лжал он, - ты не забываешь, Жюэль, ежедневно проверять хронометр?.. - Конечно, дядя. Мне редко приходилось встречать такой превосходный механизм! - А секстант?.. - Будьте спокойны, он не хуже хронометра. - Что и говорить, за них немало уплачено! - Если они должны принести сто миллионов, - ловко вставил рассудительный Трегомен, - стоит ли обращать внимание на такие пустяки?.. - Это ты хорошо сказал, лодочник! И в самом деле, с ценою не считались. Хронометр был выполнен в мастерских Брегета [Брегет (1747-1823) - известный французский часовщик; часы, хронометры и различные физические и астрономические инструменты, выходившие из его мастерской, отличались большой точностью], нужно ли говорить, что это был превосходный инструмент! Что касается секстанта, то он не уступал хронометру и при умелом обращении мог показывать угол с точностью до одной секунды. А уж по части обращения с инструментами можно было всецело положиться на молодого капитана. Хронометр и секстант помогут ему с абсолютной точностью определить положение острова. Но если дядюшка Антифер и его спутники имели все основания доверять этим точным инструментам, то, наоборот, к душеприказчику Камильк-паши, Бен-Омару, они испытывали вполне понятное недоверие. Они часто об этом беседовали, и однажды дядя сказал своему племяннику: - Не нравится мне этот Омар. Надо за ним внимательнее следить! - Кто знает, увидим ли мы его в Суэце?.. - с сомнением спросил Трегомен. - Ну, вот еще! - вскричал дядюшка Антифер. - Если понадобится, он будет нас ждать там недели и месяцы!.. Разве этот мошенник не явился в Сен-Мало с единственной целью украсть мою широту? - Мне кажется, дядя, вы правы, что не доверяете этому нотариусу из Египта, - сказал Жюэль. - По-моему, он не многого стоит, а его клерк Назим и того меньше! - Я вполне с тобой согласен, Жюэль, - прибавил Трегомен. - Этот Назим так же похож на клерка, как я... - ...на первого любовника в театре! [имеется в виду традиционная роль героя-любовника в театральных пьесах] - сказал Пьер-Серван-Мало, грызя мундштук своей трубки. - Нет, этот так называемый клерк нисколько не похож на человека, умеющего составлять документы... Теперь я бы не удивился, если бы в Египте обыкновенные переписчики бумаг походили на беев [титул высших офицеров и чиновников в странах Ближнего и Среднего Востока] со шпорами и усами... Плохо, что он не говорит по-французски... Можно было бы заставить его проболтаться... - Его заставить проболтаться? Поверьте мне, дядя, если уж вы ничего не смогли выжать из нотариуса, то от его клерка вы и подавно ничего не добьетесь! И я считаю, было бы гораздо важнее заняться этим Сауком. - Каким Сауком? - Сыном Мурада, двоюродного брата Камильк-паши, который из-за вас лишен наследства... - Пусть он только попробует стать мае поперек дороги, я его вытяну во всю длину!.. Разве в завещании не все точно сказано? Так чего же он хочет от нас, этот потомок пашей, которому я обрублю все его хвосты!.. - Однако, дядя... - Э! Я о нем беспокоюсь не больше, чем о Бен-Омаре, и, если этот фабрикант контрактов сделает что-нибудь не так... - Берегись, старина! - сказал Жильдас Трегомен. - Ты не можешь устранить нотариуса... У него есть право и даже обязанность сопровождать тебя в твоих поисках... ехать с тобой на остров... - На мой остров, лодочник!.. - Да, на твой остров. В завещании это указано точно, и так как ему полагается один процент комиссионных, то есть миллион франков... - Миллион ударов ногой в зад! - воскликнул вспыльчивый малуинец. Мысль об огромной премии, которая должна была достаться Бен-Омару, усиливала обычную раздражительность дядюшки Антифера. Разговор был прерван оглушительными свистками "Стирсмена", проходившего в это время между оконечностью мыса Сан-Винсенти и возвышавшейся неподалеку прибрежной скалой. Капитан Сип никогда не забывал послать приветствие монастырю, расположенному на верхушке скалы, - приветствие, на которое настоятель монастыря, как всегда, поспешил ответить отеческим благословением: несколько старых монахов показались на плоской возвышенности; сопровождаемый добрыми напутствиями, пароход обогнул мыс и направился к юго-востоку. Ночью, продолжая следовать вдоль побережья, путешественники увидели огни Кадиса, а затем миновали бухту у мыса Трафальгар. Запеленговав рано утром на юге маяк мыса Спартель, оставив на одинаковом расстоянии по штирборту великолепные холмы Танжера, украшенные мелькающими среди листвы белыми виллами, а по бакборту, позади Тарифы, - цепь холмов, - один выше другого, "Стирсмен" вошел в Гибралтарский пролив. А дальше, используя средиземноморское течение, капитан Сип быстро повел пароход к марокканскому побережью. Промелькнула Сеута, взгромоздившаяся на скалу, словно испанский Гибралтар; на юго-востоке остался еще один мыс, и через двадцать четыре часа был уже позади остров Альборан. Пассажиры почувствовали неизъяснимое очарование, когда взорам открылось африканское побережье. Нет ничего более живописного, более разнообразного, чем эта движущаяся панорама: на заднем плане - горная гряда с бесчисленными излучинами у берегов, на переднем - приморские города, неожиданно возникающие между изгибами высоких утесов, в рамке вечной зелени, не знающей зимы в этом мягком морском климате. Оценил ли Трегомен по достоинству красоты здешней природы и сравнивал ли он их с видами, которыми он никогда не уставал восхищаться, курсируя вверх и вниз между Динаром и Динаном, по своему любимому Рансу? Что почувствовал он, увидев Оран с его конусообразной вершиной, где как бы повисла в воздухе небольшая крепость, спускающийся амфитеатром Алжир, Стору, затерявшуюся среди величественных скал, Бужи, Филиппвиль, Бон - наполовину современный, наполовину античный город, укрытый в глубине залива? Одним словом, какие чувства переполняли душу Жильдаса Трегомена при виде этого великолепного побережья, открывавшегося его взорам? В его жизни это были исторические минуты, нигде не зафиксированные. Почти на траверсе Ла-Каль, удаляясь от тунисского берега, "Стирсмен" взял направление к мысу Бон. Вечером 5 марта на фоне резкого белого неба, в тот момент, когда солнце пряталось в густом тумане, на одну минуту показались возвышенности Карфагена. Уже ночью, обогнув мыс Бон, пароход вступил в воды восточной части Средиземного моря, где уже начинались левантийские области. Погода благоприятствовала плаванию. Иногда налетали внезапные порывы ветра, но за ними вскоре наступало прояснение, и перед глазами снова возникал чистый горизонт. И вот в один из таких моментов показался игольчатый пик Пантеллерия. Этот старый потухший вулкан в один прекрасный день может снова проснуться. Вообще же морское дно в тех местах, начиная от мыса Бон и до греческого архипелага, вулканического происхождения. Появившиеся здесь острова - Санторин и множество других - со временем, быть может, образуют новый архипелаг. Поэтому у Жюэля были все основания сказать своему дяде: - Какое счастье, что Камильк-паша не выбрал один из этих островов в качестве кладовой для своих сокровищ. - Да, это счастье... большое счастье! - ответил дядюшка Антифер. И он даже побледнел при мысли, что его остров мог подняться с морского дна, беспрестанно меняющего свой рельеф под влиянием вулканических сил. К счастью, Оманский залив застрахован от подобных случайностей. Там не бывает подземных толчков, и остров должен оказаться именно в том месте, какое показывают его географические координаты. Миновав острова Гоццо и Мальту, "Стирсмен" стал приближаться к египетским берегам. Капитан Сип издали увидел Александрию. Обогнув дельту Нила, веерообразно развернувшуюся сетью каналов и протоков между Розеттой и Дамиеттой, утром 7 марта угольщик дал сигнал прибытия в Порт-Саид. В то время шло строительство Суэцкого канала. Открыт он был для навигации только в 1869 году. Поэтому пароход должен был остановиться в Порт-Саиде. Это город с европейскими домами, с дачами, увенчанными остроконечными крышами, с фантастическими виллами, возникшими под французским влиянием вдоль узкой песчаной отмели, зажатой между морем, каналом и озером Манзала. Землю, полученную от рытья канала, частично употребили на засыпку болот, частично на возведение облицованной камнем насыпи. В Порт-Саиде есть все: церковь, госпиталь, верфь. Живописные постройки выходят фасадом на Средиземное море, а озеро усеяно зеленеющими островками, между которыми скользят рыбачьи лодки. Небольшой рейд в двести тридцать гектаров защищен двумя плотинами; одна из них - западная, с _маяком - достигает трех тысяч пятисот метров; другая - восточная - значительно короче. Длина ее семьсот метров. Дядюшка Антифер и его спутники расстались с капитаном Сипом, сердечно поблагодарив его за оказанный прием. На следующий день все трое сели в поезд железной дороги, связывавшей тогда Порт-Саид и Суэц. Какая досада, что канал еще не был закончен! Жюэлю было бы очень интересно достичь Суэца водным путем, а Жильдас Трегомен мог бы вообразить, что находится между берегами Ранса, хотя вид у озер Амера и Исмаилы менее бретонский, чем у Динана, и более восточный, чем у Динара. Ну, а дядюшка Антифер?.. Какое впечатление произвели на него все эти чудеса? По совести говоря, они его нисколько не интересовали - ни созданные природой, ни обязанные своим происхождением человеческому гению. Для него в целом мире существовала только одна точка - островок в Оманском заливе, который, как блестящий металлический предмет, гипнотизировал его... Он ничего не хотел видеть в Суэце - городе, занимающем ныне такое важное место в географической номенклатуре. Но зато он сразу же заметил при выходе из вокзала двух человек. Один из них проявил утонченную вежливость, тогда как другой держался с чисто восточным достоинством. Это были Бен-Омар и Назим. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой Жильдас Трегомен заявляет, что его друг Антифер близок к умопомешательству Итак, душеприказчик Камильк-паши нотариус Бен-Омар и его клерк явились на условленное свидание. Они ни за что бы его не пропустили! Ведь прошло уже несколько дней, как они приехали в Суэц, и легко себе представить, с каким нетерпением ожидали они встречи с малуинцем! По знаку дядюшки Антифера, Жюэль и Жильдас Трегомен замерли на месте. Все трое ловко притворились, будто так увлечены разговором, что ничто другое их не интересует. Бен-Омар приблизился к ним, приняв свою обычную угодливо-подобострастную позу. Никто даже виду не подал, что замечает его присутствие. - Итак, господин... - осмелился произнести нотариус самым елейным голосом, на какой он только был способен. Дядюшка Антифер повернул голову и окинул его равнодушным взглядом, словно увидел впервые. - Господин... это я... это я... - повторял нотариус, отвешивая поклоны. - Кто... вы?.. Понять это можно было только так: на кой черт ты мне сдалась, египетская мумия, вылезшая из своего ящика? - Но... это же я... я... Бен-Омар... нотариус из Александрии... неужели вы меня не узнаете?.. - Разве мы знакомы с этим господином? - спросил Пьер-Серван-Мало и подмигнул своим спутникам, грызя кремневый чубук. - Мне кажется, - ответил Жильдас Трегомен, в котором растерянность нотариуса возбудила жалость, - это господин Бен-Омар, с которым мы уже имели удовольствие встречаться... - В самом деле... в самом деле... - сказал дядюшка Антифер, словно стараясь воскресить в памяти что-то очень далекое и давно минувшее. - Да, да, кажется, вспоминаю... Бон-Омар... или Бен-Омар?.. - С вашего разрешения - Бен-Омар... - Ну, итак... что вы здесь делаете?.. - Как... что я здесь делаю? Я жду вас, господин Антифер. - Вы ждете меня... - Ну конечно!.. Разве вы забыли?.. Свидание, назначенное в Суэце... - Свидание? А зачем? - ответил малуинец, так превосходно разыграв сцену удивления, что сумел провести даже многоопытного нотариуса. - Как - зачем?.. А завещание Камильк-паши... Этот остров... и завещанные миллионы... - Мне кажется, вы могли бы сказать, что это мой остров. - Да... ваш остров... Я вижу, память к вам возвращается... и, так как завещание вменяет мне в обязанность... - Так и будет, господин Бен-Омар... Доброе утро! Доброе утро! И, не сказав "до свидания", он движением плеч дал понять Жюэлю и Трегомену, чтобы они следовали за ним. Они уже удалялись от вокзала, когда нотариус снова к ним подбежал. - Где вы думаете остановиться в Суэце? - спросил он. - В какой-нибудь гостинице, - ответил дядюшка Антифер. - Не подойдет ли вам та гостиница, в которой я остановился с моим клерком Назимом? - Та или другая, это совершенно безразлично... Для тех сорока восьми часов, что мы здесь проведем... - Сорока восьми часов? - переспросил Бен-Омар с нескрываемым беспокойством. - Разве вы еще не достигли конечной цели своего путешествия?.. - Ни в коем случае, - ответил дядюшка Антифер, - нам предстоит еще плавание... - Плавание?! - воскликнул нотариус и так изменился в лице, будто палуба корабля уже качалась у него под ногами. - Да, плавание, которое мы совершим на борту пакетбота "Оксус", отходящего в Бомбей... - В Бомбей!.. - ...и который послезавтра уходит из Суэца. Я приглашаю вас принять участие в поездке, так как ваше общество нам навязано... - Где же этот остров?.. - с жестом отчаяния спросил нотариус. - На своем месте, господин Бен-Омар. Затем дядюшка Антифер, сопровождаемый Жюэлем и Трегоменом, отправился в ближайшую гостиницу, куда вскоре был доставлен и их легкий багаж. Минутой позже Бен-Омар вернулся к Назиму. Наблюдательный человек мог бы заметить, как непочтительно встретил нотариуса так называемый клерк. Ах! Если бы не этот процент, который ему полагается с миллионов, если бы не страх, который ему внушал Саук, с какой бы радостью послал он к черту и наследника, и это завещание Камильк-паши, и этот неведомый остров, в поисках которого нужно преодолевать моря и континенты!.. ...Если бы нашему малуинцу сказали, что арабами Суэц некогда назывался Суейс, а египтянами - Клеопатрис, он бы не задумываясь ответил: "Для моих дел совершенно безразлично, как его называли раньше!" Этому нетерпеливому человеку даже в голову не приходило осмотреть, скажем, мечети - старинные здания, не отличающиеся, впрочем, особым своеобразием, две или три площади, из коих самая любопытная - хлебный базар, дом, обращенный фасадом к морю, служивший резиденцией генералу Бонапарту. Но Жюэль, в отличие от дядюшки Антифера, решил употребить свободное время на осмотр этого малопривлекательного, невзрачного и грязного города, в котором насчитывается пятнадцать тысяч жителей. Молодой капитан вместе с Жильдасом Трегоменом успел обойти за два дня все улицы и закоулки и обследовать Суэцкий рейд, где не менее пятисот кораблей могли бы найти удобную якорную стоянку, не рискуя сесть на мель, так как глубина рейда достигает шестнадцати - двадцати метров, и надежное укрытие от преобладающих здесь в любое время года северо-западных ветров. Благодаря железной дороге, соединяющей Каир и Александрию, Суэц вел морскую торговлю еще до того, как было решено построить канал. По своему положению в глубине одноименного залива, который вдается на сто восемьдесят шесть километров в материк, между египетским побережьем и Синайским полуостровом, Суэц господствует на Красном море и пусть медленными шагами, но уверенно идет к расцвету. Но, еще раз скажем, все это ни в малейшей степени не интересовало дядюшку Антифера. В то время как оба его спутника бродили по городу, он почти не покидал великолепного пляжа, превращенного в место для прогулок. Правда, дядюшка Антифер чувствовал, как за ним неотступно следят то Назим, то Бен-Омар. Хотя они не приближались к нему, но не спускали с него глаз. Впрочем, он делал вид, будто ничего не замечает. Погруженный в свои неотвязные думы, малуинец сидел на скамье, буравя взглядом горизонт Красного моря и как бы стараясь увидеть то, что недоступно взору. Иногда его воображение настолько подчинялось навязчивой идее, что ему начинало казаться: он видит остров... его остров... возникающий в туманной дали... там, на юге... Это был своего рода мираж, так часто появляющийся у этих песчаных берегов, - чудесный феномен, обманывающий зрение. Утром 11 марта пакетбот "Оксус" закончил наконец приготовления к отплытию и погрузил уголь, необходимый для перехода через Индийский океан, включая обычные стоянки в промежуточных портах. Не следует удивляться, что дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль уже на рассвете прибыли на пакетбот, опередив Бен-Омара и Саука. Этот большой пакетбот, в основном предназначенный для коммерческих грузов, был приспособлен и для перевозки пассажиров, большей частью следовавших в Бомбей; лишь немногие должны были высадиться в Адене и Маскате. К одиннадцати часам утра "Оксус" снялся с якоря и вышел на длинный фарватер Суэца. Поднялся довольно свежий северо-западный ветер, имевший тенденцию перейти в западный. Так как из-за частых остановок путешествие должно было продлиться не меньше двух недель, Жюэль заказал каюту с тремя выдвижными койками, предназначенными для послеобеденного или ночного сна. Само собой разумеется, что Саук и Бен-Омар заняли другую каюту, из которой нотариус выходил весьма редко и очень ненадолго. Дядюшка Антифер, твердо решив свести до минимума общение между обеими сторонами, объявил об этом злополучному нотариусу со свойственной ему деликатностью белого медведя: - Господин Бен-Омар, мы путешествуем вместе, это решено, но каждый идет своей дорогой. Я пойду по моей, вы - по вашей... Достаточно того, что вы засвидетельствуете мое вступление во владение наследством, и баста! А затем, я надеюсь, мы будем иметь удовольствие никогда больше не встречаться ни на этом, ни на том свете!.. Пока "Оксус" спускался вдоль залива, защищенного возвышенностями перешейка, плавание было так же спокойно, как по озеру. Но, когда он вышел в Красное море, ветры, налетающие из аравийских пустынь, встретили его довольно сурово. Началась такая сильная бортовая качка, что заболело большинство пассажиров. Назима, по-видимому, качка беспокоила не больше, чем дядюшку Антифера и Жюэля, и не больше, чем Жильдаса Трегомена, реабилитировавшего в своем лице корпорацию моряков пресных вод. Что же касается нотариуса, то никаким пером не описать то жалкое состояние, до которого он дошел. Он ни разу не показался ни на палубе, ни в салоне, ни в столовой. Вообще его никто не видел за все время плавания, и только из-за двери каюты доносились его жалобные стоны. Действительно, для него было бы гораздо лучше превратиться на время путешествия в настоящую мумию... Славный Трегомен, чувствовавший сострадание к несчастному, навещал его несколько раз, что никого не удивляло, так как все знали доброту и отзывчивость этого человека. А дядюшка Антифер, не простивший Бен-Омару попытки похитить его широту, только пожимал плечами, когда Жильдас Трегомен пробовал разжалобить его и вызвать сочувствие к несчастному больному. - Ну что, лодочник, - говорил он Трегомену, грызя свой чубук и перекатывая его из стороны в сторону, - вывернуло твоего Омара наизнанку?.. - Почти. - С чем тебя и поздравляю! - Старина, неужели ты не навестишь его... хоть один разок?.. - Конечно, лодочник, конечно!.. Я непременно навещу его... когда от Омара останется одна скорлупа! Ну как можно говорить серьезно с человеком, который так отвечает и при этом заливается смехом! Но если нотариус во время плавания никому не докучал своим присутствием, то его клерк Назим часто вызывал в дядюшке Антифере вполне законное раздражение. Нельзя сказать, что Назим навязывал ему свое присутствие... Нет! Да и зачем ему было это делать, раз они не могли беседовать: ведь считалось, что Назим не знает французского языка... Но мнимый клерк всегда оказывался рядом; он подглядывал исподтишка за малуинцем, словно выполняя поручение своего патрона. С каким бы наслаждением дядюшка Антифер вышвырнул его за борт!.. Конечно, если допустить, что египтянин был таким человеком, который потерпел бы подобное обращение с собой. Переход по Красному морю был труден, хотя еще и не наступила невыносимая жара. В это время, как известно, работу у паровых котлов могут выдержать одни арабы - только они обладают способностью переносить такую жару, при которой в несколько минут сваривается яйцо. 15 марта "Оксус" достиг наиболее узкого места Баб-эль-Мандебского пролива. Оставив по бакборту английский остров Перим, три француза приветствовали флаг своей родины, развевающийся над крепостью Обок на африканском берегу [имеется в виду берег Французского Сомали]. Затем пароход вышел на морской простор Аденского залива и направился к порту, носящему то же название. Здесь должны были высадиться несколько пассажиров. Аден - еще один ключ в связке ключей Красного моря, висящей на поясе Великобритании, этой хлопотливой, вечно озабоченной хозяйки! Благодаря острову Перим, превращенному ею во второй Гибралтар, она держит в своих руках вход в этот коридор длиною в шестьсот лье, ведущий в Индийский океан. Хотя гавань Адена понемногу заносит песком, она располагает, однако, обширной и удобной якорной стоянкой на восточной стороне, а на западной - таким хорошим доком, что в нем может укрыться целый флот. Англичане обосновались в Адене с 1823 года. Этот город, процветавший еще в XI и XII веках, как бы самой судьбой был предназначен для того, чтобы стать огромным складом, куда стекались товары из далеких восточных стран. К тридцати тысячам жителей Адена в тот вечер прибавилось еще три человека - три француза. В течение двадцати четырех часов Франция была представлена здесь тремя отважными малуинцами. Дядюшке Антиферу и в голову не приходило сойти с пакетбота. Он проводил время, бранясь из-за этой случайной стоянки, которая, к его величайшему негодованию, сделала возможным появление на палубе "Оксуса" нотариуса Бен-Омара. Но в каком виде! О боже! У него едва хватило сил дотащиться до юта. - А! Это вы, господин Бен-Омар? - произнес Пьер-Серван-Мало с напускной серьезностью. - Ба! А ведь я вас не узнал!.. Вряд ли вы дотянете до конца путешествия!.. На вашем месте... я бы остался в Адене... - Я бы и сам этого хотел! - пролепетал несчастный, и голос его был тих, как легкое дуновение ветерка. - Несколько дней отдыха могли бы меня поставить на ноги... и если бы вы согласились подождать следующего пакетбота... - Очень жаль, господин Бен-Омар, но я тороплюсь вручить вам кругленькую сумму, которая вам причитается, и, к величайшему моему огорчению, не могу задерживаться в пути! - А еще далеко? - Больше чем далеко! - ответил дядюшка Антифер, описав рукой дугу совершенно немыслимого диаметра. Вслед за тем Бен-Омар, тащась, как лангуста [большой морской рак с твердым панцирем, без клешней; водится в Средиземном море и Атлантическом океане], добрался до своей каюты, надо полагать, не очень ободренный этим коротким разговором. Жюэль и Трегомен вернулись к обеду на пакетбот и, конечно, не стали делиться с Антифером своими впечатлениями от посещения Адена - он все равно не стал бы их слушать. На следующий день, после полудня, "Оксус" вышел в море и никак не мог похвастать приемом индийской Амфитриты [в греческой мифологии нимфа, супруга бога моря Посейдона] - Жильдас Трегомен произносил: "Амфит-рюиты". Богиня была своенравна, капризна, раздражительна, и это дало себя знать на борту парохода. Лучше и не думать о том, что происходило в каюте Бен-Омара! Если бы его вынесли на палубу завернутым в одеяло и захотели бросить с ядром на ногах в объятия упомянутой богини, вряд ли у него хватило бы сил воспротивиться преждевременной погребальной церемонии. Погода улучшилась только на третий день, когда потянул северо-восточный ветер, что дало возможность пакетботу укрыться у Хадрамаутского берега [Хадрамаут - историческая область в британском протекторате Аден]. Нетрудно догадаться, что если Саук безболезненно переносил все превратности плавания и не чувствовал физических страданий, то совсем иным было его моральное состояние. Зависеть от какого-то проклятого француза, не иметь возможности вырвать у него тайну острова, быть вынужденным следовать за ним до... до тех пор, пока он не остановится!.. Будет ли это в одном из портов, лежащих на пути "Оксуса" - в Маскате, Сурате или Бомбее?.. Не поплывет ли малуинец дальше, через Ормузский пролив, если он намерен высадиться в Маскате?.. А вдруг целью путешествия окажется один из бесчисленных островков Персидского залива, где Камильк-паша мог зарыть свои сокровища?.. Из-за этого неведения, из-за этой неопределенности Саук все время находился в состоянии крайнего раздражения. Он с радостью вырвал бы эту тайну из самого нутра Антифера! Сколько раз он старался уловить хотя бы несколько слов из разговоров, которые вели между собой французы! Они-то ведь считали, что он не понимает их языка, и могли бы не остерегаться в его присутствии!.. Но все его ухищрения оказывались тщетными... Как раз этот мнимый клерк и вызывал у малуинцев особое недоверие. В его внешности было что-то отталкивающее, внушавшее отвращение. Это бессознательное, инстинктивное чувство испытывали в равной мере и дядюшка Антифер и его спутники. При виде Саука они тотчас же удалялись, и это его еще больше злило. Утром 19 марта "Оксус" остановился на двенадцать часов у арабского берега в Марбате. Затем он направился своим курсом вдоль берегов Омана, поднимаясь к Маскату. Через два дня он обогнет мыс Рас-эль-Хад. Пройдет еще двадцать четыре часа - "Оксус" бросит якорь в порту столицы имамата, и дядюшка Антифер достигнет цели своего путешествия. Да и пора бы ему уже прибыть к месту назначения! По мере приближения Маската малуинец становился все более замкнутым и угрюмым. Всем своим существом он стремился к своему желанному острову, к этому источнику золота и алмазов, который перешел в его безраздельную собственность. Мысленным взорам Антифера открывалась пещера Али-Бабы, переданная ему во владение завещанием Камильк-паши, вздумавшего повторить феерию из "Тысячи и одной ночи". - Знаете, - сказал он в тот день своим спутникам, - если богатство этого доброго малого, этого египтянина, - он говорил о нем с такой фамильярностью, как племянник о своем американском дядюшке, оставившем ему наследство, - ...если это богатство состоит из золотых слитков, я могу попасть в затруднительное положение, когда придется увозить его в Сен-Мало. - Я вам сочувствую, дядя, - ответил Жюэль. - Мне думается, мы найдем выход, - осмелился вставить свое замечание Жильдас Трегомен, - если наполним золотом наши чемоданы, карманы и даже шляпы. - Ты рассуждаешь, как лодочник! - воскликнул дядюшка Антифер. - Он воображает, что миллион золотом можно захватить под мышку! Я думал, старина, что... Разве тебе приходилось когда-нибудь видеть целый миллион, да еще золотом? - Никогда... даже во сне! - И ты не знаешь, сколько он весит?.. - Понятия не имею. - Ну, а я знаю, лодочник, потому что я не поленился подсчитать. - Так скажи. - Слиток золота стоимостью в миллион весит приблизительно триста двадцать два килограмма... - Не больше? - наивно спросил Жильдас Трегомен. Дядюшка Антифер искоса взглянул на него. Удостоверившись, что это замечание было сделано без всякой тени иронии, он почувствовал себя обезоруженным. - Но, - продолжал он, - если один миллион весит триста двадцать два килограмма, то сто миллионов весят тридцать две тысячи двести... - Э-э!.. - произнес Трегомен. - Уж ты скажешь! - А знаешь ли ты, сколько понадобится людей, чтобы перенести эти сто миллионов, если каждый человек возьмет по сто килограммов? - Ну, говори же, старина... - Триста двадцать два человека! А так как нас только трое, можешь себе вообразить, какие затруднения возникнут на моем острове! К счастью, мои сокровища состоят главным образом из алмазов и драгоценных камней. - А ведь дядя и в самом деле прав, - подтвердил Жюэль. - И я скажу, - добавил Трегомен, - что этот милейший Камильк-паша неплохо все устроил. - О да! - воскликнул дядюшка Антифер. - Алмазы легко будет сбыть с рук ювелирам Парижа или Лондона... Какая продажа, друзья мои, какая продажа!.. Но, разумеется, я продам не все... нет, не все! - Ты продашь только часть? - Да, лодочник, да! - ответил дядюшка Антифер, причем лицо его судорожно подергивалось, а глаза метали молнии. - Да!.. Прежде всего, один я оставлю себе... один алмаз в миллион франков... буду носить его на рубашке. - На рубашке! - повторил Жильдас Трегомен. - Ты будешь просто ослепителен! На тебя невозможно будет глядеть... - Второй - для Эногат, - продолжал дядюшка Антифер. - От такого камешка она еще больше похорошеет... - Вряд ли, дядя. Разве можно быть красивее, чем она сейчас? - поспешил прервать его Жюэль. - Ладно, племянничек, ладно... Ну, а третий алмаз будет для моей сестры! - Для нашей славной Нанон! - воскликнул Жильдас Трегомен. - Она будет разукрашена, как пречистая дева, что на улице Поркон де ла Барбине!.. Послушай, ты, наверное, хочешь, чтобы кто-нибудь к ней снова посватался? Пожав плечами, дядюшка Антифер продолжал: - Четвертый алмаз предназначен для тебя, Жюэль. Хороший камень. Ты будешь носить его на груди в виде булавки... - Спасибо, дядя. - И пятый тебе, лодочник! - Мне?.. Разве что посадить его на форштевне [носовая оконечность судна] "Прекрасной Амелии"... - Нет, лодочник... ты его наденешь на палец... Он будет в кольце... в широком перстне... - Алмаз на моей толстой красной лапе!.. Это мне подойдет, как носки францисканцу [нищенствующие католические монахи], - возразил Трегомен, показывая огромную руку, пригодную скорее смолить перлинь [корабельный пеньковый канат толщиной в 10-15 сантиметров], чем выставлять напоказ кольца. - Ничего не значит, лодочник! Не исключена возможность, что ты еще встретишь женщину, которая захочет... - Кого ты имеешь в виду, старина?.. Есть, правда, одна красивая вдова, бакалейщица из Сен-Сервана... - Бакалейщица!.. Бакалейщица!.. - закричал на него дядюшка Антифер. - Представляешь ли ты себе, с каким видом она войдет, твоя бакалейщица, в наш семейный круг, после того как Эногат выйдет замуж за принца, а Жюэль женится на принцессе!.. На этом разговор оборвался, и молодой капитан только вздохнул при мысли, что его дядя все еще носится со своими вздорными мечтами... Как внушить ему здравые мысли, если, к несчастью - да, именно к несчастью, - он станет обладателем миллионов! - Положительно он сойдет с ума, и очень скоро, если так будет продолжаться, - сказал Жильдас Трегомен Жюэлю, когда они остались вдвоем. - И я этого опасаюсь! - ответил Жюэль, глядя на своего дядю, который бормотал что-то себе под нос. Двумя днями позднее, 22 марта, "Оксус" прибыл в порт Маскат, и трое матросов вынесли Бен-Омара из каюты. На кого он был похож!.. Это был скелет... или, вернее, мумия, потому что кожа еще держалась на костях злополучного нотариуса! ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой Саук решает пожертвовать одной половиной сокровищ Камильк-паши, чтобы обеспечить себе вторую Когда Жюэль, по просьбе Жильдаса Трегомена, показал ему на карте точку, где находится Маскат, тот просто не поверил своим глазам. Бывший владелец "Прекрасной Амелии", плававший, как мы знаем, только по Рансу, попал в такую даль... в такую даль... к берегам Азиатского континента! - Итак, Жюэль, мы на самом краю Аравии? - спросил Трегомен, укрепляя очки на носу. - Да, господин Трегомен, на юго-восточной оконечности Аравийского полуострова. - А этот залив, похожий на воронку... - Это Оманский залив. - А другой, похожий на баранью ногу? - Это Персидский залив. - А пролив, который их соединяет? - Это Ормузский пролив. - А островок нашего друга? - Он должен быть где-то в Оманском заливе. - Если он вообще существует! - заметил Трегомен, предварительно удостоверившись, что дядюшка Антифер не может его услышать. Маскатский имамат, расположенный между пятьдесят третьим и пятьдесят седьмым меридианами и между двадцать второй и двадцать седьмой параллелями, простирается на пятьсот сорок километров в длину и на двести восемьдесят - в ширину. Сюда следует прибавить еще полосу персидского берега от Ларистана до Могистана, часть побережья Ормуза и Кистрима; кроме того, ту часть Африки, которая тянется от экватора до мыса Дельгаду с Занзибаром, Малинди, Софалой. Если все это соединить вместе, то окажется, что владения имама занимают пятьсот тысяч квадратных километров - без малого площадь Франции. Десять миллионов жителей по национальному признаку делятся на арабов, персов, индийцев, евреев и негров, которых здесь большинство. Следовательно, имам является властителем, заслуживающим некоторого внимания. Поднимаясь по Оманскому заливу в направлении Маската, "Оксус" шел мимо бесплодного пустынного побережья, окаймленного высокими отвесными скалами, напоминающими развалины феодальных замков. Немного позади возвышалось несколько округлых холмов, достигающих пятисот метров высоты: это были первые отроги горной цепи Джебель-Ахбар, которая возносится на три тысячи футов над уровнем моря. Нет ничего удивительного в том, что эта страна так бесплодна, - ведь она не орошается ни одной сколько-нибудь полноводной рекой. И все же шестьдесят тысяч жителей обеспечены продуктами питания благодаря окрестностям столицы. Вокруг Маската в изобилии произрастают виноград, манго [сладкие, ароматные плоды мангового дерева, растущего в тропических странах; плоды манго желто-оранжевого цвета, величиной с яблоко], персики, фиги [деревья семейства тутовых, иначе - смоковницы; плоды этого дерева обычно называют инжиром, а в сушеном виде - винными ягодами], гранаты, арбузы, лимоны, кислые и сладкие, и особенно финики! Финиковая пальма - самое ценное дерево арабских земель. По количеству финиковых пальм здесь судят о доходах поместья и говорят: "Имение в три или четыре тысячи финиковых пальм", как во Франции говорят: "Участок в двести или триста гектаров". Имамат - это прежде всего торговое государство, потому что имам является не только верховным властителем и мусульманским первосвященником, но и главным купцом своей страны. В его государстве насчитывается не менее двух тысяч судов водоизмещением тридцать семь тысяч тонн. Военный флот состоит из ста кораблей, вооруженных несколькими сотнями пушек. В армии числится двадцать пять тысяч человек. Что касается доходов имама, то они достигают двадцати трех миллионов франков. Владея пятью кораблями, он пользуется еще правом реквизировать корабли своих подданных для личных нужд, и это позволяет ему вести торговые дела с большим размахом. В конечном счете имам - неограниченный властитель государства, в 1507 году завоеванного д'Албукерки, а затем сбросившего с себя португальское иго [Аффонсу д'Албукерки (1453-1515) - португальский завоеватель, положивший начало недолговечной колониальной империи португальцев в Индии; Маскат освободился от португальского ига в 1650 году]. Вернув сто лет назад свою независимость, Маскат нашел поддержку у англичан [с 1800 года Маскат стал резиденцией английского политического агента; с того времени власть в Омане фактически перешла в руки англичан; Маскат до сих пор является главным городом английского протектората - султаната Оман в Аравии], которые несомненно надеются после Испанского Гибралтара, Аденского Гибралтара, Перимского Гибралтара создать еще и Гибралтар в Персидском заливе. Эти упорные англо-саксы намерены, как видно, "гибралтаризовать" все проливы, имеющиеся на земном шаре. Интересно, прежде чем покинуть Францию, собрали ли дядюшка Антифер и его спутники какие-нибудь сведения о Маскате с точки зрения политической, промышленной и торговой? И не подумали даже! Могла ли их интересовать эта страна? Никоим образом, так как внимание их было приковано только к одному из островков в заливе. Но не воспользуются ли они случаем познакомиться хотя бы в общих чертах с современным положением этого государства? Да, поскольку они решили связаться с официальным представителем Франции в этом уголке Аравии. Разве в Маскате есть французский резидент? [гражданин какой-либо страны, постоянно проживающий в иностранном государстве и выполняющий дипломатические поручения] Да, после договора, заключенного в 1841 году между имамом и французским правительством. А для чего нужен здесь официальный представитель Франции? Для того, чтобы давать необходимые справки своим соотечественникам, когда они попадают по воле случая на побережье Индийского океана. Пьер-Серван-Мало почел за благо нанести визит французскому резиденту. И в самом деле, местной полиции, прекрасно организованной и вследствие этого весьма подозрительной, показалось бы по меньшей мере странным прибытие в Маскат трех французов, если бы последние не смогли убедительно объяснить цель своего путешествия. Само собой разумеется, они не собирались раскрывать свои карты. После сорокавосьмичасовой стоянки в Маскате "Оксус" должен был направиться дальше в Бомбей. Дядюшка Антифер, Трегомен и Жюэль немедленно сошли на берег. На Бен-Омара и Назима они, конечно, не обращали никакого внимания. Нотариусу и его клерку предоставлялась полная возможность следовать по стопам французов и присоединиться к ним не раньше, чем начнутся поиски острова в Оманском заливе. Дядюшка Антифер во главе шествия, Жюэль посередине, Жильдас Трегомен в арьергарде, поспешая за проводником, устремились к английскому отелю через площади и улицы современного Вавилона [Вавилон - название древнего города, жители которого, по библейскому преданию, хотели построить башню до небес, но бог якобы смешал языки строителей, и башня осталась недостроенной; слово "Вавилон" употребляется в фигуральном смысле: многолюдный город с разноязычным населением]. Их багаж следовал за ними. Как заботились они о купленных в Сен-Мало секстанте и хронометре, особенно о хронометре! Даже святые дары [несение "святых даров" - одна из церемоний, предписанных христианским вероучением] под балдахином не могли быть несомы с большим благоговением или, лучше сказать, усердием, какое проявлял дядюшка Антифер, пожелавший лично нести хронометр. Подумать только: инструмент, который поможет определить долготу знаменитого острова! С какой пунктуальностью заводили его каждый день! Каких только не принимали мер предосторожности, чтобы уберечь его от толчков, могущих отразиться на точности хода. Ни один муж не стал бы так заботиться о своей жене, как заботился наш малуинец об этом инструменте, который должен был сохранять парижское время. Высадившись в Маскате, Трегомен был так удивлен, видя себя здесь, как мог бы удивиться генуэзский дож, если бы внезапно очутился при дворе Людовика XIV. Выбрав себе комнаты в отеле, наши путешественники отправились затем к французскому резиденту. Тот был приятно поражен, увидев трех соотечественников на пороге своего дома. Это был провансалец лет пятидесяти, по имени Жозеф Бард. Он торговал хлопком, мануфактурой, индийскими шалями, китайскими шелками, тканями, шитыми золотом и серебром, - словом, товарами, пользующимися большим спросом у богатых людей Востока. Когда француз приходит к французу, а тот к тому же еще уроженец