальше. Не этому ли отец обязан научить сына? Если с тобой что-то стряслось, какая-то беда, пусть даже трагедия, главное - не опускать руки, не сдаваться, и тогда все преодолеешь. Так, что ли? Наверное, так. - Ты занят, Стив? - крикнул он наверх. Ответа не было. - Не хочешь поговорить с отцом? Он сам удивился тому, как заколотилось его сердце. Стив его не слышал или не хотел услышать. Он расхаживал взад-вперед по комнате, гулко - бум, бум! - стуча ботинками по линолеуму. Что он там - молится на свои картинки или же наклеивает новые? - Стив! Бум, бум! - в ответ, и сердце отзывалось эхом. Ридпэт поднялся по ступенькам до места, откуда была видна дверь - конечно, закрытая - в комнату сына. Глаза его сейчас были на уровне пола второго этаж