с печешься? - спросила она подозрительно. Я объяснил ей про Софи и "Паука" гораздо быстрее, чем это можно было сделать словами... Может быть, даже слишком поспешно... Она почувствовала, что это еще не все, и не отрывала глаз от Софи. Та бросила недостиранную кофту в чан с водой, выпрямилась и медленно приблизилась к Розалинде. Она подошла к ней почти вплотную... Темные пряди волос разметались по ее обнаженной груди, глаза сузились... - Будь ты проклята! - хрипло выговорила она с дикой яростью. - Слышишь? И оставь меня в покое, а не то!.. Розалинда вся напряглась, но не испугалась и не отступила ни на шаг. Я придвинулся поближе, чтобы в любой момент оказаться между ними. Несколько секунд мы стояли неподвижно: Софи, обнаженная до пояса, что, по-видимому, ее совершенно не смущало, пылающая злобой, готовая, как дикий зверь, к прыжку, и Розалинда, в коричневом платье с полуоторванным крестом, бронзовыми волосами, тускло сверкающими в пламени свечей, с искаженными чертами лица и настороженными, недобрыми глазами... Наконец, напряжение спало. Злоба и ярость, светившиеся в глазах Софи, угасли, хотя поза ее оставалось такой же агрессивной. Но вот губы ее дрогнули, по всему телу пробежала дрожь... - Будь ты проклята!.. - повторила она уже шепотом, но не со злобой, а с усталой горечью. - Можешь смеяться надо мной! Будь оно проклято - твое смазливое личико! Валяй, смейся... Потому что я люблю его! Я!... - она горько засмеялась, будто издевалась над собой. - Но что толку! Даже если... если бы он не любил тебя, разве остался бы он здесь со мной? С такой?!.. Она прижала ладони к лицу и с минуту стояла так, неподвижно, только дрожь волнами пробегала по ее телу... Потом она отвернулась от нас, пошла в дальний угол пещеры и ничком кинулась на матрас. Мы трое молча смотрели на нее. Один ботинок слетел с ее ноги, и я ясно видел грубую подошву ее ступни с шестью пальцами. Я повернулся к Розалинде. Она посмотрела на меня виновато и сделал шаг к тому углу, где лежала Софи. Я отрицательно качнул головой, и она неуверенно отступила. Было очень тихо. Мертвую тишину нарушали только еле слышные всхлипывания и раздражающее капанье воды. Петра выжидательно посмотрела на нас, потом на лежащую Софи, потом опять на нас. Никто из нас не двинулся с места. Тогда Петра, видимо, решила, что пришел ее черед, и начала действовать сама. Она присела на матрас рядом с Софи и осторожно положила свою маленькую ручку на темную копну ее волос. - Не надо, - тихонько попросила она. - Пожалуйста, _н_е _н_а_д_о_! Всхлипывания стали чуть тише, и через несколько секунд темная от загара рука обняла Петру. Плач Софи постепенно утих, стал не таким надрывным и горьким... Он уже не рвал мое сердце на части, а причинял лишь тупую, щемящую боль... Проснулся я, дрожа от холода, потому что лежал на голом полу, и тут до меня донесся "голос" Мишеля. - Ты что, весь день собираешься дрыхнуть? - раздраженно спросил он. Я огляделся и увидел пробивающийся сквозь прикрывающую вход шкуру свет наступившего дня. - Который час? - спросил я его. - Около восьми. Уже часа три, как рассвело, - он помолчал и добавил. - Сражение уже было. - И что?! - нетерпеливо спросил я. - Мы знали, что они наверняка устроят засаду и выслали вперед разведку, а сами притаились и стали ждать. Те приняли разведчиков за основной отряд, кинулись на них скопом... Ну, тут подоспели наши... Они и глазом моргнуть не успели, как все было кончено. А у нас двое или трое раненых... - Значит, вы уже близко?.. - Да. Те из них, кто уцелел, спасаются поодиночке. Теперь нас уже ничто не задержит... Положение было незавидное. Мы не могли двинуться с места, пока не стемнеет, но если сюда ворвутся "наши", они непременно нас тут отыщут. - А что там слышно у друзей Петры? Из этой... Селандии? - спросил, помолчав, Мишель. - Как ты думаешь, можем мы всерьез рассчитывать на их помощь? - Вы, безусловно, можете на нас рассчитывать, - неожиданно ясно и твердо прозвучал ответ подруги Петры. - Когда это произойдет? - спросил ее Мишель. - Все будет, как я сказала, - уверила она его, - вам осталось ждать не больше восьми часов. Вдруг я отчетливо уловил исходящие от нее волны какого-то... гадливого отвращения и... страха. - Это... Это ужасная земля... - сказала она. - Мы видели много Плохих Земель, но даже представить себе не могли, что есть еще и _т_а_к_о_е_. На целые мили вокруг видно лишь какое-то... расплавленное черное стекло! Иногда мелькает обычная Плохая Земля, но потом опять эта... это черное! Как можно сделать _т_а_к_о_е_?! Никто из нас никогда не бывал тут раньше... Никто не видел ничего похожего... Все здесь выжжено н_а_в_с_е_г_д_а_! Никогда уже здесь больше не будет ничего _ж_и_в_о_г_о... Но зачем?! Зачем они это сделали?! Мы... Мы знаем, что страшная сила попала в руки каких-то... несмышленышей... детей, но... _Т_а_к_о_е_ могли сделать только с_у_м_а_с_ш_е_д_ш_и_е_! Горы превращены в пепел, а равнины в это... застывшее... черное... И это спустя _в_е_к_а_! На это невозможно смотреть! Невозможно представить, чтобы все... все люди вдруг помешались, но те, у кого сохранилась бы капля разума, никогда бы такого не сделали! Если бы мы не слышали вас, мы давно бы повернули назад... На это нельзя, н_е_л_ь_з_я_ смотреть без содрогания!.. Ее резко прервала Петра _в_с_п_л_е_с_к_о_м_ отчаяния, взорвавшимся у нее в мозгу. Мы не знали, что она уже проснулась и что она поняла из услышанного. Но она явно уловила их потаенное желание повернуть назад. Я вмешался и стал, как мог, утешать ее... Когда она чуть-чуть утихла, женщина из Селандии переключилась на нее и стала уверять, что они нас ни в коем случае не бросят. Потихоньку Петра успокоилась и Мишель спросил: - Дэвид... как там насчет Рэйчел? - Петра, детка, - сказал я, - мы уже далеко от дома, и никто не может дотянуться до Рэйчел. Может, ты попробуешь? Петра согласилась. - Спроси ее, нет ли вестей от Марка? - попросил я. Петра оглушительно задала этот вопрос и через некоторое время отрицательно качнула головой. - Нет, - сказала она. - Рэйчел от него ничего не слышала. Она... Она, по-моему, очень несчастна... Она хочет знать, что с Мишелем. - Скажи ей, что у нас все в порядке. Скажи, что мы очень волнуемся за нее, но она должна быть очень осторожна, понимаешь? Скажи, чтобы она случайно не выдала своей тревоги!.. - Она поняла! И она будет стараться, - Петра на секунду задумалась, потом сказала мне словами: - Знаешь, Рэйчел очень боится. Она плачет... И она... любит Мишеля! - Она сама тебе это сказала? - спросил я. Петра помотала головой. - Нет. Это вроде... ну, это... у нее как бы за мыслями и картинками, понимаешь? Я _в_и_д_е_л_а_... Я не совсем понял, что она имеет в виду, и мне _э_т_о_ не очень понравилось. "За мыслями"... Если не только Петра, а, скажем, Розалинда может сейчас _в_и_д_е_т_ь_ "за мыслями", то... - Знаешь, давай-ка не будем об этом никому рассказывать, - подумав, сказал я, - ведь то, что за мыслями, нас с тобой не касается. Так что давай сделаем вид, что мы этого не знаем. Ладно? - Ладно, - кивнула Петра. Софи проснулась минут через пять. Она казалась вполне спокойной и даже оживленной, словно вчерашней истерики вовсе не было. Она велела нам забраться вглубь пещеры, откинула шкуру, чтобы стало светлее, и разожгла огонь. Дым повалил не в вытяжку, а к выходу и полностью закрыл нас от посторонних глаз снаружи. Софи насыпала что-то из двух или трех мешочков, на которые я раньше не обратил внимания, в чугунок, налила туда воды и поставила на огонь. - Пригляди за ним, - сказала она Розалинде и, подойдя к выходу, стала спускаться по лестнице вниз. Минут через двадцать голова ее вновь показалась у входа, и она бросила внутрь, прямо на пол, несколько кусков черствого хлеба, а потом влезла сама. Вода в чугунке давно кипела, Софи кинулась к нему и сняла с огня. - Ничего страшного? - спросил я, кивая на дымящийся чугунок. - Это пустяки, - ответила она, - а вот там... - она кивнула на выход. - Они нашли убитого... Думают, что это твоя работа. Они уже искали вас рано утром, но... сейчас им не до тебя. У них сейчас дела поважнее... Те, кто участвовал в сражении с вашими, возвратились поодиночке. И далеко не все... Ты знаешь, что там у них произошло? Я рассказал ей все, что сообщил мне Мишель. - И теперь где... ваши? Далеко? Я связался с Мишелем, и он сказал: - Мы только-что вышли из леса на равнину. Я передал это Софи. Она кивнула. - Это часах в трех ходу от реки, - сказала она и принялась "накрывать на стол": вывалила содержимое чугунка в четыре чашки, стараясь, чтобы вышло примерно поровну. На вкус каша была лучше, чем на вид, но хлеб был такой черствый, что его долго пришлось размачивать в воде. Петра стала капризничать и ворчать, что дома ее кормили совсем не так. Мысль о доме ей кое о чем напомнила, и она без всякого предупреждения вдруг спросила: - Мишель, а мой отец тоже с вами? Он так растерялся, что не сумел удержаться. Его "да" прозвучало очень слабо и неотчетливо, и я бросил быстрый взгляд на Петру, надеясь, что она пропустит его "мимо ушей". К счастью, так оно и было. Розалинда, уловившая Мишеля не хуже меня, сидела, не поднимая глаз от своей чашки... Странное дело - подозрения, даже самые худшие, все-таки ничто по сравнению со знанием _н_а_в_е_р_н_я_к_а_. Я как будто услышал голос моего отца, неумолимый и безжалостный: "Ребенок, - вещал торжественно этот голос, - который будет расти и заражать все вокруг, пока все не превратятся в отвратительных мутантов. Так уже случилось там, где воля и вера людей были недостаточно тверды. Но здесь этому не бывать! Никогда!.." Я вспомнил слова Харриет: "Я буду молить Бога, чтобы он ниспослал милосердие в этот страшный мир!.." Бедная тетя Харриет! Не похоже, чтобы кто-то услыхал ее молитвы, и надеждам ее, видимо, не суждено было сбыться здесь никогда... Мир, в котором живут люди, _о_х_о_т_я_щ_и_е_с_я_ на собственных детей!.. Что ж это за мир?! И что это за люди такие?! Розалинда тихонько дотронулась до моей руки. Софи вздрогнула как ужаленная, но при взгляде на меня выражение ее лица смягчилось. - Что случилось? - спросила она. Розалинда сказала ей. Глаза Софи расширились от ужаса, она отвела взгляд от меня, посмотрела на Петру, потом опять осторожно посмотрела на меня, приоткрыла было рот, желая что-то сказать, но, как видно, раздумала... Я тоже взглянул на Петру, а потом на Софи: на рванье, прикрывавшее ее тело, на пещеру, где она жила... - Чистота Расы... - сквозь зубы пробормотал я, - что отца своего... Что же мне теперь - простить его?! Или постараться убить? Ответ поразил меня. Я никак не думал, что _п_е_р_е_д_а_л_ эту свою мысль, да еще на такое далекое расстояние. - Оставь все, как есть, - очень четко и спокойно дошло до меня от женщины из Селандии. - Ты должен выжить. А такие люди, как твой отец, все равно обречены на гибель. Они сыграли свою роль до конца. Им дальше просто некуда идти. Жизнь - это вечная _с_м_е_н_а_. Этим она отличается от всего неживого. Постоянная перемена - основа жизни. С этим столкнулись Древние, когда пожелали навечно остаться такими, какими они были. Эволюция всегда несет в себе опасность для живых существ: если они не умеют приспособиться к ней, они погибают. Именно поэтому Древние и понесли, как вы это называете, Кару - уничтожили сами себя, разбили всю цивилизацию вдребезги. Твой отец и ему подобные, сами того не зная, стали _и_с_т_о_р_и_е_й_. Они убеждены, что представляют конечный и неизменный образ человека... Что ж, скоро они добьются стабильности, о которой мечтают. Добьются единственно возможным способом: став _и_с_к_о_п_а_е_м_ы_м_и_... Постепенно холодно-бесстрастный тон, которым она "говорила", начал приобретать более мягкую окраску. Мне послышались в ее "голосе" доброта и участие. Но это все-таки звучало, как лекция для "начинающих"... - Постарайтесь понять, - продолжала та, - ребенок привыкает к груди матери, но рано или поздно его нужно отлучить от груди... Та злобная нетерпимость, с которой вас преследуют, может быть и защитной реакцией от собственного страха и неуверенности, и маской, скрывающей садистов и убийц. Но и в том, и в другом варианте за этим стоит _в_р_а_г_ самой жизни. Тут уж ничего не поделаешь: ваши пути разошлись. Нам с вами предстоит создать _н_о_в_ы_й_ мир и жить в нем, а им - уйти в прошлое. Переварить все это было не так просто. Я взглянул на Розалинду: она тоже выглядела озадаченной. Ну, а Петра - та откровенно скучала. Софи с любопытством смотрела на всех нас. - Нелегко с вами, - заметила она, - хотелось бы знать, о чем это вы? - Видишь ли... - начал я и запнулся, не зная, как передать ей все это. - Она сказала, - неожиданно заговорила Петра, - что мы не должны заботиться о моем отце, потому что он все равно нас не поймет. Я мельком подумал, что это неплохое и, в общем, довольно точное истолкование длинной лекции, которую прочла нам селандка. - Она? - недоуменно нахмурилась Софи. - Кто это "она"? Я сообразил, что она понятия не имеет ни о какой селандке, и с деланной непринужденностью ответил: - А-а, это подружка нашей Петры... Мы все сидели на полу. Софи ближе всех к выходу, а мы трое в глубине пещеры, чтобы никто случайно не увидел нас снаружи. Вдруг снизу послышался разноголосый гомон. Софи глянула вниз. - Много мужчин вернулось, - сказала она, - похоже, это все, кто остался в живых. Некоторые собрались возле дома Гордона, другие уходят куда-то. Гордон, наверно, тоже вернулся. Она продолжала сообщать нам о том, что происходит внизу, одновременно доедая свою порцию каши. Доев, она поставила чашку на пол и сказала: - Пойду разузнаю, что там происходит. С этими словами она выбралась из пещеры и стала спускаться вниз по лестнице. Ее не было около часа. Раза два-три я не мог утерпеть и осторожно выглядывал наружу. "Паук" стоял возле своей лачуги. Он разделил людей на небольшие группы и каждой группе, как видно, давал отдельное задание: рисовал на песке какие-то кружки и стрелы. - Ну, что там? - спросил я Софи, когда она вернулась. Она медлила с ответом и, казалось, избегала моего взгляда. - Чего ты боишься? - спросил я. - Ведь мы же хотим _в_а_ш_е_й победы, неужели ты не понимаешь? Мы только хотим спасти Мишеля! - Наши собираются устроить им засаду на этом берегу, - наконец решилась она. - Значит, они дадут тем переправиться через реку? - спросил я осторожно. - Да. На том берегу негде разбить лагерь. Я передал это Мишелю. На мой взгляд, ему лучше было оставаться на том берегу и не лезть в реку с остальными. Если же у него это не получится, пусть незаметно отойдет от них во время переправы и поплывет вниз по течению. Он ответил, что уже думал об этом, и если ничего лучшего не придет ему в голову, он так и сделает. Чей-то голос внизу позвал Софи. - Отойдите подальше, - сказала она, - это _о_н_. Она торопливо спустилась вниз. Целый час мы сидели молча, пока с нами не связалась селандка. - Пожалуйста, ответьте мне! - сказала она. - Нам нужен точный ориентир. Мы будем идти на ваши "голоса". Вы можете просто считать: один, два, три... и так далее. Только как можно отчетливее... За дело энергично взялась Петра. Пожалуй, даже слишком энергично. - Хватит, - прервала ее селандка. - Теперь подождите секунду... - "голос" ее пропал, но вскоре опять появился, - мы сейчас ближе от вас, чем думали. Через час с небольшим скажем точно, где мы находимся... Прошло еще полчаса тоскливого ожидания. Несколько раз я снова выглядывал наружу: никого вокруг не было, весь поселок словно вымер. Лишь несколько старух околачивались возле своих лачуг. - Мы вышли к реке, - раздался "голос" Мишеля. Через четверть часа он опять связался с нами: - Они все прошляпили, эти кретины! - сказал он. - Наши засекли, как они вылезали из ущелья и карабкались по утесам... Хотя... какая разница! Это ущелье на вашем берегу - все равно ловушка. У нас тут совещаются - не знают, что делать... Совещание у них было коротким. Не прошло и десяти минут, как он сказал: - План такой: мы чуть-чуть отступим, и все соберемся напротив ущелья, потом оставим там небольшой отряд, человек десять, чтобы они торчали на виду, жгли костры, короче говоря, чтобы этим казалось, что тут весь наш отряд. Остальные переправятся через реку в двух местах: чуть ниже и чуть выше входа в ущелье. Если сможешь, дай знать _э_т_и_м_! Поселок был не так уж далеко от реки. Если нашим удастся окружить тех, что в засаде, мы пропали. В поселке почти (или совсем) не осталось мужчин, одни только женщины и старухи. Мы вполне могли, как мне казалось, незаметно пробраться к лесу и скрыться там. Но там, в лесу, мы могли наткнуться и на "своих". Я вновь выглянул наружу: женщины таскали отовсюду стрелы и втыкали в землю, чтобы они были у них под руками. Думать о побеге было уже поздно. "Дай им знать..." Легко сказать! Я бы, конечно, дал им знать, но как?! Даже если я рискну и оставлю Розалинду с Петрой одних в пещере, кому я смогу передать то, что сказал мне Мишель? "Паук" велел пристрелить меня, если я окажусь "непонятливым"... Кроме того, даже на расстоянии было видно, что я не из Джунглей, а в подобных обстоятельствах этого было более чем достаточно, чтобы без всяких разговоров пустить мне стрелу в горло. - Скорее бы вернулась Софи! - уныло повторял я про себя. - Скорей бы только она вернулась!.. Прошел час и я снова услышал Мишеля. - Мы переправились через реку чуть ниже входа в ущелье, - сказал он. - Беспрепятственно движемся вперед. Несколько минут мы молчали. Было очень тихо... Вдруг в лесу неподалеку от нас раздался выстрел. Тишина... И еще два выстрела... И тут из-за деревьев выскочила целая толпа мужчин и женщин, сидевших в засаде. Почти все на вид ничем не отличались от нас, только у двоих или у троих видны были явные отклонения. Ружей у них было всего пять-шесть на всех, а у остальных - луки и короткие кинжалы. "Паук" был с ними. Он выделялся в толпе своим непомерным ростом. Рядом с ним я увидел Софи с луком в руках... Никакого плана у них явно не было, и я подумал, что разбить их ничего не стоит. - Что случилось? - спросил я Мишеля. - Это ваши выстрелы? - Нет, - ответил он, - это второй отряд. Они хотели отвлечь тех, что в засаде, чтобы мы могли пройти в ущелье и взять их в клещи. - Кажется, это у них получилось, - сказал я. Из леса послышались выстрелы и отчаянные крики. Несколько стрел вылетело на равнину, а вслед за ними из-за деревьев показались в панике бегущие люди Джунглей. Вдруг я услышал ясный и четкий "голос" селандки: - Вы целы? - спросила она. Мы лежали на полу перед самым входом в пещеру и следили за тем, что происходит внизу: вряд ли в такой суматохе нас мог кто-нибудь увидеть. Все, что там происходило, было ясно и очевидно. Даже Петра понимала, что нам грозит, и отреагировала на вопрос своей подруги громким и возбужденным в_с_п_л_е_с_к_о_м_ радости. - Тише, малышка, тише, - сказала та, - мы уже совсем рядом. Еще несколько стрел просвистело слева на равнине, и стали видны новые фигурки людей, в панике бегущие из леса. Но преследователей с луками в руках было гораздо больше. Люди Джунглей метались по поляне в поисках укрытия, откуда можно было бы отстреливаться. Тут вдруг туча стрел обрушилась на них с другой стороны. Они поняли, что окружены, и в панике стали разбегаться кто-куда. Некоторые побежали к пещерам, прямо на нас, и я подполз к самому входу, чтобы вовремя убрать лестницу, если понадобиться. Из леса справа появилось несколько всадников. "Паук" стоял возле своего шалаша с луком в руках, напряженно вглядываясь в этих верховых. Рядом с ним была Софи - она тянула его за куртку, видимо, уговаривая бежать к пещерам. Не отрывая глаз от всадников, он оттолкнул ее своей длинной ручищей. Правой рукой он натянул тетиву, глазами выискивая жертву - явно какую-то _о_п_р_е_д_е_л_е_н_н_у_ю_ жертву... Неожиданно он весь напрягся, натянул тетиву до предела так, что лук, казалось, вот-вот треснет, и выстрелил. Стрела угодила в моего отца. Похоже, что в самое сердце. Он дернулся, ткнулся головой в шею коня (это была Шеба) и медленно сполз на землю. Правая его нога застряла в стремени, руки волочились по земле... "Паук" отшвырнул лук в сторону и повернулся к всадникам спиной. Своими ручищами он обхватил Софи и кинулся бежать. Но не успел он сделать и нескольких громадных скачков, как три стрелы воткнулись ему в спину, и он упал замертво. Софи быстро высвободилась из его мертвых объятий, вскочила на ноги и пустилась бежать сама. Стрела тут же воткнулась ей в правую руку, но она продолжала бежать, пока другая не угодила ей в шею. Она упала ничком, тело ее несколько раз конвульсивно дернулось и затихло... Петра ничего этого, к счастью, не видела. Она растерянно озиралась вокруг. - Что это?! - вдруг выкрикнула она. - Какой-то странный гул?! - Не бойтесь! - послышался голос селандки. - Это мы. Оставайтесь на месте! Теперь и я услышал странный звук, который быстро нарастал. Я не понимал, откуда он исходит, - казалось, он заполнял все пространство вокруг нас. Еще множество людей высыпало на равнину из леса, большинство было верхом на лошадях. Многих я узнал: люди, жившие с нами бок о бок многие годы, люди, которых я знал всю свою жизнь, теперь охотились на нас. Дикари попрятались в пещеры и теперь стреляли оттуда, как будто не без успеха. Неожиданно один из всадников дико вскрикнул и замер, тыча пальцами вверх, в небо. Все небо застилал какой-то странный туман, переливающийся всеми цветами радуги. А сверху, над ним, я разглядел странную, похожую на громадную рыбину, машину из своих давних детских снов. Она не двигалась, а в_и_с_е_л_а_ в воздухе. Туман не давал рассмотреть ее как следует, я только видел сверкающий белый корпус и что-то расплывчатое, какой-то размытый контур над ним. Машина, повисев немного, стала приближаться к поляне - размер ее увеличился, и странный шум, по-видимому исходящий от нее, становился все сильнее и сильнее. Я глянул вниз и увидел множество сверкающих нитей, тянувшихся сверху мимо входа в нашу пещеру. С каждой секундой их становилось все больше в воздухе, и они словно плясали, ярко вспыхивая на солнце. Внизу все перестали стрелять, задрали головы и уставились в небо. Сначала слышался неразборчивый гул тревожных голосов, потом те, что были слева, пустились наутек с дикими криками ужаса. Лошади стали ржать и бесноваться. В несколько секунд все смешалось на равнине: мечущиеся люди натыкались друг на друга, спотыкались, падали, лошади топтали копытами сброшенных наземь седоков и остатки разрушенных лачуг... Я поискал глазами Мишеля. Его нигде не было видно. - Давай сюда! - сказал я ему. - Мы тут! - Иду! - коротко ответил он. Тут, наконец, я увидел его - он поднимался на ноги рядом с лежащей на боку и бьющейся в предсмертных судорогах лошадью. Он тоже увидел нас и помахал нам рукой. Потом он перевел глаза наверх, туда, где в небе висела машина, - она медленно спускалась и была уже метрах в тридцати от земли. Странный туман над ней кружился вихрем... - Иду, - повторил Мишель. Он торопливо пошел к нам, но вдруг резко остановился и дотронулся до своего плеча ладонью. Его ладонь так и осталась на плече, как будто приросла к нему. - Странно, - передал он нам. - Странно, что-то... как будто паутина, только твердая... - его мысли вдруг стали сбивчивыми, смешались, их заглушил страх. - Она как приклеенная!.. Не могу пошевелить рукой! Она з_а_с_т_ы_л_а_!.. - Не сопротивляйся! - спокойно вмешалась селандка. - Ты только выбьешься из сил. Ложись, если можешь, и постарайся успокоиться. Не двигайся, а просто жди! Я увидел, что Мишель послушно выполнил ее указание. Но мысли его были полны тревоги. Я видел, как все, кто был на поляне, начали ощупывать себя руками, и там, где они касались рукой собственного тела, рука словно примерзала. Они барахтались, как мухи в патоке, и чем больше барахтались, тем больше нитей, тянущихся сверху, опутывало их. Безуспешно они пытались освободиться, а потом кинулись к лесу. Но не успевали они сделать и нескольких шагов, как ноги у них застывали (это было видно) и они падали на землю как подкошенные. Нити, уже достигшие земли, _х_в_а_т_а_л_и_ их и сковывали напрочь. Чем больше они дергались, тем больше нитей спускалось на них, пока они не затихали. Тоже было и с лошадьми. Я видел, как одна задела спиной низкий куст. Когда она рванулась вперед, то выдрала куст из земли с корнями. Испуганно шарахнувшись в сторону, она задела задней ногой за волочащийся куст, и нога намертво прилипла к веткам. Лошадь упала, немного подергалась и затихла... Одна из нитей спустилась мне на руку - на тыльную сторону ладони. Я велел Петре и Розалинде отойти подальше вглубь пещеры, а сам смотрел на нить, "схватившую" мою ладонь, не решаясь дотронуться до нее другой рукой. Я осторожно повернул ладонь и постарался соскрести нить о скалу у самого входа в пещеру. Мое движение тут же привлекло другие нити. Подрагивая они стали приближаться ко мне, а рука намертво "примерзла" к скале. - Смотрите! Вот они! - мысленно и словами крикнула Петра. Я глянул наружу и увидел белую сверкающую "рыбу", опустившуюся на самую середину поляны. Ее спуск вызвал целый вихрь нитей - тучей они поднялись вокруг, некоторые застыли, словно в нерешительности, у входа в пещеру, а потом, подрагивая, вплыли внутрь. Инстинктивно я закрыл глаза. Паутина нежно коснулась моего лица. Я попытался открыть глаза, но мне это не удалось. 17 Не так-то легко было лежать без движения, чувствуя, как все больше и больше нитей опутывает тебя с ног до головы. А потом стало еще труднее: таинственные нити стянули лицо и тело, словно тугими веревками. Я услышал "голос" Мишеля, который тревожно спрашивал, не ловушка ли это, не лучше ли было сразу постараться избавиться от этих чертовых нитей. Прежде чем я успел ему ответить, вмешалась селандка, велевшая нам лежать, не двигаясь, и ни о чем не беспокоиться. Ей-то, конечно, легко было командовать... - Вас тоже опутало? - спросил я у Розалинды. - Да, - сказала она, - от машины поднялся ветер и занес эту паутину в пещеру... Петра, детка, ты ведь слышала, что она сказала? Лежи и не дергайся. Как только машина опустилась на поляну, гул затих. Вдалеке послышались два-три обрывающихся крика, а затем наступила полная тишина. Я понял, почему стало тихо: нити залепили мне рот, и я не мог бы издать ни звука, даже если бы захотел. Ожидание становилось невыносимым. Кожа давно уже ныла от прикосновения нитей, а теперь "схваченные" места начинали здорово болеть. - Мишель! - позвала селандка. - Отвечай мне... Говори что угодно, и я найду тебя по "голосу". Мишель начал медленно и отчетливо считать. Досчитав до двенадцати, он облегченно и благодарно вздохнул. В окружающей нас тишине я услышал, как он сказал словами: - Они там... вон в той пещере. Послышался скрип лестницы, шаги и странный шипящий звук. Я ощутил что-то влажное на лице и на теле, и кожа под нитями перестала саднить. Я попытался открыть глаза, и мне это удалось, хотя и с трудом, потому что веки были все еще как замороженные. Прямо передо мной очутилась стройная фигура, окутанная плотной белой тканью. В воздухе плавали нити, но, касаясь головы и плеч фигуры, они не прилипали к ней, а наоборот, отталкивались и отлетали в стороны. Я не мог различить ее лица, видел только глаза, глядевшие на меня из-за стеклянных окошек. Рука ее была затянута в белую перчатку и держала металлическую бутыль, из которой струей била приятно пахнущая жидкость. - Повернись! - услышал я селандку. Я повернулся, и она опрыскала мою одежду. Потом она обрызгала пол вокруг меня, перешагнула через меня и пошла вглубь пещеры к Петре и Розалинде, не переставая опрыскивать пол и стены жидкостью из бутылки. Вход тем временем загородили голова и плечи Мишеля. Он, как и я, был весь обрызган жидкостью, и несколько нитей, опустившихся на него, тут же отлетели. Я осторожно сел на полу и выглянул наружу. Белая машина стояла посреди поляны. Устройство на ее верхушке перестало вращаться, и я теперь мог различить, что оно напоминало спираль, состоящую из нескольких частей и сделанную из какого-то странного, почти прозрачного металла. По бокам у "рыбы" видны были окошки, дверца была раскрыта. Поляна внизу выглядела так, будто какие-то гигантские пауки оплели ее своей паутиной: все вокруг было затянуто нитями, теперь побелевшими и намертво застывшими. Было странно, что эта тончайшая на вид паутина совершенно не колышется от сильного ветра, раскачивающего даже верхушки гигантских деревьев... Среди лачуг виднелись силуэты людей и лошадей, оплетенные нитями. Они тоже не шевелились. Неожиданно раздался громкий треск. Я оглянулся и увидел, как молодое дерево, опутанное нитями, надломилось у самого основания и рухнуло. Краем глаза я одновременно с этим заметил, как несколько кустов распласталось по земле с негромким треском, причем корни, как живые, сами вылезли из почвы. Еще один куст шевельнулся прямо передо мной... Одна из лачуг как-то вся сжалась и рухнула... Другая... Я наблюдал это, как во сне, испытывая одновременно и ужас, и любопытство... Послышался облегченный вздох Розалинды в глубине пещеры. Я поднялся на ноги и пошел к ней, Мишель двинулся следом. - Это было _о_т_в_р_а_т_и_т_е_л_ь_н_о_! - мысленно объявила Петра. И только тут она увидела фигуру в белом. Женщина еще два-три раза взмахнула своей железной флягой, потом сняла перчатки и откинула с лица капюшон. Она пристально смотрела на нас, и мы тоже не отрывали от нее глаз... Глаза у нее были огромные - карие, с зеленоватыми крапинками, с густыми и длинными золотистыми ресницами. Нос прямой, с тонко вырезанными ноздрями. Рот, пожалуй, чуть-чуть великоват, подбородок округлый, нежный, но отнюдь не безвольный, волосы чуть темнее, чем у Розалинды и - самое поразительное - коротко остриженные: они даже не достигали плеч... Но больше всего поражала совершенно непередаваемая _ч_и_с_т_о_т_а_ ее лица, от которого мы не могли отвести глаз. Это была не бледность, а необъяснимая _г_л_а_д_к_о_с_т_ь_ и чистота кожи. Она была без единой складки или морщинки, словно ее никогда не касались ни дождь, ни ветер, ни пыль... Трудно было поверить глазам: такая кожа просто не _м_о_г_л_а_ быть у живой женщины... А ведь она была уже не девчонка, ей было уже никак не меньше тридцати - это чувствовалось... Во всем ее облике сквозила такая уверенность в себе, такое чувство собственного достоинства, рядом с которой "маска" Розалинды выглядела нелепой и жалкой бравадой... Внимательно оглядев всех нас, она перевела взгляд на Петру, улыбнулась ей ослепительной улыбкой, приоткрывшей на мгновение белоснежные зубы... Мы уловили ее мысли, вернее, целый набор чувств, мгновенно сменяющих друг друга: радость, облегчение, сомнение и, к нашему удивлению, налет какого-то беспокойства, отдаленно напоминающего страх. Вся эта "смесь" почти не затронула Петру, но кое-что она, видимо, все-таки уловила, во всяком случае, личико у нее стало очень серьезным, глаза широко раскрылись, и она молча смотрела на женщину, словно почувствовала, что переживает сейчас одно из важнейших событий в своей жизни. Через несколько секунд выражение лица Петры стало мягче: что-то "отпустило" ее. Она улыбнулась, радостно тряхнула головой и засмеялась. Ч_т_о_-_т_о_ явно произошло между ней и этой женщиной, чем-то они обменялись друг с другом, но мы при этом ничего не _у_с_л_ы_ш_а_л_и_. Я оглянулся на Розалинду, она отрицательно качнула головой и продолжала, не отрываясь, смотреть на селандку. Та наклонилась и подхватила Петру на руки. Петра подняла ручонку и осторожно дотронулась до лица женщины, словно хотела убедиться, что оно настоящее. Селандка рассмеялась, расцеловала ее и поставила на пол. Потом она тряхнула головой, как будто тоже не до конца поверила в то, что у_в_и_д_е_л_а_. - Да, дело того стоило! - сказала она словами, но произнесла их так странно, что я с трудом понял ее. - _Т_а_к_о_г_о_ я даже не ожидала! Она перешла на мысли, и теперь понимать ее стало гораздо легче. - Было не так просто получить разрешение... Ну, чтобы прилететь сюда, - пояснила она. - Огромное расстояние - гораздо большее, чем когда-либо кто-то из нас преодолевал. Послать корабль - это ведь страшно дорого. Почти никто не верил, что дело того стоит... Но теперь! - Она бросила восхищенный взгляд на Петру. - Подумать только, что в таком возрасте и без всякой тренировки она может передать мысль на противоположную точку планеты!.. - Она еще раз тряхнула головой, словно все еще не верила окончательно, что это все ей не снится. Потом она повернулась ко мне. - Ей предстоит многому научиться, но мы дадим ей самых лучших учителей, и, можешь мне поверить, настанет день, когда они будут учиться у нее! Она присела на ложе Софи. На фоне откинутого белого капюшона ее тонко очерченный профиль был как бы в нимбе. Она внимательно стала изучать каждого из нас в отдельности (я почувствовал, как что-то проникает в меня, в самую глубину моего сознания), и казалось, осталась довольной результатами своего исследования. - Вы многому сумели научиться сами, - сказала она, - потому что все время помогали друг другу. Но скоро вы поймете, что еще многому можете научиться у нас. - Она взяла Петру на руки. - Ну что ж, вещей у вас, как понимаю, немного, и ничто нас больше не задерживает. Так что можем отправляться. - В Вакнук? - спросил Мишель. Собственно, это был не вопрос, скорее утверждение. - Там ведь Рэйчел! - пояснил он, уловив удивление селандки. Та с сомнением покачала головой. - Я не уверена... - начала она. - Впрочем, подождите... Она неожиданно заговорила с кем-то из тех, кто остался в машине, но так _б_ы_с_т_р_о_ и на _т_а_к_о_м_ уровне, что я почти ничего не разобрал. Наконец, она с сожалением покачала головой. - Мне очень жаль, - медленно проговорила она, - но я так и предполагала: мы не сможем ее взять. - Но это займет совсем немного времени! - с еле сдерживаемым отчаянием проговорил Мишель. - Это ведь недалеко!.. Для вашей машины! Она опять покачала головой. - Мне очень жаль, - повторила она, - и мы, конечно же, сделали бы это, если бы могли. Тут дело не в нашем желании, а в технике... Поймите, мы и так пролетели гораздо большее расстояние, чем рассчитывали. Нам встречались _т_а_к_и_е_ земли, что даже на большой высоте мы не рискнули лететь над ними: нам приходилось огибать их. Да еще грозящая вам опасность заставила нас ускорить полет... - Она запнулась, кажется, раздумывая над тем, сможем ли мы, примитивные в общем-то существа, понять то, что она нам говорит. - Машина, - пояснила она, - расходует при полете _т_о_п_л_и_в_о_. Чем больший груз она поднимает и чем быстрее летит, тем больше топлива она расходует. Сейчас у нас осталось топлива ровно столько, чтобы мы могли долететь до дому... И то, если лететь не слишком быстро и не слишком перегружая машину. Если же мы полетим в Вакнук и приземлимся там, да еще возьмем лишнего пассажира, топливо кончится _п_р_е_ж_д_е_, чем мы прилетим домой. Это значит, что мы упадем в море и утонем. Вас троих прямо отсюда мы можем довезти, а четверых, да еще плюс лишняя посадка - это нам уже не по силам. Мы молча выслушали ее. Она обрисовала положение ясно и четко и теперь опять уселась на ложе из веток, обняв колени руками, - неподвижной, словно высеченной из мрамора, статуей в своем сверкающем, белом костюме. В наступившей тишине все мы вдруг заметили, что все вокруг неестественно замерло. Даже листья на деревьях застыли неподвижно. Шок от внезапной догадки вызвал у Розалинды неожиданный _в_с_п_л_е_с_к_ ужаса: - Они не... не мертвые?! Я не думала... Я не понимаю!.. - Да! - спокойно и просто ответила селандка, - все они мертвы. Пластиковые нити _с_т_я_г_и_в_а_ю_т_с_я_, когда высыхают. Те, кто начинает сопротивляться и бороться с ними, скоро выбиваются из сил, теряют сознание... А потом умирают... Но они не испытывают при этом таких страданий, как от ваших кинжалов и стрел. Розалинду пробрала дрожь. Да и меня тоже. Во всем, что я услышал, было какое-то холодное спокойствие... Смерть, царившая вокруг, была какой-то особенно жуткой... Смерть, не как неизбежный исход сражения или случайность в драке, а... что-то совсем другое. Но больше всего поражало спокойствие селандки. Она не испытывала ни сожаления, ни участия, ее вообще это не _т_р_о_г_а_л_о_: разве только легкое отвращение к не очень-то приятному, но, увы, необходимому действию. Ну, как если бы она морила тараканов... Она моментально уловила наше удивление и с досадой тряхнула головой. - Убивать всегда неприятно, - сказала она, - неприятно лишать жизни л_ю_б_о_е_ живое существо. Но нелепо притворяться, что можно без этого обойтись. Вы ведь едите мясо. Там, где растут овощи, не должны расти цветы - их приходится выпалывать. Целые поколения микробов должны погибать, чтобы мы с вами могли жить. Так устроен мир, с этим ничего не поделаешь. Так же, как мы боремся с микробами, которые мешают нам жить, наш род должен бороться за свое существование с тем родом, который хочет нас уничтожить. А иначе мы бы погибли. Дикари из Джунглей были обречены - для них уже не было будущего. Но и те, кто их обрек на это, тоже были обречены - это лишь вопрос времени. Раньше, давно, они были хозяевами жизни... Древние... Вы о них слышали. А вы слышали когда-нибудь об огромных ящерах? Пришло время, и они были вынуждены уступить место другим видам. Когда-нибудь и нам придется уступить место чему-то новому. И наверно, мы будем бороться с этим новым, так же, как сейчас с нами борются эти "останки" Древнего мира. Но этим сопротивлением мы только заставим их сильнее проявить себя, и когда им это удастся, мы исчезнем точно так же, как сейчас исчезают те, кто лежит на поляне внизу. Они привержены с_в_о_е_м_у_ виду и не могут вынести нашего существования. Мы привержены н_а_ш_е_м_у_ и не можем позволить уничтожить себя. Вы еще краем сознания воспринимаете их как _с_в_о_и_х_, как _т_а_к_и_х _ж_е_, как и вы, поэтому вам сейчас больно. И поэтому же у них есть огромное преимущество перед вами: им _н_е _б_о_л_ь_н_о_. Они уже почувствовали всю силу опасности, таящейся в вас, почувствовали смертельную угрозу своему виду, своей природе. И они хорошо понимают: чтобы выжить, нужно оградить себя не только от тех, кто "хуже", но и от тех, кто "лучше" их. Я уже говорила вам: главное свойство жизни - _с_м_е_н_а_. Смена и есть эволюция, и мы лишь ступень этой эволюции. Стабильность, по их определению НОРМА, - враг эволюции, а значит, враг и самой жизни, значит, и наш враг тоже. Если вам все еще больно, если вы в глубине души еще считаете их _с_в_о_и_м_и_, вспомните, что некоторые из них, может, ваши кровные родичи, сделали в своей жизни? Я еще мало знаю о вашем прошлом, но _э_т_о_ везде происходит почти одинаково - по одним и тем же законам. И заодно вспомните, что они сделали бы с вами, попадись вы им в руки... Меня, как и прежде, раздражал ее снисходительный, лекторский тон, но то, что она говорила, _д_о_ш_л_о_ до меня... У меня еще не было такого чувства превосходства... Я еще не ощущал себя представителем другого вида (не уверен, что даже сейчас я так